Автор Тема: Драма "Лётчики"  (Прочитано 3501 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн В.Савельев

  • Модератор
  • **
  • Сообщений: 45
Драма "Лётчики"
« : 17/01/14 , 11:11:11 »
 Валерий Савельев.
 Лётчики.
 Драма.
 
 
 
 
 
 
 Предисловие
Родился я в 1943 году. В школе был вовлечён учительницей русского языка Татьяной Фёдоровной Сепсяковой в литературный кружок, где его участники сочиняли стихи и отбирали лучшее в рукописный альманах. В 1960 году я поступил учиться в Лесотехническую академию. В ЛТА попутно с инженерным образованием на военной кафедре обрёл специальность штурмана дальней авиации. Получив высшее образование, я по распределению выпускников ЛТА шесть лет работал  в леспромхозах Лоухского района, откуда был призван на срочную службу на 3 года на Тихоокеанский флот в морской ракетоносно-атомный авиационный полк. Всего  в авиации, я побывал четырежды - месяц отлетал курсантом на ЛИ-2, два месяца стажёром на АН-12, три года штурманом на ТУ-16 и три месяца учащимся курсов переподготовки офицеров запаса на ТУ-124. И каждый раз я неизменно вовлекался в выпуск армейских «Боевых листков». Стенная печать привела меня во внештатные корреспонденты Тихоокеанской флотской газеты «Боевая вахта». В авиационном гарнизоне  мне довелось возглавлять литературное объединение и организовывать публикации стихов и рассказов моих коллег в стенной газете гарнизонного Дома офицеров.
Драму «Лётчики» я написал специально для конкурса пьес «Ремарка». Драма «Лётчики» - фактически быль. Я был свидетелем почти всех описанных событий. Я только скомпановал многолетние наблюдения в сюжет, прочтение которого займёт около двух часов. Надеюсь, что это прочтение будет интересным и полезным для читателя. Своим соавтором я должен назвать супругу Савельеву (Скриба) Елену Ивановну, впечатления, чувства и рассуждения которой негласно также присутствуют повсюду в этой работе.
 
 
Действующие лица:

 
 
  • Шушпанов Павел Степанович, генерал, командир дивизии морской ракетоносной атомной авиации.
  • Житинёв Виктор Петрович, подполковник, командир полка самолётов Ту-16.
  • Голощапов Николай Семёнович, майор, зам.ком.полка по политической части.
  • Ушаков Леонид Васильевич,  майор, командир отряда самолётов.
  • Казанцев Валерий Николаевич, старший лейтенант, штурман, поэт, редактор «Боевого листка».
  • Рамусь Эдуард Дмитриевич, лесоинженер,  призванный в армию резервист, штурман самолёта.
  • Продан Владимир Иванович, прапорщик, командир огневых установок Ту-16.
  • Татьяна СергеевнаУшакова  — жена майора Ушакова, мать 2 детей, педагог.
  • Галина Сергеевна Бабенко, председатель женского совета гарнизока, работник культуры.
  • Маша - Мария Ивановна Семёнова, 20 лет, ученица Бабенко по балетному кружку.

 
Место действия: Проспект гарнизона  К проспекту примыкает одноэтажный дом.  На фасаде здания вывески: большая - «Морской ракетоносный авиационный полк» и малая «Корпус классов предполётной подготовки» (ККПП). У входа в здание под крышей пост дежурного: тумбочка с телефоном, щит с надписью «Информация».  В доме сквозь стену просматривается класс-кабинет с картами и схемами. Когда в классе включается свет, события в нём просматриваются. На  крыше дома площадка с крышей, с которой во время полётов идёт управление по радио взлётами и посадками самолётов на аэродроме. Справа от здания располагается стадион, оснащённый оборудованием для тренировки лётчиками вестибулярного аппарата - круговые качели, на котором периодически тренируются лётчики. Слева среди зелени за углом стоит скамейка. Все события спектакля произойдут в этой неизменяемой обстановке.

 
Действие первое.

 
 У тумбочки прохаживается старший лейтенант Казанцев, подпоясанный пистолетом. На скамейке сидит женщина в глубокой задумчивости. Это жена лётчика майора Ушакова - Татьяна Сергеевна. Она принимает судьбоносное решение. В классе «ККПП» просматриваются стол, стулья, телефон. На стене висит карта с изображением северной части Тихого океана с побережьями СССР и США. Рядом с картой нарисована схема, на которой вверху изображены самолёты, вытянувшиеся в одну линию, параллельную полу, внизу изображён авианосец, на который обозначен последующий одновременный разворот всей цепи самолётов с устремлением широким веером к цели. В классе замполит полка майор Голощапов, командир отряда самолётов майор Ушаков и прапорщик Продан занимаются подготовкой к полётам. Голощапов пишет в журнале. Ушаков и Продан на карте чертят, потом переходя к схеме и зарисовывают её. Каждые три минуты звучит рёв реактивных двигателей взлетающих самолётов-ракетоносцев. На верхней площадке Шушпанов и Житинёв.
 
 
 Шушпанов: Двадцатый! Вам взлёт.
Раздаётся взлётный рёв двигателей.
 Шушпанов: По плановой таблице это последний...  Посадки через пять часов...
 Житинёв: Так точно, товарищ генерал. Разрешите действовать по своему плану?
 Шушпанов: Разрешаю. Через час я зайду в класс поговорить с Ушаковым. Задержите его.
 Житинёв: Есть, товарищ генерал.
 Житинёв покидает площадку. Шушпанов садится, через некоторое время тоже уходит с площадки. Дежурный Казанцев нажимает кнопку звонка и лётчики покидают власс «ККПП»
 
 
Голос из радиодинамика: «Радиоузел гарнизона Монгохто продолжает трансляцию концерта по заявкам участников совещания офицеров Тихоокеанского флота, обсудивших задачи подразделений в связи с выступлением генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева «Об обострении взаимоотношений между Египтом и Израилем». В заключение концерта по просьбе командира полка  подполковника Житинёва Виктора Петровича прозвучит «Авиационный марш»... Музыка — Хайта, слова -  Германа» .
 Звучит песня:
 
 
 Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца - пламенный мотор.
Все выше, и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
Бросая ввысь свой аппарат послушный
Или творя невиданный полет,
Мы сознаем, как крепнет флот воздушный,
Наш первый в мире пролетарский флот!

