УВЫ, СЕГОДНЯ ТАК БЫВАЕТ НЕРЕДКО!
В то утро Евгения Ивановна проснулась поздно. Ночью она несколько раз вставала с постели, ходила на кухню пить корвалол, пыталась читать. Её одолевали, лишали сна воспоминания о вчерашнем вечернем разговоре с соседкой Людмилой Петровной. «Как могло такое случиться? Почему? Кто в этом виноват? – неоднократно задавала она себе одни и те же вопросы. – Уму не постижимо! И это родной-то, единственный, нежно любимый сын!» Ответов было множество, но ни один из них её не удовлетворял. Разум, логика говорили одно; чувства, эмоции – другое. «Чудовищно! – только и могла констатировать Евгения Ивановна. - Надо сейчас же сходить проведать Людмилу Петровну. Вечером она была в ужасном состоянии! Напрасно я не вызвала скорую помощь! Увы, хорошие мысли часто приходят с опозданием!»
Она встала с постели, накинула халат и отправилась к соседке. Позвонила. На звонок никто не ответил. Подождала и прислушалась. Из-за двери не доносилось никаких признаков жизни. «Может, ещё спит!? Если уж я – сторонний человек – плохо спала после вчерашних событий, можно представить себе, как чувствовала себя этой ночью Людмила Петровна! Всё же жаль, что я не вызвала скорую!» Она вернулась домой, муж ворчал: «Не успела проснуться, и уже пошла по соседям!» Евгения Ивановна ничего не ответила. Не хотелось лишний раз волновать сердечника, посвящая его в подробности вчерашних событий.
Приведя себя в порядок и позавтракав, Евгения Ивановна вновь направилась к соседке. На её длинные звонки опять не последовало никакой реакции. За дверью стояла мёртвая тишина. Теперь Евгения Ивановна не на шутку встревожилась: «После таких треволнений всё могло произойти! Она не молодая! А если у неё случился инсульт, и она сейчас лежит не способная никому сообщить об этом, попросить о помощи!?» Вернувшись домой, она нашла телефон Георгия и позвонила: «Мама не у Вас? Она почему-то не открывает дверь на мои настойчивые звонки! Не случилось бы чего-нибудь нехорошего!» «Со вчерашнего дня матери не видел и не слышал! Сейчас приеду!» - ответил тот и провесил трубку. «Может, всё же совесть заговорила? – подумала Евгения Ивановна. Она присела на стоящий возле двери старый, пригодный только для лестничной площадки скрипучий стул и стала ждать. Георгий жил где-то рядом.
Они застали хозяйку бездыханной, лежащей на полу возле смятой постели. Сухонькое её тело в ночной рубашке до пят походило на тело подростка. Правая рука была вытянута в сторону входной двери. То ли она в последний момент взывала о помощи, то ли пыталась добраться до телефона. Через открытую на кухню дверь была видна газовая плита с остатками изуродованного чайника, стоящего на горящей конфорке. В углу комнаты еле слышно работал телевизор. Видимо, смерть настигла её ещё вчерашним вечером. Она разделась, готовясь ко сну, и в ожидании закипания воды в чайнике прилегла перед телевизором, надеясь с его помощью отвлечься от гнетущих мыслей. Тут ей и сделалось плохо.
Удивлённые открытой настежь дверью квартиры, появились три старухи - соседки по лестничной площадке. Какое-то время они стояли над покойной, тихо причитали по поводу внезапной кончины и вытирали навернувшиеся слёзы. И только сын не проявлял никаких признаков горя. Он внимательно, как будто был здесь впервые, оценивающе, деловито осмотрелся, зачем-то покопался в ящиках комода, открыл шкаф, затем спокойно набрал 03 и вызвал скорую помощь, чтобы констатировать смерть. У присутствующих сложилось впечатление, что к этому событию он готовился заранее. Врач прибывшей скорой привычно заполнил стандартный бланк, объяснил, куда следует обратиться, чтобы тело отвезли в морг, что надлежит делать дальше и в какой последовательности. Сын внимательно выслушал, кое-что, записывая на подвернувшемся клочке бумаги. Вскоре все разошлись, а Евгения Ивановна отправилась по квартирам собирать деньги для покупки венка. «Хорошая смерть, - думала она, спускаясь по лестнице. Ушла тихо, спокойно, не причиняя никому хлопот и не давая дополнительного повода для недовольства! Говорят, Бог одаривает такой смертью хороших, добрых людей!»
