Автор Тема: СЪЕЗД ГРАЖДАН СССР (Движение граждан СССР)  (Прочитано 99375 раз)

0 Пользователей и 4 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
§6. "Социальное развитие и культура":
неоправданное конституционное "нововведение".

В предыдущем параграфе наш анализ был доведён до следующего пункта:

мы убедились, что конституционная эволюция социалистического общества в период, когда оно приступает к непосредственному строительству общественно-экономических основ "полного коммунизма", осуществляется в форме развёртывания массовой ("поголовной") критики снизу, а более конкретная характеристика этого движения – всемерное конституционно-правовое возвышение личности путём сокращения конституционных привилегий группы. Снова подчеркнём,– не "государства", но именно группы, ведь общегосударственная, всенародная необходимость эмпирически обнаруживается не через групповой (корпоративный) интерес, а в виде субъектно-личностной, творческой целеустремлённости высокосознательного ("правового") индивида.

Самокритика и критика снизу в социалистических условиях являются объективно-закономерной формой противоборства между старым и новым, поэтому, участвуя в критическом изживании недостатков, трудящийся выражает себя со стороны своих новаторских способностей, но способность к нешаблонному мышлению, способность внести новизну и есть, собственно, творческая способность, "творческий дар". Стало быть, через систему "критики снизу" гражданин "учится творчеству", государство же, всячески содействуя этому процессу, разрабатывая надёжные и гибкие механизмы его правового обеспечения, по существу, постепенно конституирует гражданина в качестве творческой (гармонично развитой) личности, а это и служит конечной структурно-политической целью коммунистического преобразования.

В дальнейшем изложении мы подробнее рассмотрим сегодняшние возможности "конституционного наступления" на корпоративное право; не приходится сомневаться, что они (при всей своей актуальности) останутся практически не реализованными в рамках обсуждаемого проекта Конституции, не позволив ему тем самым сыграть сколько-нибудь существенную роль в действительном нашем продвижении к коммунизму. Во всяком случае, пока что зафиксированная в проекте тенденция   обратна  желательному, марксистски-обоснованному течению событий. Можно сказать (в предшествующем параграфе мы это разобрали), что законодатель не столько стремится наделить граждан новыми правами, которые раньше были бы корпоративными привилегиями, сколько старается нагрузить их надуманными, искусственными дополнительными обязанностями,– которые были, пребывают и бесспорно должны остаться не обязанностями индивида по отношению к властям, но как раз обязательствами распорядительной власти по отношению к индивиду и политическому целому.

Сейчас задержимся ненадолго на третьей главе проекта, поскольку "всесторонне развитая личность" упоминается авторами именно здесь.

Социал-реформизм, оппортунизм и прочие разновидности буржуазной идеологии всегда страшились признать, что проблемы развития личности и создания надлежащих, подлинно-человеческих условий её благосостояния суть проблемы базисные, проблемы качественных, коренных изменений в основном производственном отношении общества, каковым является доступ к средствам производства, причём общественно-"материальным" орудием этих изменений служит прогрессивная, революционная надстройка – партия революционного класса, его государственность. Марксистская постановка вопроса отвергалась как раз потому, что буржуазии невыгодно затевать разговор о своём частнособственническом базисе, о паразитических "элитах", гнездилищем которых он сделался, и об исторической неизбежности тотальной деэлитаризации капиталистического общественного уклада.

С этой целью буржуазная философия предпринимала и предпринимает нескончаемые усилия вбить клин между проблемами "человека", с одной стороны, и задачами политэкономического, равно как политико-правового исследования – с другой. Соображениями, относящимися к "очистке" человеческой ("социальной") проблематики от "опасностей" базисного, коммунистически-научного подхода, в огромнейшей степени навеяно было и возникновение позитивистской "социологии" – "науки", предназначенной изготовлять рецепты улучшения положения человека в обществе, не касаясь главного, определяющего вопроса: какое место отводит и намерено впредь отводить общество этому человеку в своей базисной структуре.

В.И.Ленин писал в 1899 году:

"Да, ещё эта идея различения "социологических" и "экономических" категорий, пущенная Струве … По-моему, не обещает ничего, кроме бессодержательнейшей и схоластичнейшей игры в дефиниции /курсив мой.– Т.Х./ … Я решительно не понимаю, какой смысл может иметь такое различение?? как может быть экономическое вне социального??"[20]

Марксисты-ленинцы неизменно указывали,– попытки "выдавить" структурно-политическое, межличностное содержание экономики в какую-то особую "социальную сферу", существующую, якобы, наряду с "политической" и "производственно-экономической", демонстрируют абсолютную неусвоенность (или столь же грубое замазывание) той непреложной материалистически-научной истины, что предметом политической экономии и объектом, следовательно, здравой экономической политики являются именно человеческие отношения, причём взятые в наиболее важном, ключевом аспекте – как взаимосвязи между людьми в процессе общественного производства.

Всецело беспочвенно и вздорно порождаемое такими взглядами представление, будто помимо "экономического" и "политического" управления самих по себе надо ещё "отдельно" регулировать проблемы собственно-человеческого, личностного ("социального") благоустройства. В защиту тезиса о необходимости обособленного "социального управления" часто выставляется довод, что-де технико-экономические решения, которые безупречны "как таковые", могут "в социальном плане" оказаться неудовлетворительными.

Совершенно очевидно, однако,– с марксистским общеэкономическим решением, с марксистской хозяйственной политикой подобного ничего случиться не может, поскольку она изначально направлена на обнаружение и преодоление базисных заминок, базисных противоречий в естественноисторической эволюции рабочего класса, и эта неуклонная, первичная классовая нацеленность гарантирует, что такая политика не только декларативно, но и в конкретно-экономических, "технических" деталях не разойдётся с интересами трудящихся.

С народным (пролетарски-классовым) "человеческим" интересом могла бы "разъехаться" только хозяйственно-политическая позиция, сознательно не желающая заниматься сущностными, базисными затруднениями и "больными моментами" социалистического развития, но такова и есть совокупность воззрений, которая объявляет становление личности,   субъекта  в человеке (главное, что с человеком в обществе совершается!) не относящимся ни к политике, ни к экономике,– обретающимся где-то посередине между базисом и надстройкой.

Марксистская политэкономия – не унылый, фальшиво-"рациональный" экономический техницизм, она есть синтетическое общественное познание, наука о становлении трудящегося как объекта эксплуатации свободной (творческой) личностью, человеком-субъектом[21], осуществление же этой миссии всемирноисторически возложено на рабочий класс. Сделать гражданина "всесторонне раскрывшимся" субъектом общественно-исторического процесса именно и значит решить его субъектные проблемы – проблемы его надлежащего, творческого "местонахождения" в структуре производственных, социально-экономических отношений общества, а это достигается только через революционно-правовое, государственно-организаторское творчество пролетариата, когда он держит власть в своих руках. Сполна верно, разумеется, и обратное: не утолив субъектных, формулируемых на базисном уровне запросов человека, бесполезно лицемерить вокруг его "материального благосостояния", "образа жизни" или, тем наипаче, свободного применения им "своих творческих дарований". Свобода творческого самовыражения, вещное изобилие, здоровый, духовно-насыщенный "жизненный климат" – категории классовые, "сидящие" в динамике структурно-политических отношений, и если высшее политическое руководство в пролетарском государстве проявляет инертность, беспомощность, логико-философскую скованность и узость по линии "работы с базисом",– вся эта возня на поприще "социального развития", не продвигая дело ни на шаг вперёд, будет только поощрять манипуляторов разного рода, сеять обывательские, мелкобуржуазные иллюзии касательно способов удовлетворения важнейших человеческих потребностей и маскировать регрессивный, "тормозной" характер фактической экономико-политической практики.


§7. "Социальное развитие и культура":
неоправданное конституционное "нововведение"
/продолжение/.

С вышеочерченной точки зрения и надлежало бы оценивать предпринятое в разбираемом проекте Советской Конституции обширное "внеэкономическое" (равно как "внеполитическое") социологизирование по поводу ряда первостепенно-базисных задач, решение которых предстоит нашему обществу в самом недалёком будущем.

"Социологический" (буржуазно-объективистский, говоря точнее) подход к этим вещам не выполняет (и не в силах выполнить) никакой позитивной роли, он лишь создаёт ложное впечатление, будто определяющие проблемы коммунистического строительства – формирование всесторонне развитой индивидуальности, достижение классовой однородности и другие подобного же масштаба – не являются проблемами базисной, структурно-правовой реорганизации общества, будто можно преобразить граждан в "творческие личности", существенно не затрагивая имеющегося базиса, не искоренив структурно "бюрократического извращения", не ставя во всей его "громадности", как предупреждал В.И.Ленин, вопроса о политическом рубеже между первой и второй фазами коммунизма, о замене нынешнего "фабричного" равенства коммунистическим   фактическим.  В результате, ожидаемой структурно-конституционной намётки стратегических горизонтов не складывается, получается лишь беспросветная идеолого-политическая дезориентация, которая с действительным  "всесторонним развитием личности" не только ничего общего не имеет, но будет ещё очень хорошо, если она этому "всестороннему развитию" не обернётся первоочередной и чувствительнейшей помехой.

В продолжение сказанного, предлагаю запроектированные статьи 19-ую и 20-ую переместить или в преамбулу Конституции (после абзаца, перечисляющего "цели и задачи Советского государства"), или в конец главы "Политическая система",– этим подчёркивалась бы именно революционно-политическая (а не объективистски-"научная" и не какая-то "собесовская") природа провозглашённой в них перспективы, а также безусловный приоритет коммунистически-партийных методов общественного познания и действования при её осуществлении.

В статьях 21-ой – 27-ой с рельефностью, воистину поучительной, проступило как правовое (а не надуманно-"социологическое") содержание поднятой здесь проблематики, так и неоспоримая фальшь попыток рассуждать "раздельно" о правах гражданина и об усилиях государства, естественно прилагаемых к их реализации.

Статья 25-ая, например,– зачем, спрашивается, она нужна? Ведь если гражданам предоставлено право на образование (ст.45), отсюда необходимость "единой системы образования" в стране подразумевается сама собой; коль скоро такой системы нет или её не считают обязательной, чего ради тогда и о праве этом заводить разговор.

Столь же безосновательно "особое" упоминание (в ст.24) о государственных системах здравоохранения, социального обеспечения, бытового обслуживания, общественного питания, коммунального хозяйства – наряду с соответствующими "правовыми" статьями (о праве на охрану здоровья, на материальное обеспечение в старости, на отдых, на жилище, на помощь семье). Всякому понятно, что если нет в стране государственного коммунального хозяйства, не может быть и права на жилище, а охраны здоровья не бывает в отсутствие сети медицинских учреждений.

Статья 27-ая повторяет – опять-таки, безо всякой нужды – объявленное в 46-ой статье "право на пользование достижениями культуры"; нельзя не отметить её корявую формулировку: "использование духовных ценностей" коробит слух, поскольку ценности духовные суть, строго говоря, самоцели и утилизации ("использованию") не подлежат. Вряд ли требовалось дважды в Конституции обращаться к "развитию искусства": в той же 27-ой и в 47-ой статьях.

Сказать, что государство заботится об улучшении условий труда (ст.21-ая проекта), всего резонней было бы, по-видимому, в статье о праве на труд.

Статья 23-ья – о создании общественных фондов потребления и о курсе на повышение жизненного уровня населения пропорционально росту производительности труда – касается, конечно, снова никаких не "социологических", но типичнейших экономико-правовых материй, и ей самое подходящее место, наверное,– в главе "Экономическая система" (допустим, непосредственно за статьёй 14-ой).

Странно выглядит и вынесение в "социологический" раздел статьи об обеспечении государством планомерного развития науки (26-ая статья). В современную эпоху естественно-техническое знание – настолько неотъемлемый компонент общественного производства, что если уж вспоминать о науках в конституционном порядке, это, бесспорно, следовало сделать также при описании основ экономической системы СССР. (Можно теперешнюю статью 26-ую "врезать", хотя бы, между 15-ой и 16-ой или замкнуть ею вторую главу.)

В связи со статьёй 22-ой,– прокламирующей "превращение сельскохозяйственного труда в разновидность индустриального",– небесполезно уточнить, что программной установкой коммунистической революции в отношении индустриального труда является его уничтожение, но отнюдь не повальное уподобление ему всех прочих отраслей человеческой деятельности. (В "Литературной газете" от 7 сентября 1977г., стр. 11, на данное обстоятельство обратил внимание писатель Б.Можаев.) Статью эту,– как концептуально неадекватную,– вообще, на мой взгляд, надо опустить; к тому же и вторая её половина ничего конструктивного в себе не заключает: зачем "отдельно" обязываться развёртывать здравоохранение, культуру, торговлю, бытовое обслуживание и т.д. "в сельской местности",– в какую-то непонятную "противоположность" городам? Ведь рабочие и крестьяне у нас равноправны, правовые обязательства центральной государственной власти перед народом повсюду – и в столице, и в глухой деревне – одинаковы; неужели кому-либо без дополнительного растолкования неясно, что законность, конституционная гарантированность не может быть разная в городе и на селе?


§8. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.

Можем вернуться теперь к нашему обсуждению развития коммунистической общественно-экономической формации в его структурно-конституционном аспекте; нами установлено было, что вопрос сводится к ограничению (а в перспективе и к полному вытеснению) группового, "элитарного" права,– в сегодняшнем его виде,– предельно богатой, разносторонней, действенной, внутренне-"сбалансированной" системой личностных правовых гарантий.

Столь острое размежевание корпоративного (группового) и личностного права в преддверии коммунизма объясняется тем, что коммунизм призван утвердить человеческую личность как самоцель, а "группа" всегда была структурным выражением как раз несамоцельности, общественной "несамостоятельности" человека и лишь условного, "статистического" (но не абсолютного, "бесконечного") значения его индивидуальности.

Спора нет,– собравшись группой, люди делаются сильнее, но группа и подавляет индивида, самое же скверное – что она заодно мешает проявиться целостной (подлинно-общественной, "всенародной") объективно-исторической необходимости, поскольку (как мне ранее представлялся случай напомнить) первичной формой реализации таковой необходимости именно и выступает творческий, правосознательный индивид.

Маркс в своих политико-философских работах многократно и настойчиво подчёркивает, что объединение людей не должно опираться на подавление личностного "суверенитета", что люди, объединившись, должны затем снова обособиться (не теряя, понятно, уже приобретённой общественной связи), и это специфически-человеческое обособление через общность (или, если угодно, общность через обособление) есть правовое, субъектное  единство человечества – "государство".

В государственно-правовом состоянии индивид, ведущий себя законосообразно, располагает средством призвать на защиту всю разумную мощь сообщества, независимо от своей эмпирической включённости в какую-либо группу. Средство это и есть   правопорядок,  политико-правовая общественная структурность, институциональность.

Следовательно, корпоративность ("группа") помогает людям только объединиться, при этом ценой неизбежного подавления, дискриминации индивида в его существеннейшем качестве носителя, "проводника" всеобщезначимых, подлинно-социальных начал; "государственность" же, политическая структурность – это способ "индивидуализироваться в единстве", способ, которым люди объединяются именно как "токопроводящие элементы" общественно-необходимого, родового, как действительные творцы общественного прогресса.

Марксовы определения "правового государства" ("высшая политическая конструкция", "высшее нравственное существование"[22]) не относятся, конечно, к государствам человеческой предыстории – эксплуататорской, частнособственнической (докоммунистической) эры; эти государственные устройства структурно ещё слишком аморфны, незрелы, бессильны перед натиском элитаристски-корпоративного интереса, который глушит имеющиеся в них общедемократические зачатки и превращает их, попросту, в "машины, чтобы угнетать одних другими", "чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчинённые классы".[23]

Среди элитно-"корпоративных" укладов государственного правления всемирноисторически наиболее развёрнутым является представительная (парламентарная) демократия; это, поистине, могущественнейшая в истории социоструктурная форма, до которой поднимается частногрупповая психология в своих попытках возобладать над потребностями развития человеческого сообщества как такового и индивидов как выразителей именно общественной, а не "приватной" целесообразности.

"Политическое право, как право корпораций …, резко противоречит политическому праву как политическому, как праву государства, как праву граждан государства …"[24]

В противоположность представительной системе, коммунизм выдвигает своим идеалом построение такой политической организации, которая полностью исключила бы преобладание частноприобретательских, утилитарно-групповых устремлений над "общей волей", "общим интересом". Стало быть, центр тяжести всей политической "механики" перемещается с группы на самосознательную, общественно-ответственную индивидуальность, поскольку,– повторяем,– первичная, непосредственно-"осязаемая" форма осуществления всенародной заинтересованности, это не какие-то закулисные безликие силы, но "целеполагающая деятельность человека"[25], причём прежде всего людей, руководствующихся велением общественного долга, сумевших в общественной жизни принять позицию её субъекта, а не пассивного исполнителя и не приспособленца-утилизатора. (Субъектная же позиция,– констатируем лишний раз,– это позиция передового класса рассматриваемой эпохи.)

В "политическом теле" коммунистической общины индивид при изъявлении своей общественно-"государственной", субъектной (творческой) воли не нуждается больше в каком-либо "представительстве", не опутан нелепой, грубо-репрессивной "традицией" передоверять важнейшее право субъектного решения кому-то другому; он достигает непосредственности, прямоты политического влияния и может оказать таковое помимо непрошенных "представителей", не сходя, как говорится, со своего "социального места". Абстрактная  (представительная!) государственность заканчивает на этом свой "жизненных цикл", выполняется предугаданная в Марксовой философско-правовой концепции величественная задача: "вернуть политическое государство в реальный мир".[26] "… демократический элемент должен быть действительным элементом, который во всём государственном организме создаёт свою разумную форму."[27]

"Материальный" (по выражению Маркса) непредставительно-демократический государственный строй, сменяющий "абстрактную демократию", спрессовывает политическое (всеобщее) и "гражданское" бытие человека таким образом, что "участие в политике" – уже не сторона, не момент человеческой жизнедеятельности (чуждый подчас прочим её проявлениям), но именно естественная, всеобъемлющая, неотчуждаемая "разумная форма" всякого совершающегося в государстве личностного развития.

"Только здесь … член гражданского общества достигает значения как человек; другими словами: только здесь его определение, как члена государства, как социального существа, выступает как его человеческое определение."[28]


§9. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.
Судебная защита
конституционно-правового статуса гражданина.

Сейчас поближе взглянем на главнейшие и наиболее застарелые наши корпоративно-групповые "заповедники", затянувшаяся "неприкосновенность" которых превратилась в столь тяжкие оковы производительным силам, что не устранив этого тормоза, ни о каких реальных подступах к коммунистическому обществу говорить не приходится.

Следует, в этом плане, прежде всего положительно оценить введение в Конституцию статьи, которая позволяет ожидать ощутимого расширения возможностей защиты гражданами своих конституционно-правовых гарантий через суд (58-ая статья проекта).

Судебная процедура (если, разумеется, придирчиво её соблюдать), действительно, намного демократичнее любых других институциональных методов разрешения правового конфликта, и по сравнению с ней практикуемая у нас поныне "методология" защиты некоторых существеннейших гражданских прав исключительно путём административного обжалования,– "методология" эта выглядит дискредитирующим социалистический общественный строй анахронизмом.

"… рассмотрение жалобы судом в открытом заседании, с участием самого жалобщика, с вызовом в случае необходимости свидетелей представляет собой значительно более широкие и действенные гарантии правильного разрешения жалобы, чем её рассмотрение вышестоящим административным органом",– пишет М.С.Строгович, и с этим нельзя не согласиться.

"При рассмотрении судом жалобы гражданина на действия должностного лица это должностное лицо вызывается в суд и в открытом судебном заседании в присутствии жалобщика и публики оно должно дать объяснения, на каком основании оно применило такую-то меру к гражданину, почему отказало ему в такой-то просьбе, в силу каких соображений не воспрепятствовало таким-то незаконным действиям, и т.п. … Такое судебное рассмотрение, помимо серьёзных гарантий прав граждан, имеет то значение, что ставит действия административных органов и должностных лиц под контроль не только суда, но и общественности …"[29]

Мнения, высказываемые по поводу 58-ой статьи, единодушно одобрительны,– что свидетельствует, насколько назрело принятие подобной правовой нормы,– и разнятся, в основном, лишь в вопросе о масштабах, пределах предполагаемого распространения судебной юрисдикции: во всех ли случаях ущемления законных прав (а если не во всех, то в каких именно) гражданину надо бы предоставлять возможность обратиться в суд.

Между тем, коль скоро судебное рассмотрение признано недосягаемым, пока что, по своей убедительности среди имеющихся конфликтно-правовых процедур, ответ здесь ясен сам собой: попросту и быть-то не должно таких ситуаций, связанных с ущемлением прав личности, при которых возможность судебного разбирательства конфликта у гражданина отсутствовала бы.

Мало того, представляется чересчур суженной формулировка проекта, согласно которой судебному обжалованию подлежат лишь совершённые с нарушением закона действия должностных лиц. Суть в том, что на практике в реализации гражданином конституционных прав и свобод участвуют (подчас определяющим образом) отнюдь не одни лишь государственные служащие, но также другие официальные органы и лица (профсоюзные функционеры, например, партийные руководители, работники печати, народные депутаты), причём предвзятое, недобросовестное, манипулятивное отношение этих людей к своим обязанностям сплошь и рядом оказывается ничуть не менее злостным и общественно-тлетворным источником беззакония, нежели прямая служебная недобросовестность иного администратора.[30]

Следовало бы признать, наконец, явную противоестественность такого хода вещей, когда кто-либо в государстве фактически бесконтрольно применяет власть, непосредственно касающуюся конституционно-правовой определённости общественного положения гражданина,– но именно это и получается, если гражданин при том или ином стечении обстоятельств не может наипервейшим конституционным способом – через систему правосудия – оспорить выносимых в его адрес жизненно-важных управленческих решений.

Суммируя,– раз уж надумали провозглашать в Конституции "цели и принципы", как указано в преамбуле,– безусловно-конструктивным шагом было бы записать в ст.58-ой (или, лучше даже, в 57-ой, заключительным абзацем) следующую основополагающую установку прогрессивного законотворчества в разбираемой сфере:

"Совершенствование законодательства в области охраны гражданских прав и свобод имеет своим принципом постепенное предоставление каждому гражданину СССР возможности прибегнуть к судебной защите по поводу нарушения любой среди его конституционных гарантий любой официальной организацией или официальным лицом".


§10. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.
"Свобода творчества".

Специально остановлюсь, хотя бы коротко, на нескольких статьях, которые в отсутствие права на судебную защиту прокламируемых ими возможностей целиком, безвозвратно и бесполезно "повисают в воздухе".

Сюда относится, прежде всего, первая часть самой 58-ой статьи – о праве обращаться с жалобами; не вызывает никаких сомнений, что право это, не будучи обеспечено судебной защитой, останется на бумаге,– как испарилось нацело где-то в демагогически-бюрократических бумажных эмпиреях существующее у нас и нынче "жалобное" законодательство,– к слову, совсем неплохое (я имею в виду Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968г.).[31]

С лихвой касается отмеченное и статьи 49-ой,- о праве критиковать недостатки, вносить в государственные органы и общественные организации предложения по улучшению работы; более чем понятно, что если граждане будут вносить предложения, а государственные органы и общественные организации – бесконтрольно и безнаказанно эти предложения игнорировать, никому такая "критика" не нужна.

Впрочем, неизбежность судебного разбирательства "по 49-ой статье" возникнет, очевидно, сама собой с принятием единодушного пожелания, в откликах общественности на проект Конституции, чтобы преследование за критику не "запрещалось", но "каралось законом". Ведь преследование за критику – это, собственно, "острая форма" пренебрежения ею, а недобросовестный, пренебрежительный подход к критическому выступлению – нарушение узаконенных сроков реагирования, ответ не по существу, злостное бездействие органа, от которого зависит проверка фактов и устранение безобразий,– подобный подход сам, в свою очередь, составляет далеко не безобидное конституционно-правовое ущемление гражданина, которое уже может (если не должно) расцениваться именно как "преследование".

Статья 47-ая отведена "свободе научного, технического и художественного творчества"; несмотря на импозантное звучание этой формулировки,– замечу,– обособление её в самостоятельное конституционное положение ничего потенциально продуктивного в себе не содержит. Создаётся дезориентирующее впечатление, будто творческий характер труда есть нескончаемая привилегия сравнительно узкого круга "избранных", тогда как подлинная проблема здесь обратная: развить творческое, критически-инициативное присвоение общественных условий производительной деятельности до массовидного (а не привилегированно-"элитарного") трудового отношения.

Самое же печальное в другом; декларируя "свободу творчества" и предполагаемые мероприятия по её обеспечению, Конституционная комиссия не вспомнила о главной структурно-правовой болячке, в неизлеченность которой ныне намертво упёрся весь наш "научно-технический прогресс": о той грубейшей и глупейшей, воистину пещерной дискриминации у нас именно творческих работников, что они не могут отстаивать свои трудовые права (а значит, и пресловутую "творческую свободу"!) элементарным в цивилизованной стране способом – по суду.

Сложилась гротескная, в общем-то, ситуация, когда приходится тратить неимоверные усилия (рискуя при этом прослыть "душевнобольным") на "доказательство" основной, цементирующей гуманистической идеи марксистски-научного коммунизма: что творчество – не специфическое, не "отклоняющееся" умственное, психическое, граждански-правовое состояние человека, а норма, естественнейшая и непререкаемая норма всех его состояний, начиная с правового. Между тем, развёртывание "научно-технического прогресса" в государстве застопорилось не через что-либо иное, но исключительно через забвение этой кардинальной, азбучной марксистской предпосылки всякого разумного политико-правового строительства. Сдвинуть "научно-технический прогресс", всю техническую часть производительных сил с точки замерзания – значит сейчас, в первую голову, не "комплексные программы" сочинять, а выбросить на свалку средневековые выдумки, будто творческий труд есть нечто туманное и конституционно-нерегулируемое, где "неуместны", видите ли, "неосуществимы" строгий, твёрдый правопорядок и законность, правосудные методы развязки конфликтов, где принятие решений сдано на откуп бесстыдной псевдо-"коллективистской" групповщине или административному солдафонству, одинаково поставленным вне какого-либо законосообразного государственного контроля.

Может ли, и впрямь, в двадцатом столетии,– когда право на труд уже и капиталистической-то системой хозяйства не оспаривается, не говоря о социалистической,– может ли благополучно развиваться какая угодно область общественного производства, если здесь считают допустимым вышвырнуть на улицу (не "свободы творчества" лишить, но попросту вышвырнуть на улицу) новаторски-мыслящего, нешаблонно подходящего к делу работника всего только по голословному, принципиально непроверяемому(!) заявлению полудюжины заведомых интриганов и ворюг, что они "не хотят иметь" этого человека в своём, с позволения сказать, "коллективе".

Следует, таким образом, установить, что правоотношения, возникающие по поводу реализации гражданином его творческой способности, уже сегодня должны рассматриваться (и практически строиться) не в качестве какого-то "нестандартного", "казусного" раздела трудового права, но как его центральная, наиболее богатая, разветвлённая, содержательная часть; причём, не только все юридические гарантии, которыми пользуются "обыкновенные" трудящиеся, должны быть безоговорочно распространены на лиц "творческих профессий", но именно здесь-то и надо бы рождаться новым структурно-организационным нормативам, которые в дальнейшем являли бы ориентир, эталон правовому развитию всех прочих сфер применения труда.

Статья 47-ая, отсюда, существенно приблизилась бы к действительным жизненным проблемам, если бы затронула не только "широкое развёртывание научных исследований" (под которым можно понимать что угодно, вплоть до "программно-целевой" кастрации фундаментального знания), но прежде всего удручающую правовую незащищённость, в теперешней нашей науке, человека с неординарным, субъектно-критичным (и самокритичным) складом ума, который здесь, как нигде, есть первейшая, определяющая производительная сила.

Стимулирующую и оздоровляющую роль, по моему убеждению сыграло бы такое, примерно, дополнение к 47-ой статье:

"Свобода творчества в СССР охраняется государством юридически; трудовые права лиц творческих профессий подлежат судебной защите в установленном законом порядке."


§11. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.
"Свобода печати".

Всецело инертной осталась Конституционная комиссия и по отношению ещё к одному корпоративному "заказнику", общественно-политическая заскорузлость которого давно нуждается во внимании догадливого и энергичного законодателя: это "свобода печати".

Маркс говорил о прессе, полностью погрузившейся в "корпоративное" ("подцензурное", по тем временам) состояние:

"Правительство слышит только свой собственный голос, оно знает, что слышит только свой собственный голос, и тем не менее оно поддерживает в себе самообман, будто слышит голос народа, и требует также и от народа, чтобы он поддерживал этот самообман. Народ же, со своей стороны, либо впадает отчасти в политическое суеверие, отчасти в политическое неверие, либо, совершенно отвернувшись от государственной жизни, превращается в толпу людей, живущих только частной жизнью.

Если господь бог только на шестой день сказал о своём собственном творении: "И увидел, что всё – хорошо", то подцензурная печать каждый день восхваляет творения правительственной воли; но так как один день непременно противоречит другому, то печать постоянно лжёт и при этом должна скрывать, что она сознаёт свою ложь, должна потерять всякий стыд."[32]

В социалистических условиях, бесспорно, печать – первостепенный глашатай "правительственной воли", но нельзя предавать забвению другой, не менее важный её аспект,– что она является и столь же первостепенным инструментом "социалистической оппозиции" – "критики снизу", представляет собою непосредственное "материальное оснащение" далеко не последней среди личностных конституционных свобод.

В ходе обсуждения проекта Конституции не однажды поднимался вопрос о целесообразности "определить место прессы в системе общественно-политических институтов нашего государства", включая надлежащие обязанности должностных лиц.[33]

"Ответ в редакцию должен быть государственным документом, за истинность и достоверность которого должностные лица несут служебную, партийную и общественную ответственность."[34]

Весьма жаль, что только об ответах "в редакцию" похлопотали перед Конституционной комиссией наши журналисты. Между тем, послание из редакции в неменьшей мере обязано являть собою, вот именно, государственный документ, фактическая и конституционно-политическая "достоверность" которого обеспечивается самой строгой профессиональной, партийной и прочей ответственностью подписавших его работников печати. Вот тогда мы, несомненно, перестанем получать,– на бланках почтеннейших изданий, начиная с "Правды",– политически-хулиганские каракули, вроде "не имеем времени и желания заниматься вашим письмом". Сразу бы и время, и желание появилось, если бы знали, что политическое хулиганство, демонстрация неуважения и пренебрежения к конституционно-подтверждённой правовой гарантии гражданина легко могут обернуться вызовом в суд.

Сегодня, однако, к вам наверняка прибудет,– вместо "государственного документа",– откровенно-хулиганская загогулина на официальном бланке, если печатный орган, куда вы обратились, считает "стоящими вне критики" затронутые вами проблемы (или затронутых вами персон); но в таком случае решительно непостижимо, что означает, практически, фраза о "свободе слова и печати" в Конституции страны?

Со всей очевидностью, необходимо принять Закон о печати, который регламентировал бы и реально, политико-юридически обеспечивал осуществление гражданином его права предать гласности определённые соображения, рассуждения, фактические сведения. В Законе о печати надо предусмотреть "экстремальные", обострённые ситуации,– связанные, например, с особо нетерпимой, антиобщественной окраской обнаружившихся фактов,– когда гражданину, настаивающему на открытом вмешательстве прессы, на непосредственном своём публичном выступлении, уже нельзя было бы в этом отказать. (Само собою, это распространяется и на другие информационно-пропагандистские институты – радио и телевидение.)

В статье 50-й, постольку, уместно выглядело бы прямое указание на характер предстоящего правотворческого развития по этой линии:

"Свобода слова и печати в СССР охраняется государством юридически; взаимоотношения между средствами массовой информации и официальными органами и лицами, а также порядок использования средств массовой информации гражданами в целях осуществления упомянутых свобод, определяются соответствующим законодательством."

Сугубый, катастрофический вред причиняет засилье "редакционного" корпоративизма процессу обнародования научных результатов (не случайно возникла, повторяется в разных вариантах и укрепляется идея насчёт возложения на издательских работников юридической ответственности за бездоказательное отклонение ценных, неординарных рукописей). Многие наши научные редакции превратились, по существу, в замкнутые камарильи, которые не выражают потребностей развития познания, обслуживают узко-групповые, своекорыстные интересы приверженцев одного какого-либо направления или попросту школки (хорошо, если не кучки оборотистых околонаучных прохвостов), беспрепятственно размусоливают порочные, подчас политически-обскурантистские взгляды, дезинформируют и объективно дезорганизуют научную общественность. Введение демократически-правовых методов подготовки научной публикации,– базирующихся на признании равноправия, творческого и "специально"-юридического, автора рукописи с представителями издательства,– заметно оздоровило бы, "освежило" атмосферу в науке и позволило бы с полным основанием ожидать качественного, скачкообразного повышения продуктивности научного мышления.


§12. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.
Избирательная система.

Серьёзнейшим, буквально разлагающим всю нашу политическую жизнь очагом и рассадником "корпоративного" удушения социалистической демократии сделалась на сегодняшний день наша избирательная система; проект новой Конституции, опять-таки, и эту запущенную, гнилостную политическую язву тщательно обошёл стороной.

В основу неизбежно предстоящей Советскому государству избирательной реформы закладывается самоочевидный принцип, против которого нельзя подыскать каких-либо разумных возражений, настолько естественно развивает он внутреннюю логику социалистического народовластия:

все политические акции, существенные при образовании органов государственной власти выборным путём, должны быть личностными конституционными правами граждан СССР.

В первую очередь, это право выдвижения кандидатуры народного депутата.

Следует, прежде всего,– не отнимая права выдвигать кандидатов в депутаты у "организаций и трудовых коллективов",– предоставить возможность выдвижения своей кандидатуры в народные депутаты каждому политически-дееспособному гражданину СССР.

Мало того, надо в корне изменить существующую вредоносную практику, когда кандидат в депутаты лишь благосклонно "соглашается", задним числом, на закулисно организованное выдвижение его кандидатуры якобы "народом",– изменить в корне подобную практику и потребовать, чтобы всякому выдвижению предшествовало честное и открытое личное, персональное заявление предполагаемого кандидата о его желании быть выдвинутым и избранным, получить депутатский мандат, участвовать во власти,– а также, разумеется, о причинах и основаниях, по которым он просит народ это его желание удовлетворить.

Совестно,– засомневаются, может быть, некоторые,– неловко как-то!

Стыдного, "неловкого" ничего здесь нет; какая же в этом "неловкость", если человек, который выпестовал, "вынянчил" определённую идею, "проболел" своими замыслами, преисполнен творческой энергии, компетентен, бескорыстен, проникнут сознанием патриотического долга, чувствует в себе силы осуществить нужные стране нововведения,– какая же в том неловкость, чтобы он открыто, во всеуслышание изложил перед трудящимися законные свои притязания, открыто отстаивал и аргументировал свою позицию, честно просил у народа   законного дозволения служить его интересам на высоком депутатском посту?

Стыдного, повторяю, ничего в этом нет; стыдно другое – не имея никакого идеолого-концептуального багажа за душой, бесповоротно и неоспоримо обанкротившись в своих руководящих "начинаниях", ввергнув в состояние перманентного кризиса доверенный тебе участок государственной работы, всеми правдами и неправдами домогаться власти не ради перспектив служения народу, которые она открывает, а только ради благ, с которыми она сопряжена.

Стыдно узурпировать, монополизировать "в тесном кругу" право быть избранным,– конституционно принадлежащее всем гражданам СССР,– создать мощнейшую закулисную систему поистине балаганной имитации и фальсификации "воли народа" и понасажать во главе "избирательных комиссий" кадровых политических проституток, фиглярствующих над действительным народным волеизъявлением,– вот это доподлинно стыдно. Стыдно и вредно социализму, несовместимо с нормальным развитием предусмотренных основоположниками демократически-уравнительных его устоев, а потому и должно быть безоговорочно искоренено.

Московскому 2-му Часовому заводу, например, пребывание А.Н.Косыгина в ранге депутата Верховного Совета СССР абсолютно не нужно: нужно оно именно А.Н.Косыгину, а не заводу, и ни один среди работников этого предприятия по собственной инициативе о нём не вспомнил бы, что всякому здравомыслящему человеку ясно само собой. А тогда почему бы А.Н.Косыгину, вместо инсценировки несуществующего, откровенно-липового "единодушного народного стремления" видеть его, будто бы, депутатом,– почему перед людьми по-честному не признаться, что власти, очередного пятилетнего мандата ищет здесь никто иной, как он сам?

Со своей стороны, мы-то ведь тоже,– при столь похвальном, справедливом и благонамеренном обороте событий,– не преминули бы воспользоваться превосходным и законным случаем задать, наконец, А.Н.Косыгину вопросы, которые все последние годы, большей частью, красноречиво "висят в воздухе" и общий смысл которых – доколе и зачем? Сколько может продолжаться грандиозная праворенегатская авантюра, именуемая "хозяйственной реформой"? Сколько может продолжаться, чтобы явно антисоциалистическая, вредительская затея, приведшая экономику фактически в кризисное состояние и фашизирующая общественно-политический строй, возносилась "превыше" всякой критики, ограждалась дикарскими "табу", маскировалась фальсификаторским "единодушным одобрением", нигде в природе, кроме как на страницах газет,– снова подчёркиваю,– реально не существующим? Сколько будет продолжаться, чтобы наглая, развратная антимарксистская белиберда, вроде разных "системно-проблемных методов", проповедовалась с учёной миной с трибун и кафедр, под флагом "модернизации марксизма", чтобы своре бухаринских прохвостов предоставлялись "неограниченные полномочия" по истреблению, любыми средствами, честных марксистов в государстве, "осмеливающихся" выступать против подмены коммунистического мировоззрения импортированной буржуазно-ренегатской белибердой?

Впрочем, если конституирование права на независимое выдвижение депутатской кандидатуры, включая свою собственную, ещё требует более углублённой и детальной проработки,– этого нельзя сказать о следующей важнейшей избирательной акции – о праве выдвинутую кандидатуру отвести, узаконение которого настолько назрело, что наверняка на другой день,– будь оно провозглашено,– люди перестанут понимать, как мирились с его отсутствием.

Статья 99-ая новой Конституции,– в свете вышеизложенного,– уже сейчас могла бы приобрести значительно менее архаичный вид, будучи расширена абзацем такого содержания:

"Каждый гражданин СССР имеет право во время избирательной кампании заявить аргументированный и основанный на фактах отвод любому кандидату в депутаты любого Совета народных депутатов на территории страны; при наличии подтвердившихся фактов, несовместимых с исполнением депутатских обязанностей, выдвинутая кандидатура снимается с голосования; при наличии нерассмотренных и скрытых от общественности отводов выборы депутата считаются недействительными."

Во втором абзаце 99-ой статьи,– кроме того,– должно фигурировать не "право агитации", но "право высказывания своего мнения", поскольку общественность ведь может и возражать против какой-либо кандидатуры, не обязательно её поддерживать.

Статья, формулирующая принцип равенства избирательного права (96-ая), в Конституции 1936г. звучит демократичнее: вот именно каждый гражданин (а не "избиратель") располагает одним голосом, граждане (а не "избиратели") участвуют в выборах на равных основаниях,– не исключая и кандидатов в депутаты.

С правом на подачу отвода вплотную смыкается право отзыва депутата,– но и оно в настоящее время является у нас, собственно говоря, не правом в научном (т.е. личностно-субъектном) значении этого термина, а групповой привилегией. Антиправовое, грубо-корпоративное функционирование этой существеннейшей гарантии необходимо прекратить; ни с какими чрезвычайными законотворческими усилиями это не связано, надо всего лишь в статье 105-й записать:

"Возбудить вопрос об отзыве скомпрометировавшего себя депутата имеет право – в доказательной и основанной на фактах форме – каждый гражданин СССР."

Сугубо неблагоразумна и бесплодна, в равной мере, затянувшаяся "групповая монополия" на право законодательной инициативы. Ведь никакого подлинного "участия в управлении государственными и общественными делами" (ст.48-ая проекта) помимо практически-действенного внедрения в самоё "субстанцию" законодательствования быть не может. Маркс со всей ясностью предугадывал в качестве генеральной политико-правовой тенденции коммунизма – исчезновение "значения законодательной власти как представительной власти".[35]

"… государство существует лишь как политическое государство. Целостность политического государства есть законодательная власть. Принимать участие в законодательной власти значит поэтому принимать участие в политическом государстве, значит выявлять и осуществлять своё бытие как члена политического государства, как члена государства."[36]

Статья 48-ая, таким образом, могла бы указывать:

"Совершенствование конституционных основ в этой области имеет своим принципом постепенное предоставление каждому гражданину СССР права законодательной инициативы."


§13. Соотношение между конституционными правами граждан
и "корпоративным" правом
/продолжение/.
Методы партийной работы и социалистическая законность.

Следовало бы также с большей чёткостью и недвусмысленностью постановить в Конституции, что не только Советское государство, "государственные учреждения, общественные организации и должностные лица" "действуют на основе социалистической законности, "соблюдают Конституцию СССР и советские законы", но что принцип законосообразного действования в полной мере распространяется на партийные органы и партийных работников.

"Методы партийной работы,– уточнялось бы, скажем, вторым или заключительным абзацем в статье 6-ой,– не могут в чём-либо расходиться с принципами социалистической законосообразности, с правовыми началами, закреплёнными в Конституции СССР."

Стоило бы отметить,– касательно той же 6-ой статьи,– что определение Коммунистической партии, данное Конституцией 1936г.,– "передовой отряд трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества",– по своей марксистской выдержанности ни в какое сравнение не идёт с филистерски-напыщенной, мнимо-"научной" формулировкой, которую предлагает теперешний проект. В особенности неприемлем здесь "научно обоснованный характер борьбы за победу коммунизма". Можно подумать, будто партия руководствуется какими-то специфическими "науками", отличными от мироосмысления рабочего класса. Между тем, "научный характер" партийной коммунистической программы состоит,– единственно и всецело,– в том, что она являет собою систематизированное, развёрнутое с учётом высочайших достижений предшествовавшей логико-философской и политико-философской культуры самосознание класса, который сегодня "заведует" ходом всемирной истории.

В статьях 49-ой, 57-ой и 58-ой,– продолжая затронутую тему,– больше пользы было бы говорить не о "государственных органах и общественных организациях", а о "государственных, партийных органах и общественных организациях", равно как не о "должностных" , а об "официальных" лицах.

Статья 49-ая, первый абзац, читалась бы тогда:

"Каждый гражданин СССР имеет право вносить в государственные, партийные органы и общественные организации предложения об улучшении их деятельности, критиковать недостатки в работе. Официальные лица обязаны в установленные законом сроки рассматривать предложения и заявления граждан, давать на них ответы и принимать необходимые меры."

Статья 57-ая (первый абзац):

"Уважение личности, охрана прав и свобод советского человека – обязанность всех государственных, партийных органов, общественных организаций и официальных лиц."

Статья 58-ая (первые два абзаца):

"Граждане СССР имеют право обращаться с жалобами на действия официальных лиц в государственные, партийные органы и общественные организации. Эти жалобы должны быть рассмотрены в порядке и в сроки, установленные законом.

Действия официальных лиц, совершённые с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут быть в установленном законом порядке обжалованы в суд
."

Самоочевидно, что очерченный подход лучше отражает и реальную жизненную практику, и ожидания, возлагаемые на неё людьми: абсолютно недопустимо, чтобы какие-либо руководящие, облечённые властью инстанции в стране были конституционно "освобождены" от обязанности охранять права граждан, разбирать (и именно "в установленном законом порядке"!) заявления, критические замечания, жалобы, а также сами не могли оказаться объектом обжалования и критики. Создание и усердное культивирование особой "партийной" юрисдикции,– никому не секрет,– превратилось нынче в подлинное общественное бедствие, в "раковое поражение", изнутри разъедающее наш политико-правовой организм. Снижение (пока хотя бы только снижение!) процента заведомых, отпетых уголовников на руководящих постах, растаптывающих закон в угоду собственному "престижу", собственной "сладкой жизни", камуфлирующих свои шкурные интересы под "негласную"-де "партийную(!) целесообразность",– сделалось сейчас неотложной, поистине "общенародной" проблемой, и её решение, думаю, нельзя будет существенно оттянуть составлением широковещательных конституционных сочинений, не подвигающих реально коммунистическое строительство ни на сантиметр вперёд.

Считаю нужным указать, в заключение, на вопиющую неконструктивность "новой" трактовки прокурорского надзора: приписывание права осуществлять высший надзор не только Генеральному прокурору, а и его подчинённым, наверняка выльется в практическую невозможность обжаловать действия работников прокуратуры, но подобная мера лишь усугубит нынешнее (и без того растленное) состояние этого учреждения.



Можно, конечно, было бы подробно обсудить заложенную в проект Основного закона концепцию "развитого социализма", но концепции такой на текущий день не существует; циркулирует по страницам ответственных государственно-партийных документов вымысел, домысел, фантазия, басня,– а концепции нет; концепции же нет потому, что "развитое социалистическое общество" не имеет собственной базисной характеристики. Стало быть, и говорить не о чем. Ведь нельзя же всерьёз принимать за научные определения "зрелые общественные отношения" и "могущественные производительные силы"; это не определения научные, а бессодержательные газетные штампы.

В точности таково же – удостоверимся лишний раз!– положение с "общенародным государством".

Вот, например, диктатура пролетариата; она может быть научно охарактеризована совершенно исчерпывающе:

политическая надстройка классового общества периода перехода от капитализма к коммунизму, однопартийное государство, в котором роль "оппозиции" (обратной связи) выполняет система "критики снизу"; является единственно-оправданным политическим органом выражения всенародных интересов в этот период; равенство между гражданами "формальное", при развертывании "критики снизу" начинает приближаться к "фактическому".

"Всенародная" государственность по Марксу:

политическая организация бесклассового коммунистического общества, непредставительно-демократическое устройство, где осуществлено поголовное участие в управлении; равенство между гражданами всецело "фактическое", граждане выступают всесторонне развитыми личностями.

А теперь государство "общенародное", по Л.И.Брежневу:

политическая надстройка классового социалистического общества, однопартийное государство (с "формальным" равенством между гражданами), в котором роль "оппозиции" (обратной связи)… В котором "оппозиция" (обратная связь), она же критика снизу, намертво удушена и никаких осмысленных усилий к её развитию не прилагается; дальнейшую дискуссию вокруг этого политико-правового "изобретения" всякий благоразумный государственный деятель, который просто заблуждается, а не сознательно вредит своему народу, счёл бы, по совести, излишней.

Мне представляется, незачем отдельно разъяснять и пространно доказывать глубоко-неконъюнктурную природу проделанных в данной работе рассмотрений; они касаются вопросов, так и застрявших нерешёнными, а нерешённые вопросы принудят заниматься ими,– выпусти "во избежание" этих нерешённостей хоть пять Конституций, в конце концов придётся писать шестую которая их решит. С этой точки зрения я подхожу к поднятым здесь проблемам и подтверждаю, что буду настаивать на надлежащем их разборе, вне зависимости от ввода в действие новой Конституции СССР.

