Автор Тема: Борис Михайлович Гунько  (Прочитано 4231 раз)

0 Пользователей и 2 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Борис Михайлович Гунько
« : 04/06/16 , 21:49:41 »
http://depdela.ru/uploads/images/gallery_person/original_d86b00f20bf9cc42795f6e0b09cc5bfe.jpeg

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ КОММУНИСТА


Стихи Б.М. ГУНЬКО


САМАЯ ГОРДАЯ ПЕСНЯ

Что я Жизни смогу оставить
в благодарность за то, что жил?
Чем смогу я её прославить —
Жизнь, которую страстно любил?

Не за то, что меня баловала
беззаботным мельканием дней,
не за радости, что расточала
всемогущей рукою своей,

Не за легкое счастье успеха,
не за гладкий проторенный путь
чем-то добрым, хорошим навеки
я обязан её помянуть.
Я люблю тебя, Жизнь, за время
то, что ты для меня отвела,
за единственный, трудный,
но верный,
путь, которым вперёд повела,
За нелегкий,
порою суровый,
дерзновенный полёт в Коммунизм,
в этот мир
ослепительно новый —
вот за что я люблю тебя, Жизнь!
Я люблю тебя
страстно и нежно
за возможность искать и творить,
за тревожную радость надежды
завтра новое что-то свершить.
И за счастье
постичь необъятный
мир любви и отчаянных мук
я готов хоть сгореть безвозвратно —
мне ни сердца не жаль, ни рук.
Мне не жаль,
что в свою комнатушку
не тащил я изысканный хлам,
не пыхтел над пивною кружкой,
не держал взаперти чулан.
Не стремился к высокому чину,
тёплых мест для себя не искал,
не завёл себе садик с малиной
и огурчики не смаковал.
Не построил себе домишко
и не стал припеваючи жить,
и не крыл, как тузом,
«красной книжкой»,
когда нечем уж было крыть.
Что мечту не делил на части,
что не крохи сбирал в пути,
что досталось мне трудное счастье
вместе с временем в ногу идти.
Счастье первого шага в чудесный,
новый,
солнечный,
радостный век —
это самая гордая песня,
что сложил на земле Человек.
Пусть не мной она будет допета.
Буду петь сколько хватит сил.
Жизнь моя только в песне этой,
только ею живу и жил.
Эту песнь я оставлю жизни,
чтобы люди когда-то потом,
возведя
            небоскрёб
                          Коммунизма,
камни первые помнили в нём.

Декабрь 1962 г.

«   «   «

Я рождён был нежностью и грустью
для звенящих песен о любви,
ясноокой златокудрой Русью
вспеленали сердце соловьи.

Каждый куст и каждую травинку,
мир полей, озёр застывших гладь,
в лепестках озябшую росинку
не терпелось песней обласкать.

Омывали боль мою зарницы,
тварь любая трогала до слёз.
Был готов навеки я влюбиться
в белезну тоскующих берёз...

Не завидуй, друг мой, не завидуй!
Эти песни — боль души и глаз.
Быть поэтом — выставлять обиды
равнодушным людям напоказ.

Не завидуй, друг мой! Этих песен
я давно уж больше не пою:
загубила дьявольская плесень
чаровницу светлую мою.

Налетела злая  вражья сила,
заломила белы руки ей,
терпеливо ждёт моя Россия
удалых своих богатырей.

Ждёт Россия, кровью залитая,
что примчится хоть один сынок,
но, как лист, надежда отлетает,
и земля уходит из-под ног.

А кругом змеиный шелест денег,
и чужие наглые глаза.
Как же трудно этому поверить,
а поверишь — некому сказать.

И теперь, познав судьбу такую,
что вмещает вместе рай и ад,
потому и песен не пою я,
что в душе не лира, а набат.

И теперь на белые березы,
не летящий пух от тополей —
жгут мне сердце горестные слёзы
беззащитной Родины моей.

Я от них стал праведней и твёрже,
словно вновь меня вскормила мать.
Ложь меня теперь не искорёжит,
суета не сможет изломать.

И теперь мой стих не гладит уши,
он стреляет выстрелом в упор
в подлое людское равнодушье,
в чёрный человеческий позор.

И меня, быть может, в день иудин
из-за дерзко брошенной строки
иль чужие нелюди засудят,
иль «свои» удавят пауки.

Знаю я, что плохи с ними шутки.
Наша жизнь — не каменная твердь.
Мне бы только лишнюю минутку,
чтобы песнь последнюю допеть.

Мне бы лишь Россию дорогую
не оставить в трудный час в беде.
Защитить! А там хоть в сердце пулю
или яд невидимый в воде.

Будет так — не мучь себя, родная!
Я уйду с поднятой головой,
лебединой песней проплывая
в синеоком небе над тобой.

Пусть мне песня будет стоить жизни.
Или жизнь для песни не цена?
За неё коснись на горькой тризне
краем губ шипучего вина!

«   «   «

ЛЖЕКОММУНИСТАМ


Во времена глубокого застоя,
когда царил безбрежный леонизм,
изгадили вы самое святое —
рождавшийся в боях социализм.

Как все младенцы,
был он чист и весел.
Его штыком — он выдержал и штык.
Он всё бы выдержал,
да погубила плесень,
он всё бы смог,
да помешали вы.

Вещали вы:
наш строй могуч и вечен,
лишь кое-что поправить, и — вперед!
И густо лились пламенные речи
в давно речам не веривший народ.

