«Исподвольщик»
Пространная реплика по поводу мошенничества профессора Ломоури14 10, 2009 08:41
Убеленный сединой историк Нодар Ломоури решил поделиться своими воспоминаниями с нынешними и будущими поколениями, «поскольку довольно долго жил, многое перенес и со многими неординарными людьми встречался».
Разумеется, и тут не обошлось без хорошо знакомого всем «мошенничества» мемуаристов. Тем более, что в этом деле ему, в отличие от некоторых опытных коллег по перу, равных не сыщешь. Известный представитель советской историографии и закаленный во многих печах Нодар Ломоури, естественно, мастерски обходит очень многие моменты, которые ему удалось пережить за свою долгую биографию.
Воспоминания Ломоури начинает «несколько необычно». В опубликованном недавно одном маленьком отрывке он возвращается к тому времени, когда ему было всего лишь десять лет, и тут же отмечает, что не может помнить и правильно понимать услышанные рассказы. Однако, оказывается, это «так часто и подробно» излагали участники и свидетели событий, что у уважаемого профессора сформировалась своеобразная уверенность, будто он и сам присутствовал на заседании, о котором ведет рассказ.
Фальсификация истории во все времена была делом выигрышным, тем более, если это можешь «исполнить» с таким утонченным мастерством, какое удается профессору Ломоури.
Однако ему, наверное, известно и то, что неблагодарное дело, за которое взялся, проку ему не принесет. Хотя, до угрызений ли совести, когда так долго прожил в болоте конформизма.
И все же, какую историю вспоминает профессор истории?
Он сам точно не помнит, в каком году это произошло, наверное, где-то, в году 1936, когда первым секретарем Компартии Грузии «еще был и правил нашей страной с характерной для него жестокостью Лаврентий Берия».
Здесь начинается в мемуарах профессора истории то « мемауристическое мошенничество», о котором я говорил выше. «Видимо, - пишет он, - Берия пришло в голову, что Грузия должна сама обеспечивать себя хлебом».
Помните, мемуарист говорит, что эту историю ему рассказывали «часто и подробно». Наверное, ему не сказали, действительно ли Берия пришла эта мысль, или - «видимо, пришла».
Но оставим и это. Заголовок этой части мемуаров звучит так: «Вот она - «запуганная» интеллигенция». Профессор Ломоури хочет отметить, что даже в условиях того всеобщего страха существовали люди, для которых принципы стояли выше всех и вся. Естественно, с ним следует согласиться. Но мемуарист этой историей, прежде всего, показывает принципиальность своего отца - специалиста по полеводству, профессора Юлона Ломоури.
Посмотрим, как развивались события после того, как у Берия, «видимо», возникла эта мысль. Осуществление идеи он, оказывается, поручил соответствующим специалистам, которые, «естественно», нашли аргументы и пути для ее претворения. У Берия появилось следующее желание: на всей территории Кахети выкорчевать сады и виноградники и на этих землях посеять пшеницу.
Оказывается, даже в то жестокое время, в отличие от нынешнего, серьезные решения принимались на специальном совещании. По поводу вырубки садов и виноградников и посева пшеницы было созвано совещание, на котором, конечно же, присутствовал отец профессора Нодара Ломоури – профессор Юлон Ломоури.
Правда, Лаврентий Павлович управлял страной «с характерной для него жестокостью», но с сегодняшней (жестокостью) ему, тем не менее, не сравниться. Представьте на минуту, что президент Саакашвили захотел пустить на какой-нибудь площади фонтан - поющий или танцующий - и по этому поводу созвал специальное совещание... Такое ведь непредставимо? Мало что ли фонтанов запело и заплясало под дудку одного человека? Не вспоминается ли вам кое-что из вздорных капризов августейшего? Сегодня в Грузии вовсю светит маяк демократии. А тогда, в 30-ые годы прошлого века, Берия правил страной «со свойственной ему жестокостью».
Обвинить в восхвалении Саакашвили профессора Ломоури нельзя. Поэтому оставим критику сегодняшней действительности и отправимся в путешествие по Грузии прошлого века, а проводником будет 83-летний профессор, которому «часто и подробно» рассказывали о жестокостях того времени...
Совещание вел сам Берия. После доклада одного из партийных агрономов разгорелся спор ( ах, какое жестокое было время – в условиях коммунистической диктатуры и, тем более, особой жестокости Лаврентия Берия, осмеливались?!). Мемуарист рассказывает, что все с энтузиазмом склонялись к этой идее, поскольку знали, что она принадлежала Берия. И вот в самый разгар этого единодушного одобрения в зале раздался голос: «Это все - глупость! Полнейшее безумие!». О том, что зал окаменел, мемуаристу расскажут потом, когда он вырастит и повзрослеет.