 Все выше, и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ. 
Наш острый взгляд пронзает каждый атом,
Наш каждый нерв решимостью одет;
И, верьте нам, на каждый ультиматум
Воздушный флот сумеет дать ответ.

 Все выше, и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.

 К дежуному по «Корпусу предполётной подготовки» подходит  председатель Женсовета гарнизона Бабенко Галина Сергеевна.
 

 
 Бабенко: Товарищ дежурный! Я председатель Женсовета гарнизона Галина Сергеевна Бабенко. Меня пригласили сюда на совещание... Командир дивизии генерал Шушпанов здесь?
 Казанцев: Никак нет.
 Бабенко (вчитываясь в текст «Боевого листка»: Кто это у вас так сочиняет?
 Казанцев: Моя работа... Как вам?
 Бабенко: На мой взгляд замечательно!
 Казанцев: А в газетах почему-то не печатают...
 Бабенко: Я подожду на скамеечке. Оповестите меня о начале совещания...
 Казанцев: Есть...
 Бабенко проходит к скамеечке, садится рядом с задумчивой женщиной.
 Бабенко: Здравствуйте! Кого-то ждёте? Да с вами что-то случилось! Не могу-ли  помочь?
 Ушакова: Жду мужа... Хочу увидеть его лицо, его глаза... Услышать его...
 Бабенко: А в чём причина нетерпения? Придёт домой - увидите...
 Ушакова: Вчера в магазине я стояла в очереди за двумя лётчиками. Один другому рассказывал, что в командировке на Сахалине мой муж ухаживал за официанткой, а накануне вылета домой заявил: «Ну, или пан, или пропал!» и  на последнем свидании так с ней пообщался, что она ему в кровь расцараала всё лицо. Утром лётчики, увидев царапины, спрашивают: «Что Леонид жене скажешь, как объяснишься?» А он, бессовестный, нарвал букет аэродромных цветов и говорит: «Скажу жене, что собирал для неё букет сахалинских цветов. И вдруг  команда на вылет. Побежал к самолёту, упал лицом в колючий куст... Вот и царапины...»
 Бабенко: Леонид... Это Ушаков, что-ли? Майор, командир отряда самолётов...
 Ушакова: Он самый.
 Бабенко: Майор, командир, зрелый мужчина и такая анекдотичная ситуация... Ну, и для чего вы здесь сидите?
 Ушакова: А вот выйдет он сюда со своими товарищами — я его и спрошу: «Что с лицом?»  И когда он соврёт — отхожу его тем букетом так по лицу, что на всю жизнь запомнит!
 Бабенко: Надо ли такое устраивать, тем более, публично???
 Ушакова: Неужели простить? Ну, уж нет! Пока было всё скрытно — я терпела. А теперь... Чтобы надо мной, обманываемой, весь гарнизон смеялся... Нет! Пусть над ним посмеются...
 Бабенко: Вы знаете капитана Бабенко?
 Ушакова: Да. Красивый лётчик.
 Бабенко: Вы ничего не слышали о его любовных похождениях?
 Ушакова: Вроде как живёт на две семьи...
 Бабенко: Это мой муж. Мы живём в двухкомнатной квартире: в одной комнате живём мы — Бабенко, в другой - другая семья. Пошли слухи, что когда сосед в командировке, а я на работе, мой муж и соседская жена любятся... Сосед ничего об этом не знает. Обманываемый муж о таком обычно узнаёт последним. А я это сразу почувствовала. Она ходит ко мне в балетный кружок. Талантливая юная женщина. Говорит, что хочет разучить классический танец. Стала  бывать у нас часто — вроде как ко мне. А я сразу почувствовала — не ко мне ходит. Ну, и что мне делать? Делаю вид, что ничего не понимаю, ничего не знаю... Вы любите мужа?
 Ушакова: Сейчас не знаю... Любила... Он умный, решительный, сильный, здоровый... Бегун на дальние дистанции...У нас близнецы - двое мальчиков.
 Бабенко: Наверное, все подружки завидовали вашему замужеству...
 Ушакова: Да...
 Бабенко: Послушайте меня...Ваш муж, как впрочем и мой — выдающаяся особа мужского пола...Самец, так сказать...  О нём мечтают , его хотят многие незамужние и бездетные женщины. И против напора этой стихии вы всегда будете бессильны, как бессильна я. Придёт время - всё встанет на своё место. Не позорьте сегодня своего мужа... Идите домой, встретьте его — будто ничего не знаете... Выслушайте его, сдержите свои чувства. Неужели вы хотите, чтобы ваша семья распалась, чтобы вы остались одна, а вашего  мужа увели в другую семью. Плохой, но тихий мир лучше громкой ссоры … Из плохого мира к  доброте отношений путь есть. А вот от громкого скандала куда ваши отношения придут?...
 Ушакова: А у вас есть дети?
 Бабенко: Когда я вышла замуж, я хотела детей... Но потом, когда я увидела, что глаза мужа всё время шарят по посторонним женщинам, я как-то остыла к нему, стала относиться осторожнее, менее доверчиво... А без сильной жаркой любви  могут-ли быть дети?
 Ушакова: Ну, и как вы думаете жить?
 Бабенко: Я поговорила с командиром полка... Он пообещал, что мужа переведут в другой гарнизон.
 К скамейке подходит резервист Рамусь. В его руках небольшой чемодан.
 Рамусь: Милые дамы! Разрешите  посидеть с вами. Обошёл всё гарнизонное кладбище и устал.
