Автор Тема: Белогвардейцы  (Прочитано 60719 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Белогвардейцы
« Ответ #60 : 10/08/18 , 08:29:03 »
Если бы не большевики в Гражданской войне, мы были бы Африкой

<a href="https://www.youtube.com/v/YPSBNLAM3cs" target="_blank" class="new_win">https://www.youtube.com/v/YPSBNLAM3cs</a>

За последние 30 лет мифологизирована и оболгана в значительной степени не только Великая Отечественная, но и Гражданская война, которую почти "приватизировали" "белые" историки: если Колчак, то обязательно герой, если белые – то все якобы за царя-батюшку, если большевики, то обязательно "страшные" и "кровавые", как будто и не было белого террора. Интервенция? не, не слышали. Эти и другие мифы для НаканунеТВ развеял историк, писатель и публицист Александр Колпакиди.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Белогвардейцы
« Ответ #61 : 13/08/18 , 12:06:12 »
https://pp.userapi.com/c847120/v847120924/c2b03/e2VphW--4fA.jpg


КАК ЛЮБИМЕЦ ПУТИНА ДЕНИКИН УЧИЛ США С СССР ВОЕВАТЬ!..
 
ПУТЬ РУССКОГО ОФИЦЕРА?
(Письмо Деникина Трумэну)
 
I
 
1. Основной целью Советской власти является мировая революция. Многочисленные доказательства тому известны всем. Даже в уставе Красной Армии имеется пункт, в котором говорится, что "Красная Армия — армия мирового пролетариата, и её цель — борьба за мировую революцию".
 
2. Эта борьба сейчас идёт полным ходом в дипломатии, в экономике, с помощью завуалированных захватов (Азербайджан, Маньчжурия, Корея, Внутренняя Монголия...) и с помощью разжигания внутренних антагонизмов и сепаратистских тенденций (арабский мир, Индия, Индонезия...). Путь, с которого Сталин не свернёт, несмотря на любое умиротворение, аналогичен началу пути Гитлера (через Рейнскую область, Австрию, Мюнхен и Чехословакию...).
 
3. Новая и особенно серьёзная опасность нарастает из-за новой игры, которую Советы затеяли с немцами и... с японцами. Заигрывая с чувствами национального унижения и прибегая к обманным обещаниям, Советы готовят полчища наёмников.
 
4. Постоянно меняя форму и интенсивность своих действий, прибегая к помощи пропаганды, локальных вооружённых конфликтов, беспорядков, забастовок и восстаний, Сталин идёт по пути "большевизации мира". Вопрос только во времени. Обстоятельства могут ускорить или в конечном итоге задержать надвигающуюся бурю. И, очевидно, всё будет зависеть от степени разложения народов пропагандой большевиков и их провокационной политикой.
 
5. Наиболее ужасна внутренняя ситуация в СССР, и страшная нищета его народа — вне всяких сомнений. Это может в конце концов несколько задержать решающее наступление, с другой стороны, это же может заставить Советы прибегнуть к крайнему риску. По крайней мере, в настоящее время внутренняя ситуация не ограничивает советскую агрессию, что, очевидно, свидетельствует о том, что Советское правительство страдает "головокружением от успехов" (старое изречение Сталина).
 
6. Принимая во внимание внутреннюю ситуацию в Советской России, а также в свете политики Советов в 1939 году и их обычной тактики можно предположить, что при этих обстоятельствах Советы не желают третьей мировой войны. Они предпочитают использовать экономическую помощь, поступающую от союзников, как для собственного блага, так и для блага своих союзников и постепенно, не открывая военных действий, с помощью испытанных методов подорвать и в конечном итоге "взорвать" мир или, по крайней мере, ослабить его до такой степени, чтобы он стал лёгкой добычей. С другой стороны, следует помнить, что если только Советы смогут использовать атомную бомбу в соответствующих масштабах, обладание этим оружием приведёт к немедленному и откровенно антигуманному действию со стороны СССР. Нападение будет произведено без объявления причины, без предупреждения, без внимания к возможностям или призывам к умиротворению со стороны западных демократий, и даже несмотря на полную капитуляцию перед советскими требованиями.
 
II
 
7. Так как будущее предвещает неизбежную борьбу между демократическими миролюбивыми странами и Советами, каковы бы ни были формы борьбы, необходимо немедленно предпринять шаги, которые гарантируют наиболее благоприятные условия в ходе предстоящего конфликта. Следующие меры должны быть приняты без промедления:
 
а. Тесное сотрудничество, особенно между англоговорящими державами. Не поддаваться на провокации Советов, которые раздувают и используют к своей выгоде раздор. Задача первостепенной важности - защитить Францию и Испанию от "коммунизации".
 
б. Отказ от предоставления СССР любых кредитов (американских или английских), пока не будут получены абсолютные гарантии прекращения всякой военной, политической и пропагандистской агрессии. Вряд ли приходится ожидать, однако, эффективных гарантий, поскольку большевистский «план восстановления» СССР известен: все ресурсы России будут направлены на пушки, самолёты и атомные бомбы в соответствии с новым «пятилетним планом», недавно провозглашённым Сталиным. С другой стороны, продовольствие и припасы, требующиеся для обеспечения народа, предполагается получить у западных демократий, у тех самых стран, против которых запасается оружие.
 
в. Немедленно прекратить нынешнюю оппортунистическую политику в отношении Советов. Умиротворение не предотвратит конфликт и только приведёт к большей дерзости со стороны Советов и их вассалов — зарубежных коммунистических партий. Более того, умиротворение помогает укрепить коммунистическое влияние в глазах одурманенных народных масс и ослабляет престиж демократических правительств.
 
г. Немедленно принять самые эффективные меры против шпионажа и подрывных действий со стороны Советов и их "пятой колонны", которые деморализуют и дезорганизуют жизнь наций. Прекратить скрывать и отбеливать ужасающие условия жизни при Советах, открыто и мужественно сказать человечеству всю правду. Преступления советского режима и его внешнеполитические проделки должны быть полностью разоблачены, с тем чтобы подготовить общественное мнение к возможному разрыву с Советами. Нельзя ждать, пока грянет буря. Одной из величайших ошибок Англии во время войны было то, что она не ограничила свои отношения с СССР одним лишь военным сотрудничеством. С помощью своих ответственных деятелей, прессы и радио Англия постоянно восхваляла Сталина, советский режим, советские достижения и т.д. Таким образом, к общему несчастью были укреплены просоветские симпатии.
 
III
 
8. Во время предстоящего конфликта, и особенно в случае, если большевистская провокация вынудит западные демократии защищаться с помощью силы, жизненно необходимо, чтобы антибольшевистская коалиция не повторила основной ошибки, допущенной Гитлером, ошибки, которая привела к поражению Германии. Во всех своих фазах борьба должна вестись не против России, но исключительно против большевизма. Не следует путать СССР с Россией. Следует различать Советскую власть и русский народ, палачей и жертв.
 
9. В самом деле, если случится так, что война будет вестись против России с целью расчленения и балканизации страны (Украина, Кавказ и т.д.) и с перспективой отделения русских территорий (балтийские земли, западнорусские провинции, в настоящее время находящиеся под управлением Польши (Самые трагические последствия для судеб мира могут иметь постоянные претензии Польши, с которыми никогда не согласится ни русский народ, ни любое правительство России) и Румынии., то в этом случае русский народ снова воспримет войну как борьбу за защиту своего Отечества. Самое важное - не забыть уроки недавней войны. До тех пор пока война развёртывалась под знаменем интернационализма, результаты в виде бесславной финской кампании и катастрофы Красной Армии на пути к Москве были налицо. Но когда впоследствии война превратилась в смертельную борьбу за защиту Отечества, результатом стало поражение Германии.
Ввиду огромной потенциальной силы России и неуязвимости её бесконечных пространств интервенция Запада кончится так же, как все другие предыдущие вторжения: польское, шведское, наполеоновское и, наконец, гитлеровское. Даже если удастся добиться временного успеха вначале, этот успех будет означать не конец борьбы, а только начало бесконечных войн.
 
10. Если будет ясно, что борьба идёт не против России и её суверенитета, если неприкосновенность исторических границ России будет торжественно провозглашена и если права России, неотъемлемые от жизненных интересов страны, будут торжественно гарантированы, вполне возможно, что большевистские структуры потерпят крах в результате народного восстания или государственного переворота.
 
11. Нельзя игнорировать тот факт, что Россия всегда испытывала определённое недоверие к русской политике западных держав, особенно Англии. В настоящее время это недоверие раздувается интенсивной большевистской пропагандой, что находит отклик не только в пробольшевистских, но и в антибольшевистских русских кругах. Необходимо, чтобы это недоверие было рассеяно как словами, так и делами. Необходимые действия нужно предпринять теперь, особенно если дело дойдёт до прямого разрыва. В этом случае надлежит:
 
а. Не делать никаких обещаний за счёт России, которые могли бы поощрить захват русской земли соседями.
 
б. В случае оккупации российской территории немедленно установить русское самоуправление и при первой возможности поощрить создание на русских землях временной центральной правительственной власти, сформированной из граждан России с возможным участием особо отобранных эмигрантов.
 
в. Ни при каких условиях ни одному из соседей России не должно быть позволено участвовать в военной администрации в оккупированных провинциях России. Временное военное правительство должно быть сформировано исключительно под эгидой незаинтересованных и благосклонных великих держав.
 
г. Только строго ограниченное количество коалиционных вооружённых сил должно быть введено в Россию. Передвижение войск должно производиться в соответствии с интенсивностью и успехом действий народа.
 
IV
 
12. Наиболее желательным для России и наиболее выгодным для мира способом урегулирования кризиса был бы внутренний переворот в СССР. Неустанно защищая свою самодержавную власть, Сталин ликвидировал или обезвредил всех возможных конкурентов, не позволив никому добиться общепризнанной популярности, и посредством до смешного льстивой прессы и множества приближённых поощрил собственный культ. По этой причине падение главной опоры большевистской иерархии приведёт к разрушению и гибели всей структуры. Искусственно инспирированный "культ" не переживёт этого. Он будет быстро заменён подозрением и ненавистью. Зная чувства людей, можно с уверенностью утверждать, что государственный переворот в России приведёт к фундаментальным переменам в режиме, а не к одним лишь персональным перестановкам.
 
13. Трезвые и здравые рассуждения должны убедить государственных деятелей антибольшевистской коалиции, даже тех, кто может быть враждебным к России, что история свидетельствует о невозможности её покорения или порабощения. Также любая попытка извлечь выгоды из временной слабости России, вызванной внутренними беспорядками, была бы актом безрассудства, а для многих стран - самоубийственной политикой. Подобный курс может на годы ввергнуть Европу в кровопролитие и посеять хаос во всём мире.
 
Напротив, дружественное отношение со стороны [западных] держав к России и её народу в этот критический момент истории на годы предопределит будущую ориентацию политики России и заложит не только материальные, но и моральные основания для будущих соглашений беспрецедентной силы и длительности.
 
14. Только присутствие освобождённой от большевистского ига, сильной, миролюбивой и дружественной к западным демократиям России в семье цивилизованных наций сможет восстановить равновесие в мире, сможет рассеять сохраняющийся призрак «жёлтой опасности», ослабить мировой экономический кризис, положить конец распространению коммунистической чумы и принести в мир благословение реального мира.
 
Генерал ДЕНИКИН
1946, июнь
 
Вконец опомоившийся генерал-белогвардеец умер там же, в США, в 1947 году. От того, что его не повесили в лефортовской тюрьме в том же году, как повесили его "братьев по оружию" - Краснова, Шкуро и Султан-Гирея, - в том не его заслуга, а территории США, куда он в страхе бежал вскоре после Второй мировой войны. Его "патриотизм" во время оной всего лишь наложение макияжа на злобный антисоветизм, что он и доказал в своем письме другому служителю капитала - Трумэну, отказав Гитлеру.
 
С помпой перезахоранивая этого вояку в РФ, Путин перезахоронил и открытых поклонников Гитлера - Ильина и Шмелева, этих братьев по духу "добрейшего" Антона Ивановича. А чтобы доброта белогвардейщины в современной России была более символичной, дочка Деникина дарит нынешнему "спасителю отечества" Владимиру Владимировичу именную шашку своего отца. Она, наверное, занимает почётное место в белогвардейском, путинском Кремле теперь...
 
Раз Черчилль подарил Сталину от имени короля и британского народа меч защитникам Сталинграда, то дочка Деникина может совершить "равноценный" символический акт в отношении нынешнего "верховного правителя" в освобожденной от большевиков великой России. И впрямь, бог, давая человеку ограниченный ум, позабыл ограничить человеческую глупость.
 
Надо же такому случиться, что Ленин, принимая в свои руки рассыпавшуюся российскую империю, оставил после себя СССР с освобожденными людьми, Сталин, принимая страну с сохой, оставил ее с Победой и атомным щитом, а Путин, принимая страну все еще с фабриками и заводами, оставляет после себя производственные руины, но зато с могилками всей белогвардейской и фашистской нечисти.
 
А.Артузов

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #62 : 11/10/18 , 12:16:14 »
11 октября, 13:59
В который раз интересные сведения
раскопал френд d_clarence. Речь идет о попытке самарских крестьян организовать коммуны по совместному ведению сельского хозяйства и чем это закончилось для них.

Во время нашего постапокалипсиса 1917-1922 годов одной из самых эффективных форм выживания в сельской местности стали коммуны - производственные артели, организованные на коммунистических принципах. Земли коммун складывались из земельных паев вступавших в нее крестьян, раздела бывших помещичьих земель и аренды земли у кулаков.

Одной из самых успешных коммун на левом берегу Волги была Новорепинская коммуна Новоузенского уезда Самарской губернии. Она организовалась весной 1918 года. В нее входило 8.474 человек: 2.020 мужчин, 2.100 женщин, 4.354 детей. Площадь коммуны составляла 53.032 десятины земли, из которых 33.514 десятин были отведены под пашни. Костяк коммуны составляли местные крестьяне, которые пригласили в коммуну 5 учителей, 10 кузнецов, 5 слесарей, 10 плотников, 15 портных, 10 сапожников, которые также получили статус коммунаров.

Для организации труда в коммуне было создано 26 сотенных советов и 508 трудовых звеньев. Инвентарь между звеньями и сотнями распределялся поровну. Коммунары внесли на паях в коммуну свое собственное имущество: 2.967 голов скота, 741 плуг, 464 косилки, 9 молотилок. Кроме того, коммуна имела 2 собственных механических мукомольных мельницы (одна принадлежала бежавшему помещику) и одну мельницу арендовала у местных кулаков. В коммуне были собственный магазин, кирпичный заводик и кожевенная мастерская.

Коммунары объединились "ввиду расстройстройства хозяйств за истекшую войну и недостаточности живого и мертвого инвентаря". Коммуна организовалась и существовала за свой счет. Оплата труда осуществлялась трудообменным способом - единственно эффективным на тот момент. Все виды труда были четко разграничены и каждый занимался только своим делом, получая заранее оговоренную плату. Все излишки распределялись через магазин сообразно показанным трудовым коэффициентам. "Чужим" магазин отпускал товары за деньги, керосин, сахар или мануфактуру.
Для экономии топлива и труда были организованы общественные столовые - т.е. дрова в избах не расходовались на готовку и служили для отопления и бань. Продукты для столовых также брались из произведенных излишков.