                                         Москва, сентябрь 1977г.

Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/1977/vPrVS1977.htm
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССТРАШНЫХ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Об отмежевании от лиц,
ведущих подрывную деятельность против Движения
под видом его якобы-"сторонников"


Решение Рабочей группы Исполкома СГ СССР
Москва, 4 июля 2020г.


В 2019г. Москалёв/Суриков В.Э. был уличён в попытке организовать, по стандартной имитаторской схеме создания "параллельного руководящего органа", перехват управления Движением граждан СССР.

Исполкомом эта плутня была своевременно разгадана и пресечена (см. соответствующую переписку на сайте cccp-kpss.narod.ru).

Перехватчики рассчитывали сделать инструментом этой своей плутни О.А.Щеткову из Совета граждан СССР Челябинской обл., но О.Щеткова осознала и признала свою ошибку, в плутне участвовать отказалась и принесла Исполкому свои извинения в устной и письменной форме.

Выгнать Москалёва из Движения (вернее, отогнать его от Движения, поскольку номинальным участником ДГ СССР он, собственно, и не являлся) следовало, по-настоящему, уже тогда; но в то время в ДГ СССР ещё практиковалось,– к сожалению,– так называемое свободное членство, которое позволяло фактическим противникам Движения примазываться к нему и вести разрушительную деятельность, прикидываясь его "сторонниками".

Воспользовавшись ситуацией, Москалёв ещё некоторое время колготился в ДГ СССР; никакой реальной продуктивной работы в интересах Движения не выполнял, занимался тем, что сочинял и усердно распространял всевозможную клевету в адрес Движения и его руководства, выдавая бессодержательное злопыхательство и ёрничество,– а то и просто хамство,– за "критику".

В развязной, солдафонской манере домогался лидирующей роли в Движении, и в июне 2020г. предпринял,– в чём можно было не сомневаться,– повторную попытку перехвата управления организацией, ещё более грубую и наглую, нежели предыдущая.

Через голову Исполкома,– не только не обратившись со своим предложением в исполком, но даже не включив Исполком в перечень адресатов(!),– разослал соратникам некий высосанный из пальца прожект "переформатирования" Движения, в полном отрыве от действующих в организации на сей день уставных и идеологических документов. Видимо, решил таким способом самоназначиться на роль "фюрера".

Соратники,– правда,– этой фюрерской выходки не поддержали; но у Рабочей группы, в свою очередь, к соратникам вопрос: что ж, так и будем дожидаться следующего, третьего выверта? Между тем, обнаглевший кандидат в лидеры докатился уже до того, что грозит председателю Исполкома физической расправой (видите ли, "колено прострелить" собирается).

Иными словами, вопрос наш к соратникам, в общем-то, риторический.

Никакая сколь-либо серьёзная организация не должна и попросту права не имеет без конца терпеть затесавшегося в её ряды субъекта, который чуть ли не годами ведёт внутри неё оголтело враждебную ей пропаганду, терроризирует грязными домыслами честно работающих людей и раз за разом силится неуставными методами захватить руководящий пост – не по уму, не по заслугам, а единственно лишь через рейдерский нахрап.

Строго говоря, мы подобных типов не можем "отчислить" из Движения, поскольку эти "примазавшиеся", по большей части, фактически и участниками-то Движения не являются.

Считать (или объявить) такого-то лицом, не имеющим отношения к Движению граждан СССР,– вот такая формулировка должна, по-видимому, в данном случае применяться.

Лица, признанные не имеющими отношения к Движению граждан СССР, лишаются,– естественно,– всех прав участника Движения, не могут выступать и делать какие-либо заявления от имени Движения, а также исключаются из любых организованных Движением структур, если они успели заполучить в этих структурах какие-либо посты.

Суммируя, на основании Решения о введении в ДГ СССР фиксированного членства, от 6 июня 2020г., и учитывая всё вышесказанное, Москалёв/Суриков В.Э. объявляется лицом, не имеющим отношения к Движению граждан СССР (Съезду граждан СССР как постоянно действующему органу).

Москалёв/Суриков В.Э. выводится из членского состава Стартовой группы Комитета по восстановлению Советской власти на местах (КомВСВМ) и не может претендовать на статус координатора Информцентра ДГ СССР.

Следует, наверное, сказать несколько слов о том, что "избрание" Москалёва в состав Стартовой группы с самого начала было произведено не по регламенту.

На сессии 12 января 2020г. председатель Исполкома Т.Хабарова проголосовала против его кандидатуры, причём подробно аргументировала свой отвод. Согласно Третьему Постановлению Съезда граждан СССР пятого созыва, это было не просто голосование против, но именно отвод – "вето" Исполкома, не подлежавшее дальнейшему обсуждению. Однако, ведущие сессии,– не приобретшие ещё достаточного опыта организации подобных мероприятий,– вопреки исполкомовскому "вето", всё же зачислили Москалёва в состав Стартовой группы.

Работа ведущих на той сессии вызвала изрядно нареканий из зала, и Хабарова решила не подливать масла в огонь ещё и с Москалёвым и оставить разбирательство по этой кандидатуре "на потом". Как обычно бывает в таких случаях, это "на потом" растянулось в некую неопределённость. Вот так и оказался Москалёв "членом КомВСВМ".

Теперь мы можем на законных основаниях исправить эту досадную ошибку.

Что касается "распространительской" деятельности Москалёва и его приспешников, то мы уже не однажды заявляли, что по отношению к идеям и материалам Съезда граждан СССР это попросту фикция, своего рода обманный миф.

Спрашивается, как можем мы считать "распространителями" нашей идеологии людей, которые взахлёб кликушествуют о том, что Движение граждан СССР "никуда не движется, не развивается, стоит на месте, идёт не в ногу с историей, находится на грани развала и непременно развалится, в ближайшие несколько месяцев"?

И на кой чёрт нам такие "распространители"? Никакого ПОЗИТИВНОГО присутствия всей этой "новороссийской" команды в нашем информационном пространстве мы не ощущаем, реально перед нами лишь некая зловонная дыра, откуда на нас регулярно извергаются потоки какого-то, извините, дерьма, которое невозможно воспринимать как критику или полемику, тем паче как предложения по улучшению хода дел,– дерьмо, оно и есть дерьмо.

Информцентра ДГ СССР как такового у Москалёва практически нет; он просто сплавляет наработки ДГ СССР по каналам "Вестника Новороссии" не в зависимости от их собственной значимости и ценности, а в зависимости от того, может ли тот или иной материал служить лакомой приманкой для прочего публикуемого в "Вестнике" сочинительства, которое по сути своей подчас с установками Съезда граждан СССР имеет весьма мало общего.

И такой "стиль" распространения наших материалов нас также категорически не устраивает. Он ещё в какой-то мере приемлем для случайного попутчика, который сегодня есть, а завтра его нет. Но для Информцентра как организационной единицы Движения граждан СССР он однозначно не годится.



Сказанное в настоящем  документе полностью относится и к Павлу по кличке "абхазский".

Ему предлагалось в двухнедельный срок со дня отправления ему нашего письма от 14 июня с.г. определить и указать, как он представляет себе свой статус в Движении граждан СССР. Единственным разумным шагом с его стороны было бы – отозвать свой пасквиль под заголовком "Надоело! ДГ СССР без движения, как мероприятийный патриотизм перековать в советский" – отозвать и принести приличествующие случаю извинения. Но разумных шагов не последовало, а на визготню под шапкой "надоело" у нас ответ один – надоело, иди в другое место, где тебе будет веселее и менее надоедливо, и там ищи тот патриотизм, какой тебе по нутру.

Итак, 28 июня 2020г. Павел по кличке "абхазский" есть лицо, не имеющее отношения к Движению граждан СССР.

А вы чего хотели бы, возможные "защитники" этого пасквилянта? Чтобы мы продолжали считать своим "соратником" мразь, пишущую о нас: "мероприятийные патриоты, которые просыпаются от власовского морока только по памятным советским датам, и потом наглухо засыпают до следующей"?



В свете всего происшедшего и происходящего напрашиваются совершенно определённые выводы и по "Вестнику Советской(?) Новороссии" как таковому. (Кстати, для нас ни "советской" и никакой иной "Новороссии" не существует – для нас это временно оккупированная территория Украинской ССР.)

И выводы такие: это не союзники нам и не сторонники, а это очередная шайка прихватизаторов, типа приснопамятного Голубева, который бандитничал на Съезде граждан СССР пятого созыва. Их цель – переадресовать на себя идеологию современного советского патриотизма, главное достижение ДГ СССР и ценнейший результат нашей, действительно, почти 30-летней работы.

Но чтобы хапнуть что-то, надо вначале вырвать это из рук законных правообладателей, в данном случае – доктрину современного советского патриотизма, попытаться отнять её авторство у Движения граждан СССР и персонально у Т.Хабаровой, как основного разработчика.

Вот этим – и ничем иным! – они на сей день и занимаются: льют лохани грязи на Движение, на его честных и добросовестных участников, на Хабарову лично, якобы никто из нас "ничего не делал" четверть века, "спали", "топтались на месте" и т.п.

Интересно, откуда же доктрина-то взялась, если никто 30 лет ни черта не делал? Ведь это гигантский труд, а труд и времени требует соответствующего.



Соратники, вы должны ясно себе представлять вот эту картину политической обстановки на нашем участке фронта.

Надо понимать, что мы,– к сожалению,– пока всё ещё на войне. И точно так же, как в своё время у нас отняли собственность, недра, землю, леса, фабрики и заводы, точно так же в наши дни, ещё с большей яростью и нахрапом, силятся отнять последнее и решающее наше достояние наш интеллект, нашу идеологию.

Если мы это наше достояние не выпустим из рук, мы всё вернём – собственность, власть, мирную жизнь по советским законам в Советской стране. Но если вот здесь сплохуем, то всё – наша песенка спета.

Сплотимся же все, как вокруг зеницы ока, вокруг нашей великой советско-патриотической идеи.

Да здравствует идеология современного советского патриотизма – идейный фундамент Движения граждан СССР и всей Советской национально-освободительной борьбы!

Её пытаются у нас отнять не для того, чтобы применить лучше, чем мы,– это вздор, но единственно лишь затем, чтобы извратить, опошлить и угробить.

Перехватчики, прихватизаторы и вся подобная нечисть – руки прочь от идей советского патриотизма!

Руки прочь от Движения граждан СССР!

                                                   Рабочая группа
                                                   Исполкома Съезда граждан СССР
                                                   Москва, 4 июля 2020г.

http://cccp-kpss.narod.ru/ofdoki/2020/2020-07-04-ob-otmezhevanii.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Дополнение к документу
О введении фиксированного членства в Движении граждан СССР.


Дополнение от 5 июля 2020г.


Анализ начатой работы по введению фиксированного членства в ДГ СССР показал, что предложенное нами вначале разделение всего нашего контингента:

        на тех, кто как бы по факту уже является участником Движения (координаторы Информцентров, члены ранее образованных Советов и др.);

        и тех, кто только намеревается в Движение вступить –

– что такое разделение, хотя и выглядит на первый взгляд справедливым, но на практике оно вряд ли способствует достижению наших целей.

Имеются Информцентры и даже Советы, которые образовались довольно давно, но работу или забросили, или и вообще к ней не приступали. Подчас неизвестно, сохранился ли их первоначальный состав, или они, может быть, распались. "Чохом" зачислять членский состав таких ячеек в ряды полнокровных участников Движения граждан СССР нелогично, с ними надо разбираться.

Исходя из вышеизложенных доводов, было сочтено целесообразным, чтобы регистрацию (или перерегистрацию) в качестве участников ДГ СССР прошли ВСЕ, кто в данный момент претендует на этот статус, не подразделяя их на "давнишних" и "новеньких".

Уважаемые товарищи, ничего "обидного" для наших давнишних сторонников и никакого ущемления их достоинства и приоритета в этом нет. Систематические перерегистрации членского контингента – неотъемлемая часть организационной деятельности любого серьёзного объединения. Они позволяют своевременно избавляться от разного рода "мёртвых душ", фиктивных, не работающих членов, а также,– что для нас особенно важно,– от "примазавшихся" и засланцев, потенциальных рейдеров, ибо все вы знаете, в какой неприемлемой мере наша организация подвергается атакам этого сброда.

Убедительно просим отнестись со всем вниманием к представленной вам аргументации и не затягивать оформление вами индивидуального членства в нашем Движении.

Срок перерегистрации решено продлить до 1 сентября 2020г.

Раздавшиеся вопли о некоей – якобы – опасности фиксированного членства – это дешёвая провокация, они исходят всё от тех же примазавшихся (или их пособников), которые понимают, что при системе индивидуализированного членства они в Движении не удержатся.

Никакой опасности в регистрации персонального членства нет; требуемый нами набор персональных данных абсолютно минимальный, почти того же самого от вас попросят едва ли не в любой мастерской по ремонту сложной бытовой техники или при обращении в платную мед. клинику. В Исполкоме мы все всюду фигурируем под своими подлинными паспортными данными и лишний раз предупреждаем, что с "никами" и псевдонимами, неизвестно где обитающими и не имеющими достоверных контактных реквизитов, работать не будем.

Ещё раз настоятельная просьба не затягивать с выполнением объективно необходимой, для нашего же блага, и очень несложной организационной процедуры.

                                          Рабочая группа
                                          Исполкома СГ СССР
                                          Москва, 5 июля 2020г.


В Приложении – образец бланка заявления о вступлении в Движение граждан СССР.


http://cccp-kpss.narod.ru/ofdoki/2020/2020-07-05-dopolnenie.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454


К 29-й годовщине образования Большевистской платформы в КПСС
(Минск, 13–14 июля 1991 года)

Соратники и единомышленники,
      Московский центр Большевистской платформы в КПСС поздравляет всех приверженцев современного большевизма, всех сторонников Большевистской платформы в КПСС с 29-й годовщиной образования Платформы!

Платформа сыграла огромную, до сих пор не оценённую по достоинству роль в истории нашей Советской Родины на нынешнем её трагическом этапе.

Американский неофашистский империализм на "рейгановской" фазе Третьей мировой войны открыто объявил своей целью УНИЧТОЖЕНИЕ СОВЕТСКОГО НАРОДА, "расправу над советским народом – народом-иждивенцем".

Но чтобы "расправиться" над каким бы то ни было народом, нужно сперва "похоронить" этот народ политически (идейно-пропагандистски) и юридически.

И многие из вас помнят, с каким остервенением в начале 90-х годов нам всем вбивали в головы, что никакого Советского народа "нет", да и не было никогда, это фикция большевистской пропаганды. И ведь скольким нашим людям и вбили-таки, вот в чём беда!

И вот этим-то политическим и юридическим "похоронам" Советского народа и не дала свершиться Большевистская платформа – маленький, но храбрый осколок прежней, большевистской КПСС, чудом уцелевший от хрущёвского погрома.

В том же самом начале 90-х Платформа выступила с великим документом нашей эпохи – Декларацией о единстве Советского народа, где в противовес неофашистскому беснованию провозглашалось, что СОВЕТСКИЙ НАРОД НИКУДА НЕ ДЕЛСЯ, ОН ПРОДОЛЖАЕТ И ПРОДОЛЖИТ СУЩЕСТВОВАТЬ, ОСТАВАЯСЬ НЕПРЕРЕКАЕМЫМ ОБЛАДАТЕЛЕМ ВСЕХ СВОИХ СУВЕРЕННЫХ ПРАВ И ЕДИНСТВЕННЫМ ЗАКОННЫМ ХОЗЯИНОМ ВСЕХ РУКОТВОРНЫХ И НЕРУКОТВОРНЫХ БОГАТСТВ НА ТЕРРИТОРИИ СССР.

Оцените же наконец, вы – нынешние советские – в какой обстановке, в каком неофашистском чаду это прозвучало!

И ведь это не осталось только возвышенными словами.

В тяжелейшей политической борьбе, отбивая рейдерские атаки, но Платформа сумела всё-таки провести в октябре 1995 года первый в нашей стране Съезд граждан СССР (первого созыва),– который и принял Декларацию как свой манифест и как учредительный документ Движения граждан СССР.

С проведением съезда граждан СССР первого созыва продолжающееся существование Советского народа и сохранение им своей правосубъектности в условиях насильственного разрушения законной – Советской государственности стали политически и юридически зафиксированным фактом.

С этого момента сделалось возможным сформулировать и следующий важнейший вывод – о ПРОДОЛЖЕНИИ СУЩЕСТВОВАНИЯ ДЕ-ЮРЕ САМОГО СССР. Ибо государство есть совокупность граждан, без граждан оно непредставимо, а Советский народ как раз и является не чем иным, как совокупностью граждан СССР.

С трудом, не сразу, но тем не менее!– неодолимо проникали эти основополагающие истины в массовое сознание, трагически контуженное психоинформационной бойней.

Начался затяжной, требующий неотрывного идейно-пропагандистского сопровождения, но совершенно бесспорный, неотрицаемый, объективно необратимый процесс возвращения Советского народа в национально-самосознательное состояние.

Сколь бы мучительно долго ни тянулось это "выздоровление" Советского народа, оно объективно неизбежно и завершится благотворным финалом; самый "запуск" этого процесса – это великое достижение советских патриотов-большевиков, и мы никому не позволим расставлять здесь какие-то другие акценты.

Сегодня сама освободительная эпопея Советского народа превратилась в арену ожесточённейшего информационно-интеллектуального противоборства; здесь подвизаются и прямая агентура геополитического противника, и ставленники оккупационного режима, и проныры от псевдо-оппозиции, и просто политические стервятники, рыщущие над полем битвы в поисках дармовой поживы.

И мы в этой схватке, как всегда, на переднем крае; наша оценка расстановки сил:

          единственным легитимным Съездом граждан СССР за весь "постсоветский" период является Съезд 1995 года (первого созыва), а также его последующие этапы 2001, 2004, 2007 и 2019 годов.

Их Постановления, этих Съездов, являются единственными легитимными документами советской национально-освоболительной борьбы, а сами они – единственно легитимными продолжателями, после Мартовского референдума 1991 года, конституционно-правового пространства СССР;

          единственным легитимным правопреемником ленинско-сталинской Коммунистической партии Советского Союза является Большевистская платформа в КПСС;

          сегодняшней стадией развития учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина является идеология  современного советского патриотизма.

С праздником, дорогие друзья! Да не иссякнет в нас большевистская Вера в торжество нашего Правого Дела!

Да возродится вновь оплотом мира и свободного труда наше славное Отечество – Союз Советских Социалистических Республик!


                                                    Московский центр
                                                    Большевистской платформы в КПСС
                                                    11 июля 2020г.

http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/2020/2020-07-11-k-29-godovschine-bpk.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/
БОЛЬШЕВИСТСКАЯ  ПЛАТФОРМА В  КПСС (март 1991г.)
ПРОГРАММНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ (14 июля 2001 г.)

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
СУЩНОСТНОЕ
ПРОТИВОРЕЧИЕ СОЦИАЛИЗМА

(к истории  вопроса)

(Письмо в редакцию "ВОПРОСОВ ФИЛОСОФИИ")

Кандидат философских наук
Т.Хабарова
Москва, ноябрь 1982 г.

Главному редактору журнала "ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ"
тов. В.С.СЕМЁНОВУ.

Тов. Семёнов,

беззастенчивость, с которой Вы заимствуете  (если не сказать откровенней и точнее – крадёте) чужие разработки, прямо-таки поражает. В своей "постановочной и поисковой",– как Вы её характеризуете,– статье "Проблема противоречий в условиях социализма", появившейся в седьмом номере Вашего журнала за нынешний, 1982-й год, Вы излагаете определённую трактовку вопроса об основном, или главном противоречии социалистического общественного устройства; а именно,– в общем и целом,– "старую" марксистскую трактовку, которая, действительно, была у нас практически общепринятой примерно до второй половины 50-х годов, но потом долгое время (слишком долгое!) совершенно неоправданно и непростительно на разные лады затиралась, дискриминировалась и "репрессировалась", под тем тартюфовым предлогом, что она-де "сталинская" (т.е., как подразумевалось, "догматическая", "не обоснованная научно", не отвечающая "новейшим веяниям" и т.д. и т.п.).

Следовало бы, несомненно, лишь приветствовать тот факт, что "Вопросы философии" (чуть ли не впервые почти за тридцать лет) вдруг и всерьёз заговорили по данной фундаментальнейшей проблематике, хотя бы отчасти, на "сталинском" – то-бишь, марксистско-ленинском – языке; но, безусловно, при этом наиболее существенные предшествующие и сопутствующие обстоятельства столь знаменательного "прозрения" должны быть освещены в согласии с объективной истиной, с реальным, действительным положением вещей.

Существеннейшим же в разбираемой связи является следующее:

      во-первых, то, что концепция, о которой идёт речь, в определяющих своих чертах сформировалась не "в результате обсуждений"1 истекшей четверти века, а задолго до них (и совершенно независимо от них);

      во-вторых, что на протяжении указанной четверти века этот классический, в известном смысле "ортодоксальный" для марксизма-ленинизма подход пребывал в очевидном "простое" и "загоне", как по исследовательской линии, так и по линии практически-политического его применения, использования его воистину неисчерпаемых практически-рекомендательных возможностей; и, к великому сожалению, как раз это, а не что-либо иное,– как раз этот затяжной и не имеющий сколько-нибудь разумных оправданий "творческий простой" ведущей, по существу, социально-философской и экономико-философской концепции марксизма – и приходится ныне признать наиболее непосредственным, выпуклым и неоспоримым "результатом" тех обсуждений, на которые Вы ссылаетесь в Вашей статье;

      в-третьих,– и из песни слова, увы, не выкинешь,– приходится вновь и вновь задерживаться и на таком в высшей степени неприглядном аспекте рассматриваемой коллизии, как не прекращавшееся всё это время третирование, замалчивание, дискриминация тех научных трудов (а заодно, естественно, и их авторов), в которых твёрдо, последовательно отстаивалось и позитивно разрабатывалось, среди прочего, надлежащее – "сталинское", если угодно,– истолкование закона соответствия производственных отношений характеру и уровню продвинутости производительных сил; т.е., истолкование его именно как центрального, сущностного противоречия любого общественно-экономического уклада, в том числе и социализма,– и, стало быть, как методологического ключа к решению стратегических проблем нашего общественного развития 2;

      в-четвёртых, никакого "оригинального" мнения по поднятым вопросам,  которое чем-то превосходило бы отправную так называемую "догматическую"  (т.е., повторяю, подлинно-марксистскую) версию, являло бы себя мало-мальски дееспособным на практике и убедительным теоретически,– ничего этого в итоге всех вышеупомянутых дебатов выработать, как и надо было ожидать, не удалось;

      и,– наконец,– в-пятых: после всех добросовестных или недобросовестных блужданий, виляний и пр. почти тридцатилетний круг замкнулся (сколько же можно толочь воду в ступе!), и возвращение к марксистскому, без всяких дальнейших экивоков, взгляду на вещи – или, что то же, к "сталинскому", это абсолютнейшие синонимы,– сделалось самоочевидной, непререкаемой внутренней неизбежностью в развитии как коммунистического философского и политэкономического учения, так и базирующейся на нём практической партийной политики.

Между тем, общественная необходимость, тем более необходимость прогрессивная, не вызревает,– как известно,– не кристаллизуется и не реализуется "сама собой", помимо конкретных людей и их сознательных усилий; она,– как учит марксизм,– именно "пробивает" себе дорогу в борьбе, сквозь хаос отклонений от неё, хотя и объективно-обусловленных. И если обратиться к той длительной и напряжённой идейной борьбе (а это несомненная идейная борьба), которая минувшие десятилетия шла и всё ещё идёт вокруг вопроса о внутренней противоречивости социализма, об объективных источниках его диалектического "самодвижения" и жизненности, то и тут,– как всегда и везде,– были и есть такие её участники, которые представляли, "олицетворяли" собою сторону разума, исторической логики и грядущей исторической неизбежности,– а были и такие, кто по разным причинам, но представлял и олицетворял, увы, именно вышеупомянутый "хаос отклонений". Причём, продолжительное время перевес был как раз на стороне этих последних, и они зачастую (коль скоро это "технически" оказывалось возможно) отнюдь не церемонились с выразителями "противоположных", т.е. правильных взглядов,– вплоть до откровенной научной и гражданской их дискриминации, как о том уже говорилось выше. Так что, если мы теперь спросим, благодаря чьим же усилиям необходимость возвращения на исконно-марксистские позиции, на данном отрезке нашего идейно-теоретического фронта, забрезжила нынче столь внятно и определённо,– благодаря ли упорству тех, кто все эти годы излагал в своих трудах, защищал и разрабатывал правильное понимание проблемы, или "благодаря" тем, кто это правильное понимание замазывал, запутывал, да ещё дискриминировал,– ответ, по-видимому, не потребует дополнительных разъяснений.

Но есть, к сожалению, ещё и третий "сорт": это те, кто – изрядно "потрудившись" в пользу всевозможных отклонений от правильного курса и почувствовав, что ветер начал каким-то образом меняться,– не желают, тем не менее, честно и самокритично проанализировать ни заблуждения, прежде столь безоговорочно поднимаемые на щит, ни своё собственное, подчас многолетнее, недобросовестное и дискриминационное отношение к разумной постановке дела, полностью соответствовавшей,– как постепенно подтверждается,– общественному интересу. Мало того, сии свежеиспечённые "новаторы" без всякого стеснения пытаются теперь присвоить, приписать себе результаты чужой принципиальности, чужой стойкости, чужой выдержки и последовательности в затяжных "дискуссионных" перипетиях,– в то время как в действительности именно сами же они десятилетиями и создавали в этих дискуссиях для марксистской точки зрения воистину "проскрипционный" фон; причём, создавали нередко при помощи "методов", которые по-настоящему не должны бы иметь места в социалистической стране  (а то, что "методы" эти вдобавок практиковались и практикуются в системе, отвечающей за разработку марксистско-ленинской науки,– вообще своего рода скверный анекдот и позор).

Вот этот-то третий, малопочтенный "разряд" Вы, тов. Семёнов,– как видно,– для себя и облюбовали; ибо в данных обстоятельствах, во всей этой истории с "противоречиями в условиях социализма" Вы выступаете не как "теоретик", а как безнравственный компилятор и ловкач, спекулирующий на нынешней правовой "беззащитности" получаемых редакциями (а равно,– замечу, кстати,– и некоторыми другими официальными адресатами) научных материалов. И впрямь, любой печатный орган у нас сегодня,– не в силах будучи, как это неоднократно и по разным поводам с тревогой констатировалось, поставить заслон потоку серой и никчёмной печатной продукции,– тем не менее, может с завидной оперативностью,  прочно и надолго "заслонить" от читающей общественности первоклассную научную работу по узко-групповым (а то и "вкусовым"), т.е. совершенно неделовым и негосударственным соображениям. В редакцию поступает статья (бывает, что и не одна), содержащая развёрнутый критический анализ тех или иных проповедуемых журналом воззрений, открытое "приглашение" к полемике и альтернативное положительное решение дебатируемого вопроса; но критические доводы открыто никто не считает нужным разобрать по существу,– ни доказательно встретить их, ни признать их справедливость;  конституционно-узаконенные принципы реагирования на критику,– как выясняется,– неведомо для кого писаны, на них преспокойно плюют. В "ответ" на обширнейшую, тщательнейше выверенную научную аргументацию сочиняется канцелярская отписка, оскорбительная по всей своей сути,– или вообще могут мертвецки молчать месяцами, годами; а тем временем работа гуляет по рукам, беспрепятственно мусолится и "обсасывается", и в итоге в один прекрасный день ты с удивлением (не очень-то,– нетрудно догадаться,– приятным) обнаруживаешь, что главный редактор журнала, ничтоже сумняшеся, выдаёт за плоды своих собственных "творческих исканий" постановку проблемы, давно предложенную, поистине самоотверженно "обороняемую" и развёрнуто аргументируемую тобой.



Сейчас,– таким образом,– мы и поговорим немного о действительных, подлинных, а не выдуманных источниках Ваших "творческих поисков"; ибо "искали" Вы, в основном, в чужих непубликуемых рукописях, а не там, где положено искать честному исследователю-марксисту и попросту порядочному человеку.

С 1978 по 1980 год мной,– как известно,– были представлены руководству Отделения философии и права АН СССР (а параллельно и в "Вопросы философии") четыре разработки по проблемам практически-методологической – или партийно-методологической – роли материалистической диалектики в современных условиях, естественно скомпоновавшиеся под конец в единое исследование под общим заголовком "Материалистическая диалектика и позитивистская схоластика".3 По ходу событий исследование дополнительно "обросло" немалым количеством разного рода обращений и писем, которые в значительнейшей своей части являют собою, по существу, те же научные работы, лишь принявшие – волею обстоятельств – специфический и непривычный внешний облик.

Не буду на сей раз останавливаться на критических и иных аспектах предпринятого мной рассмотрения, ибо им довольно внимания уделялось в другой связи; но что касается положительной, собственно-рекомендательной стороны моего анализа, то вот её лейтмотив, пронизывающий и группирующий вокруг себя все четыре статьи:

      диалектика есть учение о сущностном противоречии, о "противоречии в самой сущности предметов" (В.И.Ленин), развитие же – это "экспозиция" сущностного противоречия, это сущностное противоречие, взятое в процессе его "работы";

      следовательно, чтобы познать и предвидеть перспективу прогрессирования нашего общественного строя, во всех его плоскостях и разрезах, надо отправляться от его сущностного противоречия, от основного противоречия всякой общественно-экономической эпохи: "между непрерывно, спонтанно развивающимися производительными силами и их периодически закрепляемой социально-экономической формой, производственными отношениями"4;

      диалектическим "противочленом" производственных (базисных) отношений в составе производительных сил,– т.е. тем элементом производительных сил, с которым устаревающий базис периодически входит в потенциально-конфликтное "тормозное" сцепление,– является не техника, а главный их элемент и субъект их развития – класс-производитель, трудящиеся массы;

      в составе же базисных отношений таким "противочленом",– в необходимость "обновления" которого периодически упирается развитие производительных сил,– выступает форма собственности на средства производства или способ соединения со средствами производства фактического производителя – трудящегося 5;

      "срабатывание" основного социодиалектического противоречия как внутренней пружины общественно-исторического развития заключается в том, что производящий класс при помощи революционной надстройки словно бы "выталкивает" закостеневшие базисные отношения "вверх", придаёт им новую "структурную высоту",– и вот эта-то реорганизованная, обновлённая форма соединения массового производителя со средствами производства как раз и служит тем самым "главным двигателем", который на определённое время вперёд обеспечивает дальнейшее всестороннее наращивание производительных сил 6;

      зона "соответствия" (как такового) в развёртывании основного противоречия – это и есть время, в течение которого обновлённый базис способен выполнять, касательно производительных сил, роль их "главного двигателя";

      чрезвычайно важно понять, что поскольку производственные отношения не существуют в некоем абстрактно-"чистом" облике, а лишь будучи концентрированно выражены в отношениях надстроечных, то закон соответствия без активного "вмешательства" надстройки сработать не может и решающие события тут разыгрываются всегда на политико-правовом, политико-институциональном уровне, где усовершенствование, качественное изменение формы собственности на средства производства выглядит как её демократизация (или деэлитаризация), как очередное  этапное по своему значению расширение и углубление массового доступа к управлению производительным – а отсюда и всяким иным – аппаратом общества.

Социометодологические, политико-методологические "подсказки" – при этом разнообразнейшие и полезнейшие – из вышеобрисованной марксистской схемы можно извлекать буквально безгранично, в изобилии,– что и продемонстрировано подробно у меня в статьях.

Самоочевидно,– прежде всего,– что внутренняя "работа" закона соответствия в любых конкретно-исторических условиях естественно членит "траекторию" общественного развития на объективно-сущие циклы ("базисные циклы", как они у меня названы) и что последовательность развёртывания, чередования, взаимоналожения и т.д. указанных циклов как раз и образует ту глубинную структуру, "хребет", "сетку" объективного общественно-экономического процесса, на которую должен ориентироваться всякий разумный планировщик экономического и политического социального будущего.

Если по исчерпании очередного крупномасштабного структурного цикла (когда устаревшие отношения собственности "сели" на производительные силы и тормозят дальнейший их прогресс) обществу не удаётся избежать экономического кризиса и новое "соответствие" может быть достигнуто лишь путём ожесточённой классово-политической борьбы на институциональном "этаже",– а в пределе путём политической революции,– то перед нами антагонистическая форма основного противоречия и антагонистическое его разрешение, свойственные  элитарно-эксплуататорским общественным устройствам.

А если общество поставило перед собой задачу искоренить эксплуататорство и элитаризм? С точки зрения закона соответствия в таком общественном организме надстройка – иначе говоря, политическая власть – должна настолько гибко, адекватно "следовать" за развитием трудящихся как главной производительной силы, настолько оперативно выражать глубинные сдвиги в их сущностных, субъектных потребностях и запросах, чтобы суметь и успеть решительно модифицировать, демократизировать наличный способ присвоения тружениками средств производства, в тот периодически повторяющийся момент, когда он начинает устаревать, "окостеневать" и тем самым в массовом масштабе глушит жизненную энергию рядового производителя.

Стало быть,– как мною подчёркивалось, наверное, десятки раз,– в категориях закона соответствия водораздел между антагонистическим и неантагонистическим, эксплуататорским и антиэксплуататорским общественным строем пролегает по линии: срабатывает ли основное социодиалектическое противоречие в данном обществе стихийно, конфликтно, "спазматически" – или же плавно, упорядоченно, институционально.

Хотя при социализме нет эксплуататорских классов, но определённые общественные группы или элементы, которые используют доступ к управлению средствами производства "не по назначению", в своекорыстных целях,– такие явления не только имеются, но и составляют серьёзнейшую общественную проблему, и на это нечего закрывать глаза. А постольку назревающая время от времени деэлитаризация формы собственности – или, что то же самое, "бесконфликтный", институционально-регулируемый подъём устаревших базисных отношений в положение "соответствия", периодическое возвращение их к роли главного двигателя производительных сил – это и в социалистических условиях далеко не простая вещь. Сколь не простая, в этом лишний раз убедил печальный опыт Польской Народной Республики, где надстройка, система управления и власти именно "отстала" от спонтанного саморазвития масс как безоговорочного субъекта , "суверена" национальной истории, оторвалась от народа, "элитаризовалась", тяжело сковала и "затормозила" этим нормальное функционирование социалистического базиса (а значит, и прогресс производительных сил),– а в результате спровоцировала открытый, антагонистический базисный конфликт, т.е. не смогла (и всё ещё никак не может) разрешить предельно обострившееся противоречие "базис – производительные силы" путём марксистски-обоснованных, логичных и назревших структурных реформ.

И это,– как я опять-таки без устали твержу,– беда отнюдь не одной лишь Польши, но вообще гигантская, поистине всемирноисторическая задача, объективно стоящая нынче перед всем социалистическим лагерем и знаменующая собою его окончательное, бесповоротное размежевание с эпохой, когда взаимоотношения власти и народа в государстве "выясняются" при помощи классово-политического катаклизма: необходимо создать систему, механизм (а не просто набор спорадически применяемых рычагов),– систему, которая полностью институционировала бы действие сущностного социодиалектического противоречия, нацеливала бы всю общеполитическую и народнохозяйственную программирующую и планирующую деятельность в стране на овладение именно этой могущественнейшей закономерностью и движущей силой общественного прогресса и надёжно исключала бы кризисные ситуации (типа польского срыва) в момент, когда надо из неизбежно наступающей фазы "торможения" в структурном цикле вернуться в фазу собственно "соответствия".

Способно ли общество строить всю свою предстоящую жизнедеятельность на основе и в рамках сущностной закономерности всемирноисторического процесса (т.е., в рамках закона соответствия, противоречия "производственные отношения – производительные силы"), и способно ли оно направить "работу" этой сущностной закономерности целиком в институциональное русло, т.е. переходить от одного базисного цикла к следующему, более высокому, без экономико-политических неурядиц, путаницы и потрясений,– вот что такое сегодня социализм и вот чем он подлинно, радикально отличается от предшествующих укладов. Во всех и всяких человеческих деяниях научно лишь то, что опирается на познание сущностных законов объективной реальности, и если в социалистической стране политические проектировщики не видят и не понимают, в каком именно базисном цикле и в какой точке данного цикла общественная целостность объективно находится,– такое руководство, безусловно, как марксистски-научное квалифицировано быть не может. Фактически это значит бесконтрольно плавать по волнам социодиалектической противоречивости и дожидаться, пока взрывоопасная "тормозная" фаза цикла застанет врасплох, "накроет с головой",– что, собственно, и получилось у бывших польских руководителей.

Свод конкретных предложений по институционализации объективной, сущностной противоречивости социалистического развития (по институционализации закона соответствия как основной, движущей закономерности развивающегося социализма) неоднократно мною выдвигался, в частности и в упоминавшихся выше тезисах Марксистская диалектика как теоретическое обобщение и систематизация "метода исторического творчества" рабочего класса.7

Сознавая, что несколько "утяжеляю" изложение, я всё-таки даже в данном специфическом контексте не могу обойти молчанием ту совершенно исключительную плодотворность, какой обладает адекватно истолкованная схема закона соответствия для марксистской политэкономической ("экономико-философской") науки и теории планирования. (См. подробнее Марксистская диалектика как теоретическое обобщение и систематизация "метода исторического творчества" рабочего класса, стр. 13-26: тезисы 13-ый – 19-ый.)

Скажем, в наши дни – на фоне интенсивного выдвижения и опробования в странах Запада всевозможных проектов регулирования экономических и экономико-политических процессов в крупных масштабах, попыток их прогнозирования, программирования и т.д.– острейшую актуальность приобрёл вопрос о самой природе планомерности в условиях социалистического и капиталистического (государственно-монополистического) обобществления средств производства. Непрояснённость в этих материях влечёт за собой,– сплошь и рядом,– некритическое превозношение, а то и прямое заимствование типично-эксплуататорских, бесперспективных и "тупиковых" по своей сущностной потенции методов управления и хозяйствования как якобы скрыто-"социалистических", лишь "случайно" возникших не у нас, а в мире капитала, как прирождённых "союзников социализма и коммунизма" и пр. "Союзники" этого сорта оттягивают на себя,– подчас длительное время,– немалое внимание и ресурсы, а отдача оказывается не только равна нулю, но измеряется отрицательной величиной, к тому же весьма внушительной.

С позиций же закона соответствия капиталистическая (статическая) и социалистическая (динамическая) системы планомерности разграничиваются вполне чётко и даже, можно сказать, эффектно: планомерность в частнособственническом обществе – "внутрициклическая", все её приёмы "действительны" лишь во внутренних пределах одного, достаточно крупного базисного цикла, а вот в плановом порядке перейти в следующий цикл, "растормозить" производственные отношения и вернуть им их движущий импульс, т.е. ощутимо изменить их в пользу трудящихся,– подобные вещи тут в принципе нереализуемы; ибо не может же элитарный строй учредить у себя такую институциональную систему, чтобы регулярно ущемлять привилегии и интересы элиты, правящего класса. Если отношения по присвоению средств производства здесь в конце концов всё-таки и "растормаживаются" каким-то образом, то это совершается всегда вынужденно, в обстановке общественно-производственного кризиса и отчаянной политической борьбы, а уж во всяком случае не в результате неких заранее планируемых "мирных" институциональных мероприятий.

Перед социалистическим же общественным устройством,– ввиду тотального "запрета", налагаемого им на какую-либо экономическую и политическую привилегированность, "элитарность",– открыта объективная возможность сознательно, вот именно планомерно поставить себе на службу наиглавнейший, сущностный фактор и "мотор" общественной производительности – "новые", своевременно реконструируемые базисные отношения; но для этого стратегическое плановое мышление,– естественно,– и должно быть нацелено прежде всего на базисную динамику общественного развития, и его организующей концептуальной схемой должна выступать характеристика базисной ситуации, в которой общество находится в данный момент: какой цикл "производственные отношения – производительные силы" и какие более дробные "подциклы" заканчиваются, каким объективно предстоит начаться, насколько ещё велик, достаточен движущий "структурный зазор" между производительными силами и формами присвоения условий производства, а где уже появились симптомы "торможения", что нужно тут предпринять, и т.д. и т.п. Стратегическое (долгосрочное) программирование и планирование должно осуществляться "по циклам"; т.е., "начала и концы" планов и объективно развёртывающихся в экономике структурных циклов должны безусловно совпадать,– а не так, как мы "программировали" в последние двадцать с лишним лет: то план кончается посреди цикла, то цикл – посреди плана.8

Социалистическая (динамическая) планомерность, таким образом,– в отличие от государственно-капиталистической,– в свете закона соответствия не "внутрициклическая", а "межциклическая", и в этом, ни в чём ином, её кардинальное и решающее преимущество перед любыми разновидностями общественного "упреждения", каких в состоянии достичь частнособственнический строй. В наипервейшую же очередь необходимо уяснить себе, что преимуществом этим и этим водоразделом не является способность общественного организма планировать на народнохозяйственном уровне: народнохозяйственная планомерность вполне может быть и "внутрициклической" (статической),– т.е., ориентированной на жёсткий базисный "статус кво" и осуществляемой, следовательно, не в интересах трудящихся масс, но единственно во имя процветания "элиты". Не в том здесь дело,– как мною бессчётно было уже повторяемо,– что капитализм никогда не сумеет планировать в масштабах народного хозяйства (это ему доступно, и мы это наверняка ещё увидим); суть в том, что он никогда не сумеет планировать "в масштабах" закона соответствия и плавного, институционального перехода от одного базисного цикла к другому, от одной структуры собственности к новой, более совершенной и демократичной,– иначе говоря, он никогда не сумеет сознательно, политически-осмысленно определить в качестве "главного двигателя" своего производительного развития тот материальный фактор, который "двигателем" этим является (и от века являлся) в самой объективной действительности.

Свободное и обстоятельное изложение соображений вышеочерченного характера на страницах нашей научной и партийной печати сыграло бы,– как очевидно из предыдущего,– ещё и ту освежающую роль, что снабдило бы политэкономистов и теоретиков-плановиков воистину безотказным методологическим оружием против такого застарело-негативного явления, как наплыв всевозможных немарксистских, стопроцентно-буржуазных концепций планирования, ценообразования и т.д., упорно разрисовывающих и навязывающих себя под флагом чего-то "социалистического" и чуть ли не "коммунистического" именно на том каверзном основании, что они применимы в народнохозяйственном масштабе (а иногда даже только в народнохозяйственном). Сюда принадлежит, например,– как уже нетрудно догадаться,– теория народнохозяйственного статического оптимума ("система оптимального функционирования экономики"); многие наши и теоретики, и практические руководители,– к счастью, пока что как раз те, от кого зависит санкционирование решений в данной области,– относятся к означенным построениям с похвальной и совершенно оправданной насторожённостью, но подобное неприятие не должно быть "инстинктивным", оно должно опираться на прочный и доказательный экономико-философский фундамент. А фундаментом этим служило бы,– будучи нормально, цивилизованно, что ли, предано гласности,– важнейшее методологическое различение между "внутрициклической", статично-эксплуататорской экономической централизацией и обобществлённостью – и централизацией "надциклической", или собственно-социалистической. Следует лишь выразить досаду, что в то время как определяющие направления нашего идейно-теоретического развития буквально изнывают от искусственно созданного "дефицита" адекватных методологических инструментов,– в то же время разработки, целеустремлённо доводящие требуемый инструментарий до степени непосредственной практической приложимости, годы подряд отупело утаиваются от читателя, от широких научных кругов, и государство, партия, марксистская наука не могут извлечь законной пользы из этого своего достояния, каковым является чья бы то ни было способность к проблемному мышлению.



Сказанное и показанное несколькими страницами выше,– думается,– достаточно убедительно демонстрирует, откуда в действительности взялись "озарения", нисшедшие за последние месяцы на "Вопросы философии" (в особенности на их главного редактора) и Отделение философии и права; ничего удивительного нет и в том, что "озарило" как раз те учреждения и лица, которые год за годом, непрестанно и вплотную имели дело с моими исследовательскими материалами,– вас во всё это носом, что называется, по меньшей мере четыре года тыкали, вот вы и "прозрели". И единственные "обсуждения",– тов. Семёнов,– к которым Вы вправе тут апеллировать и в результате которых, действительно, журнал Ваш заговорил о "подъёме производительных сил на базе передовых производственных отношений"9, это не какие-то мифические форумы анонимных "советских философов", где якобы утверждалось и утвердилось, на сегодняшний день, понимание производственных отношений как "стимулирующей, движущей силы развития всего способа производства"10; нет, то были бесчестные закулисные "обсуждения" представленных мной рукописей, в отсутствие их автора и с одной всепоглощающей заботой – как половчей повытащить оттуда то, без чего (и в самом деле) дальше уж совсем нельзя, и как это необходимое и неизбежное выдать теперь за "своё".

С потолка проблемные решения не сваливаются, к ним ведёт один лишь путь – труд, труд и ещё раз труд, как я работала над этим четырнадцать лет 11; и кроме труда, нужна также стойкость – стойкость и ещё раз стойкость в принципиальной идейно-теоретической борьбе. А если этого не было, надо по-хорошему признать, что трудился над верным, общественно-благотворным подходом к проблеме и стоял за него "насмерть" не ты, но кто-то другой,– и не инсценировать разные руководящие "просветления", не пытаться жить в науке чужим умом.

Вы ссылаетесь на неких "философов", которые-де диалектически раздваивали способ производства, искали "источник и двигательную силу" его прогрессирования при социализме не иначе как в этом раздвоении и составили "широко признаваемую"(!), будто бы, концепцию касательно закона соответствия, что источник вышеупомянутый следует видеть как раз в нём.12 Но не попробовали бы Вы конкретно назвать хотя бы одного такого философа, который бы в семидесятые – к примеру – годы систематически и со всей бескомпромиссностью заявлял о настоятельнейшей необходимости воссоздавать теоретическую картину функционирования и прогрессивного движения социалистического строя в категориях противоречия "базис – производительные силы" (а не гомеостаза, не теории "факторов производства" и т.п.) и который твёрдо, неизменно указывал бы как на главный "тягач" производительных сил именно на периодически обновляемые базисные, социально-экономические формы их существования и развития? Думаю, что задача эта – при всей своей кажущейся лёгкости – всецело невыполнима, и никаких трудов подобного плана, помимо всё тех же моих перечислявшихся выше разработок, Вы привести не сможете; ибо в минувшие десять – пятнадцать лет стоять на этой точке зрения значило (и всё ещё значит) прослыть опасным "сталинистом" и подвергнуться форменному остракизму со стороны нашего нынешнего академического руководства, навлекая в свой адрес заушательские обвинения, якобы излагаемые тобой взгляды "противоречат основным направлениям развития марксистско-ленинской философии у нас в стране".13

Само собою,– Вы, видимо, пуститесь теперь в уверения, что-де это всё, относительно закона соответствия, "общеизвестно"; но не так-то просто обстоят тут дела, и не очень-то такие, как Вы, нас два десятилетия об этом "общеизвестном" извещали.