 Бабенко: Садитесь... Кого на кладбище  искали?
 Рамусь: Меня призвали в ваши края на три года служить штурманом самолёта. Вот на пути в воинскую часть зашёл на кладбище узнать меру риска своей будущей службы.
 Бабенко: Ну, и какие сделали выводы?
 Рамусь: По теории вероятности я в авиакатастрофный период не попадаю... За двадцать пять лет существования вашей, а теперь и моей дивизии на десятки самолётов пришлось 3 катастрофы. В среднем приходится одна на 8 лет. Последня произошла 3 года назад. Выходит: моя служба приходится на безкатастрофное время. Теория вероятности... Кстати, не знаете обстоятельств последней катастрофы?
 Бабенко: Отряд из 3 самолётов прилетел ночью с маршрутного полёта домой, а у нас на взлётно-посадочную полосу с океана вышел туман — садиться нельзя. Отряд отправили на запасной аэродром. Лётчикам нужно было взять обратный курс полёта. По команде руководителя полётов все самолёты одновременно развернулись на обратный курс и тот, кто раньше летел первым, стал лететь последним. Прилетели они на запасной аэродром, стали садиться. Служба посадки на экране локатора видит первый нормально садящийся самолёт, коментирует ситуацию... А позывные называет последнего самолёта. В результате первый самолёт увидя световые огни аэродрома успешно сел на полосу, а задний по командам службы посадки  в тайге разбился.
 Рамусь: Понятно... Всё как учили... Практически, почти все катастрофы в авиации случаются на взлётно-посадочной прямой. И, как правило, все они по обстоятельствам полны недоразумений... А вот мне на глаза попала свежая одиночная могила  лейтенанта Петрова. Штурману было едва за двадцать лет и  его нет. Что случилось?
 Бабенко: Жена его влюбилась в соседа. Поехал сосед отдыхать на Чёрное море да и написал оттуда, что жалеет, что нет с ним соседки. Ну, соседка засобиралась в отпуск... А лейтенант очень любил жену. И когда ему доброжелатели разъяснили ситуацию -  застрелился.
 Рамусь: Да...  Какие у вас тут страсти...
 Бабенко: А удивляться нечему. Кончит паренёк лётное училище, приедет в свою деревеньку или в городок... В девичнике переполох: ах-лейтенант, ах-лётчик... И увезёт паренёк в полк лучшую местную невесту. Или самая хищная молодка женит его на себе. Приезжает молодая жена в гарнизон и вдруг видит, что здесь все ходят в одинаково красивой форме, у всех одинаковое образование, здоровье,  все авиаторы. И начинают женщины на своих мужей смотреть более критично, оценивая умственные способности, характер, должность,   воинское звание на фоне других офицеров. И бывает, что на родине выйдя замуж за форму, здесь перевлюбляются в соседа, в командира или товарища по службе. Ну, а дальше всё зависит от прошлого  воспитания...  Или от судьбы. Случаются судьбы  как у лейтенанта Петрова... Неисповедимы пути господни...
 Рамусь: Ну, а как сложились судьбы у жены Петрова и её соседа?
 Бабенко: Соблазнителя чужой жены судили судом офицерской чести и присудили ему  год отслужить на  полигоне  ракетных стрельб в таёжном безлюдьи. Так одна глупость со стороны женщины сломала судьбы трёх мужчин...
 Рамусь: А кто третий?.
 Бабенко: Сын Петровых. Ему придётся жить с сознанием, что он сын отца самоубийцы и матери — женщины лёгкого поведения. Хоть вдова Петрова от гарнизонного осуждения и скрылась у родителей, а её нелёгкая судьба ещё впереди. Кстати, сами-то женаты?
 Рамусь: Да нет ещё...
 Бабенко: Надо было жениться на родине. Невеста-то есть?
 Рамусь: Как сказать... Есть близкая женщина с двумя детьми... Не знаю: невеста ли она?
 Бабенко: Надо определяться. Здесь невесту трудно найти. Таёжный режимный гарнизон...
 Рамусь: Да-ссс...Ну, ладно... Спасибо за информацию. Пойду оформляться.
 Рамусь уходит. Следом за ним поднимается Ушакова и тоже уходит. К посту дежурного по «Корпусу предполётной подготовки» лётчиков подходит подполковник Житинёв.
 Казанцев: Смирно!!! Товарищ подполковник! За время моего дежурства по «Корпусу предполётной подготовки» проишествий не случилось! Вывешен очередной номер «Боевого листка». По радио только что по вашей заявке исполнили «Марш авиаторов». Дежурный по корпусу  - старший лейтенант Казанцев.
 Житинёв: Вольно! Лейтенант! Прочтите-ка мне содержание «Боевого листка».
 Казанцев командует:Вольно! (затем читает боевой листок)
 Ситохэ-Алинь! Родные нам  горы …
 Когда возвращаешься из-за Курил,
 Их профиль до боли, до счастья знакомый
 Всегда вызывает подъем наших сил.
 Мы ищем в тайге полоску бетона,
 С которой нам другом сигналит маяк:
 "Поторопись-ка … Темнеет…" И жёны
 Давно в ожиданьи у окон стоят.
 И сладко  с мороза ввалиться в квартиру,
 И женщину ждущую крепко обнять…
 О встречах  не все рассказать можно миру,
 Но ради лишь встреч этих стоит летать!
 