Берия гневно обвел взглядом присутствующих, стекла его пенсне злобно поблескивали (какая память, какой масштаб передачи и запоминания, будто сейчас, в эту минуту блестели стекла пенсне, и к тому же – непременно, злобно, в самом деле, интересно, каким должно быть злобное пенсне или злобно поблескивающее стекло пенсне?).
«Кто сказал?».
«Я сказал», - встал худой мужчина, среднего роста, одетый утонченно по-европейски. Это был заведующий кафедрой виноделия и виноградарства, основатель этой научной отрасли в Грузии - Соломон Чолокашвили. От представителя такой фамилии и не удивительно, что он воспротивился вырубке виноградников.
«Выходи!», - грубо приказал Берия.
Уже повзрослевшему Нодару Ломоури подробно рассказывали, что Чолокашвили вышел и с научной точностью, убедительно и крайне логично доказал, что метод повышения урожайности зерновых культур, представленный докладчиком, с научной точки зрения, ложный и, что главное, экономически нерентабельный.
Берия слушал его с каменным лицом и, когда Чолокашвили закончил, еще раз взглядом обвел зал. «Что скажут полеводы? Где Ломоури?». Отец привстал (и это из рассказов, а не то десятилетнего мальчика кто бы привел туда, где злобно блестели стекла пенсне Берия), медленно пошел к кафедре, но взойдя, выпрямился и внятно произнес: «Я полностью поддерживаю...».
Мемуарист рассказывает, что тут отец сделал паузу. Мы также воспользуемся этой паузой и обнаружим, что все это мемуаристу Ломоури рассказал поведал друг его отца и Чолокашвили, также агроном высокого класса - Георгий Рцхиладзе. Оказывается, и ему перекрыло дыхание: «Неужели Юлон предаст Солико?! Неужели и его запугал Берия?!». Но нет, отца мемуариста никто не запугивал, и он продолжил: «... все соображения профессора Чолокашвили!». А затем уже с позиции полевода обосновал неполноценность и абсурдность представленного плана. Более того, не утерпел и использовал своим обращением к Берия несколько запрещенный трюк: «Лаврентий Павлович, докладчик и выступившие здесь горе-ученые ввели вас в заблуждение. Их идея (он подчеркнул – «их») абсолютно беспочвенна и является плодом их некомпетентности и стремления к славе». Рассмотрение вопроса на этом закончилось. Берия, оказывается, проговорил: «Вопрос не подготовлен!». И закрыл заседание.
Теперь на минутку вздохнем. Поскольку Лаврентий Павлович вышел из зала и, соответственно, нам не режет глаз злобное поблескивание стекол его пенсне, послушаем один фрагмент беседы отца с сыном. Позднее, оказывается, историк Ломоури сказал полеводу-Ломоури: «Почему ты так поступил с этими людьми? Ты ведь знал, что они действовали под давлением Берия и боялись его?!». Несколько смущенный отец ответил: «Я знаю, что поступил с ними несколько несправедливо, но им поделом! Эти люди были готовы на всякие безобразия (теперь обратите внимание на последующее предложение во времени!). Солико и я не меньше боимся Берия, но, когда дело касается жизненных интересов Грузии, страхом себя оправдывать нельзя, и, вообще, ничто тебя не сможет оправдать!». Посление слова навсегда запечатлелись в сознании мемуариста.
Как видно, этот диалог отца с сыном состоялся еще тогда, когда Берия был в Грузии или, по крайней мере, был жив.
Далее мемуарист рассказывает, как выходили из зала участники заседания, как отводили глаза от Ломоури и Чолокашвили... Единственным, кто к ним подошел, был Георгий Рцхиладзе. Когда все трое направились к выходу, остальные показывали им спину и уступали дорогу, словно прокаженным и обреченным. Все были уверены, что их в ту же ночь арестуют - ведь они посмели выступить против Берия, то есть партии и советского правительства.
Профессор Ломоури тоже ждал ареста и даже к нему готовился. Жена сложила в чемодан
его теплые вещи…
Но случилось неожиданное – не арестовали ни Чолокашвили, ни Ломоури, ни Рцхиладзе. Согласно выводу мемуариста, «как видно, Берия осмыслил, что его план для него же самого даст отрицательные результаты». Более того, по заданию этого жестокого тирана, профессоров Ломоури и Чолокашвили вскоре вызвали в Народный комиссариат (тогдашнее министерство) земледелия и вместо того, чтобы расстрелять или сослать, назначили консультантами.