Смердя в своей «руководящей роли»,
вы звали нас смотреть куда-то ввысь,
пахать,
чтоб вы внизу могли построить
за общий счёт домашний коммунизм.

И мы пахали, потакая барству,
чтоб вы жирели, словно саранча,
плевали в нас, сюсюкая о Марксе,
и предавали, славя Ильича.

Вы взяли всё, что партия дала вам.
И сверх того. И через сверх того.
Но почему-то всё вам было мало.
И, озверев от жажды капитала,
вы ждали лишь пришествия его.
И он пришёл, надменный ваш Иуда,
в личине судьбоносного вождя,
гроссмейстер политического блуда,
какого мы не знали отродясь.

Он плоть от плоти
ваше порожденье,
как сами вы, отродье тех веков,
когда всё то же «новое мышленье»
кастрировало разум простаков.

И, как тогда, когда Христа распяли,
его ученье приспособив к лжи,
уж вы-то время даром не теряли,
уж вы-то приготовили ножи!

Вы ждали лишь
внушительной команды,
И не давил вам в горле
горький ком,
когда кивнул Иуда вашей банде
и судьбоносно приказал: «Кругом!»

И, как к дерьму стремящиеся мухи,
вы принялись
в тот чёрный страшный час
плодить фронты, саюдисы и рухи,
чтобы скорей схватить за горло нас.

Вы превзошли
всех геростратов трижды,
втравив страну
в сплошной синюшный бред.
И всё за тем,
чтоб только больше выжрать,
переварить и сбросить в туалет.

И вот теперь, безжалостно разрушив,
всё то, чему кричали вы «Виват!»,
вы виртуозно мне плюете в душу,
крича, что это... Ленин виноват!

Что это партия, что это наш рабочий,
что это «подлый русский человек»,
что это все,
кто вам служить не хочет,
хоть кормит Вас уже не первый век.

Что вы сомнете всех,
кто будет против
народу уготованной судьбы.
Так что, суши сухарики, рабочий,
и партия сдавайся без борьбы!

Что ж! Поживём — увидим!
И рассудим!
Но твердо вам скажу уже сейчас
что партия — была, и есть, и будет,
и победит, очистившись от вас!

Что был и есть, и будет
наш рабочий,
и хлебороб, и честный инженер,
и их ответ предельно будет точен
на каждый ваш
предательский маневр.

И будет день, когда в одну помойку,
где Каин с Гитлером
паскудный сводят счёт,
метлой паршивой вашу «перестройку»
История торжественно сметёт.

И хлынет свет!
И люди хлынут к людям!
Чтобы сойтись в объятии одном.
Как в день Победы
грянет залп орудий
и в пыль сотрёт иудино пятно.

Мы будем жить
в прекрасном новом мире,
от плесени очистив нашу жизнь.
И он ещё свою покажет силу —
построенный в боях социализм!

КОНСЕНСУС

Решивши стать отцом народов,
лесной правитель Михаил
Однажды полную свободу
волкам и овцам объявил:
пусть, мол, в согласии с природой
живут себе по мере сил.
Мол, пусть овца даст больше мяса,
а волк скорей её сожрёт,
с таким консенсусом прекрасным
мы быстро двинемся вперед!
Указ был назван судьбоносным.
( Правитель чтил высокий слог ).
Но поразительно поносным
был у консенсуса итог.
Буквально через две недели
сожрали волки всех овец,
потом друг друга жадно съели.
А там и Мишеньке конец!
Мораль проста. Хоть стало модой
жить в соответствии с природой,
но учит опыт нас веками:
плохи консенсусы с волками!

ПРЕДАТЕЛЮ

Когда глумится над любовью
всесокрушающий разврат,
и умывает руки кровью
Россию предавший Пилат,
в часы борьбы и смертной муки,
когда в бреду моя страна,
когда кругом чужие руки
чужие чертят письмена,
когда ликуют геростраты,
и хоры правящих иуд
спешат благословить утраты
и к рабству новому зовут,
не к ним — рабам своих седалищ,
к тебе я обращаю взор,
вчера — советский мой товарищ,
сегодня — импортный позор!
Ведь это ты сегодня с ними,
их богу лживому молясь,
сознанья вечные святыни
постыдно втаптываешь в грязь!
Ведь это ты — их щит и рупор,
ты, в их игре разменный грош,
так беззастенчиво и тупо
мою Россию ПРЕДАЁШЬ!
Ты, изойдя звериным лаем
во имя волчьих их «свобод»,
сегодня в Ленина стреляешь,
чтоб завтра выстрелить в народ!
Кто ты? Невежда иль прохожий
в стране доверчивой моей?
Спал? Или ждал, чтоб глубже ножик
всобачить под лопатку ей?
Ошибка это? Иль заданье?
Иль просто яма на пути?
Тебе ищу я оправданья,
но не могу его найти!
Ведь ты кормился тем же хлебом,
под тем же небом голубым,
ты те же песни пел... и предал,
и оболгал, и осквернил!..
И надсмеялся так жестоко,
и спишь таким блаженным сном,
когда Россия на Голгофу
восходит сумрачным Христом.
Когда над ней кровавым нимбом
последний полыхает свет...
Злодей иль жертва, кто б ты ни был,
вовек тебе прощенья нет!

