Генеральный директор ООО «Артель старателей «Западная»» В. И. Назаров
(вместо послесловия)
В истории золотодобывающей промышленности есть немало интересных и весьма правдоподобных легендарных историй. По опыту своей многолетней производственной деятельности считаю, что к некоторым из рассказов о первопроходцах Муйской земли и в целом Восточной Сибири, изложенных в настоящем сборнике, есть смысл прислушаться и проанализировать.
Реальность такова, что большинство историй, послуживших основой для старательских легенд и мифов, заканчивались трагически или с печальными последствиями. Приведу несколько примеров, касающихся, как героев очерков настоящего сборника, так и случаи в соседних районах.
О золотых россыпях на далёкой северо-восточной окраине Российской Империи ходили смутные слухи ещё в дореволюционное время.
Во время мировой империалистической войны 1914 г. в далёкие колымские края сбежал от объявленной царём мобилизации некий татарин Сафи Шафигулин по прозвищу Бориска. Этот неграмотный горемыка, спасшийся от ужасов бессмысленной войны и преследования властей, впервые обнаружил здесь крупинки драгоценного металла. Увы, бедняга не знал закономерностей распределения металла в рыхлых четвертичных наносах потому в большинстве случаев мыл не там, где надо и не так, как надо. Чаще всего Бориске не удавалось пробить мощную толщу пустых отложений, так называемых «торфов», и он довольствовался редкими крупинками металла, застревавшего на пути к коренному ложу реки. Бориску нашли зимой 1917/18 г. мёртвым на краю недобитого шурфа. Он сидел, прислонившись к куче выброшенного из шурфа грунта и, казалось, дремал. Признаков насилия на нём не было. Старатель умер своей смертью, причём внезапно.
В небольшой ветхой палаточке под изголовьем нашли небольшой кожаный мешочек с горсточкой мелкого золотого песка. Тело золотоискателя Бориски было похоронено якутами в выкопанном им шурфе.
Слухи о золотом мешочке Бориски распространились по Колымскому краю и послужили главным основанием для того, чтобы сосредоточить работы первой колымской экспедиции Ю. А. Билибина 1928 года в бассейне Среднекана. Двадцать с небольшим лет спустя на месте погребения Бориски вырос прииск Борискин. Однажды приисковый экскаватор, ведший вскрышные работы в вечномёрзлом грунте, подцепил, к ужасу рабочих, полностью сохранившийся труп неизвестного бородатого человека в изодранной одежде старого покроя. Это оказался тот же неприкаянный Бориска. Шурф, где он был похоронен, находился как раз на краю россыпи...
Перейдём теперь ближе, на территорию нашей Бурятии, в Восточные Саяны, район речки Шумака и границ Китая. Каньон Шумака – узкое извилистое ущелье, суживающееся местами до четырёх – пяти метров, с отвесными двадцатиметровыми скальными стенками, со множеством водопадов, низвергающихся в стремительный речной поток. В 1860-е годы местный охотник из посёлка Тунка (там, где находится курорт Арашан и Зун-Халбинский рудник) Дмитрий Дёмин, пробираясь по валунам каньона Шумака, решил возле одного из водопадов сварить чай. С вершины утёса падал мощный поток воды, а внизу от бурлящей воды образовалась огромная каменная чаша. Чтобы набрать чистой воды, Дёмин с котелком зашёл по колено в воду этой чаши, в которой увидел «камень такой странный на донце – ноздрясто-жёлтый чужак среди тёмных и гладких, водой обточенных». Дмитрий сунул в воду руку, схватил «чужака» и не успел донести до глаз, как почувствовал необычную тяжесть в пальцах. Самородок, бугристое золотое яйцо чуть поменьше голубиного! «Насчёт золотишка ошибки не было: по молодости держал в руках самородки, в Качуге на Верхней Лене старатели похвалялись». Он прошёл в спокойное мелководье, прошаривая по кругу дно озёрной чаши. И с немалым фартом дошёл до замшелой скалы: ещё четыре золотых камушка – самый большой с бульбу-картошку (!) ожидали его на песке под скальной стенкой. Здесь уже озноб от холодной воды пробрал крепко, ноги сводить стало. У кромки воды Дёмин остановился и посмотрел на мокрую от водной взвеси гранитную стену. Когда взор прояснило, поймал глазами что-то выделяющееся из общей зеленовато-чёрной мокроты гранита. Тусклая жёлтая полоса пересекала гранит на сажень выше его, Дмитрия, роста – как источившееся лезвие ножа, а двумя саженями выше уже шириной в ладонь! И уходила, как река от истока, изгибаясь, по каменной стене под летящий поток воды.