Руководителем коммуны был избран крестьянин села Новорепинского М.И. Кожин. Коммунистов в коммуне не было, крестьяне использовали предложенный властями вариант ведения сельского хозяйства.

Весной 1918 года коммунары вспахали все 33.514 десятин, увеличив посевные площади по сравнению с 1917 годом в полтора раза. Урожай обещал быть очень хорошим.

Но, создав коммуну, коммунары сразу вышли из зоны влияния местных кулаков и богатых крестьян. Кроме того, их успехи сильно раздражали всех невошедших в коммуну. Ну, третье, коммуна - это "большевицкий" вид хозяствования. Короче, на коммуну навели рейдеров - уральских казаков. Казаки совершили налет на коммуну, когда почти все мужчины работали в поле. М.И. Кожин был убит прямо в правлении, не успевшие разбежаться женщины подверглись надругательствам. Были убиты двое учителей, один кузнец и один сапожник. Лошади были были уведены казаками, скот частично истреблен. Запасы хлеба были подожжены, но частью спасены коммунарами. На обратном пути казаки заехали в Новорепино, где им указали дом Кожина. В окошко избы казаки бросили две гранаты, убив дочь Кожина и изувечив его мать.

После налета, большинство мужчин призывного возраста записались добровольцами в Красную армию. Видя такой расклад, местные кулаки бежали из села в Оренбургские степи, откуда стали организовывать налеты уже мелких банд для срыва полевых работ: поджигали скирды, ломали инвентарь, обстреливали пахарей и т.п.). Коммунары обменяли часть продукции на винтовки, карабины и обрезы и стали с оружием выходить на работы.

Несмотря на весь ад и беспредел они собрали 1,5 миллионов пудов хлеба! Оставив себе на обсеменение и продовольствие необходимое количество зерна, свезли урожай на ссыпной пункт и сдали его на нужды Красной армии. Новорепинская коммуна успешно пережила вторую половину Гражданской войны, став локомотивом восстановления сельского хозяйства волости и уезда. Одна из улиц села Новорепино по сей день носит имя Кожина.

Были и другие успешные коммуны на левом берегу Волги, но им не повезло уцелеть из-за планомерной борьбы белых с их существованием. Так, богатая и успешная коммуна в бывшей экономии Зейферта в Николаевском уезде была полностью вырезана. В Семеновской коммуне того же уезда были убиты все мужчины, а имущество полностью разграблено местными кулаками. В Клинцевской коммуне, ожидавшей отличный урожай, также были уничтожены все мужчины в количестве 250 человек, а урожай показательно сожжен.

Даже коммунисты не несли таких потерь от налетов белых, как коммунары. Такие дела.

---------------------------------------------------------------------------------
Якобы ,"белые и пушистые" казаки и тут выступили фактором разжигания большой Гражданской войны в России и ответного террора по отношению к ним. Сейчас из них делают "невинных жертв кровавого режима" по украинскому сценарию, ведущему к отделению (или выделению) Казакии от Кацапии.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Белогвардейцы
« Ответ #63 : 02/12/18 , 21:33:42 »
                 Огонь, вода и медные трубы Колчака 
   
 

Есть такая поговорка, отметка жизненного пути: "огонь, вода и медные трубы". У Колчака это всё наличествует очень конкретно и жизненно.
Говорят, что труп Колчака после расстрела был спущен в прорубь. Если этот так, то он получил «своё». Сейчас поймём, почему.



С использованием отрывков из материала Е. Колосова «Сибирь при Колчаке: Воспоминания, материалы, документы.»

Огонь.
**
«Еще характернее указания в той же телеграмме на необходимость возможно скорее и решительнее окончить с Енисейским восстанием. И потом эта зловещая директива относительно селений Кияйское и Нарвское, к которым должна быть применена строгая мера. Дер. Нарва и село Кияйское составляли центр тогдашнего «камарчагского» фронта. Не имея возможности сломить упорство повстанцев, сильных прежде всего сочувствием к ним населения, адмир. Колчак прямо указывает, в каких именно местах надо следовать примеру японцев. И указания Колчака не пропали даром – я говорил уже, что когда манский фронт пал, после упорных боев в течение месяца, то вся Степно-Баджейская волость была выжжена. Трагичны подробности этого страшного аутодафе. В селе Ст. Баджей крестьяне просили не сжигать их больницы, – но больницу сожгли; тогда они стали просить пощадить школу, – но школу сожгли. Наконец, они умоляли разрешить им вынести из горевшей школы учебные принадлежности, в которых уже в то время чувствовался такой недостаток, но и этого не позволили, все было сожжено и все сгорело вместе с остальным селом.

Делать какие-либо послабления не позволяла, конечно, военная дисциплина – здесь исполнялся точный приказ самого верховного правителя применить к этому району японские методы усмирения: взрослое мужское население истребить поголовно, а деревни, хутора и села предать пламени. Что же удивляться, если, получив такое авторитетное распоряжение, ген. Розанов спокойно написал параграф второй своего приказа: «Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать, взрослое мужское население расстреливать поголовно».

Вода.
**
«Правительственные войска не щадили никого: ни женщин, ни детей, ни тем более мужчин. При расправах сводились личные счеты, людей губили по личной ненависти или из корысти. Для того, чтобы не тратить пуль на расстрелы, придумали новый способ казни, без пролития крови, как во времена средневековой инквизиции, но по иному способу. Занят был Енисейск еще зимой (март в тех краях настоящий зимний месяц), расположен город прямо на реке; на льду – проруби. В эти проруби и сбрасывали людей либо живыми, либо недобитыми. Это называлось отправлять в Туруханск. Штыками и нагайками осужденных на казнь гнали к прорубям и там топили. Над всем городом повисла угроза страшного террора, и никто из самых мирных граждан не мог быть уверен, что не сделается жертвой каких-либо насилий.

Совершенно то же самое происходило в других местах по дороге в Енисейск. Напр., в селе Казачинском было убито свыше 60 чел. (жителей там 1200-1300 чел.), многих точно также сбрасывали под лед. Был случай, когда сбросили туда крестьянку, заподозренную в большевизме, с ребенком на руках. Так с ребенком и сбросили под лед. Это называлось выводить измену «с корнем».

Пускать под лед, это – старая сибирская традиция. В былое время так чаще всего расправлялись со своими жертвами сибирские разбойники на больших дорогах. Теперь эта традиция возродилась снова в Сибири.»

Медные трубы.
Что посеешь, то и пожнёшь.
=Arctus=

https://pp.userapi.com/c637524/v637524816/206af/l2qxhzYRDaU.jpg

Оффлайн AsLand

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 3155
Re: Белогвардейцы
« Ответ #64 : 04/12/18 , 20:38:20 »

Спасибо за материал. Не знал всего этого.

Вывод только один: Большевики Красной Армии особенно под руководством Сталина спасли Россию от уничтожения! Это есть факт неопровержимый. Один из многих эпизодов зверств белогвардейцев даже против своих-же, не говоря уже о том геноциде который они проводили в отношении особенно русского народа.. причём эти лицемеры и предатели которых смело можно назвать - русофобами, называли себя "освободителями россии" в то время как они - белые офицеры и генералитет продались врагам России в лице Антанты которая грабила и всячески уничтожала население - народ России руками и продавцев - белогвардейцев которые даже своего царя умудрились продать в пользу мирового сионизма - англо-американского банковского картеля где все поголовно были и есть - матёрые русофобы. Сегодня это видно более всего.. цели и задачи по уничтожению России у них всё те-же..

Белый террор против своих: трагедия у перевала Сельке

<a href="https://www.youtube.com/v/Ra-hh7zM9-8" target="_blank" class="new_win">https://www.youtube.com/v/Ra-hh7zM9-8</a>

Егор Яковлев рассказывает о терроре атамана Бориса Анненкова, развязанном против собственных казаков, отказавшихся от продолжение борьбы с большевиками. Особое место в рассказе занимает трагедия у перевала Сельке, когда лейб-атаманский полк Анненкова отметился массовым насилием жен своих соратников по антисоветской борьбе.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Белогвардейцы
« Ответ #65 : 04/01/19 , 12:22:32 »
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за «Белое Дело», на пальцах (25 фото)

Автор Karina 2018-11-05 10:15:29

Пишет bulochnikov .

Начал я сочинять очередной «разговор» о бредятине Холмогорова, но на первом же егоркином абзаце — Несколько лет сражались красные и белые. Много совершили белые славных подвигов – Корнилов, Дроздовский, Колчак, Деникин, Марков, Слащев, Врангель… — споткнулся. И понял, что этот абзац надо отдельным постом разбирать, на полном серьёзе.
 Итак, белогвардейцы «совершили много славных подвигов». Это да, они много чего совершили.

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Можно в белогвардейских мемуарах почитать описание «подвигов».

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Белые вели себя в России — как фашистская зондеркоманда. К вечеру город был освобожден — все оставшиеся в живых каменоломщики разбежались, скрываясь по городу. Начались обыски, аресты и расстрелы, брали всех подозрительных, придерживаясь правила: лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного виновного; заодно был утоплен издатель меньшевистской газеты «Волна», все время писавшей против добровольцев.
 Три дня продолжалась эта история и одновременно взрывались последние выходы Аджимушкайской каменоломни. За это время в Керчи было уничтожено до 3000 человек, большей частью евреев. Англичане, бывшие в Керчи, целыми днями бегали со страшно довольными лицами по городу, снимая фотографическими аппаратами повешенных и расстрелянных.
Р.S. Кстати вы знаете, как отличить кадры белого террора от красного? По повешанным. Белые вешали с особым рвением. Красные ни когда. А то некоторые постят картинки с повешенными и уверяют, что это красные сделали.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Шидловский С. Н. «Записки белого офицера». Покровский двинул пластунов обеих бригад на Невинномысскую и овладел ею. Оттуда я произвел внезапный налет на Темнолесскую и взял ее. При этом был пленен эскадрон красных и взяты кое-какие трофеи.
 Приехавший вскоре генерал Покровский распорядился повесить всех пленных и даже перебежчиков. У меня произошло с ним по этому поводу столкновение, но он лишь отшучивался и смеялся в ответ на мои нарекания. Однажды, когда мы с ним завтракали, он внезапно открыл дверь во двор, где уже болтались на веревках несколько повешенных.
 — Это для улучшения аппетита, — сказал он.
 Покровский не скупился на остроты вроде: «природа любит человека», «вид повешенного оживляет ландшафт» и т.п. Эта его бесчеловечность, особенно применяемая бессудно, была мне отвратительна. Его любимец, мерзавец и прохвост есаул Раздеришин, старался в амплуа палача угодить кровожадным инстинктам своего начальника и развращал казаков, привыкших в конце концов не ставить ни в грош человеческую жизнь. Это отнюдь не прошло бесследно и явилось впоследствии одной из причин неудачи Белого движения.
Р.S. Кстати красные всегда печатали, без купюр, воспоминания и мемуары белых. И этого хватило, что бы в 1941-1945 годах народ поднялся, что бы вот такие не вернулись
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Судя по мундиру и национальной нашивке на рукаве в центре русский офицер абвера.