***

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Борис Михайлович Гунько
« Ответ #1 : 06/08/16 , 21:17:01 »
Р.К.

Не жди немедленного чуда,
когда забрезжит свет рабам.
Вослед Христу идёт Иуда,
и Смерть влачится по пятам.

И раб дает благословенье
на казнь святых из века в век,
но всё же медленно и верно
в нём возгорится Человек.

Так все великие Идеи
плоды приносят в свой черёд.
И с каждым кругом всё вернее
неотвратимый крестный ход,
упившись кровью Прометеев,
ведёт Историю вперед!

*   *   *


Слушай, товарищ! Буржуй наступает!
Душат народ палачи.
Родину-мать, как хотят, унижают.
Что ж ты сидишь на печи?!

Кооператор и приватизатор
хитрые сети плетут.
Коль не проснёшься сегодня, то завтра
будет на шее хомут!

Право на труд, на леченье, на отдых
будешь потом вспоминать:
кровью добытое даром ты отдал,
предал ты Родину-мать!

Черная стая бандитов отпетых
правит твоею судьбой.
Гордость и совесть рабочая, где ты?
Что же случилось с тобой?

Ни Горбачев, ни дружок его Ельцин
выжить тебе не дадут.
Оба шута к униженью и смерти
верной дорогой ведут.

Нету в правительстве доброго дяди,
все подалися в воры.
Время настало! Детей своих ради
сам дело в руки бери!

Сам создавай боевые отряды,
сам защищай свой завод!
Есть голова. Есть товарищи рядом,
целый советский народ!

В чёрную ночку — конец одиночке!
Много ли сможешь один?
Только в сплоченности сила рабочих,
Вместе всегда победим!

Брось же к собачьим чертям телевизор,
трёп бесполезный, вино, огород.
В эти часы избивают Отчизну,
битва за правду идет!

Слушай, товарищ! Великая сила
в нас, если мы не скоты.
Кто же еще выйдет в бой за Россию,
если не я и не ты?!

*   *   *

 

У ТРАУРНОГО ПОЕЗДА В.И. ЛЕНИНА

К тебе, Ильич, с надеждой я пришёл,
но вижу, как ты смотришь с укоризной
и спрашиваешь, сколько же ещё
позволим издеваться над Отчизной?

Ужель нет силы защитить страну?
Ужель народ поверил лицемерам?
Я отвечаю: «Признаём вину,
и силы есть, и черной лжи не верим!»

Сквозь сладкий мёд
профессорских речей
и жёлтый визг осатаневшей прессы
я слышу звон отточенных мечей
и стон заупокойной мессы.

И в час, когда витийствует Пилат,
заманивая в топи плюрализма,
лишь тем я твёрд и лишь тому я рад,
что изучал основы ленинизма.

Когда ряды испытанных бойцов
в чернильной лжи увязли по колено,
и пошлость прославляет подлецов,
и подлость упивается изменой,

как было бы легко меня надуть
и в душу влить сомнения заразу!
Но ленинизм — надежный мой редут —
спасает и оттачивает разум.

И знаю я, куда и как идти,
и как разрушить вражеские планы.
Ты нам, Ильич, по-прежнему, свети!
Мы победим капланов и капланок!

Им не пустить корабль страны на дно,
и заковать нас в цепи не удастся,
и если уж иного не дано,
мы, как один,
пойдем за правду драться.

И пусть сегодня горя не объять
и не измерить чёрной вражьей силы,
свети, Ильич! Уже поднялась рать,
уже набат грохочет над Россией!

Уже вершится всенародный суд,
уже родятся новые герои,
и снова в бой за Родину идут
Корчагины, Матросовы и Зои.

Им нет числа! Они и тут, и там!
Их не купить ни золотом, ни рентой!
И в судный день по праведным счетам
оплатит нам Иуда все проценты!

И за позор всех этих чёрных лет,
за души, превращенные в помойки,
за клевету они дадут ответ!
Лицом к лицу! Не со страниц газет!

Кровавые прорабы перестройки.
Мы победим! И зорко будем впредь
с тобой, Ильич,
сверять походный компас.
Мы победим! Свобода или смерть!
На том стоим!
И в том тебе клянёмся!

22 января 1991 г.

«   «   «

КАК В 41-М


Всё, как тогда! Ты только вспомни
И смерть, и мор, и бабий крик...
И только не в фашистской форме
идёт стремительный блицкриг.

И только враг в сто раз умнее,
и только мы в сто раз глупей.
И на трибуне Мавзолея
стоит не гений, а пигмей.

И не фашистский их фельдфебель —
свой Ирод губит всё подряд.
И сеет ложь не доктор Геббельс,
а наш «народный депутат».

И только нет той грозной рати,
что стала насмерть под Москвой.
И торжествующий предатель
идёт с поднятой головой.

И будет так, покуда только
в толк не возьмёт моя страна,
что лгали ей про перестройку,
что пятый год идёт война,

что горе тут не от ошибок —
тут всё по плану: оболгать,
растлить, купить, скрутить на дыбе
и на торгах четвертовать!

Ведь то не ветер в поле воет
народ повсюду голосит:
От униженья, от разбоя
Россия, Родина, спаси!

Так где же ты, моя  Россия!
Где твой победоносный меч?
Где твоя праведная сила,
где огнедышащая речь?