Для себя Дмитрий Прокопьевич в мыслях прозвал это место «Золотая чаша». Нагрёб он тогда самородков в озерце-плошке больше пуда! И потом ещё проведовал «Золотую чашу» дважды. Напоказ соседям добро не выпячивал, хоронил запас, Настёне-жене говорил: «Ежели что со мной приключится, тебе с сыновьями до конца дней хватит». А путь-дорога к «Золотой чаше» у Дмитрия Прокоповича на кожаном свитке прочерчена, кабарожьей кровицей в этот лоскут вдублена ещё тогда чоркал, когда выходил от места золотого волшебного. А жилу, гранит чёрных скал прорезавшую, и не колупал ни разу. Вода – вот сила-силушка! Сама, сколько надо, отломит и в озеро сбросит. Там и подбирал, как в первый раз. А только больше не пойдёт. 11-го ноября 1886 года скрутило Дмитрия Прокопьевича, когда сподобился он провалиться в проталину на перекате горной речушки. Хаживал-перехаживал, а вот поди ж ты...Дома зазнобило, а к ночи поднялся жар, сдавило грудь. Могучий организм Дмитрия Прокопьевича боролся с хворью ещё шестнадцать дней. А потом Дёмина старшего домочадцы свезли на маленький погост на взгорье за Тунгуской. Через шесть лет после кончины Дмитрия Прокопьевича, весной 1892-го схоронили сыновья Прокоп и Демид рядом с отцом и мать. А дом-то она всё ж таки держала. Без неё ударились осиротевшие младшие Дёмины в хмельной разгул, быстро и бестолково в пьяном кураже родительскую заначку за пару лет умудрились прогулять.
8 сентября 1899 года узнал о «Золотой чаше» Д. П. Дёмина владелец десятка рудников и приисков золотопромышленник Василий Иванович Кузнецов и успокаиваться на том не собирался. Он поручил своему управляющему Бартеньеву разыскать выведать у Дёминых о её местонахождении. Улучив момент временного протрезвления младшего Дёмина, Бертеньев подкатился к нему с приглашением побывать у «большого барина» в Иркутске. Демидка согласился на одном условии: за две чарки «казённого белого вина» – водки-монопольки, недоступного для пьянчуги зелья. Бертенев показал Демидке такую бутылку и они уселись в возок.
Так нарисованная кабаргажьей кровью на куске кожи карта, за две тысячи рублей оказалась в руках золотопромышленника В. И. Кузнецова. Кузнецов побывал на Шумахе и убедился, что есть действительно «Золотая чаша» и золотая жила над ней. Он подготовил все отводные документы и отправил в Санкт-Петербург в Горное управление. Получив из столицы пакет, Василий Иванович стал неторопливо ломать сургуч на плотной казённой бумаге. В конверте находился один лист с размашистым горным орлом в левом углу. Василий Иванович лихорадочно пробежал глазами каллиграфически выведенные строки, недоумённо замер, не найдя среди них привычного оборота о разрешении, начал медленно перечитывать. Перед глазами поплыли багровые круги, в груди закололо, рука потянулась к колокольчику на столе и... бессильно упала на столешницу. Жадно хватая ртом воздух Кузнецов приподнялся, пытаясь позвать секретаря, но лишь захрапел и сполз в кресло, закатывая глаза на побагровевшем до синевы лице...
