Крымск. Десять дней после трагедии. Часть 1. Муляка. Муляка - слово исключительно Крымское. Уже в ста километрах его не знают. Обозначает оно поднятый с русла реки ил вперемежку с гниющей органикой, который вода принесла в город. По консистенции и по цвету муляка похожа на густой цементный раствор. И когда высыхает, становится примерно такой же твердости.
Запах - из-за гниющей органики, у неё специфический. Пожалуй, ближе всего будет описание "воняет гниющей помойкой", хотя оно и не совсем точное. Запах довольно сильный, неприятный, но вполне терпимый. До трупного запаха, которым пропитана половина Нижней Баканки, ему конечно, далеко.
Мулякой завалена сейчас половина города. После того, как пожарные с МЧС откачали воду из дворов, муляка стала основной проблемой. Она везде. Дворы, огороды, комнаты, подвалы, кухни, туалеты… Основная беда, конечно же, колодцы. Пить из них теперь нельзя, и когда будет можно, я не знаю. С просьбой почистить колодец к нам обращались в каждом дворе, где он есть, но почистить их подручными средствами невозможно - несмотря на то, что в машине, на которой я приехал, среди прочей гуманитарки и медикаментов была целая коробка обеззараживающих таблеток - в открытом источнике они бесполезны. Обеззаразить все колодцы в городе под силу только государству, но оно занято расчисткой завалов и с колодцами не спешит. Не так показательно, видимо. Поэтому проблема питьевой воды в районе стоит довольно остро - в городе не так сильно, конечно, а вот в селах, в частных домах без водопровода, это сейчас одна из основных задач.
Жара, пришедшая в город вслед за водой, установилась плотно. Засохшая муляка клубами пыли поднимается в воздух из-под колес техники. Временами к помоечной вони примешивается запах разлагающихся животных. Дышать в городе тяжело. Гаишники все поголовно в масках.
Кстати, Крымск, пожалуй, единственный город за всю новейшую историю нашей страны, где гаишники действительно исполняют свои обязанности и регулируют движение на перекрестках, а не рубят бабло с проезжающих. Когда ГИБДД работает, это чувствуется сразу. В забитом техникой городе пробок совсем не так много, как можно было бы ожидать. Называть их "ментами" в этот раз язык не поворачивается. А на жаре да еще в форме им, пожалуй, даже тяжелее, чем другим.
Сам город пострадал не так сильно, как можно было бы ожидать - не Цхинвал, и уж тем более не Грозный, но треть, если не половина Крымска в той или иной степени разрушена. Собственно, смыт весь нижний город. Нетронутым осталось только то, что было на склонах. Про семиметровую волну не скажу, но в самых низинных частях, непосредственно около русла Адагума, вода достигала примерно четырех, четырех с половиной, может быть пяти метров. Это то, что я видел своими глазами.
Самое сильное впечатление на меня произвели параллельные Красноармейская и Краснофлотская улицы. Там смыло все. Кирпичные дома устояли, хотя более или менее сильные разрушения в каждом дворе, а вот самманные снесло практически полностью. То здесь, то там либо зияет проплешина рухнувшего дома, либо стоят три стены с проломом вместо четвертой. Перевернутые машины, принесенные водой завалы, поваленные заборы, застрявшая выше человеческого роста на деревьях мебель… Люди неразговорчивы. У всех в глазах какая-то покинутая отрешенность. Ощущение бомбардировки здесь присутствует уже в полной мере. Я там был на десятый день после наводнения и к этому времени туда, по-моему, никакая помощь еще не прибыла.
Больше всего запомнился мужик, которому мы привезли гуманитарку по его запросу - постельное белье, футболка, еще что-то по мелочи. Одноэтажный саманный дом с выбитыми окнами и треснувшим покосившимся фасадом. Двор, заставленный вещами, которые они еще надеются вернуть к применению. Жена Наталья, выгребающая жижу со двора. Запеченый в корке засохшей муляки старый "опель". Открытый в последней надежде для просушки капот. Какая просушка - там десять сантиметров схватившегося ила… Хозяин - здоровенный высокий мужик лет сорока, в полном расцвете сил, с загипсованным запястьем правой руки, пытается управиться с тачкой. Подошел, уточнил адрес. Да, - говорят - это мы. Отдал пакет. Хозяин достал футболку, обрадовался ей как самой драгоценной вещи - десять дней работать под солнцем с голым торсом практически невозможно. Потом подошел, и негромко так, глядя в сторону: "Ребят, а у вас банки тушенки не найдется?" Отдал ему всю жратву, которая была.
Такие вещи задевают сильнее всего. Когда привозишь помощь одиноким бабушкам, это цепляет не так сильно. Бабушка она и есть бабушка, она по определению беспомощна. И в нашей стране это кажется уже почти естественным, как бы кощунственно не звучало. А когда здоровый большой сильный мужик просит футболку и банку тушенки для семьи… Силу трагедии и беззащитность российского человека перед бедой ощущаешь в полной мере.
Был дом - и нет дома. Была жизнь - и нет жизни. Даже футболки не осталось.
Спросил, нужна ли ему помощь, ответил, что нужна, конечно, но дом в аварийном состоянии, рухнет в любой момент, поэтому они внутрь опасаются пускать людей, работают сами.
И - муляка, муляка, муляка….
ЦЕЛИКОМ
http://starshinazapasa.livejournal.com/431580.html#cutid1