Восстань с колен! Возьми дубину!
Да и начни скорей гвоздить
в ребро, и в дышло,
в хвост и в гриву,
через рога, промеж копыт,
чтоб свергнуть дьявольское племя,
чтобы вовек не спасся он
ни златом нобелевских премий,
ни укрывательством ООН!

Ни дна ему чтоб, ни покрышки,
ни сна, ни отдыха нигде.
Глуши на небе, как Покрышкин,
на суше бей, топи в воде!

Пошли меня своим солдатом
в любые тяжкие пути.
Ведь надо ж, чёрт возьми, когда-то
от слова к делу перейти.

Пошли меня на смерть, на муки,
туда, где пепел и зола,
где женщины ломают руки
и кто-то бьёт в колокола,

где окровавленное знамя
над пеклом боя рвётся ввысь...
Настало время! Все, кто с нами,
стальными ротами, полками
за нашу землю — СТАНОВИСЬ!

За всё, что создано народом,
за всё, что потерял народ,
за наше братство и свободу
вперёд, товарищи, ВПЕРЁД!

Как в сорок первом, за Россию
судьбы своей не пощадим.
Не покаянием, а силой,
и только силой ПОБЕДИМ!

«   «   «

ДЕМОКРАДЫ ( крадущие власть )

«Любви стыдятся, мысли гонят
и просят денег для цепей»

А. Пушкин.

Я долго слушал «демократов».
Чуть не сошел с ума, оглох
от густо льющегося мата
и безрассудно злобных слов.

Здесь смысл понятий искалечен.
Убит язык. В одну дуду
трубят назойливые речи
в «демократическом» бреду.

Здесь бесподобный театр абсурда.
Здесь против Бога черт восстал.
Здесь ждут спасенья от Иуды
и бьют каменьями Христа!

Здесь белым чёрное считают
и чёрным белое зовут.
Здесь Гулливера унижает
недоразвитый лилипут.

Здесь неразлучны зло и злато.
Здесь разум с сердцем разлучен.
Здесь все по-своему горбаты
и всяк по-своему смешон.

Здесь драки карликовых партий
шумят, как ветер в голове.
Здесь дети мертвого асфальта
надменно спорят о земле.

Здесь красота внушает ужас.
Здесь проституция — любовь,
цинизм — излюбленная муза,
и Храм — пристанище воров.

Как на Канатчиковой даче
здесь ничему предела нет.
Здесь Председателем — предатель
и Президентом — резидент!

Здесь суд невежд, здесь пир амбиций.
Здесь глупость — свет, ученье — тьма.
Здесь царство лжи, распятье истин
в объятиях всплывшего дерьма.

Здесь все украсть, разрушить рады.
Здесь ничего не создадут.
Не демократы — ДЕМОКРАДЫ
здесь демократию крадут!

Здесь ни убавить, ни прибавить,
Душа пуста. Угас фитиль.
И лишь одна земля исправит
горбатых в сумраке могил.

И лишь одной земле по силам
преодолеть сию чуму.
Одной тебе, моя Россия!
Тебе и больше никому!

26-27 октября 1991 года.


 

РАССКАЗ РАБОЧЕГО О «ПЕРЕСТРОЙКЕ»


(Почти по Высоцкому )


 

Катится «перестройка» день за днём.
Пинком под зад — мы к рынку переходим.
Но на простой вопрос, — а что потом? —
ответа к сожаленью не находим.

Мне говорят, — всё будет хорошо,
что каждый сможет стать миллионером,
что в Швеции и где-то там ещё
тому есть уникальные примеры!

Мне «демократы» каждый день суют
приманочки свои одни и те же,
но только кто мне даст гарантию,
что я не буду жить,
как в Бангладеше?

Там тоже рынок и капитализм,
и тот же швед кайфует в шевролете,
но почему-то смотрит сверху вниз,
как с голодухи помирают дети!

А если взять по всем материкам,
там целых два миллиарда голодают.
Обокрала их всех Америка
и Швеция ей в этом помогает!

Но только это ясно стало мне,
как тут же намекают два еврея,
что, мол, утёрла нос любой стране —
а, значит, мне! —
какая-то там  Южная Корея!

Я обалдел! Не находил я слов!
Но, слава богу, объяснили детки,
что там почти как у большевиков —
без дураков! —
железно выполняют пятилетки!

Вот и пойми, какого же рожна,
и день и ночь поют мне о базаре?
На кой мне хрен шарманочка нужна,
когда имел я скрипку Страдивари?

Ведь жили мы без этого дерьма —
без проституток, бизнеса и рока.
И, чёрт возьми, Америка сама
за это уважала нас глубоко!

Зато теперь пошло всё кувырком
Нажрались этой западной свободы.
Душа пуста, и нету ничего
у нас ни во саду, ни в огороде!

А если завтра спичек коробок
потянет за полтыщи, для примеру,
тогда и впрямь,
чтоб мне купить гробок,
придётся сыну стать миллионером!

Так вот оно зачем, куда ни глянь,
куда ни плюнь, вещает академик —
Шаталин, Петраков, Аганбегян,
чтоб все мы передрались из-за денег!

Хоть я, конечно, не большой знаток
в академической сегодняшней науке,
но знаю —
жить мы будем без порток,
коль будем жить,
как лебедь, рак и щука.

Я в разговорах избегаю
слова «мать»,
но только вспомню я про эту
академию,
так нет терпения, и хочется послать
её подальше к матерям
аганбегеньим!