Для подробного дальнейшего рассказа потребуется много времени, а если вкратце, то события развивались так. Все отводные документы В. И. Кузнецова и кожаный свиток карты к «Золотой чаше» попали к приближённому ко двору, и доверенному лицу царской семьи, любимцу царицы, Григорию Распутину, как выходцу из Сибири. Как они к нему попали? В последний, роковой для Распутина день 16 декабря 1916 года, вновь назначенный начальник департамента горного ведомства Российской Империи отправил свою жену с отводными документами В. И. Кузнецова для консультации к сибиряку Григорию Распутину, знающему особенности края. Начальника департамента интересовало, где находятся эти речки Шумак и Китой, и может ли быть там действительно золото? Вечером Распутину передали документы для ознакомления, а после позднего ужина в особняке князя Юсупова он был убит группой высокопоставленных заговорщиков. Но перед тем, как идти на последний в своей жизни ужин, Распутин передал весь пакет документов старшей дочери Матрёне. «Береги! – сказал он ей, – это могут быть очень большие ценности».
В нашем повествовании Матрёна Распутина вместе с отводными документами Кузнецова всплывает в 1920 году в Чите, по дороге в Европу через Японию, и не где-нибудь, а на приёме у кровавого палача Забайкалья, разбойника-атамана Г. М. Семёнова. Семёнов принял Матрёну Распутину, выслушал и посодействовал её просьбе, чтобы семёновские «орлы» из контрразведки посадили её с вещами в первый же отходящий поезд до Владивостока. Перед самым отходом поезда «орлы» подвезли Матрёну к вагону, быстро посадили в вагон и занесли вещи, а один саквояж с драгоценностями и документами по дёминско-кузнецовской «Золотой чаше» оставили себе на память...
Этот «золотой пакет» припрятал забайкальский казак из штаба семёновской контрразведки Михаил Васильевич Мунгалов. в 1923 году «Золотая чаша» всплывает в Манчжурии и Харбине. Было много попыток стать её хозяевами, но все заканчивались печально. В наши двухтысячные годы копии этих документов появились в Чите и в Иркутске, где современные золотопромышленники, чтобы не ломать ноги и не сорваться в пропасть крутого каньона пятиметровой ширины, безуспешно высматривают «Золотую чашу» с вертолётов.
Поговорим теперь о загадочных происшествиях на нашей территории, в Муйском районе и его окрестностях.
В 1853 году состоялся выпуск Санкт-Петербургского Межевого института в количестве восьми человек, подготовленных как межевые топографы-астрономы, то есть геодезисты, делавшие привязки по звёздам. Одним из них был молодой талантливый астроном Александр Яковлевич Смирягин. Согласно официальным данным экспедицию 1855 года он начал из Нерчинска, чтобы пройти со всеми вычислениями по Среднему Витиму до Бодайбо. Астроном Смирягин А. Я. был убит вместе с казаками на устье реки Бамбуйка. Проводимое расследование не прояснило обстоятельств этой трагедии...
В низовьях Витима в районе Каралона есть три речки: Верхний Орлов, Нижний Орлов, которые впадают в Витим, и на иркутской стороне Орловка, впадающая в Чаяндру. Все три реки названы одним именем исследователя 1870-х годов поручика Орлова, жизнь которого оборвалась при загадочных обстоятельствах на Орловском перевале.
Приближаясь к нашим дням, мы наблюдаем повторение подобных загадочных историй исчезновения специалистов-исследователей.
В 1986 году проводились геологоразведочные работы на 21-ом км Бодайбинской трассы на участке Адли-Келянский. Работали муйские геологи, проходили шурфы, бурили скважины, пробивали бульдозерные траншеи (ОРСы). На участке работали две женщины, геолог Татьяна Фёдоровна Алексенко, занимавшаяся опробованием и документацией выработок, вторая женщина была поваром. По графику работ вахта должна была отработать полный день 20-го мая, а утром 21-го мая с приездом следующей смены вернуться домой в пос. Мую. Вечером по рации начальника участка предупредили, чтобы все были готовы к выезду. Геолог Тоня Алексенко жила в отдельном вагончике. Вечером в 21-00 она зашла в столовую, взяла кружку чая и ушла в свой вагончик. Больше её никто не видел. На следующее утро рабочие пришли на завтрак, только Тани не оказалось, не было её и в вагончике, где все вещи и документация оставались нетронутыми, в надлежащем порядке. Начальник участка сообщил, что её нигде нет. Пришла вахтовая машина со сменой, задержали всех рабочих, которых отправили на поиски. Прошли все траншеи и шурфы, никаких следов нет... Административно тогда эта территория относилась к Баунтовскому району. Из Багдарино вызвали милицию, взяли вертолёт, с воздуха и на земле искали целую неделю. Прошло 26 лет, никаких сведений. В то время ей было 26 лет. Родителей у Тани не было, жила она одна в пос. Усть-Муя профессионально грамотная, умная, спокойная девушка...