 
 Житинёв: Ну, как текст?
 Казанцев: Реалистично, лирично... На мой взгляд вышло неплохо...
 Житинёв: Снимите текст и дайте мне...
 Казанцев выполняет приказ.
 Житинёв: Сюда сейчас генерал Шушпанов придёт. Не проморгай - встретить как положено!
 Казанцев: Есть! Встретить как положено...
Житинёв входит в кабинет.
 Майор Голощапов командует: Товарищи офицеры!
 Присутствующие встают.
 Житинёв:  Вольно. (Голощапову) Николай Семёнович! Сохрани «Боевой листок» для истории... (декламирует) И сладко с мороза ввалиться в квартиру, и женщину ждущую крепко обнять... О встречах не всё рассказать можно миру, но ради лишь встреч этих стоит летать... Ничего не напоминает???
 Голощапов: Нет... По моему неплохие стихи...
 Житинёв (Ушакову): Леонид Васильевич!  Что с вашим лицом?
 Ушаков: Товарищ подполковник! Царапины! Они полётам не помешают.
 Житинёв: Где травмировались?
 Ушаков: Начну рассказывать, товарищ подполковник — всё равно не поверите...
 Житинёв: Ясно... Леонид Васильевич! С вашим экипажем  будет беседовать командир дивизии.  Подождите вызова в классе. А мы  пока должны с замполитом  наедине кое-что обсудить.
 Ушаков и Продан уходят.
 Житинёв: Николай Семёнович! Вам не напомнили строчки «Боевого листка» наш недавний разговор о лётчике Бабенко... Я вошёл в корпус, услышал  в рапорте, что проишествий не случилось и отлегло... Но вы-то должны понимать, что Бабенко, ставший мужем не только своей жены, но и жены соседа по квартире, ежеминутно рискует получить от этого соседа пулю... Сколько мы знаем таких ситуаций...  Нужно нам в полку чрезвычайное проишествие? Нет!!! Я предложил вам убрать Бабенко из гарнизона немедленно, организовать его перевод в другую воинскую часть или  ещё куда-либо. Почему медлите??  У вас есть варианты? Вы подготовили документы?
 Голощапов: Нет ещё. Вот, послушайте... Недавно  прочитал у Бережкова в книжке «Как я стал переводчиком у Сталина»... «Мехлис - начальник политуправления Красной армии - пожаловался Верховному Главнокомандующему, что один из маршалов часто меняет фронтовых жён и спрашивает: «Что будем делать, товарищ Сталин?»  Сталин долго молчал, а потом ответил с лукавой усмешкой: «Завидовать будем...»
 Житинёв: Николай Семёнович! Мы с тобой завидовать не можем. Мы с тобой не Сталин с Мехлисом...
 Голощапов: Или ещё пример... Феликс Чуев написал... «У женатого Рокосовского был роман с известной актрисой. Актриса пожаловалась в прокуратуру, что маршал юридически не оформляет их отношения не смотря на то, что связь у них очень давняя. Попал этот документ для прокуратуры под руку Сталина и он на нём написал: «Суворова сейчас нет. В Красной армии есть Рокосовский. Прошу учесть это при разборе дела. И подпись - И. Сталин» Ни слова об актрисе, их отношениях... Просто поставил Рокосовского рядом с Суворовым и  позиция Сталина стала яснее ясного...»
 Житинёв: Бабенко не Суворов и не Рокосовский... Решайте вопрос, как мы решили... 
 Голощапов: Хорошо. Я согласую с командованием  перевод Бабенко в  гарнизон Кневичи.
 Житинёв: Интересно... Бабенко развратничает... А замполит вместо наказания предлагает его переместить в южный субтропический гарнизон... Почему так?
 Голощапов: Возможно, что в Кневичах мы найдём обмен Бабенко на такого же сильного пилота. Стране который год не хватает лётчиков. Зачарованный ракетами Хрущёв позакрывал лётные училища, поувольнял действовавших пилотов из армии...   Стоимость подготовки одного пилота равна стоимости подготовки шести докторов наук... Не по государственному это — сегодня пилотами разбрасываться.
 Житинёв: Вообще-то отвечаем мы не за страну, а за полк... Ладно, время покажет: по государственному ли это-потворствовать развратнику... В одном согласен: страшное дело, когда к рулю государства приходит дурак с инициативами... Никогда не забуду уничтожение бомбардировщиков Ил-28. Надёжно летали, «прощали» лётчикам ошибки. Их долго можно было распродавать союзникам... А их на бетонке тракторами давили... И вот результат: через 15 лет после хрущёвских глупостей мы вынуждены идти на безнравственную безнаказанность... Ещё раз приказываю: Бабенко из гарнизона убрать срочно. Готовьте документы. Вы решили его переводить — вам в будущем и ответ держать. Ошибётесь -  буду каждое ваше предложение на особых весах взвешивать.
 Голощапов: Разрешите исполнять?
 Житинёв: Нет. Ещё есть вопросы требующие решения...
 К посту дежурного по «Корпусу классов предполётной подготовки» подходит резервист Рамусь. К нему навстречу выходит дежурный лейтенант Казанцев.
 Казанцев (преграждая Рамусю вход в корпус): Дежурный по ККПП старший лейтенант Казанцев. Слушаю вас...
 Рамусь: Я направлен служить в Морской ракетоносный авиационный полк... Судя по вывеске это здесь?
 Казанцев: Здесь «Корпус Классов Предполётной Подготовки» полка. Вам надо  явиться в «Штаб полка» и обратиться в «Строевой отдел». Это следующее по шоссе здание.
 Рамусь уходит.  К дежурному подходит генерал Шушпанов.
 Казанцев: Смирно! Товарищ генерал! За время моего дежурства в  «Корпусе классов предполётной подготовки» проишествий не случилось. Лётчики подводят итоги вылета на американский авианосец. В полк для прохождения срочной службы прибыл резервист. Вас ожидает председатель женсовета гарнизона Бабенко Галина Сергеевна. Дежурный по корпусу лейтенант Казанцев
 Шушпанов: Вольно.
 Казанцев: Вольно.
 Шушпанов: Передайте Бабенко, что её в комнату командиров вызовут. Пусть подождёт.
 Шушпанов входит в комнату командиров.
 Житинёв: Товарищи офицеры! Смирно!  Товарищ генерал! Лётчики полка подвели итоги командировки на Сахалин и полкового вылета на авианосец. В настоящее время идёт подготовка к полётам на завтра по плану командования полка. Какие будут указания? Командир полка подполковник Житинёв.
 Шушпанов: Вольно! Пришёл послушать: что там у вас с американцем произошло.
 Житинёв: Вольно! Прошу садиться. (Нажимает кнопку селектора)  Ушакова и Продан в комнату командиров!
 Шушпанов: Никогда раньше у нас таких анекдотов не было. Интересно, что бы это значило?