И как увижу я на стеночке портрет,
где улыбается
мой судьбоносный гений,
без промедления бегу я в туалет,
чтоб не услышали соседи выражений.

Но только вряд ли я
так долго протяну.
Из унитаза выползут агенты,
демократично сволокут меня в тюрьму
за оскорбление чести Президента.

И будет за решеткой день за днём
уж без меня катиться перестройка.
Там будут люди кушать суп с котом
И ассорти с мышами из помойки.

Там будут о свободе говорить.
И будут пить коньяк буржуи
в люксах.
И пьяный Ельцин будет им делить,
как колбасу, страну на бенилюксы.

А я тогда на нарах полежу,
и на пайке отъем большую харю,
и буду ждать — а вдруг соображу,
за что так долго Сталина ругали?

Или за то, что цены понижал,
и не давал буржую сладкой жизни,
и если бы так дальше продолжал,
то не было б у нас капитализма?!

Или за то, что жили мы при нём
не воровство, а труд считая честью?
Об этом мы когда-нибудь споём —
коль доживём! —
когда душа опять захочет песен!

Март 1991 года.

 

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ МИТИНГ НА МАНЕЖНОЙ

ЕЛЬ-ЦИН!
              ЕЛЬ-ЦИН!
ЕЛЬ-ЦИН!
              ЕЛЬ-ЦИН!

Истерична и слепа
жаждет крови,
кличет смерти
озверевшая толпа.

В клокотанье биомассы
нет ни личностей, ни лиц.
ЕЛЬ-ЦИН! Корчатся гримасы
обездоленных ослиц.

Всё забыто — мать родная,
совесть, Родина, народ.
ЕЛЬ-ЦИН!
              ЕЛЬ-ЦИН!

Как шальная
вся Манежная орёт.
Это было, было, было!
Сколько ельциных в веках!
Толпы корчились и выли,
Оставаясь в дураках.

Так в безумной вакханалье
волей злобного перста
оболгали и распяли
с миром шедшего Христа.

ЕЛЬ-ЦИН!
              Так была разбита
Русь, упавшая умом,
и ничтожнейший Лжедмитрий
оседлал московский трон.

ЕЛЬ-ЦИН!
              Вопли разум мутят.
ЕЛЬ-ЦИН!
              Крик сбивает с ног.
Так когда-то псих Распутин
стать «святым» в России смог.

ЕЛЬ-ЦИН!
               ЕЛЬ-ЦИН!
Словно улей
пчёл взбесившихся валит.
ЕЛЬ-ЦИН!
              Так когда-то фюрер
утопил народ в крови.

В чём причина феномена?
На Руси грабеж, разбой,
голод, смерть, разврат, измена...
ЕЛЬ-ЦИН!
Кто же он такой?

Чем душа его богата?
Что он доброго создал?
Иль, быть может, хоть когда-то
слово умное сказал?

В самом деле! Что он? Кто он?
Чем пленяет сотни лет?
Плутократ, манежный клоун...
Что ещё? Ответа нет!

И искать его не  надо.
Суть явления проста, —
ЕСЛИ ЛЮДИ СТАЛИ СТАДОМ,
ЛЮДИ МОЛЯТСЯ СКОТАМ!

И тогда ума и сердца,
мук душевных не ищи.
Будет только —
ЕЛЬ-ЦИН!
ЕЛЬ-ЦИН!
Вешай!
Бей!
Ломай!
Тащи!

Будет только лик бандита,
разрушенье,
смута, кровь,
лишь Распутин
да Лжедмитрий,
и чудовищный Адольф!

25 июня 1991 г.

Оффлайн Админ

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 9556
Re: Борис Михайлович Гунько
« Ответ #2 : 27/09/16 , 13:22:53 »
К ПРЕДВЫБОРНОМУ ПОРТРЕТУ ЕЛЬЦИНА

Нет ничего страшней Иуды
в личине благостной Христа.
Когда сулят за чудом чудо
его блудливые уста.

А за личиной холод Смерти
и Жизни праведной запрет.
Россию бьют. Смеётся Ельцин.
Ликует праздничный портрет.

Июнь 1991 г.

*   *   *

Дожили!

Тянутся грязною лапой
к Ленину! к Ле-ни-ну! —
приватизатор,
бывший партбосс,
плутократ и бандит.
Правда расстреляна! Совесть молчит!

В бешеной пляске звериная стая!
Сброшены маски!
Фашизм наступает!
Где ж ваше Слово,
о, сестры и братья?!
Ленину снова готовят Распятье!

Снова пылают костры его книг.
Варвары знают, как Ленин велик.
Жаждут оружие вырвать у нас.
Коршуном кружит ворующий класс.

Ленина судят! —
А завтра на плахе
корчиться будет рабочий и пахарь!
В голоде, в холоде,
в тяжких мученьях,
люди, вы вспомните вашего Ленина!

Как он был предан рабочему люду.
Как его предал всемирный Иуда.
Как вы, и сами иудами став,
радостно камни швыряли в Христа!

Вспомните, как его дело разрушив,
душу и тело вы продали Бушу!
Хуже, чем Смерть,
этот ужас затмения!
Страшно смотреть на мое поколение.

Страшно, но верю — окончится бред.
Лжи изуверов вы скажете: «Нет!
Нету вины Ильича перед нами,
Пир Сатаны мы устроили сами!».