Февраль 2005 года. На Каралоне исчезли бесследно три человека. Это были местные, приспособившиеся к нашим условиям работящие мужики. В прежнее время они работали горняками и маркшейдерами, а когда постоянной работы не стало, чтобы поднять детей промышляли на участке старательскими работами. В середине февраля они с Усть-Муи втроём на «Буране» выехали на Каралон. На место они пробыли недолго, так как основные запасы продуктов находились в упакованном виде в двухсотлитровой бочке, а необходимые снасти в новом рюкзаке и инструмент лежали на крыше балка. «Бурана», на котором они прибыли на участок, нигде не оказалось, не было даже следов. По возрасту это были относительно молодые люди. Старшему из них Валерию Пасюкову было 40 лет, среднему Дмитрию Дамопилову 26 лет, он жил с матерью в п. Усть-Муя, младший – Гоша, фамилию, к сожалению, не знаю, проживал в Таксимо на ул. Промышленной. Милиционеры, проехавшие летом по Витиму до Каралона и обратно, сказали родственникам: «Нигде ничего нет, звери съели вместе со снегоходом «Буран»!» После таких слов не знаешь, смеяться или плакать...
Рассказанные здесь печальные истории, произошедшие на нашей территории, свидетельствуют о том, что с горной тайгой надо быть предельно осторожным, а там, где присутствует золото, всегда возможны самые невероятные случайности и почти мистические события, не объяснимые с точки зрения логики. Подлинную же правду мы за давностью лет теперь уже никогда не узнаем. Известна старая истина: «Там, где всплывает золото, правда тонет!».
А по существу настоящего сборника могу сказать, что приведённые статьи, рассказы и истории являются подлинными документами героической эпохи открытий нашими замечательными предшественниками, исследователями Восточной Сибири, богатств её недр, освоением и эксплуатацией которых мы сейчас успешно занимаемся. Сборник «Первопроходцы Муйской земли», поучительный сам по себе, охватывает трёхсотлетний период замечательной истории золота Витима.
Правильно сделали составители, включив полностью работы Я. Д. Фризера, которую можно найти только в репринтных копиях. Сама по себе незаурядная личность Якова Давидовича, его кипучая деятельность по освоению дикого края, могут служить образцом для подражания настоящим российским предпринимателям, гражданам своего Отечества, радеющим о его будущем. Работая по Среднему Витиму, Я. Д. Фризер чётко, без свиты помощников и заместителей, каждый день вёл дневник, куда заносил все события на своих приисках. Очень много было у него положительных моментов в организации труда не добыче россыпного золота, которая велась на рубеже веков преимущественно ручным мускульным способом. Фризер никогда не был старателем-кустарём, а подходил к поискам и добыче золота с научных позиций, в частности, сам прекрасно разбирался в геологическом строении россыпей, лично давал задания поисково-разведочным партиям и строго спрашивал с них конечный результат – промышленные запасы золота. Приводимые им данные о петрографическом составе коренных пород, образцы которых были отобраны по всему Каралону, свидетельствуют, что он пытался определить коренной источник сноса золота в бассейн этой капризной и бурной горной реки. Сейчас даже трудно себе представить, каково это было – доставить во вьюках на лошадях и по рекам каменный материал в Иркутск, оттуда в Академию наук в СПб, где изготовлялись прозрачные шлифы для изучения под микроскопом, делались химические анализы проб, причём всё это за свой счёт! Я. Д. Фризер был дальновидным человеком, продумывал организацию поисков золота на далёкую перспективу, когда организовывал поисковые работы на золото от верховьев Витима до озера Орон.
Прочитав внимательно весь сборник, приходишь к выводу, что нам есть чему поучиться у наших земляков, первопроходцев Муйской земли, оставивших нам обжитые, некогда необитаемые, просторы. Земной поклон и вечная память этим замечательным людям!