В Первую мировую войну наши солдаты дрались японским оружием и вместе с японскими добровольцами
28 июля 1914 года началась Первая мировая война. И это всем известно. А что касается фразы, вынесенной в подзаголовок, то она представляется скорее неудачной шуткой. Ну ещё бы: не так давно нами проиграна Русско-японская война.
И Японию как победителя, отхватившего у поверженного врага новые территории, конечно же, ненавидели и наши официальные круги, и патриотическое общество.
Вроде всё так. Но вот оказывается, что если хорошенько порыться в самых дальних загашниках матери-истории, то на свет божий можно извлечь совсем невероятную фактуру!(
Воин Российской армии с винтовкой «Арисака». Посол, захлебнувшийся в поставках
Что касается оружия, то Россия Японию о поставках не просила.
Однако с началом Первой мировой японское правительство, невзирая на прохладные межгосударственные отношения с западным соседом и лоббируя финансовые интересы трёх крупнейших фирм по производству оружия, само вышло на Петербург.
И предложило различную амуницию и винтовки «Арисака». Причём весьма настойчиво, выразив при этом готовность принять российскую военно-техническую делегацию.
А нужны ли были, вообще говоря, японские винтовки нашей армии? Очень нужны. С конца 1890-х годов в российскую армию стали поступать на вооружение винтовки Мосина, образца 1891 года, — но их, конечно, остро не хватало.
Причём эти винтовки имели ряд крупных недостатков. Так, при хорошей дальности и кучности боя они имели неудобный приклад, ненадёжный предохранитель и низкое качество деревянных деталей (все эти и иные конструктивные недоработки будут устраняться постепенно, вплоть до Великой Отечественной войны).
А про плюсы «Арисаки» наши конструкторы были, конечно, наслышаны — но требовалось посмотреть товар на месте.
А почему бы и нет? По «высочайшему повелению» 25 августа 1914 года в Японию отправилась «специальная техническая комиссия» во главе с генерал-майором Эдуардом Гермониусом.
Качество оружия был призван оценить известный в России оружейник Владимир Фёдоров. В случае успеха (то есть оптимального соотношения цена/качество) предполагалось закупить — за валюту и золото — «до миллиона винтовок с патронами по тысяче на каждую винтовку».
Прибыв на место, российская делегация приступила к переговорам, а Фёдоров тем временем отправился на полигон, более плотно и профессионально знакомиться с «Арисакой».
И после проведения «прочностных и иных испытаний» убедился «в безопасности, рациональности и продуманности конструкции этого оружия».
При этом, что было особенно важно, японская винтовка стоила втрое дешевле своего российского собрата!
Осторожные японцы предложили российской делегации взять «на пробу» (мало ли что, вдруг последуют рекламации) всего 20 тысяч ружей.
Но Гермониус на это предложение обиделся и даже устроил демарш, заявив о скором отъезде.
Ультиматум быстро подействовал: для нашей делегации устроили банкет, на котором хозяева торжественно заявили, что готовы «по низкой цене уступить 200 тыс. винтовок «Арисака» образца 1897 г. и 20 млн патронов из расчёта 100 штук на ружьё».
При этом даже накинуть «сверх контракта 5 млн винтовочных патронов». И торговое судно «Эривань», принадлежащее Доброфлоту, повезло ценный груз во Владивосток…
Что было дальше? Наша делегация как таковая в Японии свою работу постепенно свернула, и все дальнейшие заботы — организационные, переговорные, финансовые, транспортные и прочие — легли на немолодые плечи российского посла в Японии.
И Николай Андреевич Малевский-Малевич на протяжении двух лет с этими несвойственными дипломату обязанностями справлялся успешно: достаточно сказать, что в следующем году, когда до объёма очередной партии винтовок немного не хватало, он «подписал» японских партнёров на неслыханную акцию.
После «совещания пяти фельдмаршалов и военного министра» было решено «немедленно выдать России из неприкосновенного запаса японской армии 100 тыс. винтовок с патронами» — решение это пришлось одобрять лично японскому императору!
Наш посол в долгу не остался и ходатайствовал о награждении российскими наградами этих же пятерых высших военных должностных лиц японского оборонного ведомства.