Жаль, только каяться поздно придётся —
всё покупается, всё продается!
Был и окончился русский народ,
в час, когда Ленина он предает.

15 сентября 1991 года. Ночь.

*   *   *

Вы не убьёте дело Ильича!
Ваш крик воинственный
безумен и напрасен.
Коль зажжена духовности Свеча,
она уже вовеки не погаснет!

Вы не убьете памяти о нём,
хоть день и ночь громите все музеи.
Горит Свеча немеркнущим огнём
над кровожадным торжищем пигмеев!

Горит свеча, зажжёная Христом.
Всё ярче Смысл великого Ученья.
Уходит ввысь дорога над Крестом
и Коммунизм —
её предназначенье!

17 сентября 1991 года

«   «   «

Если б в силах был я землю
расколоть рукою твердой,
на одну бы половину
поселил бы я побеги,
жадно рвущиеся к свету,
поселил бы несмышленых
малых птиц звонкоголосых,
поселил бы смех младенца,
запах розы, свежесть утра,
синеву морей бездонных,
нежность солнца, бег газели,
капли звонкие росинок,
что застыли на тюльпанах...

Я бы этой части мира
подарил бы свое сердце,
чтоб оно набатом било,
чтоб оно огнем горело,
чтоб оно сочилось кровью,
чтоб оно напоминало,
как легко и просто Правду
разменять на мерзость злата,
и как трудно вновь пробиться
к ее свету, что один лишь
исцеление всех страданий!

Если б только был я в силах
расколоть на части землю...
На другую половину
поселил бы я болото,
изворотливость гадюки,
жабу в черных бородавках,
зависть, злобу, смех деляги,
хитрость, ненависть, распутство,
ложь отцов, что так жестоко
сыновей своих бросают,
матерей, что слово «мама»
начиняют ядом боли,
поселил бы липкость пота,
сытость, рвущуюся к славе,
поселил бы шелест денег,
поселил бы запах трупа,
и над всем над этим смрадом
я бы пугалом поставил
то, что даже этот ужас
приведет в оцепененье —
СВЯТОТАТСТВО ГОРБАЧЁВА!

*   *   *

Безумны Вы! Смотрите мне в глаза!
В глаза!  В глаза! Не отводите взора!
Ни мед речей, ни лживая слеза
не отвратят суровость приговора.

Не отвратят! Хотя в своем кругу
Вас, вероятно, гением считают,
не обольщайтесь! Гибель вожаку
предречена законом волчьей стаи.

Мне гадок Ваш кощунственный талант,
чья сила вся в отказе от морали.
С ним разрушитель, вор, комедиант,
но созидатель явится едва ли.

Из всех начал, что составляют жизнь,
из целей всех с маниакальной страстью
Вы предпочли убогий атавизм
плебейского стремленья к самовластью.

С пустой душой в сомнительной среде
лжекомсомольских шкурников-вождишек
Вы далеко зашли за тот предел,
где в человеке побеждает хищник.

Вас понесло! Чем выше был полет,
чем слаще власть,
тем больше Вы дичали,
и тем сильнее нравственный урод
греб под себя растущими клещами.

Давя других чердачных пауков,
Вы были бесподобны, несравненны
свободою от нравственных оков
и грацией крадущейся гиены.

Вы шли по трупам,
превращая в труп
вокруг себя дела, людей, идеи.
Смышлёный становился с Вами глуп,
и правдолюбец делался злодеем.

Вы совершили столько чёрных дел,
сгубили столько жизней, что едва ли
хоть одного из собственных друзей
ещё ни разу в жизни не предали.

Судя о людях только по себе,
по жалкой кучке «элитарной» слизи,
Вы сатанели, чувствуя везде
отпор иной, Вам не подвластной жизни.

Мешали Вам и звезды над Кремлём,
и бескорыстье умерших героев,
и всё, что мы не меряем рублем —
любовь и дружба,
Моцарт и Бетховен.

И, как сове отвратен светоч дня,
как черт дрожит от крестного знаменья,
так Вас лишало отдыха и сна
всё то, что в мире свято и нетленно.

Вам не терпелось развратить весь мир,
убить в нём всё,
чем он велик от века.
Казалось Вам — у Вас достанет сил
в любом из нас унизить Человека.

Казалось Вам — у Вас такой набор!
И чистоган, и секс, и рок, и злоба,
и казнокрад, и пьяница, и вор,
и ложь, и нож,
и даже крышка гроба.
Казалось Вам — чуть только эта рать
возьмется за фонарную веревку,
народ помчится совесть продавать
за Вашу чечевичную похлебку.

Безумны Вы! Блицкриг! Переворот!
Какой полёт больного самомненья!
Одним плевком изгадить весь народ!
Такой народ обречь на вырожденье!

Ведь нас скрутить пытались и Орда,
и Бонапарт, и фюрер бесноватый,
и дядя Сэм, и собственный бардак,
и сотни Вам подобных геростратов.

Но мы — это Добрыня и Донской,
это — Суворов. Пушкин, Даргомыжский!
Мы это — Ленин!
Вы — Попов, Руцкой,
Колчак, Собчак, «Майн Кампф»
и рынок Рижский.

Мы — это мысль и вера всех веков,
мы — это всё, в чём человечья сила,
мы — это избавленье от оков,
мы — это Правда! Вы — её могила.

Да! Мы попали в крепкие тиски.
Аж меркнул свет
от Вашей «перестройки».
Силён был бред! Да лопнули портки
с натуги у зарвавшегося волка!