Сравнения ради давайте посмотрим,– в нескольких словах,– какая "концепция основного противоречия социализма" действительно, фактически пользовалась (и поныне ещё пользуется), будучи по существу поставлена вне всякой разумной критики, безраздельным "приоритетом" в нашей философской литературе вообще,– а уж "Вопросы философии" в частности, так те здесь выступали, истинно, первейшим и наиболее самозабвенным трубадуром.

И вот, "доминировала" в этой области у нас – "доминировала", повторяю, целиком искусственно, лишь будучи чисто-административно ограждена от серьёзной и принципиальной критики,– так называемая "марксистско-ленинская" (а если без кавычек – то откровенно и оголтело бухаринская) "теория научно-технической революции".

Согласно сей "теории", однако, какие-либо рассуждения о противоречии между социально-экономическим базисом и производительными силами именно как о противоречии между формой и содержанием общественного процесса производства 14 и как об источнике социопроизводственного "саморазвития" должны быть попросту оставлены; движущим началом и производства, и общества в целом объявляются,– рабски следуя Богданову с Бухариным,– техника и естественно-технические науки, каковым и приписана, в противовес другим компонентам производительных сил, уродливо раздутая, преувеличенная роль, в ущерб роли человека труда, непосредственно производящих масс.15

Далее, "марксистско-ленинская" (если можно так выразиться) "теория научно-технической революции" напрямик отрицает коренное марксистское – уже без всяких кавычек – положение о базисных структурах как о неустранимой социально-исторической форме общественно-производственного процесса и заявляет, что "наука",– а постольку и возникающая на её основе техника,– лишены какой-либо конкретно-исторической "привязки", имеют "надклассовый", "вневременной" характер и им как составляющим производительных сил присуща "своя", "отдельная" от базисных отношений форма: например, "технологический способ производства", усердно рекламируемый также одним из постоянных авторов "Вопросов философии", В.Г.Мараховым.16

"Технологический способ производства" (но таким образом и производительные силы во всей своей совокупности, ибо,– по "теории" этой,– техника в них безусловно главенствует) развивается по своим "надклассовым" законам; отсюда получается захватывающе-"марксистское" заключение, якобы "основные процессы развития современных производительных сил ... относятся к явлениям, лежащим вне сферы деятельности классов и общественных формаций".17 Выходит, что и пролетариата современного развитие также "относится к явлениям, лежащим вне сферы деятельности классов"? И не "противоречил",– надо понимать,– марксистско-ленинской философии весь этот оголтелый бред...

На нынешнем этапе развёртывания событий,– как мы уже легко догадываемся,– закономерностью движения "современных производительных сил" оказывается "научно-техническая революция" (а никакие, тов. Семёнов, не "передовые производственные отношения"!): научно-техническая революция, или "способ развития жизнедеятельности общества и человека(!), который прямо зависит от уровня достижений науки и техники и широты их использования в экономике и культуре".18

Сей "способ развития жизнедеятельности" "не является спецификой ни социализма, ни капитализма. Это общая объективная закономерность общественного развития в современных условиях".19

"Надклассовая" научно-техническая революция, не являясь спецификой ни социализма, ни капитализма, обладает при этом "обусловливающим", "детерминирующим воздействием на общественные отношения"20; "причина (производительные силы) изменяется раньше следствия (производственные отношения)".21 "… НТР – материальная основа и средство совершенствования и развития всей системы социальных отношений ..."22 Бесспорно, вся эта "теория" в целом чрезвычайно интересная; обнаруживается, якобы детерминантным фактором, который как причина однозначно предопределяет процессирование системы наших, социалистических производственных отношений, социалистического экономического базиса,– якобы детерминантом этим служит нечто такое (некий "способ жизнедеятельности человека" и пр.), что неразличимо обще у нас с капиталистическим миром! Затем нас уверяют, будто только этот детерминант ("развитие науки и техники", "развитие производительных сил на основе научно-технического прогресса" и т.д. и т.п.) заключает в себе "средства наиболее полного достижения цели социализма", "материальные предпосылки решения основных социальных и экономических задач социалистического общества и коммунистического строительства".23

С какой стати,– однако,– "научно-техническая революция", единая (как утверждают) для нас и для строя частной собственности на средства производства,– с какой стати она будет обеспечивать "наиболее полное достижение целей социализма", коль скоро в то же самое время на Западе её превосходнейшим образом употребляют в целях прямо противоположных? С помощью каких конкретных, реальных (а не словесных) механизмов произойдёт подобное "переключение"? Нам стараются втолковать,– правда,– будто ничего неосуществимого в таком "переключении" нет, ибо здесь имеет, мол, место "мировой процесс, совершающийся в двух разных социальных формах"24: в капиталистической форме он служит злу, в коммунистической же – призван споспешествовать общественному благу… Не говорю уже об общем недопустимом примитивизме и теоретико-философской безграмотности этого рассуждения: одна и та же причина ни при каких обстоятельствах не может вызывать "диаметрально противоположных" следствий 25, одно и то же содержание "в двух разных формах" не существует, это попросту вздор, ибо в диалектике содержание есть мультипликация формы, и форма никогда не рассматривалась как ожидающий "заполнения" мёртвый сосуд, ни содержание – как обретающаяся где-то "прежде" всякой оформленности бесструктурная масса. Но даже если отвлечься от всей этой псевдофилософской чепухи и принять на минуту логику самой "теории научно-технической революции", то вот именно в свете собственной её внутренней "логики" абсолютно необъяснимо, откуда вообще в мире могли бы появиться разные и тем паче противоположные социальные системы: ведь социально-экономическое здесь – лишь "последствие" "процессов, происходящих в естествознании и в технике", а процессы сии,– как мы слышали уже,– не ведают классово-формационных различий, одинаковы как для эксплуататорского, так и для антиэксплуататорского общественно-экономического уклада.

Следующим своим шагом адепты "теории научно-технической революции" естественно должны были поставить – и фактически поставили – под сомнение фундаментальнейшее марксистское определение экономического базиса общества как совокупности его производственных отношений, его экономического строя на данном этапе всемирноисторического развития.26 И впрямь,– если производственные отношения превращены в некое подчинённое и несамостоятельное "испарение" над производительными силами, весьма мало резона говорить о них как о "базисе" социального бытия; скорее уж таковым базисом надлежало бы считать сами производительные силы, в лице тех "процессов в естествознании и технике", которые и объявлены их "ведущим", "движущим", "наиболее революционным" и т.п. элементом. Соответственно, на идейно-теоретической арене начали фигурировать "материально-технический", "технологический", "научно-технический" базис общественного производства и общественного устройства в целом,– вплоть до "базиса"... информационного!27 Академик Н.П.Федоренко,– которому в авторском активе "Вопросов философии" прочно забронировано одно из почётнейших мест,– без всякого, что называется, зазрения совести разглагольствовал о "производительных силах страны" именно в таком духе, что они-то (а вовсе не производственно-отношенческие структуры) и представляют собою истинный базис социалистической экономики.28 Изобретены были даже какие-то "отношения научного характера" ("общественные отношения во внутренней структуре научной деятельности"), якобы существующие в государстве наряду с отношениями экономическими и политическими(!),– и опять-таки со знакомыми уже "детерминантными" претензиями касательно этих последних.29

Спрашивается,– теперь,– что же после всего этого разгрома осталось (и могло остаться), какие "рожки да ножки", от марксистского понятия о законе соответствия базиса производительным силам как о сущностном противоречии обеих фаз коммунистической общественно-экономической формации и как об объективном социодиалектическом "ядре" её прогрессирующего развития,– какие рожки и ножки могли тут остаться, если сделалось непостижимо даже то, что – собственно – решено именовать базисом? Самое лучшее тут будет,– наверное,– процитировать те, подчас карикатурные, обломки разгромленной концепции (разгромленной, повторяю и подчеркиваю, а отнюдь не "сложившейся"!), которые ещё продолжали плавать на поверхности; продолжали плавать,– видимо,– дабы было на что нанизать, хотя бы чисто фразеологически, пустые словеса о неизменно-де хранимой преданности "материалистической диалектике".

Сюда в первую очередь нужно отнести трактовку "основного противоречия" как пресловутого "противоречия между производством и потреблением", во всех его весьма разношёрстных вариантах, вплоть до следующей глупистики (появившейся, сколь это ни позорно, нигде иначе, как в "Правде"):  "чем больше масса разнообразных материальных благ, тем активнее совершенствуются другие общественные сферы".30

Следует отметить,– тов. Семёнов,– что Вы в своей статье сравнительно правильно аргументируете сейчас (сейчас, вот именно) против вышеозначенной точки зрения; на мой взгляд, это наиболее удачный кусок Вашей работы, ибо он свидетельствует о способности подхватить и разумно применить вовремя "подсказанный" методологический принцип. Но совершенно невозможно согласиться с такими формулировками, будто бы теории этого толка (насчёт "противоречия между производством и потребностями" и им подобные) выдвигаются у нас "довольно часто" или получили "некоторое распространение".31 Сколь ни жаль,– распространение их не "некоторое", а воистину повальное, так что на протяжении уже слишком длительного времени никакому более здравому пониманию не удаётся осязаемо пробиться сквозь этот теоретико-философский бурьян. Между тем, это именно сорные заросли, причём далеко не безобидные, и тут нельзя уступать уговорам, что-де когда рассуждают о "противоречии" производства и потребления, то оно и есть противоречие между производительными силами и производственными отношениями, только "конкретизированное", "специфически проявляющееся" и пр. в таком же роде.32 Суть дела здесь в том, что, редуцируя всю сторону производственных отношений в основном противоречии к голому потребительству, к самоцельному топтанью вокруг распределения товарных благ, эта трактовка выпихивает из цепи своих "диалектических" рассмотрений трудящегося как совладельца средств производства и, следовательно, как субъекта экономико-политического процесса, ибо таковым субъектом он является лишь в качестве производителя, а не покупателя в магазине, и если его производительский, творческий статус не подвергается систематическому усовершенствованию, то производство не растёт, а значит, и потребительские нужды масс насыщены быть не могут. Во что выливается плохое знакомство с этими основополагающими социодиалектическими взаимозависимостями (а вдобавок ещё и нежелание ознакомиться с ними получше), нам продемонстрировал, опять-таки, кризис в Польше.33

Суммируя,– касательно "противоречия между новыми, постоянно возникающими потребностями и производственными возможностями" их удовлетворения, что оно-де "является движущей силой общественного воспроизводства"34,– деструктивная политическая тенденция подобного теоретизирования должна не затушёвываться, но быть обнаруживаема во всей своей реальной неприглядности; ведь наверняка и никто из "теоретиков", подтолкнувших своими рекомендациями социализм в ПНР на край той пропасти, где он сейчас находится,– наверняка никто из них так уж оголённо не проповедовал, что партия вольна, мол, махнуть рукой на субъектные, политико-правовые связи с массами, ибо связи эти суть лишь "последствия" выпуска товаров, и вообще народ ничем, кроме товаров, не интересуется, а изобилие товаров нам поможет создать "наука": будут товары – и все прочие общественные сферы автоматически "усовершенствуются". Нет, помилуйте,– мы хотели "только" заменить неконкретное противоречие производительных сил и экономического базиса какими-нибудь более "конкретными" "диспропорциями научно-технического и социального прогресса".35 А в результате "за скобки" всей аргументации оказался вынесен рабочий класс как субъект общественно-производительной деятельности и политической жизни в стране,– и воспоследовало всё то, чему и положено получиться в социалистическом государстве, когда им пытаются управлять "помимо" класса, который фактически, "материально" в нём господствует.

Спора нет,– закон соответствия, сущностное противоречие способа производства в разных конкретно-исторических условиях "срабатывает" неодинаково, механизмы этой его "работы" исторически развиваются (что,– кстати сказать,– в рукописях у меня чуть ли не десятки раз подробно прослеживается), и в этом смысле, конечно, можно и должно поднимать вопрос об определённых разнящихся между собою формах его (закона) конкретного "проявления". Но всегда строго "себетождественными" остаются главные социодиалектические "контрагенты": класс-производитель на стороне производительных сил и структура присвоения средств производства – на стороне базисных отношений. Одно дело – изучать, как и с помощью каких социально-политических рычагов производящий класс революционизирует в свою пользу устаревшие базисные конструкции при частной и при общественной собственности на средства производства; и совсем другое – вообще забросить исследования по развитию социалистического базиса как такового, провозгласив движущей жизненной силой экономико-политического организма, его опорой и основой "науку", "интенсификацию"36, "массу разнообразных материальных благ" и пр.

Столь пространное отступление предпринято мною именно для того, чтобы показать: на такие дискуссии, обсуждения и рассуждения, участники которых в итоге склонились к "противоречию между потребностями и возможностями их удовлетворить",– на такие обсуждения нельзя ссылаться как на источник или процесс выработки, утверждения, укрепления марксистской позиции по вопросу о центральном пункте социодиалектической противоречивости – о противоположении производительных сил как содержания базисным отношениям как обеспечивающей восходящее движение этого содержания активной форме. Подмена базисного противоречия "противоречием" потребностей и средств их удовлетворения – это путь прочь от марксистского истолкования социально-исторической диалектики, а не к нему; на подобных путях не только не может "сложиться" какая-либо марксистски-обоснованная разновидность концепции базисных структур как "стимулирующей, движущей силы и формы развития производительных сил и всего способа производства"37, но наоборот,– здесь вольно или невольно поистине всё сделано, чтобы концепцию эту подорвать и разрушить.

В подтверждение своей посылки (или, может быть, выдумки) о сформировании,  якобы, в нашей философии последних полутора – двух десятилетий "широко признанного" представления, что конструкция "базис – производительные силы" является "центральным звеном общественного развития, детерминирующим всю жизнедеятельность общества"38, Вы называете,– к примеру,– одну из многочисленных коллективных монографий подходящего к случаю характера, увидевшую свет в 1980г.39

Но, во-первых, в книге этой несколько раз чёрным по белому заявлено,– всецело вразрез с тем, в чём Вы стремитесь убедить своих читателей,– что "вопрос об основном противоречии социализма остаётся дискуссионным в марксистской литературе", что "по этому поводу высказываются разные мнения, идут дискуссии" и что "авторы данной книги также не имеют в этом вопросе единой точки зрения".40 "Некоторые из них,– пишет далее Ю.А.Красин во введении к сборнику,– усматривают основное противоречие социализма в противоречии между производительными силами и производственными отношениями этого общества. ... Эту точку зрения разделяет ряд учёных. Однако существуют и другие представления об основном противоречии социализма, в защиту которых также можно привести не менее веские аргументы."41

Сам Ю.А.Красин,– во-вторых,– считает "основным противоречием социализма" "противоречие между интенсивным ростом материальных и духовных потребностей общества и достигнутым уровнем развития производительных сил".42 Иначе говоря, перед нами здесь опять то же "противоречие" недостаточно удовлетворённого товаропотребительского спроса, касательно которого выше было подробнейшим образом показано,  что оно не может, категорически не может расцениваться как какая-то "конкретизация" марксистских воззрений на проблему естественноисторического "самодвижения" становящегося коммунистического уклада,– ни как "конкретизация", ни как мало-мальски закономерная ступенька или этап, предваряющие и подготовляющие выработку правильного проблемного решения в рассматриваемом идейно-теоретическом "секторе"; ибо эта вульгаризаторская трактовка по существу грубо (и фатально бесплодно) "абстрагируется" от обоих узловых компонентов марксистской схемы: от субъектного (не путать с "субъективным"!) саморазвития класса, "заведующего данным экономическим порядком", и от формы присвоения им средств производства, материальных и духовных, через каковое отношение присвоения периодически закрепляется меняющаяся общая структура его производительной активности.

"... основная проблема диалектики производительных сил и производственных отношений при социализме,– вторит Ю.А.Красину В.Айхгорн (Эйхгорн, уже нам знакомый),– состоит в том, чтобы быстро, планомерно и всесторонне развивать производительные силы общественного труда, прежде всего его материально-технические силы ..."43

А вот Г.Е.Глезерман и В.В.Столяров толкуют о "противоречии между гигантскими возможностями социализма в условиях научно-технической революции и отставанием в их использовании"(!): "диалектика", ничего себе...

"Обеспечение эффективности и качества во всех сферах жизнедеятельности социалистического общества – это решающий фактор разрешения основного противоречия социализма на новом этапе."

"Путь разрешения этого противоречия выражен формулой: "Эффективность и качество – качество и эффективность"."44

Это уж совсем, простите, курам на смех; нельзя же так пародийно орудовать формулировками, фигурирующими в директивных документах и официальных выступлениях руководителей партии и государства. Но самое главное,– где же, меж каких строк ухитрились Вы вычитать здесь про стимулирующую и движущую роль общественно-экономического базиса по отношению к производительным силам и всему способу производства в его целостности?

Следует всячески подчеркнуть, что картина, которая вырисовывается перед нами по прочтении вышеупомянутого коллективного труда, глубоко типична; т.е., практически все получившие какой-либо общественный резонанс обзорные, подытоживающие материалы по проблематике "основного противоречия" в 60-е – 70-е годы резюмируются как раз в этих двух характерных пунктах:

      а/ констатация острейшей и упорно не "остывающей" дискуссионности предмета;

      б/ явная наклонность отдать пальму первенства не традиционной марксистской установке на овладение динамикой противоречия между базисом и производительными силами,– отдать пальму первенства не ей, а её так называемой "конкретизации" через формулу "производство – потребление".

И если у нас действительно что-либо "широко признано" сегодня на разбираемом направлении исследований, так это именно (и исключительно) две отмеченные "общие идеи": что вопрос напряжённо дискуссионен и что "противоречию между достигнутым и желаемым уровнем развития" материально-технической части производительных сил должно быть оказано безапелляционное предпочтение перед классической марксистской формулировкой закона соответствия.45

Не буду уже больше повторять, что пропаганду взглядов по схеме "потребностей и уровня их удовлетворения" нельзя считать не только "конкретизацией", но и просто хотя бы корректным изложением марксистского учения о "соответствии" базиса объективным запросам производительных сил как о двигателе всемирноисторического восхождения человечества к высотам социального прогресса.

И наконец, возьмём ещё коллективную монографию "Методологические проблемы общественных наук", изданную по материалам более чем представительной Всесоюзной теоретической конференции.46

"Проблема противоречий,– говорится здесь,– широко дискуссировалась на страницах журнала "Вопросы философии" в пятидесятых годах. Дискуссия, выявив наличие различных точек зрения по вопросу об основном противоречии, не получила своего завершения. В научной литературе указанный вопрос нередко обходится молчанием. ... в учебниках по марксистско-ленинской философии и научному коммунизму проблема основного противоречия социализма не затрагивается. /Хороша, тов. Семёнов, "широко признанная концепция", если её даже не находят нужным в учебниках отразить! А между прочим, учебник политэкономии 30-х годов как раз с этого начинался,– с разъяснения марксистских постулатов о "раздвоении" способа производства на производительные силы и производственные отношения и о взаимодействии этих диалектических противочленов как об источнике "саморазвёртывания" любой общественно-экономической формации. Об общественном производстве как "целом, имеющем две неразрывные стороны",– базис и производительные силы,– и об отношении противоречия между ними писал И.В.Сталин в 1952г. 47 Так как же,– "сложили" вы концепцию основного противоречия первой фазы коммунизма? Или, быть может,– и это куда ближе к истине,– скорее разложили её?- Т.Х./ ... в учебниках по философии правомерно пишется о том, что движущим началом каждого предмета, каждой системы выступает внутренняя присущая им противоречивость ... Однако при анализе социализма во всех учебниках теоретическое положение об основном противоречии как бы повисает в воздухе. ...

В 1972-1973 гг. в журнале "Проблемы мира и социализма" была проведена теоретическая дискуссия на тему "Противоречия при социализме". В статье, открывшей дискуссию, ... выявлению основного противоречия не уделялось внимания. Среди участников дискуссии по этому последнему вопросу не было единодушия. В своём заключении группа авторов ... отвела вопрос об основном противоречии ..."48

"... в политической экономии до сих пор остаётся открытым вопрос об исходном и основном противоречиях социализма. Неразработанность этой проблемы – как в методологическом, так и в содержательном плане – стала серьёзным препятствием на пути дальнейшего познания предмета политэкономии социализма ..."

"В политической экономии социализма исследование внутренних противоречий, имманентных самой сущности нового способа производства, ещё не заняло подобающего места. Диалектическое противоречие, эта "душа" всего действительного, ещё не стало "душой" теоретической системы."49

Предлагаемое авторами сборника "позитивное" решение задачи я процитирую без комментариев:

"По нашему мнению, основным, объективно действующим противоречием общественно-экономической формации коммунизма в целом является противоречие между постоянно растущими материальными и культурными потребностями людей, с одной стороны, и уровнем развития на каждом данном этапе производства, удовлетворяющего эти потребности,– с другой."50

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Следует,– таким образом,– считать неопровержимо и исчерпывающе доказанным, что в области изучения сущностной социопроизводственной, общественно-экономической противоречивости у нас действительное "широкое признание" излишне долгое время принадлежало и всё ещё принадлежит (при этом всецело незаслуженно и деструктивно) не марксистской постановке вопроса о сущностном противоречии общества как о законе соответствия базисных отношений спонтанно прогрессирующим производительным силам, а вульгаризаторской теории "противоречия между производством и потреблением". И тут надо со всей определённостью зафиксировать, что хотя рассуждения в пользу конструкции "производство – потребности" обычно начинаются с упоминания о противоречии между производительными силами и базисными отношениями, на самом деле конструкция эта ничего разумно общего с марксистским законом соответствия не имеет и представляет собою не какое-то его "специфическое проявление", "уточнение" и пр., но единственно лишь опошление и извращение. Схема "производство – потребление" берёт социопроизводственный процесс фактически вне его общественной формы, абстрактно-техницистски, а из состава производственных отношений "вычёркивает" главный, кардинальнейший их компонент – способ присвоения общественно-производительного аппарата массами трудящихся; но в отрыве от отношений собственности распределительные  ("потребительские") отношения никакого мало-мальски толкового смысла в себе не содержат.

Стоило бы заодно обратить внимание, что всякая путаница – тем более до такой степени многолетняя и упорная – всегда на свой лад "систематична", и хотя по видимости догма относительно "производства и потребления" прямо не соприкасается с "марксистско-ленинской теорией научно-технической революции", в действительности между ними наличествует теснейшая и нерасторжимая связь. Ведь "теория научно-технической революции" по существу точно так же,– пусть с разными увёртками и экивоками,– приравнивает производительные силы технике и резко принижает значение формы собственности на средства производства, отрицая за ней какую-либо активную, структурообразующую роль. А посему "противоречие между производством и потребностями" вполне может быть прочитано и как более распространённое среди философов – приверженцев "научно-технической революции" "противоречие технического и социального прогресса".51

Соотношение же "научно-технического и социального прогресса" достаточно ещё лишь самую капельку "подправить", и оно превратится в помпезное "диалектическое" (с позволения сказать) противоречие "общества и науки", "человечества и науки".52

"... возникает своеобразное диалектическое противоречие,– накручивает, что называется, Б.М.Кедров в своей совсем недавно вышедшей книжке,– между всеобщим (научно-технический и промышленно-производственный прогресс) и особенным (социально-экономический и политический строй общества) ... При капитализме это противоречие носит характер антагонистического конфликта и может разрешиться лишь путём крушения данного общества. При социализме же, напротив, оно является неантагонистическим и движет вперёд общественное развитие по пути к коммунизму."53

Ни о каких производственно-отношенческих, базисных "формах развития производительных сил и всего способа производства" всюду здесь,– похоже,– и слыхом не слыхали; до широкого ли уж тут признания, помилуйте... Своеобразное,– и в "своеобразии" ему, поистине, не откажешь,– противоречие между социально-экономическим строем общества и "наукой" составляет, как обнаруживается, ключевую проблему общественной жизни и мысли и тот самый антагонизм, на основе которого рушится капиталистический социопроизводственный уклад. Странно, правда, что Маркс почему-то считал таким антагонизмом противоречие между трудом и капиталом; но это, разумеется, пустяки... Социалистическую революцию тоже, наверное, "наука" совершает, а не рабочий класс,– ибо относительно сего последнего единственное резюме, которое можно извлечь из всех этих "марксистско-ленинских" теорий, так это то, что он ни к крушению капиталистического общества, ни к движению общественного развития по пути к коммунизму не имеет ни малейшего касательства. И на подобную блажь не жаль было бумаги и производственных мощностей в Политиздате,– не где-нибудь,– ещё в 1982-м году; я уж не говорю об авторитете центрального политического издательства в крупнейшей социалистической державе мира, а ведь и его не мешало бы поберечь...

Далее, поскольку "наука" так уж "универсальна", то по своей универсальности она прямо-таки почти равна природе и вообще есть не что иное, как сам этот внешний объективно-природный мир (сию глупейшую базаровско-махистскую "идею", уничтожающе разоблачённую ещё В.И.Лениным в "Материализме и эмпириокритицизме"54,– якобы наши представления, в каких бы то ни было границах, это безразлично, и есть вне нас существующая действительность,– беззастенчиво пропагандирует тот же Б.М.Кедров, в частности в своей книжке "Единство диалектики, логики и теории познания", некогда выдвигавшейся – ни меньше, ни больше – на соискание Ленинской премии).55

Но отсюда уже рукой подать до богдановско-бухаринского "противоречия" между обществом и природой ("обществом и средой", "системой и средой" и пр.),– коим и был, как известно, замещён в своё время закон соответствия в отечественном правом ревизионизме.

"Одной из основ богдановской политической экономии является механистическое сведение общественных законов к законам природы. Богданов пытается вывести общественные противоречия и борьбу классов из нарушения равновесия между обществом и средой

Прямым продолжением той же механистической концепции является подмена закона данной общественной формации общими надысторическими законами."56

Это Богданов; а вот сегодняшний наш "марксист", Ю.К.Плетников,– по своим взглядам типичнейший, к слову, представитель "авторского актива", многие годы всецело бесплодно для партии и страны оккупирующего, подобно злокачественной опухоли, головной философский журнал в Советском Союзе:

"Противоречие между природой и обществом имеет непреходящее общеисторическое значение."

"Противоречие между природой и обществом разворачивается в историческом процессе в качестве предпосылки и момента противоречия между достигнутым уровнем общественного производства и безгранично растущими общественными потребностями. Данное противоречие и выступает, по нашему мнению, основным противоречием общественного развития.

В антагонистическом обществе рассматриваемое противоречие опосредствуется борьбой классов …"57

Здесь прекрасно можно наблюдать, как классовая борьба – это ярчайшее, интегративное обнаружение сущностной, имманентной противоречивости социально-исторического развития в антагонистическом общественном устройстве – низводится до некоего побочного фактора, лишь опосредствующего, как бы модифицирующего собою "непреходящее" и явно-"надформационное" "противоречие общества и природы". Смехотворно, полностью анекдотично выглядит вышеочерченное псевдодиалектическое клише (насчёт "потребностей и достигнутого уровня производства") в применении именно к антагонистическому строю; чьи же "безгранично растущие потребности" призван тут насыщать материально-производственный процесс,– капиталистов? Рабочих? Или эксплуататоры и эксплуатируемые вместе, полюбовно – на одном полюсе классового антагонизма!- предъявляют свои постоянно растущие потребительские пожелания абстрактным "материально-техническим силам", подвизающимся вне общественно-исторического времени и пространства?

А.Богданов "... не был в состоянии последовательно марксистски объяснить развитие и смену форм общественного процесса производства из внутренних противоречий между производительными силами и производственными отношениями. Общественное развитие Богданов пытался объяснить из отношений общества к природеЭто – важнейшая черта богдановщины в политической экономии."58

А теперь послушаем "марксиста" Д.М.Гвишиани,– в течение ряда лет массированно и с прискорбной "эффективностью" засоряющего советскую философскую науку то "системными анализами", то "глобальными экологиями", то "марксистско-ленинской прогностикой", то ещё какой-нибудь буржуазно-вульгаризаторской стряпнёй, антисоциалистической по всей своей внутренней идейной направленности:

"... перспективы человечества должны рассматриваться с точки зрения взаимодействия общества и природы, биологического и социального."59

Комментарии,– как представляется,– излишни.60



Ну, а разве сами Вы, тов. Семёнов,– в работах, написанных до знакомства с моими трудами,– Вы разве там о производительных силах и производственных отношениях толковали?

Вот,– к примеру,– Ваша статья 1979 г., в которой Вы претендуете "сделать выводы и обобщения, раскрывающие диалектику воплощения научного образа социализма в практике"; на четырёх страницах, одиннадцатью пунктами Вы перечисляете Ваши "выводы", "дающие,– якобы,– возможность отображать всю конкретность, динамизм, прогрессивность" развития социалистической действительности 61,– и что же? Марксистское положение о "соответствии" базисных взаимозависимостей потребностям саморазвёртывания производительных сил,– положение, в обход которого бессмысленно в марксизме затевать какие-либо разговоры о социально-исторической диалектике и динамике,– оно в этих "выводах" Ваших вообще ни единым словом не упомянуто.

Ни малейших даже и следов какого-то "раздвоения способа производства" на производительные силы и базис, ни намёка на трактовку указанного раздвоения как сущностного, движущего противоречия общественно-исторического прогресса нет и в статье 1978г.– "Научно-техническая революция и проблема целостного и свободного развития человека"; Вы излагаете здесь просто-напросто один из вариантов проанализированной мною выше богданово-бухаринщины – "противоречие" "между человеком и новой производственно-общественной средой, сформированной научно-технической революцией".62 "При определении перспективы прогресса общества развитого социализма в СССР на 1990 и 2000 годы,– уверяете Вы под конец,– в основу кладётся концепции органической взаимосвязи развития общества и человека."63

Нет надобности,– с чем Вы, думаю, должны согласиться и сами,– разбирать тут в интересующем нас плане ещё и другие среди прежних Ваших публикаций; ибо результат будет всё тот же. И поэтому давайте оставим сказки дядюшки Римуса про то, как Вы вкупе с "советскими философами" типа П.Н.Федосеева, Д.М.Гвишиани, Б.М.Кедрова, Ю.К.Плетникова, В.Г.Афанасьева и т.д. сочиняли "широко признанные" и "научно хорошо обоснованные" концепции относительно диалектического взаимодействия базиса и производительных сил, что оно-де является "живительным источником общественного бытия"64, вечно и неколебимо лежит в фундаменте естественноисторического эволюционирования, в том числе и при социализме. Марксистскую концепцию двух сторон способа производства и диалектического "соответствия" между ними как секрета саморазвития общественного организма,– концепцию эту вы по меньшей мере лет двадцать не создавали, не "конкретизировали", и не "сложилась" она у вас, а вы её методически разрушали и затаптывали, и об этом со всей неопровержимостью свидетельствуют факты, могущие быть представлены поистине в необозримом изобилии. При этом такие радетели "диалектических противоречий", как П.Н.Федосеев, Д.М.Гвишиани, А.М.Румянцев, Б.М.Кедров, М.Б.Митин и другие (перечень этот, к сожалению, приведёнными фамилиями отнюдь не исчерпывается), будучи неспособны мало-мальски членораздельно выгородить заведомую бухаринщину в честном бою, с готовностью шли на самое низкопробное заглазное интриганство, а то и на прямые беззакония, если обнаруживали перед собой учёного, который упорно и бескомпромиссно называл бухаринщину и богдановщину их истинными именами, а не "творческим развитием марксизма", и из года в год неотступно указывал на необходимость проработки каких бы то ни было теоретико-философских "диагнозов" и прогнозов современного и ожидаемого состояния нашей общественной системы исключительно в терминах марксистского диалектического анализа, но не на языке очередной разновидности "противоречия между обществом и средой".

Самые элементарные для любого добросовестного марксиста вещи вы при помощи этих ваших "приёмов" сделали за два – три десятилетия изнурительно, схоластически "дискуссионными" и в итоге довели марксистскую теорию у нас в стране до образования в ней обширнейших, не поддающихся больше замалчиванию и отрицанию "белых пятен",  "философской целины", "вакуума", "дремоты мышления" и пр., причём не где-то на периферийных участках, а на основных, определяющих направлениях, формирующих её доктринальный и практически-рекомендательный облик.65

Вы понаделали "вакуума" и "целины",– а если без иносказаний и литературных прикрас, то попросту гнили оппортунистической,– в такой сфере государственной работы, откуда партия по-настоящему должна бы бесперебойно иметь оперативные, толковые и дееспособные рекомендации как раз по "сущностным", долгосрочным, стратегическим аспектам хозяйственных и политических проблем, с которыми ей приходится сталкиваться; а она давно уже ничего сколько-нибудь разумного и полезного от вас добиться не может, и это неподобающее положение,– что от "марксистского" вашего философствования ей больше вреда, чем пользы,– практически нельзя далее замалчивать, и всякому понятно, что вам надо из  этого вами же созданного тупика как-то выкарабкиваться. И вы лучше, честней ничего не придумали, кроме как начать наглейшим образом воровать в трудах тех самых учёных, которых годами, десятилетиями дискриминировали и "стирали с лица земли" именно за то, что они говорили правду о тупиковом и нежизненном характере протаскиваемого вами бухаринского "курса", предостерегали против столь беспардонного введения в заблуждение партии и народа.

Ну так вот что я Вам на это скажу; на сей раз это не получится. Не будет в "теоретиках" у нашей партии ходить ворьё. Не заслужила партия наша, чтобы в теоретиках у неё ворьё ходило. Стать на стезю разума и соблюдения принятых в цивилизованном обществе (тем более в социалистическом) культурных и моральных норм никогда не поздно; но если Вы намерены упорствовать в попытках чужую голову себе прилепить,– не посетуйте, коль скоро разговор с Вами и о Вас пойдёт в соответствующих тонах.

И это не просто моё личное дело; хотя, конечно, хорошего мало и в том, что Вы пытаетесь обокрасть какого-то конкретного человека, норовите нечестно, компилятивно воспользоваться его исследовательскими результатами. Но суть вопроса глубже, и дело здесь не личное, а опять-таки государственное; ибо это в высшей степени не полезно государству, когда нужные и важные для него вещи излагает публично не тот, кто над ними действительно работал, а расчётливый не в меру конъюнктурщик и компилятор, который за этим важным и нужным, дождавшись "момента", запустил руку в чужие труды.

Так Вы утверждаете,– у Вас с П.Н.Федосеевым и прочими "сложилась" широко признаваемая установка, что-де для обеспечения "прогресса всего народного хозяйства и способа производства в целом" "начинать следует с производственных отношений"?66 Очень хорошо; но тогда почему мы двадцать лет с них не начинаем? Почему наш главный узаконенный на сей день концепционно-плановый документ называется,– как известно,– не программой (скажем) подъёма производительных сил на основе очередного крупного усовершенствования в базисных структурах, а программой… "научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий"?67 Сколь знакомая богдановско-бухаринская песня, не правда ли,– и вот, поди ж ты, до каких высот воспарила... Почему же такое могло произойти,– если имелась, по Вашим словам, широко признанная и великолепно обоснованная теория того, с чего по-настоящему, по-марксистски надлежало бы начинать?

А разгадка тут самая простая, и она гласит, что никакой концепции обновлённых, реконструированных базисных отношений в их роли сущностной пружины наращивания производительных сил у вас в действительности-то и в помине не было; вы об этом прочитали (и читали далеко не единожды) в регулярно вам поступавших работах кандидата философских наук Хабаровой, и чтение это вас убедило полностью,– убедило и в неизбежности возвращения к правильным диалектикоматериалистическим взглядам на данный предмет, и в том, что от "социально-экономических последствий" бухаринского погрома в советской философии 60-х – 70-х годов пора полегоньку, но совершенно определённо открещиваться,– дабы ненароком не пришлось за них отвечать.

В марксизме нет никаких "социально-экономических последствий технического прогресса",– равно как нет в нём и "противоречий" человечества и науки, общества и "среды", экономико-политического строя и "процессов, происходящих в естествознании"; имеются на этот счёт лишь технические последствия качественных, этапных сдвигов в способе соединения реального производителя со средствами производства. И то, что вопрос стоит шиворот-навыворот не где-нибудь в Институте философии, а здесь, в области практической партийно-государственной политики,– где непозволительно ему так стоять,– вот это и является решающим свидетельством, которое поистине "без слов", самым драматическим и красноречивым образом рассказывает и объясняет, какое методолого-философское истолкование должно бы , и впрямь, пользоваться широчайшим признанием, но почему-то никак не может к нему продраться; а какое и на пушечный выстрел не следовало бы никуда подпускать,– но тем не менее оно, увы, повсюду пролезло.

Вы ведь не просто по институтам и редакциям куролесили; вы свои "науки о взаимодействии трёх систем" неудержимо рвались "класть на стол директивным органам" (как любят выражаться в вашем кругу). Наложили директивным органам на стол, нечего зря сказать... Неудивительно, что по этим вашим "накладкам",– которые на практике вылились в безответственную игру жизненными интересами людей,– мы допрогнозировались и допланировались до "продовольственной проблемы"; а ещё лет пять – шесть поиграть в бухаринские эти побрякушки – глядишь, плюс к продовольственной и промтоварная возникнет, и будем по талонам не только молоко и мясо, но и спички, соль и мыло распределять.

Сюда-то теперь как раз центр тяжести всей задачи и перемещается; ибо не всякая бумага всё терпит, и если можно практически безболезненно (по крайней мере на первое время!) перевернуться на сто восемьдесят градусов в "Вопросах философии", щегольнув крадеными "установками",– то с минимальными потерями извлечь вредоносную белиберду из политических документов и заменить её там подлинно работоспособными и подлинно конструктивными предложениями – это уж явно занятие не для краденого ума. И я,– тов. Семёнов,– со всей (самой искренней, поверьте) настоятельностью не советую Вам продолжать испытывать на этом поприще свою судьбу; на этом поприще "концептуального" воровства, которое почему-то показалось Вам таким заманчивым и многообещающим. Ведь идею, установку, концепцию мало украсть, её надо применить, приложить к делу, а Вы этого не можете, ибо не владеете сущностной логикой её объективного "самораскрытия"; воровать же из моих рукописей дальше я ни Вам, ни кому-либо другому невозбранно не дам. Не следует лишнее вертеться под ногами у объективной необходимости, тужиться "перехитрить" её, "обвести вокруг пальца" и т.п.; тем более, что она уже успела столь впечатляюще Вам продемонстрировать – так или иначе, но окончательное решение всегда останется за ней. Ведь если бы ещё года два назад кто-либо Вам предрёк, что Вы будете корпеть над тем, как пересказать своими словами и преподнести в качестве собственных "положений и выводов" аргументацию из моих статей,– нетрудно вообразить, каким бы Вы взорвались негодованием. И однако, на сегодня это факт,– который даже и не очень дальновидному человеку на Вашем месте мог бы послужить весьма содержательной пищей для размышлений.

Но на тот случай, если всё-таки вышеописанное цинично-потребительское отношение к моим трудам (так, как если бы меня вообще не существовало на свете),– если подобное отношение всё-таки продолжится, то не помешает Вам знать, в какой мере нехитрая "механика" этой глубоко ошибочной линии поведения не составляет секрета и может быть известна наперёд. Ибо следующее, что вы вынуждены будете пытаться заимствовать у меня,– это чёткая теоретико-философская констатация того, что в любых конкретно-исторических условиях и обстоятельствах основными социодиалектическими "участниками" или контрагентами при "срабатывании" закона соответствия выступают форма собственности на средства производства как главный, цементирующий компонент системы производственных отношений и класс-производитель (естественно, со всеми своими социальными союзниками) как главный элемент производительных сил.68 Так вот, я должна Вас предупредить, что если после всего блудословия вокруг элементов "главных, но не определяющих" и "определяющих, но не главных", которым в журнале занимались, по существу, все минувшие годы,– если теперь я прочитаю изложение выше мною обрисованной правильной точки зрения без самых недвусмысленных и обстоятельных ссылок на имеющиеся у вас в распоряжении мои материалы,– я вопрос об этих фактически плагиаторских манипуляциях поставлю с ещё большей резкостью, нежели даже он поднят мной сейчас. Само собою, это относится и к любым другим заимствованиям, коль скоро таковые будут мной обнаружены.

Считаю также,– и тут ко мне всякий здравомыслящий человек присоединится,– что уже предпринятые Вами фундаментальнейшие (скажем так) "почерпания" из моих разработок по-иному освещают всю картину или историю их четырёхлетнего пребывания в редакции "Вопросов философии" и обязывают редакцию и редколлегию пересмотреть своё отношение к возможности их опубликования – в той или другой форме, в том или другом объёме. Если можно как-то понять отказ в публикации автору, с которым журнал в принципе не согласен, то отказ обнародовать работу, из которой тут же воруют,– это уж нечто, простите, вовсе иррациональное. И безусловно,– всецело беспочвенны расчёты на то, что подобное махинаторство не будет встречено самым решительным сопротивлением.



Следующими несколькими заключительными замечаниями мне придётся вернуться ненадолго ещё к одному любителю излишне вольно "абстрагироваться" от вопроса о том, кто же является конкретным автором приглянувшихся ему научных результатов,– к академику П.Н.Федосееву.

Скажу,– прежде всего,– что Ваше приписывание П.Н.Федосееву "очень важного в теоретическом и практическом отношении вывода" касательно возможности перерастания при социализме неантагонистических противоречий в антагонистические 69 неверно по существу дела; ибо вывод этот в марксистско-ленинской теории сформулирован много лет назад И.В.Сталиным, с несравнимо более значительной логико-философской глубиной и точностью.

"Конечно,– писал И.В.Сталин в "Экономических проблемах социализма в СССР",– наши нынешние производственные отношения переживают тот период, когда они, вполне соответствуя росту производительных сил, двигают их вперёд семимильными шагами. Но было бы неправильно успокаиваться на этом и думать, что не существует никаких противоречий между нашими производительными силами и производственными отношениями. Противоречия безусловно есть и будут, поскольку развитие производственных отношений отстаёт и будет отставать от развития производительных сил. При правильной политике руководящих органов эти противоречия не могут превратиться в противоположность, и дело здесь не может дойти до конфликта между производственными отношениями и производительными силами общества. Другое дело, если мы будем проводить неправильную политику, вроде той, которую рекомендует т. Ярошенко. В этом случае конфликт будет неизбежен, и наши производственные отношения могут превратиться в серьёзнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил."70

В этой же, работе И.В.Сталина содержится и другой "очень важный вывод"71, на который Вы с П.Н.Федосеевым претендуете: что "при социализме дело обычно не доходит до конфликта между производственными отношениями и производительными силами", ибо "общество имеет возможность своевременно привести в соответствие отстающие производственные отношения с характером производительных сил".72

Стало быть,– не надо пытаться "застолбить" вышеназванные положения (действительно, чрезвычайно важные), ибо они уже давно являются органической частью классики марксизма-ленинизма; а что касается их конкретного исследовательского применения,– тут я вынуждена буду процитировать довольно длинный кусок из моих тезисов о марксистско-ленинской диалектике как обобщении "метода исторического творчества" рабочего класса,– тезисов, поступивших в Отделение философии и права АН СССР и в "Вопросы философии" в 1980г., написанных же в апреле, т.е. до знаменательного "польского августа" того же года:

      "... социалистическая экономика существенно циклична;

      её системообразующим функциональным циклом является цикл, который мы назвали бы базисным,– период срабатывания диалектического противоречия "уровень развития производительных сил – структурная высота производственных отношений";

      смена базисных циклов представляет собою тот самый объективно-исторический процесс, который лежит в фундаменте всего прочего общественного функционирования, начиная с экономического, и освоение закономерностей которого, постольку, должно служить основой разумного ("научного", если угодно) управления поступательным движением социалистического … общественного организма;

      базисный цикл есть, по существу, "жизненный цикл" определённой формы собственности на средства производства,– период, на протяжении которого форма собственности выявляет свои стимулирующие, социально-организационные и технико-организационные возможности в деле "мобилизации" общественных производительных сил и затем постепенно склоняется "от роли главного двигателя производительных сил к роли их тормоза".

Сигналом, который предупреждает о близящемся завершении данного, текущего базисного цикла,– иными словами, о том, что практикуемый в обществе тип присвоения средств производства устарел и больше не оказывает на производительные силы требуемого стимулирующего воздействия,– таким сигналом является:

      замедление темпов экономического роста;

      лавинообразное умножение застойных ситуаций в народном хозяйстве, когда различные его участки начинают один за другим неудержимо "превращаться в проблему";

      быстро расползающееся элитаристское (технобюрократическое) загнивание и фактическое "омертвение",– до полной неработоспособности,– новых и новых отсеков управленческой структуры; …

      распространение среди самых широких слоёв населения настроений апатии, бездуховности, идейно-политической отчуждённости, циничного "вещизма",– что не может, понятно, не снижать (причём до катастрофической степени) общего творчески-трудового "тонуса" во всём социопроизводственном целом.

Складывающаяся в такие моменты народнохозяйственная и граждански-политическая "диспозиция" подразумевает, что наличную форму распоряжения средствами производства необходимо радикально усовершенствовать (обобщённо – демократизировать, качественно расширить и углубить действительную, фактическую "причастность" трудящихся к управлению производительным аппаратом страны). Структурная реорганизация формы собственности,– коль скоро она осуществляется граждански-осмысленными путями, … как процесс, мощно и разветвлённо демократизирующий всю общественную жизнь,– реорганизация формы собственности знаменует собою "мирное", своевременное (а отсюда социально-"бесконфликтное") окончание пройденной базисной стадии /повторный курсив мой.– Т.Х./ и вступление общества в новую, качественно-высшую полосу развития, где под "покровительством" обновлённых базисных отношений производительные силы получат простор для очередного крупного шага вперёд."73

"Следует учитывать, что базисные циклы,– как мы неоднократно повторяли,– суть процессы естественноисторические, и "взаимосогласование" производственных отношений с производительными силами всё равно произойдёт, вне зависимости от того, познали в обществе эту неизбежность или нет; если не познали, оно произойдёт стихийно, в порядке социально-экономического и социально-политического кризиса, только и всего."74

Собственно,– почему, получив подобное исследование за год до того, как в "Проблемах мира и социализма" появилась статья П.Н.Федосеева с выписанным Вами, в свою очередь, абзацем 75,– на каком основании Вы провозглашаете, будто именно П.Н.Федосееву принадлежит некая "позитивная разработка" затронутого вопроса?76 Потому лишь, что перед "безвестным" на сей день кандидатом наук легко можно "опустить шлагбаум", покуда академики и доктора обсосут его труды и распределят между собой надёрганное? Разве, как главный редактор, Вы не обязаны при отборе материалов для публикации руководствоваться реальным содержанием и реальной ценностью поступающих работ, равно как фактическим порядком их поступления,– а не табелью о рангах? Что это за "формирование" научной политики журнала, если выводы, которые Вы сами же в конце концов принуждены аттестовать как "очень важные в теоретическом и практическом отношении"(!), грубо и подолгу игнорируются, замалчиваются, когда их высказывает "нежелательный" автор,– и бесстыдно, наперебой расхватываются, раскрадываются, подобострастно приписываются "начальству" и друг другу, когда время, жизнь убеждают в их проницательности и правильности, в том, что без них далее не обойтись? А ведь мой анализ был проделан,– подчеркну лишний раз,– до начала злополучной польской эпопеи, за полгода до её начала (чем, естественно, ценность его неизмеримо повышается), и заключает он в себе не что иное, как ту самую концепцию разрешения сущностного противоречия формально-эгалитарной фазы коммунистического развития, каковой концепции столь драматически не хватило – и всё ещё не хватает – польским товарищам. И если бы у руля нашего обществоведения стояли на сегодня не махинаторы от "научно-технической революции", а действительные марксисты, то мы, по всей видимости, уже не первый месяц и год были бы в силах практически и весьма ощутимо помогать своими советами тем в Польше, кто ещё не разуверился в социалистической перспективе для неё и честно ищет выхода из создавшегося кризисного положения.77

В феврале 1976 г. я обратилась с теоретическим письмом к составу ЦК КПСС и делегатам XXV съезда партии.