Надо понимать, что уступка оружия из мобилизационного запаса представляла собой беспрецедентный случай как в истории японского министерства обороны, так и в истории российско-японских отношений. А дальше — новые и новые поставки, без проволочек оплачиваемые Россией…
Малевский-Малевич в этом процессе буквально захлебнётся (формально — окажется «не в состоянии выполнять» всё возраставшие «требования военного ведомства») и в 1916 году будет отправлен в отставку.
Итоговая цифра поставок до миллиона не дотянет, но тоже будет солидной: 708,9 тысячи винтовок и 225,78 млн патронов.
«Арисаки» Красной армии «придутся по вкусу» и будут поступать в РСФСР и СССР в период Гражданской войны, вплоть до 1930-х годов. И даже использоваться ополченцами и партизанами в годы Великой Отечественной войны!
Посол Малевский-Малевич, наладивший поставку японского оружия и добровольцев на фронт.[size=inherit !important]
Вперёд за матушку-Россию!
Вот разобрались, и стало ясно: воротилы от японского ВПК, руководствуясь принципом «деньги не пахнут», решились торговать с недружественной Российской империей и наваривать свои 20 % прибыли.
Но вот с чего бы японским солдатам и офицерам было рваться на бруствер в окоп и умирать за матушку-Россию?
В наёмниках из Японии империя не нуждалась и никакого особого вознаграждения сверх установленных казённых окладов ни им, никому другому предложить не могла.
Наверное, это точно ерунда? «Член японской миссии при Ставке Верховного Главнокомандующего генерал-майор Накасима Масатакэ шёл в бой вместе с русскими солдатами… и вообще держал себя очень храбро, за что и получил Владимира на шею», — сообщал альманах «Русский инвалид», заметка перепечатана японской газетой «Асахи».
…Эта невероятная история про несколько сотен японских добровольцев, восхищавшихся нашей страной, желавших драться за Россию и готовых умереть за неё, возникла сразу с началом Первой мировой войны.
Спустя лишь месяц после её начала японский премьер-министр Окума встретился с Малевским-Малевичем и предложил создать добровольческий японский корпус в составе Российской армии на германском фронте.
Из ума он не выжил, просто его достали сотни «резервистов, желающих принять участие в войне на Восточном фронте — преимущественно из провинции от запасных нижних чинов и ремесленников».
Наши пошли навстречу, такое подразделение было создано. Японские СМИ всполошились и кинулись отговаривать потенциальных добровольцев, напирая на то, что «это сумасбродство».
Эка, напугали… Только за месяц и только в Приамурской области число японцев, подавших заявления, достигло 459! Так, в феврале 1915 года на войну отправился уроженец Киото Дэгути Кисабуро.
Двумя годами ранее он переселился во Владивосток, обосновался на станции Первая Речка, где и открыл портняжную мастерскую.
Бизнес шёл прилично, но когда началась война, он подал прошение о зачислении его добровольцем в нашу армию. И отправился вместе с сагитированными им несколькими друзьями, «шумной компанией», на фронт — воевать за Россию! Вернулся ли обратно — нам неведомо.
Война — не прогулка, и война — это страшно. Вот как вспоминал своё участие в ней один из японских добровольцев: «Поначалу гремело в голове. Было не по себе, а пушки врага не прекращали стрелять даже после того, как в атаку поднималась пехота.
Пули свистели над головой, но странным образом в меня не попадали. …Уже 18 раз я шёл со всеми в бой, несколько раз — в разведку. И каждый раз удачно.
Выручал талисман — фотографии родных и их письма, с которыми не расставался ни на минуту. Враг готовится к крупному наступлению. Что меня ждёт — не знаю, но уверен, что не уроню честь японца, в этом я дал себе клятву».
Точных цифр участия японских добровольцев в составе Российской армии отыскать не удалось (чтобы их установить, надо суммировать разрозненные данные из десятков архивов).
Примерная картина такова: за Россию воевали примерно 1 500 японских добровольцев, из них порядка 200–250 человек погибли.
Удивлённые немцы и австрийцы, когда брали в плен «русских» из Страны восходящего солнца, с ними не церемонились — «в отместку отрезали кончики ушей и отправляли в назидание соотечественникам назад в Россию».
Мораль очерка? Обойдёмся. Просто будем знать, как дело было. И понимать, что официальные дипломатические отношения с санкциями и неподписанными договорами — это одно.
А народная дипломатия с искренними симпатиями и желанием в трудный час помочь друг другу — иное.
Геннадий Обухов
[/size]
***[size=inherit !important]
Источник.[/size]
[/color][/font][/color]
[/size]