Вечером к ней зашла старая приятельница и она, переполненная впечатлениями от событий минувших суток и особенно вечерней исповеди усопшей, остро чувствуя потребность выговориться, рассказала ей её содержание и всю историю жизни покойной.
Родилась Людмила Петровна в самом конце двадцатых годов прошлого века в маленьком городке под Ленинградом. Великая Отечественная война застала её подростком. Городок вскоре оккупировали фашисты, и она собственными глазами видела казни коммунистов, партизан и евреев на городской площади. Немцы сгоняли на это зрелище всех оставшихся жителей. Она на всю жизнь запомнила их самодовольные, весёлые, пьяные лица и слёзы не имеющих возможности помочь присутствующих русских стариков и детей. Помнила смерть бабки и деда, голод и холод, разруху и пожарища, освобождение городка частями Красной Армии и всеобщую радость оставшихся в живых сограждан. А главное - родившуюся надежду на прекрасное будущее. Жизнь хотя и медленно, но налаживалась. По карточкам стали регулярно выдавать хлеб, кое-какие продукты и одежду. Снова заработала школа, и она возобновила учёбу. Но война ещё не закончилась. Она хорошо запомнила почтальона, принёсшего похоронку, сообщающую, что боец Сидоров П.Н. геройски погиб в боях за Родину и своё безутешное горе при этом известии.
Однако жизнь брала своё и, наконец, настал долгожданный День Победы – непередаваемое словами ликование души, объятия и поцелуи на улицах совершенно незнакомых людей, песни и пляски, взметнувшиеся в высь, как факелы, красные флаги и транспаранты и беспорядочная, пугающая стрельба из всех видов оружия. Вместе с Победой народ обрёл твёрдую уверенность в завтрашнем дне: «Победили фашизм, победим и разруху!» В те годы казалось, что борьба с последствиями войны затянулась. Это из нынешнего времени очевидно, что советский народ восстановил разрушенные города и сёла, заводы и фабрики, колхозы и совхозы в кратчайшие исторические сроки и без всякой помощи из вне!
«Мама, не имеющая практически никакого образования, очень хотела видеть меня человеком интеллигентной профессии: врачом, учителем, инженером, агрономом, юристом. Она сделала всё возможное и невозможное для того, чтобы я смогла окончить школу и поступить в институт!» – рассказывала Людмила Петровна. И она старалась оправдать её надежды. Получив аттестат зрелости, поехала в Ленинград поступать в вуз. Профессиональной ориентации тогда не существовало, близких образованных людей у неё не было, и она плохо представляла себе суть различных профессий. Позже она признавалась, что профессию выбрала случайно, сдала документы в тот институт, где был меньший конкурс. Так она стала студенткой, будущим фармацевтом.
Потекла полуголодная, но весёлая и многообещающая студенческая жизнь. На одну стипендию жить было невозможно, серьёзной помощи ждать неоткуда - приходилось подрабатывать, где придётся. Сортировщик овощей на базах, уборщица, дворник – вот профессии, который ей пришлось освоить во время учёбы. Она не могла забыть свои сборы на первое свидание с курсантом военного училища. Девчонки из общежития принесли всё самое лучшее из своего более чем скромного гардероба, чтобы представить её ухажёру в надлежащем виде, чтобы она не упала перед ним в грязь лицом! Скромность тогдашнего быта, всеобщее равенство в бедности сближали людей, делали их добрее, отзывчивее, роднее по духу. На каникулах она ездила к маме, чтобы помочь по хозяйству. В те годы многие и не только в их маленьком городке, но и в Ленинграде имели огороды и держали домашнюю живность: коров, коз, поросят, кур, кроликов.