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Шкуро А.Г. «Записки белого партизана». Из караула пришел подпор. К-ой и кап. Р. Подсели к нашему чайнику. «Сейчас одного «товарища» ликвидировал», — говорит К-ой. «Как так?» — спрашивает нехотя кто-то. «Очень просто, — быстро начал он, отпивая чай, — стою вот в леску, вижу — «товарищ» идет, крадется, оглядывается. Я за дерево — он прямо на меня, шагов на десять подошел. Я выхожу — винтовку наизготовку, конечно, — захохотал К-ой, — стой! — говорю. Остановился. Куда идешь? — Да вот домой, в Сулин, — а сам побледнел. — К большевикам идешь, сволочь! шпион ты… твою мать! — К каким большевикам, что вы, домой иду, — а морда самая комиссарская. — Знаю, говорю… вашу мать! Идем, идем со мной. Куда? — Идем, хуже будет, говорю.- Простите, говорит, за что же? Я человек посторонний, пожалейте.- А нас вы жалели, говорю… вашу мать?! Иди!.. Ну и «погуляли» немного. Я сюда — чай пить пришел, а его к Духонину направил…» — «Застрелил?» — спрашивает кто-то. «На такую сволочь патроны тратить! вот она матушка, да вот он батюшка». К-ой приподнял винтовку, похлопал ее по прикладу, по штыку и захохотал…
 …Из-за хат ведут человек 50-60 пестро одетых людей, многие в защитном, без шапок, без поясов, головы и руки у всех опущены.
 Пленные.
 Их обгоняет подполк. Нежинцев, скачет к нам, остановился — под ним танцует мышиного цвета кобыла.
 «Желающие на расправу!» — кричит он.
 «Что такое? — думаю я.- Расстрел? Неужели?» Да, я понял: расстрел, вот этих 50-60 человек, с опущенными головами и руками.
 Я оглянулся на своих офицеров.
 «Вдруг никто не пойдет?» — пронеслось у меня.
 Нет, выходят из рядов. Некоторые смущенно улыбаясь, некоторые с ожесточенными лицами.
 Вышли человек пятнадцать. Идут к стоящим кучкой незнакомым людям и щелкают затворами.
 Прошла минута.
 Долетело: пли!.. Сухой треск выстрелов, крики, стоны…
 Люди падали друг на друга, а шагов с десяти, плотно вжавшись в винтовки и расставив ноги, по ним стреляли, торопливо щелкая затворами. Упали все. Смолкли стоны. Смолкли выстрелы. Некоторые расстреливавшие отходили.
 Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых.
 Вот она, гражданская война; то, что мы шли цепью по полю, веселые и радостные чему-то, — это не «война»… Вот она, подлинная гражданская война…
 Около меня — кадровый капитан, лицо у него как у побитого. «Ну, если так будем, на нас все встанут», — тихо бормочет он.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Гуль Р. Б. «Ледяной поход». Мальчики думают, что если они убили и замучили несколько сотен и тысяч большевиков и замордовали некоторое количество комиссаров, то сделали этим великое дело, нанесли большевизму решительный удар и приблизили восстановление старого порядка вещей. Обычная психология каждого честолюбивого взводного, который считает, что он решил исход боя и всей войны. Но зато мальчики не понимают, что если они без разбора и удержа насильничают, порют, грабят, мучают и убивают, то этим они насаждают такую ненависть к представляемой ими власти, что большевики могут только радоваться наличию столь старательных, ценных и благодетельных для них сотрудников.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Фон Будберг А.П. «Дневник белогвардейца». Ну ладно, быть может, эти зверства были, тыкскыть, побочным ущербом на пути к Великой и Благой Цели? А зачем белогвардейцы зверствовали? Во имя какой идеи они резали, вешали, стреляли и сжигали? Ну, как барон фон Будберг сказал — ради «восстановления старого порядка вещей». То есть такого порядка, при котором главные в стране — капиталисты и помещики. Проблема белых была в том, что большевики за короткий срок уже сумели поднять классовое самосознание трудящихся масс. И на сказочки того же Деникина про «новую, светлую жизнь всем: и правым, и левым, и казаку, и крестьянину, и рабочему» люди уже не велись. Поэтому договариваться с белогвардейцами народу было не о чем. Вот Роман Гуль вспоминает, как он ехал вступать в Добровольческую армию, к Корнилову, и мечтал:
Скоро Новочеркасск. Туда сбежалось лучшее,- лихорадочно организуется. Отсюда тронется волна национального возрождения. Во главе национальный герой, казак Лавр Корнилов. Вокруг него объединилось все, забыв партийные, классовые счеты…
 «Учредительное собрание — спасение Родины!» — заявляет он. И все подхватывают лозунг его. Идут и стар и мал. Буржуазия — Минины. Офицерство — Пожарские…
Буржуазия-то с офицерством сразу в тему с Учредилкой вписались. Чуяли, где их выгода. А теперь вот — посмотрим, как Гуль пытался простому трудящемуся за «Спасение Родины посредством Учредилки» причесать:
Пришли в ст. Плотскую, маленькую, небогатую. Хозяин убогой хаты, где мы остановились, — столяр, иногородний. Вид у него забитый, лицо недоброе, неоткрытое. Интересуется боем в Лежанке.
 «Здесь слыхать было, как палили… а чевой-то палили-то?»
 «Не пропустили они нас, стрелять стали…» По тону видно, что хозяин добровольцам не сочувствует.
 «Вот вы образованный, так сказать, а скажите мне вот: почему это друг с другом воевать стали? из чего это поднялось?» — говорит хозяин и хитро смотрит.
 «Из-за чего?.. Большевики разогнали Учредительное собрание, избранное всем народом, силой власть захватили — вот и поднялось». Хозяин немного помолчал. «Опять вы не сказали… например, вот, скажем, за что вот вы воюете?»
 «Я воюю? — За Учредительное собрание. Потому что думаю, что оно одно даст русским людям свободу и спокойную трудовую жизнь».
 Хозяин недоверчиво, хитро смотрит на меня. «Ну, оно конечно, может, вам и понятно, вы человек ученый».
 «А разве вам не понятно? Скажите, что вам нужно? что бы вы хотели?» «Чего?.. чтобы рабочему человеку была свобода, жизнь настоящая и к тому же земля…» — «Так кто же вам ее даст, как не Учредительное собрание?»
 Хозяин отрицательно качает головой.
 «Так как же? кто же?»
 «В это собрание-то нашего брата и не допустят».
 «Как не допустят? ведь все же выбирают, ведь вы же выбирали?»
 «Выбирали, да как там выбирали, у кого капиталы есть, те и попадут», упрямо заявляет хозяин.
 «Да ведь это же от вас зависит!» — «Знамо, от нас, — только оно так выходит…»
 Как видим, столяр прекрасно видит классовую подоплёку происходящего, никакими майсами о чудодейственном «всеобщем избирательном праве» его с толку не сбить. Он отлично понимает, что в представительные органы эксплуататорского государства даже при самых наичестнейших выборах попадут исключительно сами эксплуататоры, или те, кто выражает интересы эксплуататоров. Эх, вот бы нашим современным трудящимся такое же классовое чутьё, какое было у столяра из станицы Плотской!.. Вот над чем работать надо, товарищи коммунисты! А не «наблюдателями» на буржуазных выборах торчать — следить, как бы Путин Прохорова не напарил…
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Впрочем, вернёмся к белогвардейцам. Поскольку уболтать трудящихся белые не могли, приходилось трудящихся терроризировать. И пытаться искоренить ростки самосознания, появившиеся благодаря большевикам. Трудно было власти….. миловать не приходилось… …каждое распоряжение несло, если не наказание, то предупреждение о нем… …Лиц, уличенных в сотрудничестве большевикам, надо было, без всякого милосердия, истреблять.
 Временно надо было исповедовать правило: «лучше наказать десять невинных , нежели оправдать одного виновного».
 Только твердость и жестокость могли дать необходимые и скорые результаты.
Генерал-лейтенант Денисов С. В. «Записки. Гражданская война на Юге России 1918-1920».
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 От белогвардейцев-фронтовиков не отставала контрразведка. И если фронтовики зверствовали, в значительной части случаев, из-за желания отомстить за павших товарищей и за утраченные сословные привилегии, то в действиях контрразведчиков зачастую присутствовали такие мотивы, как — сведение личных счетов и жажда наживы. Широко развернулась деятельность Добровольческой контрразведки по очистке Киева «от преступных элементов: коммунистов, комиссаров и прочей мерзости». Всем домовым комитетам и квартирохозяевам было приказано немедленно сообщить о своих квартирантах, въехавших в течение последнего месяца в квартиру или дом.
 Началась эпидемия доносов. Сотни ни в чем не повинных людей, казавшихся «подозрительными», ежедневно сгонялись под конвоем на проверку в тюрьмы контрразведки. Допрос их производился «с пристрастием»: грубое обращение, издевательства, побои, пытки, насилия над арестованными женщинами и т.д. При огромном количестве арестованных с допросами не канителились. Многие «подозрительные» не дожили до следующего дня. Разгрузка тюрем также производилась без особой волокиты. В этом деле воинские части помогали контрразведке. В штабе генерала Глазенина ликвидировали «подозрительных» прежде всего по одному существенному признаку: «жид». «Виновного» немедленно пускали «в расход». Таким путем за полтора месяца оккупации в Киеве было по официальным подсчетам Добрармии истреблено 2000 «коммунистов» и им «сочувствующих».
Полетика Н. П. «Вoспоминания».
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Было известно, что то, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, напоминало самые мрачные времена средневековья.
 Попасть в это страшное место, а оттуда в могилу, было как нельзя более легко. Стоило только какому-нибудь агенту обнаружить у счастливого обывателя района Добровольческой армии достаточную, по его, агента, понятию, сумму денег, и он мог учредить за ним охоту по всем правилам контрразведывательного искусства. Мог просто пристрелить его в укромном местечке, сунуть в карман компрометирующий документ, грубейшую фальсификацию, — и дело было сделано. Грабитель-агент, согласно законам, на сей предмет изданным, получал что-то около 80 процентов из суммы, найденной при арестованном или убитом «комиссаре». Население было терроризировано и готово добровольно заплатить что угодно, лишь бы избавиться от привязавшегося «горохового пальто», не доводя дело до полицейского участка.
 Выходило примерно так: вся обывательская масса в ее целом была «взята под сомнение» в смысле ее политической благонадежности; с другой стороны, существовало стоявшее, — наподобие жены Цезаря! — выше подозрений фронтовое офицерство; за ними шли: контрразведка, уголовный розыск и, наконец, государственная стража, действовавшие под охраной высших властей в полном единении с шайкой спекулянтов, грабителей и убийц. Все это сонмище, в конце концов погубившее Добровольческую армию, было в равной мере опасно для населения «глубокого тыла», по отношению к нему, сонмищу, абсолютно лишенному элементарных прав человека и гражданина.
 Все, носившие английские шинели и подобие погон, ходили в Новороссийске вооруженными до зубов; пускали в ход нагайки, револьверы и винтовки по всякому поводу и, как будто, никакой ответственности за это не подлежали. Ибо всё остальное подозревалось в несочувствии, в измене добровольческому делу, в злостной спекуляции, большевистской и социалистической агитации или хотя бы в «распространении ложных слухов» и принадлежности к «жидам». Виллиам Г. Я. «Побеждённые».
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Поправляя своё материальное положение за счёт обывателей, контрразведчики не забывали распускать жуткие слухи о «кровавой ВЧК». Видимо, чтобы обывателям не так обидно было расставаться со своими денежками — мол, «пускай ограбили, зато хоть не убили». Тот же Виллиам вспоминает о задушевном разговоре с одним белогвардейским пропагандистом: — Как же вы пропагандируете? — поинтересовался я.
 Он рассказал:
 — Видишь, у меня есть целый штат прохвостов, то бишь, агитаторов, обучавшихся в особой школе… Образованные мерзавцы!.. Они ездят по моим инструкциям — для провокации. Чтобы тебе стал сразу, понятен характер деятельности, выслушай.
 Иду я, или один из моих негодяев, например, по Серебряковке и вижу, солдат без ноги, без головы, без руки там, одним словом пьяный, пристает к публике: «Подайте жертве германского плена!..» Я к нему: «Желаешь получать сто на день?..» Ну, конечно, желает… Так вот что, братское сердце: вместо того, чтобы бестолку голосить «жертва германского, плена», голоси «жертва большевистской чрезвычайки». Понятно?! Говори про чрезвычайку, ври, что в голову прилезет, и — получай сто целковых на пропой души.
 Тут я припомнил, что мне это уже приходилось слышать в Новороссийске. Пьяные оборванные, наглые люди в солдатских фуражках и в шинелях, благоухая «самогонкой», что-то такое рассказывали об ужасах, пережитых ими в чрезвычайках, нередко откровенно дополняя свои рассказы:
 — По сто целковых платит за эту самую канитель Василь Иваныч. Подайте жертве!
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Затерроризировав население родной страны вусмерть, белогвардейцы тут же проникались презрением к перепуганным людям. В 14 час. состоялась панихида по 4-м убитым офицерам и солдатам на их могиле, было много жителей. Заметили, между прочим, одного старика, который всю панихиду плакал…
 В 19 часов вернулась экспедиция Двойченко — нашли только одного главного участника убийств, — расстреляли, остальные бежали; сожгли их дома, забрали фураж, живность и т.п. Оттуда заехали в Долгоруковку, отряд был встречен хлебом-солью, на всех домах белые флаги, полная и абсолютная покорность всюду… Как люди в страхе гадки, нуль достоинства, нуль порядочности, действительно сволочной, одного презрения достойный народ: наглый, безжалостный, полный издевательств против беззащитных, при безнаказанности не знающий препон дикой разнузданности и злобы, а перед сильными такой трусливый, угодливый и низкопоклонный…
Дроздовский М. Г. «Дневник»
Отличная цитата. Как будто эсэсовец пишет. Понятно, себя-любимого генерал Дроздовский к «презренному народу» не относит. Образцовый патриот России, между прочим. Кумир отечественных нациков и монархистов. «Величайший образец Русского Офицерства», как один пламенный монархист выразился.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Ну, может быть, народ у нас «трусливый» и «низкопоклонный», а всё-таки нагнуть его белогвардейцам никак не удавалось. Приходилось прибегать к помощи англичан, французов и всяких прочих чехов. Барон фон Будберг, управляющий военным министерством при правительстве АдЪмиралЪа Колчака, вспоминает в уже цитировавшемся «Дневнике белогвардейца»: На одной из станций с горечью на сердце пришлось видеть воочию, насколько русской толпе нужна палка и притом, к сожалению, иностранного происхождения. Наш поезд стоял, ожидая прохода экстренного поезда генерала Жанена; все усилия железнодорожных милиционеров удалить с рельсов сидевшую на них толпу крестьян и пассажиров успеха не имели; но когда явились три чеха и с криками «айда» стали дубасить русских граждан прикладами, то платформа и рельсы опустели, а «хозяева русской земли» чинно выстроились за отведенной им чехами линией.
 Печальная картина, причины возможности которой заложены глубоко в нашей истории; грустный вариант привычки быть под татарином, фрязином, немцем, а в последнее время — евреем.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Фото на память. Где то я такое уже видел… Чехословаки над телами своих жертв.