«Что в этом эпизоде было важного, побудившего меня о нем рассказать?», - это мемуарист- профессор спрашивает уже у нас и тут же находит объяснение: рассказ отражает реальную ситуацию тех лет. И в первую очередь, советует осмыслить, в каком страхе жили тогда люди. Приведенная выше история, сама по себе, противоречит последующему выводу мемуариста о том, что в Грузии, по милости Берия, уже начались совершенно неоправданные поголовные аресты видных представителей грузинской мыслящей элиты и не только их.
Что же теперь получается? Когда, по милости Берия, массово арестовывают мыслящую элиту, профессора полеводства Ломоури и рафинированного (в европейском одеянии) Чолокашвили (обратите внимание – князя первого порядка!) назначают консультантами. И это в то время, когда Берия злобно сверкал стеклами пенсне…
Мемуарист Ломоури намекает на тот страх, который испытывали собравшиеся на упомянутом выше совещании люди. Хотя, по его же словам, этот рассказ имеет и другое содержание - он не смог избежать характерной для него неприязни в отношении событий 80-х годов двадцатого века, когда появились новые термины - «красная интеллигенция» и «запуганная интеллигенция». По его словам, этими терминами пользовались в отношении интеллигенции, которая не поддерживала активизировавшееся в то время национальное движение. Профессор истории и тут лжет. Из-за личной антипатии или биологической ненависти к некоторым представителям национального движения, отдельные интеллигенты, возможно, действительно, не поддерживали это движение. Но ведь именно самоотверженная борьба настоящей интеллигенции укрепила почву стремлению грузинского народа к свободе, и сопротивление «красной интеллигенции» - лжеинтеллигенции, охваченной конформизмом и утопающей в комфорте - придала этой борьбе еще большую привлекательность.
Этой историей профессор Ломоури подчеркивает, что даже в условиях большой опасности, и среди действительно запуганных интеллигентов были личности, которые не пасовали перед угрозой, когда дело касалось жизненных интересов Родины.
«Именно наличие такого круга в рядах интеллигенции обусловило сохранение в народе патриотического сознания. Эта непримиримость все более росла в последующие годы и помогла нам преодолеть многие невзгоды», - пишет мемуарист и высказывает надежду, что в будущем расскажет нами и об этом.
Желаем здоровья 83-летнему почтенному профессору и надеемся, что он хотя бы в последующих эпизодах мемуаров взглянет правде в глаза.
История, о которой он знает по рассказам, содержит множество лжи. Трудно поверить, и, наверное, ни один объективный историк не может представить, что Берия, масштаб государственного мышления которого не раз бывал предметом обсуждения специалистов истории и публицистов двадцатого века (в том числе - и жестоких противников Берия!), принял бы такое, без преувеличения можно сказать, дурацкое решение. Хорошо еще, историк-мемуарист отмечает хотя бы то, что руководитель страны посоветовался со специалистами отрасли. Но в то же время обвиняет его в скудности идей.
Если бы все пахотно-поливные площади Грузии использовались только под посевы зерновых культур, страна, возможно, действительно, была бы обеспечена пшеницей, но как вы себе представляете аграрное государство, выделяющееся своим месторасположением, которое делает акцент лишь на одну аграрную культуру?!
Естественно, такой ошибки не допустил бы и Берия, который, как я уже отмечал , отличался своим государственным мышлением и очень дорожил собственной репутацией.
Мемуарист так же не может уйти от этого факта, хотя «забыл» отметить, что идея вырубки в Кахети садов и виноградников возникла не у Лаврентия Берия, а именно у тех лжеученых, которых отец мемуариста бил «ниже пояса».
Причину этой хитрой «исподвольщины» (если сказать мягко – историографического склероза) Нодара Ломоури следует искать в ином месте: если бы профессор-полевод Юлон Ломоури в труде своего сына предстал лишь оппонентом и уничтожителем этих лжеученых, тогда все это приняло бы вид научного спора, а если бы профессор Юлон Ломоури воспротивился идее известного своей жестокостью Лаврентия Берия, тогда сын заботливо накинул бы на него мантию героя и мученика.
Как видим, поднаторевшего в фальсификации профессора подвела подозрительность. И если другие эпизоды его мемуаров, которые, как обещано, мы увидим в ближайшее время, так же будут разбавлены мемуаристским мошенничеством, еще раз убедимся, что автора уже ничего не исправит...
Михаил ЦЕРЕТЕЛИ
http://geworld.net/ru/society/499.html