Среди прочего, там обсуждалась и проблематика закона соответствия, причём говорилось, в частности, следующее:

"... организующей схемой марксистского политэкономического и социально-философского рассмотрения является схема "производительные силы – производственные отношения", в которой трудящиеся признаются главной производительной силой общества, производственные, экономические отношения людей – базисом общественного устройства, его структурой. Между собою производственные отношения и производительные силы связаны как стороны диалектического противоречия (как форма и содержание): производственные отношения являются формой существования и развития производительных сил."

"Спустя положенное время обновившиеся производственные отношения устаревают: "окостеневает" правовая структура, плодятся манипуляторы, которые узурпируют, монополизируют права, увиливая от подразумеваемых обязанностей, в обществе нарастает неравенство, идут процессы элитаризации, сковывается инициатива, трудовая и социально-политическая заинтересованность непосредственных производителей."

"… в эксплуататорских, принципиально-элитарных обществах,– ввиду наличия элиты, которая отчаянно противится всякому уменьшению социального неравноправия,– неизбежные периодические "согласования" базисных отношений с объективными потребностями развивающихся производительных сил (прежде всего главной производительной силы – трудящихся) происходят всегда ... стихийно, взрывообразно, принимают облик разрушительных экономических кризисов или политических революций.

Социализм – первый и покамест единственный строй, при котором созданы предпосылки к институциональному, общественно-сознательному, "безразрывному" "приведению в соответствие" базисных структур с растущими производительными силами, с новыми личностно-правовыми запросами человека, работника, в труде и творческом "неравнодушии" которого исключительно лишь и коренится технико-экономический, культурный, естественнонаучный и всяческий иной прогресс."

"Сама по себе общегосударственная собственность может и не обеспечивать … "безразрывных" переходов от одной к другой, качественно-высшей форме развития производительных сил (от одной к другой, качественно-высшей структуре базисных отношений). ... Ведь общегосударственная собственность,– вплоть до полной реализации фундаментальнейшего ленинского принципа "поголовного управления",– до реализации этого принципа общегосударственная собственность обременена "бюрократическим извращением" ("элитаристским извращением", если угодно, поскольку бюрократизм есть утончённейшая разновидность элитаризма). В случае, если будет допущено отставание с развёртыванием и (что важнее всего) с закреплением, с институционализацией управленческой активности, "управленческой причастности" масс,– в этом случае "элитаристское извращение" социалистической государственности способно разрастись до прямого классово-политического конфликта с трудящимися /повторный курсив мой.– Т.Х./. Мы наблюдали прискорбные и достаточно убедительные иллюстрации этой возможности,– вполне реальной, к сожалению,– на примере венгерского, чехословацкого, польского контрреволюционных кризисов."78

Под "польским кризисом" в работе, датированной 1976-м годом, имелись в виду,– как нетрудно понять,– события ещё 1970-71 годов. А до "Солидарности" оставалось четыре года с половиной; и вопрос, что реально было "осуществлено" на данном поприще П.Н.Федосеевым как одним из немногих (по пальцам легко перечислить) членов ЦК, отвечающих за идейно-теоретическую деятельность в стране, можно на сём считать исчерпанным. Это никакая не "позитивная разработка" государственно-значимого, международно-значимого теоретического и практического проблемного узла (и кстати сказать, отнюдь не одного лишь его): это методичное, воистину вредительское по своей идеолого-политической окраске истребление, затаптывание здорового, подлинно-марксистского начала в нашей философской науке, в угоду тенденциям гнилостным, оппортунистическим, интеллектуальную нищету которых без труда вскрывает самое несложное критическое "прощупывание", практическая же их никчёмность и пагубность неопровержимо засвидетельствованы всем ходом новейшей истории социалистического содружества,– и буквально каждый день приносит тому всё более удручающие подтверждения.

"… выдающиеся показатели экономического роста в Польской Народной Республике после 1970г.,– подчёркивалось в вышеупомянутом моём письме ХХV съезду КПСС,– имеют "разгадку" целиком политико-правовую, и заключается она в значительно более серьёзном, честном, внимательном отношении нового руководства к волеизъявлению рядовых граждан страны. Сейчас польским коммунистам надо было бы поработать над институционализацией достигнутого политического оздоровления; если его не удастся институционно закрепить (и углубить), экономические трудности наверняка возобновятся /повторный курсив мой.– Т.Х./."79

Ну что ж, всё "как по писаному" и вышло; а ведь объективно сегодняшняя марксистская философия к середине 70-х годов уже располагала анализом, который,– будучи своевременно подхвачен и "принят на вооружение",– бесспорно помог бы предотвратить весьма и весьма многое, если не основное, из того драматического развития общей экономической и политической ситуации, перед каким мировой социализм поставлен нынче в Польше (и неизбежно окажется поставлен у нас, коль скоро мы ещё пару лет проколупаемся с "социально-экономическими последствиями научно-технического прогресса" и подобной же праворенегатской белибердой). Ссылаясь на систему, целостность сегодняшней марксистско-ленинской философской мысли, как она существует объективно, я разумею её фактическую, имманентную проблемную "жизнь", в которую органически "впаяны" труды тех честных и плодотворно работающих учёных, кого Федосеевы и прочие "академики" этого же пошиба десятилетиями тужатся отлучить от нормального научного процесса, именно по причине их неколебимой верности марксизму в такие времена, когда,– поистине,– в науке нашей свыше сил человеческих было верность эту сохранить.

Спустя пять лет мой "польский прогноз" сделался, увы, во всех отношениях фактом; в январе 1981г. мной была предложена "Коммунисту" (а в феврале того же года направлена в ЦК, с сопроводительным письмом, адресованным составу Центрального Комитета КПСС) работа "Свободные профсоюзы" и иные события в ПНР в свете марксистской концепции двух фаз коммунистического революционного процесса. Давайте на минуту в неё заглянем; тем более, что рукопись эта,– со всей очевидностью,– также не избежала интенсивнейшего закулисного "процеживания", и я ничуть не удивлюсь, если следующим, кто присоединится к вашему поспешно складывающемуся "постановочно"-плагиаторскому хору, будет Р.И.Косолапов.

"... что касается Польши, ... здесь конфликтно обострилось основное (как я буквально без устали твержу во всех своих работах) противоречие всякой общественно-экономической формации, в том числе и первой (социалистической) фазы коммунизма:  наличествующая структура производственных отношений не удовлетворяет внутренним возможностям прогресса – а отсюда субъектно предъявляемым требованиям и запросам – главной производительной силы общества, трудящихся масс."

"При социализме,– вообще говоря,– всем вышеописанным процессам … не положено выливаться в какую-либо разновидность открытого граждански-политического противоборства; коммунистическая партия, вооружённая учением марксизма, должна периодически, "в плановом порядке" восстанавливать нарушающееся соответствие между базисными структурами и потребностями развития производительных сил 80, должна уметь фиксировать ту грань, за которой начинается "торможение" производительных сил устаревающим базисом, своевременно и решительно осуществлять в нужный момент очередную деэлитаризацию (демократизацию) форм собственности, организационно-управленческих отношений в стране."

"Само собой разумеется,– всё это лишь при условии, что партия руководствуется, вот именно, учением марксизма-ленинизма, а не праворенегатскими фантазиями; в последнем же случае,– каковой, к великому прискорбию, фактически перед нами и предстал,– момент для "безболезненного" взаимосогласования между базисом и революционизирующими переменами в недрах производительных сил может быть упущен и начнёт развёртываться открытый "базисный конфликт" /повторный курсив мой.– Т.Х./ ...

Собственно,– не что иное в Польше сейчас и происходит; события там уже хлынули в русло открытого, "взрывообразного" разрешения скопившихся противоречий, весь вопрос теперь в том, насколько далеко они продвинутся по указанному ... пути и как вернуть их "на путь истинный" – т.е., в рамки полностью контролируемого преодоления объективной социодиалектической противоречивости."81

И наконец, небольшое моё исследование Методологические замечания к вопросу о "новой редакции" Программы КПСС (письмо XXVI съезду партии, февраль 1981г.): чтобы поставить точки над i касательно того, где реально вершилась (и вершится) позитивная разработка животрепещущих для всего нашего общественного строя теоретико-практических коллизий, а где – безответственное и антигосударственное истребление плодотворной, по-деловому ориентированной научной позиции, сменившееся теперь столь же беспардонным воровством из тех самых трудов, появление которых годы подряд, от одного партийного съезда до другого, встречалось лишь какими-то фиглярствующими ужимками, вместо отношения, полагающегося и по нормам научной этики, да и попросту по закону.

"... декретировать сроки "вступления в коммунизм", не высветив сущностных закономерностей его становления в современных исторических условиях,– дело совершенно пустое."

"Если … сущностная упорядоченность, "сформированность" общества конкретно-исторически воплощена в его базисе, то законом движения базиса является циклическое по своей природе взаимодействие с производительными силами,– периодически разрешаемое и самовозобновляющееся диалектическое противоречие, смысл и "работа" которого заключаются в том, что данная система производственных отношений служит, сколько сможет, для общественных производительных сил активно структурирующим, охраняющим и побуждающим началом (формой их развития), а затем "устаревает", "тормозит" производительные силы и как результат скачкообразно замещается новой формой, качественно более совершенной и высокой. Самый напряжённый, "взрывоопасный" момент всего движения – это, как нетрудно догадаться, непосредственно "скачок", стык двух таких циклов, когда происходит смена, фронтальное усовершенствование опорных производственно-отношенческих структур … Отсюда видно, насколько это неразумная, глубоко- несовременная и отсталая "методология",– строить прогнозы, планы, "стратегии и тактики", абсолютно не считаясь с объективными ритмами, с объективным развёртыванием структурных циклов в экономике, рискуя тем, что "пограничная зона" двух соседних циклов ляжет где-то посередине планового срока и вместо предусмотренного планом бодрого наращивания количественных показателей придётся спешно, наугад нащупывать нужную "переделку" в организационно-политических механизмах, в отношениях собственности...

Структурно-организационная "лихорадка", которая ныне ... нещадно "треплет" Польшу, причём крайне болезненно,– впечатляющая ("нарочно не придумаешь") демонстрация и резюме этого антидиалектического подхода, когда сочиняли безмятежные, деревянно поступательные "программы для целого поколения", в то время как тяжелейший межциклический "стык", никем не "опознанный", стоял буквально под дверьми."82

Смешно, конечно, после всего этого,– а здесь показана лишь малая часть написанного мной на затронутую тему,– смешно читать, и это производит самое предосудительное впечатление,  когда за какую-то "позитивную разработку" выдаются теперь две фразы из статьи П.Н.Федосеева, появившейся несколькими годами позже того, как вопрос о вероятности неуправляемого базисного конфликта при социализме был подробно рассмотрен другим автором, причём не задним числом, а с получением прогностических предположений, полностью подтвердившихся (к сожалению!) на практике. Само собою, я учитываю возможность такого возражения, что работы-де ваши не опубликованы и П.Н.Федосеев о них ничего не знал; даже более того, именно данного обстоятельства я и хочу напоследок коротко коснуться.

Ну,– во-первых,– Вы-то, тов. Семёнов, знали прекрасно (а если Вы приписываете кому-то "очень важные выводы", не зная, что выводы эти давным-давно и в гораздо более развёрнутой форме отражены в почте, в научных поступлениях журнала, да ещё и отвергнуты им,– это, согласитесь, Вашу редакторскую деятельность характеризует опять-таки далеко не с самой удачной стороны). Во-вторых, как могло подобное "незнание" приключиться с П.Н.Федосеевым, это уж совершенно непонятно. Выходит, в отделах ЦК, ведающих идейно-теоретической работой, способны буквально "пятилетками", от одного до другого и третьего съезда партии, упрятывать под сукно, не доводить до сведения членов Центрального Комитета (соответствующего "профиля") прямо адресованные им критико-аналитические материалы, содержащие обобщения, предостережения, доказательства и иные вещи, очень важные в теоретическом и практическом отношении? Замечательная постановка дела и "связь с массами", ничего не скажешь; и бесспорно, в конечном итоге ответственность за подобные безобразия, за это варварское разбазаривание и "вытравливание" интеллектуальных ресурсов государства несут не столько даже бюрократствующие "аппаратчики", сколько сами члены ЦК, кому партия поручила обеспечивать (в том числе и по линии Академии наук СССР) продуктивное и практически-нацеленное протекание творческого процесса в сфере марксистского общественно-научного мышления – философского, политэкономического, теоретико-правового и т.д.

Отнюдь не малозначаща в теперешнем нашем контексте и такая "деталь": ведь П.Н.Федосеев как вице-президент АН СССР есть непосредственно то самое должностное лицо, которое на протяжении (по меньшей мере) уже десяти или одиннадцати лет своим злостным, по существу преступным противостоянием всем требованиям права и морали препятствует моему возвращению на законное рабочее место в Академии наук, демонстративно покровительствует всякого рода антимарксистски и антисоветски настроенным крикунам и обскурантам в академических научных учреждениях,– затеявшим в своё время склочную возню вокруг меня именно из-за того (как это ни анекдотично сейчас прозвучит!), что в вопросе о методах "прогнозирования" нашего общественного развития, в 1968-69 годах, мною сразу же и со всей определённостью было указано здесь, как на опорный методологический каркас, на конструкцию диалектического противоречия и подчёркивалось её безоговорочное концептуальное превосходство над плоско-экстраполяционными, деревянными формализмами так называемой "марксистско-ленинской прогностики". (С которой, кстати, носились и идеологические "советники" Э.Герека, столь "помогшие" ему затолкать страну в тупик.) Стало быть,– если допустить, якобы П.Н.Федосеев действительно "не знал" и "не знает" моих трудов,– как же, спрашивается, на основании каких данных "решил" он на десятилетие мою судьбу (и явно намерен "решать" её подобным же злостно-противозаконным, глубоко несоветским образом и впредь)? Хорош гусь; "ничего не знал" об учёном,– "не знал" даже, что учёный этот на годы раньше его самого пришёл к выводам, которые сам он теперь преподносит как какие-то свои "открытия",– и тем не менее прочно преградил человеку доступ к нормальной научной работе, лишил средств к существованию, оплёл его имя всевозможными небылицами и инсинуациями.

Впрочем,– оставим риторику: ибо прекрасно, дотонка всё было тов. Федосееву известно; во всё относящееся к делу он отлично был с самого начала посвящён, но вместо того чтобы авторитетно утихомирить склочные "бури" вокруг смелого, политически-принципиального, широко и "нестандартно" мыслящего исследователя, вместо того чтоб хотя бы не мешать государству извлечь всю пользу из этих (не так-то часто, в общем, встречающихся) способностей, кому бы они ни принадлежали,– он в человеке этом узрел... опасного "соперника" себе и ещё куда серьёзнейшую "угрозу" своим ревизиониствующим "подопечным" в академических институтах. И чисто уголовными приёмами повёл с "соперником" этим многолетнюю недостойную "борьбу". И в довершение всего, когда жизнь уткнула носом в самоочевиднейшую научную и политическую правоту неподдающегося "оппонента", преспокойно полез за "установками" и "важными выводами" по его же трудам; так, будто это некая манна небесная, анонимно свалившаяся невесть откуда на выручку высокопоставленным путаникам,– а не авторские работы, датированные и подписанные вполне конкретным, реально существующим учёным, который терпеливо, месяцами и годами ждёт разумной и законосообразной реакции, делового разговора о них и вовсе не собирался ничего из своих исследовательских результатов "дарить" Федосееву, Семёнову, Бутенко и кто там ещё у вас на подходе!

Суммируя,– тов. Семёнов,– концепция "взаимосоответствия" базиса и производительных сил как внутреннего социодиалектического "двигателя" в жизненном процессе любого общественного устройства, включая обе фазы коммунизма,– концепция эта, в том виде, какого требуют новые исторические условия, и в самом деле на сей день в марксистской теории сложилась; только не Вы её "складывали" (не Вы персонально и не те, кто с Вами вместе участвует сейчас в бесчестном растаскивании чужих научных материалов). Совсем не такова, не так проста и безоблачна – и не так благодушно "анонимна" – история её становления на новом, нынешнем этапе, какой Вы хотели бы её изобразить; и раз уж В.И.Ленин наказывал нам "смотреть, чем та или иная вещь стала теперь", всегда лишь с точки зрения всей последовательности предшествующих этапов её развития, то вот под этим-то единственно-объективным углом и давайте рассматривать происходящее,– и не только рассматривать, но, что существенней всего, освещать и излагать в печати. Стране, народу нигде и ни на каком поприще не нужны перекупщики (тем паче вовсе непрошеные), спекулянты чужим добром и чужим умом, и уж в высшей степени ни к чему они в науке; это вопрос принципиальный, и я самым категорическим образом предупреждаю Вас,– это касается, естественно, и других Ваших "компаньонов" по неприглядной затее, вроде А.П.Бутенко,– чтобы вы прекратили всякие попытки "перехватить" мои научные результаты и выторговывать себе с их помощью репутацию философов, умеющих "ставить проблемы". Если Вы действительно поняли правильность и актуальность подхода, о котором у нас сейчас разговор, Вы обязаны прежде всего открыть доступ на страницы журнала именно той работе, которая заставила Вас это понять; а не мастерить по чужим материалам свою, якобы "постановочную" компиляцию, да ещё целую компанию таких же компиляторов сколачивать. Я в подобных "посредниках" не нуждаюсь, равно как это не отвечает и общественным интересам, чтобы фундаментальная для страны, тяжко запутанная проблема снова и снова попадала в руки ворья, перекупщиков от "философии" и спекулянтов, которые не решать её будут, а устраивать возле неё свои дела. Выражаю надежду, что Вы своевременно поймёте и эту вторую (но не менее важную) часть моей трактовки обсуждаемого предмета,– так же, как разобрались в первой.

                                                   17 ноября 1982 г.

Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.su/arhiv/trudy-habarovoi-t-m/adresat/jurnal-voprosy-filosofii/1982-11-17-protivorechie-socializma#_ftn1 (http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/sushchn.htm)
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССТРАШНЫХ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
СДВИНУТЬ С МЁРТВОЙ ОТМЕТКИ
ОБСУЖДЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНЫХ
ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ
ПРОТИВОРЕЧИЙ ПРИ СОЦИАЛИЗМЕ

Кандидат
философских наук
Т.ХАБАРОВА
Москва, ноябрь 1986 г.


Следующие три,– переплетающиеся между собой,– вопроса представляются нам в высшей степени существенными для прояснения и конструктивного продвижения вперёд всей обсуждаемой проблематики на текущий момент (они так или иначе затронуты и в предложенной журналом в качестве исходного материала нынешней полемики статье В.Куликова[1]):

      во-первых, это несколько неожиданно "прибавивший в весе" вопрос об этапах,– как пишет, хотя бы, В.Куликов,– "в утверждении идеи о применимости основных принципов диалектики к развитию социализма"[2];

      во-вторых, вопрос о природе и значимости основного (сущностного) противоречия коммунистической общественно-экономической формации, в том числе и социалистической её стадии (каковым противоречием, скажем сразу же,  является закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил);

      и, наконец, вопрос о том,– огрублённо говоря,– что же именно и чему "противоречит" в общем социодиалектическом комплексе "производительные силы – производственные отношения": ибо, как и опыт исчерпывающе показал, без достижения должной ясности в данном пункте совершенно невозможно наполнить всю эту схематику мало-мальски реальным жизненным содержанием и плодотворно использовать её для решения практических проблем.


Марксистская диалектика
и праворевизионистский механицизм -
- два идейных "полюса", между которыми
реально развёртывалась борьба по проблемам
объективной внутренней "самопротиворечивости"
социалистического общественного устройства.

Согласно распространившейся нынче "периодизации", "идея о применимости основных принципов диалектики к развитию социализма" прошла три этапа, из которых первый (относимый к 30-м – 40-м годам) характеризуется-де тем, что вышеупомянутые основные принципы, и прежде всего закон единства и борьбы противоположностей, к исследованию социалистического строя вообще не применялись; на втором этапе возможность противоречий при социализме была признана, но рассматривались они как "случайные"[3]; на третьем этапе признана не просто возможность, а и неизбежность противоречий в условиях социализма, "общезначимость материалистической диалектики" для всех всемирноисторических эпох, "но при этом ещё сохраняются неправильные постановки в данном вопросе".[4]

Считаем, что в целом "периодизация" эта, мягко выражаясь, фантастична. Создаваемое ею впечатление таково, как будто авторы её,– кто бы ни пустил её в своё время в оборот,– полностью отвлеклись от действительных реалий идейно-политического и идейно-теоретического противостояния довоенных (да и первых послевоенных) лет, сосредоточив всю энергию на том, чтобы изобразить в предельно невыгодном свете позицию… марксистско-ленинских, большевистских сил в партии, точка зрения которых вплоть до начала 50-х годов регулярно подытоживалась, обобщённо излагалась (и тем самым как бы "олицетворялась") в трудах и выступлениях И.В.Сталина.

Между тем, в действительности коренной концептуальный "разлом" проходил здесь вовсе не по надуманной линии: непризнание (якобы) противоречий, закона единства и борьбы противоположностей в применении к социализму – "частичное" их признание – признание "полное", но при наличии разнообразных "неправильных постановок в данном вопросе". Схватка разыгрывалась,– с чем вряд ли можно и нужно спорить,– между достаточно глубокой, "влиятельной" и опасной механицистской, правоуклонистской тенденцией в среде идеолого-теоретических кадров партии – и взглядами марксистско-ленинского партийного ядра, которое на протяжении всего затронутого отрезка нашей истории сплачивалось, в конечном итоге (и такова историческая правда, нравится она кому-либо или нет), вокруг И.В.Сталина.

Что касается марксистской стороны вышеочерченного противоборства, то самоочевидна несостоятельность (если не сказать – нелепость) утверждений, будто здесь совершалось некое движение "от непризнания к признанию" объективной диалектики социализма. Ни о каком "непризнании" диалектического учения и диалектического метода,– применительно к чему бы то ни было, тем паче к процессам социалистического и коммунистического строительства,– для марксистов после В.И.Ленина речь идти не могла. Конечно, законы диалектики в эру социалистической и коммунистической цивилизации "выглядят", проявляются и реализуются иначе, чем в предшествующих антагонистических укладах; новый их облик только ещё предстояло вскрыть и систематически описать, и дело это было очень не простое и не скорое. Но никто среди марксистов–ленинцев никогда всерьёз не считал социализм "изъятым" из сферы действия всеобщих диалектических закономерностей, а диалектический метод – "утратившим" своё путеводное значение на фронтах социалистических преобразований.


Марксистская трактовка проблемы.

В довоенные годы и позже (мы бы условно завершили этот ряд появившимся в конце 1952г. произведением И.В.Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР") выходило достаточное количество ярких, удачных трудов, в которых развивалась, убедительно освещалась – и из совокупности, последовательности которых постепенно вырисовывалась в своём обновляющемся, современном виде – классическая марксистская интерпретация вопроса о внутреннем объективно-диалектическом "строении" общественного организма, в том числе и социалистического.[5]

Итак, обрисуем вкратце марксистский подход к проблеме.

Способ производства – материальный фундамент жизни общества – представляет собою диалектическое единство двух сторон: производительных сил и производственных отношений, где производительные силы образуют "содержание", в диалектическом смысле этого термина, а производственные (базисные) отношения – социально-экономическую "форму" всего процесса. Вне своей конкретно-исторической социопроизводственной формы производительные силы не существуют, они всегда выступают не абстрактно, "вообще", но как производительные силы определённого социально-экономического уклада. Их взаимодействие с базисом – описываемое законом соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил – и есть источник, глубинная пружина, а одновременно и охватывающая структура "самодвижения" общественных организмов,  всемирноисторического подъёма человеческого общества по усложняющимся ступеням социально-экономических формаций. Закон соответствия выражает собой,– другими словами,– не что иное, как основное объективно-диалектическое противоречие всякого общественного устройства.[6] Для разных формаций,– понятно,– основное противоречие принимает разный вид.[7]

Производительные силы являются непосредственным материальным "носителем" самодвижения общественного производства, от них исходит первичный, спонтанный "саморазвитийный" импульс. Взаимодействие между ними и производственными отношениями циклично (что связано,– как нетрудно догадаться,– с общей спиралевидностью самого процесса развития). Базисный цикл (как мы бы его для удобства назвали)  включает в себя, укрупнённо, словно бы две ветви: нисходящую и восходящую. На нисходящей ветви осуществляется движение от   соответствия (или "полного соответствия") базиса производительным силам – через ряд стадий, постепенно к нарушению соответствия и к превращению устаревающих производственных отношений, по определению И.В.Сталина, в "тормоз" на пути дальнейшего развития производительных сил. Восстановление же нарушенного социодиалектического "соответствия", на восходящей ветви цикла,– это всегда революционизирующий качественный скачок; при антагонистическом строе это, по общему правилу, неконтролируемый или слабоконтролируемый "сверху",  взрывообразный социальный переворот, сопровождаемый и "оформляемый" обычно мощными политическими потрясениями. В условиях неантагонистического строя – это "мирное", институционализированное (но оттого не менее глубокое и серьёзное!) политико-организационное и экономико-организационное преобразование.

"Свежие", обновлённые в результате социодиалектического скачка производственные отношения – это уже не "тормоз", но главный двигатель (И.В.Сталин) в развитии производительных сил. Они создают специфический общественно-"гарантированный", ограждённый и поддерживаемый могущественными новыми структурами "простор" для производительного развития. Огромна во всём этом сложнейшем механизме роль классово-передовой, революционной надстройки – идей, политических и государственных учреждений, в которых концентрированно выражаются назревшие потребности очередной ступени материально-производительного общественного прогресса. Именно передовая надстройка и служит тем объективно-историческим инструментом, который "взламывает" устаревший, окостеневший базис и как бы "омолаживает" базисные структуры, возносит их на новую "рабочую высоту".

Сразу после скачка, в верхней точке цикла, складывается "полное" конкретно-историческое взаимосоответствие базиса и производительных сил.


Несколько подробней о диалектике
базисного "соответствия".
Встречный характер движения
диалектических противочленов в рассматриваемой схеме.

Следует особо остановиться на этом решающем и труднейшем для понимания  моменте всей разбираемой схематики,– не забывая ни на минуту, что мы здесь оказываемся в мире диалектических, вот именно "противоречивых", а в чём-то даже и парадоксальных закономерностей и зависимостей. "Полное соответствие" между производительными силами и базисом означает,– фигурально говоря,– что они находятся не "вместе", "рука об руку" в каком-то определённом пункте совершающегося движения, но как раз на противоположных концах предстоящего им пути. Социоструктурные (базисные) отношения набрали всю,  так сказать, "отпущенную" на данный цикл конкретно-историческую высоту,  "выше" им в границах текущего цикла уже не подняться; обеспечиваемый ими простор для материально-производительного роста велик, его обширность, защищённость и надёжность выступают активнейшим и всеобъемлющим побудительным фактором прогресса производительных сил, как в личностной, так и в вещественно-технической их части. Производительные силы энергично растут, "прибывают", но вновь открывшееся перед ними пространство отнюдь ещё ими не освоено; и вот это-то состояние, когда потенциал производительных сил мощно разбужен, организован, но далеко ещё не извлечён, когда он находится в процессе широкого созидательного "перетекания" из возможности в действительность,– это состояние и воплощает собой полное соответствие, о котором идёт речь в формулировке анализируемого нами здесь фундаментального закона.

Стало быть, "полное соответствие" между производительными силами и производственными отношениями – это такая их взаимосвязь, которая возникает сразу вслед за "базисным скачком" (за революцией или реформой): т.е., в начале, а не в конце очередного "витка" их совместной объективно-исторической "работы" (очередного базисного цикла). На стадии "полного соответствия" производственные отношения обнаруживают себя,– как было уже сказано,– главным двигателем развития производительных сил. Обратим теперь всяческое внимание, что вся собственно-"рабочая" половина базисного цикла,– или период достижимого в рамках данного цикла наращивания и расцвета производительных сил,– падает, по существу, на его нисходящую ветвь, и общее движение здесь выглядит, социодиалектически,

      как непрерывное устаревание базисных отношений;

      как постепенная и непрерывная утрата ими роли "главного двигателя" и превращение их, в нижней точке цикла, в "тормоз" дальнейшего продуктивного развития;

      как постепенное и непрерывное нарушение имеющегося в системе "полного соответствия", вплоть до образования, в нижней точке цикла, глубоко "тормозной" или даже кризисной ситуации.

В нижней точке цикла производительным силам "некуда" больше расти: весь "структурный простор" наличествующего конкретно-исторического "пакета" производственных отношений (а они группируются, в целом, вокруг формы собственности на средства производства) уже исчерпан, производительные силы омертвело упёрлись в устаревшие, слишком тесные и сковывающие базисные "перекрытия". Должен воспоследовать обновляющий качественный скачок,– революция или же, на социалистический лад, институциональный (контролируемый, планомерный) базисный сдвиг.

"Это своеобразие развития производственных отношений,– справедливо подчёркивал И.В.Сталин,– от роли тормоза производительных сил к роли главного их двигателя вперёд и от роли главного двигателя к роли тормоза производительных сил,– составляет один из главных элементов марксистской материалистической диалектики."[8]

В свою очередь,– отметим,– теоретико-философское "распутывание" и истолкование И.В.Сталиным трудноуловимой, воистину головоломной внутренней динамики социопроизводственного "соответствия" явилось одним из ярчайших и наиболее значительных достижений творческой марксистской мысли за всю послевоенную эпоху.

Самое важное,– пожалуй,– во всём вышеизложенном, что необходимо всячески заострить и зафиксировать, это встречный (повторим ещё раз: встречный, а не "параллельный" друг другу) характер взаимного движения противочленов – производительных сил и производственных отношений,– образующих в совокупности рассматриваемую диалектическую конструкцию. Собственно, диалектические закономерности (в применении к любой области – будь то природа, социум, или их познание мыслящим субъектом) потому и получили первоначально название противоречий, что их отличительным, специфицирующим признаком является именно это внутреннее, сущностное "раздвоение" изучаемой целостности и последующая работа образовавшихся противочленов в режиме "схождения – расхождения" (но никак не "параллелизма"). Если момент "конвергенции – дивергенции" противочленов не выявлен или же напрямую говорится об "однонаправленности" их действия, об их "следовании" друг за другом и т.п.,– это можно считать своего рода рубежом, до преодоления которого мы не имеем ещё (или уже не имеем) дела с диалектическимзаконом как таковым, т.е. с законом    развития,  "самодвижения" изучаемой сущности, но перед нами какие-то более ограниченные и примитивные зависимости (статическое равновесие системы, механическое перемещение и пр.).


Неправильность противопоставления
понятия о "полном соответствии"
общему толкованию взаимодействия
базиса и производительных сил
как диалектически-"контрарного" соотношения.

Выдвижение тезиса о "полном соответствии" радикально реконструированных в результате революции или реформы производственных отношений новым потребностям развития производительных сил вовсе не было,– таким образом,– неким отрицанием, "отказом от признания" общей социопроизводственной диалектики.

Если мы немного продолжим соображения,  высказанные в конце предыдущего параграфа, то должны будем сделать сам собою напрашивающийся вывод, что "противоречие", "диалектическое противоречие" – это вообще исторически отфильтровавшееся обозначение для наиболее охватывающих, универсальных (сущностных или, если угодно, "системных") закономерностей процессирования какой бы то ни было объективной действительности, коль скоро данная действительность берётся в своей "истине", в своей органической включённости в единый мировой процесс развития. Следовательно,– основное противоречие, например, социально-экономической формации, это и есть не что иное, как  наиболее общий закон её строения и функционирования, а затем и перерастания, перехода в другую формацию, "выше" какового закона по степени универсальности в данном случае ничего уже нет.[9]

Сообразно всему этому, где-то в 30-е годы (или даже раньше) возникла задача – несколько "разгрузить" понятие о "противоречии" между производственными отношениями и производительными силами от историко-семантически сложившегося негативного смыслового оттенка и усовершенствовать его так, чтобы оно свободно и естественно покрывало не одни лишь конфликтные ситуации во взаимодействии социодиалектических противочленов, но и – самое главное – периоды, когда они работают в очевидном и плодотворном "согласии" между собой. Однако, при этом противоречие всё же должно было остаться противоречием, т.е. характерно диалектической, внутренне–"контрарной" схемой. Разрешению этой теоретико-философской задачи и послужила (причём, послужила блестяще) идея "полного соответствия" со всем шлейфом сопутствующих ей представлений, как они выше были нами обрисованы – и как они постепенно формулировались со второй половины 30-х до начала 50-х годов.

Следует подчеркнуть, что задача эта встала не субъективно, не "просто так", а она диктовалась всей нашей общественно-исторической практикой тех лет,– неоспоримым и поражающим фактом которой явилось мощнейшее, подчас поистине "чудодейственное" раскрепощающее влияние молодых, "свежих" социалистических производственных отношений на материально-технический и "кадровый" прогресс. В особенности разительно выплеснулось это влияние именно в 30-х годах, когда в основном остался позади нэп и по существу оказалась уже нащупана социалистическая модификация стоимости,– окончательное (для того времени) формирование которой приходится на отрезок 1947 – 1954 годов. На этом фоне нелогично было продолжать твердить о "противоречии" между базисом и производительными силами в прежнем конкретно-историческом смысле, ощутимо отягощённом отрицающими и ниспровергающими историческими реминисценциями. Следовало,– так сказать,– найти внутри понятия "противоречия" место и для упорядоченно-конструктивной, "рабочей", а не только ниспровергающей фазы; что и обеспечивалось,– не будем уже повторяться,– через задействование круга представлений о "полном" производственно-отношенческом соответствии.

В дальнейшем положение о "полном соответствии" было закономерно распространено и на предшествующие, докоммунистические общественно-экономические формации.

"Вы утверждаете,– писал И.В.Сталин в своём "Ответе" А.И.Ноткину,– что полное соответствие производственных отношений характеру производительных сил может быть достигнуто лишь при социализме и коммунизме, а при других формациях может быть осуществлено лишь неполное соответствие.

Это неверно. В эпоху после буржуазной революции, когда буржуазия разрушила феодальные производственные отношения и установила буржуазные производственные отношения, безусловно были периоды, когда буржуазные производственные отношения полностью соответствовали характеру производительных сил. В противном случае капитализм не мог бы развиться с такой быстротой, с какой он развивался после буржуазной революции."[10]

На сегодняшний день можно,– как кажется,– считать практически укоренившимся понимание того, что "соответствие между сторонами производства есть не отсутствие, а определённое состояние противоречия", что ""соответствие" производственных отношений характеру производительных сил вовсе не устраняет их противоположности как сторон единого целого, как формы и содержания общественного процесса производства".[11]

Спора нет,– весь связанный с категорией "полного соответствия" понятийно-теоретический комплекс откристаллизовался не сразу; не обошлось, как водится, и без ретивых догматизаторов, поспешно стремившихся обтесать и спрямить не дававшуюся им, да и не особенно их интересовавшую блистательно-парадоксальную диалектику ценнейшей марксистской идеи.[12] Однако, даже в наименее дальновидных тогдашних публикациях, где теоретически наивно и напрямик прокламировалось, будто "полное соответствие между производительными силами и производственными отношениями социализма не предполагает, а исключает противоречия между ними"[13],– даже там социалистический строй отнюдь не провозглашался находящимся где-то вне компетенции конституирующих диалектических принципов; наоборот, деятельно подыскивались и выставлялись различные (другой вопрос – удачные или нет) альтернативные формулировки закона единства и борьбы противоположностей применительно к социалистическому экономико-политическому организму, которые и конкретизировали бы названный закон, и в то же время позволяли избежать излишней его,– если можно так выразиться,– драматизации, непререкаемости указания на обязательный, вроде бы, кризис и взрыв в завершающей стадии социодиалектического цикла.[14]

Стоило бы также припомнить,– пожалуй,– что в первоисточнике концепции "полного соответствия" – в работе И.В.Сталина "О диалектическом и историческом материализме" – нигде не сказано подобных вещей, якобы полное соответствие социалистических производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил "исключает противоречия между ними"; там сказано только, что "полное соответствие" в социалистических условиях исключает разрушение производительных сил и экономические кризисы. Но это, как говорится, две большие разницы.[15]

Снова,– быть может,– нелишним окажется напомнить и то, что вообще при формировании представления о политической экономии социализма как о науке, широко опирающейся на принцип соответствия, толкуемый в качестве центрального закона всемирноисторического развития, экономико-философское мышление в нашей стране брало за отправной пункт трактовку марксистской политэкономии как учения о "возникновении, развитии и упадке" системы капиталистических производственных отношений, о крахе и революционном взрыве капиталистического строя в результате непреодолимого иными путями, антагонистического противоречия между его базисом и производительными силами.

"В этом смысле,– совершенно верно аргументировал, например, С.А.Бессонов,– марксистская политическая экономия всегда была, есть и будет непосредственной теорией социальной революции, непосредственной теорией классовой борьбы пролетариата." Марксистская политэкономия как теоретическая дисциплина,– с тогдашней точки зрения,– занимается "вскрытием и изучением тех внутренних противоречий, которые ведут капиталистическое общество к социальной революции и к гибели".[16]

Между тем, всё настоятельней замаячил вопрос,– как приспособить вышеочерченное к постижению социалистических базисных отношений, к периоду уже не ожесточённой, открытой классовой борьбы, а сравнительно устабилизовавшегося, "спокойного" созидания нового общественно-экономического уклада? Не начинать же с первых дней существования социализма (когда он практически-то ещё и построен не был) прорицать на тему неминуемо-де предстоящего его "упадка"! С другой стороны, при этом "общезначимость материалистической диалектики" во всемирноисторическом масштабе, равно как необходимость сохранить, не сглаживать животворную глубинную "контрарность" объективно-диалектической конструкции способа производства,– вопреки некоторым нынешним заявлениям,– ни на миг ни малейшему сомнению не подвергались. "Все мы … думаем,– можно сослаться здесь на того же С.А.Бессонова,– что изучение противоречия между производительными силами и производственными отношениями есть единственный метод познания законов общественного развития /курсив мой – Т.Х./.  ... Маркс, Энгельс и Ленин открыли тот факт, что действительное развитие совершается именно в силу указанного противоречия. Поэтому мы изучаем его и доискиваемся до него во всех случаях … не для того, чтобы прочитать какое-то марксистское "Отче наш", а потому, что если мы этого делать не будем, мы ничего не поймём в общественном развитии."[17]

Создавшуюся теоретическую и идеолого-практическую дилемму и разрешила,– в конечном итоге,– концепция характерного "раскачивания" социоструктурных отношений, внутри базисного цикла, "от роли тормоза к роли главного двигателя" производительных сил, от точки "полного соответствия" – т.е., широко распахнутого перед производительными силами, общественно-"подготовленного", общественно-структурированного "простора" для развития – к точке, где соответствие нарушено, "простор" досконально вычерпан и откуда должен стартовать обновляющий производственно-отношенческий "скачок": внеинституционный, кризисный, с "разрывом" социальной целостности в эксплуататорском обществе, и институционированный, "безразрывный" в обществе антиэксплуататорском, социалистически (коммунистически) эгалитарном.

Слишком легковесны, поэтому, и не могут быть, на подлинно-теоретичном уровне, воспринимаемы всерьёз рассуждения, якобы положение о закономерности и неизбежности моментов "полного" соответствия базиса производительным силам (и о столь же неизбежном последующем "устаревании" базисных отношений, нарастании базисного "торможения" в системе),– якобы положения эти "фактически закрывали возможность анализа возникающих внутри способа производства противоречий".[18] На самом деле постановка вопроса о циклически чередующихся фазах "полного" и "нарушенного" взаимосоответствия между производительными силами и производственными отношениями и о путях выхода из опасной "тормозной" зоны социодиалектического цикла не только никаких возможностей научного анализа не закрывала, но наоборот – явилась гигантским шагом вперёд в исследовании объективной диалектики всей коммунистической формации. В диалектическом противоречии был верно уловлен и начал проясняться его, так сказать, позитивно-созидательный лик. Это поднимало марксистский диалектический подход поистине на новую ступень, позволяло ему всесторонне явить свою интеллектуально-эвристическую мощь не только в качестве боевого "метода" пролетарской революции как таковой, но и в качестве стратегической методологии мирного социалистического и коммунистического строительства. Говорить тут следовало бы не о "закрытии" каких-то возможностей, но скорее о том, что огромные открывавшиеся возможности, как на идейно-концептуальном, так и на непосредственно-практическом фронтах, оказались,– к великому прискорбию,– в течение длительного времени вне всякого разумного употребления.


Марксистская трактовка проблемы:
некоторые уточняющие замечания.

Следующий важный вопрос, который необходимо здесь затронуть, это разномасштабность базисных циклов ("крупные", "средние", "малые") и их иерархичность, соподчинённость, "встроенность" друг в друга в общем процессе развития общественного производства.

Структурные, формообразующие отношения (к каковым принадлежат и отношения экономического базиса) представляют собой вообще отношения качественные; т.е., свойственный им тип движения – это "дискретный", совершающийся через достаточно продолжительные промежутки времени переход "скачком" с одного уровня сущностной определённости объекта на новый, более высокий. Между двумя скачками (на нисходящей ветви объективно-диалектического цикла) структурообразующие отношения, во-первых, "держат" достигнутую высоту, а во-вторых, конкретизируются, "обрастают" бесчисленными деталями и подробностями, заключённые в них возможности развёртываются как бы "вширь" и "вглубь". Однако, путь "вверх" им до очередного скачка "заказан": постепенного, не скачкообразного подъёма на новый качественный горизонт не бывает.

Существеннейший этот момент и отразился в представлении о том, что производственные отношения, фактически, на протяжении всей собственно-рабочей фазы своей "жизни", с самого её начала неуклонно устаревают, пока из формы развития производительных сил не превратятся в их оковы. Конечно, это нельзя понимать излишне прямолинейно: так, будто новые социально-экономические зависимости, не успев толком утвердиться, уже начинают делаться "всё хуже и хуже". Нет, следом за социопроизводственным скачком всегда простирается довольно длительный период, в течение которого новые отношения по присвоению средств производства именно раскрывают таящиеся в них возможности и плодотворно выполняют роль "главного двигателя" общественно-экономического прогресса. Лишь много позже разнообразные базисные "конкретизации" оказываются явственно направленными не столь на то, чтобы раскрыть возможности данного способа присвоения средств производства (ибо они уже все вычерпаны), сколько попросту на продление, любой ценой, существования наличной формы собственности, на увековечение власти господствующих в обществе классовых сил.

По мере "устаревания",– таким образом,– способ присвоения средств производства (т.е., сердцевина всей системы базисных отношений) перестаёт служить действительному развитию, становится всё более и более манипулятивным: иначе говоря, основные экономические взаимосвязи всё в большей и большей степени, всё более откровенно и "цинично" работают не на действительный рост общественного благосостояния, а на обеспечение правящей элите её "неприкосновенной" доли в дележе богатства, хотя бы это достигалось даже и через нанесение прямого ущерба общественно-производительному механизму как таковому.


Устаревание производственных отношений
как их элитаризация.
Суммарное проявление "устаревания" -
- потеря жизнеспособности формой соединения
главной производительной силы
со средствами производства.

Суть феномена "устаревания" производственных отношений,– отсюда,– можно было бы выразить термином элитаризация; это не что иное, как процесс исторического "вырождения" класса собственников средств производства, утраты им исторической потенции и перспективы, внутреннего размежевания и образования откровенно-паразитической прослойки, которая грубо, своекорыстно    манипулирует   хозяйственными фондами, вместо того чтобы производительно их применять. Именно отчаянное сопротивление назревшим переменам со стороны переродившейся, но всё ещё всевластной "элиты" и составляет,– в эксплуататорском обществе,– ту реальную мощь, которая препятствует "мирному" выходу из нижней точки цикла и доводит конфликт до "разрыва" политико-гражданской целостности, до вооружённой классовой борьбы. Властные, собственнические привилегии – не та вещь, чтобы кто-то их кому-то уступил "по-хорошему", по доброй воле.

"Нужна, следовательно, сила, общественная сила, способная преодолеть это сопротивление. Такая сила нашлась в нашей стране в виде союза рабочего класса и крестьянства, представляющих подавляющее большинство общества. … В этом секрет того, что Советской власти удалось разбить старые силы общества, а экономический закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил получил у нас полный простор."

"Использование экономических законов всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплёку, причём знаменосцем использования экономических законов в интересах общества всегда и везде является передовой класс, тогда как отживающие классы сопротивляются этому делу."[19]

Сегодня крупнейшим упущением наших обществоведов, и в первую голову политэкономов, при рассмотрении проблемного узла, связанного с диалектикой производительных сил и производственных отношений, именно и обнаруживает себя,– как мы убеждены,– смазанность, если не фактическое игнорирование вот этой классовой подоплёки всего "дела" срабатывания экономических закономерностей, затянувшаяся невычлененность того решающего обстоятельства, что реальным, "последним" движущим агентом здесь всегда выступают,  в конечном счёте, люди, людские массы, занимающие то или иное положение касательно средств производства, владения и распоряжения ими.[20]

Подобно тому как "устаревание" базисных структур персонифицируется, так сказать, в процессах расслоения и паразитической "элитаризации" правящего класса,– точно так же и нарастающее при этом затормаживание общественно-производительного аппарата находит выражение себе, прежде всего, в "ухудшении самочувствия" главной производительной силы – трудящихся масс, включая сюда и прогрессивные интеллектуально-творческие элементы общества, которые по характеру своей деятельности и по своим гражданским устремлениям, независимо от номинального общественного статуса, принадлежат во все времена народу, а не эксплуататорской верхушке.