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Вот такие порядки были заведены в царстве Колчака. Русских крестьян мутузят прикладами чешские легионеры, чтобы освободить проезд для французского генерала. Даже сам фон Будберг счёл возможным назвать живущих под Колчаком русских «хозяевами русской земли» — только с грустной иронией, заключив название в кавычки. Фон Будберга печалит сложившееся положение, но печаль не мешала ему просить у того же генерала Жанена войска, чтобы иностранцы «строили» русских не только в Сибири, но — по всей России: Был у генерала Жанена. Веселый, жизнерадостный француз; считается главнокомандующим союзными войсками, но чехи его слушаются только тогда, когда им это удобно. По просьбе Жанена высказал ему свои взгляды на современное положение России и Сибири и на те виды союзнической помощи, которые нам сейчас неотложно необходимы. Пытался ему растолковать, что прежде всего нужно, чтобы союзники признали образовавшуюся в Омске власть и поддержали ее морально и материально; сейчас мы находимся в невероятно тяжелом и сложном положении какого-то bаstard’a, и это дает возможность разражаться разными выпадами Семенову, Гайде и другим атаманам, допускает двусмысленное поведение японцев, давит нас по финансовой части, вносит ужасную путаницу в дело снабжения, выдаваемого нам как-то из-под полы и вроде каких-то подачек. Очевидно, что нам хотят помочь, а если так, то надо делать это скоро, откровенно и полным махом, понимая, что затяжка только истощает Россию и усиливает положение большевиков. Затем нам нужна прочная, планомерная помощь вооруженной силой, но никоим образом не для войны на фронте, а для оккупации важнейших населенных пунктов (!!!!! Каково?) и для установления там законного порядка и нормальных условий жизни; сделать сами мы этого не в состоянии как по недостатку людей и вооруженной силы, так и по причинам чисто морального порядка, свойственным атмосфере гражданской войны, остроте классовой борьбы, горечи испытанного и трудно подавляемой жажде реванша и реакции.
 Это нам надо временно до тех пор, пока не окрепнут закон и государственность и не установятся новые административные органы (центральные и по самоуправлению в самом широком значении этого слова).
 Для этой цели нам нужны совершенно нейтральные, беспристрастные и спокойные войска, способные сдержать всякие антигосударственные покушения как слева, так и справа. Только под прикрытием сети союзных гарнизонов, не позволяющих никому насильничать и нарушать закон, поддерживающих открыто и определенно признанную союзниками власть, возможно будет приняться за грандиозную работу воссоздания всего разрушенного в стране, восстановления и укрепления местных органов управления и за еще более сложную и щекотливую задачу постепенного приучения населения к исполнению государственных и общественных повинностей, к платежу налогов, одним словом, ко многому, от чего население отвыкло; это неизбежное ярмо надо надеть умеючи, а главное — без помощи наших карательных и иных отрядов.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Ну, вы поняли. Белогвардейский закон и белогвардейский порядок можно было принести в Россию только и исключительно на французских штыках. По мысли колчаковского военного министра, только иностранный оккупант мог заставить русский народ одеть «ярмо», приготовленное белогвардейцами. Отличный стратегический план, да? Пригласим французских солдат, они оккупируют наши города, установят порядок, штыками и прикладами приучат народишко к «ярму», а потом… А потом оккупанты, видимо, спокойно и чинно удалятся, уступив место фон Будбергу и другим «гигантам мысли». Вот так вот патриоты-колчаковцы планировали обустроить Россию. Очень хитрый, продуманный и дальновидный план. Его воплощение явно сулило русскому народу счастье и процветание, ага.
 К счастью для русского народа, французские солдаты были слишком утомлены Мировой войной, а большевики быстро становились всё более серьёзной угрозой, потому французское правительство не рискнуло отправлять в Россию оккупационный корпус. Генерал Жанен технично съехал с темы, чем весьма и весьма расстроил фон Будберга: «К сожалению, мой собеседник не особенно внимательно меня слушал, стараясь перейти на иные, нейтральные материи», — сокрушался колчаковец.
 Антанта только оружием и снаряжением согласилась помогать белогвардейцам. Помогали от души: С начала 1919 года, после ухода немцев из Закавказья, нам удалось получить несколько транспортов артиллерийских и инженерных грузов из складов Батума, Карса, Трапезунда. А с февраля начался подвоз английского снабжения. Недостаток в боевом снабжении с тех пор мы испытывали редко. Санитарная часть улучшилась.
Деникин А. И. «Очерки русской смуты».
Понятное дело, помогали английские империалисты белякам — не из альтруизма, а строго в долг. Одержи Деникин победу — мы бы до сих пор ещё расплачивались за те белогвардейские винтовки, патроны, снаряды и сапоги.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Но оккупационный корпус Антанта белякам так и не дала. Пришлось заместо французов — подтягивать иностранцев из чуть менее развитых государств. Как у Филатова — «Лондоны-Парижы смазали лыжи, царю Колчаку остались послы бойцы пожиже». Вспоминает Роман Гуль: «Кто идет?» — «Китайский отряд сотника Хоперского». Подошли: человек тридцать китайцев, вооруженных по-русски. «Куда идете?» — «Ростов, бальшевик стреляй»…
 «И зачем эту сволочь набрали, ведь они грабить к большевикам пошли», говорит кто-то. «Это сотник Хоперский, он сам вывезенный китаец, вот и набрал. В Корниловский полк тоже персов каких-то наняли…»
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Китайские и иранские наёмники стреляли «бальшевик» под Ростовом, а в Новороссийске, по воспоминаниям Виллиама, городская стража состояла «преимущественно из профессиональных убийц, ингушей, лезгин, осетин». Зачем же комплектовать городскую полицию профессиональными мокрушниками? Ну, затем же, зачем фон Будберг звал на Русь французов — чтобы наводить белогвардейский порядок, устанавливать белогвардейскую законность и бороться с большевизмом. Виллиам пишет, что выглядела борьба с большевизмом руками кавказских уголовников — примерно вот так: В газету, где я работал, ежедневно попадали коротенькие заметки, получаемые хроникером в полиции, об убийствах арестованных при препровождении в места заключения. Помещались эти, заметки всегда под одинаковым заголовком: «неудавшийся побег». Первоначально заметки эти редактировались полицейскими протоколистами так: «при препровождении в тюрьму покушался бежать, за что был убит». Впоследствии такая редакция показалась конфузной начальству, и была изменена следующим образом: «покушался бежать и, после троекратного оклика, был убит конвоем». Видимость законности была соблюдена, что требовалось: людей не убивали зря, а только после троекратного предупреждения, если таковое не помогало…
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Словом, сплошное торжество законности и порядка. Ну и как вы полагаете, товарищи, пользовались ли белогвардейцы уважением населения — при таких-то раскладах? А чего нам гадать, посмотрим, что на этот счёт какой-нибудь белогвардеец пишет. Вот, например, запись из дневника фон Будберга, за 7-е июня 1919-го года: Власть потеряла целый год, не сумела приобрести доверия, не сумела стать Нужной и полезной, а поэтому нет ничего мудреного в том, что ее авторитет неудержимо, почти что кувырком, летит вниз. Сейчас нужны гиганты наверху и у главных рулей и плеяда добросовестных и знающих исполнителей им в помощь, чтобы вывести государственное дело из того мрачно-печального положения, куда оно забрело, вместо этого вижу кругом только кучи надутых лягушек омского болота, пигмеев, хамелеонистых пустобрехов, пустопорожних выскочек разных переворотов, комплотов и политически-коммерческих комбинаций, вижу гниль, плесень, лень, недобросовестность, интриги, взяточничество, грызню и торжество эгоизма, бесстыдно прикрытые великими и святыми лозунгами.
Фон Будберг с горя впал в субъективный идеализм и ждёт появления каких-то там «гигантов», которые заставят русских трудящихся вернуться в рабство к помещикам, капиталистам и попам. Проблема была в том, что прогнившие эксплуататорские классы больше не рождали титанов и гениев, они рождали исключительно «гниль и плесень», взяточников, жуликов и циничных барыг. Деникин сетует:
Ревизия добросовестно искала «виновных», привлекала к ответственности крупных и мелких нарушителей закона, но не умела найти грехи системы, не умела и не могла изменить общих условий, питавших преступность.
Естественно, не могла. Потому, что «общие условия, питающие преступность» — это общественно-политический строй, который пытались насадить в России белогвардейцы. Деникин пытался рассмотреть «грехи системы», а система-то была порочной вся, сверху донизу. У неё не могло быть иных руководителей, кроме «пигмеев, хамелеонистых пустобрехов, пустопорожних выскочек разных переворотов, комплотов и политически-коммерческих комбинаций», у неё не могло быть иных защитников, кроме мародёров, насильников, садистов и опустившихся дегенератов.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Население оккупированных (а другого термина тут не подберёшь) белогвардейцами территорий теряло последние остатки терпения. Слово Виллиаму: …Безвластие, военный террор и бюрократическая анархия. Обыватели замерли в страхе, горя ненавистью к добровольцам. Те видели это и, с отчаянием сжимая в руках оружие, трепетали. Царили взаимное озлобление, вражда, предательство. Сказывались результаты произвола и хищничества. Железнодорожные власти продавали поезда правительственным учреждениям. Машинисты везли только за деньги и спирт, или с приставленными к их вискам, револьверами…
Фон Будберг описывал положение дел в царстве Колчака летом 1919-го года — вот так:
Скверно на душе, кругом болото, нравственное разложение и разжижение и грязное политиканство, ведомства грызутся друг с другом и занимаются взаимным ущемлением и подковыркой, а в пределах каждого ведомства идет своя внутренняя борьба, кипят свои домашние водовороты. Конечно, все это было и раньше, но сейчас стало слишком остро, резко, откровенно, а главное — несвоевременно.
На самом деле — очень своевременно. Стало понятно, что крах Белого Дела — вопрос ближайшего времени. И пока фанатики-садисты жгли деревни и вешали мужиков «за симпатии к большевикам», умные люди пытались заработать денег, чтобы в эмиграции не пришлось ради хлеба насущного работать таксистом, дворником или официантом. А поскольку таких «умников», желающих поживиться, в руководстве было предостаточно, они мутили друг под друга, непрерывно плели интриги — каждый старался разогнать конкурентов и припасть губами к самому «вкусному» финансовому потоку.
 От белогвардейцев не отставали в плане грабежа и их союзники. Скажем, про чехословаков фон Будберг пишет:
На Урале и в Сибири они набрали огромнейшие запасы всякого добра и более всего озабочены его сохранением и вывозом; ведь требовали они с нас три миллиона рублей за переданную нам императорскую гранильную фабрику под предлогом, что они развили ее новыми станками и машинами; когда же начальник инженеров Тюменского округа полковник Греков стал принимать эти «новые» машины, то среди них оказались снятые с фортов Владивостока и в том числе дизель-моторы с форта номер 6, строителем которого был когда-то этот самый Греков; очевидно, что и остальные машины были приобретены в том же магазине без хозяина, который именуется Россией.
 Сейчас чехи таскают за собой около 600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых; они заявляют, что это их продовольственные запасы, но когда при их движении на восток мы во избежание пробега вагонов предложили им сдать это продовольствие и получить эквивалент в Иркутске и Красноярске, то они категорически отказались; по данным контрразведки, эти вагоны наполнены машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью и прочим добром, собранным на Урале и в Сибири.
 
Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Известно, что белогвардейцы были патриотами и стояли горой за Великую Россию, но грабёж, учинённый чехословаками, эти патриоты, как видим, терпели стоически. Только пускали слюнки на вагоны, забитые «хабаром», а возразить или возмутиться даже не пытались. А ведь чехословаки были не единственными грабителями. Англичане, французы, американцы, японцы и прочие союзники беляков тоже себя не обделяли. Прекрасная картина — западные и отечественные буржуи, расталкивая друг друга локтями, грабят «магазин без хозяина, именующийся Россией». Эта отвратительная шобла выскребла из России все материальные ценности, до которых смогла дотянуться, а потом свалила за чертополох, на бегу вопя о «кровавых жидобольшевиках», которые «погубили Русь-матушку», выполняя заказ «еврейских банкиров».

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 И до сих пор ещё всякие там неучи и вруны смеют что-то вякать о «чекистах-палачах», «красных китайцах», «латышских стрелках» и прочих «агентах» то ли Сиона, то ли Фининтерна, утопивших в крови «русский народ», который, естественно, «всей душой болел за Белое Дело».

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Наглость — второе счастье. Сегодня много говорят о том, что «красным» и «белым» нужно забыть обиды и «примириться». С таким же успехом можно советовать «примириться» с уродами из «Мёртвой головы» и «Дирлевангера». Скажу с пролетарской прямотой: «Белодельцы» идут нахуй. Вместе со своими иконами, ленточками, флагами и наградами, со всей своей тухлой идеологией и мерзкой символикой
 Кстати. Я тут картинку недавно увидел:

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

 Граждане ополченцы, а вы в курсе, что за левым плечом бойца на картинке стоит почти идеально точный аналог современного фашика из батальона «Азов»? То есть — мародёр, насильник и убийца, орудующий в родной стране под руководством «пигмеев, хамелеонистых пустобрехов, пустопорожних выскочек разных переворотов, комплотов и политически-коммерческих комбинаций»? Вы себя с такими вот ребятами ассоциировать желаете? А зачем оно вам?

 Их борьба: Россия, которую они потеряли, но не смирились. Или за -Белое Дело-, на пальцах-25 фото-

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #66 : 07/02/19 , 11:28:26 »

   
   Пишет burckina_new (burckina_new)   
  Как белые немцам продавались
   

   Один из черных антисоветских мифов гласит, что большевики совершили революцию в интересах Германии и на деньги немецкого Генштаба. Верующих в этот миф не смущает, что никто и никогда не видел документов, подтверждающих данный миф. Их так же не смущает, что именно красные весь 1918 год отстаивали территориальные и национальные интересы России, воюя с немцами и сдерживая их в силу своих скромных возможностей на тот момент от захвата российской и украинской территории.


А где были на тот момент белые, якобы радевшие за Россию? Белые на тот момент либо били в тыл красным, либо совместно, как Дроздовский воевали вместе с немцами против красных. А атаман Краснов так вообще не скрывал своей прогерманской ориентации и слал кайзеру верноподданнические письма, получая от немцев оружие против борьбы с красными и передавал часть этого оружия белым Юга России, а они в свою очередь воевали с его помощью с большевиками, которые в это время воевали с немцами.Кроме, этих известных эпизодов появился еще один факт германофильства белых.


Читаем:
     Не успели казачки обрадоваться победе под Суровикино, как прилетела ответка. Используя в качестве тарана бронепоезд - Красные отбили станцию. Белые попытались контратаковать, но биться с решительными пролетарскими отрядами под прикрытием брони и артиллерии было несколько сложнее, чем рубить безоружных раненных, поэтому станция осталась за большевиками. После чего красный «паровой каток» покатился дальше на восток.

А здесь Мамонтова настигла новая зрада. Вступил в действие приказ Краснова №1, где был параграф о роспуске казаков 1912-1917 года переписи «по мере успокоения Войска». То бишь на весенние полевые работы. Что совпало с настроением казачьих масс, которые считали своим долгом выгнать большевиков с Дона и, соответственно, не понимали: зачем лить понапрасну кровь, если те сами хотят уйти на Царицын. По словам генерала Апостолова Мамантов «рвал на себе волосы» и просил станицы – оставить хотя бы добровольцев. Именно в этот момент он писал слезливые письма с просьбой пригласить немцев для зачистки красных отрядов:

«Поэтому очень прошу Вас призвать на помощь от немцев материальные средства борьбы или даже самих немцев. Всё-таки немецкое господство будет выносимее и дешевле господства русского мужика-разбойника, именуемого красногвардейцем».

Отсюда.

Второй эпизод, где уже монархисты весной 1918 года вели переговоры с немцами о помощи в свержении власти большевиков:
/От себя: как?! Вели переговоры со своими врагами о свержении их агентов?/

Если до войны многие из нас, являясь ее противниками, не видели врага в Германии, то после революции, когда страна все больше охватывалась пламенем анархии и, брошенная союзниками, была всецело предоставлена самой себе, такой взгляд стал находить еще больше сторонников.

Самый переворот 25 октября ст. ст. многим казался кратковременным, непрочным и усиливал надежды на помощь Германии.



 
 
 

 


«Мучительно ища выхода, – говорил Кривошеий, – и сознавая свое бессилие помочь царской семье, мы решили обратиться к той единственной тогда силе, которая могла облегчить положение семьи и предотвратить опасность, буде она ей угрожала, – в германское посольство».
Отсюда.То есть сразу после заключения позорного Брестского мира, красные оказались единственной силой в России, которая отстаивала интересы России в борьбе с немецкой агрессией. Все остальные антибольшевистские силы были готовы продаться хоть немцам, хоть черту. Потом они все дружно продались Антанте, а еще позже Гитлеру.

Оффлайн харчиков евгений

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 1642
Re: Белогвардейцы
« Ответ #67 : 12/04/19 , 14:54:13 »
Открывая дорогу немцам
11 апреля, 16:28[/font][/color]


Забавное о немцах и "героях белого дела".

"Первый раз отряд Дроздовского встретился с немцами на переправе через Днепр у Бериславля. После кратких переговоров, немецкий майор согласился не препятствовать переправе добровольцев и временно снять с позиции свои части.
Трагическая игра судьбы!
В Бериславле у моста стоял враг — немцы. За рекой у Каховки стоял другой враг — русские большевики; они обстреливали расположение немцев артиллерийским огнем, преграждая им путь. Добровольцам предстояло атаковать большевиков, как будто открывая тем дорогу немцам в широкие заднепровские просторы…
Старые дроздовцы не забудут того тяжелого чувства, которое они испытали в эту темную, холодную ночь. Когда разум мутился, чувство раздваивалось, и мысль мучительно искала ответа, запутавшись безнадежно в удивительных жизненных парадоксах. Тягостное настроение добровольцев заставило Дроздовского пригласить всех старших начальников и разъяснить им, что он «ни в какие переговоры о совместных действиях с немцами не входил, а лишь потребовал пропустить отряд».

А.И. Деникин "Борьба генерала Корнилова: август 1917 г. – апрель 1918 г."

Немцы пропускают белых сражаться с русскими большевиками, которые воюют с немцами.

По наводке с Вотта
https://vott.ru/entry/544580

Оффлайн харчиков евгений

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 1642
Re: Белогвардейцы
« Ответ #68 : 14/04/19 , 09:56:35 »
Об "офицерской проституции" 13 апреля, 12:45
[/color]


О бывших офицерах и генералах царской армии, которые в ходе гражданской войны бегали туда и обратно через линию фронта.

Об "офицерской проституции"[/color]

Год 1913-й. В Российской империи празднуют трёхсотлетие восшествия Романовых на престол. Торжества, парады, здравицы. Царь, как и положено, в мундире, в окружении генералов и офицеров свиты обходит ряды бравых «ребятушек»… Беззвучная, иссечённая временем хроника запечатлела эту странную декорацию, за которой давно уже бурлит и неистово бьётся настоящая жизнь. Сгнивший остов империи доживает последние годы.

Минули всего пять лет. События на старой киноплёнке кажутся древним, несуразным сном. Или революционное время, навёрстывая упущенное в долгом, мучительном, сонном бдении, просто бежит в десять раз быстрее?

Страна уже потеряла миллионы жизней на никому не нужной войне. Уже повалился колченогий трон. А вослед — и на скорую руку свёрстанное «ответственное министерство». Энергия общественного цунами с рёвом и грохотом сметает всё отжившее и фальшивое, пробивая новые русла, созидая новую социальную географию.