 Входят Ушаков, Продан.
 Шушпанов: Ну, рассказывайте... Что там у вас случилось? Итак, всё шло  традиционно. Американский авианосец стоит в Японском море. Мы традиционно делаем вечерний  тренировочный полковой вылет на авианосец, создавая американцам идеальные условия для перехвата наших самолётов. Мы в лётной работе с вероятным противником в условиях перехвата осваиваем новые приёмы боя, нарабатываем навыки, а вероятный противник получает тренировку в перехвате и контрольном сопровождении наших самолётов. Всё привычно, всё не ново... Все соблюдают правила безопасности полётов. С какого момента ситуация стала нетипичной? Докладывает командир огневых установок...
 Продан (встаёт): Я! Товарищ генерал! Перехватчик нам в этот раз попался какой-то сумасшедший... Обычно встанет истребитель сбоку и спокойно сопровождает нас до рубежа пуска ракеты... А этот всё у хвоста крутится вроде как от моих пушек уклоняется.
 Шушпанов: А вы пушками не поигрывали?
 Продан: Нет, товарищ генерал, с моей стороны провокаций не было. С прицелом я, конечно, при отключенных пушках потренировался. И на этом всё! Конечно, меня опасное кручение американского истребителя у хвоста да ещё в сумерках беспокоило. На всякий случай я взял в руки прожектор и держал его наизготовке. Ну, и случайно пустил ему луч в глаза. Он сразу назад ушёл. Через некоторое время догнал нас и ушёл вперёд. Потом опять встал на место и уже больше у  хвоста самолёта не крутился. Доклад окончен.
 Шушпанов: Не верится мне, что луч света был пущен случайно... Командир не приказывал тебе ослепить истребитель?
 Продан: Нет, товарищ генерал, не приказывал.
 Шушпанов: Ясно... Командир отряда! Докладывайте. Кстати, что это у вас с лицом?
 Ушаков: Товарищ генерал! Эти царапины мне летать не помешают. Докладываю... Во время полёта лётчик истребителя с авианосца вывел свою машину на уровень, чтобы я его увидел, и покрутил пальцем у виска. Вы, конечно, понимаете смысл этого жеста...
 Шушпанов: Да!  Вы-то американцу хотя-бы кулак-то показали?
 Ушаков: Нет, товарищ генерал. Не успел сообразить.
 Шушпанов: Вы давали копанду КОУ на ослепление лётчика истребителя прожектором?
 Ушаков: Никак нет.
 Шушпанов: Случайный луч света американскому лётчику ночью в лицо... Не верю в случайность! Невыдержанность это, товарищ прапорщик. Опасное баловство! Майор Ушаков!  У вас что -  каждый член экипажа летает сам по себе, принимает без командира самостоятельные решения?(Ушаков молчит) Виктор Петрович!
 Житинёв: Слушаю, товарищ генерал!
 Шушпанов: Как вы думаете:какими будут последствия этого эпизода в среде лётчиков авианосца?
 Житинёв: Лётчик, конечно же, доложил командованию об ослеплении, рассказал коллегам.... Поступок нашего экипажа, безусловно, осуждён в связи с допущенным риском столкновения самолётов. Поступок с жестом  лётчика авианосца, безусловно, на авианосце одобрен. В конечном итоге этот эпизод снизил уважение лётчиков авианосца к нашим лётчикам. Кроме того, он прибавит лётчикам вероятного противника  решимости в  ситуациях общения с нами. Считаю, что  ослепление лётчиков вероятного противника  укрепило их боеготовность.
 Шушпанов: А что нам скажет по поводу произошедшего замполит полка?
 Голощапов: Личный состав полка осуждает командира огневых установок прапорщика Продан за ослепление американца прожектором и создание опасности столкновения самолётов.  В конечном итоге этот эпизод вызвал в наших лётчиках  некоторое чувство вины перед лётчиками вероятного противника... Чувство вины перед вероятным противником — это возможный пролог к будущим поражениям, то есть в результате ослепления лётчика авианосца произошло снижение боеспособности наших лётчиков.
 Шушпанов: Майор Ушаков! Вы согласны с такой оценкой результатов поведения вашего экипажа?
 Ушаков: Так точно, товарищ генерал!
 Шушпанов: Предупреждаю вас о неполном соответствии занимаемой должности! Исправляйтесь!
 Ушаков: Есть, товарищ генерал.
 Шушпанов: Товарищи офицеры! Нам необходимо посоветоваться о мерах по возвращению авторитета морским лётчикам ТОФ.  Речь Брежнева на последнем пленуме ЦК КПСС всех нас должна насторожить в отношении обострения ситуации между Израилем и Египтом.. На недавнем совещании партийного актива флота говорилось также об обострении международной обстановки на советско-китайской границе.  Командование флота потребовало от нас решительного укрепления боеготовности воинских частей. Есть ли у вас какие-либо соображения по этому поводу?
 Ушаков: Товарищ генерал! Эта схема (указывает на схему уничтожения авианосца) устарела. Сегодня нельзя выстраиваться в боевой порядок в зоне радилолокационного обзора авианосца. Истребители нас расстреляют, а нерасстрелянных рассеют в пространстве...
 Шушпанов: Это ясно не только вам... Ваши предложения?
 Ушаков: Надо сразу после взлёта выстроить самолёты в 3 параллельные колонны и этими колоннами идти на авианосец напрямую - подобно рою пчёл. Носители атомного оружия разместить на предельно малой высоте - вне радиолокационной видимости. Перед экипажами высотных эшелонов поставить задачу постоянной выдачи в эфир места положения авианосца и сути его манёвров в океане. Таким образом внимание истребителей и корабельных локационных служб будет отвлечено приблизившимися высотными ракетоносцами. А в это время совсем с другой стороны на предельно малой высоте незамеченные противником на авианосец выйдут наши атомные ракетоносцы и решат задачу...
 Шушпанов: Мысли верные, но есть нерешённые проблемы... Первая — как обеспечить безопасность от столкновений самолётов при их параллельном полёте в плотном порядке? Любая предпосылка к столкновению самолётов — это провал операции! Вторая - как обеспечить при огромном расходе горючего на предельно малой высоте выход с неожиданной стороны на авианосец наших носителей атомного оружия. Где и когда дозаправлять их в воздухе?
 Ушаков: Необходимо увеличивать объём тренировок как на точность самолётовождения в плотном строю, так и в дозаправках топливом в воздухе днём и ночью.