Специфический "наезд" омертвевшего базиса на производительные силы в тормозной зоне цикла и означает,– в сущности,– что трудовой народ, как главная составляющая производительных сил и как субъект, побудительно-творческое начало в движении экономического организма, слишком уж оттеснён, "отжат" от распоряжения средствами производства, его созидательный импульс подавлен и отчуждение это достигло такой степени, при которой, попросту, имеющаяся  форма  соединения  работника  с  материально-техническими условиями производственного процесса более нежизнеспособна и не может обеспечить сколь-либо эффективное функционирование общественного хозяйства.

Стало быть, "устарелость" базисных отношений – это, как мы выяснили уже, их  элитаризация  и, углубляясь далее, это распад, разложение наличествующей  формы  соединения  массового  производителя  со  средствами  производства (или, по крайней мере, возникновение в ней – она же  форма  собственности  на средства производства – каких-то труднопоправимых "дефектов", заметно замедляющих и обескровливающих хозяйственное развитие).


Конкретная дислокация
взаимных "отставаний" и "опережений"
диалектических противочленов
в верхней и нижней точках базисного цикла.

С полученным только что заключением мы вплотную "вышли" на основательно запутанную в нашей литературе проблему, которая в статье В.Куликова,– например,– излагается следующим образом:

"Нет ясности … в вопросе о том, в чём суть противоречия между социалистическими производственными отношениями и производительными силами."

"Так, можно встретить положения и об опережении и об отставании социалистических производственных отношений в реально существующем виде от имеющихся производительных сил."[21]

Между тем (как мы стремились показать), суммирующее, окончательное выражение "несоответствия" социоструктурных отношений дальнейшим потребностям развития общественного производства – это разрушение, разлад, "выход из строя" формы соединения личностных и вещных факторов производительных сил. Вся тяжесть базисного "торможения", в критической зоне социопроизводственного цикла, наваливается в основном на материально-технический, "объектный" фактор.[22]

Что же касается фактора личностного, человеческого, он в полосе "рассогласования" фигурирует словно бы в двух ипостасях. С одной стороны, как сравнительно пассивная толща "трудовых ресурсов", он оказывается жертвой, ущемлённым и страдающим "участником" общего захирения и упадка. С другой стороны, при подходе к точке социодиалектического кризиса в недрах главной производительной силы начинает разгибаться всепобеждающая пружина её субъектности, и непосредственный производитель всё категоричней заявляет о себе как революционно-обновляющий, революционно-творческий "фермент" исторического процесса.

Итак, в нижней точке цикла

      форма соединения рядового трудящегося со средствами производства дальше "не работает";

      материально-технический рост погашен, придавлен (заторможён) устаревшим базисом;

      главная производительная сила в её объектном (сравнительно пассивном) измерении также "придавлена", заторможена;

      главная производительная сила в её субъектном (активно-революционизирующем) облике оказывает резко возрастающее сопротивление процессу "элитаризации" отношений собственности, в массах вызревает общий контур представления о новой, более совершенной и демократичной структуре доступа к средствам производства. Передовые политические институты – такие, как   партия   класса–революционера – подхватывают это рождающееся предвосхищение и требование общественного обновления, придают ему стройный, идейно-теоретически отшлифованный вид, "возвращают" массам и делают знаменем борьбы за неизбежно надвигающиеся преобразования. Форма собственности, тип отношений присвоения меняется (революционным или "мирным" путем); это и значит – происходит приведение в соответствие противочленов общественно-экономической диалектики, противостоящих сторон общественно-экономического целого. Однако,– всё-таки,– "приведение в соответствие" чего с чем? Отставшего, "элитаризовавшегося" базиса с ушедшим вперёд главным элементом производительных сил как субъектом социально-исторического развития.

Следовательно, в нижней точке цикла, описываемого схемой "соответствия", имеет место отставание базиса от новых потребностей развития производительных сил, носителем и воплощением каковых потребностей и запросов является отнюдь не техническая компонента экономики (она здесь как раз угнетена), а  главный  производящий  класс, вкупе со своими социальными союзниками, взятый как субъект, революционизирующий агент общественного прогресса.

Т.е., нижняя точка ещё раз: технический фактор производительных сил "придавлен", на нём "лежит" утративший работоспособность, оккупированный манипуляторами базис; человеческий фактор производительных сил как носитель субъектно-творческого заряда в общественном развитии нацелен "взломать" неработоспособный базисный "монолит", и поэтому он по сравнению с базисом, с наличествующей формой собственности ушёл  вперёд: базис же отстал,– но не от "техники", а от субъектно взятой главной производительной силы.

Теперь, что мы имеем в результате объективно-диалектического "скачка" (революционного или "мирно"-реформаторского), в верхней точке цикла?

В верхней точке цикла

      косные классовые (или "псевдоклассовые") элементы, персонифицировавшие собою "элитаризацию" системы производственных отношений, так или иначе обезврежены, рассеяны, устранены и т.п.;

      форма соединения со средствами производства изменена в интересах главной производительной силы как субъекта [23];

      старые производственно-отношенческие "завалы" в принципе разобраны, творческая инициатива главной производительной силы снова на какое-то время получила общественно-гарантированный "канал" для своего излияния, а это означает – и перед фактором материально-техническим открылся простор для быстрого и энергичного наращивания на перестроенном социоструктурном фундаменте.

Т.е., верхняя точка:

      базис возвращён к соответствию – полному соответствию, если угодно,– с субъектно-творческими требованиями главной, личностной составлявшей производительных сил (иначе говоря, и с производительными силами "в целом");

      базис опережает материально-техническую составляющую, создавая ей "структурное пространство" для роста и выступая по отношению к ней (а также и по отношению к личностному фактору как массиву "трудовых ресурсов") в роли "главного двигателя".


Ещё несколько слов о взаимозависимостях
между производственными отношениями -
- и главным элементом производительных сил,
между производственными отношениями -
- и "материально-технической базой".

Со всей отчётливостью надо представлять себе тут ту картину что весь "жар", вся "раскалённость" объективного общественно-диалектического противоречия сконцентрированы, на нижнем участке цикла, в столкновении между закостеневшим базисом (или, персонифицирующей это окостенение перерожденческой "элитой") – и классом–производителем, главным элементом производительных сил. Но не между базисом и "техникой"!

Стороны противоречия по схеме  "соответствия", вступающие между собой в конфликт (собственно в "противоречие", в расхожем смысле определения),– это

      главный элемент производительных сил как общественно-исторический субъект.

      и, повторим вновь, косные, перерожденчески-"элитаристские" слои, персонифицирующие устаревание производственно-отношенческих структур, "заклинивание" формы соединения производителя со средствами производства.

Сообразно всему сказанному, и достижение (в верхней точке цикла) нового, более содержательного и эффективного социоструктурного "соответствия" заключается в том, что базис теперь обеспечивает, прежде всего, очередную необходимость исторического подъёма и самораскрытия производящей массы как субъекта; и лишь постольку, поскольку может реализоваться эта доминирующая необходимость,– в зависимости от этого "идёт в рост" и материально-техническая часть.

Таким образом, "материально-техническая база" движется, в рамках основного социодиалектического противоречия, от пассивно-страдательной "придавленности" прежним, устаревшим составом производственных отношений – к оживлению, расцвету,  разноаспектному наращиванию в том освобождающемся перед ней "просторе для развития", который возникает благодаря воцарению реорганизованного их (производственных отношений) состава. Никогда и нигде техника,– если говорить о ней как о компоненте действующей системы общественного производства, а не как об отдельных поисковых экземплярах,– не бывает "выше" господствующей производственно-отношенческой структурности, в границах которой она совершает свой "жизненный путь" от рывка в заново освободившийся "простор" до неотвратимого (хотя и временного, конечно) очередного захирения. И не техника бросает вызов дегенерирующему базису, "проламывает" его,– это может сделать только класс – гегемон и субъект наступающего нового периода, нового витка общественно-экономической истории. Кроме всего прочего, в момент базисного перелома (скачка) техника меняет своё качество – новая хозяйственная эпоха никогда не нянчится, так сказать, с тем техническим парком, который ей достался, она просто создаёт себе другой, какой считает для себя нужным и адекватным.

"... Маркс прекрасно понимал, что каждой социальной эпохе, каждой общественной форме соответствует специфическое, только этой общественной форме присущее, сочетание орудий труда и технических приёмов …"

"Нигде и ни при каких обстоятельствах Маркс не противопоставлял и не мог противопоставлять материально-технического процесса его общественной форме, по той простой причине, что, по смыслу всего учения Маркса, без общественной формы нет и не может быть материального производства."[24]

Следовало бы отметить,– возможно,– что и вообще в излагаемом нами взгляде (производственные отношения в фазе "полного соответствия" соответствуют не чему иному, как личностному элементу производительных сил, а элемент вещно-технический опережают, в фазе же "несоответствия" они отстают от ушедшего вперёд личностного элемента, но прочно "стреноживают" технический прогресс),– во взгляде этом никаких особых "сенсаций" не содержится, он был у нас в своё время широко и совершенно справедливо принят как нечто само собой разумеющееся.

"В условиях капитализма,– читаем, к примеру, у Н.А.Вознесенского,– рабочий класс – главнейшая производительная сила – находится в антагонистическом противоречии с буржуазными производственными отношениями, связывающими его развитие."

"Когда говорят, что производительные силы восстают против капиталистических производственных отношений, это значит, что рабочий класс восстаёт против тех производственных отношений, одной из сторон которых он сам является. В этом проявляется роль производительных сил как основы развития общества. Рабочий класс, организованный в своё государство, открывает простор своему собственному развитию, а вместе с тем и всему трудящемуся человечеству, скованному капитализмом."

"Социалистические производственные отношения играют ведущую роль в освоении новой техники. … Техническая реконструкция стала возможной лишь на базе социалистических производственных отношений, так как только они дают широкий простор развитию производительных сил."

"Социализм означает развитие новой техники. Но мы принуждены использовать (критически использовать) и технику капиталистических стран. ... Однако социалистическая реконструкция должна создать … невиданную для капитализма технику."[25]

Среди наших нынешних авторов неоднократно и достаточно определённо указывал на производственные отношения как на "решающий фактор научно-технического прогресса" Л.Абалкин.[26]

"Решающее условие ускорения, перевода экономики на интенсивный путь – совершенствование производственных отношений. Это строго марксистская постановка вопроса. Она даёт ориентиры для практики и предостерегает от чисто технологического подхода к сложнейшим социально-экономическим явлениям.

Научно-технический прогресс таит в себе колоссальные возможности умножения производительной силы труда, радикального повышения эффективности производства. Но понять, почему он порой протекает медленно и вяло и что надо сделать для его ускорения, можно только при анализе производственных отношений.

В этом центральном вопросе ощущается наиболее серьёзное отставание общественных, прежде всего экономических наук."[27]

Соглашаясь целиком с Л.Абалкиным, что неразберихи в затронутом, вот именно центральном пункте накопилось,– действительно,– невпроворот, выделим "фокусирующее", роковое, если можно так выразиться, заблуждение здесь, в которое упираются все прочие недоразумения и срывы: это попытки вывести научно-техническое развитие из-под эгиды базисных, социально-классовых отношений и рассматривать его как некую самодовлеющую стихию, на которую лишь "потом" и словно бы извне накладываются социально-экономические параметры. Подобное в корне ошибочное истолкование разительней всего проявилось, пожалуй, в теории так называемой "общечеловеческой (универсальной и т.д.) научно-технической революции" как некоего "глобального международного процесса", "глобального процесса современности", каковой процесс представляет собой "революционное изменение материально-технического базиса/?/ общественного производства, его содержания и формы/?/", протекает практически индифферентно "и в рамках капиталистических, и в рамках социалистических производственных отношений",– более того, "вопреки" производственным отношениям капиталистического мира,– и лишь где-то на выходе, так сказать, завершается "противоположными социально-экономическими последствиями" "в разных общественных системах", "в условиях капитализма и социализма".[28]

Следует прямо заявить (причём, в который уже раз!), что вся эта "позиция" имеет весьма мало общего с марксизмом и что её приверженцам давно бы пора,– в духе времени,– признать и наличие острейшей критики в их адрес, и перестать препятствовать проникновению критических возражений на страницы нашей печати, и ответить на критику, наконец, не фигурой умолчания, но внятными аргументами, коль скоро таковые у них найдутся.

С подлинно марксистской точки зрения, вещно-технические компоненты производительных сил не могут ни развиваться, ни попросту быть представлены помимо общественных, производственно-отношенческих предпосылок, и не общественно-экономические закономерности являются "последствиями" развития техники, а наоборот – научно-технический прогресс везде и всегда, без каких-либо исключений, сам выступает последствием более глубоких сдвигов в развитии человека как материального, естественноисторического существа и в структуре "общественных отношений людей по производству" (В.И.Ленин).[29] Сама по себе, в абстракции от вызывающих её к жизни и использующих её людей, техника ни в какие "антагонизмы" с производственными отношениями не входит [30] и не может, в массовом масштабе, прогрессировать "вопреки" наличествующей базисной, производственно-отношенческой реальности. Сегодняшняя западная техника и технология не "противоречат" буржуазно-эксплуататорскому базису, а полностью адекватны ему и безотказно его обслуживают, воспроизводя своими "внутренними" спадами и подъёмами именно базисную динамику современного капитала. Невозможно марксисту рассуждать о развернувшейся в ведущих капиталистических державах где-то в середине нашего века "научно-технической революции" – и "проглядеть", что параллельно и чуть раньше, как ей и положено, там шла революция "кейнсианская": обращение по всему фронту к государственно-монополистическому регулированию частнособственнической экономики, основательнейшая структурная передвижка в базисном строе капитализма, на несколько десятилетий приоткрывшая мировой буржуазии своего рода "второе дыхание". При помощи, между прочим, очень точно нащупанного и сообщённого стимулирующего толчка научно-техническому прогрессу! Любопытным образом, и непредугаданная нашими "футурологами", застигшая их врасплох "индивидуализация" новейших технических средств на Западе (персональные компьютеры и т.п.) также весьма прозрачно повторила и "обеспечила" собой возобладавшую социально-экономическую, на сей раз монетаристскую установку: на хозяйствующего субъекта как на предельно "автономного", "атомарного" рыночного агента.

Нужно быть хуже, чем слепцом,– нужно быть не желающим видетъ,– чтобы многие годы "не замечать" непозволительного, дискредитирующего комизма подобной "концепции", которой если верить, то по одну сторону границы добрых уже лет двадцать "томятся в бездействии" прекрасные социалистические производственные отношения, преисполненные всяческих преимуществ и в совершенстве соответствующие "научно-технической революции", но она почему-то упорно с ними не "соединяется",– а по другую сторону производственные отношения пребывают с этой самой революцией "в антагонистическом конфликте", и тем не менее, она в них прямо-таки бурлит, без каких-либо явных и чрезвычайных к тому стараний, прилагаемых правительствующими органами.

Не разумней ли было бы прекратить бестолку тянуть драгоценное время в угоду амбициям группки запутавшихся "теоретиков", стать на  действительно марксистскую теоретическую почву и признать ту неопровержимую, хотя и куда как малоприятную истину, что буржуазия середины нашего столетия смогла изыскать какие-то базисные, производственно-отношенческие резервы для существенного инженерно-технического прорыва вперёд, мы же концептуальный ключ к переводу социалистического базиса в положение "главного двигателя" за минувшую четверть века прочно потеряли.[31]

Вот и надо вновь его, этот ключ, обрести; но для этого необходимо, в первую очередь, со всей решимостью избавиться от деструктивной ориентировки на какое-то механическое "соединение" протекающей в чужих краях "научно-технической революции" с преимуществами нашего строя, социалистической системы хозяйствования и т.д.,– причём, пресловутые "преимущества" выглядят как некие пустопорожние "вместилища", безучастно ожидающие, когда их начинят импортированным из-за рубежа "содержанием". Однако, столь странных и фантастичных по своей природе "преимуществ" у социализма, да и ни у какого иного общественного устройства в мире, от века не было и не может быть. Вещественно-технический рост рождается не из искусственного, деревянного прилаживания производительных сил одной формации к базисному костяку другой,– это вообще нелепость,– но из теснейшего взаимодействия объективно-диалектических противочленов данной, единой социопроизводственной целостности, взятой во всей её исторической определённости и конкретности. Чтобы "подтолкнуть" материально-технический разбег, нужно "свой" базис привести в соответствие, прежде всего, с не терпящими отлагательства перспективными запросами "своих" трудящихся масс. Если этого не сделать, бесполезно возить технику из чужих стран: она будет вяло и безжизненно отторгаться заторможёнными хозяйственными связями, а не "соединяться" с ними,– в чём мы имели прискорбно многообразную возможность убедиться на протяжении последних полутора десятков лет. По существу, "теория научно-технической революции" ("марксистско-ленинская", как её подчас не колеблются титуловать), не сыграв абсолютно никакой мало-мальски позитивной роли, превратилась в неразборчивую, пресмыкательскую апологетику западного технико-технологического уровня и в "теоретическое" обоснование безудержных закупок оборудования за рубежом; "последствия" же, которые не замедлили отсюда разверзнуться, ныне достаточно хорошо известны.

"Что и говорить, мы с опозданием поняли, какие ловушки расставлены на торговых дорогах, ведущих на Запад. … Вред наносился уже самой идеей, согласно которой покупать на капиталистическом рынке проще, чем создавать самим."

"Сложилась порочная философия подражания и посредственности."

"… многие хозяйственники ... стремятся решать свои проблемы за счёт импорта без учёта государственных интересов. Такой подход порождает безынициативность разработчиков, неверие в свои силы и возможности. С подобными настроениями пора кончать, причём бесповоротно."[32]

Социоструктурным "главным двигателем" процесса, получившего наименование "современной научно-технической революции", явились и являются пока что,– сколь это ни печально,– буржуазные, а не социалистические базисные отношения. И здесь нет другого пути заново перехватить историческое лидерство, кроме как создать даже не просто "такие же", но ещё гораздо более продуманные, "изощрённые" структурные условия для высвобождения творческого потенциала нашего господствующего класса – рабочего класса в союзе с колхозным крестьянством и всеми трудящимися,– нежели те, которые буржуазия сумела создать для себя.

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Социально-практическое приложение
полученных результатов.
Идея "базисных циклов" как основания
историко-хозяйственной периодизации.
Базисная цикличность реального социализма в СССР.

Следующим шагом предпринятого здесь рассмотрения, "вооружившись" вышеизложенным, попробуем ещё несколько ближе взглянуть на наши сегодняшние проблемы, более чем остро назревшие и для теоретического, и для практического "вмешательства".

С 1983г.,– примерно,– мы регулярно слышим о том, что "нам надо трезво представлять, где мы находимся", в историко-логическом смысле.[33] Со всей очевидностью, при тех отправных принципах, которыми мы в данной работе руководствовались, ответ на вопрос о конкретно-историческом "местонахождении" общественного организма означает указание: в какой стадии (точке) и какого именно базисного цикла.

Своевременно теперь обратить внимание, что циклы "срабатывания" закона соответствия как основного общеформационного (и "межформационного") противоречия могут быть самого разного "объёма" и образуют в совокупности не монотонную плоскостную последовательность, но сложную многоплановую иерархию, в которой с разной скоростью, в разном ритме "устаревают" и "омолаживаются" разные по масштабу и значимости "пласты" производственных отношений.

Так, всякую формацию как целое охватывает грандиозный "мегацикл" медленного, но неуклонного устаревания определяющего для неё присвоенческого отношения; к примеру, необратимо устаревает глубинное отношение купли–продажи рабочей силы в качестве товара, на чём держится капиталистический способ производства как таковой. Однако, нисходящая ветвь главного мегацикла "унизана" налагающимися друг на друга подциклами среднего и малого "калибра", в черте которых господствующий класс периодически приподнимает оседающий "структурный потолок", более или менее вынужденно, а когда и осознанно уступает "веяниям времени", настояниям массового производителя, энергично ищет новые источники производительной инициативы в своих собственных "недрах", освобождается (порой самыми жёсткими мерами) даже и от отдельных своих слоёв, если они превращаются в балласт, снижают общую жизнеспособность класса, сделались слишком одиозны в глазах трудящихся и т.д.

Такого рода подциклами – во всемирноисторической "карьере" буржуазии – явились переход от "вольной", "неограниченной" рыночной конкуренции к конкуренции монополистической, затем упоминавшийся уже "кейнсианский" (условно говоря) поворот – утверждение возможности и неизбежности активнейшего "соучастия" буржуазного государства в процессах капиталистического воспроизводства, а в наши дни – поворот (также условно) монетаристский, "рейганомический", с новым упорством воспротивившийся хозяйственной экспансии государства и уцепившийся за тезис, что "экономика представляет собой сумму хозяйственных единиц, связанных через рынок".[34] Соответствующие базисные изменения – при вступлении в очередной подцикл – каждый раз ознаменовывались, подкреплялись и сопутствующей волной материально-технического оживления и обновления; в частности, волна, структурно сопряжённая с кейнсианством в экономической политике, стала именоваться второй промышленной (или "научно-технической") революцией. Кстати, и явственное притормаживание второй промышленной революции в западном мире, обнаружившееся в конце 60-х годов [35], по времени также совершенно чётко совпало (как и следовало ожидать!) с общим идейно-практическим "истощением" кейнсианской методологии.

Само собой разумеется, что аналогичный анализ,– основывающийся на вычленении крупных производственно-отношенческих перестроек (и их материально-производительных последствий) по ходу устаревания определённой "долгодействующей" структуры собственности,– аналогичный анализ вполне и всецело применим и к социализму.

В продолжение всей социалистической фазы развития коммунизма постепенно и неотвратимо устаревает (надо "трезво", вот именно, смотреть тут на вещи!) её системообразующее отношение – соединение конкретного производителя с обобществлёнными материально-техническими предпосылками производства по принципу "рабочей силы", строго возмездной затраты живого труда согласно стоимости средств его расширяющегося и улучшающегося самовозобновления.

Существеннейшей базисной задачей социализма является, бесспорно,– "наладить контакт" с товарно-денежными отношениями; иными словами, найти свою, имманентную новому общественно-экономическому порядку модификацию стоимости и отрегулировать всю товарно-денежную подсистему социалистического базиса так, чтобы она нацеливалась на своеобразное естественное "самоизживание", деятельно помогая расцвету социалистической экономики, подготавливая и приближая эру материального изобилия, распределения "по потребностям" (а стало быть, и затрат труда по принципу уже не "рабочей силы", но творческой способности).

На нелёгком, в общем-то, пути формирования социалистической модификации стоимости отчётливо проступают качественно, структурно разнящиеся между собой этапы, которые и являются, для нашей страны, внутренними подразделениями (подциклами) социодиалектического "мегацикла", объемлющего всю низшую фазу коммунистического уклада: это военный коммунизм, нэп, затем преодоление нэпа, период "собственно социализма" – его построения, упрочения, обретения им развившегося, исторически детализованного, адекватного экономического фундамента (30-е – 50-е годы). Именно этапом построения и полной, окончательной победы социализма, а не какими-либо ещё временами, надлежит датировать и выработку социалистической модификации стоимости  в её решающих, "габаритных" очертаниях,– что должно быть ясно всякому здравомыслящему человеку. Ибо, если отрицать факт успешной структурной ассимиляции стоимостных отношений уже построившимся социализмом, факт создания адекватной реальному социализму формы продуктивного использования столь ответственной экономической категории, как стоимость,– это всё равно что заявлять, будто социалистическое общество "выстроилось" помимо органичного ему экономического содержания и не несло такового содержания в своём составе, но тогда попросту невозможно постичь, в чём же заключалось его "построение" – и имело ли оно место в действительности.[36]

И наконец, последний этап (к сожалению, чересчур затянувшийся) – это начавшееся примерно со второй половины 50-х годов расшатывание социалистической модификации стоимости, а затем серьёзнейшее её нарушение (если не разрушение) в итоге так называемой "экономической реформы" 1965г.,– каковая "реформа" повлекла за собой беспрецедентное в истории нашего государства по длительности и болезненности, двадцатилетнее экономическое торможение, со всеми его результатами, нынче широко обсуждаемыми, так что здесь можно специально не останавливаться на них.


Неоправданность и необоснованность
лозунга "возвращения к нэпу".
Социалистическая модификация стоимости:
краткое общее описание.

Стоящая на очереди, жизненно-значимая для нас проблема очевидна (а надо сказать, что она носит в современных условиях переломный характер не только для нас, но и для всего мирового социалистического содружества и международного рабочего движения): необходимо выйти из пагубного "подцикла", частично порождённого, частично довершённого "хозяйственной реформой", дать простор творческим устремлениям масс, вернуть исковерканный "реформой" базис в позицию "главного двигателя" производительных сил, убрать структурные "запруды", перегородившие сегодня русло научно-техническому прогрессу. Необходимо "возвращение" (на новом, конечно, уровне),– но куда? И тут мы должны со всей категоричностью возразить распространившимся, более или менее завуалированным призывам относительно "возвращения к нэпу".[37]

Нэп – это социометодологический приём, практиковавшийся в переходный от капитализма к социализму период и самим его инициатором, В.И.Лениным, бесчисленное количество раз и совершенно однозначно охарактеризованный как "стратегическое отступление", как вынужденное "приземление" на почву фактически ещё существовавших тогда капиталистических отношений, как ""реформистский", постепеновский", осторожно околичный метод действий в коренных вопросах экономического строительства, метод подведения масс в мелкокрестьянской стране "к основам социализма".[38] Спрашивается,– коль скоро уж мы с такой похвальной откровенностью признали, что сбились с верного курса,– не логичней ли поискать эталона для подражания и "возврата" не в переходном периоде, а всё-таки в самом социализме, когда здание его оказалось отстроено и поднялось практически во весь свой рост? Неужели  зрелый социализм, осуществивший индустриализацию, коллективизацию сельского хозяйства и культурно-кадровую революцию, так и не создал ничего экономически более высокого, чем методология государственно направляемой торговой смычки "доиндустриального" пролетария с "доколлективистским" крестьянином–единоличником? Согласиться с этим не представляется возможным. Подобные "новаторские", с позволения сказать, рекомендации способны лишь ещё глубже загнать нашу экономику и общество в целом в беспросветный тупик, в котором и без того уже крайне опасно далее находиться.

Между тем, в соответствующий исторический момент с нэпом как "отступлением" было покончено, и на следующем этапе возникла типично социалистическая схематика функционирования товарно-денежных отношений в рамках общественной собственности на средства производства (социалистическая модификаций стоимости).

Специфицирующая, "опознавательная" черта социалистической модификации стоимости – это прямое, "явное" складывание в ней дохода ("прибыли", стоимости прибавочного продукта) пропорционально затраченному живому труду: т.е., формирование дохода, реального общественного богатства, а значит, и дальнейшее его распределение и употребление в дело, совершаются целиком в интересах "носителя" живого труда – конкретного, непосредственного работника. Ведь господствует в экономике, подчиняет её своим интересам тот фактор, который "адсорбирует" собою создаваемый в производстве доход. Углубляться в подробности мы здесь не можем, но эмпирически "налипание" стоимости прибавочного продукта на затраты живого труда выражается в том, что доходообразующую компоненту в цене (в форме налога с оборота) содержат, в подавляющей части, средства воспроизводства рабочей силы, или предметы народного потребления. Цены же на средства производства от функций аккумулирования дохода в значительной мере освобождены. Политика низких цен на средства производства выступала мощнейшим рычагом разумного, справедливого экономического принуждения [39], побуждала к бережливости в затратах всех видов ресурсов, стимулировала отыскание прогрессивных научно-технических решений, вызывала непрерывное, массовое снижение себестоимости всей вырабатываемой в народном хозяйстве продукции. В свою очередь, это позволяло систематически и весьма ощутимо понижать уровень розничных цен, причём основных, а не на какие-то не встретившие ожидавшегося покупательского спроса товары.

Снижение уровня основных потребительских цен, проводившееся одно время,– как известно,– ежегодно, служило эффективным и глубоко демократичным способом улучшения благосостояния трудящихся, содействовало воспитанию культурного, умеренного отношения к материальным благам, не давало развиваться уродливому и антисоциалистическому по своей сути феномену "престижного", "расточительного" потребления. Вне всяких сомнений, найденная наконец новая модификация стоимости ("двухмасштабная система цен", как её иногда называли) ещё нуждалась в немалом совершенствовании, но её работоспособность была убедительно доказана, продемонстрирована, и фактический её "разгром" в 60-х годах, безусловно, явил собой едва ли не наиболее нелепую и бессмысленную экономическую катастрофу за всю историю социализма в нашей стране.


Суть искажений
социалистической модификации стоимости,
допущенных в связи с "реформой" 1965-1967гг.

Согласно общему замыслу "хозяйственной реформы", роль фактора – аккумулятора продуцируемого в экономике дохода опять сместилась от живого труда (от средств воспроизводства рабочей силы, или товаров массового потребления) к средствам производства, производственным фондам. Тем самым был сделан крупнейший шаг назад от научного и политико-практического освоения фундаментального марксистского принципа создания новой стоимости исключительно и только живым трудом – принципа, который всемирноисторически впервые "вышел на поверхность", наглядно реализовался во всём процессировании нашего народного хозяйства к концу 40-х – началу 50-х годов. Провозглашение вещественно-технической стороны производительных сил преимущественным (а по первоначальным намёткам – вообще чуть ли не единственным) продуцентом дохода означало неизвестно на что нацеленное "рекультивирование" модификации стоимости, свойственной буржуазному строю, где ввиду частной собственности на средства производства возникает особая "объективная кажимость", будто доход порождается капиталом, фондами самими по себе, а не сопрягающимся с ними живым трудом.

Вспомним теперь рассуждение, развёрнутое нами несколько ранее,– об элитаризации базисных отношений как свидетельстве их так или иначе образовавшегося несоответствия наличному конкретно-историческому состоянию главного элемента производительных сил, перспективам и требующим скорейшего удовлетворения нуждам его (главного элемента производительных сил) развития. В социалистическом обществе главный элемент производительных сил выступает одновременно и в качестве собственника средств производства, и в качестве труженика; причём,– несомненно,– доминирующей является эта его вторая функция, которой в будущем предстоит перерасти в функциональность свободно созидающего творца, воспринимающего труд как естественную, органическую стихию своей жизнедеятельности.

Между тем, мероприятия 1965–1967гг.,– выведя на передний план фонды (как доходообразующий фактор) и отношение собственности на них,– резко акцентировали именно собственнический, а не творчески-трудовой аспект во всём социально-экономическом и социально-политическом облике рабочего класса как гегемона нашей формации (разумеется, и в "облике" всех его составных частей и союзников). В результате произошло даже не постепенное элитаризующее устаревание производственных отношений, а "разовое" грубое отбрасывание их вспять, к положению объективно-диалектического "несоответствия" здоровым тенденциям развития главной производительной силы социализма,– каковое несоответствие, к тому же, далее продолжало неудержимо усугубляться.

В отсутствие рыночной конкуренции капиталовложений и того жесточайшего дисциплинирующего воздействия, которое она оказывает на процесс "фондового" прибылеобразования в условиях буржуазной экономики, попытки наделить стоимость средств производства "прибылеобразущими" свойствами повсеместно и очень скоро начали превращаться в беззастенчивое манипулирование фондами (материально-техническими и прочими ресурсами) во имя наращивания "пустых" стоимостных объёмов, не обеспеченных должным товарным покрытием.

Сложился целый круг, целая сфера (причём огромная, поистине всеохватывающая) отношений некоей выморочной "псевдособственности" на средства производства, когда разрушительная внутренняя логика неверно установленного центрального экономического критерия – рентабельности к фондам – скрупулезно и изворотливо перерезает перед конкретным распорядителем фондов, хозяйственно-управленческим звеном того или иного ранга, почти что всякую возможность применить фонды в интересах общества; и в то же время услужливо подсовывает вот уж действительно неограниченный "спектр" возможностей манипулировать средствами производства в узко-"корпоративных", эгоистически-групповых интересах именно данного, обособленно рассматриваемого хозяйствующего звена:  вздувать цены без соответствующего повышения качества изделий, отдавать предпочтение при изготовлении продукции дорогостоящим, неэкономичным материалам и инженерно отсталым технико-технологическим вариантам (ибо теперь наиболее "фондопоглощающая" продукция всегда, в конечном итоге, окажется и наиболее "выгодной", "прибыльной"), добиваться ущемляющих потребителя ассортиментных сдвигов и т.д. Но интерес эгоистически-групповой, "корпоративный" мы в настоящей нашей работе и характеризуем, обобщённо, как интерес "элитаристский", а движение системы производственных отношений в сторону разрастания в ней "корпоративизма",  эгоистической групповщины – как её "элитаризацию".

С натиском "псевдособственнических" (элитаристских, или корпоративистских) наклонностей, насильственно внедрённых в структуру нашего базиса в середине 60-х годов, в первую голову столкнулась,– понятно,– хозяйственно-управленческая "верхушка" отраслей, регионов и отдельных производственных единиц. И впрямь, какой же, даже субъективно честнейший хозяйственник "устоит" перед напором подобной "логики" экономических показателей, подобного "глупого положения"[40], когда у него финансовая ситуация – как его личная и его ближайшего окружения, так и вверенного ему коллектива,– тем "лучше", чем более… нерационально, расточительно, "антиинженерно" и в последнем счёте антигосударственно он организует порученный ему участок производства? И ведь это что касается людей субъективно честных; что же говорить о нечестных и недобросовестных, способных "логически развить" относительно "благопристойное" манипуляторство в его закономерный и неизбежный плод – откровенную уголовщину или равнозначную уголовщине халатность и расхлябанность?[41]

С трудом поддаётся уразумению столь безбрежная политэкономическая некомпетентность и наивность,– когда вообразили, декретируя "реформу", якобы в "высокоэффективной" западной рыночной экономике равная прибыль "садится" на капиталы, равные друг другу лишь по голой денежной стоимости; а значит, если и у нас в исчислении "дохода" отправляться от голой стоимости занятых в производстве основных фондов и материальных оборотных средств (как это, в сущности, и предусматривалось при установлении отраслевых нормативов рентабельности и сопряжённых с ними коэффициентов пересчёта прибыли по конкретным изделиям к себестоимости, стоимости обработки и пр.), то, дескать, наше народное хозяйство обретёт некий "автоматический" механизм стоимостной саморегуляции, который решит, наконец, судьбу товарно-денежных отношений в социалистических условиях и ещё превзойдёт, пожалуй, соответствующую западную "модель".

Между тем, конкурентоспособные на западном инвестиционном рынке капиталы "равны", прежде всего, не по пустой, абстрактной стоимости, а по своей внутренней технико-технологической организованности и "структурированности",– что достигается через действие законов частнособственнической "селекции" капиталовложений, их свободного межотраслевого перелива и беспощадной отбраковки недостаточно продуктивных. Если вы там попросту вбухаете "равный" вашему преуспевающему соседу капитал в устаревшее, малопроизводительное оборудование, то ни "средней" и вообще никакой прибыли не дождётесь, а прогорите и будете с рынка инвестиций экономически изгнаны. У нас же закон "борьбы капиталовложений за выживание" давно вытеснен несопоставимо более совершенным и перспективным по богатству своих общественно-экономических потенций законом планомерности и гармоничности (пропорциональности) народнохозяйственного развития.

Спрашивается,– при такой предпосылке что же может дать восстановление принципа прибылеобразования, который объективно-исторически "предназначен" работать лишь в паре с законом капиталистической конкуренции? (В "паре" с законом планомерного, пропорционального развития экономики работает социалистическая модификация стоимости, как она была обрисована нами в предшествующих параграфах.) "Реанимация" фондового прибылеобразования даст лишь то, что закон планомерности потеряет своё "обеспечение" на конкретно-экономическом уровне, а социалистический распорядитель фондов – хозяйствующая единица – окажется поставленным в "глупое положение" псевдособственника доверенных ему средств производства, причём немедленно почувствует, что его экономически вынуждают формировать у себя "доход", грубо "завязанный" на голую денежную стоимость материально-технической части производственного процесса.

Впрочем, корректно-гипотетическое будущее время всюду здесь следует заменить – увы – настоящим, реалистичней отражающим фактическую "диспозицию" вещей; ибо всё вышеперечисленное и ещё многое другое того же сорта воплотилось у нас, к сожалению, не только в теоретических выкладках и в предостережениях наиболее дальновидных экономистов, но и стало нашей самой что ни на есть прозаической, притом десятилетиями "непрошибаемой" повседневной действительностью.[42]

Возможно, нам тут возразят, что ведь явления бесхозяйственного отношения к фондам, не оправданной объективными неполадками убыточности и т.п. наблюдались и в эпоху 40-х – 50-х годов, и именно они-то,– собственно говоря,– подтолкнули и "спровоцировали" затеянную в 1965–1967гг. "экономическую реформу"; кстати, реформы оптовых цен производились и прежде – например, в 1949г. Спора нет,– нерадивое, убыточное хозяйствование, иждивенческие настроения среди части хозяйственных кадров, всё это и раньше встречалось; однако,– как досадное и весьма решительно, "сурово" искореняемое государством отклонение от некоей общественно вполне приемлемой "нормы". Но вот чего уж совершенно точно не было, так это разлагающей массовой "экономической" заинтересованности в накручивании рублей на голый, ещё не увенчанный никаким полезным результатом, "бестоварный" стоимостной объём затраченных в процессе производства средств и предметов труда. А не было этого потому, что средства и предметы труда, со стороны их стоимости, практически не служили инструментом консолидации дохода – или служили таковым источником лишь в существенно ограниченной степени: "фондовая" прибыль в оптовой цене любой промышленной продукции составляла величину порядка 4–5% к себестоимости и распределялась (при условии,– естественно,– производительного, общественно-нормального функционирования предприятия) равномерно по всем видам изделий, не создавая

      а/ злополучной проблемы разнорентабельности, буквально измотавшей нашу экономику за минувшие двадцать лет;

      б/ тем самым и экономической почвы для погони за работами и изделиями, "рентабельными"… по затраченному на них объёму материально-технических ресурсов.

Но коль скоро не возникало экономической "питательной среды" для манипуляторства обобществлённым производительным аппаратом именно на местах, по месту его конкретно-практического приложения и использования, то не мог пустить корней (в сколь-либо угрожающих для государственного интереса масштабах) и местнический – он же, в другой своей ипостаси, ведомственный – "корпоративизм",  знаменующий собою некую чрезвычайно опасную, в известном смысле кризисную линию элитаризации, форсированного "устаревания" социалистических производственных отношений, развития резко тормозящего, тупикового "несоответствия" во взаимодействии противочленов социалистического способа производства.


К вопросу о "противозатратном"
механизме хозяйствования.

Проблему эту,– как легко убедиться,– мы фактически уже разобрали; осталось лишь сформулировать необходимые заключения и выводы.

Следует оговорить,– в первую очередь,– что само словоупотребление "противозатратный механизм" не совсем удачно: стоимостью измеряются единственно и только затраты – затраты живого и перенесённого прошлого труда, поэтому никакой здравой системы ценообразования и никакого разумного хозяйственного механизма, помимо затратных цен и затратного хозяйствования, в обществе с ещё не отмершими товарно-денежными связями существовать не может.

Другое дело – какую часть затрат считать доходообразующей частью, доходообразующим фактором. Вроде бы,– опять-таки,– для марксистов не должно возникнуть сомнений, что единственным и полноправным производителем "дохода", стоимости прибавочного продукта является только живой труд. Следующая загвоздка на этом пути – как реализовать идею порождения и аккумуляции дохода исключительно лишь затратами живого труда на уровне экономической "конкретики"? Ведь доход должен содержаться в цене определённого товара; какой же товар выступает наиболее адекватным экономическим "заместителем" затраченному живому труду, если сам труд (точнее, рабочая сила) при социализме не фигурирует в качестве объекта купли–продажи и рыночно-стоимостной формы не имеет? Вот эту-то сложнейшую задачу и разрешило (блестяще разрешило) Советское государство в период нахождения и утверждения социалистической модификации стоимости: товаром – "заместителем" затрат рабочей силы были безошибочно признаны средства её воспроизводства, предметы массового потребления, и именно на их цены была отнесена экономическая нагрузка и, так сказать, обязанность "всасывать", консолидировать и объективно измерять собою образующийся в народном хозяйстве стоимостной излишек.

В нашей политэкономической и экономико-философской литературе всё ещё не достигнута нужная ясность в одном из ключевых пунктов всей этой проблематики (причём, по видимости – казалось бы – в пункте весьма понятном и простом): а именно, что экономика всегда подчинена интересам владельцев и распорядителей того производственного фактора, на стоимость которого реально "налипает" (и может быть столь же реально, осязательно извлечён владельцем) вырабатываемый в общественном производстве доход.

Так, в буржуазно-эксплуататорском хозяйстве прибыль "липнет" на вложенный капитал, кажимостно пропорциональна ему, и никто, кроме владельца капитала, не может её из общего экономического кругообращения извлечь. В правильно построенной социалистической модификации стоимости основная масса чистого дохода общества принимает форму налога с оборота [43] и "липнет" на средства воспроизводства рабочей силы. Извлечь доход в форме налога с оборота из экономического процесса и реально, ощутимо им распорядиться могут лишь два агента:

      социалистическое государство как представитель и выразитель объединенной классовой воли трудящихся;

      конкретный, "поголовно" взятый трудящийся как конечный потребитель всех создаваемых благ, когда он ежегодно в определённом месяце обнаруживает, что цены на блага опять заметно снизились, благ появилось больше, качество их улучшилось и, таким образом, его жизненные запросы удовлетворяются шире и полнее.

Между тем, мы с конца 60-х годов имеем нарушенную, "повреждённую" модификацию стоимости, в которой внушительную долю дохода вновь попытались "налеплять",– в подражание тому, как это совершается в капиталистической экономике,– на стоимость применяемых фондов. Спросим, однако,– кто же в итоге подобных нововведений "возобладал" у нас на экономическом поприще, кому фактически наиболее доступен "доход", формируемый по месту непосредственной затраты фондов и пропорционально осуществляемым затратам? Ответ немудрёный: преобладающей, в некотором нежелательном смысле "господствующей" экономической фигурой стало предприятие–изготовитель (или ведомство–изготовитель),– изготовитель, поставщик продукции, по существу избавившийся от какого-либо разумного экономического контроля со стороны потребителя; ибо схема контроля через открытую рыночную конкуренцию задействованных в инвестиционном секторе фондов безвозвратно упразднена при учреждении общественной собственности на средства производства, а подлинно социалистический контроль через механизм низких и постоянно снижающихся оптовых цен развален "хозяйственной реформой".

В отсутствие же надлежащего потребительского контроля изготовитель будет "производить", главным образом, затраты сами по себе, затраты как таковые; притом не рациональные, экономически-"здоровые", общественно благотворные затраты собственного живого труда, но он именно примется изыскивать способы "вогнать" в свою продукцию и омертвить в ней, безотносительно к конечным результатам производства, по возможности больше труда "чужого", прошлого, овеществлённого. Ибо зачем же,– по этой извращенной логике,– вкладывать свой собственный труд, коль скоро признано, что и без приложения труда, самоцельно "плодоносят", дают "доход" все материально-технические атрибуты производственной деятельности, вплоть до сверхнормативных скоплений разного неиспользуемого добра?[44]



Суммируя всё вышесказанное,– изнуряет и буквально опутывает нашу хозяйственную систему на сегодняшний день не какой-то расплывчато "затратный", а "фондовый" характер функционирования, приданный ей политэкономически безграмотной и всецело деструктивной по своим практическим последствиям "реформой" 60-х годов. Стратегические (причём грубейшие) промахи, которые оказались здесь допущены, это,

      во-первых, глубоко недостаточное понимание историчности, объективной исторической "изменчивости" экономических законов, в том числе закона стоимости, а значит, непонимание и того, что в разных общественных укладах закон стоимости проявляется в разных своих модификациях [45];

      во-вторых, утрированное стремление обнаруживать одни лишь "ошибки" в предшествующем периоде нашего развития, неспособность (да и нежелание) понять, что мы попросту не могли бы "окончательно построить" социализм без соответствующей ему модификации стоимости и что искомую социалистическую модификацию стоимости в главных, сущностных её чертах удалось вполне успешно "схватить" и структурно зафиксировать к началу 50-х годов [46];

      в-третьих, вместо дальнейшего поступательного движения по уже найденному правильному пути, были предприняты научно и идейно-политически беспочвенные и безосновательные попытки "рекультивировать" в наших условиях модификацию стоимости, присущую частнособственническому, элитарно-эксплуататорскому экономическому устройству,– с "наращиванием" стоимости прибавочного продукта по преимуществу на затраты прошлого, а не живого труда.

Само собой разумеется, что от столь тяжких "пробоин" и повреждений в базисной, производственно-отношенческой конструкции социалистической экономики какого-либо положительного результата ждать не приходилось. Если припомнить ещё, что "реформу" предваряла затеянная в конце 50-х годов длительная организационно-управленческая неразбериха ("совнархозовщина"), связанная с нарушением отраслевого принципа руководства народным хозяйством, то абсолютно не следует удивляться начавшемуся как раз примерно с 1958г. упорному и непрерывному, подчас почти катастрофическому замедлению темпов экономического роста и ухудшению показателей экономической эффективности, причём этот без малого тридцатилетний(!) процесс мы пока не можем хотя бы даже с достаточной "гарантией" застопорить.[47]

С широкой социодиалектической точки зрения, ненужная реставрация исторически давно прёодолённой и "списанной в архив" формы действия товарно-денежных отношений означала некий своеобразный "скачок вспять" в комплексе "базис – производительные силы", резкое искусственное воссоздание и обострение "несоответствия" между сторонами основного противоречия и возникновение на общей "базисной диаграмме" развития нашего строя огромной регрессивной "петли", регрессивного подцикла, который, развёртываясь, мощно "поволок" нас назад.[48]

Из-за непродуманной и решительно противопоказанной обобществлённому народнохозяйственному организму "децентрализации" самого процесса формирования совокупного дохода, передачи существенной части доходообразования "на места", отдельным производственным ячейкам, началось безудержное "местническое", корпоративистское "изъязвление", а порой и прямое разложение социалистических базисных отношений,– ибо "на местах" формировали требуемый доход – естественно – так, чтобы не обидеть, прежде всего, себя. С новой "энергией" воспрянул бюрократизм, поскольку структурно он представляет собой в некотором роде "квинтэссенцию" своекорыстной окологосударственной групповщины. Кстати, предостережения на тот счёт, что ослабить "пресс" политики низких отпускных цен – значит саморазоружиться перед бюрократическим перерожденчеством и коррупцией, в директивных  документах партии датируются, слава богу, ещё двадцатыми годами.[49]

Следует учитывать, что живой труд в системе детерминирующих производственных факторов, через свой товарный эквивалент – стоимость воспроизводства рабочей силы, тяготеет к потребительскому рынку и представляет в экономическом "метаболизме" интересы непосредственного, массового работника в качестве потребителя и конечной цели всей общественно-хозяйственной активности. На труде же прошлом, овеществлённом концентрируется интерес не потребителя, а изготовителя продукта. Поэтому ввиду непомерно завышенной роли овеществлённого труда,– при узаконении "фондовой" модели оптовой цены,– в экономике произошёл разрыв обратных связей между потребителем и производителем продукции, и воцарилось то парализующее "самовластье" поставщика над конкретным адресатом любой поставки, средства над целью, которое нынче, по всеобщему и единодушному признанию, является едва ли не наиболее нетерпимым социально-экономическим злом, одинаково мешающим и сбалансировать народное хозяйство, и соблюсти справедливость в распределении жизненных благ, и политически гармонично "уравновесить" в рядовом трудящемся (да и отнюдь не только в нём) его сущностно-гражданское начало с обоснованностью и культурой материальных притязаний.