Пролетели пять студенческих лет. Она получила диплом и назначение в районный центр Ленинградской области. Работа сразу увлекла её. Вдохновляла цель: высокое служение людям. Хотелось быть полезной обществу: помогать избавиться от недуга искалеченным войной солдатам, которые пользовались наибольшим вниманием, немощным старикам, не видевшим детства детям. Высшей наградой за свои старания считала благодарный взгляд жаждущих помощи человеческих глаз. Ради этого тогда работали многие, несмотря на, мягко говоря, невысокие зарплаты. Не подозревая того, работали ради идеи служения людям, обществу! Что может быть благороднее этого!?
Однажды в аптеке появился офицер. Он спросил дефицитное лекарство для матери. На её отрицательный ответ в глазах молодого человека появился живой укор. Она приложила много сил, затратила много личного времени на то, чтобы найти необходимый препарат. Скорее всего, в благодарность за это он пригласил её в кино. Однако у них оказалось много общего в мировоззрении, и они стали встречаться. Им было интересно вместе. Возникла обоюдная симпатия. Они почувствовали необходимость друг в друге. Он сделал предложение. Она с радостью приняла его. Оба были счастливы.
Трудности жизни человек хранит где-то в глубине памяти. На поверхности оказываются только хорошие, приятные воспоминания. Так уж устроена человеческая психика. Конечно, случались и раздоры, и взаимное непонимание, и материальные трудности, связанные, прежде всего, с жильём, частыми отлучками мужа по делам учёбы и службы, особенно в самые неподходящие моменты, когда он был так нужен в семье. Алексей заочно учился в институте, и часто ей приходилась, работая, в одиночку заботиться о семье и ребёнке. Ребёнок был болезненным, капризным. Сколько бессонный ночей она провела у его постели или с ним на руках!? И вместе с тем, сколько материнского счастья, нежности, удовлетворённости она испытала после рождения сына! Ребёнок был её кровью, её плотью, её продолжением на Земле! Отец по-мужски был более сдержан в проявлении чувств к сыну, но он тоже очень гордился им и возлагал на него большие надежды как на продолжателя рода, преемника в офицерском корпусе, будущего единомышленника и друга. Многие мужчины и особенно русские духовное родство считают выше кровного.
Шло время, Гарик рос в неге, любви и заботе, не зная тех невзгод, которые пережили родители. Хотя Алексей и говорил неоднократно жене, что только преодоление жизненных трудностей создают настоящего человека, обладающего высокими моральными качествами, полезного людям; предмет гордости родителей, их поддержку и утешение в старости. Что Человека создаёт не вершина, которой он достигает в жизни, а путь к ней. Но она, как и многие матери, была склонна к всепрощению своего чада, к переоценке его личностных качеств. Людмила Петровна рассуждала по-матерински: «Пусть Гарик хотя бы в детстве не знает забот! Пусть детство его будет сказочно безоблачным!» Тогда она не думала о том, что именно в детстве, в семейной школе нравственности, формируется моральный фундамент личности. Между родителями состоялось несколько бурных разговоров на эту тему, которые, однако, ни к чему не привели. Каждый из них остался при своём мнении.