Трещит блицкриг!
Ещё не Сталинград,
ещё долга дорога до Берлина,
ещё не полон перечень утрат
и список Ваших хитростей змеиных.

Ещё не раз на нас ГКЧП
нашлете Вы и нас же обвините,
и, по змеиной следуя тропе,
змеею в наши души наследите.

Но тщетно всё!
Хоть медленно народ,
как говорят, кобылу запрягает,
но коль запряг, то уж тогда — несёт!
Держись тогда,
спасайся, волчья стая!

И в этот час матёрому волку
не уцелеть ни хитростью, ни силой.
Не может волчья стая вожаку
простить незавершившегося пира.

К тому идёт! Уходит Ваша власть.
Снося пинки от правых и от левых,
недолго Вам осталось щеголять
раздетою английской королевой.

Но не народ от Вас очистит мир.
Народ брезглив.
Не ждите этой чести!
Сам Сатана Вас разума лишил,
сам Сатана найдет и способ мести.

Свершит над Вами чёрный самосуд,
о Вашу Мерзость замарает руки
из Вашей стаи хладнокровный Брут
по всем канонам Вашей же науки.

Угробит Вас их волчий аппетит.
Вы ж в голом виде - лакомое блюдо!
В один момент Вас стая превратит
в обглоданные косточки Иуды!

Да будет так!  В отличье от зверей
мы сохраним их на тысячелетья,
мы даже им построим мавзолей,
чтоб не забыла память человечья

о том, что значит Правду разменять
на мерзкий звон иудиного злата.
Оборони нас Память, чтоб опять
не возродилось царство геростратов.

23 октября 1991 года.

*   *   *

 

О, «демократ»! О, «демократ»!
Какое слово ты изгадил!
Идёт войной на брата брат
и у народа хлеб украден!

И Христа ради ветеран
у вора милостыню просит!
И пуще самых тяжких ран
жгут безответные вопросы.

Кому, зачем она нужна,
свобода блуда и разврата,
и почему растет мошна
лишь у неправедно богатых?

И почему унижен труд?
И столько в людях стало злобы!
И что ни день то там, то тут
испепеляющий Чернобыль!

И, если это — гуманизм
и в этом — цель его и средство,
скажи мне — что тогда фашизм,
и что такое людоедство?!

Где демократия твоя?
В орущих толпах изуверов?
В том, что партийная свинья
переползла в миллионеры?

В том, что развалена страна,
что столько раз спасла планету,
и столько вылезло дерьма
на звон иудиной монеты?

Иль в том, что преданный народ,
лишившись воли и рассудка,
в колодец собственный плюет
во имя барского желудка?

Ты все со временем поймешь
о, «демократ» самодовольный!
Тебя ещё такою болью
изранит собственная ложь!

И ты сто раз сойдёшь с ума,
хоть не стоял на нём вовеки.
И только нищая сума
в тебе пробудит человека.

И твой апломб сотрется в прах,
как марафет публичной девки.
И ты услышишь, как в гробах
вопят оболганнные предки.

И ты поймешь в тот страшный миг,
как ты ничтожен без Отчизны,
и закричишь, увидев лик
обыкновенного фашизма.

И ты захочешь выпить яд,
чтоб не страдать в зверином стаде...
О, «демократ»!
О, «демократ»!
Какое слово ты изгадил!!!

23 октября 1991 года.

*   *   *

Нет! Не пойдет История назад!
Ни вопль невежд,
ни натиск бизнесменов,
ни горбачевско-геббельсовский яд
её великий ход не переменят!

Пусть много их,
пусть очень мало нас.
Христос один когда-то жил в пустыне.
И был распят. Но Разум не погас,
и к нам дошел, и с нами не остынет.

Крепись, мой друг! И не себя жалей,
а только их — лишившихся рассудка.
Что может быть несчастнее червей,
живущих лишь позывами желудка?

Крепись, мой друг!
Не верь газетным уткам.
Верь Разуму и Совести своей!

*   *   *

Нет жизни без борьбы!
Покуда в пекле битвы,
покуда злобен враг,
покуда точит боль,
я вижу цель — живой или убитый,
в беде иль в почестях — горжусь
своей судьбой!

Нет жизни без мечты,
нет жизни в примиреньи!
Где совесть спит, вкусив плоды побед,
где праздность царствует,
где сыто дремлет время —
там смерть близка,
там жизни вовсе нет.

И если скажут мне,
что человек не камень,
что жизнь кратка.
что с гробовой доской
сближаюсь я своими же руками -
приемлю всё! Приемлю жизнь такой!

И только потому не сладок мне покой,
что жизнь кратка...
А отдых ждёт веками!

*   *   *

Слышу ли музыку тихо звучащую,
гляну в широкое, чистое небо —
в думах волнуются образы счастья.
Жгучего счастья!.. Которого не было.

Не было радости неомраченной
черным предчувствием,
смутной тревогой,
не было смеха без горькой иронии,
многое жаждалось, сбылось немногое.

Сбылось немногое. Тлела лучинушка
счастья убогого тусклыми бликами.
Вечно она находилась — причинушка
несовершенья святого, великого.

Вечно ползучее что-то, нечистое
мучило душу невнятными бедами.
Разум иссушенный выстрадал, высветил
страшную истину —
                            ...Родину предали!