 Шушпанов: А вы знаете, сколько экипажей погибло при освоении полётов в плотном строю и при дозаправках топливом в воздухе?
 Ушаков: Знаю: риск есть. Но ведь радиолокационная техника шагнула вперёд. Плотные строи полётов можно контролировать самолётными локаторами. И дозаправки в воздухе нам уже не в новинку. В моём отряде все заправляются днём и ночью. Готов учить лётчиков других отрядов.
 Шушпанов (Житинёву): Что? Отряд майора Ушакова действительно лучший в полку по дозаправкам в воздухе?
 Житинёв: Так точно, товарищ генерал.
 Шушпанов (Ушакову): Как вы добились успеха?
 Ушаков: Товарищ генерал! Сложность дозаправки топливом в воздухе для многих в том,  что они делят процесс дозаправки на этапы. А нужно его осуществлять как единое действие — непрерывно. В дни , когда по лётному всё делается на земле, я отработал и постоянно тренирую в кабине самолёта все свои движения  дозаправки. Сначала всё идёт поочерёдно и рывками, но с тренировками приходит плавность автоматизма движений. Процесс дозаправки становится быстрым и уверенным.
 Шушпанов: Виктор Петрович! Запланируйте мне дозаправку с Ушаковым. Хочу посмотреть его технологию...
 Житинёв: Есть, товрищ генерал.
 Шушпанов: Товарищи офицеры!  Теперь о нашей дальнейшей жизни... Пригласите  председателя женсовета.
 Житинёв нажимает кнопку селектора. В  дверь заглядывает дежурный Казанцев.
 Казанцев: Слушаю, товарищ генерал?
 Шушпанов: Пригласите Бабенко.
 Казанцев:Есть, товарищ генерал.
 Шушпанов: Товарищи офицеры! Я  предполагаю в связи с необходимостью повысить сложность и напряжённость тренировочных полётов запретить в гарнизоне продажу водки и ввести в распорядок ежедневную пополковую физкультурную зарядку.
 Ушаков: Товарищ генерал! Один американец у виска пальцем покрутил, а мы теперь готовы из штанов выпрыгивать...
 Шушпанов: Вы не правы. Армия, не воевавшая 20 лет — это сомнительная армия. Вспомните как в финскую войну наши дивизии в окружении себя вели... Неделями без боёв у костров голодными грелись. А командиров сколько потом застрелилось или расстреляно было? А начало Великой отечественной : миллионы солдат вместо того, чтобы агрессоров уничтожать, в плену оказались... И большинство, кстати, там и пропали... Наша сегодняшняя армия (и в том числе мы) сколько не воевали? Вы понимаете меня? Так что необходимо поднапрячься, тем более, что, по моим ощущениям война назревает. Кстати, майор Ушаков, о ваших травмах, которые сегодня летать не мешают... Поверьте: такие травмы могут лётчика лишить и профессии, и карьеры, а значит снизить боеготовности вашего полка. Прошу это учесть.
 Ушаков: Есть, товарищ генерал!
 Входит Бабенко.
 Шушпанов: Галина Сергеевна! Присаживайтесь...Мы  замышляем изменить в гарнизоне образ жизни. И надеемся на ваше содействие...
 Бабенко: Что вы имеете в виду?
 Шушпанов: Я предполагаю запретить в гарнизоне продажу водки, каждое утро начинать в гарнизоне с дивизионной пополковой пробежки и физкультурной зарядки. Надеюсь, что наши женщины возьмут в Доме офицеров власть  и организуют там студию народного танца, хор, вокально-инструментальные группы, народный театр, студию чтецов, парад барабанщиц и ещё что-либо такое на ваше усмотрение... Главное — увлечь народ содержательной творческой жизнью. Что скажете? Есть у вас возражения против такой инициативы?
 Бабенко: Возражений нет... Мы в женсовете обсудим ваше поручение.
 Шушпанов: Разработайте с замполитами полков конкретные  планы, а мы поможем вам набрать людей и реализовать замыслы. Есть у вас вопросы?
 Бабенко: Вроде нет... После заседания женсовета  я к вам на будущей неделе подойду...
 В комнату заглядывает Рамусь.
 Рамусь: Есть ли здесь майор Ушаков?
 Ушаков (встаёт): Разрешите, товарищ генерал.
 Шушпанов: Молодой человек! Войдите. Вы кто?
 Рамусь: Служить прибыл. В строевом отделе приказали представиться майору Ушакову.
 Шушпанов: Какова военная специальность?
 Рамусь: Штурман самолёта.
 Шушпанов: Где учились?
 Рамусь: Специальность получил на военной кафедре Ленинградской Лесотехнической Академии.
 Шушпанов: А по гражданской специальности вы кто?
 Рамусь: Шесть лет отработал в леспромхозе мастером леса. Готовили в начальники лесопункта.
 Шушпанов:Общественной работой занимались?
 Рамусь: Был секретарём комсомольской организации лесопункта.
 Шушпанов: До работы в леспромхозе летали?
 Рамусь: Да. Месяц на Ли-2 в Волчанском  авиационном учебно-тренировочном центре и 2 месяца на Ан-12 в прибалтийском военно-транспортном полку.
 Шушпанов: На военной кафедре вас учили уставным взаимоотношениям между военными?
 Рамусь: Так точно, товарищ генерал! Виноват. Не сориентировался. Скоро освоимся...
 Шушпанов: Выйдите в коридор и войдите как положено.
 Рамусь: Есть!
 Рамусь выходит и вновь заходит.
 Рамусь: Товарищ генерал! Разрешите обратиться к майору Ушакову!
 Шушпанов: Обращайтесь.
 Рамусь: Товарищ майор! В строевом отделе мне приказали представиться вам в качестве будущего члена экипажа самолёта и в дальнейшем выполнять ваши указания. Лейтенант Рамусь.
 Ушаков: Подождите меня у дежурного по корпусу.
 Рамусь: Есть.
 Рамусь выходит из кабинета.
 Шушпанов: Товарищи офицеры! Начинается процесс возрождения и укрепления авиации. Лётные училища начали набор курсантов. К нам сейчас на смену пенсионерам придут запасники. В полки скоро пойдёт много молодёжи. Нам надо из сегодняшних правых лётчиков отобрать и усиленно готовить командиров экипажей, отрядов, эскадрилий. Работа огромная, сложная, ответственная. Настраивайтесь... Второе... Все войны всегда начинали кадровые военные, а заканчивали резервисты. Одним из показателей боеготовности части является её способность быстро вводить в строй резервистов. Вот к вам прибыла «первая ласточка». Прошу к прибывающим к вам резервистам относиться без усмешек и предъявлять к ним требования жёстко и в полном объёме. Есть ли ко мне вопросы? Нет! Все свободны.
 Житинёв: Товарищи офицеры!
 Все встают. Шушпанов выходит.
 Занавес.
 