Как и предвидел отец, детство сына затянулось. В студенческие годы, благодаря покровительству мамы, он также не знал проблем. Жил весело и беззаботно, как говорят студенты: от сессии до сессии. Особенно не утруждая себя, получил диплом и стал инженером. Только придя на завод, он понял, что жизнь состоит не из одних праздников, что существуют и будни. Что на работе нужно не только «ждать звонка», но и серьёзно трудиться. К этому предшествующими годами жизни он подготовлен не был. Начались конфликты с начальником, обоюдное недовольство. Годы шли, а Георгий как пришёл на низшую инженерную должность, так на ней и оставался, естественно, с соответствующей должности зарплатой. Со временем у него появилась зависть к более удачливым однокашникам, которые делали успешную карьеру, обзаводились своими домами и семьями. Он же оставался на попечении родителей не приспособленным к жизни инфантилом. Были серьёзные разговоры с отцом, который искренне любил сына, глубоко сожалея о своей недостаточной настойчивости в его воспитании. Понимая, что главное время безвозвратно упущено, старался его наверстать, передать накопленную мудрость. Однако при этом не встречал должной поддержки жены, для которой и великовозрастный сын продолжал оставаться ребёнком, требующим непрестанной заботы и внимания, всем смыслом её жизни. На фоне нежной «доброты» матери наставительные беседы отца Георгию виделись грубым ущемлением его свободы и самостоятельности и вызывали реакцию сопротивления. Каждая попытка Алексея серьёзно поговорить с сыном о его жизни и перспективах обыкновенно оканчивалась конфликтом. Видя их безрезультатность, он постепенно всё более отстранялся и уходил в себя. Духовного родства с сыном, о котором он грезил когда-то, не получилось! Внутренне любя и жалея сына, он очень переживал затянувшийся конфликт. Здоровье его всё более расстраивалось. В конце концов, он получил инфаркт и вынужден был оставить работу. Не приученный к сопереживанию Георгий не понимал, что причиной болезни отца является он. Незаметно подошло время, и Людмила Петровна оставила работу, коллектив, полностью посвятила себя семье.
Неудачи преследовали Георгия не только на работе. Попытки обзавестись семьёй, своим домом тоже ничего не дали. Выросший эгоистом, он не был готов делиться всем, что имеет с кем-то, заботится о ком-то. Он сам ожидал получить от жены внимание и материнскую заботу. Через год он развёлся с первой женой. Позже появилась вторая. На этот раз не молодая уже женщина с двумя почти взрослыми сыновьями сама подобрала неудачника, действуя по принципу: «Лучше пусть будет в доме какой-то мужчина, чем никакого!» Опытная и хитрая она сумела подчинить себе Георгия так основательно, что теперь он готов был на всё лишь бы сохранить её благосклонность. Не состоявшийся инженер в 1993 году оказался не у дел и перебивался любыми заработками вплоть до роли сторожа, дворника, рабочего на подхвате. Неудовлетворённая его заработками жена настойчиво требовала денег, угрожала выгнать из дома. Удручённый неудачами, униженный женой он приходил в родительский дом озлобленным на всё и вся, в том числе и на родителей, которые воспитали его непригодным для нынешней жизни. Неухоженный, постоянно раздражённый, голодный он вызывал жалость у матери и протест у отца. Алексей не принимал слабых, безвольных людей, не способных найти выход из создавшегося положения, своё достойное место в мире. Будучи человеком целеустремлённым, волевым сам он, преодолев немало препятствий, добился достаточно многого в жизни. Как и большинство людей, он оценивал других, исходя из собственного опыта, смотрел на них со своей колокольни. Его трогала неприспособленность, инфантильность сына. Человек неравнодушный во всём, остро воспринимающий события, он далеко не всегда адекватно реагировал на конфликт с сыном, всякий раз, долго перебирая и анализируя детали очередного разговора. Длинными, бессонными ночами он многократно воспроизводил диалоги с Георгием, стараясь найти самые убедительные доводы в свою пользу. Психика его быстро разрушалась. Сын не понимал фундаментальных положений философии жизни и, прежде всего, заповеди, присущей всем мировым религиям и философским концепциям, в Православном христианском учении звучащей: «Чти отца твоего и матерь твою да благо ти будет и долголетен будеши на Земли!» Не понимал, что чтить, прислушиваться к наставлениям родителей, обязан хотя бы в благодарность за то, что они подарили ему жизнь! Кроме того, воспринимая опыт и знания людей более опытных и сведущих в жизни, человек компенсирует недостаток того и другого за их счёт. Как говорил великий Пушкин: «Наука сокращает нам опыты быстро текущей жизни!» Умудрённый жизнью Алексей знал, что разрыв между поколениями целенаправленно спланирован и осуществлён нынешними властями, что это результат переоценки ценностей, за которую, по-видимому, и карает не только его семью, но и весь наш народ Господь Бог! Понимая всё это разумом, он не мог заглушить в себе голос эмоций. После очередной душеспасительной беседы с сыном ему стало плохо. Сердце не выдержало перегрузки, и он скоропостижно скончался. Занятый собой сын спокойно отреагировал на это событие.