Переменилась эпоха, кажется, сам мир перевернулся. Но люди в кардинально изменившихся обстоятельствах остались теми же, ибо всё теперь не так, как «в обычной жизни», когда человек старится быстрее, чем неспешно идущее время. Теперь всё иначе: что вчера казалось вечным, рассыпалось в прах; а того, что, торжествуя победу нового над старым, пришло ему на смену, спустя год никто не может вспомнить.

В круговерти революции общественное бытие определяет общественное сознание предельно конкретно. Хочешь понять, чего ждать от человека, посмотри, чем он живёт, где его место в обществе, какими нитями он с ним связан. Крестьянин и рабочий разгибают спину, с надеждой ища нового солнца. Аристократ и буржуа в растерянности, не верят глазам, потеряв привычные рычаги власти. Чиновник в перерыве министерских занятий видит крушение мира. Интеллигент в невыносимой грубости толпы чует грядущего хама. Строй жизни непоправимо нарушен, части общества утратили привычные связи меж собой. И пока картина не переменится, и полотно не соберётся вновь, уже иначе, всем придётся жить в мире, потерявшем ориентиры, будто выпавшем из времени, текущем как ни в чём не бывало за границами бурлящей России.

В этом кажущемся безумии, противном всякой логике и морали, и очутились десятки тысяч вчерашних офицеров императорской армии, разбросанных по стране, уже беспощадно рассекаемой шрамами новых фронтов.

Роль этих людей в революционных событиях в России оценивали и оценивают по-разному, в любом случае она значительна. Ныне тех из них, кто примкнул к антисоветскому сопротивлению, принято героизировать уже потому, что это естественно для страны «победившего капитализма». Между тем, слезливые песни Газманова и продукты телесериальных «фабрик грёз» не только искажают, но и значительно упрощают дело. Пропагандистским лубком подменены реальные события и отношения, исполненные неподдельного драматизма, и уже потому заслуживающие правдивого представления потомкам.

Офицерство как необходимая и незаменимая часть военной составляющей старой государственной машины было обречено разделить её участь. Даже в серьёзных современных исследованиях можно встретить тезис о том, что в пору хаоса и развала (разумеется, речь первом постоктябрьском периоде), эта служивая категория в противоположность ниспровергателям-большевикам олицетворяла защиту государственных устоев, то есть — подлинный патриотизм и оплот традиционных ценностей. По сути, это — трансляция самовосприятия тогдашнего офицерства, игнорирующего тот простой факт, что к октябрю 1917 года старое государство фактически прекратило существование. Не потому, что какие-то авантюристы разложили армию, развратили крестьян и захватили Зимний Дворец. А потому, что Временное правительство, будучи властью крупной буржуазии, утратило всякую способность управлять кем-либо и лишилось в глазах населения последнего авторитета, оказалось непригодно к решению никаких реальных проблем — ни экономических, ни аграрных, ни национальных. Не говоря уже о прекращении никому не нужной войны.

Власть рухнула, но остались внешние формы государства в форме министерств, полиции, армии. Выстроенные под абсолютистскую империю и слегка подретушированные буржуазным правлением, лишившись содержания, они превратились в никчёмную оболочку. Это её собирались сохранять и возрождать патриоты в погонах? Но это было невозможно. Это — социальная ностальгия, понятная тоска по ушедшему и ушедшему безвозвратно.

России предстояло организовать новую государственную власть на совершенно иных социальных началах. При этом такой категории как офицеры места в ней не предполагалось: Советская власть ни с кем воевать не собиралась. Однако именно активная часть правого офицерства выступила под антисоветским знаменем, пытаясь кристаллизовать вооружённое сопротивление. И тут уместно упомянуть ещё один популярный миф, что «офицеры выиграли для большевиков Гражданскую войну».

Во-первых, как известно, в 1918–1920 годах офицерство разделилось между враждующими сторонами примерно пополам. Поэтому озвученному выше тезису с успехом можно противопоставить контртезис: «офицеры развязали в России Гражданскую войну». Оба утверждения, разумеется, ложны.

Во-вторых, те, кто сводит победу в Гражданской войне к противостоянию тактиков и стратегов, без которых Совнарком и Верховный правитель ни за что бы не справились, демонстрируют пугающую степень непонимания самой сути гражданского противостояния в России. А суть столкновения лежала в социально-экономической плоскости, ибо красные воевали за землю для крестьян, заводы для рабочих и власть для народа, а белые, очевидно,— против этого. Поэтому настоящая сила была сконцентрирована в руках политических сил, выдвинувших и отстаивавших программу: советскую у красных, антисоветскую у белых. В итоге победили те, кто защищал интересы большинства. Положительной программы развития страны не имело ни одно белое правительство, а поведение вчерашних хозяева на временно захваченных территориях уничтожало всякую возможность их народной поддержки.

Какое в этих условиях значение имел вклад военных специалистов? Наверно, большое, только никак не решающее. Но военные специалисты на службе у белых были не хуже тех, кто служил у нас. Однако что-то мало их таланты помогли Колчаку, Юденичу, Деникину и Врангелю. А, кроме того, пугающе большим было число этих самых специалистов, бежавших к белым, унося собой оперативные документы, передавая секретные планы, бросая на погибель обезглавленные части и соединения. И неизвестно, как на абстрактных весах сопоставить ту пользу и тот вред, которые в итоге принесли эти офицеры нашей стране.

Зато всякий, кто прикоснётся к истории офицерства в Гражданскую войну, не сможет пройти мимо удивительной, даже пугающей черты офицерской психологии, столь распространённой, что её вполне можно считать характерной. Кратко её можно изложить так: «Мы — служивые люди, профессионалы. Мы — вне политики, мы выше этого. И надо кормить семью, жене и детям нечего есть. Поэтому мы служим. Конечно, лучше бы в привычном кругу тех, кто, как и мы, не готов принять умом и сердцем новую власть. Но если там, у белых, почему-либо не выходит, будем служить здесь, у красных. Тут паёк, и, в общем, сносно. Появится возможность, можно пойти к белым. А можно и тут...»

Бывший генерал П.П. Лебедев, возглавивший в 1918 году Мобилизационное управление Всероглавштаба, называл это «офицерской проституцией», предупреждая об угрозе её небывалого роста в результате недоверия со стороны Советской власти. Но вот задать законный вопрос: а откуда доверию взяться, если бегать через линию фронта начали как только возникла эта самая линия, если тут и там вскрывались организации офицерского белогвардейского подполья?

В 1919 году М.Д. Бонч-Бруевич, другой известный генерал, пошедший служить к красным, обратился к вышестоящему начальству с запиской, где настаивал на том, что нужно со снисхождением отнестись к тем бывшим офицерам, которые, оказавшись в районе Орла на территории, внезапно захваченной Деникиным, были мобилизованы белыми и пошли служить. Когда Деникина разгромили, они вернулись и теперь готовы служить в Красной Армии.

«Какой же у них был выбор?» — спрашивает генерал.

Так всё-таки, патриотизм или проституция? Совмещать эти качества трудно.

И мы должны поверить, что эти люди, для которых служба в разноцветных войсках больше напоминала переход сегодняшних футболистов из клуба в клуб, должны были возглавлять и вдохновить бойцов, показать им пример служения, отваги и верности, чтить, как святыню, знамя и не щадить жизни в бою?..

Нет сомнений в том, что в глазах настоящих, идейных бойцов (причём, с обеих сторон) эта масса «военных профессионалов» не вызывала ничего, кроме презрения. О каком же доверии речь?

Самое время вспомнить, что, конечно же, офицеры были разными, и что вовсе не каждый представитель этой корпорации напоминал наёмника с профессиональными навыками. Тому есть масса примеров и с той, и с другой из воевавших сторон. И эти люди, выбравшие для служения идею, посвятившие себя ей, в конце концов, погибшие за неё, достойны того, чтобы не смешивать их с подобными персонажами.

Так-то оно так. Но ведь и на них падала тень «офицерской проституции». Как угадать за фуражкой без кокарды и тужуркой со споротыми погонами порядочность и честность, готовность драться за народную власть? Вот подлинная драма, на которую были обречены лучшие из «бывших». Ибо в глазах общества им пришлось подняться над своим социальным слоем, доказать, что они способны сделать человеческий выбор, преодолевающий классовые рамки и стереотипы.

Отрицательное отношение И.В. Сталина к военным специалистам хорошо известно и отражено во многих его текстах. Как нормальный человек и политик, он, безусловно, понимал, что встречают по одёжке, а провожают по уму. И в годы Гражданской войны он месяцами работал бок о бок с бывшими офицерами и генералами, впрягшись в одну тяжёлую военную упряжку. Однако справедливости ради надо отметить, что за долгие годы его последующей партийной и советской работы в его ближайшем окружении бывших царских офицеров не замечено: Лазарь Каганович — солдат, Семён Будённый — старший унтер-офицер, Лев Мехлис — фейерверкер…

За исключением, быть может, бывшего полковника Б.М. Шапошникова, да А.А. Жданова — прапорщика запасного полка.

https://prometej.info/publikuem-tovarisha-stalina-zametka-20/ - цинк

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #69 : 27/10/19 , 20:28:00 »
Катя Фёдорова о белом терроре
 
Из сборника «Борьба за Урал и Сибирь».

Помню такой случай: наших пленных товарищей из Красной Армии и партизан белые вешали на телеграфных столбах, и когда бывало едешь по жел. дороге, то попадали такие места, где на каждом столбу висел человек.

Ехала я из Иркутска в Томск по поручению организации; на какой-то станции пошла в буфет, и вдруг меня встречает одна женщина, которая знала меня по советской работе в Иркутске. И вот она начинает кричать, что я пользуюсь награбленными деньгами!
Я ушла из буфета, ничего не купив, и вошла в другой вагон.
И вижу: ищут меня — идет эта женщина с чехами-солдатами. Указывает на меня. Меня хватают, ведут на станцию в караульную комнату, раздевают, отрезают косы, бьют. Я потеряла сознание. Очнулась — лежу где-то на полу; там лежат связанные люди. Пришла в себя — денег нет, чехи отобрали.

Посадили меня с конвоем в караулку, а рядом пленные красноармейцы. Конвой ужасно груб и дерзок. Красноармейцев, которые сидят рядом, за стеной, выводят группами на расстрел. Потом вывели партию красноармейцев и меня с ними. Повели по направлению к Уфе. Мы идем и слышим, где-то идет перестрелка — это красные наступают, а конвойные ругаются и грозят: «Вот мы вас расстреляем». Шли так верст сорок. Вышли на железнодорожную станцию, но сесть в поезд нам никак нельзя: все поезда забиты.                                                     
Денег у нас не было, хлеба нам не давали. Здесь, на станции, конвой сменился, и новый конвой повел в Довлеканово; пришли мы туда в 2 часа ночи. Отделили меня от красноармейцев. Этапный командир вызывает меня в свою комнату, спрашивает: «Как фамилия?». Я решила не отвечать и молчу.
Он говорит: «Расстрелять ее, но сначала посадить, а я сделаю распоряжение взводу, который поведет на расстрел».
Увели меня в подвал. Это была маленькая комната, битком набитая, так что можно стоять, а сидеть или лежать нельзя. Меня посадили отдельно, за решетку. Через полчаса врывается этапный командир, с явными насильническими намерениями, совершенно пьяный. Я от него отбиваюсь. Он выхватил шашку; я схватила шашку, свеча погасла; шашка ударила меня по ноге. Он упал. Вырвалась я, а за решеткой красноармейцы кричат: «Не смей насильничать». Ушел он. Через несколько минут выводят нас и выстраивают. Я очень ослабела. Прошла пять верст — не могу идти! Посадили меня на подводу. Кое-как добрались до Уфы.
В Уфе отделили меня и увели в штаб контрразведки на допрос. Я ничего не говорю. Они бьют. Делали они это так: бьют плетью, пока не теряешь сознание; когда забудешься, они перестают бить и обливают водой. Как только приходишь в себя, опять бьют плетью.
На всех их вопросы я отвечаю: «Никаких сведений вам не дам». — «Значит, ты советская?». Я молчу. Опять бьют. Я теряю сознание. Пришла в себя — слышу говорят: «Златоуст».
Не помню, как туда попала. В Златоусте меня сажают в товарный грязный вагон. Там пленные красноармейцы.
Так мы доехали до Челябинска. Красноармейцы в дороге ко мне относились очень внимательно, и когда я теряла сознание, они мне помогали.
Мне было очень трудно, тело было избито и представляло сплошную рану. Белье пропиталось кровью, засохло и было, как кора. Я не могла от боли ни лежать, ни сидеть, все время стояла на коленях, и они у меня от этого вспухли. И часто я теряла сознание.
В Челябинске меня посадили на этапный пункт на станции. Комната маленькая, грязная. Много арестованных мужчин. Они мне уступили место на нарах. В 12 ч. ночи является этапный командир, угрожает. Но я уже привыкла к угрозам и не обращаю на него внимания.
Мне дают пять человек конвоя и отправляют в Петропавловск, где сдают коменданту города. Там держали недолго. Посадили в поезд и отправили в Омск. В Омске поезд стоял около двух часов. В вагоне был конвой, и окно было открыто. Я оторвала от платья тесемку, взяла у арестованных карандаш и бумагу и опустила в окно записку. Кому она попадет — не знала.
В записке я дала адрес одного омского товарища, просила прийти, написала свое имя и номер вагона. Какая-то проходившая женщина взяла записку, а минут через сорок к вагону подошла дочь железнодорожного рабочего Татаренко. Я ее узнала, ибо бывала у них на квартире. А она смотрит и не может меня узнать: так сильно я изменилась.

Чехи арестовали в штабе наших товарищей, увели их на вокзал, заперли в товарный вагон и уехали. А в то время, когда чехи уходили, с другой стороны вошли каппелевцы.
Каппелевцы пошли по домам делать обыски и у кого находили оружие — уводили к канаве и там расстреливали.

Пошли мы к канаве смотреть расстрелянных и искать среди них членов штаба. Лежат рабочие, около сотни, убитые, изуродованные…
Ночью каппелевцы стали отступать. В 12 верстах от Зимы они бесчинствовали, насиловали женщин, грабили.

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #70 : 14/01/20 , 19:41:14 »



Немцы приходят -- грабят, белые приходят...

Немножко реальности Гражданской войны. Взгляд либерального обывателя:
 
…я увидел каких то баб, спешно тащивших на тележках и за спиной мешки с мукой, с картофелем и прочей снедью — очевидно грабились где-то оставленные большевиками продовольственные склады. Поравнявшись с моим окном, бабы весело закричали мне: «не бойтесь, барин, теперь ничего, бежали дьяволы, беленькие пришли!» Невольно всплыла в памяти другая, аналогичная картина. Ровно полгода назад, 25 ноября 1918 г. Псков брали у немцев большевики. Пользуясь промежутком между уходом одних и приходом других, вот такие же бабы спешно грабили оставшиеся после немцев склады, весело ободряя себя восторженными восклицаниями: «Слава Богу, красненькие пришли!»

Несмотря на то, что с момента занятия эстонцами города прошло не более 15—20 часов (считая в промежутке ночь), в настроении обывателей уже успели выявиться некоторые не совсем симпатичные тенденции. Подняли голову правые элементы, и среди купечества пошел разговор, что не мешало бы собрать думу не Временного Правительства, а «царскую», существовавшую до революции; затем заметное беспокойство обнаружила еврейская часть населения — откровенно стали грозить погромом черносотенники. Ближайшим поводом к этому несомненно послужила первая прокламация эстонцев, в которой говорилось, что «славные эстонские войска очистили город от жидов и коммунистов». Черные в этих словах определенно увидели сигнал к реставрации и погромам.