Предали, продали. Ленью, молчанием,
пышными одами, мелкими мыслями,
чувствами низкими, вечным качанием
между мещанами и коммунистами.

Сами все продали! Мистерам-твистерам,
клятвопреступникам, грязным ворюгам.
Мечем теперь нескончаемым бисером
речи бессмысленно друг перед другом.

Мыслим эпохами. Делаем крохами.
Ахаем, охаем, мрём от амбиций,
пучимся страхами, прыгаем блохами,
чтобы прославиться, но не разбиться.

Вот и допрыгались.
Вот и прославились.
Вынесен приговор.
Нет больше Братьев.
Рухнула Родина.
Хищными стаями
черные каины гадят в Распятье.

Что же теперь? Где спасенье высокое?
Плыть ли опять
в безнадежность туманную?
Рухнуть ли разом обломками сокола
в битву жестокую, болью чтоб ранило
счастье когда-то бродившее около,
счастье далекое, близкое, странное...

Август 1991 г.

*   *   *

 

Ивановы, Петровы, Володины —
горделивый когда-то народ —
как же это случилось, что Родину
чуть не каждый из вас предаёт?

Что за пойло сварили вам жуткое,
из каких окаянных корней,
если думать вы стали желудками,
наподобие диких зверей?

Обольстили вас вороги баснями,
и случилась такая беда,
что, пылая страстями колбасными,
вы лишились любви и стыда.

И, ликуя, как те краснокожие,
что продались за дюжину бус.
до такого позора вы дожили,
так жестоко унизили Русь!

Захотелось вам цивилизации,
да не той, что культуру несёт,
той, где акции и резервации,
той, что соки из мира сосет!

Вы прильнули душой не к Бетховену,
вас пленил не Уэллс и не Спок.
Фунты стерлингов, марки и доллары -
вот где ваш отвратительный Бог!

Завладел вами
собственник сытенький,
ослепил бриллиантовый блеск,
просвистали вы совесть на митингах,
на Державе поставили крест.

Москвичи, севастопольцы, омичи,
что ж теперь принялись вы трубить,
будто это одни Рабиновичи
умудрились страну загубить?

Будто это не вы разбежалися
врассыпную по теплым щелям,
когда в августе слово «товарищи!»
линчевал торжествующий хам!

Сколько вас,
фантастически глупеньких,
но безмерно довольных собой,
лжепророков и горе-заступников
волочило страну на убой!

Журналисты, юристы, писатели —
ненасытный откормленный сброд,
как же вы оплевали, изгадили,
как растлили великий народ!

И в хозяйчики кинулись мальчики,
в кулаки поползли мужики,
красны девки рванули в шалманчики,
и на паперть пошли старики.

И страну, баснословно богатую,
оболгав, разорили до тла.
Без вины, как всегда, виноватая,
тихо стонет Россия моя.

Знать до самого края доехали —
всюду лжец, лихоимец и трус.
Ивановых полно. Только некому
защитить горемычную Русь...

Декабрь 1991 г.


*   *   *

Всё выдержу — и лютую борьбу,
и гнёт оков, и чёрную измену,
и разум от растленья сберегу,
и в страшный час не перережу вены.

И всё прощу — жестокость палачу,
невежде бред, убожество уроду,
но не гаси последнюю свечу —
не загуби живой души народа!

Всё меньше в нём ума и доброты,
всё больше равнодушия и блуда.
И пол-шага осталось до черты,
где циник превращается в Иуду.

Без Родины, без чести, без друзей,
предав себя, предав детей и предков,
он тупо наблюдает, как злодей
его, как стадо, загоняет в клетку.

Один молчит, другой безбожно врет,
и третий не вылазит из попойки.
И горько мне смотреть на мой народ,
низведённый до уровня помойки.

Не в силах я его боготворить,
как с детских лет
воспитан был по книгам.
И сердце по ночам исходит криком —
Ужель и впрямь
времён прервалась нить?

Ужель и впрямь всего лишь глупый миф
всё то, чем жил,
во что так свято верил?
И эта боль, слагающая стих,
не светочь дня, а горькое похмелье?

И Пушкин — вздор, и Моцарт — чепуха,
и Ленин — лжец, и Прометей — ублюдок?
И мой народ не разума река,
а только вечно страждущий желудок?

И меченый Иуда лучше знал,
чего народ на самом деле стоит?
И сатана законно правит бал
в стране рабов,
послушных беззаконью?
Но, если так, зачем мне жизнь дана?

Зачем страна, зачем земля, природа,
и чаша жизни, все-таки одна,
и чаша горя, общая с народом?!
Мне с ним встречать
и полночь, и зарю,
моя судьба — его судьбы частица.

И если вдруг его я разлюблю,
с самим собой я должен разлучиться.
Убей меня, и потопи в крови,
и перед смертью искорежь на дыбе,
но не лишай спасительной любви,
не сокруши мой путеводный выбор!

Декабрь 1991 г.

Оффлайн Ледоруб

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 280
  • Сергей Никулинский
    • Сергей Никулинский
Re: Борис Михайлович Гунько
« Ответ #3 : 19/03/17 , 14:45:38 »
Лично с т. Гунько познакомился в г. Калинине на обкоме РКРП в 1992г.. Прекрасный человек посвятивший себя борьбе с контрреволюцией. Он приезжал к нам с Р. Косолаповым (советую почитать).

Сергей Никулинский