Оставшись одна, Людмила Петровна ощутила своё полное одиночество, никчёмность. Она была человеком не слишком общительным и с людьми сходилась трудно. Сын, казалось, забыл о ней и неделями не появлялся. В квартире всё напоминало о прожитой жизни, о нём - её кровинке, о любящем муже. Вот их общая тридцатилетней давности фотография на стене. Она - весёлая и молодая, слева - улыбающийся Гарик. Справа - в военной форме с полковничьими погонами муж. Он серьёзно, задумчиво и сочувственно смотрит на неё, как будто старается утешить, разделить её одиночество. Как она раньше не замечала его всегдашней серьёзности!? В шкафу - его костюмы, в ящиках комода - его бельё, на столе - его любимая чайная чашка. На кухне - полка, сделанная его руками. Всё громко кричит о счастливом прошлом и об отсутствии будущего. Перед её внутренним взором то и дело возникают картины прошлой, полнокровной жизни. И слёзы сами собой потоками льются из её глаз. Она становится мистиком: ей кажется, что Алексей зовёт её. Расстройство психики сказалось на здоровье. Повысилось давление. Начались боли в сердце. Порой она неделями не выходила из квартиры. Пришлось в таких случаях обращаться в социальную службу за помощью.
Теперь она много времени проводила на кладбище, ухаживая за могилой мужа, беседуя с ним как с живым. Иногда, незаметно для себя, она начинала вслух жаловать на одиночество, утрату смысла существования, умолять его поскорее взять к себе. Свидетели с изумлением и сочувствием смотрели на умалишённую, жалкую, заплаканную старуху.
Однажды среди могил Людмила Петровна увидела маленькую беленькую беспородную собачонку. Грязная, с поджатым хвостом, трясущаяся от холода и голода, с умоляющим об участии взглядом собака символизировала одиночество, заброшенность и жалкость. Было невозможно равнодушно смотреть на это живое существо, брошенное на произвол судьбы наигравшимися бездушными хозяевами. Глядя на собаку, она подумала: «Наверное, я, забытая всем миром, со стороны выгляжу примерно также! Вдвоём нам будет лучше обеим!» Она позвала собаку и та, виляя хвостом, приблизилась. Людмила Петровна поделилась с ней прихваченным из дома бутербродом. Надо было видеть, с какой благодарностью собака смотрела на великодушную незнакомку. «Собаки в отличие от людей не бывают неблагодарными!» - с горечью думала Людмила Петровна, наблюдая, как собака с жадностью поглощает хлеб и вспомнив родного сына.
Когда она собралась уходить, собака как привязанная побежала рядом. Она как бы прочитала мысли доброй женщины. Дома Людмила Петровна вымыла новую подругу в ванной, высушила феном и расчесала свалявшуюся, в колючках длинную шерсть и та стала чисто белой и шелковистой. Животное, принимая заботу, не противилось. Создавалось впечатление, что оно понимает человеческую речь и взглядом умных глаз выражает сожаление о невозможности ответить. За аккуратный чёрный носик на белой симпатичной мордашке она назвала собаку «Кнопкой» и собака быстро усвоила своё новое имя. В доме появилось живое существо, скрасившее одиночество. Теперь Людмила Петровна часто разговаривала с ним, вспоминала свою прежнюю, активную жизнь, внимание людей, заботу мужа, много обещающего маленького сынишку. Собака внимательно слушала, никогда не противоречила и ни в чём, в отличие от Гарика, не упрекала.