…в комнату вбежала компания обывателей, — кажется, два купца и чиновник, — которые буквально волокли к столу дежурного эстонского офицера какого то маленького дрожащего человечка и, перебивая друг друга, тыкая пальцами на задержанного, объясняли, что человек этот пойманный ими большевистский комиссар.
— Он очень, очень вредный человек, господин комендант, он был начальником приюта, растлевал там девочек и даже большевики посадили его в тюрьму, — говорили пришедшие.

На вопрос офицера: «Как ваша фамилия?» — задержанный сказал — «Котов».
— Вот, вот, господин офицер, кричали обыватели, и фамилия у него котовая, под стать к его развратным занятиям. — Офицер велел задержать арестованного до выяснения его дела.

Пойманный Котов был действительно большевистский комиссар по социальному обеспечению. Большевики держали его до прихода белых в тюрьме, а затем, поспешно оставляя город, забыли Котова в тюрьме или сознательно оставили его на расправу белым. Когда эстонцы вступили в город, все заключенные в тюрьме были немедленно выпущены на свободу; вышел вместе с другими и Котов. Считая себя, очевидно, «пострадавшим» у большевиков, Котов стал открыто гулять по главной улице города, где его обыватели тотчас же опознали и задержали.

Вскоре после описанного инцидента такие же добровольцы начали таскать других людей, но все они оказывались «большевиками» только потому, что эпидемия доносительства, видимо, уже широко охватила мещанские круги…

Принявший нас эстонский командир подкапитан Ригов просил городскую думу немедленно приступить к своей работе. От эстонских властей, — сказал он, — дума встретит только содействие. «Вам нечего нас бояться, мы — представители демократической республики и пришли, чтобы помочь вам в борьбе с большевиками». А когда ему было указано на специфический характер его первой прокламации и необходимость внести умиротворяющее начало в обывательскую среду, — Ригов был очень смущен. Признав редакцию прокламации неудачной, он пытался оправдаться тем, что прокламация была написана им по-эстонски и ее очень плохо перевели на русский язык; так он писал: «жидов-коммунистов», а перевели «жидов и коммунистов». Еще больше смутился Ригов, когда ему сказали, что и в таком духе не следовало писать прокламации.

На русскую «армию» Балаховича была плохая надежда. Эта армия сформировалась еще в ноябре, перед уходом немцев из Пскова, но оказалась крайне слаба, представляя собою небольшую кучку конных и пеших партизан, разбежавшихся при первом серьезном натиске большевиков.

…было бы преувеличением сказать, что сторонником погрома было все купечество и только люди из этой среды. Любители расправы находились в разных слоях населения…

В те несколько дней, когда эстонцы были единоличными хозяевами города, они взяли телефонные аппараты у горожан, кое-какой товар, оставшийся в так называемых национализированных магазинах (но в действительности принадлежащих нашим купцам) и вывезли часть льна, оставшегося на пристани реки Великой. Но такова была наша судьба, что даром нас из большевистских объятий никто не освобождал. Прогнавшие большевиков в ноябре 1918 года немцы захватили огромные склады всероссийского земского союза, пообчистили в центре города обывательские квартиры под предлогом омеблирования будущей резиденц-квартиры гр. Мирбаха, прихватили немало и вообще всякого другого добра. Таким образом, по сравнению с немецкой «контрибуцией», эстонцы ограничились в сущности пустяками. Более обильные плоды они пожали гораздо позднее…

Спустя четыре дня после прихода эстонцев, однажды вечером в Псков пожаловал «атаман крестьянских и партизанских отрядов» подполковник Булак-Балахович. Отряд солдат, прибывший с ним, был частью конный, частью пеший, в общем весьма небольшой, не внушавший впечатления сколько-нибудь серьезной силы. «Войском» эту кучку вооруженных людей можно было называть только по недоразумению. Тем не менее улица встретила «атамана» с большим воодушевлением. По городу долго раздавалось восторженное «ура». Многих радовал самый факт прибытия своих русских солдат. Чужое, как ни прочно спать за его спиной, все-таки было чужое, а кроме того экзальтированности толпы способствовал и сам Балахович своими речами, полными пафоса и бесшабашной похвальбы.

— Я командую красными еще более, чем белыми, — кричал Балахович толпе. — Красноармейцы и мобилизованные хорошо знают, что я не враг им, и в точности исполняют мои приказания… — Я воюю с большевиками не за царскую, не за помещичью Россию, а за новое учредительное собрание… — Я предоставляю обществу свободно решить, кого из арестованных или подозреваемых освободить и кого покарать. Всех, за кого бы поручитесь, я отпускаю на свободу. Коммунистов же и убийц повешу до единого человека…

Утро следующего дня сразу показало нам-псковичам какого рода порядки привез в Псков Балахович.

Опять толпы народа в центре и на базаре. Но не слышно ликующих победных криков, нет и радости на лицах. Изредка мелькнет гаденькая улыбка какого-нибудь удовлетворенного в своих чувствах дубровинца, мелькнет и поскорее спрячется. Большинство встречных хмуро отмалчивается и неохотно отвечает на вопросы.

— Там, — говорит мне какая-то женщина, — идите на площадь и на Великолуцкую…

Я пошел и увидел… Среди массы глазеющего народа высоко на фонаре качался труп полураздетого мужчины. Около самого фонаря, видимо с жгучим любопытством, вертелась разная детвора, поодаль стояли и смотрели взрослые. День был ненастный, дул ветер, шел дождь, волосы на трупе были мокрые.
Помню, что я не мог без содрогания смотреть на эту ужасную картину и бросился с площади на тротуар. Там стояли какие-то люди и один из них, обращаясь ко мне, сказал: «Зачем это? Кому это нужно? Ведь так даже большевики не делали. А дети, — зачем им такое зрелище?..» В тот день еще висело четыре трупа на Великолуцкой улице, около здания государственного банка тоже на фонарях, один за другим в линию по тротуару.

Народу впервые давалось невиданное им доселе зрелище, инициатива которого всецело принадлежала «белым». Насколько помню, вначале было такое впечатление, что толпа просто онемела от неожиданности и чрезвычайной остроты впечатления, но потом это прошло. Постепенно, изо дня в день, Балахович приучил ее к зрелищу казни, и в зрителях этих драм обыкновенно не было недостатка. Некоторые часами ждали назначенных казней.

Вешали людей во все время управления «белых» псковским краем. Долгое время этой процедурой распоряжался сам Балахович, доходя в издевательстве над обреченной жертвой почти до садизма. Казнимого он заставлял самого себе делать петлю и самому вешаться, а когда человек начинал сильно мучиться в петле и болтать ногами, приказывал солдатам тянуть его за ноги вниз. Часто прежде чем повесить, он вступал в диспуты с жертвой, импровизируя над казнимым «суд народа».

— Ты говоришь, что не виноват! Хорошо. Я отпущу тебя, если здесь в толпе есть люди, которые знают, что ты не виноват и поручатся передо мной за тебя…
Поручителей почти никогда не находилось. Да и немудрено. Раз как-то в толпе раздался жалостливый женский голос в пользу казнимого. Балахович, который присутствовал на казни обычно верхом на коне, быстро со свирепым лицом обернулся в седле и грозно крикнул: «Кто, кто говорит тут за него, выходи сюда вперед, кто хочет его защищать?» Жесты и лицо были столь красноречивы, что раз навсегда отбили охоту вступаться за приговоренного к смерти. Балахович повесил даже тогда, когда за одного из обреченных ручалась не какая-нибудь там простая женщина, а видный член псковского общества, крупный домовладелец Л. Ничего не помогало: слова о «народном суде» были только ширмой для неистовавшего Балаховича.

Все казни производились всегда днем, в первый месяц неизменно в центре города, на фонарях. А так как столбы фонарей были трехгранные железные, то нередко вешали зараз по трое и трупы висели на фонаре гирляндами, иногда в течение всего дня. Особенно почему-то возлюбил Балахович фонарь против одного еврейского музыкального магазина, хозяин которого из-за казней долгое время не открывал своей торговли.

Позже, в июле месяце, по протесту представителей союзников, в центре города казни были прекращены. Но зато была устроена постоянная виселица с двумя крюками и боковыми стремянками к перекладине; эту виселицу воздвигли непосредственно за старинной псковской стеной, на сенном рынке, то есть опять-таки в кругу жилых строений. Место, вероятно, выбрали по принципу «око за око». Во второй приход большевиков у этой стены глубокой ночью было расстреляно несколько видных псковичей. Тут же они были и закопаны. Позже, когда произошла смена власти, и пришел Балахович, убиенных с почестью похоронили на городском кладбище, а вместо них на том же месте стали вешать и хоронить казнимых белой контрразведкой.

Месть на трупах вообще была в ходу. После расстрела упомянутых псковичей у старой городской стены большевики на том самом месте, где были зарыты расстрелянные, как бы в пренебрежение к праху их, устроили сенной рынок. В свою очередь позже Балахович приказал выкопать из могил, устроенных в центре города, в Кадетском саду, похороненных там с почестями красноармейцев. Осклизлые гробы, частью вскрытые, с полусгнившими покойниками стояли после этого в саду целый день. Приходили из деревень какие-то бабы и жалобно плакали возле гробов.

Казни на виселицах обставлялись также публично и всенародно. Здесь я сам в июле видел такую кошмарную сцену.

Вешали двоих. Так как стремянки к перекладине были приделаны по бокам, на основных столбах, то каждый обреченный должен был сначала залезть сам к перекладине, а затем, одев петлю, чтобы приобрести перпендикулярное к земле положение и повеситься, броситься с петлей на шее в пространство. Первый из самовешающихся проделал подобную операцию удачно для своей смерти, второй же, сделал, видимо, слишком энергичный прыжок, веревка не выдержала, оборвалась и он упал на землю. Поднявшись с петлей на шее на ноги, несчастный дрожит и молит публику заступиться за него. Кругом гробовое молчание, только вздохи. В это время солдат сделал новую петлю. «Лезь» — кричит офицер. Парень снова лезет по стремянке, кидается в петлю и на этот раз быстро расстается с жизнью.

Одну из таких сцен сняли для кинематографа американцы и впоследствии показывали ее где-то в Америке, пока это не запретили американские власти.
Кто же были эти ежедневные, на протяжении двух с половиной месяцев, жертвы?

Вначале просто «пыль людская» — воришки, мелкие мародеры, красноармейцы (но отнюдь не комиссары или даже рядовые коммунисты — этих Балаховичу не удавалось поймать); после — контрразведка Балаховича, под руководством знаменитого полковника Энгельгардта, специально занялась крестьянством. Создавались дутые обвинения в большевизме, преимущественно в отношении зажиточных людей, и жертве предстояла только одна дилемма: или откупись, или иди на виселицу. Более состоятельные крестьяне отделывались карманом, а замешавшаяся в энгельгардтовых сетях беднота расплачивалась жизнью. При отсутствии гласного суда, при наличности корыстного застенка, во время гражданской междоусобицы, когда каждый человек, желал он того или не желал, силою вещей должен был соприкасаться с той или другой из воюющих сторон, обвинение в большевизме создавалось с необыкновенной легкостью.

Я нарочно остановился подробнее на псковских казнях. То, что творил в Пскове Балахович и его присные, я думаю, превзошло все меры жестокости «белых» когда-либо и где-либо содеянные. Балахович не только глумился над казнимыми в последний их смертный час, но он попутно садически растлевал чистые души глазеющих на казнь малышей, а в толпе темной черни культивировал и распалял самые зверские инстинкты. Этот несомненно больной офицер совершенно не понимал, что самым фактом публичности казней, их кошмарной обстановкой он не утишал разбуженного большевиками в человеке зверя, а, наоборот, как бы поставил себе определенной задачей — возможно дольше поддержать это зверское состояние в человеке…

Справедливость требует, однако, сказать, что Балахович не был одинок в своих мероприятиях. Идейная санкция его действий пришла вместе с ним, в виде подчиненного ему Управления по гражданскому «устроению» псковского края. Русская гражданская власть пришла к нам, как и Балахович, тоже с демократическим знаменем, но во все время своего существования только и делала, что глумилась над демократическими идеями, да, вопреки жестокой действительности и здравому смыслу, базарно восхваляла своего «батьку».

Через сутки после прихода Балаховича в городе появилась газета «Новая Россия освобождаемая», а в ней приказ Балаховича № 1…

За приказом № 1 в том же номере без подписи был помещен приказ нового «общественного гражданского управления» с предложением всем должностным лицам по назначению явиться 31 мая к 3 часам дня в здание бывшей городской управы к председателю гражданского управления.

Что это за персона — председатель общественного гражданского управления — из официальных приказов, напечатанных в газете, не усматривалось. Лишь в хронике частным образом было сказано, что «устройство гражданского управления в Пскове и губернии вручено русскому представителю в Эстонии и представителю противобольшевистских организаций г. Иванову, уже наладившему таковое в гор. Гдове. Г. Иванов использует все местные общественные силы».

А почему неизвестный псковичам доселе г. Иванов оказался уже «председателем» еще имеющего быть организованным общественного управления, сие опять оставалось неизвестным. Странным также показалось отсутствие прямого приказа Балаховича вообще о каком-либо назначении г. Иванова. Все последующее объяснило эти странности: Балахович, как оказалось потом, сознательно избегал афиширования своей связи с г. Ивановым.

А пока сам этот г. Иванов анонимно в статье «от редакции»… характеризовал программу новой власти и личность ее руководителя:
«…Нынче верят не словам, а делам.
И дела эти будут и уже есть...»

Ярко, сильно! В программной части несомненно верные, здравые мысли, но все это сразу же, так сказать, подсаливала бьющая в глаза реклама Балаховича и «дела»… которые «уже есть». Первым шагом «демократа» Балаховича были ужасные казни и грабежи, первым шагом «демократа» Иванова — упразднение городского самоуправления, на функции которого до него не покушалась даже оккупационная немецкая власть. За позой пробивалась совсем другая суть. И только там, где совершенно невозможно было отвернуться от того, что «уже есть» и замолчать ужасные факты подлинной действительности, г. Иванов пытался подыскать им некоторое идейное оправдание.

«Не можем мы, восставшие против рабства, нести это рабство своему народу. Мы хотели бы так осторожно ступать по родной почве, чтобы не раздавить ни одной былинки, но народная воля строга и непреклонна — и мы должны сотворить суд и расправу. Поднявший меч должен от меча же погибнуть. Мы закалили свое сердце на эти дни народного гнева и пусть народ верит нам»…

Так оправдывались именем народа гнусные сцены творимых Балаховичем казней. А в назидание и поучение сомневающимся внушительно говорилось в другой статье «Великая волна»:
«С нами Бог! С нами народ! Знайте и покоряйтеся, убийцы!»

На приеме многочисленного псковского чиновничества г. Иванов опять стал в позу. Он оказался незаурядным оратором и сказал большую речь, закончив ее довольно эффектно: «К старому возврата нет, наша цель — Учредительное Собрание, которое решит форму правления и начертает аграрную реформу».
За «словами», чтобы им окончательно не верили, следовали снова «дела». Для надобностей города и войска Иванов предложил на другой день обложить евреев на 2 миллиона рублей контрибуции. Он стал уже записывать имена, которые ему услужливо подсказывал кто-то из местных жидоедов, но послышались протесты: «Почему только евреев, а не всех богатых купцов!» Иванов не счел возможным мотивировать свою затаенную мысль, быстро убрал лист, сказав, что «обойдемся без этого, достанем в штабе».