Необходимость восстановления
социалистической модификации стоимости.
Об "экономических" и "административных" методах:
ждущий переосмысления шаблон.
Об экстенсивном и интенсивном типах
экономического развития.

Суммарный вывод из проделанного исследования,– таким образом,– гласит:

      надо восстанавливать социалистическую модификацию стоимости; иными словами, должно быть беспрепятственно и в полном объёме обеспечено материальное, социоструктурное осуществление в нашем общественном хозяйстве марксистского основоположения относительно того, что доход, стоимость прибавочного продукта создаётся только живым трудом.

Нужно освободить от "фондовых" извращений принцип ценообразования, покончить с "отраслевыми нормативами рентабельности" в процентах к стоимости производственных фондов, снизить "фондовую" прибыль в формуле оптовой цены до величины, не превосходящей прежних нескольких процентов к себестоимости изделия, причём выравнять её по всем без исключения видам продукции,– как это, собственно, ранее и практиковалось.[50]

Далее, безусловно определяющую часть общественного дохода нужно перевести в форму налога с оборота (который по своему экономическому содержанию есть не что иное, как та же "прибыль", та же стоимость прибавочного продукта, только консолидированная и изъятая в прямой, явно прослеживаемой зависимости от затрат труда живого, а не овеществлённого). Взимать "трудовую прибыль" (налог с оборота) в казну, во всех случаях и пойдя на любые временные "непривычности" и "неудобства", лишь после фактической продажи товара покупателю. Восстановить в правах, в качестве одной из магистральных и незыблемых линий в области экономической политики социалистического государства, нацеленность на неуклонное снижение оптовых, а отсюда и розничных цен, использовать рычаг "снижающейся оптовой цены" как метод обоснованного и закономерного "экономического давления" на изготовителя продукции, побуждающий его неустанно искать пути повышения производительности труда на базе внедрения передовой техники, снижать себестоимость изделий, добиваться формирования дохода только за счёт внутрихозяйственных накоплений, но не за счёт манипуляций с ценами и со стоимостными характеристиками затрачиваемых производственных фондов.

Что касается главных планово-оценочных показателей хозяйствования, то если реализация товара на потребительском рынке (на рынке воспроизводства рабочей силы) станет   действительной, фактической, а не фиктивной,– при этом условии не понадобится в данной сфере изобретать ничего экстраординарного, и обыкновеннейший объём реализованной продукции будет отлично нам служить, как обслуживает он, под разными названиями, рыночно-конкурентную экономику Запада. Кроме того, для предприятий, не имеющих непосредственного выхода на потребительский рынок, надо учредить, помимо показателя снижения "собственной" себестоимости (а может быть, вместо него) показатель, который отражал бы воздействие поставляемой продукции на динамику себестоимости у предприятия – адресата поставок: индекс "снижения себестоимости у соседа справа". Это экономически перекрыло бы "каналы" массового поступления от предприятий–поставщиков некачественной техники, требующей огромных непредусмотренных затрат у получателя на её доводку до нормальных эксплуатационных кондиций.

Общим народнохозяйственным критерием эффективности следует считать достигнутую в плановом периоде величину экономически оправданного снижения основных розничных цен, при одновременном росте денежных доходов государства. Систематическое понижение базовых товаропотребительских цен и постепенный перевод наиболее подешевевших благ в категорию предоставляемых бесплатно признать приоритетным, превалирующим способом подъёма материального и культурного жизненного уровня трудящихся.

Сегодня против предложений прекратить дальнейшие бесплодные плутания и вернуться к марксистскому трудовому (или "двухмасштабному", что то же самое) принципу консолидации дохода в ценах выдвигается, как правило, то возражение,– если не обвинение,– что авторы таких предложений тянут, мол, нас от наконец-то обретённых "экономических методов" к методам "административно-бюрократическим".

Здесь необходимо заявить следующее: "экономический" характер хозяйственно-управленческого метода обусловливается не тем, как часто и громко его приверженцы божатся "прибылью", "выгодой", "хозрасчётом", "рублём", "материальной заинтересованностью" и тому подобным,– а тем, насколько обсуждаемый метод отвечает объективным экономическим закономерностям данной конкретной ступени развития нашей общественной формации. Под этим углом зрения, "двухмасштабный" принцип построения цены и группировавшаяся вокруг него хозяйственно-управленческая методология по существу соответствовали объективной социалистической модификации товарно-денежных отношений, отображали её в своей структуре и постольку являли собой глубоко и подлинно экономический, а не какой-то "бюрократический", взгляд на положение вещей в общественно-производственной целостности социализма. Да, в социалистической модификации стоимости колоссальна роль государственного бюджета, отраслевой формы управления и отраслевого органа управления – министерства, специфически и "открыто" политических приёмов хозяйственного руководства, непредставимых в "традиционной" рыночно-товарной экономике; но отсюда вытекает лишь, что таков новый, ярко "политичный", "субъектный" облик экономического функционирования при социализме [51], и к нему, к облику этому, придётся в конце концов "привыкнуть", если мы вообще намерены развиваться дальше как социалистическая страна. Спора нет,– с бюрократизмом, административным своеволием нужно бороться везде, в том числе и в отраслевых министерствах, в Министерстве финансов и пр.; но нельзя борьбу с бюрократизмом подменять "борьбой" с принципом бюджетного перераспределения денежных средств или с отраслевыми структурами управления как таковыми.

В противоположность вышеочерченному,– методология, втиснувшаяся в нашу хозяйственную жизнь вместе с пресловутой "реформой", основывалась не на действительной социалистической модификации стоимости, а на некоей, скажем так, карикатуре на неё; и поэтому, хотя тут очень много, бурно и красочно апеллировали к рублю и материальному интересу, весь нововведённый социометодологический инструментарий менее всего был когда-либо как раз экономическим, но исчерпывающе выявил и подтвердил себя, с течением времени, именно как вызывающее и чисто администраторское, бюрократически-волюнтаристское насилие над естественной экономической целесообразностью в планируемом народном хозяйстве, попросту над здравым смыслом.

Ситуация приблизительно такого же сорта образовалась и с попытками вычленить и разграничить в хозяйственной истории нашей страны этапы экстенсивного и интенсивного развития: здесь также сочинённая на сей день картина "стоит на голове" в сравнении с тем, что поистине имело и имеет место в действительности. Так, тиражируется неведомо на какой фактический материал опирающееся представление, будто экономика Советского Союза чуть не с самого своего зарождения и до нынешнего момента процессировала "экстенсивно"; подобное экстенсивное процессирование, а равно то, что его не сумели своевременно переломить и перейти на интенсивный путь, и привело-де "в последнее десятилетие к снижению темпов социально-экономического и технического роста".[52]

Между тем, всякому сколь-либо сведущему и научно добропорядочному специалисту, пишущему на экономико-философские темы,  должно быть прекрасно известно, что резкий отрицательный ("качественный" со знаком минус) поворот в динамике показателей эффективности и общего народнохозяйственного роста падает у нас на 1957–1959 годы, когда общественное производство выбили из колеи первые, если можно так выразиться, передряги, предшествовавшие и прокладывавшие дорогу "экономической реформе". До середины же 50-х годов народное хозяйство СССР,– если рассматривать тогдашний его движущий, производственно-отношенческий механизм, а не поверхностные признаки,– развивалось по неоспоримо интенсивному, в сущностных его характеристиках, типу. Сказанному не противоречит то обстоятельство, что экономика мощно, титанически развёртывалась и вширь,– наново возникали целые отрасли промышленности, доселе не существовавшие, осваивались новые географические пространства, вливались в производство неисчислимые людские, природные, технические ресурсы. Тем не менее, самая механика экономического "переваривания" всех этих новых "поступлений" в общественно-производственный процесс на протяжении 30-х – 50-х годов (так сказать, между нэпом и "экономической реформой") являлась,– повторим со всей твёрдостью,– в принципе и во всё возраставшей степени интенсивной, а не экстенсивной".[53]

"В годы довоенных пятилеток индустриализация страны сопровождалась повышением фондоотдачи. При росте произведённого национального дохода в 1940г. по сравнению с 1928г. в 5,1 раза производственные основные фонды народного хозяйства увеличились в 2,4 раза."[54] Стабильно росла фондоотдача и в продолжение 40-х – 50-х годов, снижалась материалоёмкость продукции, обеспечивался опережающий рост национального дохода относительно основных производственных фондов и валового общественного продукта, возрастание производительности труда устойчиво опережало, в масштабах всего народного хозяйства, рост заработной платы. За период 1947–1953гг. было осуществлено шестикратное значительное снижение розничных цен на "базовые", определяющие жизненный уровень масс товары народного потребления. Годовой прирост национального дохода в это время достигал 12–13%.

Своего рода "уникальным фактом в мировой истории экономики"[55] явилось функционирование социалистического общественного хозяйства в годы Великой Отечественной войны. "… СССР в столь трудных условиях смог осуществлять в ходе войны расширенное воспроизводство всего народного хозяйства, обеспечивать в крупных масштабах накопление, покрывать военные расходы и значительно увеличивать объёмы промышленности, капитального строительства, расширять транспорт, сельское хозяйство, поддерживать необходимый уровень народного потребления …" "СССР, располагая меньшим промышленным потенциалом для производства военной продукции, чем Германия, смог по сравнению с ней получить от этого потенциала почти в 2 раза большую военно-техническую отдачу … Это базировалось на силе народнохозяйственного планирования, высоком уровне интенсификации промышленности и других отраслей ..."

"Производительность труда в промышленности … составила в 1942г. 130% к 1940г. За три года – с мая 1942г. по май 1945г. – она увеличилась на 40%, а в военной промышленности – в 2,2 раза. … При этом возрастал удельный вес технически более совершенных и сложных видов продукции."[56]

"Себестоимость основных видов военной продукции в период войны снизилась … в 2–3 раза." "Так, танковый завод Танкоград, добившийся снижения себестоимости тяжёлых танков во время войны на 2,5 млрд. руб., работал рентабельно, имея прибыль в размере 300 млн. руб."  "Следует отметить, что показатели эффективности работы нашей промышленности были выше, чем и у союзников СССР …" "Советское государство было единственным из всех воюющих стран, в котором оптовые цены не только не росли, но и систематически снижались на базе снижения себестоимости продукции."[57]

Словом,– нужно заканчивать с составлением не обнаруживающих под собою никакой реальной общественно-исторической достоверности легенд о полувеке "экстенсивной экономики", из которой мы, дескать, только сейчас надумали выкарабкиваться. Социалистическая экономика СССР как таковая,– не во времена продналога, когда социализма в собственном понимании считай что не было, но именно в эпоху упрочившегося, утвердившегося, явившего миру всю свою мощь социалистического строя,– представляла собой (при всех присущих ей и подлежавших постепенному "рассасыванию" частных конкретно-исторических недоработках) выраженно интенсивную общественно-производительную организацию. "Экстенсификация" социалистического народнохозяйственного уклада у нас в стране началась на рубеже 50-х – 60-х годов и выступила прямым, статистически констатируемым следствием безответственных "экспериментов" по внедрению в социалистические экономические структуры чуждых им "корпоративных", своекорыстно-групповых ориентировок.

"…  переход в 1957 году от отраслевой системы управления к территориальной (совнархозы) повлёк за собой разрыв многих хозяйственных связей, размельчение производственных комплексов. В результате уже в 1958 году резко ухудшились показатели национального дохода, фондоотдачи и темпов научно-технического прогресса."[58] Слабый проблеск выправления образовавшегося "крена" наметился около 1966г.; веяние это было вызвано единственным разумным элементом "хозяйственной реформы" – ликвидацией "совнархозовщины", территориального корпоративизма. Однако, мимолётное улучшение тут же оказалось и погашено, парализовано натиском другого детища "реформы", причём куда более злостного и опасного,– корпоративизмом "производственно-ведомственным", возникшим из-за тяжелейших и бессмысленных ударов по социалистической модификации стоимости, как итог скатывания от "трудового" к "фондовому" механизму аккумулирования прибыли. Возвращение к наблюдавшейся до 1958г. динамике опорных народнохозяйственных показателей, а самое главное – к их тогдашней внутренней соотносительности, характерной для интенсивного типа воспроизводства, так по сей день и осталось недосягаемым. С 1958-го по 1980г. темпы роста национального дохода и производительности труда упали в 3 раза, на треть снизилась фондоотдача, соответственно "подскочила" материалоёмкость. Развившаяся в экономике иррациональная "фондопоглощающая" тенденция в огромной мере "съедает", обесценивает и то позитивное, чего теми или иными способами удаётся достичь.

Стало быть,– повторим вкратце "обратным ходом" всю последовательность выстроенных нами доказательств,– творческая реконструкция специфически социалистической формы проявления и действия товарно-денежных отношений (социалистической модификации стоимости, или "двухмасштабной системы цен")

      послужила бы базисным ключом к возврату нашего общественного производства на рельсы интенсивного (подлинно "противозатратного") развития, положив конец тридцатилетнему разрушительному процессу его "экстенсификации";

      вернула бы нас, равным образом, от не выдерживающего сколь-либо требовательной научной поверки, волюнтаристского администрирования, прикрывающегося демагогической шумихой об "экономических методах", к подлинно экономическим методам планового управления социалистическим народным хозяйством, основанным на выявлении и реализации в управленческих структурах действительных (а не придуманных), объективно свойственных социализму экономических законов и зависимостей.

В-третьих, тем самым оказался бы социометодологически корректно, грамотно "замкнут", преодолён и оставлен позади весь этот тридцатилетний рецессивный "подцикл", который в целостном строении нашего производственно-отношенческого, базисного организма уподобился нынче, воистину, некоей злокачественной опухоли, не дающей обществу нормально продвигаться в будущее.

В свою очередь, это означало бы разрешение чрезмерно обострившейся напряжённости в системе "базис – производительные силы" (разрешение наличествующей конкретно-исторической формы основного противоречия):  "деэлитаризацию" базисных отношений, приведение их к новому соответствию с коренной классово-"субъектной" ориентацией трудящихся при социализме, а постольку – и долгожданное новое обретение базисом роли "главного двигателя", "тягача" для чувствительно покуда застрявшего материально-технического развития.

Сегодняшнее "рассогласование", нарушение соответствия между производственными отношениями и производительными силами заключается у нас,– как мы всячески старались показать,– в том, что при замене в середине 60-х годов "трудового" принципа доходообразования на "фондовый" неизбежно (причём крайне деструктивно) изменилась и сама производственно-отношенческая "модель" центральной экономической фигуры – рядового трудящегося. Социалистический производитель,– через ненужные, научно и идейно-теоретически порочные "аналогии" между заработной платой и фондовой прибылью "неограниченного" собственника капитала[59],– получился истолкован, да и структурно "закреплён", как некая довольно-таки странная "микрокопия" капиталовладельца, озабоченного (под стать всякому капиталовладельцу) не столько тем, какой вклад вносят применяемые им средства производства в действительный общественный прогресс, сколько тем, какую денежную выгоду они дают персонально ему самому. Но подобная "микрособственническая" (или "псевдособственническая") трактовка производственного статуса любого члена социалистического общества, равно как и любого их объединения, несовместима с определяющей исторической нацеленностью социализма на осуществление, в перспективе, свободной коммунистической ассоциации трудящихся как творческих личностей, у которых именно раскрепощённый созидательный труд (а не само по себе обладание его вещными предпосылками и вещными же результатами!) сделается их первой жизненной потребностью. Классики марксизма говорили, правда, что социалистический строй организуется не для того, чтобы всем жить по-пролетарски. Но он организуется и отнюдь не для того, чтобы всем превратиться в "микрокапиталистов", манипулирующих обобществлёнными средствами производства, кто как сумеет, во имя ублажения своего сугубо обособленного "материального интереса"!

Социально-философски невозможно не видеть также и той, весьма и весьма смущающей окраски, которую указанный "псевдособственнический" подход распространяет вокруг себя, поднимаясь от отдельного участника производственного процесса ко всё более высоким уровням экономико-политической общности, вплоть до государства: государство-то ведь тоже начинает превращаться из уполномоченного рабочим классом распорядителя совокупного богатства и совокупного производящего аппарата в некоего их "псевдособственника", извлекающего выгоду из самого факта сосредоточения общего владения в его руках. Но это столь же вопиюще не вяжется со здоровыми, плодотворными направлениями развития социалистической государственности, как и "микрособственническое" принижение (если не опошление) рядового социалистического труженика не отвечает его объективно-обусловленной внутренней сути и препятствует должному его самораскрытию в качестве субъекта современного исторического движения и главного элемента социалистических производительных сил.

До известной степени прав В.Черковец, утверждая, что конкретно-историческим выражением противоречия "базис – производительные силы" для нашей экономики на современном этапе является противоречие между "глубинными основами" социалистических производственных отношений и существующим хозяйственным механизмом.[60] И в самом деле, с 1965г. (точнее, с 1967-го – с момента практического введения "фондовых" оптовых цен) хозяйственный механизм у нас зиждется "не на той" модификации стоимости, на какой следует. С этим ненормальным положением,– совершенно справедливо,– необходимо по возможности незамедлительно кончать; и это будет, и впрямь, своеобразная внутренняя "революция в рабочем порядке",  сопоставимая по своим масштабам и исторической значимости для дальнейших судеб советской социалистической державы с такими достижениями партии и народа, как индустриализация, коллективизация или разгром ревизиониствующей оппозиции в 30-х годах. Соответственно,– и последствия невыполнения названной задачи, оттягивания с её решением окажутся такими же, как если бы мы своевременно не обобществили сельское хозяйство или не индустриализовали бы страну.

Выход из подцикла, навязанного "фондовым" реформаторством, при всей своей первоочередной важности, не ознаменует,– впрочем,– распутывания всех нагромоздившихся перед нами проблем: напомнят о себе вопросы, относящиеся к социодиалектическому "устареванию" более глубоко залегающих базисных структур,– ведь неотвратимо идёт на естественное своё циклическое "замыкание" (а не на какое-то безграничное плоско-поступательное "совершенствование"!) весь "базисный контур" низшей фазы коммунизма. Однако, это уже предмет другого рассмотрения, простирающегося за пределы настоящей дискуссии и настоящей нашей разработки.

                                           Москва, ноябрь 1986 г.

Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/Sdvinu.htm#_ftn1
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССТРАШНЫХ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
К 125-летию со Дня кончины
Ф.ЭНГЕЛЬСА

(1820 - 1895)


Выступление 2 августа 1995 г.
на шестнадцатом Заседании политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС


Перечитывая "Анти-Дюринг"
( К 100-летию со дня смерти Ф.ЭНГЕЛЬСА)

МЫ ЧТИМ сегодня память Фридриха Энгельса, – одного из основоположников научного коммунизма, человека, который внёс огромный вклад и в развитие коммунистической теории, и в практическую организацию революционного рабочего движения в Европе, и многие годы служил надёжной жизненной опорой своему гениальному другу Марксу, а затем выступил преданнейшим и добросовестнейшим продолжателем его дела, что также явилось своего рода подвигом, значение которого невозможно переоценить.

В своё время мы постановили, что наши заседания, посвящённые памятным датам великих деятелей коммунистического движения, должны быть проблемными, как и все остальные наши занятия. У нас нынче не та ситуация, чтобы заниматься пустыми славословиями или элементарным ликбезом, и пересказывать сведения, которые каждый мало-мальски образованный человек может и обязан почерпнуть из статьи в энциклопедическом словаре (естественно, если словарь издан при Советской власти). Если мы обращаемся к теоретическим трудам и практическим свершениям кого-либо из великих революционеров, то мы должны, прежде всего, показать всё это наследие как живое, дышащее, способное служить оружием в нашей сегодняшней борьбе. Не надо бояться говорить и о моментах отживших, устаревших, не оправдавших себя на практике, потому что именно за них цепляется идеологический противник, именно из них растут догматизм и ревизионизм, и пустопорожнее критиканство.

Следуя такому подходу, мы на сегодняшнее обсуждение выносим один, но едва ли не главный научный труд Энгельса – «Анти-Дюринг», который для своего времени сыграл такую же роль общефилософской энциклопедии марксизма, какую в области политэкономии сыграл Марксов «Капитал». Безусловно, это не будет простой пересказ или комментарий содержания знаменитой книги. Возьмём несколько проблемных узлов, но таких, которые и на сей день не утратили своей актуальности, и сегодня являются предметом острой идеологической борьбы. И сегодня энгельсовская постановка вопроса может здесь служить компасом правильных концептуальных решений.

Итак, план моего сегодняшнего выступления.

а/ Вводная часть. К сожалению, я вряд ли ошибусь, если предположу, что большинство присутствующих особо себя подготовкой к занятию не утруждало. Поэтому я основные вехи жизненного пути Энгельса, очень коротко, всё-таки напомню.

б/ Разговор собственно об «Анти-Дюринге».

Первая группа проблем: роль диалектики как методологии марксизма.

Вторая группа проблем: исторический и классовый характер всех без исключения категорий человеческого разума.

Третья группа проблем. Два великих открытия Маркса: материалистическое понимание истории и теория прибавочной стоимости. Их взаимосвязанное изложение.

Четвёртая группа проблем: является ли прибыль издержками производства? Дюринговская идея так называемой «хозяйственной коммуны» и её современные варианты.



ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС родился в семье текстильного фабриканта 28 ноября 1820г., в Рейнской провинции Пруссии. Уже в семнадцатилетнем возрасте он вынужден был общее образование оставить, для работы в «деле» своего отца.

Рейнская область непосредственно граничит с Францией, и её общественная жизнь в то время была пропитана веяниями и настроениями буржуазно-революционного, а частично и более радикального демократизма, – и к веяниям этим юный Энгельс оказался остро восприимчив.

В 1842–44гг. Энгельс жил и работал в Манчестере, в Англии. Результатом его глубоко заинтересованного знакомства и пристального изучения жизни и борьбы английского пролетариата, – который по тем временам был наиболее многочислен и классово развит в Европе и во всём мире, – результатом этой работы стала книга «Положение рабочего класса в Англии». В.И.Ленин пишет в своей статье об Энгельсе: «…Энгельс первый сказал, что пролетариат не только страдающий класс; что именно то позорное экономическое положение, в котором находится пролетариат, неудержимо толкает его вперёд и заставляет бороться за своё конечное освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет себе. Политическое движение рабочего класса неизбежно приведёт рабочих к сознанию того, что у них нет выхода вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда силой, когда он станет целью политической борьбы рабочего класса. Эти мысли были изложены в книге, увлекательно написанной, полной самых достоверных и потрясающих картин бедствий английского пролетариата. Книга эта была ужасным обвинением капитализма и буржуазии. Впечатление, произведённое ею, было очень велико».[1]

Первая встреча Энгельса с Марксом произошла в конце августа – начале сентября 1844г. в Париже, где Энгельс побывал специально, возвращаясь из Англии в Германию. До этого они были знакомы по переписке. В 1845г. появляется их первая совместная работа – «Святое семейство…», направленная против философии так называемых младогегельянцев. Взяв правильный тезис об огромном преобразовательном потенциале, заключённом в категории критики, младогегельянцы, – однако, – истолковывали критику только как деятельность в сфере сознания, духа. В трудящихся они видели враждебную духу и сознанию «некритическую массу». Именно Маркс и Энгельс впервые сделали колоссальной важности вывод о критике, в широком смысле этого слова, что она есть не только феномен сознания, но прежде всего практически-политическое, массовое революционное действие, преобразующее общественную реальность. «Во имя действительной человеческой личности – рабочего, пожираемого господствующим классом и государством, они требуют не созерцания, а борьбы за лучшее устройство общества. Силу, способную вести такую борьбу и заинтересованную в ней, они видят, конечно, в пролетариате.», – читаем в той же статье В.И.Ленина об Энгельсе.[2]

Обращаю ваше внимание на то, что прослеживается разительное созвучие, прямая преемственность между этой великой марксистской идеей критики как революционного действия масс – и сталинской программой: построить обновительно-демократический, революционизирующий процесс в обществе именно в форме развёртывания самокритики и массовой критики снизу. Об этом шла речь на нашем 9-ом политклубе «И.В.Сталин и проблемы развития социалистической демократии», материалы которого, к сожалению, пока опубликовать не удалось.

В 1847г. Маркс и Энгельс на базе конспиративной и во многом сектантской организации немецких рабочих – Союза справедливых – создают Союз коммунистов, прообраз пролетарской коммунистической партии будущего. Для Союза коммунистов был написан прославленный «Коммунистический Манифест». Тогда же начал своё победное шествие лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Им был заменён девиз Союза справедливых: «Все люди – братья». «В этом произведении, – пишет В.И.Ленин о “Манифесте” в статье “Карл Маркс”, – с гениальной ясностью и яркостью обрисовано новое миросозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, теория нового, коммунистического общества».[3]

«Манифест Коммунистической партии» вышел в свет, как раз когда разразилась революция 1848г. во Франции. Революционные перипетии привели обоих друзей из Брюсселя, где они перед тем проживали, сначала в Париж, куда Маркс был выслан бельгийскими властями, а затем опять на родину, в Германию. Здесь, в Кёльне, они около года возглавляли «Новую Рейнскую газету»: Маркс был главным редактором, а Энгельс – его заместителем. В мае 1849г. власти, придравшись к тому, что Маркс за время своего пребывания в эмиграции утратил прусское подданство, выслали его из страны. В Рейнской области и в Южной Германии вспыхнуло вооружённое народное восстание. Энгельс храбро сражался в рядах повстанцев, а после того как восстание было подавлено, бежал через Швейцарию в Лондон, где в конечном итоге осел и Маркс. С 1850г. Энгельс поселился в Манчестере.

Условия эмигрантской жизни, – пишет В.И.Ленин, – были для Маркса крайне тяжелы. «Нужда прямо душила Маркса и его семью; не будь постоянной самоотверженной финансовой поддержки Энгельса, Маркс не только не мог бы кончить “Капитала”, но и неминуемо погиб бы под гнётом нищеты».[4] 16 августа 1867г., закончив подготовку к печати первого тома «Капитала», Маркс написал Энгельсу: «Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это оказалось возможным! Без твоего самопожертвования для меня я ни за что не смог бы проделать всю огромную работу для трёх томов. Обнимаю тебя, полный благодарности!.. Привет, мой дорогой, верный друг!».[5]

В ноябре 1852г. Союз коммунистов объявил о своём самороспуске. К тому времени организация практически перестала существовать, так как её идейные лидеры оказались от неё отрезанными, а в Германии среди членов Союза коммунистов был произведён ряд арестов и затеян против них судебный процесс.

В 1864г. Маркс и Энгельс основывают в Лондоне Международное товарищество рабочих – I Интернационал. Когда мы сегодня говорим о наших партийных делах, то обычно в ответ слышим упрёк: вот, вы там всё грызётесь, а надо объединиться и заниматься делом. Между тем, если мы возьмём историю любой из великих революционных организаций в прошлом, то всюду увидим одну и ту же картину: то, что называется «грызнёй». И это вовсе не «грызня», а это проявление фундаментальной закономерности, которую в своё время ярко обрисовал в своих трудах Мао Цзэдун: классовая борьба находит себе наиболее законченное и острое выражение не где иначе, как внутри самой же революционной партии.

Так и история I Интернационала – это история непрекращающейся напряжённейшей идейной борьбы. Сначала с прудонистами – поборниками массового распространения мелкой частной собственности и превращения пролетариев в ремесленников, в общих рамках капиталистической частнособственнической системы. Затем с лассальянцами в Германии; эти панацею от всех бед капитализма видели в достижении всеобщего избирательного права и в налаживании тесного «классового сотрудничества» между рабочими и прусским юнкерско-буржуазным государством, которое должно, дескать, постепенно и без революционных потрясений превратиться в «свободное народное государство». Наконец, с бакунистами, которые, правда, всякое сотрудничество с буржуазным государством отвергали, но зато уже самих Маркса и Энгельса обвиняли в стремлении построить «государственный коммунизм». Бакунисты ополчались против государства вообще, в том числе и против государства диктатуры пролетариата, и требовали, чтобы немедленно после революции была введена безгосударственная «вольная организация рабочих масс снизу вверх».[6]

Не будем уже отвлекаться, потому что это далеко нас заведёт, но вообще, если бросить взгляд на нашу сегодняшнюю политическую арену, то и здесь мы можем обнаружить, – хотя бы у той же КПРФ, – причудливое переплетение современных версий прудонизма и лассальянства. Тут и упования на мелкую акционерную собственность, на так называемые «права трудовых коллективов», приписывание этим формам таких возможностей, которыми они не обладают; тут и лассальянское «государственничество», – тщательно обходя вопрос о классовой природе государства, и много других перекличек.

Со всем этим, естественно, требовалось вести борьбу, и такая борьба велась, и в идейном плане, и в организационном. В 1869г. с помощью В.Либкнехта и А.Бебеля удалось создать в Германии Социал-демократическую рабочую партию, примкнувшую к I Интернационалу и некоторое время противостоявшую лассальянцам. Это так называемые эйзенахцы – по названию города, где проходил учредительный съезд.

I Интернационал, вдохновляемый в этом отношении Марксом и Энгельсом, приветствовал Парижскую Коммуну 1871г. и развернул кампанию в её защиту. Однако, после падения Парижской Коммуны наступила новая эпоха. Стала ясна необходимость мощных пролетарских партий, вот именно, в каждой отдельно взятой стране. Несмотря на исключение вожаков бакунизма из I Интернационала на Гаагском конгрессе 1872г., внесённый бакунистами раскол привёл к фактическому прекращению деятельности Интернационала в Европе. «I Интернационал, – по определению В.И.Ленина, – кончил свою историческую роль, уступив место эпохе неизмеримо более крупного роста рабочего движения во всех странах мира, именно эпохе роста его вширь, создания массовых социалистических рабочих партий на базе отдельных национальных государств».[7] Формально I Интернационал был распущен в 1876г. В 1875г. и эйзенахцы в Германии пошли на съезде в Готе на объединение с лассальянцами, сделав при этом ряд беспринципных идейных уступок. Готская программа послужила предметом всесторонней непримиримой критики, со стороны как Маркса, так и Энгельса.

В 1870-х – 80-х гг. Энгельс создаёт значительнейшие свои произведения, обессмертившие его имя как теоретика коммунизма: «Анти-Дюринг», «Диалектика природы», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». 14 марта 1883г. скончался Маркс. На плечи Энгельса легла вся тяжесть огромного труда по подготовке к печати второго и третьего томов «Капитала», которые Маркс оставил незавершёнными, а также всего литературного наследства Маркса в целом.

В 1889г. на международном конгрессе социалистов в Париже был основан II Интернационал. Подготовка Парижского конгресса проходила при живейшем участии и фактически под руководством Энгельса. Собственно, там были параллельно созваны два конгресса – марксистский и оппортунистический, или поссибилистский (от наименования французских оппортунистов того времени – поссибилистов). Оба открылись в один день – 14 июля 1889г., в столетнюю годовщину взятия Бастилии. Так что не мы одни по два XXIX и по два XXX съезда своей партии проводили. Благодаря кипучей деятельности, которую развил в преддверии конгресса Энгельс, обеспокоенный возникновением двух параллельных инициативных центров по его созыву, марксистский конгресс оказался несравненно более представительным, чем поссибилистский. Именно марксистский конгресс и вошёл в историю под названием Парижского. Таким образом, не кому иному, как Энгельсу, II Интернационал был обязан тем, что в начальный период своего существования носил, в целом, скорее марксистский характер. После смерти Энгельса в 1895г. во II Интернационале верх взяли оппортунисты.

Скончался Энгельс 5 августа 1895г. Всего три года оставалось до I съезда Российской социал-демократической рабочей партии, уже почти 16 лет было Иосифу Джугашвили, и уже родился Мао Цзэдун. Наступила эра практического воплощения идей коммунизма в жизнь. Закончиться поражением она не может, она может закончиться только полным торжеством коммунистического строя на всей планете. И о нашем времени когда-нибудь скажут: оставались считанные годы, – а может, и месяцы, – до такого-то и такого-то переломного события, и уже жили, действовали люди, которым суждено было сделать XXI век коммунистическим.



СРЕДИ бесчисленных течений и просто, так сказать, поползновений, пытавшихся противопоставить себя марксизму, определённое место в истории, безусловно, навсегда займёт приват-доцент политэкономии из Берлинского университета Евгений Дюринг. Но вписала его в историю отнюдь не какая-то собственная гениальность, а блестящая работа Энгельса, посвящённая отражению дюринговских нападок на Маркса и марксизм.

Звезда Дюринга засияла в середине 1870-х годов. Сильной его стороной было изложение социалистических воззрений в виде цельной системы, охватывающей, на манер Гегеля, и логико-философские, и естественнонаучные, и социальные вопросы. Этот удар был нанесён очень точно, потому что системное изложение марксистской философии в тот момент отсутствовало. Но системность изложения для философской культуры Германии – страны Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля – была традиционной, её отсутствие воспринималось как серьёзный недостаток. Поэтому появление «системосозидающего», – как его Энгельс иронически аттестует, – Дюринга нашло самый заинтересованный и сочувственный отклик даже в германской цитадели марксизма – у эйзенахцев. А.Бебель в 1874г. посвятил Дюрингу апологетическую статью под названием «Новый коммунист», которую опубликовал в центральном органе Социал-демократической рабочей партии газете «Volksstaat». После объединения эйзенахцев с лассальянцами в 1875г. культ Дюринга принял опасные размеры. Дюринга стали открыто противополагать Марксу и Лассалю вместе взятым. Одним из активнейших апостолов дюрингианства в среде германской социал-демократии выступал Э.Бернштейн. В России дюрингианство проповедовал Аксельрод. Не колеблясь, ставил Дюринга в один ряд с Марксом и Г.В.Плеханов.

Возвеличению Дюринга способствовал ряд его личностных и биографических черт. В 28 лет он потерял зрение, и вся его дальнейшая жизнь поневоле сосредоточилась на занятиях наукой. Он сильно нуждался, бедствовал, это вызывало сочувствие к нему. Он враждовал с реакционной профессурой Берлинского университета, что снискало ему ореол борца за правду и свободу мысли. Когда в 1877г. встал вопрос об увольнении Дюринга из университета, в печати поднялся форменный шквал протестов в его защиту, вплоть до того, что слагались стихотворные оды в его честь.[8] Правда, впоследствии он ухитрился сам перепортить отношения едва ли не со всеми своими почитателями, но поначалу это был противник очень и очень непростой. Достаточно сказать, что на Готском съезде объединённой социал-демократической партии в 1877г. была принята резолюция, – с подачи не кого иного, как Бебеля, – постановляющая печатание статей Энгельса против Дюринга в газете «Forwärts» (центральном органе партии) прекратить и впредь публиковать их только в научном приложении или отдельными брошюрами.

Целиком «Анти-Дюринг» впервые вышел в свет летом 1878г. Не успел он появиться, как тут же оказался запрещён по репрессивному бисмарковскому закону против социалистов.

В России некоторые главы «Анти-Дюринга» были переведены и имели широкое хождение в соответствующих кругах ещё при жизни Энгельса. Полный русский перевод был издан в Петербурге в 1907г.



ИТАК, проблема первая: диалектика.

Следует заметить, что систематизированное изложение марксизма отсутствовало не только по недосмотру или потому, что просто руки, как говорится, не дошли, но частично и из принципиальных соображений.

Маркс и Энгельс отдали тут известную дань позитивистским настроениям своего времени: что-де естествознание – само себе философия, и что при том мощном и бурном развитии естественных наук, которое имело место в XIX веке, какая-либо философия, как особая, отдельная наука о всеобщей связи вещей, в принципе не нужна.

Высказывания такого рода в «Анти-Дюринге» имеются, и поскольку они охотно смакуются идеологическим противником, я их приведу.

«Если схематику мира выводить не из головы, а только при помощи головы из действительного мира, если принципы бытия выводить из того, что есть, – то для этого нам нужна не философия, а положительные знания о мире и о том, что в нём происходит; то, что получается в результате такой работы, также не есть философия, а положительная наука». «Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить своё место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней». «…если не нужно больше философии как таковой, то не нужно и никакой системы, даже и естественной системы философии».[9]

А действительно ли это так? Действительно ли по мере развития естествознания отпадает надобность в философии как в науке, которая специально занимается построением единой картины мира, картины мира как целого? Ведь тогда получается, что отпадает надобность и в самой этой картине мироздания как таковой?

Конечно же, это ошибка. И ошибку эту Энгельс здесь же, в «Анти-Дюринге», исправляет.

А для чего вообще нужна целостная картина мира? Она нужна для того, чтобы на правильное, надлежащее место в мире поставить человека. Одно дело, когда человек-субъект – это вершина развития объективной реальности, наиболее полное воплощение сил самосовершенствования материи. Мы говорили об этом на нашем предыдущем политклубе, анализируя философию чучхеизма. Такое положение в мировом эволюционном процессе даёт человеку как бы естественное право на безграничное преобразование в своих интересах и природы, и социальной среды. Тогда человек – воистину хозяин всего, и он решает всё.

И совсем иная ситуация, если человек – это случайное порождение принципиально внечеловечных и надчеловечных стихий, которые в своём существовании прекрасно могут обойтись и без него. Имеет ли смысл тогда говорить о закономерностях, хотя бы, перехода от капитализма к коммунизму? Какие уж там закономерности; остаётся только приспосабливаться, и кто сумел приспособиться, – тот и прав, а кто не сумел, тех бьют.

Собственно, это тоже картина мира, только со знаком минус; она возникает сама собой, когда дело её построения передоверяют эмпирическим наукам и они начинают орудовать в отрыве от гуманистической философской традиции. Не зря философская литература в Советском Союзе с конца 60-х годов была запружена изысканиями на эту тему: как отобрать функцию решения общемировоззренческих проблем у марксистской философии и передать её представителям естественнонаучных дисциплин. Дескать, проблемы этого уровня (а к ним пристегнули ещё так называемые «глобальные»), они стоят «выше» человека, значит, и выше различий в идеологии и в общественном строе; поэтому решать их надо не с помощью философии, а совместно с капиталистическими странами Запада, для чего должно быть создано «мировое правительство»; «мирового правительства» пока нет, но есть его зачатки – всевозможные международные организации. Подобное словоблудие рекой лилось уже в 70-х годах, не говоря о 80-х, со страниц «Правды», «Коммуниста», «Вопросов философии» и т.д. В результате мы и живём под управлением Международного валютного фонда.

Так что вопрос, нужна ли нам наука о всеобщей связи явлений и картина этой всеобщей мировой связи, и на каких основах строятся эта наука и эта картина, – это вопрос не академический, не теоретико-философский, это вопрос, скажем так, острополитический. И надо знать, как в действительности он решался нашими классиками и через какие щели пролез впоследствии враг.

А враг пролез через те обмолвки, которые цитировались выше, и есть ещё одна, тоже весьма досадная. Вот она:

«…из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет ещё учение о мышлении и его законах – формальная логика и диалектика. Всё остальное входит в положительную науку о природе и истории».[10]

И на всех этих обмолвках всласть спекулировал у нас несколько десятилетий философствующий ревизионизм, который рыхлил почву для прямого политического предательства.

Практически же у Энгельса диалектика менее всего трактуется просто как наука о мышлении. Великая заслуга Гегеля, – пишет Энгельс, – состояла в том, «что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т.е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития». Законы этой внутренней связи всякого движения и развития были Гегелем показаны «всеобъемлющим образом, но в мистифицированной форме». «И одним из наших стремлений было извлечь их из этой мистической формы и ясно представить их во всей их простоте и всеобщности». «…диалектика и есть… наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления.» «Маркс и я были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику и перевели её в материалистическое понимание природы и истории». Современный материализм, это вообще уже больше не философия, а МИРОВОЗЗРЕНИЕ. «Философия… здесь “снята”, т.е. “одновременно преодолена и сохранена”, преодолена по форме, сохранена по своему действительному содержанию».[11]

Т.е., – в конечном итоге, – здесь однозначно сказано следующее:

      что всеобъемлющая картина мира, типа гегелевской, необходима и с марксистской точки зрения, что мы должны и будем этим заниматься;

      что мир должен быть познан как процесс, причём этот процесс – не гомеостаз, не равновесие в статике, в одном и том же качественном состоянии, а последовательный переход из одного качественного состояния в другое, или развитие;

      и что принцип изображения всей целостности мироздания в развитии – это ДИАЛЕКТИКА, сохранение которой из классического философского наследия Маркс и Энгельс ставят себе в одну из бесспорных и крупнейших заслуг.

Классики марксизма гениально угадали в диалектике новую, «высшую форму мышления»,[12] новый тип мышления о мире, новую, – как это в наши дни называют, – парадигму интеллектуального отношения к миру, которая идёт на смену парадигме Ньютона, данной им в его знаменитых законах и в схеме дифференциального и интегрального исчисления. Напомню, что основной труд Ньютона носит название «Математические начала натуральной философии». Мы, кстати, подробно разбирали этот вопрос на нашем 10-м политклубе, который назывался «Диалектика производительных сил и производственных отношений». И опять-таки, материал и этого политклуба до сих пор не опубликован. Сколько издаётся всякой белиберды, на каждую белиберду находятся спонсоры и всевозможные доброхоты. На то, что действительно нужно, нужно для дела, денег нет.

То, что Энгельс диалектическую парадигму ставит безусловно выше ньютоновской, явствует из его многочисленных утверждений такого рода, что естествознание также подлежит диалектическому обобщению, «не может уже избежать диалектического обобщения».[13] Энгельс самым решительным образом объявляет диалектическое противоречие, – т.е. основную объяснительно-предсказательную схему диалектики, – имеющим объективную природу: «противоречие объективно существует в самих вещах и процессах»,[14] а не только у человека в мыслях, на чём настаивал, в частности, и Дюринг.

По сути дела, Энгельс развёртывает грандиозную программу построения новой всеохватывающей диалектико-материалистической картины мироздания, с перебазированием на диалектическую парадигму и естественных наук, и эмпирических наук об обществе. Такова истина, а что касается неудачных обмолвок, они обмолвками и остались. Не верьте, если где услышите или прочитаете, будто основоположники марксизма выступали против того, чтобы философия занималась изучением мира как целого, против системной формы подачи философского знания, и т.п. В конечном счёте, это не так.

И самое интересное во всём этом, – что столетие спустя после смерти Энгельса мы в выполнении поставленной им задачи находимся не намного дальше, чем находился он сам. И цельной диалектико-материалистической картины мира нет, и естествознание почти сто лет диалектический материализм рожало, рожало, да так и не родило; и весьма затруднительно было бы назвать такую отрасль естествознания или обществоведения, где бы диалектический метод действительно закрепился как новый универсальный познавательный инструментарий. Да и саму проблему, из-за её титанических масштабов, многие просто в упор не видят. Но она стоит, и стоит у нас впереди, а не позади. Поэтому смехотворны все разговоры об «устарелости» Энгельса и о том, что-де у него нечего уже почерпнуть. Наоборот, Энгельс сам, наверное, безгранично удивился бы, если бы узнал, что ему-то у нас, спустя сто лет, почерпнуть практически нечего.



СЛЕДУЮЩИЙ проблемный узел: материалистическое понимание истории.

Здесь тоже есть над чем задуматься.

Казалось бы, со школьной скамьи заученные нашим старшим и средним поколением фразы: надо сознание людей объяснять из их бытия, а не их бытие из их сознания. Надо причину всех общественных изменений искать не в головах людей, не в философии, а в экономике соответствующей эпохи.[15] Но вот перед нами налицо коммунисты, бесспорные наследники марксистско-ленинской традиции, которые заявляют: идеология решает всё. В деятельности человека сознание играет решающую роль. И между прочим, дела у этих коммунистов (я имею в виду чучхейцев) идут, пока что, несравнимо лучше, чем у тех, кто причины общественных изменений искал где угодно, только не в человеческой голове.

Что же, выходит, – Энгельс ошибался? Как тут быть с материалистическим пониманием истории в его трактовке?

Прежде всего, надо всё касающееся данного предмета прочитать предельно внимательно. Тогда мы сразу увидим, что марксизм, в том числе и в лице Энгельса, никогда не призывал искать движущую силу истории где-то вне самого человека. Под «бытием людей» в марксизме понимается не что иное, как способ производства и обмена благ, в первую очередь материальных, складывающаяся в обществе система производственных отношений между людьми.[16]

Но ведь это те же люди, только повёрнутые, так сказать, под определённым углом зрения, взятые именно в их отношении к производству, в первую очередь материальному. Один трудится на фабрике, другой этой фабрикой владеет, третий сидит в кабинете и пишет философские сочинения. Одного принуждают к труду, прямо или косвенно, другой сам принуждает, третий получает средства к жизни от первых двух, и у него есть два варианта жизненной позиции: или сочувствовать угнетаемому, который реально все эти блага доставляет, или поддерживать угнетателя, через чьи руки идёт распределение благ. Весь смысл энгельсовского противопоставления «философии» и «экономики» заключается в том, что при выяснении движущих сил общественно-исторических изменений ориентироваться нужно на тех людей, которые реально производят, от жизнедеятельности которых непосредственно, каждодневно зависит всё происходящее в обществе, – а не на тех, кто к реальному производству имеет лишь косвенное отношение.

Сознание, – конечно же, – есть и у тех, и у других, и у третьих. Энгельс вовсе не хотел сказать, что нужно ориентироваться в противовес развитому сознанию на какое-то безмысленное начало. Наоборот, именно в «Анти-Дюринге» содержится часто цитируемый гимн человеку разумному, который призван сам творить свою историю:

«То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и всё возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы».[17]

Но для того, чтобы подчинить общественные силы господству общества, – говорит Энгельс далее, – недостаточно одного только познания, для этого необходимо прежде всего общественное действие.[18]

Короче говоря, проблема сводится к тому, чтобы указать такую форму сознания, такую форму проявления разумности, которая по своей природе одновременно и непосредственно была бы и действием – революционизирующим действием, преобразующим общественную жизнь. Такая форма сознания родоначальниками научного коммунизма была указана: это классовое сознание эксплуатируемых трудящихся. Классовое сознание эксплуатируемых трудящихся тесно слито с их производительной деятельностью, и его активность выражается в двух главных позициях: или трудящийся принимает те условия эксплуатации, в которые он поставлен, или он их не принимает. Покуда трудящиеся принимают сложившиеся условия эксплуатации, общество может существовать сравнительно спокойно в рамках данного своего качественного состояния. Если рядовой труженик данных условий эксплуатации не приемлет, и чем дальше, тем всё решительней и категоричней, – способ производства обречён измениться. Именно в силу вот этой органической спаянности сознания непосредственного производителя с условиями его жизнедеятельности, если он эти условия осознал как далее неприемлемые, он и деятельностью этой, в общем и целом, заниматься больше не будет. Забастует, взбунтуется, пойдёт на революцию и т.д. Именно здесь, в этой сфере, решаются коренные вопросы истории человечества, и главный среди них во все эпохи звучит одинаково: можно так обращаться с человеком, или нет?