Между тем сын стал появляться чаще, но его, видимо, приводила сюда не любовь к матери и сочувствие ей - старой, больной и одинокой, а элементарный голод. Он знал, что мать всегда накормит, отдаст последнее. Этим высоким материнским чувством он и воспользовался, когда узнал, что она сумела не только сохранить кое-какие семейные сбережения, но даже немного преумножить их, сдавая в комиссионный магазин дорогие для неё вещи – память о людях когда-то бывших ей близкими и знаменательных событиях жизни. Она понимала, что после её смерти эти вещи вряд ли кому-либо будут интересны. Вместе с тем не хотела, чтобы её смерть легла тяжким бременем на сына и собирала деньги на свои похороны. Она заготовила «своё приданное» - почти не ношенное любимое платье, комплект белья, тапочки, белый головной платок с розовыми цветочками, небольшую подушечку. Однажды при очередном посещении Гарика она рассказала об этом и показала сберегательную книжку, завещанную ему, пояснив, на что должны быть потрачены деньги. Почувствовав, что разговор затронул его, с радостью подумала: «Всё же неправ был Алексей, упрекая Гарика в эгоизме, равнодушии к людям, отсутствии соучастия, должного уважения и благодарности родителям!» Однако уже при следующем посещении её Гариком она была вынуждена изменить своё мнение.
Он пришёл необыкновенно раздражённым. С порога бросил: «Голоден! Покорми!» и, раздевшись, прошёл в комнату. Людмила Петровна бросилась на кухню. Вылила в ковшик предназначенный для своего обеда суп и поставила на газовую горелку. Быстро очистила сваренные в мундирах три картофелины и порезала их на сковороду. Сварила сардельку. Через пятнадцать минут её обед стоял перед Георгием на столе, а она, не думая о том, что осталась без обеда, сидела рядом и с материнской нежностью и любовью смотрела, как её единственный обожаемый сын с жадностью, молча, насупившись, поглощает пищу. Утолив голод, он откинулся на спинку стула и без предисловия начал. Чувствовалось, что он заранее подготовился к разговору:
- Итак, у тебя, мать, есть лишние деньги! Питаешься ты неплохо, в чём я сейчас убедился. В то же время я и моя семья, как ты знаешь, бедствует. Жене стыдно показаться на люди в одежде, которую все давно выбросили на помойку! Да и я не хочу, чтобы моя жена выглядела хуже других! Ребятам нужно купить новые джинсы, кроссовки и куртки. За квартиру мы задолжали. А моих доходов едва хватает на пропитание! Отдай мне свои накопления! Одному Богу известно, когда ты умрёшь. Ты ещё переживёшь меня! Смотришься очень прилично для твоего возраста! И болячки тебя не слишком одолевают!
Людмила Петровна почувствовала: чьи выражения он употребляет, с чьего голоса поёт! Поняла, что этот вопрос обсуждался. Она пыталась объяснить, что это не так, что деньги ей самой ещё могут понадобиться, что в отличие от них – четверых молодых и здоровых людей – она уже не в силах работать и кроме смешной пенсии, половину которой съедает инфляция, у неё нет и не будет других доходов. Сказала о том, что всё, что было можно, она уже продала и больше продавать нечего. Сын не слушал, не хотел принимать её доводы. Свои проблемы ему были куда понятнее и ближе! Не поблагодарив за обед, и не попрощавшись, он ушёл, хлопнув дверью так, что спящая на диване Кнопка подпрыгнула и с изумлением уставилась вслед.