Спустя дня три после описанного случая появился список целого ряда купцов, которые в трехдневный срок обязывались внести Балаховичу разные более или менее значительные суммы. В списке фигурировали, правда, не одни евреи, попадались изредка и христианские фамилии. Процедура взимания, судя по имеющейся у нас копии одного документа, была чрезвычайно проста.

1. Г… (такому то). По приказанию командующого войсками Псково-Гдовского района предлагаю прибыть в штаб, помещающийся в здании Земского банка к 5 час. вечера.
Офицер для поручений полк. Энгельгардт.
2. От гражданина… (того же самого) 20 000 (двадцать тысяч) получил
Ротмистр Звягинцев…

При крутом нраве Балаховича (Иванов в этой операции спрятался за спину «атамана») ослушаться его зова никто не мог. Купцы знали, зачем зовут и несли, несли и… торговались. Более упорных тут же арестовывали и отправляли в тюрьму. Сиди, пока не уплотишь всех денег, размышляй о «новом учредительном собрании». Таким путем собрали около 200.000 рублей — сумму по тому времени большую. О судьбе этих денег ходили потом весьма смутные и невыгодные для компании Балаховича слухи. Впоследствии, когда производилось расследование о всех злоупотреблениях чинов особой дивизии Балаховича, контрразведка штаба заинтересовалась и сбором денег «на нужды армии».

«Ротмистр Звягинцев, — доносила она следственным властям, собрал по приказанию Начальника Дивизии Генерал Маиора Булак-Балаховича с жителей города Пскова налог на нужды Армии, в сумме около 200.000 рублей; куда пошли собранные деньги — выяснить, из-за отсутствия отчетности, не представляется возможным. В виду же того, что все чины штаба особой дивизии вели широкий образ жизни, пьянствовали, шикарно одевались, — среди горожан создалось убеждение, что деньги эти пошли не на нужды Армии, а на личные потребности чинов Штаба Дивизии. Доказательством этому отчасти может служить и то обстоятельство, что действительно чины штаба особой дивизии, не получая жалованья, одевались в чрезвычайно дорогие и разнообразные костюмы, постоянно посещали клубы и благотворительные вечера, на которых тратили большие суммы денег».

Недовольствуясь сбором денег в более или менее прикрытой официальной форме, стали требовать денег неофициально. Главная статья была, конечно, «жиды» и угроза погромом им. Одновременно с этим офицеры и солдаты Балаховича шли по квартирам отнимать серебро, золото и деньги. Сопротивляющимся наносили побои. По словам псковского купца Г., евреев: В-ка били и велели ноги целовать, взяли все серебро и золото; А-ча били самого, жену и детей, пока не показал, где спрятано золото и серебро; все отобрали; М. ограбили и расстреляли и т. д.

Цинк.


[/size][/font][/color][/size][size=inherit !important]

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #71 : 31/07/20 , 14:21:33 »
Роман Гуль о «Ледяном походе». Часть II

 
книги Романа Гуля «Ледяной поход»


Пришли в ст. Плотскую, маленькую, небогатую. Хозяин убогой хаты, где мы остановились,- столяр, иногородний. Вид у него забитый, лицо недоброе, неоткрытое. Интересуется боем в Лежанке.
"Здесь слыхать было, как палили... а чевой-то палили-то?"
"Не пропустили они нас, стрелять стали..." По тону видно, что хозяин добровольцам не сочувствует.
"Вот вы образованный, так сказать, а скажите мне вот: почему это друг с другом воевать стали? из чего это поднялось?" - говорит хозяин и хитро смотрит.
"Из-за чего?.. Большевики разогнали Учредительное собрание, избранное всем народом, силой власть захватили - вот и поднялось". Хозяин немного помолчал. "Опять вы не сказали... например, вот, скажем, за что вот вы воюете?"
"Я воюю? - За Учредительное собрание. Потому что думаю, что оно одно даст русским людям свободу и спокойную трудовую жизнь".
Хозяин недоверчиво, хитро смотрит на меня. "Ну, оно конечно, может, вам и понятно, вы человек ученый".
"А разве вам не понятно? Скажите, что вам нужно? что бы вы хотели?" - "Чего?.. чтобы рабочему человеку была свобода, жизнь настоящая и к тому же земля..." - "Так кто же вам ее даст, как не Учредительное собрание?"
Хозяин отрицательно качает головой.
"Так как же? кто же?"
"В это собрание-то нашего брата и не допустят".
"Как не допустят? ведь все же выбирают, ведь вы же выбирали?"
"Выбирали, да как там выбирали, у кого капиталы есть, те и попадут", - упрямо заявляет хозяин.
"Да ведь это же от вас зависит!" - "Знамо, от нас, - только оно так выходит..."
Минутная пауза.
"А много набили народу-то в Лежанке?" - неожиданно спрашивает хозяин.
"Не знаю... много..."
...
У маленького хуторка думаю получить подводу. Встретил товарища. Вошли во двор. Посреди стоит испуганная женщина...
Объясняю, что мне надо. Женщина от перепуга не понимает.
"Коней моих возьмете... так что я делать буду", - вдруг плачет она.
"Да не возьму я коней. Мне довести убитого надо. Давай телегу, сама садись, поедем с нами..."
Вместе запрягаем лошадей. На двор вбегает другая женщина, рыдая и причитая: "та як же можно, усих коней забирают..."
Я пошел узнать, в чем дело. На соседний двор въехали кавалеристы, стоят у просторного сарая, выводят из него лошадей. Около них плачет старуха, уверяя, что это кони не военные, не большевистские, а их, крестьянские...
"Много не разговаривай!" - кричит один из кавалеристов.
Я пробую им сказать, что кони действительно крестьянские. "Черт их разберет! здесь все большевики", - отвечает кавалерист.
Они сели на своих коней, захватили в повода четырех хозяйских и шумно, подымая пыль по дороге, поехали к станице.
У ворот, согнувшись, плакала старуха: "Разорили, Господи, разорили, усих увели..."
При въезде в станицу лежали зарубленные люди, все в длинных красных полосах. У одного голова рассечена надвое.
Хозяйка смотрит на них вытаращенными, непонимающими глазами, что-то шепчет и торопливо дергает вожжами.
По улицам едут конные, идут пешие, скрипят обозные телеги. По дворам с клохотаньем летают куры, визжат поросята, спасаясь от рук победителей.

Впереди взяли пленных. Подпор. К-ой стоит с винтовкой наперевес - перед ним молодой мальчишка кричит: "пожалейте! помилуйте!"
"А... твою мать! Куда тебе - в живот, в грудь! говори..." - бешено-зверски кричит К-ой.
"Пожалейте, дяденька!"
Ах! Ах! слышны хриплые звуки, как дрова рубят. Ах! Ах! и в такт с ними подп. К-ой ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку...
Стоны... тело упало...
На путях около насыпи валяются убитые, недобитые, стонущие люди...
Еще поймали. И опять просит пощады. И опять зверские крики.
"Беги... твою мать!" Он не бежит, хватается за винтовку, он знает это "беги"...
"Беги... а то!" - штык около его тела, - инстинктивно отскакивает, бежит, оглядываясь назад, и кричит диким голосом. А по нему трещат выстрелы из десятка винтовок, мимо, мимо, мимо... Он бежит... Крик. Упал, попробовал встать, упал и пополз торопливо, как кошка.
"Уйдет!" - кричит кто-то, и подпор. Г-н бежит к нему с насыпи.
"Я раненый! раненый!" - дико кричит ползущий, а Г-н в упор стреляет ему в голову. Из головы что-то летит высоко, высоко во все стороны...
"Смотри, самые трусы в бою, самые звери после боя", - говорит мой товарищ…
Вошли на отдых в угловой, большой дом. Пожилая женщина вида городской мещанки, насмерть перепуганная, мечется по дому и всех умоляет ее пожалеть.
"Батюшки! батюшки! белье взяли. Да что же это такое! Я женщина бедная!"
"Какое белье? что такое? кто взял?" - вмешались офицеры.
Шт.-кап. Б. вытащил из сундука хозяйки пару мужского белья и укладывает ее в вещевой мешок.

Брат рассказывает нам о бое под Лабинской: "Здесь такая путаница была, чуть-чуть друг друга не перестреляли..." - "А пленных много было?" - "Да не брали... Когда мы погнали их за станицу, видим, один раненого перевязывает... Капитан Ю. раненого застрелил, а другого Ф. и Ш. взяли. Ведут - он им говорит, что мобилизованный, то, другое, а они спорят, кому после расстрела штаны взять (штаны хорошие были). Ф. кричит: смотрите, капитан, у меня совершенно рваные и ничего больше нет! А Ш. уверяет, что его еще хуже... Ну, тут как раз нам приказ на завод идти. Ш. застрелил его, бросил, и штанами не воспользовались".

Мы спускаемся с крутого ската станицы. Догоняя нас, рвутся последние шрапнели... Вот одна близко лопнула. Вздрогнула сестра. "Боитесь снарядов, сестра?" Она улыбается. "Нет, снарядов я не боюсь, - и, немного помолчав, - а вот другого боюсь". - "Чего другого?" - "Не скажу", - по лицу сестры пробегает строгая тень. "Скажите, сестра". - "Вы были в Журавской?" - "Нет". - "Ну, вот там я испугалась, там комиссара повесили, - сестра нервно дернула плечами, как от озноба, - я случайно увидела... как его? Дорошенко, что ли фамилия была?.. и главное, он долго висел после... и птицы это вокруг него... и ветром качает... неприятно..."
...
В обоз прибывают раненые - рассказывают: "здесь крестьянские хутора - так все встали, даже бабы стреляют; и чем объяснить? ведь пропусти они нас - никого бы и не тронули, нет, поднялись все".
Заняли хутора. Нигде ни души. Валяются убитые. По улицам бродят, мыча, коровы, свиньи, летают еще не пойманные куры. Переночевали на подводах и утром выезжаем на Филипповские. Над селом подымается черными клубами дым, его лижет огонь красными языками. И скоро все село пылает, разнося по степи сизые тучи...

Ко мне подходит полк. С., тихо рассказывает: "был я в штабе - между Корниловым и Алексеевым полный разлад. Говорят, даже не здороваются. Слухи есть, что, если придем в Екатеринодар, армия распадется на две: Корниловскую и Алексеевскую". - "Из-за чего же это?" - "Все старое. Недавно Корнилов отставил от командования Гершельмана и других еще. Алексеев и гвардейцы недовольны".
Собрались офицеры, обсуждают: "Так кто же у Алексеева останется, кучка гвардейцев? Все же ведь уйдут к Корнилову. Казаки все до одного только за ним и пойдут".

Ранним утром из Филипповских выезжают последние подводы, и опять все село застилается сизыми тучами. Сожгли.

Легли всемером на подводу. Сестра шепчет: "Тяжелораненых бросают ведь в Елизаветинской. Это нарочно говорят про артиллерийские повозки, их оставляют здесь, обоз сокращают..."
Я забыл в сторожке пояс. Тихо слез с подводы, вошел в комнату. Слабый свет. Маленькая лампа коптит. На смятой соломе, кажется, никого, - нет, в углу кто-то стонет, тихо, тихо. Подошел... Это кадет. Я его знаю. Он ранен в грудь... "Все уехали... бросили... За нами приедут?" - через силу застонал раненый... "Приедут, приедут, - вылетает у меня..."
Выехали за станицу. Обоз быстро, торопливо движется в темноте.
"Триста раненых бросили, большевикам на расправу…"
"Заложников взяли, говорят. И с ними доктор и сестры остались".

Прислушиваясь к гулу боя, сидим в хате. На душе тяжелая тревога. Входит матрос Баткин, бледный, возбужденный, с ним - доктор-француз. О чем-то оживленно говорили с сестрой Дюбуа и ушли.
"Диана Романовна! Что говорил Баткин?" - спрашивают со всех сторон. Она взволнована: "господа, положение отчаянное; большевики охватили нас, снарядов нет, патронов нет, ген. Романовский говорил, что посылают к большевикам делегацию". - "Сдаваться?!" - "Да что же делать? Баткина, кажется, посылают... деньги ведь есть большие, золотой запас... им отдадут - будут говорить о пропуске". -  "О пропуске? Да о чем они с нами будут говорить, когда они сейчас же возьмут нас голыми руками и всех перережут..."
Бой идет совсем близко. Паника разрастается. Уже все говорят о сдаче, передаются нелепые слухи. Раненые срывают кокарды, погоны, покупают, крадут у немцев штатское платье, переодеваются, хотят бежать, и все понимают, что бежать некуда и что большевики никого не пощадят.
Трогаются без приказания подводы. Лица взволнованные, вытянутые, бледные. "Да подождите же! куда вы поехали!" - кричит раненый, ослепший капитан. Он побежал за подводой, споткнулся о бревно, с размаха падает, застонал. Его подымают: "вставайте, капитан". Не встает, молчит... "Разрыв сердца", - говорит подошедший доктор.

Далекий выстрел... летит... летит... по нас... нет, впереди... через подводу... тррах! взрыв! и кто-то жалобно, жалобно стонет.
Капитан слез посмотреть: разбило подводу, упали лошади, казаку-возчику оторвало ноги.
"Да приколите же его!" - нервно кричит раненый с соседней телеги.
"Сами приколите!" - раздраженно и зло отвечает другой голос.
"Тише, господа, не шумите! ведь приказано не говорить!"
Все замолчали, только возчик с оторванными ногами стонет по-прежнему...

Из боя пришел товарищ, его обступили: "расскажи, как это мы вырвались-то?" - "Сам не знаю. Марков все дело сделал... Марков первый на паровоз вскочил - к машинисту. Тот: товарищ, товарищ! а он, коли, кричит, его в пузо... его мать! Тут их стали потрошить, бабы с ними в поезде были, перебили их здорово…"

Люди перебегают с подводы на подводу, рассказывают новости...
"Корнилова здесь похоронили". - "Где?" - "В степи, между Дядьковской и Медведовской. Хоронили тайно, всего пять человек было. Рыли могилу, говорят, пленные красноармейцы. И их расстреляли, чтобы никто не знал".
"А в Дядьковской опять раненых оставили. Около двухсот человек, говорят. И опять с доктором, сестрами". - "За них заложников взяли с собой"...
"А в Елизаветинской, мне фельдшер рассказывал, когда раненые узнали, что их бросили, один чуть доктора не убил. Фельдшер в последний момент оттуда уехал с двумя брошенными, так говорит: там такая паника была среди раненых..."
"Здесь с ранеными матрос Баткин остался". - "Не остался, собственно, а ему командование приказало в 24 часа покинуть "пределы армии". - "За что это?" - "За левость, очевидно. Ведь его ненавидели гвардейцы. Он при Корнилове только и держался..."
Три вооруженных казака ведут мимо обоза человек 20 заложников, вид у них оборванный, головы опущены.