 
 

 
 Действие второе.
Место действия такое же, как в первом действии.
 У тумбочки прохаживается прапорщик Продан подпоясанный штыком. Звучит музыка авиационного марша. В красочных костюмах барабанщиц по улице марширует Бабенко. Следом марширует Маша - её ученица в балетном классе и соседка по квартире. Бабенко поднимает скрещенные руки, означающие выключение музыки. Музыка стихает.
 Маша: Галина Сергеевна! Вы меня  командиром барабанщиц делаете потому, что мы рядом живём?  Вам  со мной удобно  репетиции организовывать?
 Бабенко: И да, и нет. Да — это действительно мне удобно. А нет... Ты талантлива, Маша. Если б ты жила далеко, я всё равно выбрала бы тебя и репетировала только с тобой. Ты контактная. Ты быстро освоишься в роли командира. С тобой я быстрее выполню поручение начальника гарнизона. Помогай! И цени мой выбор! То, чему я тебя учу - может стать профессией. У военных лётчиков год службы идёт за два. Не успеешь здесь прижиться, а уж муж в отставке, переехал в большой город, получает  пенсию, чем-то занимается... И тебе придётся работать. Освоишь профессию преподавателя танцев — будешь меня добром вспоминать.
 Маша: А мужья наши сюда на зарядку прибегут?
 Бабенко: Сюда. Да ты не волнуйся... Привыкай не смущаться... Вся жизнь артистов проходит под взглядами зрителей. Неделька-другая - привыкнешь. Давай о деле...  Мы создаём отряд барабанщиц. Барабанщицы -  девочки  моего балетного класса. Им нужен командир. По взмахам твоего жезла барабанщицы будут держать ритм марша, выполнять строевые упражнения. Чтобы дело шло, ты должна чувствовать себя  уверенной в себе.  Сегодня мы прошли  парадный маршрут вдвоём. Первоначальное построение на стадионе. После прохода по улицам барабанщицы приводит праздничную колонну сюда. Здесь обычно стоят представители штаба. Отряд проходит их и встаёт на обочину сразу за оркестром. Дальше идёт митинг... После митинга с началом музыки отряд барабанщиц опять возглавляет колонну и уводит её к стадиону.  Неделю я похожу за командира, а ты вторым номером за мной - присматривайся, запоминай. С понедельника  начнёшь   сама водить отряд по гарнизону и стадиону. С техникой шага у  тебя всё хорошо. Ну, а после парада в день авиации  начнёшь с отрядом разучивать строевые упражнения.
 Маша:А что это такое — строевые упражнения?
 Бабенко: Представь себе на марше колонну девушек — 6 на 6. И вот колонна вдруг  растягивается в длинну, перестраиваются в колонну 3 на 12 , занимает всю ширину пространства дороги. Затем в обратном порядке опять перестраивается и становится компактной коробкой. Зачаровывающее зрелище...
 Маша: А что такое коробка?
 Бабенко: Это так командиры называют компактный маршевый строй.
 Маша: Галина Сергеевна! У меня такое ощущение, что балетный класс вы собираетесь полностью перепоручить мне. Почему?
 Бабенко: У женсовета сейчас очень много поручений от командования. Я просто не могу вести и женсовет, и балетный кружок, и группу барабанщиц. Приходится распределять силы.
 На улицу выбегает Ушаков в спортивной форме, останавливается, делает дыхательные упражнения...
 Ушаков: Галина Сергеевна! Где вы таких красивых девушек находите для своих кружков?
 Бабенко: Они сами меня находят - через женсовет.
 Ушаков (Маше) : Интересно: почему я вас до сих пор нигде не встречал? Вы такая красивая...
 Бабенко: Потому не встречал, что ты женат, а она замужем. Понятно?
 Ушаков: Понятно.
 На улицу выбегает Голощапов.
 Голощапов: Галина Сергеевна! Вы знаете Казанцева Валерия Николаевича?
 Бабенко: Нет.
 Голощапов: Он у нас редактор «Боевого листка», пишет хорошие стихи. Посмотрите его архив, отберите программу для его выступления с художественным чтением.
 На улицу выбегают Казанцев и Рамусь. Они тоже в спортивной форме, тоже делают дыхательные упражнения. Рамусь видит Бабенко, кивает головой.
 Рамусь: Здравствуйте! (женщинам) Какие у вас костюмы красивые.
 Бабенко: Рекламируем будущее выступление группы барабанщиц в день авиации.
 Рамусь: А когда день авиации.
 Бабенко: Третье воскресение августа.
 Голощапов: Галина Сергеевна! Вот Казанцев о котором я вам говорил. Познакомьтесь.
 Бабенко: Здравствуйте. Мы с вами, кажется, немного знакомы... «Сихоте-Алинь... Родные нам горы!» Мне рекомендуют вас как автора пока неродившегося сборника стихов... Мы сейчас очень нуждаемся в творческих людях.  Прочитайте что-нибудь коротенькое, но ёмкое по мысли...
 Казанцев: Хорошо. Попробую...
Лазурь небес в полёт зовёт,
И руки просятся к штурвалу,
И штурман свой портфель несёт
Словно представленный к награде.
Простор небес нам в этот час
Как будто вызов вновь бросает,
И полк уже в который раз
Стихии вызов принимает.
Но устремляясь выше гор,
Мы помним : в небесах полёты
Не только со стихией спор…
А очень нужная работа!
И показавши хвост Курилам,
Японцам с неба помигав,
Мы знаем ,что в полётах силы
Куётся монолитный сплав.
И мы подходим к самолёту
С сознаньем ясным, мыслью чистой:
«Все эскадрильские заботы-
Часть всех забот большой Отчизны!»
Проверились у докторов,
Места в кабине занимаем…
Руленье…Двигателей рёв…
Команда : «Экипаж! Взлетаем!»