Современник Маркса и Энгельса, английский рабочий-наборщик Джон Брей писал в своей книге «Век силы и век справедливости»:

«Ни один из классов общества столь кровно не заинтересован в политических или социальных преобразованиях, как производительные классы, в силу их положения в настоящем и имеющихся у них перспектив на будущее. Ни для кого другого не возникает столь повелительная необходимость искать истину и вглядываться в будущее». «…дело… не в фунтах, шиллингах и пенсах, а в отношении человека к человеку, в том, быть ли справедливости или несправедливости, равенству или неравенству, подъёму или деградации, – другими словами, в том, что для работника составляет вопрос жизни и смерти».[19]

Напомню, кстати, что В.И.Ленин считал революцию высшей формой «исторического творчества народа».[20] В 1906г., в блестящей статье «Победа кадетов и задачи рабочей партии» он пишет:

«Когда народные массы сами, со всей своей девственной примитивностью, простой, грубоватой решительностью, начинают творить историю, воплощать в жизнь прямо и немедленно “принципы и теории”… не становится ли именно тогда массовый разум живой, действенной, а не кабинетной силой?» «…когда… наступает период непосредственной политической деятельности “простонародья”, которое попросту прямо, немедленно ломает органы угнетения народа, захватывает власть, берёт себе то, что считалось принадлежащим всяким грабителям народа, одним словом, когда именно просыпается мысль и разум миллионов забитых людей, просыпается не для чтения только книжек, а для дела, живого, человеческого дела, для исторического творчества».[21]

Маркс и Энгельс множество раз говорят о материалистическом понимании природы и истории, что оно есть гегелевская диалектика, только освобождённая от мистифицирующей формы и поставленная с головы на ноги. Теперь можно яснее видеть, в чём же, конкретно, состояло это материалистическое «переворачивание» гегелевского подхода. У Гегеля, как известно, субъектом процесса развития является внемировой абсолютный дух, который мыслит, и эти его мысли последовательно становятся природой и затем человеческим обществом. Марксистское «переворачивание» этой концепции не могло состоять и не состояло в том, чтобы разумное, творческое начало мировой истории заменить не-творческим и не-разумным. Задача заключалась в том, чтобы это разумно-созидательное начало «материализовать», т.е. обнаружить его непосредственно в самой исторической действительности. И такое начало было установлено: это трудящиеся массы, производители материальных благ, с их классовым разумом, или революционным самосознанием, с их способностью к историческому творчеству, т.е. к прямому властному преобразованию устаревших, закостеневших общественных порядков и форм.

Поэтому, если материалистическое понимание не путать с пониманием вещным, грубо объектным, и учитывать, что социальная материя – это не склад готовой продукции, а это сами же люди; если, далее, под сознанием и разумом иметь в виду не чтение только книжек, как Ленин иронизировал, и даже не писание их, а способность низовых масс к революционному творчеству, то всё становится на свои места, и материалистическое толкование истории прекрасно соединяется с приоритетом человека и его сознания в историческом развитии. И экономика не ущемляется, и философия возносится на подобающую ей высоту. И это не какие-то петляния и зигзаги коммунистической мысли, а просто последовательные ступени исторического самораскрытия одной и той же великой идеи.



МОТИВ третий, с предыдущим тесно связанный: безоговорочная классовая обусловленность всех без исключения творений человеческого разума.

Самосознание революционного класса решает фундаментальнейшие, корневые вопросы человеческого бытия, оно задаёт наступающей эпохе как бы габаритную интеллектуальную рамку, в которой та будет процессировать, пока на историческую арену не выйдет новый класс-революционер. Движение классов, их борьба, их взаимосмещение – вот материальное основание человеческой истории. Я напомню ленинское различение между материализмом и объективизмом, которое он даёт в книге «Экономическое содержание народничества»:

«Объективист говорит о “непреодолимых исторических тенденциях”; материалист говорит о том классе, который “заведует” данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия других классов. …Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация даёт содержание этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость».[22]

Страницы, посвящённые вскрытию исторической и тем самым классовой природы различных феноменов общественного сознания, – одни из лучших в «Анти-Дюринге».

«…экономическая структура общества каждой данной эпохи, – пишет Энгельс, – образует ту реальную основу, которой и объясняется в конечном счёте вся надстройка, состоящая из правовых и политических учреждений, равно как и из религиозных, философских и иных воззрений каждого данного исторического периода».[23]

И далее в книге содержится целый, можно сказать, каскад блистательных пассажей, в которых неотразимо убедительно демонстрируется классово-исторический характер морали, представлений о правах человека, понятий справедливости и равенства, свободы и необходимости, и др. Нет возможности процитировать здесь все эти образцы, – скажу так, – научно-коммунистической публицистики высшего уровня. Но фрагмент о морали просто нельзя не воспроизвести:

«…мораль всегда была классовой моралью: она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, как только угнетённый класс становился достаточно сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетённых». «…в одних только передовых странах Европы прошедшее, настоящее и будущее выдвинули три большие группы одновременно и параллельно существующих теорий морали. Какая же из них является истинной? Ни одна, если прилагать мерку абсолютной окончательности; но, конечно, наибольшим количеством элементов, обещающих ей долговечное существование, обладает та мораль, которая в настоящем выступает за его ниспровержение, которая в настоящем представляет интересы будущего, следовательно – мораль пролетарская».[24]

А чем так привлекает идеологического противника идея «надклассовости»? Если обнаруживается какой-то якобы «надклассовый» феномен, это используется как плацдарм, откуда начинают вещать, будто классовые противоположности преодолимы, будто возможна «гармония интересов» между эксплуататорами и эксплуатируемыми; что социалистическая революция и строительство социализма – зловредные выдумки Ленина и Сталина, что большевики зря нас поссорили с «цивилизованным Западом», а лучше бы Запад нас победил во время второй мировой войны. А уж если тогда они нас не завоевали, то пусть хоть сейчас завоюют, всё лучше будет.

Вот финальные звенья этой цепочки все очень хорошо видят и понимают, но с чего цепочка начинается – к сожалению, очень трудно людям втолковать.

Я каждый раз стараюсь указать лазейки, через которые просочился впоследствии враг. Это очень важно, потому что враг ведь действительно через эти лазейки проник. В данном случае, что послужило лазейкой? Энгельс, видите ли, в своём перечне классово опосредованных явлений не упомянул науку. Значит, наука стоит выше класса, «заведующего данным экономическим порядком», и можно с этого плацдарма начинать действовать. И действовали.

Журнал «Вопросы философии», 1973 год. Некто Мимардашвили, тогдашний зам. главного редактора журнала. Был такой утончённый интеллектуальный холуй транснационального капитала. «В науке человек направлен на надчеловеческое, безмерное. Только безмерное является чем-то действительно единым и осмысленным, в отличие от явлений, обладающих конечной размерностью». А что же это за явления, «обладающие конечной размерностью»? А это все «установления нашего бытия» – социальные, культурные, этические и прочие; попросту говоря – общественный строй.[25]

«Вопросы философии», 1974 год. Д.М.Гвишиани, зять Косыгина, зам. председателя Госкомитета по науке и технике: «Необходимы коллективные международные решения, совместная деятельность народов, государств, осознавших свои общие, независимые от существующих различий и противоречий проблемы».[26] Это обусловлено «мировым, интернациональным характером современной науки». И.Т.Фролов, тоже личность достаточно известная, на каких только партийно-идеологических постах не побывал, свою «коммунистическую» карьеру закончил в должности главного редактора «Правды».[27]

1976 год, «Вопросы экономики», Шмелёв, в представлениях не нуждается: должно быть обеспечено «стабильное участие социалистических стран в решении энергетических и сырьевых проблем западного мира».[28]

«Правда», 1986 год, один из наших «перестроечных» интеллектуалов, Е.Г.Плимак: «Появление глобальных проблем выдвигает задачу создания целостного… живущего мирной жизнью человечества ещё в условиях социально разнородного мира».[29] Попробовали, г-н Плимак. Не получается, мирной жизнью в условиях классово разнородного.

И наконец, апофигей: Г.Х.Шахназаров, рекомендации опять-таки не нужны, «Правда», 1988 год. «…учёные… пришли к заключению, что отныне только мировое правительство может спасти человечество от гибели». «Правительства пока нет, но с полным основанием можно говорить о его зачатках – многочисленных международных организациях…»[30] Вот он, Международный валютный фонд, приехали.

А начиналось всё с болтовни о явлениях, обладающих конечной и бесконечной размерностью, о «трансценденции» и прочих вещах, которые так красиво звучат, что вроде и возражать-то неудобно. Поэтому, если кто-нибудь даже в нашей сегодняшней аудитории примется мне доказывать, по-прежнему, что «наука в принципе надчеловечна»,[31] я и спорить не стану. Если наука – не классовое явление, живите в американской колонии. Вопрос стоит только так.

Возвращаясь к Энгельсу, хотя он в цитированном выше фрагменте и не поставил науку напрямую рядом с религиозными и философскими воззрениями, в смысле её классовой обусловленности, но вся концептуальная рамка его рассуждений не позволяет сомневаться, что если бы анализ был им продолжен, наука однозначно оказалась бы в этом ряду. Во всяком случае, в соответствующем месте Энгельс совершенно чётко говорит о том, что математические понятия взяты не из чистого мышления, а исключительно из действительного мира, что «как и все другие науки, математика возникла из практических потребностей людей».[32]



СЮЖЕТ о прибавочной стоимости, на сегодня у нас последний.

В своё время марксисты слишком доверились Марксовой формуле о «неоплаченном труде» рабочего. Между тем, эта формула скорее образно-метафорическая и публицистическая, чем научная, потому что в действительности никакого «неоплаченного труда» нет.

Рабочая сила как товар имеет стоимость и потребительную стоимость.

Стоимость рабочей силы, – указывает Энгельс, – «определяется, “как и стоимость всякого другого товара, рабочим временем, необходимым для производства, а следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли”, т.е. тем рабочим временем, которое требуется для производства жизненных средств, необходимых рабочему для поддержания себя в состоянии трудоспособности и для продолжения своего рода».[33] Ни в коем случае стоимость рабочей силы не измеряется её продуктом.[34] Заработная плата, или рыночная цена рабочей силы, – это стоимость средств её воспроизводства.

А вот потребительная стоимость товара «рабочая сила» – это способность рабочей силы при её применении создавать некоторое дополнительное количество новой стоимости, превышающее стоимость средств её воспроизводства. Если бы рабочая сила этой способностью не обладала, её бы на рынке не покупали, т.е. она не имела бы и меновой стоимости. Поэтому при покупке рабочей силы на рынке никакого нарушения законов товарного обмена и прав продавца не происходит.[35] Рабочему оплачивают именно его способность приносить прибавочную стоимость.

А в чём же тогда несправедливость? Несправедливость в том, что рабочая сила обладает свойством приносить прибавочную стоимость только как общественное явление, – используя технику, опыт предшествующих поколений, различные формы организации труда и т.д., – и поэтому прибавочная стоимость должна принадлежать ОБЩЕСТВУ, между тем как при капитализме она присваивается частными лицами. Общество же, в свою очередь, должно по справедливости обратить эту новую стоимость, это приращение богатства на повышение благосостояния самих же работников.

Поскольку в социалистическом обществе труд ещё сохраняет некоторый остаточный стоимостной характер, то все вышеописанные соотношения тоже в принципиальных своих чертах сохраняются. И при социализме заработная плата определяется не стоимостью продукта труда, а стоимостью жизненных средств, потребных трудящемуся для его нормального самовоспроизводства. С этой точки зрения, мало найдётся политэкономических формул, которые вносили бы такую же дезорганизацию и сумятицу в социалистическое хозяйствование, как формула об оплате «по количеству и качеству труда». Она прямо подразумевает делёж по стоимости произведённого продукта. Сюда же примыкает ещё одна, скажем напрямик, бестолковщина: это положение о прибыли как о части издержек производства. Тогда как у того же Энгельса яснее ясного сказано, причём подчёркнуто прямой ссылкой на Маркса и курсивом, что прибавочный продукт никаких издержек производства не требует.[36]

«Избыток продукта труда над издержками поддержания труда, – пишет Энгельс, – и образование и накопление из этого избытка общественного производственного и резервного фонда – всё это было и остаётся основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. …Предстоящий социальный переворот впервые сделает этот общественный производственный и резервный фонд, т.е. всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественным… передав его всему обществу как общее достояние».[37]

Вот это главное, что должно быть во всей этой фабуле понято: что прибавочный продукт, где бы, в какой бы конкретной производственной ячейке он ни возникал, всюду является плодом производительных сил только как общественных производительных сил, и поэтому всюду с момента его возникновения представляет собой, прямо и непосредственно, общественное достояние. Основная его масса не подлежит дележу в производственных единицах, должна аккумулироваться на общегосударственном уровне и распределяться только в специфических общественных формах и по общественным каналам. Запрет на непосредственное присвоение прибавочного продукта частными лицами действует не только по отношению к собственнику средств производства, но также и по отношению к работнику, – если работник выступает как частное лицо и не желает дождаться, покуда плоды труда всех прибудут к нему по общественным каналам распределения.

На примере предлагавшихся Дюрингом «хозяйственных коммун» Энгельс исчерпывающе продемонстрировал, что нарушение этого запрета приведёт только к замене персонифицированного капиталиста групповым капиталистом в лице части членов коммуны, и к дезорганизации важнейших общеэкономических функций, в первую очередь функции накопления.[38] Но дюринговская «хозяйственная коммуна» представляет собой практически полный аналог предприятию, взятому коллективом в «хозяйственное ведение», с правом непосредственного дележа продукта, – что проповедуется сегодня едва ли не всеми нашими компартиями, если их допустимо так называть. Спрашивается, для кого же всё это написано-то, в том числе и «Анти-Дюринг», и зачем провозглашать себя марксистами и коммунистами, если стоять на точке зрения не Энгельса и Маркса, а их непримиримых идейных противников?



ТОВАРИЩИ, я заканчиваю своё сегодняшнее выступление с чувством некоторой вины перед Энгельсом, потому что о такой книге, как «Анти-Дюринг», можно сказать несравнимо больше того, чем было здесь сказано, и всё это будут интереснейшие, ценнейшие и полезнейшие вещи. Поэтому, во-первых, я надеюсь, что участники обсуждения дополнят моё сообщение.

И во-вторых. Энгельс был блестящим популяризатором марксизма, труды его по большей части написаны простым, живым, доходчивым языком, читать их гораздо легче, чем тот же «Капитал», в котором неподготовленный человек попросту вязнет с первых же страниц. Содержание этих книг, – как я всеми силами стараюсь показать, – ничуть не устарело, это не какой-то духовный антиквариат, не лавка древностей, это бурление наших же сегодняшних, а то и наших завтрашних проблем. Системы регулярной партийной учёбы у нас, к сожалению, пока нет, и вряд ли она скоро появится. Поэтому призываю сознательных коммунистов поменьше жаловаться, будто у нас «нет теории», смелее доставать с дальних полок и вытирать пыль с того же «Анти-Дюринга», с «Людвига Фейербаха», с других классических произведений, раскрывать их, – ничего кроме удовольствия и заряда оптимизма вы от этого не получите, – пропагандировать, нести, как говорится, в массы.

А мы на нашем политклубе, – если вы сочтёте сегодняшний опыт удачным, – будем время от времени «перечитывать» крупнейшие, ключевые труды классиков, может быть, не только Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, но и Гегеля, и кого-то ещё. И выполнять тем самым посильную стимулирующую роль.


Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z16/100-Engels.htm#_ftn1
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454

Из нашей почты
Совет граждан СССР г. Ленинграда
и Ленобласти,

5 августа 2020

Так кто же вы на самом деле,
                       господин Суриков?


Итак, кто же вы на самом деле, господин Суриков? И вопрос этот не риторический…

Ваше обращение, озаглавленное как «О насущных проблемах организации Движение Граждан СССР», только у человека малосведущего может вызвать одобрение и даже поддержку: «Ну как же, долой авторитаризм, единовластие, застой. Даешь демократию, коллегиальные решения, прогресс и прочую динамику».

Но в том-то и дело, что не всё так просто и очевидно, как вы пытаетесь представить в своём «послании». На первый взгляд, Суриков, вы ведёте доверительный разговор с товарищами о верности Движению граждан СССР и значимости трудов нашего лидера и идеолога Татьяны Михайловны Хабаровой, но, на самом деле, это монолог человека, имеющего цель бросить в умы участников ДГ зёрна сомнений, посеять недовольство и смуту, остановить приток новых сил, особенно молодёжи.

Вы ретроспективно обращались к истории и очень иронично представили атрибут верности – присягу. Думается, напрасно. Да, Красная, а затем и Советская армия приносила присягу трудовому народу. В этом весь смысл – защищать его, хотя бы ценой собственной жизни. И сейчас, когда все вооруженные силы охраняют какое-то там государство, просто необходимо быть верным тому самому трудовому народу, который в 1917 году вырвал право на достойную жизнь из рук богатеев разных мастей. Никто не требует клятвенных заверений в верности делу, но при этом разумеется, что человек, вступивший в ряды ДГ будет безусловно руководствоваться программными документами, составляющими «Большевистскую Платформу». Все практические действия участника ДГ должны соответствовать сути «Большевистской Платформы». Платформа – это не просто свод политико-экономических установок, а как армейский устав, писанный кровью, учитывает весь опыт политического и экономического строительства СССР, предыдущей борьбы и допущенные ошибки. «Большевистская платформа» – это тот же Устав, требующий исполнения, и только при соблюдении которого возможно существование государства  СССР. Заслуга создания этого программного документа целиком и полностью принадлежит Т.М. Хабаровой.

Когда вспоминают Октябрьскую революцию 1917 года, её осуществление связывают с именами – Ленин, Сталин. Когда мы говорим о Движении Граждан СССР, прежде всего вспоминаем имя – Татьяна Хабарова. Какое право имеете вы в издевательской форме ставить вопрос о тождественности Хабаровой и ДГ?

Вспомянем историю ещё разок…

Уже на заре Советского государства, многие, как и вы сейчас, хотели поправить курс, изменить, реформировать, впрыснуть свежую струю и т.д. Левые и правые уклонисты, троцкисты и прочая сволочь. В результате – погружающееся в НЭП неокрепшее государство, внутрипартийная грызня, порождённая такими, как вы, инициаторами и реформаторами. Только Сталин смог пресечь эту партийную смуту, выкинув Троцкого за границу и прижав языки любителям перемен. И тогда страна осуществила колоссальный рывок. Практически за 12 лет, с конца 1929 года до середины 1941 года, Была проведена индустриализация, позволившая победить фашистского гада, имеющего за спиной всю экономическую мощь порабощённой Европы. Это стало возможным, когда руководство страны избавилось от подобных вам шептунов, болтунов, демагогов и провокаторов.

Только благодаря единомыслию всего народа и понятной всем государственной идеологии страна совершила экономическое чудо, которого мировая история не знала ни до, ни после: разрушенная страна, за несколько лет превратилась в сверхдержаву, используя при этом только собственный потенциал, без привлечения иностранного капитала.

Ваши ссылки на нежелание Исполкома учесть ваши предложения, разумные инициативы, представляются крайне неубедительными. Вашему единомышленнику Харламову Татьяна Михайловна Хабарова лично, в течение ряда лет, очень аргументированно указывала на серьёзные ошибки в идеологической и практической работе. Почитайте её почту в адрес Харламова В.В. Она есть в открытом доступе. Такое впечатление, что его «здоровые инициативы» являются актами открытого саботажа и перманентной провокацией. Ваши, так скажем, упрёки не подкреплены ни одним конкретным примером. Голословный вброс, попытка вызвать раздражение и сомнения у читателя. Ваши действия таковы: даже выведенный из членов ДГ, вы пытаетесь внести смуту и способствовать расколу в ДГ, в частности, в Ленсовет. Поэтому, без согласия участников зум-конференции Ленсовета, вы с ещё одним «липовым» членом Ленсовета – одесситом А. Кузьминым нагло вторглись в проводимое совещание, навязывая свои провокационные сентенции. Вы, фактически, вели деструктивную работу среди участников этой конференции, в числе которых была и вновь вошедшая в состав Ленсовета молодёжь. Это та молодёжь, которая пытается у нас – советских людей – узнать правду о прошлом и о текущих процессах у нас и в мире. Мы рады, что большинство участников этой конференции, послушав ваши лукавые вбросы, оценила их и просто отключилась от зум.

Вы в своём письме попытались ДГ СССР уложить в прокрустово ложе простой общественной организации, цинично характеризуя народное движение чуть ли не как секту. Вы всячески пытаетесь умалить сегодняшнюю значимость Движения и его возможных перспектив. Пытаетесь навязать мысль, что Исполком, руководство ДГ слабодееспособны. Проскальзывают намёки на желательное устранение Хабаровой от руководства ДГ. В общем, если внимательно читать ваше послание, то складывается впечатление, что это очередная информационная провокация с целью вселить сомнения в участников Движения, снизить  их активность, вызвать раскол, хотя бы в Ленсовете. Кстати, никто не знает вашего личного трудового вклада в копилку ДГ – сколько по вашей инициативе и при вашем участии создано первичных советов граждан. Хотя можно предположить, что целью вашей миссии является разрушение уже сложившихся советов и воспрепятствование созданию новых.

Работая над своим письмом, вы дальновидно «подстелили соломки». Предполагая, что ваш опус не останется без ответа, вы заранее обвинили Исполком в зажиме здоровой критики и любого другого инакомыслия. Заранее выставили себя этакой жертвой косной бюрократической машины Исполкома ДГ.

Хочется напомнить, что Татьяна Михайловна Хабарова – фактический создатель и руководитель ДГ СССР. На протяжении многих лет она ведёт борьбу за восстановление суверенной государственности СССР и гражданских прав его народа. Она в полном праве создавать те управленческие структуры, включая Рабочую группу Исполкома, которые сочтёт нужным для более эффективной работы. Даже не согласовывая свои действия лично с ВАМИ.


P.S.
Среди «подписантов» отсутствует подпись человека, организовавшего и проведшего собрание в вашу поддержку. Его позиция – всегда оставаться в тени. Но при всех обстоятельствах позиционировать себя, как идеолога Движения, хотя бы на уровне Ленсовета. Мы знаем его, как Харламова В.В. Возможно, кто-то знает его под другим псевдонимом. Кстати, В.Харламову и ряду членов Совета Граждан Ленинграда было выражено недоверие, в связи с чем, по итогам общего голосования, они были большинством голосов выведены из состава Ленсовета.


И.О. председателя Совет граждан СССР г. Ленинграда
и Ленинградской обл.          Муратов В.Ш.
Секретарь                           Новожилова Т.Н.
Участники Совета:
                                          Котельников А.В.
                                          Пронина Г.Я.
                                          Багаутдинова Г.Ж.
                                          Леонидова Е.К.
                                          и др.
                                          Всего 28 подписей.

http://cccp-kpss.narod.ru/post/2020/2020-05-08-kto-vy-surikov.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454

Из нашей почты
Т.Хабарова –
– коллективу Ленсовета,

соратникам

21 августа 2020г.

На моё письмо (подписанное также членами Рабочей группы Исполкома СГ СССР Е.Копшиной и В.Кильпой) от 6 августа 2020г., в адрес председателя Ленсовета К.З.Тодуа и коллектива Ленсовета, ответа от К.З.Тодуа не поступило.

Вместо него непрошенно отреагировал фактический организатор сборища 22 июля с.г. В.В.Харламов, который объявил, что будет продолжать пособничать мошеннической шайке Москалёва/Сурикова в её подрывной деятельности против Движения граждан СССР. Причём подчеркнул, что намерен заниматься этим,– видите ли,– "независимо от организационных решений председателя Исполкома".(?!)

Что касается коллектива Ленсовета, то его здоровая (как мы полагаем) часть официально отмежевалась от наиболее рьяных пособников москалёвской шайки (Харламова, Яковенко/Кузьмина, Т.Ю.Морозовой, К.З.Тодуа) и избрала временным председателем Ленсовета В.Ш.Муратова.

В свете нашего замечания о здоровой части Ленсовета встаёт вопрос о нездоровой его части. Иными словами, о группировке, которая под "водительством" Харламова–Тодуа перешла в ненужную сторону рубеж, отделяющий легитимные, в рамках Движения граждан СССР, составляющие нашей организации от чужеродных, вредительских (и тем самым, естественно, нелегитимных) вкраплений.

В связи с упразднением в ДГ СССР так называемого свободного членства,– которое позволяло враждебным элементам бесчинствовать в Движении под маской каких-то непрошенных его "спасателей", якобы "доброжелательных" критиков и т.п., проблема легитимности пребывания в Движении приобретает особую остроту.

Внутренний наш критерий легитимности давно и хорошо известен; это:

          безусловная приверженность Декларации о единстве Советского народа и в целом документам Съезда граждан СССР всех пяти созывов, в особенности Съезда последнего, пятого созыва, состоявшегося 9 июня 2019г. в Москве;

          недопустимость "редактирования" с кондачка этих основополагающих документов;

          недопустимость демонстративного противостояния решениям высшего исполнительного органа Движения – Исполкома, его председателя и его Рабочей группы, ибо это излюбленный путь разного рода подрывных сил к разрушению организации как таковой.

Всем, кому наши справедливые требования "не по нраву", доступ в Движение и "свобода" мутить воду в нём должны быть пресечены – и надеемся, что будут пресечены.

Всем, кто "затесался" в харламовскую группировку по ошибке, по неведению, непониманию ситуации и т.д., повторно и настоятельно рекомендуем:

          отозвать свои подписи под пасквилем от 22 июля (если подписались);

          оформить в заново установленном порядке своё персональное членство в ДГ СССР.

(Сказанное касается и самого Харламова.)

В противном случае вы рискуете, в срок до 1 октября 2020г., пополнить собою список лиц, не имеющих отношения к Движению граждан СССР.

Существование каких-то вредительских "анклавов" в рядах освободительного движения в обстановке бушующей психоинформационной войны недопустимо, и мы постараемся принять все необходимые меры, чтобы с этим в ближайшее же время было покончено.


                    Председатель Исполкома СГ СССР
                                                 Т.ХАБАРОВА;

                    Член Рабочей группы Исполкома СГ СССР
                                                 Е.КОПШИНА;

                    Член Рабочей группы Исполкома СГ СССР
                                                 В.КИЛЬПА

                                 21 августа 2020г.

http://cccp-kpss.narod.ru/post/2020/2020-08-21-kollektivu-lensoveta.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Председатель Исполкома
Съезда граждан СССР,
секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук
Т.ХАБАРОВА

За II Всемирный конгресс друзей СССР!

Доклад на Собрании актива граждан СССР г.Москвы
в честь 140-й годовщины со Дня рождения
классика марксизма-ленинизма,
Верховного Главнокомандующего
победоносными Вооружёнными Силами СССР
в период Великой Отечественной войны
 И.В.СТАЛИНА

Москва, Застава Ильича, 21 декабря 2019г.

Уважаемые товарищи,

сегодня мы празднуем 140-ю годовщину со Дня рождения человека, с именем которого останется навечно связана грандиознейшая историческая эпопея построения первого в мире государства трудящихся, Союза Советских Социалистических Республик.

Исполком Съезда граждан СССР и Московский центр Большевистской платформы в КПСС поздравляют всех вас, всех наших соратников и единомышленников, всех советских людей с этой славной, поистине окрыляющей датой.

И не надо нам, как говорится, колоть глаза тем, что в настоящий момент государство это претерпевает катастрофу жесточайшего военного поражения; и что оно,– как тщится нас уверить по-разбойничьи возобладавший классовый и геополитический враг,– что оно вообще перестало существовать, ушло с политической карты планеты навсегда.

Но мы-то, граждане этого государства и его патриоты, мы знаем, что оно никуда не делось,– как не делся никуда носитель его суверенитета, Советский народ,– что этот исторический колосс повержен лишь временно, что общими нашими усилиями его неиссякаемый жизненный ресурс неизбежно будет вновь отмобилизован, и он поднимется во весь свой богатырский рост, и продолжит предначертанный ему путь к вершинам материального и духовного процветания и могущества.

Владимир Ильич Ленин говорил, что лучший способ отметить любую памятную дату – это обсудить какую-то сопряжённую с этой датой и ждущую своего решения проблему.

И вот, давайте же и мы поступим в соответствии с этим наставлением нашего основоположника,– тем паче, что и за проблемой-то далеко ходить не требуется, как это хорошо видно из только что здесь сказанного.

Итак, проблема – это освобождение от империалистической оккупации ленинско-сталинского СССР, возвращение его к полноценному историческому и политическому бытию; причём, не какого-то "союза братских народов" и т.п. в том же духе, но именно СССР, возведённого на ленинско-сталинских началах.

В последующем изложении проблема будет дополнительно конкретизирована.

С вашего позволения, давайте я и сосредоточусь сразу на проблемной стороне дела, и не стану,– к примеру,– как это полагалось бы по ритуалу, в подробностях пересказывать биографию Вождя. Ибо она, во-первых, всем нам, марксистам-сталинцам, достаточно известна, а во-вторых, в связи с нынешним юбилеем, без сомнения, окажется многократно и в разных вариантах освещена.

И по аналогии с этим, я ограничусь лишь пунктирным перечислением тех великих деяний Иосифа Виссарионовича Сталина как созидателя и многолетнего руководителя Советский державы, которые,– может быть,– традиционно и должны бы в юбилейном докладе занять гораздо больше места, чем мы им уделяем, но мы уже приняли определённое решение и давайте его придерживаться.

Итак, это,– вспомним,– прежде всего борьба, и борьба не на жизнь, а на смерть!– с антиленинской, правотроцкистской оппозицией, т.е., с тогдашней "пятой колонной". Каковая борьба даже у "красных" наших историков до сих пор проходит под рубрикой "сталинских репрессий"; а между тем, если бы Сталин подавить эту "гидру внутренней контрреволюции" не смог, и если бы все эти "безвинно репрессированные" им деятели оставались на своих постах в партийно-государственном и военном руководстве, то мы бы войну с Гитлером проиграли по тому же сценарию и с тем же разгромным итогом, как несколько десятилетий спустя проиграли американцам недопустимо огромный (хотя всё же ещё пока не фатальный) кусок Третьей мировой войны.

Далее, пунктирно: коллективизация. Переход в аграрном секторе страны от низкотоварного мелкокрестьянского хозяйства сначала к значительно более производительному коллективному, а затем и вовсе к крупному машинному производству. Коллективизация села позволила, просто-напросто, накормить страну, избавить её от типичных для царской России, регулярно повторявшихся "голодоморов", и вообще от голода, даже во время Великой Отечественной войны, когда население на неоккупированных территориях было поголовно обеспечено продовольственными карточками и гарантированно получало приемлемый для военных условий набор продуктов питания.

Далее, пунктирно: индустриализация. Страна за фантастически короткий срок превратилась в самодостаточного индустриального гиганта, который производил у себя сложнейшее оборудование мирового класса, а то и не имевшее аналогов в мире. Была создана вторая промышленная база народного хозяйства за Уралом. Проложен Северный морской путь, вдоль трассы обихожены населённые пункты, уровень жизни в которых не особо уступал даже столичному: такой был подвоз продовольствия и товаров. У меня двоюродный брат семь лет проработал в Тикси, обзавелись там с молодой женой двумя мальчишками, мальчишки,– помнится,– как грибы-боровички: крепенькие, здоровенькие. А ведь в Тикси и солнца-то полгода нет.

С культурной революцией тоже всё, что называется, ясно после двадцати восьми лет оккупации, когда дорвавшиеся до рулей антисоветчики не смогли продемонстрировать ничего даже отдалённо приближающегося к шедеврам советского кинематографа и театра, академической и эстрадно-развлекательной музыки, литературы и поэзии, архитектуры и изобразительного искусства.

А что до массовой культуры, предназначенной для рядовых граждан, то её попросту опустили в какую-то бездну свинства и непотребства. Между тем, советская массовая песня, это было уникальное явление культурной истории,– настоящий музыкальный университет патриотизма, преданности Родине и её святыням, приверженности любимому делу и честному труду, благоговения перед любимой женщиной, девушкой и уважения к её чистоте. И всё это излагалось мелодичным, легко запоминающимся музыкальным языком, эти песни с воодушевлением пел буквально весь народ, а вместе с ними оседали в сердцах людей пропагандировавшиеся ими советские нравственные ценности.

И наконец, Великая Отечественная война, Победа над свившимися в змеиный клубок силами фашистского человеконенавистничества и зла поистине всей тогдашней Европы. И эта ужасающая лавина разбилась о несокрушимую волю Советского народа, возглавленного и вдохновлённого на борьбу ленинско-сталинской большевистской партией.

Через два года – вы только вдумайтесь!– всего через два года по окончании войны стартовала политика регулярного снижения цен на все потребительские товары, благосостояние народа росло, не преувеличивая, на глазах. Но вызревавший в недрах ведомого Сталиным социалистического общества в нашей стране прорыв к коммунизму был заторможён, а затем и вовсе смят развязанной против нас новой мировой империалистической войной  – психоинформационной. К тому же История после ухода И.В.Сталина с политической сцены явно "поскупилась" на равнозначную ему замену.



И теперь вернёмся к нашим сегодняшним проблемам.

Сталинские высказывания по вопросам защиты нашей Советской Родины от посягательств на неё со стороны мирового империализма и вообще об отношении к СССР не однажды цитировались в наших материалах, но давайте всё же прислушаемся к ним ещё раз.

"Со времён победы Октябрьской революции марксистами могут быть лишь те, кто поддерживает решительно и беззаветно первую в мире пролетарскую диктатуру."[1]

"Есть один вопрос, который ставит водораздел между всеми возможными группами, течениями, партиями и проверяет их революционность или антиреволюционность. Этим вопросом является … вопрос об обороне СССР, вопрос о безусловной, безоговорочной защите СССР от нападений со стороны империализма.

Революционер тот, кто без оговорок, безусловно, открыто и честно … готов защищать, оборонять СССР, ибо СССР есть первое в мире пролетарское революционное государство, строящее социализм. Интернационалист тот, кто безоговорочно, без колебаний, без условий готов защищать СССР потому, что СССР есть база мирового революционного движения, а защищать, двигать вперёд это революционное движение невозможно, не защищая СССР. Ибо кто думает защищать мировое революционное движение помимо и против СССР, тот идёт против революции, тот обязательно скатывается в лагерь врагов революции."[2]

И как почти всегда у Сталина, под этим его рассуждением лежит глубокая философская основа, которую необходимо вскрыть, ибо она остро актуальна как раз для наших дней.

И Ленин, и Сталин, оба классика нашей Революции были приверженцами традиционной диалектической концепции мира как целого.

Мир – это не конгломерат частных процессов, которые существуют каждый сам по себе. Мир, это целостность, объемлемая единой объективной закономерностью, единым объективным процессом.

В диалектике "универсальный мировой процесс" (по Ленину), образ "движения вообще", движения как такового – это развитие, периодический переход, или подъём, развивающейся реальности от некоего менее совершенного состояния к более совершенному, более высокому.[3]

Всеобщее в диалектике – это "конкретно-всеобщее", это не умственная абстракция, не безликое усреднение по всему времени и пространству, но это реально существующий, наиболее высокий на текущий момент, достигнутый уровень развития.

Отсюда сталинская апологетика СССР: она теоретико-философски глубочайше обоснована, хотя и очевидно, что у Сталина это получалось не преднамеренно, а просто в силу объективной феноменальности его интеллекта.

СССР, как главный результат первой в истории пролетарской революции, являлся для всего мирового революционного процесса его "конкретно-всеобщим", т.е. его как бы воочию явленной сущностью, средоточием его жизненной энергетики и единственно мыслимой, на тот момент, стартовой площадкой для дальнейшего движения вперёд.

Скажем относительно площадки для дальнейшего движения.

В диалектике развитие может продолжаться только посредством так называемого снятия ­–­ ассимиляции, переработки, творческого усвоения всего ценного, что достигнуто на последней по времени ступени и представлено в ней как в конкретно-всеобщем. Никаких других вариантов подъёма на следующую ступень, никаких "байпасов" и обходных путей у развития нет. Перешагнуть через конкретно-всеобщее предыдущего уровня, проигнорировать его оно не может.

И тут перед нами возникает вопрос: как быть, если на предыдущем, последнем по времени уровне произошла какая-то социодиалектическая катастрофа?

Вот СССР был "конкретно-всеобщим" для планетарного революционного процесса, но где-то после 1953 года начал деградировать, а затем и вовсе оказался замещён неким уродством (совокупностью нынешних оккупационных режимов), каковое уродство не имеет ни малейшего отношения не только к глобальному революционному процессу, но и вообще к здравому смыслу.

Давайте постараемся представить себе, какой ответ на этот вопрос мы могли бы услышать от блестящего философа-диалектика Сталина.

Наверняка он рассуждал бы так: коль скоро развитие как-то обойти эту образовавшуюся запруду объективно не может, но оно для своего продолжения непременно должно вернуться на социодиалектическую площадку СССР, то и надо, товарищи,– как хотите, "кровь из носу",– но площадку эту освободить, и эту патологию образовавшуюся любой ценой оттуда убрать.

Что ж, мы и строим наши планы по спасению страны, по нормализации всего происходящего с ней в согласии вот с этим, предполагаемым нами ответом нашего Вождя.

Образовавшуюся "запруду" или "патологию" мы трактуем как временную оккупацию СССР силами и структурами транснационального капитала, от каковой оккупации он должен быть освобождён через новое сплочение наших граждан в Советский народ и развёртывание их национально-освободительной борьбы. Позвольте мне дальше уже не излагать эту нашу общеизвестную идеологему.

Конечно, нам могут возразить: раз уж СССР попал в беду, то ведь, кроме него, есть и другие социалистические страны, и почему мировой революционный процесс не может через них найти себе продолжение?

Да, это было бы возможно, если бы хотя бы одна из этих стран социодиалектически находилась на той же ступени развития, что и сталинский СССР. Но этого, к сожалению, нет. Из нынешних соцстран ни одна не только не ввела у себя по сию пору сталинскую экономическую модель, но даже и не планирует этого.

Так что задача освобождения и воссоздания СССР,– как бы поставленная перед нами самим Сталиным,– она на сегодняшний день объективно остаётся интегральной, приоритетной не только для нас, граждан СССР, но и для всех участников глобального революционного процесса.

Все участники планетарного освободительного движения – коммунистического движения, если угодно,– должны понимать, ЧТО

     – если СССР, покуда он существовал, являлся социодиалектической вершиной этого движения,

     – и если этого его статуса, несмотря на всё с ним происшедшее, никто поныне перенять так и не смог,

     – то претерпеваемая им затяжная катастрофа представляет собой катастрофу, вот именно, ЦЕЛОСТНОГО ПРОЦЕССА ВОСХОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА К КОММУНИЗМУ; она касается ВСЕХ участников этого процесса, и всё мировое коммунистическое сообщество, как целое, как единое коммунистическое братство, должно включиться в преодоление катастрофы совместно и наравне с борющимся Советским народом, должно считать освобождение СССР от империалистической оккупации своим кровным делом.

И вот здесь мы выходим на главный и тяжелейший идеологический прокол в обсуждаемой ситуации. И прокол этот – это что современное нам международное коммунистическое сообщество абсолютно неспособно разглядеть, воспринять и осмыслить роль и судьбу СССР как "точки роста", как развитийного ядра мирового коммунизма.

Да, было время, когда такой точкой роста служил самый акт свершения пролетарской революции. Но вот революция свершилась, и возникло то, ради чего её совершали,– государство трудящихся, государство диктатуры пролетариата. И всё,– энергетика процесса хлынула туда, и теперь от судьбы этого государства, а не от революции как таковой зависит, как сложится коммунистическое преобразование мира.

И Сталиным эта объективная диалектика событий схвачена и сформулирована пронзительно чётко. Но вот уж со всей послесталинской генерацией "мыслителей" в кавычках нам явно не повезло,– столько лет минуло, а разобраться не могут.

Взгляните, какое позорище,– иначе тут не скажешь,– творится на нынешних так называемых Международных встречах коммунистических и рабочих партий.

Собирались последний раз в Измире, в Турции, в октябре этого года; провозгласили солидарность с народами Кубы, Палестины, Сирии, Ливана, Ирана и Ирака, Кипра, Ливии, Западной Сахары, Йемена, Судана, Пакистана, Венесуэлы, Никарагуа, Боливии, Эквадора и Колумбии, даже курдов не забыли. Пообещали отметить юбилеи В.И.Ленина и Энгельса, почтить память Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Только вот о сталинском юбилее ни звуком не заикнулись. Один из наших соратников, Ю.П.Соломатин из Киева, прокомментировал: "поддержать ВСЕХ-ВСЕХ-ВСЕХ, кроме Советского народа, борющегося в РФ с оккупационным ельцинско-путинским режимом за возрождение СССР. На кой ХРЕН /Извините.– Т.Х./ он нам нужен, такой АНТИсоветский и АНТИкоммунистический МВКРП?"

Идейную и моральную ответственность за подобную срамоту несут, бесспорно, те, кто должен бы здесь выступить как авангард: наши СКП–КПСС и КПРФ.

Но за двадцать с лишним лет после того, как Съездом граждан СССР был выдвинут тезис о продолжении существования СССР де-юре, во временно оккупированном состоянии, ни те, ни другие, несмотря на нашу непрестанную агитацию, так и не присоединились к этой истине, практически не нуждающейся в пространных доказательствах.

Мало того, Зюганов умудрился в 2013г. объявить Советский народ "уничтоженным политически и политэкономически", прекратившим своё существование. И опять-таки, хотя Движение граждан СССР за эти годы неоднократно взывало к ЦК КПРФ, требуя официально, от лица партии дезавуировать эту вредительскую чушь, этого по сей день не сделано.

Между тем, всё это вместе взятое – это откровенное и категорическое противостояние сталинскому призыву к безоговорочной и безусловной защите СССР. Ведь если утверждают, что ни самого Советского Союза, ни народа – носителя его суверенитета "больше нет", то и получается, что защищать-то, собственно, нечего и некого.

Советский народ эту политику отказа ему в реальном существовании, этих "похорон заживо" испытывает на себе почти тридцать лет, и никому из нас, я думаю, не надо длинно объяснять, как это узаконенное людоедство выглядит на практике,– каждый, наверное, имел возможность убедиться на собственной шкуре. Ведь американцы с самых истоков психоинформационной войны не скрывали, что уничтожение Советского народа – это и есть их конечная, вожделенная цель. И постольку, когда мы наблюдаем, как по этому проамериканскому лекалу проходят Международные встречи коммунистических, прости господи, партий, то не можем расценивать это иначе, как идейно ангажированное подвывание нашему геополитическому противнику.



Сравним же теперь,– хотя бы вкратце,– эту позорную и презренную картину с тем, что мы могли бы иметь, если бы сегодняшнее мировое комдвижение заняло, всё-таки, охарактеризованную нами выше СТАЛИНСКУЮ (т.е. подлинно марксистско-ленинскую) позицию.

Вы только представьте себе, как продвинулось бы дело освобождения и возрождения СССР, если бы компартии в капстранах, членах Евросоюза и НАТО, начали активно проповедовать уже упоминавшуюся здесь неопровержимую истину, что СССР никуда не делся, юридически он сохраняет свою правосубъектность и лишь временно, в результате военного поражения, находится в путах той самой империалистической кабалы, которая ненавистна всем людям доброй воли на планете.

Не говорю уже о компартиях "братских" в кавычках социалистических стран: они, видимо, напрочь забыли о той огромной, подчас решающей поддержке, которую им оказывал Советский Союз в ИХ национально-освободительных войнах. Или,– может,– рассчитывают сами поживиться кое-чем для себя из оккупационной разрухи, царящей на нашей территории?

Совершенно такая же дикость и срамота – это то, что во всех этих странах, откуда стекаются многие десятки компартий на бездельные "международные встречи", прогрессивная общественность, а то и сами горе-"коммунисты" фактически ничего не знают,– так надо понимать,– о продолжающемся существовании непокорённого Советского народа, о его хотя и попранных, но юридически полностью сохраняющихся правах и о его многолетней борьбе за свободу, независимость и территориальную целостность своего Социалистического Отечества.

Ситуация чем-то напоминает ту, что сложилась в 1926–27 годах, когда провокационная деятельность троцкистов, верховодивших в то время в Коминтерне, толкнула Великобританию на разрыв дипломатических отношений с Советским Союзом и привела к росту за рубежом недоброжелательных к нам настроений.

ЦК ВКП(б) радикально откорректировал точку зрения нашей делегации в Коминтерне и стимулировал проведение масштабного мероприятия, которое было нацелено повернуть мировое общественное мнение в объективно правильное русло.

Таким мероприятием стал Всемирный конгресс друзей СССР, созванный номинально по инициативе иностранных рабочих делегаций, прибывших в Москву на празднование десятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции[4], но направляющая мощь сталинской мысли здесь несомненна.

Конгресс прошёл в Москве 10–12 ноября 1927г., в нём участвовали около тысячи делегатов из более чем сорока стран. Воззвание, принятое Конгрессом, заканчивалось призывом к трудящимся всего мира: "Боритесь, защищайте, охраняйте СССР, родину трудящихся, оплот мира, очаг освобождения, крепость социализма, всеми средствами, всеми способами!".[5]

Сегодня,– как представляется,– мероприятие такого рода и для нас было бы в высшей степени своевременно и полезно.

Оно помогло бы поставить всё нынешнее, оппортунистически заблудшее "международное комдвижение" с головы на ноги.

Высветить перед ним,– наконец-то,– истинную, реальную, а не имитаторски фальсифицированную панораму всего, совершающегося на планете, и обозначить приоритеты, которые позволили бы перейти к действительной борьбе от её многодесятилетней имитации.

Вывести,– наконец-то,– на чистую воду имитаторов, которые фарисейски славословят Сталина и с важным видом шествуют к его могиле с охапками гвоздик, но на деле не только не руководствуются сталинскими (т.е. марксистско-ленинскими) идеями, но на протяжении всей своей карьеры лишь тем и озабочены, чтобы поплотнее замазать все щели, где эти идеи, в их современном облике, могли бы пробиться к сознанию масс.