Сел у стола. Над ним карточка лихого пограничника унтер-офицера, размахивающего на коне шашкой.
"Это сын ваш?" - "Сын",- шамкает старуха. "Где он?" Старуха помолчала, глухо ответила: "ваши прошлый раз убили".
Я не знал, что сказать. "Что же, он стрелял в нас?" - "Какой там стрелял". Старуха пристально посмотрела на меня и, очевидно увидев участие, отложила работу и заговорила: "Он на хронте был, на турецким... в страже служил, с самой двистительной ушел... ждали мы его, ждали... он только вот перед вами вернулся... день прошел - к нему товарищи, говорят: наблизация вышла, надо к комиссару идти... а он мне говорит, не хочу я, мама, никакой наблизации, не навоевался, что ль, я за четыре года... не пошел, значит... к нему опять пришли, он им говорит: я в каварелии служил, я без коня не могу, а они все свое - иди да иди... пошел он ранехонько - приносит винтовку домой... Ваня, говорю, ты с войны пришел, на что она тебе? брось ты ее, не ходи никуда... что Бог даст - то и будет... и верно говорит, взял да в огороде ее и закопал... закопал, а тут ваши на село идут, бой начался... он сидит тут, а я вот вся дрожу, сама не знаю, словно сердце что чует... Ваня, говорю, нет ли у тебя чего еще, викини ты, поди лучше будет... нет, говорит, ничего... а патроны-то эти проклятые остались, его баба-то увидала их... Ванюша, выброси, говорит... взял он, пошел... а тут треск такой, прямо гул стоит... вышел он на крыльцо, и ваши во двор бегут... почуяла я недоброе, бегу к нему, а они его уж схватили, ты, кричат, в нас стрелял!.. он обомлел сердешный (старуха заплакала), нет, говорит, не стрелял я в вас... я к ним, не был он, говорю, нигде... а с ними баба была - доброволица, та прямо на него накинулась... сволочь! кричит, большевик! да как в него выстрелит... он крикнул только, упал... я к нему, Ваня, кричу, а он только поглядел и вытянулся... Плачу я над ним, а они все в хату... к жене его пристают... оружие, говорят, давай, сундуки пооткрывали, тащат все... внесли мы его, вон в ту комнату, положили, а они сидят здесь вот, кричат... молока давай! хлеба давай!.. А я как помешанная - до молока мне тут, сына последнего не за что убили..." - старуха заплакала, закрывая лицо заскорузлыми, жилистыми руками...

Из церкви круглыми, нежными звуками вылетает пенье и замирает в весеннем воздухе.
"Тут служба, а на площади повешенные", - тихо говорит товарищ.
"Кто?" - "Да сегодня повесили комиссаров пленных".

"А знаете? полк. Корнилов с 19 офицерами из армии убежал". - "Ну? куда?" - "Не знаю. Ночью на подводах, с пулеметами куда-то свистнули. Офицеры все - из штаба, из контрразведки. Их догоняли, ловили - не поймали". - "А многие бегут из армии, прямо на Ростов, на Новочеркасск". - "Да... А я вот вам штуку расскажу. Здесь на площади баб как пороли, интересно. …на площадь, заголяют, сами казаки порют, а кругом хохочут".

В Новочеркасске… для раненых отвели лазареты в городе...
…раненые лежат, читают ростовские, новочеркасские газеты. Во всех одно и тоже: "вернулись герои духа", "титаны воли", "горсть безумно-храбрых", "воодушевленных любовью к родине"...
Но в лазарете белья не хватает, некоторые спят без простынь и одеял. Какие-то дамы, девушки, девочки хлопочут о питании, но до сих пор вместо хлеба за обедом дают хлебные крошки.
В Ростове пущен лист сбора пожертвований в пользу "героев", от ростовского купечества собрано... 470 рублей, а раненых прибыло всего тысячи две.

Подошла красивая девушка: "…Я невеста корнета Штейна, вы не бойтесь, я знаю, что он убит, но я хочу все, все о нем узнать... если можете, расскажите, пожалуйста, все как было, пожалуйста..."
Ротмистр рассказывает красивой девушке, как жених ее с другими офицерами поехал в разъезд, как их захватили в хате крестьяне и изрубили топорами, как потом, взяв слободу, кавалеристы мстили…

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #72 : 30/10/20 , 11:07:37 »
Много их, булкохрустов перебил мой дедушка - коммиссар 5й бригады забайкальского фронта. Но не всех
[/color] [/color][/font]По данным В. В. Эрлихмана от "белого террора" погибло 300 тысяч человек (Эрлихман В. В. "Потери народонаселения в XX веке". Справочник — М.: Издательский дом «Русская панорама», 2004. ISBN 5-93165-107-1)

Министр правительства Колчака барон Будберг в своём дневнике писал:

"Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)."

Г. Д. Виллиам. Побежденные ("Архив русской революции". Т. 7. - Берлин: Слово, 1922 С. 255-256):

"К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости.
- Наследство получили?
- Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут…
Помню его рассказ об интеллегенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры…
- Застукали его на слове "товарищ". Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он - организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале... Удивительный аппарат этот самый мангал! Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и - кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал. Не тут-то было. А толпа, - я приказал всю станицу согнать, для назидания, - смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было - в бега, их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! - черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное".

"...Вообще, отношение ко взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное. Распоряжение генерала Деникина на этот счёт открыто нарушалось, и самого его за это называли «бабой». Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда.
Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой «волчьей сотни», отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:

— Четыре тысячи!"

Д.Ф.Раков, В застенках Колчака. Голос из Сибири. Париж, 1920:

"...Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей."

"Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.
Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие..."

Б.Павлу и В.Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 г. заявляли:

"Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию."

Выдержка из приказа губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С. Н. Розанова, особого уполномоченного Колчака в г. Красноярске) от 27 марта 1919 года:

"Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:
1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого.
2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.
Примечание. Всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду…
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно."

Генерал-майор Л.Ф.Власьевский на допросе 13 августа 1945 года свидетельствовал:

"Белоказачьи формирования атамана Семёнова приносили много несчастий населению. Они расстреливали заподозренных в чём-либо лиц, жгли деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких-либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Семёнова. Особенно отличились в этом дивизии барона Унгерна и генерала Тирбаха, имевших свои контрразведывательные службы. Но наибольшие зверства всё же чинили карательные отряды войсковых старшин Казанова и Фильшина, сотника Чистокина и другие, которые подчинялись штабу Семёнова".

А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004. С. 174
И. С. Ратьковский. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 105

На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке России в жестокости были замечены войска, подконтрольные разным казачьим атаманам: Б.В.Анненкову, А.И.Дутову, Г.М.Семёнову, И.П.Калмыкову, И.Н.Красильникову и другим. В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: "Нам нет никаких запрещений! С нами бог и атаман Анненков, руби направо и налево!". 11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде "гусары" Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции.

9 мая 1918 года после взятия казаками атамана Дутова села Александров-Гая было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев. Всего в селе разными способами было казнено 675 человек. После захвата казачьим отрядом атамана Дутова 27 мая 1918 года Челябинска и Троицка, 3 июля Оренбурга в этих городах был установлен режим террора. В одной оренбургской тюрьме содержалось более 6 тысяч заключённых, из них около 500 были убиты в ходе допросов. В Челябинске дутовцами было расстреляно или вывезено в тюрьмы Сибири 9 тысяч человек. По сообщениям советской периодики, в Троицке дутовцами в первые недели после взятия города было расстреляно около 700 человек. В Илеке ими было уничтожено 400 человек. Такие массовые казни были характерны для казачьих войск Дутова. Приказом от 4 августа 1918 года Дутов ввёл на подконтрольных ему территориях смертную казнь за малейшее сопротивление властям, а также за уклонение от воинской службы. В одной только Уральской области в январе 1919 года казаками Дутова было убито 1050 человек. 3 апреля 1919 года казачий атаман приказал расстреливать и брать заложников при проявлении малейшей неблагонадёжности. В том же году в селе Сахарное дутовцами была сожжена больница вместе с 700 находившимися там больными тифом красноармейцами, уничтожена деревня Меглиус вместе с 65 её жителями.

Отчет о командировке сотрудника военно-статистического отделения окружного штаба Приамурского военного округа капитана Муравьева в г. Благовещенск с 4 по 31 марта 1919 г.

(Полностью можно прочитать здесь: http://www.rusarchives.ru/publication/muraviev1919.shtml)


III. Русские войска (казачество и амурская пехота)

Репутация амурских казаков, по крайней мере в глазах японцев, стоит невысоко. Японские солдаты заявляют, что казаки в бою часто находятся сзади и не соблюдают договора взаимной помощи. По внешнему виду создается впечатление, что они мало дисциплинированы, о соблюдении формы и отдании чести уже и не приходится говорить. За глаза ругают своих офицеров, говоря, что они сидят в тепле, а их заставляют нести лишения и терпеть холод. Отношение казаков к населению во время карательных экспедиций ужасно. Так, говорят казаки: "Если деревня, в которую мы приходим, встречает нас хлебом-солью, то мы все же для острастки всыпаем небольшую порцию шомполов (вместо розог казаки употребляют ружейный шомпол) крестьянам по нашему выбору. Если же деревня встречает казаков без знаков внешнего почтения, то порка производится почти чуть ли не поголовно".

Кроме казаков в Благовещенске существует так называемый Амурский пехотный полк, который под давлением японского командования превращен после ухода полковника Шемелина [3] (Семеновский отряд), просто в батальон (вероятно, японцы не доверяли атаману Гамову).

Офицерский состав этого полка невозможен - вечное пьянство, кутежи, драки, стрельба. Городское население возбуждено против офицеров, которые даже дошли в своем поведении до того, что выпороли старшин общественного собрания. Начальник гарнизона г. Благовещенска слезно молит о замене и присылке кадровых офицеров для занятия ответственных должностей в этом полку. Офицерский вопрос здесь, действительно, требует самого серьезного отношения к себе.

В заключение нельзя не упомянуть о роли семеновских карательных отрядов, посылаемых из Читы в Амурскую область. Газета "Амурская жизнь" № 63 от 28 марта говорит: "Вместо живого слова в деревне начали применяться карательные отряды (начало положил полк[овник] Шемелин), которые начали выпускать живую кровь из первопопавшихся…" Кроме безобразных расстрелов и порок начались безобразия и насилия над женщинами и девушками, которые ни в чем не повинны. А уже этого достаточно, чтобы возмутилось все население. Это я говорю про чистые факты.

При мне на станции Бочкарево находился казачий отряд из Читы смешанного состава (офицеры и солдаты), человек около 20, который должен был проследовать в Благовещенск. Офицеры этого отряда заранее хвастались, что они займут все выгодные штабные вакансии в Благовещенске, сместив местных офицеров. Все офицеры указанного отряда уже побывали в Благовещенске вместе с полк[овником] Шемелиным и теперь снова туда возвращались, все повышенные на один чин атаманом Семеновым за заслуги, которые они проявили в Амурской области, участвуя в карательных экспедициях. После отражения большевиков на Бочкарево этот отряд отправился в соседнюю деревню, находящуюся в пяти верстах, и казаки начали там производить расстрелы и порки, попутно ограбивши несколько домов и изнасиловавши женщин (по указанному делу ведет расследование комендант ст. Бочкарево). Тот же самый отряд, попавши затем в Благовещенск, устроил в первую же ночь крупный дебош. Японцы хотели арестовать их, но они воспротивились, после чего даже японское командование хотело их расстрелять, но русские власти их спасли, выслав обратно всех в 24 часа из Благовещенска. За время короткого пути до г. Алексеевска они успели кое-кого тоже ограбить (все указанное сообщил комендант ст. Бочкарево).

Тут даже удивляет, насколько большевики первоначально пытались обойтись без больших репрессий: "Накануне бунта в Осокинской волости вспыхнуло восстание, они вооружились дробовиками, винтовками, вилами и пр. Туда был послан отряд, который был встречен стрельбой. После перестрелки село было взято и 2 зачинщика расстреляны. Затем восстание перекинулось на соседнюю Янинскую волость, где также организовались и вооружились кулаки. В городе тем временем мобилизовали всех коммунистов. Красноармейцы были наготове, создали военно-революционный штаб. В Янинскую волость посылали отряд, который арестовал 3 зачинщиков. Бунт вспыхнул в Ямбирне, узнали о восстании, отправили туда, там были вооруженные даже бомбами и винтовками мобилизованные. В Ямбирне 1 расстрелян..." И только после общего бунта, когда восставшие захватили город, начались уже карательные расстрелы.[/size]

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #73 : 08/11/20 , 08:04:29 »
Кто больше зверствовал в терроре: красные или белые?



Однозначно белые.

У красных в терроре была система.
Они не устраивали уличных массовых пыток с целью запугать население.
Не устраивали массовых публичных казней. Может, только в конце 1917го года.
Просто увозили пленных к себе в подвалы, где они и исчезали.

А вот белые поручили всё это садистам-добровольцам.
И они оторвались...
Резали кожу красноармейцев на ремни и наматывали её на шомпола.
Вытягивали через задний проход кишки, прибивали их к столбу и гоняли несчастного факелами и прикладами вокруг столба, пока все кишки  не наматывались на солб. После этого оставляли мученика умирать. Умиранее длилось несколько дней.
Вкручивали шурупы и вбивали гвозди в черепную коробку. И оставляли умирать.

И всё это публично. В расчёте на устрашение нелояльного населения.
Особенно зверствовали казаки. Ну и офицерьё не сильно от них отставало...

Правда, получали обратный эффект. Но для садистов нужен был не результат, а сам процесс получения удовольствия.
Результат закономерен...

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10084
Re: Белогвардейцы
« Ответ #74 : 19/11/20 , 17:19:50 »
Снести памятник убийце Чапаева


В Первомайском районе депутаты приняли решение снести недавно поставленный памятник убийце Чапаева.

В Первомайском районе депутаты приняли решение о сносе памятника, установленного казачьему полковнику Тимофею Сладкову меньше месяца назад.
Бюст в память о казаке появился в селе Красное в конце октября. Однако местные жители не согласились с таким решением и направили обращение с просьбой демонтировать памятник. Вопрос обсудили на внеочередном заседании местного Совета депутатов.
Из 10 народных избранников на заседании присутствовали семеро, но этого количества оказалось достаточно для принятия решения. Шесть из семи депутатов поддержали просьбу сельчан и своим решением обязали главу муниципалитета Геннадия Кулешова принять меры к устранению.
Согласно постановлению об установке мемориальных досок и памятных знаков в муниципалитете, памятники могут быть возведены в честь земляков, которые внесли существенный вклад в культуру, спорт, политику и т. д. А Тимофей Сладков, родившийся в Казахстане, не имеет отношения к небольшому селу в Оренбуржье.

— Когда мы решили выяснить, кто же дал добро на установку у нас памятника Сладкову, нам ответили, что его поставили на территории церкви, по благословлению епископа Бузулукского и Сорочинского Алексия. Мол, это не ваша земля, не лезьте в чужой монастырь. Однако в Уставе нашего муниципалитета сказано, что территорию сельсовета составляют все земли, независимо от форм собственности и целевого назначения. Следовательно, все решения должны приниматься коллективно, — цитирует председателя Совета депутатов Красновского сельсовета Николая Ошкина газета «Оренбуржье».
По словам Ошкина, теперь установщики памятника должны снести его за свой счет. Сделать это нужно в течение 10 дней со дня принятия решения.

https://56orb.ru/news/society/17-11-2020/deputaty-reshili-snesti-pamyatnik-ubiytse-chapaeva-ustanovlennyy-v-pervomayskom-rayone - цинк

Неплохо булкохрустов прокатили. Но посмотрим, доведут ли решение до практической реализации.
[/font][/color][/size]