Обидевшись, он опять долго не появлялся. От переживаний за него у неё поднялось давление, заболело сердце, и она слегла в постель. Мысль о том, что с её ненаглядным случилась беда, не давала покоя ни днём, ни ночью. Она снова и снова перебирала в памяти подробности последнего разговора и думала: «Наверное, Гарик прав: им деньги нужнее! Надо отдать!» Слепая материнская любовь брала верх над разумом. Своими сомнениями Людмила Петровна делилась с Кнопкой, как всегда внимательно смотревшей ей в глаза и всем видом демонстрирующей свою любовь и преданность хозяйке, и тихо плакала. Проходили такие тяжёлые и длинные для неё дни, а Гарик всё не давал о себе знать. Она не раз пыталась звонить ему, но безрезультатно. Если кто-то и брал трубку на другом конце провода, то это была Лиза или её дети. С ними у неё не было никаких отношений. Ни они, ни она не считали себя родственниками. Она – в силу того, что почитала этот брак сына ошибкой, они – потому что не видели в этих отношениях никакой практической пользы. Человеком Людмила Петровна была не слишком общительным, новых знакомых давно не заводила, старые же по большей части вымерли, и это усугубляло её одиночество. Русскому человеку свойственно в горе искать утешения у близких, «плакаться в жилетку», она же такой возможности не имела. А длительные, не выплеснутые наружу переживания, как известно, только ухудшают здоровье. Людмила Петровна чувствовала себя всё хуже и хуже. Лекарства не помогали. Она уже с трудом справлялась с трудностями одинокой жизни, с обслуживанием собаки. Благо Кнопка, привыкшая к подобным случаям, могла самостоятельно сбегать во двор и, сделав свои собачьи дела, вернуться домой.
Однажды утром она привычно выпустила собаку во двор, но та подозрительно долго не возвращалась, лаем не просила открыть дверь квартиры. Обеспокоенная Людмила Петровна поднялась с постели и выглянула на лестницу. Собака, вытянувшись, бездыханная лежала у её двери. В последнее время в доме появились новые жильцы, принадлежащие к «продвинутому» поколению, влетающие в их маленький дворик на дорогих иномарках с ревущими магнитофонами. По-видимому, кто-то из них пнул попавшую под ноги доверчивую собачонку. Из последних сил Кнопка доползла до двери квартиры и испустила дух. Нелепая смерть любимой собаки явилась страшным ударом для Людмилы Петровны. Она в голос, как по родному покойнику, зарыдала.
«Она бы и не добралась самостоятельно до постели, если бы не я! - говорила растроганно Евгения Ивановна. Услышав, я помогла ей улечься в постель, напоила валерьянкой, дала сердечное, покормила, решила проблему с телом несчастной собаки. К вечеру - снова пришла. Так продолжалось несколько дней. Уход и соучастие не замедлили сказаться – она начала поправляться, стала более словоохотливой. Так постепенно я и узнала историю её жизни.
Вчера к ней, наконец, пришёл её долгожданный Гарик. Содержание разговора с сыном Людмила Петровна передала мне вечером. При этом она безудержно рыдала. От непрерывных, обильных слёз лицо её опухло и покраснело, тело и особенно руки мелко тряслись. Повествование не раз прерывалось взрывом эмоций, приёмом капель корвалола, моими увещеваниями. Порой слов её было вообще невозможно понять. Суть же последнего разговора состояла в следующем: сын уже не просил, он грубо требовал отдать накопления. Разум ему не повиновался. Он не видел бедственного состояния матери. На её робкую попытку что-то сказать он бросил всё решившую фразу: «Чтоб ты скорее сдохла, старая дура!» «И это мой-то единственный сын, моя плоть и кровь, моя надежда и бесконечная любовь!» - сквозь сотрясающие её рыдания многократно повторяла Людмила Петровна.
Её сознание не вмещало, сердце не могло принять такой «благодарности! К сожалению, в наше бессовестное и бесстыдное время такое бывает и не редко!» – заключила свой рассказ Евгения Ивановна.
Смирнов И.П.
Тел. 465 - 29 - 61