Затвердить перед всеми, кто позиционирует себя в качестве коммуниста, и перед всеми, кто искренне тянется к коммунистическому учению как к светочу разума, что Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин и СССР – это синонимы, и всякий, кто хочет служить коммунизму "отдельно" от Сталина и СССР, тот или прямой наймит классового врага, или простофиля, не понимающий, где коммунизм, а где болото контрреволюции.



Уважаемые товарищи, мы сами, сколько нас есть на сей день, вряд ли осилим Конгресс мирового уровня. Но это не значит, что мы не должны выступать с инициативой, которая по сути своей давно уже назрела и перезрела. Уточняю, что идея Второго Всемирного Конгресса мною была впервые озвучена в 1994г., в статусе члена Совета СКП–КПСС [6], и тогда же этим пресловутым СКП–КПСС с пренебрежением и даже с насмешкой отброшена. Но времена всё же меняются, и кто знает, где мы нынче найдём союзников в осуществлении этого замысла. Во всяком случае, инициативу,– которую, как я надеюсь, вы поддержите,– надо всемерно пропагандировать, не опасаясь, что она станет, по обыкновению, добычей перехватчиков.

В 1993–95 годах мы – ветераны Советского движения, очутились перед такой же кажущейся "безнадёгой" в связи со Съездом граждан СССР – никто не желал с нами сотрудничать в этом актуальнейшем тогда начинании. Но мы его всё же провели, и оказались исторически абсолютно правы. И даже от перехватчиков, в конечном счёте, сумели отбиться.

Страшно даже подумать, сколько всего НЕ БЫЛО БЫ, если бы Съезд не был проведён и не закрепился бы на политической арене в качестве постоянно действующего. Прикиньте сами, я не буду перечислять. Не было бы всего сонма нынешних заСССРных организаций, ибо откуда бы они материал-то взяли бы, ведь он у них весь из наших съездовских документов. И т.д.

Т.е., если мы и к очередной нашей инициативе подойдём по тому же принципу, то, вернее всего, не ошибёмся.

Итак, за Второй Всемирный конгресс друзей СССР!

_________________________________

[1] И.Сталин. Соч., т. 10. Госполитиздат, М., 1949, стр. 171.
[2] Там же, стр. 50–51.
[3] Для сравнения: в ньютонианской системе мира движение вообще – это равномерное прямолинейное движение.
[4] См. И.Сталин. Соч., т. 10, стр. 390.
[5] Там же.
[6] Т.Хабарова. Тезисы выступления на декабрьском (1994г.) Пленуме Совета СКП – КПСС [12 декабря 1994г.]. (http://cccp-kpss.narod.ru/drugie/1994/dek1994.htm)


http://cccp-kpss.narod.ru/2019/140/2019-12-21-za-vtoroy-kongress-druzey-sssr.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/post/2020/2020-08-08-pervoe-polugodie.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Друзья СССР и Советского народа, объединяйтесь!

Резолюция
Собрания актива граждан СССР г. Москвы
в честь 140-й годовщины со Дня рождения
И.В.СТАЛИНА

Москва, Застава Ильича, 21 декабря 2019г.


Собрание актива граждан СССР г.Москвы в честь 140-й годовщины со Дня рождения И.В.Сталина, заслушав и обсудив доклад секретаря-координатора Большевистской платформы в КПСС Т.Хабаровой и выступления участников Собрания, постановило:

1. Одобрить и принять к исполнению обоснованную докладчиком, сталинскую по своему происхождению идею проведения Второго Всемирного конгресса друзей СССР.


2. Рекомендовать участникам и сторонникам Движения граждан СССР и Большевистской платформы изучить и обсудить в своих ячейках текст упомянутого доклада и организовать максимально широкое его распространение всеми доступными им средствами.


3. Рекомендовать опубликовать доклад в газете "Ленинский путь" (г.Ленинград) и в возобновляемом к выпуску информбюллетене "Светоч".


4. Силами нашей организации довести текст доклада Т.Хабаровой до сведения всех коммунистических, рабочих и иных партий, входящих в системы Солиднет, Коминициатива и МВКРП.

Специально довести текст доклада до сведения руководства СКП–КПСС и КПРФ, редакций газеты "Правда" и журнала "Политическое просвещение", а также руководства Компартий Турции и Греции, принимавших у себя 21-ую МВКРП и несущих свою долю ответственности за недопустимо низкий общеполитический уровень этого мероприятия.

"Специально довести до сведения" – это значит не просто переслать по электронке, но постараться осуществить это путём личных встреч наших представителей с достаточно ответственными лицами со стороны упоминаемых адресатов.


5. Широко пропагандировать бессмысленность и обречённость попыток "отлучения" на будущее СССР и Советского народа от хода мировой истории, "вычёркивания" их из предстоящего развёртывания всемирноисторического процесса.

Специально обратить внимание на абсурдность и абсолютную дальнейшую неприемлемость такого положения вещей, когда в попытках этого рода всем скопищем и много лет подряд участвуют партии и иные организации, позиционирующие себя как "коммунистические", "марксистские", "рабочие" и т.п.


6. В предварительном порядке приступить к формированию Оргкомитета предполагаемого Всемирного конгресса, пригласить к участию в нём и во всей подготовительной работе по проведению Конгресса ВСЕХ, КТО ИСКРЕННЕ РАЗДЕЛЯЕТ сталинский – он же, бесспорно, и ленинский – завет о безусловной и безоговорочной, решительной и самоотверженной защите СССР как драгоценнейшего детища Октябрьской революции, как вершины многовековых освободительных устремлений всего трудящегося человечества!


Друзья СССР и Советского народа, объединяйтесь!

http://cccp-kpss.narod.ru/2019/140/2019-12-21-rezolucia.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
                                 Граждане СССР, объединяйтесь!

СЪЕЗД ГРАЖДАН СССР
ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ  КОМИТЕТ


127322 Москва, а/я 82.  Тел. (495) 610.56.83
http://www.cccp-kpss.narod.ru; E-mail: pochta-sssr@mail.ru



Международная  солидарность  с  СССР – да,
но  не  её  троцкистская  имитация


Совместное заявление
Исполкома Съезда граждан СССР
и Оргкомитета Большевистской платформы в КПСС

Москва, 26 ноября 2006 г.


ИСПОЛКОМ Съезда граждан СССР и Оргкомитет Большевистской платформы в КПСС считают своевременным заявить нашу позицию в связи с планами проведения в Москве осенью 2007г. очередного так называемого "Международного конгресса дружбы и солидарности с Советским народом", а также в связи с деятельностью, в целом, организаторов этого мероприятия – группы М.Лукаса в Канаде.

С вышеупомянутой группой мы контактируем не менее десяти лет, и за истекший срок убедились самым исчерпывающим образом, что их активность не имеет ничего общего с правильно понятыми объективно-историческими интересами Советского народа как находящегося на временно оккупированной транснациональным капиталом территории нашей Социалистической Отчизны. Группа М.Лукаса – это одно из ответвлений транснационального троцкизма, который широко используется в информационно-психологической войне против СССР как инструмент дезорганизации и подавления левопатриотических сил.

Наиболее распространённый (едва ли не стандартный) приём здесь – это подавление освободительного движения через его ИМИТАЦИЮ: т.е., через жёсткое, "мёртвое" блокирование тех личностей и организаций, которые нацелены на действительную борьбу с оккупационным режимом, и через подмену их,– далее,– лжелидерами и лжеорганизациями, которые на самом деле никакой реальной борьбы с режимом и его кукловодами не ведут, но встроены в эту систему и выполняют в ней именно вот эту функцию подавления, в зародыше, очагов сопротивления, по-настоящему опасных для неё.

Впечатляющим примером эффективного имитаторства может служить "коммунистическое" (да позволено будет так выразиться) движение на временно оккупированной территории СССР,– разобщённое и парализованное искусственно созданной "многопартийностью", вдохновляемое, а в значительной части и спонсируемое разными псевдокоммунистическими структурами из-за рубежа. Результаты "революционной борьбы" наших комимитаторов,– за пятнадцать лет,– общеизвестны, и о них нет надобности говорить здесь более подробно.

Закулисные творцы этого политтехнологического "шедевра" могли бы быть вполне довольны, но вот незадача для них – с середины 90-х годов в СССР начинает формироваться СОВЕТСКОЕ движение, инициированное Большевистской платформой в КПСС. Движение граждан СССР (или Съезд граждан СССР как постоянно действующий орган) достаточно успешно противостоит имитаторским наскокам, оно материально и организационно не зависит ни от каких "благодетелей", а самое главное – оно абсолютно и всецело НЕКОНТРОЛИРУЕМО в концептуальном плане.

Уже Съезд граждан СССР первого созыва (октябрь 1995г.) сразу "берёт быка за рога", отбрасывает троцкистскую псевдотеоретическую шелуху и ставит проблему так, как она и должна быть поставлена:

      СОВЕТСКИЙ НАРОД СУЩЕСТВУЕТ (в обстановке антисоветского угара тех лет это прозвучало, поистине, как откровение);

      Советский народ является насильственно разделённым народом, имеющим ПРАВО НА ВОССОЕДИНЕНИЕ в исторически избранной им государственной форме Союза Советских Социалистических Республик;

      Конституция СССР 1977г. продолжает де-юре действовать, советское гражданство сохраняет юридическую силу;

      беловежский сговор представляет собой уголовное преступление, ст.64 УК РСФСР; "беловежские соглашения" юридически ничтожны с момента их заключения, не повлекли, не влекут за собой, и впредь не могут повлечь никаких легитимных последствий;

      путь к восстановлению законной государственности в стране – это консолидация Советского народа как совокупности граждан СССР, образование на территориях и в трудовых коллективах активного и идеологически хорошо вооружённого Советского большинства, в лице Советов (Комитетов) граждан СССР, принуждение коллаборационистских властных структур к самоликвидации, возвращение власти трудовому народу явочным порядком снизу.[1]

Расширенный пленум Исполкома СГ СССР в декабре 1997г. специальным документом подтвердил продолжение существования СССР де-юре [2], а также представил на рассмотрение общественности разработанный во всех деталях проект новой редакции Конституции СССР. [3]

Съезд граждан СССР второго созыва (октябрь 2001г.) принял ещё два принципиально важных документа: Постановления О статусе СССР как временно оккупированной страны и О невозникновении права частной собственности на объекты общенародного достояния СССР. [4]

Существенно значимы и наработки Съезда граждан СССР третьего созыва (октябрь 2004г.): Стратегия и тактика национально-освободительной борьбы Советского народа; Об имитациях "восстановления КПСС"; Миролюбивые народы планеты перед лицом крушения современной системы международного права. [5]

В.И.Ленин,– как известно,– считал идейно-теоретическую деятельность одной из основных "форм общественного движения" и указывал, что для такой деятельности надо уметь использовать периоды в истории, "когда молчат или спят (по-видимому, спят) забитые и задавленные каторжной работой и нуждой массы".[6] С тем, чтобы к моменту неизбежного подъёма "непосредственного политического творчества масс" идейная среда, атмосфера этого подъёма была уже готова,– ибо, если она не будет создана, подъём попросту и не наступит. В этом заключается,– как Владимир Ильич формулировал,– "революционная роль реакционных периодов".

И мы полагаем,– думается, с полным основанием,– что Движение граждан СССР воспользовалось нынешним безусловно реакционным периодом в истории нашего Отечества в соответствии с ленинскими рекомендациями. Когда народ выйдет из забытья, причинённого информационно-психологической войной, он обнаружит, что идейно вооружён и что те, на кого эта обязанность объективно была возложена, с задачей справились и время зря не потратили.



НО НЕ ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЙ также и то, что столь целеустремлённые и концептуально продуктивные усилия по воссозданию СССР (именно СССР, а не каких-то "союзов государств советского типа" и пр.),– такие усилия не могли оставаться и не остались вне сферы охвата информационно-психологической агрессии против Советского народа и нашей страны.

Не будем домысливать за врага, в каком порядке им принимаются подобные решения.

Судить лучше всего по фактам, а факты (причём, совершенно неопровержимые) на сей день таковы, что в качестве структуры, призванной накрыть имитационным "колпаком" Советское движение в СССР, определилась как раз группа М.Лукаса с издаваемым ею журналом "Northstar Compass" (в переводе "Компас – на Северную звезду"). [7]

В первые годы своего существования журнал в довольно большом количестве перепечатывал публикации из выходящих на территории СССР левых газет, а также присылаемые различными левыми организациями отдельные материалы. Это была полезная работа, мы её приветствовали и сами достаточно оживлённо участвовали в ней. Положительно отнеслись мы и к инициативе М.Лукаса провести в 2001г. Международный конгресс дружбы и солидарности с Советским народом. На одном из наших митингов в Москве, 17 марта 1999г., была даже принята резолюция в поддержку этой инициативы.[8]

Но чем дальше, тем планы наших канадских "друзей" приобретали всё более причудливые очертания.

М.Лукас объявил, что после проведения Конгресса и избрания Международного Совета дружбы и солидарности с Советским народом он прекратит контактировать с реально имеющимися на территории СССР коммунистическими и патриотическими организациями как таковыми, а пусть мы все объединимся в Общество дружбы с зарубежными странами, и вот только это Общество и будет рассматриваться как достойный Лукаса и его окружения "партнёр" при их сношениях с советскими товарищами. Такие же Общества пусть и в других странах образуются, и всё это вместе взятое должно составить некий новый Интернационал – мировой "марксистско-ленинский фронт", который, среди прочего, будет руководить и … нашей собственной борьбой за возрождение Советского Союза.

Милое дело… В "руководители" Советскому народу самоназначаются неизвестные нам люди с посторонним гражданством и менталитетом, с троцкистскими, по большей части, взглядами, которые они словоохотливо излагают на страницах лукасовского "Компаса", люди, проживающие по Канадам, Брюсселям, Филиппинам и т.д., ситуацию в СССР и весь её проблемный срез знающие лишь понаслышке. Можно ли себе представить более откровенный, более нахрапистый имитаторский "наезд" на формирующееся национально-освободительное движение у нас в стране? Это ли солидарность с Советским народом, помощь ему в развёртывании общенационального Сопротивления империалистической оккупации? Скорее это смахивает на некую истерическую попытку помешать антиоккупационному Сопротивлению сформироваться.

Неудивительно, что ни первый, ни второй (состоявшийся в 2005г.) лукасовские Конгрессы не смогли не только предложить какую-то мало-мальски связную и реалистичную концепцию содействия Советскому народу в его борьбе, но вообще принять хоть один вразумительный документ, в котором речь шла бы именно о Советском народе и его проблемах.

Не приходится удивляться также и тому, что наработки, представленные как на первый, так и на второй Конгресс Съездом граждан СССР, подверглись (и в том, и в другом случае) поистине оголтелой, рационально не объяснимой дискриминации. Хотя наши делегаты, по не зависящим от нас причинам, не присутствовали в Торонто ни в 2001, ни в 2005 году, мы и на тот, и на другой Конгресс направили тщательно подготовленные тексты намечавшихся выступлений, а также проекты резолютивных документов [9], о которых можно сказать лишь одно: избежать их рассмотрения и принятия, это значило расписаться, что Конгресс придумывался ради чего угодно, только не ради содействия освобождению СССР от оккупации транснациональным империализмом.

И тем не менее, ни один из отосланных нами в Торонто в 2001 – 2005гг. материалов не был там ни зачитан, ни – тем паче – поставлен на голосование, ни опубликован в "Компасе", ни даже включён в так называемый "портфель делегата". Т.е., в целом участники обоих Конгрессов не имели возможности не только обсудить нашу позицию, но и попросту ознакомиться с ней. До такой степени пришлось не по нраву Лукасу и его компании предложение признать, от имени Конгресса, факт продолжающегося существования Советского народа (судьбой которого эти господа, якобы, столь озабочены), со всеми вытекающими отсюда последствиями,– как они обрисованы уже в Декларации Съезда граждан СССР первого созыва в 1995г.

Это же надо было набраться наглости, чтобы подобное сборище окрестить не иначе, как Конгресс "дружбы и солидарности с Советским народом". И такая оценка – вовсе не излишняя резкость с нашей стороны. Достаточно почитать те перлы "любви к Советскому народу", на рассылку которых по всему земному шару не пожалели денег в Торонто после мероприятий 2001 – 2005 годов.

В 2001г. в портфеле делегата "нехватило места" для предложенного Съездом граждан СССР проекта Декларации друзей Советского народа,– занимающей ровно полторы страницы. В то же время мы обнаружили там "труд" на ста двадцати двух(!) листах некоего новоявленного муссаватиста из Азербайджана, уверяющего, что – мол – СССР давно нет, и нет самого понятия "Советский народ", а есть "самостоятельные суверенные государства" на постсоветском пространстве, "со своими национальными границами и своей территориальной целостностью", и есть "народы несоветских национальных государств".[10] Спрашивается,– а что, собственно, делал (или собирался делать) этот тип на Конгрессе "дружбы с Советским народом", и зачем понадобилось рассылать по всей планете, под флагом этой самой якобы–"дружбы", его буржуазно-националистические "откровения"?

Не менее колоритные персонажи "представляли" Советский народ и на Конгрессе 2005г.

Вот некто В.Никифоров из профсоюза "Защита": на протяжении 1970-х гг. в СССР усиливалась система государственного капитализма, и СССР трансформировался в социал-империалистическое государство, которое эксплуатировало рабочий класс, различные национальности, господствовало над другими социалистическими и слаборазвитыми странами и активно участвовало в дележе мира на сферы влияния. … Организации классовой борьбы и коммунистического движения сегодня мешает непонимание социал-империалистического характера СССР. … Общество в бывших республиках СССР, как в любой другой капиталистической стране, разделено на пролетариат и буржуазию, и при таком положении вещей понятие Советского народа больше не имеет силы. [11]

И этот троцкистский подлипала, смачно поливающий грязью свою страну и народ, незамедлительно оказался введён – куда бы вы думали? В Редсовет Northstar Compass’а…

Ещё один (и опять,– к сожалению,– отечественный) трубадур "мировой революции", также рядящийся в тогу "защитника интересов рабочего класса": главной своей задачей рабочий класс нашей страны считает не "возрождение СССР", ибо из осколков разбитого сосуда новый не склеишь, как бы ни старался, а борьбу за свержение власти капитала во всём мире. … организацию пролетариата в международном масштабе. … всемирную пролетарскую революцию.[12]

"На сегодня вопрос о воссоздании СССР выдвинут не ходом событий, а теоретическими рассуждениями тов. Хабаровой",– по-змеиному шипит цитированный выше А.Середа в 2001г., в статейке, опубликованной им сразу в нескольких газетах.[13]

Ещё об одной антисоветчине из лукасовского "портфеля" образца 2005г.– материалах оргкомитета некоей "Партии рабочего класса России"– высказались уже сами участники Конгресса, заявив, что писанина эта "чрезвычайно вредна" и производит такое впечатление, будто её сочиняли не в Москве, а "в Лэнгли, штат Вирджиния, или где-нибудь в Израиле".[14]

Характерны и два других (помимо упомянутого выше В.Никифорова) "советских" представителя на II Конгрессе, а затем в редколлегии "Компаса Северной звезды": В.Чеченцев и В.Буренков. Оба члены РКРП – партии, которая никогда ни единым словом не обмолвилась в своих программных документах о Советском народе, не имеет абсолютно никаких наработок по относящимся сюда вопросам, рьяно саботировала проводимую Движением граждан СССР кампанию по защите советского гражданства и докатилась даже до того, что за сотрудничество с нами угрожала объявить своих рядовых товарищей "антипартийными элементами". Оба приняли живейшее участие в шельмовании Исполкома Съезда граждан СССР в 2002г., когда между нами и М.Лукасом происходило – Лукасом же навязанное – объяснение по поводу пустопорожних результатов I Конгресса.[15]



И ВОТ, располагая такими "кадрами" и такой "теоретической базой", а также неизвестно какими и от кого полученными полномочиями, М.Лукас планирует организовать в Москве очередной Конгресс, который должен стать,– по его замыслу,– "поворотным моментом в истории Советского народа" и "началом процесса возрождения Союза Советских Социалистических Республик".[16]

Мы обращаемся ко всем адресатам лукасовских воззваний с настоятельнейшей просьбой: научиться, наконец, распознавать под пышной псевдосоветской и псевдокоммунистической риторикой стандартные имитаторские ловушки.

Взгляните, что получается. Пятнадцать лет минуло со времени распада СССР. Где же был эти полтора десятка лет Советский народ? По Лукасу выходит– он "спал". Но это же одна из гнуснейших обманок информационно-психологической войны. Сколько ещё можно ловиться на эту – в общем-то, весьма примитивную – удочку? Сперва нас убеждали, что народ мертвецки "спал" тридцать с лишним лет до появления статьи Н.Андреевой в "Советской России". Теперь, видите ли, он ещё 15 лет проспал до предполагаемого прибытия в Москву некоего гражданина Канады с его троцкистской свитой.

Что достигается подобными приёмами?

Народ изображается быдлом, неспособным осмыслить постигшую его катастрофу и оказать ей моральное сопротивление,– являющееся непременным отправным рубежом сопротивления практического. Перечёркивается огромная, непрерывно в народе идущая работа по созданию информационно-интеллектуальных предпосылок будущего массового подъёма,– о чём В.И.Ленин говорил в его приведённых нами выше рассуждениях. Но эту работу делают люди, составляющие органическую часть народа, и в их лице её проделывает именно сам народ. Мешать ему в этой его работе – значит препятствовать и созреванию его готовности к практической борьбе.

А теперь мы хотим заявить уже самому г-ну Лукасу следующее.

Изображать Советский народ в виде быдла, которое только и ждёт "руководящего" десанта из-за бугра, мы никому не позволим.

Советский народ как совокупность сознательных граждан СССР подтвердил факт своего продолжающегося существования 29 октября 1995г., на Съезде граждан СССР первого созыва в Москве. Вот там и вот таким образом было положено начало процессу возрождения Союза ССР. Там и тогда, а не в 2007 году. Возрождение СССР – а точнее, его освобождение от оккупации силами и структурами транснационального капитала – это задача и дело заново консолидированных в Народ граждан СССР. А не граждан Канады, США, Германии, Бразилии и Австралии.

Советские люди никогда не отрицали, что искренняя и конструктивная помощь и поддержка со стороны мировой общественности были бы для нас неоценимы. В наших письмах в Торонто и в других материалах мы неоднократно и детально обрисовывали  возможные пути и способы оказания такой поддержки. Но это должна быть именно поддержка, а не попытки бесцеремонного диктата и не "руководящее" самозванство. Нас возмутили содержащиеся в письме М.Лукаса наглые притязания на то, чтобы ситуация в СССР, наши внутренние политические, организационные и идеологические(!) проблемы "были под контролем". Под чьим контролем, г-н Лукас? Троцкистского охвостья, которое вы вокруг себя целенаправленно собираете? Должны вам заметить, что на временно оккупированной территории СССР продолжается действие де-юре Советской Конституции, со всем вытекающим из неё законодательством. И по этому законодательству такой субъект, как превознесённый вами В.Никифоров, подлежит привлечению к ответственности по ст.ст. 190-1 и 70 УК РСФСР. За антисоветскую агитацию и пропаганду и за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. Вот где его настоящее место,– а не в оргкомитете Конгресса "дружбы с Советским народом".

Повторяем, что мы высоко оценили бы действительную, не имитационную поддержку со стороны прогрессивной общественности мира и были бы благодарны за неё. (Кстати, тот, кто сегодня равнодушен к судьбе Советского народа, рискует завтра увидеть свой собственный народ в столь же драматичном положении.) Но всякий, кто намеревается выступить в защиту Советского народа и во имя оказания ему действенной интернационально солидарной помощи, должен,– прежде всего,– реалистически воспринимать имеющуюся налицо ситуацию, а это означает:

      безоговорочно признать Советский народ не только и не просто "существующим", но и упорно борющимся, уже много лет (по меньшей мере, с 1993–95гг.), за своё самосохранение и выживание, за восстановление своего единства и своих суверенных прав, борющимся в тех нечеловеческих условиях тотального предательства и разрушения всех институтов законной государственности, в какие поставила его информационно-психологическая (Третья мировая) война;

      Съезд граждан СССР как постоянно действующий орган, созванный и созываемый с 1995г. в незыблемом соответствии с де-юре сохраняющей свою силу Конституцией СССР 1977г., признать единственно правомочным выразителем и представителем интересов Советского народа как находящегося на временно оккупированной территории своей страны – Союза Советских Социалистических Республик;

      при построении взаимоотношений с Советским народом не допускать вмешательства в его внутренние дела, а тем самым – и во внутренние дела временно оккупированного СССР; руководствоваться в своих действиях Декларацией, Постановлениями и другими документами Съезда граждан СССР, но не какими-то "Кредо", составленными неизвестно кем вне границ нашей страны [17], идеологически малограмотными и не однажды решительно отвергнутыми Исполкомом СГ СССР.

Наши соотечественники, проживающие на временно оккупированной территории Союза, должны ясно себе представлять, что полноправно участвовать в освободительном процессе, тем более в руководстве этим процессом, они могут лишь при условии, что подтвердят свою продолжающуюся если не формальную, то морально-политическую принадлежность к гражданству СССР. Это полнейший нонсенс, издевательство над здравым смыслом, чтобы "возрождением СССР" руководили люди, отрёкшиеся от советского гражданства, считающие Советскую страну и Советский народ безвозвратно сгинувшими с лица Земли. Хотелось бы спросить того же В.Никифорова: если для вас СССР – "социал-империалистическое государство", зачем вы лезете,– иначе тут не скажешь,– в оргкомитет по его "возрождению"? Совать палки в колёса тем, кто отстаивает интересы временно разрушенного Союза ССР по велению сердца и по своему конституционному долгу, а не по чьей-то наводке? На этом примере хорошо видно: когда встречаешь человека, чьё поведение рациональному объяснению не поддаётся, то знай – перед тобой имитатор.

С поразительной самоуверенностью (чтобы не употребить опять слова "наглость") М.Лукас берётся решать за нас, какая из организаций, имеющихся в СССР, может, а какая не может быть допущена к участию в подготовке и проведении Конгресса. Мы не принадлежим к поклонникам ни Г.Зюганова, ни тем паче А.Пригарина, но объявить их "людьми неизвестного качества" и призвать "опасаться" таких, как они, и это на фоне Никифорова со всей прочей компанией,– это уже просто смешно. Нетрудно догадаться, что для представителей Съезда граждан СССР приглашение в лукасовский оргкомитет также не предусмотрено. Спасибо ещё, что в "сомнительные элементы" не зачислили…



СУММИРУЯ; сама идея международного форума солидарности с борьбой советских людей против транснациональной империалистической оккупации никаких возражений не вызывает. Можно только пожалеть, что на сём этапе развития событий она попала в руки манипулирующим ею имитаторам.

Более того, идея эта далеко не нова. Впервые её выдвинул и блестяще осуществил И.В.Сталин в период  обострения  отношений с Западом в конце 1920-х гг. В1927г. в Москве с огромным успехом прошёл Всемирный конгресс друзей СССР, собравший около тысячи делегатов из сорока стран. В своём обращении к трудящимся всего мира Конгресс призвал защищать СССР – родину и оплот социализма "всеми средствами, всеми способами". В ходе кампании по организации Конгресса был сформулирован важнейший вывод об СССР как высшем достижении и высшей ценности мирового освободительного движения и об отношении к вопросу о защите СССР как о современном критерии разграничения между революционностью и контрреволюционностью.

В 1994г.,– т.е., задолго до М.Лукаса! – с предложением о созыве II Всемирного конгресса друзей СССР вышла Большевистская платформа в КПСС. Об этом говорилось в выступлениях секретаря-координатора Платформы Т.Хабаровой на декабрьском (1994г.) пленуме Совета СКП–КПСС [18] и на торжественном заседании в Москве, посвящённом 115-й годовщине со дня рождения И.В.Сталина.[19]

И сегодня, как в 1994, 1999 годах и далее, мы снова и снова подтверждаем: мы всячески приветствовали бы становление за рубежом широкого ПРОСОВЕТСКОГО общественного движения, способного и склонного занять СТАЛИНСКИЕ позиции в отношении Советского народа и СССР, и восприимчивого к пропаганде сталинских взглядов с нашей стороны.

Современный же сталинский подход представлен в наработках Съездов граждан СССР и Большевистской платформы в КПСС, и в очередной раз вкратце изложен нами в настоящем Заявлении. Это:

      СССР как вершина мирового революционного процесса принципиально неуничтожим, он продолжает существовать в статусе временно оккупированной страны и нуждается в освобождении заново консолидированным Советским народом;

      противоречие между трудом и капиталом в современную эпоху поднялось на межгосударственный уровень и приняло характер практически непрекращающейся агрессии объединённого мирового империализма против СССР и стран социалистического содружества, а затем и против любой страны, выражающей неповиновение "новому мировому порядку";

      классовая борьба трудящихся в СССР (а затем и в других странах, сделавшихся жертвами глобалистской агрессии) объективно предопределена принять характер ОТВЕТНОЙ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ ВОЙНЫ и станет успешной, лишь когда эта объективная неизбежность будет всеми участниками борьбы осознана и претворена в практические действия, в жизнь.

Г-н Лукас, весной 2005г. вы писали нам (а мы предусмотрительно вывели эти ваши письма на наш Интернет-сайт [20]):

"… ваш Съезд граждан СССР – это, логически, та самая организация, которая должна быть нашим партнёром!

Ведь у нас нет абсолютно никаких разногласий с тем, что вы предлагаете в вашем документе! Это именно то, за что стоят и что поддерживают все члены Исполкома Международного совета! Это есть самый СМЫСЛ нашего существования!"

"Мы не видим ничего, что нас разделяло бы, и эти пункты будут в повестке дня Конгресса."

"… ваша позиция есть то же самое, что наша позиция! Давайте работать вместе!!!!

Надеемся вскоре получить … ваш материал, чтобы он мог быть переведён на французский, английский и испанский."

Давайте работать вместе, кто же против. Но вы ведь работать-то не стали. Сразу вслед за столь пламенными изъявлениями показного единодушия вы прекратили высылать нам ваш журнал, лишив нас тем самым всякой информации о ходе подготовки к Конгрессу. Официально направленный нами материал – проект Заявления Конгресса [21] – вы попросту "похоронили", как и в 2001г., не огласив его на Конгрессе и вообще не доведя до сведения делегатов. Ни один из предложенных нами пунктов в повестку дня Конгресса включён не был. По итогам Конгресса мы получили "портфель", в котором опять, как и в 2001г., наш документ отсутствовал, но в изобилии присутствовала троцкистская белиберда о "мировой революции" и о том, что воссоздание СССР ­– это не веление дня, а плод измышлений зловредной Хабаровой. Какая же из этих двух позиций ваша, какая не ваша? Извините, но вы разберитесь сначала в собственном вранье, потом будете учить нас, как нам решать наши проблемы. Если вы и дальше намерены вести дело "возрождения СССР" вот такими, с позволения сказать, методами, то лучше займитесь чем-нибудь у себя в Канаде. У Советского народа достаточно бед и без вашей "дружбы". Нам нужны друзья, но – прежде всего – честные и правдивые. А враньём мы сыты по горло ещё со времён Горбачёва. И мы предпримем всё, что в наших силах, чтобы избавить народ от новых и новых недостойных спекуляций на его трагедии.

Мы предупреждали вас ещё перед II Конгрессом [22] и сегодня можем повторить эти предостережения почти слово в слово:

От наших сторонников и единомышленников за рубежом мы ожидаем и хотим, чтобы они активно пропагандировали УЖЕ СУЩЕСТВУЮЩУЮ советскую освободительную идеологию,– которая одновременно является и идеологией спасения всего человечества от угроз "нового мирового порядка". Нами не будут приняты и признаны никакие "программы" или иные документы, противоречащие установкам Съезда граждан СССР, составленные в отрыве от наших наработок, за пре­делами нашей страны, людьми, не имеющими реального опыта жизни и борьбы в Советском Союзе, лишь привезённые в Москву для показного их "утверждения". Нами не будут также признаны ничьи и никакие "полномочия" на руководство Советским движением в СССР помимо Съезда граждан СССР как постоянно действующего органа.

Впрочем, до ноября 2007г. ещё довольно далеко, так что у инициаторов III Конгресса – по крайней мере, у здравомыслящей их части – достаточно времени, чтобы внять, наконец, голосу разума, привести свои идеологические и организационные подходы в соответствие с объективной действительностью, откорректировать состав оргкомитета, который в нынешнем его виде,– как он предложен Д.Джохадзе,– однозначно неприемлем, и т.д. Если мы увидим реальные усилия, направленные на создание атмосферы добросовестного сотрудничества с советской стороной, а не на провоцирование новых и новых противостояний и конфликтов,– относительно участия в таком Конгрессе Исполком Съезда граждан СССР и Большевистская платформа в КПСС примут, вернее всего, положительное решение.


Председатель Исполкома
Съезда граждан СССР,
секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС
                                                          /Т.ХАБАРОВА/

Первый зам. председателя
Исполкома СГ СССР,
член Оргкомитета БП в КПСС
                                                          /В.ЛЕБЕДЕВ/
 
УТВЕРЖДЕНО на совместном заседании Рабочей группы Исполкома СГ СССР и Оргкомитета БП в КПСС 17 ноября, 26 ноября и 15 декабря 2006г., протокол №390–398, п.2 повестки дня, протокол №391–399, п.1 повестки дня, протокол №392–400, п.3 повестки дня.

________________________________

[1] Материалы СГ СССР первого созыва см.: информбюллетень "Светоч" №35, ноябрь 1995г.– январь 1996г. [http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/zagrazhd/sjezd-1/1sjezd.htm]
[2] См.: информбюллетень "Светоч" №39, февраль 1997г.– май 1998г.; "За СССР" №3(40), 1998г. [http://cccp-kpss.narod.ru/drugie/27-12-97.htm]
[3] "Светоч" №40, июнь 1998г.– февраль 1999г.; [ http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/KONST.htm]
[4] Постановления Съезда граждан СССР второго созыва (27 октября 2001г.). М., 2003. [ http://cccp-kpss.narod.ru/svetoch/SJEZD_2.HTM ]
[5] См. Съезд граждан СССР третьего созыва. Москва, 31 октября 2004г. Постановления и другие документы. Ч. 1. М., 2005. [http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/sjezd3/3sjezd.htm]
[6] См. В.И.Ленин. ПСС, т. 12, стр. 331.
[7] Кстати, мы никогда не могли толком понять, что означает это название.
Журнал учреждён в сентябре 1991г., а в апреле 1991г. в Москве открылась первая на временно оккупированной территории СССР масонская ложа "Северная звезда". Уж не на эту ли "Северную звезду" нам предлагали ориентироваться?
[8] См. Навстречу Международному конгрессу дружбы и солидарности с Советским народом! [http://cccp-kpss.narod.ru/mit1999/R170399.HTM] Опубл.: "Искра" /г. Москва, "Союз коммунистов"/ №4(141), май 1999г.
[9] См. Материалы, направленные на Международный конгресс дружбы и солидарности с Советским народом (Торонто, 21–23 сентября 2001г.) Большевистской платформой в КПСС и Исполкомом Съезда граждан СССР. "Светоч" №42, ноябрь 2000г. – август 2002г., электронная версия. [http://cccp-kpss.narod.ru/svetoch/SV42_5.HTM]. См. также [http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/Vistupl.htm; http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/Project.htm].
[10] См. Руководителем планеты меня назначили во сне… "Светоч" №42 /электронная версия/, ноябрь 2000г. – август 2002г. /Курсив наш./ [http://cccp-kpss.narod.ru/svetoch/DOK21.HTM].
[11] Цит. по присланному нам "портфелю делегата". Курсив наш.
[12] См. в том же "портфеле": А.Середа. Снявши голову, по волосам не плачут! /Курсив наш./
[13] См. "Серп и молот" №3(96), март2001г., стр. 2.
[14] См. [http://cccp-kpss.narod.ru/tinform/CHIZHIK.htm].
[15] [http://cccp-kpss.narod.ru/svetoch/DOK26.HTM].
[16] Письмо за подписью М.Лукаса, полученное нами 5 октября с.г.
[17] Вполне возможно, что "в Лэнгли, штат Вирджиния"!
[18] См. Т.Хабарова. Тезисы выступления на декабрьском (1994г.) Пленуме Совета СКП–КПСС. [http://cccp-kpss.narod.ru/drugie/1994/dek1994.htm].
[19] См. 115-ая годовщина со дня рождения И.В.Сталина. "Светоч" №30–31, ноябрь 1994г. – январь 1995г. [http://cccp-kpss.narod.ru/tinform/STAL115.htm]. Этот номер "Светоча" был нами в феврале 1995г. отправлен и в Торонто.
Тогдашнее руководство СКП–КПСС (О.Шенин, А.Чехоев и др.) отнеслось к нашей инициативе иронично-насмешливо и не поддержало её. Семь лет спустя, в 2001г., О.Шенин пропел осанну М.Лукасу, оценив совершенно пустой по своим результатам I Международный конгресс дружбы и солидарности с Советским народом как нечто необыкновенное, о чём до Лукаса,– дескать,– и в голову никому не приходило. А ведь мог бы и сам, причем гораздо раньше, возглавить точно такое же начинание, которое в российском варианте, несомненно, получилось бы и более солидным, и приобрело бы несравнимо больший общественный резонанс.
[20] См. [http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/Mlucas2.htm], [http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/M20-05.htm].
[21] См. [http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/Project.htm].
[22] См. наше письмо в адрес Исполкома Международного Совета дружбы и солидарности с Советским народом от 6 апреля 2005г. [http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/ToLucas.htm].


http://cccp-kpss.narod.ru/vzsorg/nstar/Congress3.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454

Из нашей почты
Т.Хабарова –
– А.Бородину,
соратникам

16 февраля 2020г.

В защиту "гегемона"


Андрей Борисович,
я хочу просить Вас умерить Ваш обличительный пыл против "гегемона".

Вы не учитываете той важнейшей вещи, что гегемон в марксизме, это не просто толпа рабочих на проходной. Это целостный общественно-политический организм, весьма сложно (и тонко!) устроенный.

Гегемон тогда гегемон, когда у него имеются не только руки-ноги и необходимая мышечная масса, но когда у него имеется, и это главное, МОЗГ, орган солидарного классового самоосознания. Вот таким органом солидарного классового самосознания и служила для рабочих, в лучшие времена нашей Революции и нашего Советского государства, ленинско-сталинская большевистская партия.

И попробуйте отрицать, что при ней, при её руководящей и направляющей роли,– в эпоху, скажем, индустриализации, или Великой Отечественной войны, или послевоенного сталинского "экономического чуда",– попробуйте отрицать, что рабочий класс являлся тогда действительно ГЕГЕМОНОМ, мощнейшим социальным ядром, сплачивавшим вокруг себя и все этнические группы, и все, исторически сколь-либо прогрессивные, общественные силы нации.

Ну, а дальше война пошла информационно-психологическая, и её планировщики прекрасно разобрались, что лишить советское общество этого сплачивающего, дисциплинирующего и мобилизующего ядра можно только одним способом: ядру этому "голову размозжить", ОБЕЗГЛАВИТЬ его, вывести из строя, вот именно, партию как орган солидарного мироосмысления рабочего класса, а вместе с ним и всего Советского народа.

Собственно, вся много(десяти)летняя хрущёвская, правотроцкистская возня как раз на это и была ориентирована: на информационно-интеллектуальное ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ процесса коммунистического строительства в СССР. И на использование гигантского исторического потенциала, заключённого в великой ленинско-сталинской идее ПАРТИЙНОГО руководства массами, не во благо, а во вред и на погибель этим самым массам, в интересах не трудящихся масс, а их заокеанских и "своих" доморощенных поработителей.

Ну, а рабочий класс, оставшись "без мозгов", и повёл себя,– естественно,– примерно так, как всякое живое существо, которому в побоище добрых полчерепа снесли. Это не вина его и уж никак не "доказательство", якобы он никогда гегемоном и не был, и быть им не может. Это его беда и историческая трагедия. Он жертва этого катаклизма, этой национальной катастрофы, точно так же, как Советский народ в целом являлся жертвой гитлеровского нашествия, но никоим образом не безвольным и беспонятливым попустителем нацистской агрессии. И точно так же, как злодеяния гитлеризма не перечеркнули и не могли перечеркнуть исторического предназначения нашего народа и нашей страны, точно так же и беснование войны психоинформационной не перечеркнёт той незыблемой истины, что грядущее и у нас в стране, и повсюду на земном шаре должно и будет принадлежать людям труда. Как бы они в дальнейшем ни назывались,– рабочими и крестьянами, или ход событий заставит дать им какое-то другое наименование.

И тут надо, на Вашем месте, не злыдничать, не острословить над народной бедой, а постараться уразуметь, что беда должна быть преодолена, и что кроме большевиков-сталинцев (если мы таковыми действительно являемся), преодолеть её некому.

По проблеме гегемона и гегемонии (а это одна из фундаментальных проблем марксистской науки) у нас на сайте есть несколько материалов, это:

Т.Хабарова. Советский народ как современная форма революционной гегемонии рабочего класса в борьбе за восстановление социализма. Выступление на международном форуме "Марксизм и рабочий класс". Москва, 27 апреля 2013г. http://cccp-kpss.narod.ru/drugie/2013/v27-04-2013.htm;

Т.Хабарова. Идеология современного советского патриотизма должна стать преобладающей в рабочей среде. Вступительное слово и выступление на митинге Возвращение страны на социалистический путь развития и роль рабочего класса в этом процессе ("Кто у нас нынче гегемон?"). Москва, 7 октября 2009г. http://cccp-kpss.narod.ru/mitingi/2009/V71009.htm;

Без ясной советской перспективы нет достойного будущего у людей труда. Резолюция вышеуказанного митинга. http://cccp-kpss.narod.ru/mitingi/2009/list7-10-09.htm.

И вот Вам поручение.

Материалы изучить внимательно (естественно, вместе с текстом настоящего письма) и в качестве репетиции, что ли, к предлагаемому Вами "экзамену по большевизму" попытаться организовать среди соратников, в масштабах нашей рассылки, толковое, вот именно "экзаменующее" обсуждение поднятой проблематики. Меня спрашивали,– как Вы знаете,– есть ли у Вас полномочия от Исполкома на ведение каких-либо занятий по современному большевизму. Считайте, что в вышеочерченных рамках они у Вас есть. А там посмотрим, как будет получаться. Сперва на отдельных проблемах попробуем потренироваться.



Возвращаюсь к основному тексту письма, ибо тут далеко ещё не всё сказано.

Следующая ошибка в Ваших рассуждениях ­– Вы слишком "ускоряете" исторически неизбежный и совершенно правильный, но вовсе не такой уж быстрый переход от труженика-"рабочей силы" к труженику-творцу. Ведь это не на другой день по освобождении от оккупации произойдёт. Какое-то время нам предстоит прожить при Конституции 1977 года, и даже если мы или наши последователи сумеют убедить народ поддержать наш Конституционный проект, он ведь тоже сразу на полную мощь не заработает, будет проходить какую-то историческую "обкатку", пока люди к нему привыкнут. Страна должна быть реиндустриализована, на это тоже время нужно. Сразу и везде роботы, заменяющие живую "рабочую силу", не появятся; уже не говоря, что где-то они никогда не появятся вообще.

Иными словами, какой-то период мы будем иметь дело с типичнейшим индустриальным рабочим классом, причём в стремительно нарастающем объёме. Да, это будет рабочая сила, по-сталински гарантированная государством. И по отношению к ней вся, так сказать, аксиоматика марксистского учения о гегемонии рабочего класса будет применима без всяких увёрток и отговорок.

Ну, а с мозгами как будет обстоять у этого возвращённого к жизни гегемона? И мозги тоже на своё место встанут: он,– по Сталину,– никакой не "пролетариат", в СССР нет и быть не может никакого пролетариата, он абсолютно новый исторический феномен – советский рабочий класс, свободный от эксплуатации хозяин своей страны, находящийся в процессе деятельного преобразования из гарантированной государством рабочей силы в человека-творца.

И вот теперь взглянем ещё раз: в чём состояло ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ рабочего класса как гегемона правотроцкистскими вредителями, перестройщиками и постперестройщиками? В том, что они упорно, настырно тужились вернуть его из статуса СОВЕТСКОГО РАБОЧЕГО КЛАССА в статус "пролетариата", который должен, дескать, учиться жить при капитализме. И ведь преуспели, сволочи (извините), все эти высиженные в яковлевском "идеологическом отделе" ЦК КПСС "коммунистические", "рабочие" и прочие партийки. Вместо того чтобы поднимать, нацеливать рабочие массы на борьбу – по-сталински – за своё Социалистическое Отечество, за общенародную собственность, за фабрики и заводы с необозримой "социалкой", за достойное будущее своих детей и внуков, они рабочих учат шапку ломать и гнуть колени перед самозванным "работодателем", "забастовки" устраивать на беззаконно отнятом у них предприятии; а вот удержать, отстоять отнимаемое предприятие, выгнать за ворота прихватизаторов не научили за тридцать без малого лет никого, ни один из многих десятков тысяч уничтоженных трудовых коллективов.

Итак, кого там при коммунизме История возведёт в сан гегемона, пока ещё не очень чётко видно, но прежде чем мы окажемся при коммунизме,– и именно для того, чтобы оказаться при коммунизме, а не на свалке и не на задворках планетарной цивилизации,– нам придётся определённый исторический период пройти рука об руку, под эгидой восстановленного в своих правах гегемона индустриальной эры.

И дай-то бог, чтобы мы сумели ему внушить, а он сумел "насквозь и глубже" понять: его восстановили в правах, ход событий его восстановил только потому, что за ним в Истории объективно затверждена миссия – изжить труд-рабочую силу, и выполнить эту миссию он может единственно лишь в облике советского, заново советизированного рабочего класса.

Ну, сами посудите: мыслимо ли освобождение страны от оккупантского ига, т.е. от гнёта всемирного эксплуататорства, без советизации (большевизации) людей, занятых непосредственно в материальном производстве?

Что же,– разве и Октябрьская революция не с того же начиналась, разве не были первые Советы Советами рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, а не студентов и профессоров? И пока человек представляет собой материальное существо, он будет, да, стремиться к великим целям, но реально продвигать его к воплощению этих целей – такова тут диалектика! – смогут только те, кто, как В.И.Ленин говорил, "заведует" материальным производством, только те, у кого в руках непосредственно серп, молот, штык и прочие прозаические предметы.

Андрей Борисович, соратники, хорошенько разберитесь в вопросе.

Советизация непосредственно производящей массы – насущнейшая задача, без решения которой наша борьба не обретёт своего, вот именно, гегемона. А словом "гегемон" в марксизме обобщённо обозначается,– как вы только что могли убедиться,– движущее, материализующее начало любого освободительного процесса.

                                               Т.Хабарова
                                                        16 февраля 2020г.

http://cccp-kpss.narod.ru/post/2020/2020-02-16-borodinu-v-zaschitu-gegemona.htm
http://cccp-kpss.narod.ru/