 
Или вот ещё...
 

 
Дозаправка самолётов в воздухе.
Чернильной ночью мы нитью прочной
Связавши крылья летим вперёд.
Есть доля риска когда столь близко
Два самолёта ведут полёт.
Риск не без смысла, над ним помысли:
Заправка – это полёты вдаль,
О мире Родины рискуя помним мы,
Свои характеры крепя как сталь.
А риска долю с пространством споря
Мы уменьшаем из года в год:
В ученьях сложных  к боям возможным
Пилотов выучка всё ввысь растёт.
 

 
 
 
 
 
 Бабенко: Замечательно!!! Зайдите ко мне в Женсовет. Концертный номер у вас получится... содержательный, по темам нашей жизни. А может быть мы наберём материал на большую вашу творческую встречу с посетителями библиотеки. А может выйдем с рекомендацией воениздату на издание сборника ваших стихов. С вами надо поработать.
 
 
 Рамусь (Ушакову): Командир! Я видел у стадиона оборудование для тренировки вестибулярного аппарата. Неужели на круговых качелях покачаюсь?
 Ушаков: Не знаю. Один чудак стал качаться и ногу сломал. 4 месяца летать не мог. С той поры всё это оборудование на цепи посадили.
 На улицу выбегает Житинёв, начинает делать дыхательные упражнения.
 Ушаков: Виктор Петрович! Штурман меня спрашивает: когда вестибулярный аппарат тренировать будем на качалках?
 Житинёв: В ближайшие дни. На день авиации планируем организовать выступление лучших.
 Бабенко: Виктор Петрович! Во втором полку заготовили саженцы деревьев. В штабе дивизии мне сказали, что посадить саженцы вокруг стадиона должен ваш полк. С кем мне связаться? С замполитом?
 Житинёв (Ушакову): Майор Ушаков! Организуйте исполнение просьбы женсовета гарнизона.
 Ушаков: Есть, товарищ подполковник.
 Житинёв: Галина Сергеевна! Как идут дела по созданию отряда барабанщиц?
 Бабенко: Вот, знакомьтесь... Мария Ивановна Семёнова — руководитель и ведущая отряда барабанщиц. Моя соседка.
 Житинёв: Подготовили замену?
 Бабенко: Да. Сейчас столько поручений, что надо работу раздавать новым исполнителям.
 Ушаков: Виктор Петрович! Лейтенант Рамусь - мой второй штурман, из резервистов - предлагает изготовить тренажёр для обучения действиям при неисправностях в электросети самолёта. Что делать?
 Житинёв: Сведи его с капитаном Буяновым... Пусть инженеры посмотрят ...
 Ушаков: Уже свёл. Буянов говорит, что  принцип работоспособен....
 Житинёв: В чём суть предложения?
 Ушаков: Рамусь! Иди сюда. Рассказывай о тренажёре...
 Рамусь: Командир меня по своей методике тренировал... Сел я к пульту выключателей, стал запоминать очерёдность движений в разных аварийных ситуациях. И тут мне прищла мысль, что можно сделать аппарат автоматического контроля действий штурмана. Садится к такому аппарату проверяющий. Приборы лицевой стороны показывают обучаемому нормальную работу электрооборудования. Проверяющий на задней стенке аппарата включает тумблер , например: «Короткое замыкание». Приборы тут же сходят с ума. Если штурман переключениями выключателей реагирует правильно, ситуация нормализуется. Если он ошибётся — из аппарата звенит звонок. Штурман должен начать тренировку с начала и так до тех пор, пока не добьётся безошибочности действий, а потом уже отрабатывает автоматизм и скорость реакции. И так по всем четырём возможным неисправностям в электросети.
 Житинёв: Какой смысл вашего тренажёра?
 Рамусь: Сегодня по нам не стреляют и мы летаем с исправной электропроводкой. Допустим: началась война. Осколки будут нарушать целостность электропроводки. Требования к профессионализму штурманов резко возрастут. В полк будут прибывать резервисты. Им надо быстро освоить незнакомый самолёт. Кадровым лётчикам надо летать, техникам готовить самолёты к полётам. Преподавателей нет. Плохо подготовленные лётчики и сами погибнут, и технику угробят... А если таких аппаратов наделать, то знания уже вложенные в элетросхему будут и учить, и тренировать. А включать схему в действие может тот же неподготовленный резервист.
 Житинёв: Я вас понял. Посоветуюсь с инженерами, решим.
 Рамусь: У нас с Буяновым проблема... Нужен художник, который напишет красками электропанель выключателей.
 Житинёв: Вот знакомьтесь... Бабенко Галина Сергеевна, председатель женсовета гарнизона. В её коллективе есть удивительные таланты и профессионалы. Они вашу просьбу постараются исполнить. Так ведь, Галина Сергеевна?
 Бабенко: Мы немного с лейтенантом знакомы. Заходите. Посмотрим вашу проблему.
 Рамусь: Спасибо, Галина Сергеевна. Товарищ подполковник! Разрешите идти?
 Житинёв: Занимайтесь по своему плану.
 Житинёв и Голощапов уходят.
 Ушаков: Галина Сергеевна! Я вашей Машей потрясён! Готов к вам в женсовет вступить исполнителем любых работ...
 Бабенко: Знаем мы ваши работы... Не получится. Медики вам нужной  справки не дадут.
 Ушаков: Да у меня здоровье , что надо...
 Бабенко: Не везде — здоровье — это что-то главное. Кое-где нужны иные качества... Вот вы здоровы, а вас прежде чем в самолёт посадить в барокамеру почему-то сажали. Зачем?
 Ушаков: Закрыли в герметичную бочку, откачали воздух, убедились, что при разгерметизации самолёта у меня кровь из носа и ушей не пойдёт и выдали справку об этом.
 Бабенко: А нам нужна справка другого содержания.
 Ушаков: Какого?
 Бабенко: Справка, что ты, например,  просидел в женской бане час и  ничего крамольного  не допустил.  Но, ведь, ты такой, что в бане женщины тебя в миг за неусидчивость в кровь исцарапают. Нет, в женсовет тебе рановато.
 Ушаков: Такую справку, как вы говорите, мне дадут тольеко лет через сорок.
 Бабенко: Вот тогда и приходите.
 Ушаков: Тогда я исполнять любые работы уже не смогу.
 Бабенко: Ну, что делать? Ничем не могу помочь.
 Ушаков: Ну, извините...
Ушаков и Рамусь уходят.
 Маша: А кто этот- майор Ушаков?
 Бабенко: Хороший лётчик. Но никчемный человек, бабник... Если ему понравилась женщина — он теряет самообладание, забывает жену, детей, свою должность. Он теряет ощущение места своего нахождения, человеческого окружения... Начинает молоть такую любовную чушь... Но, вот что странно: на женщин происходящее с ним производит впечатление. И они с ним встречаются. Ты что? Неужели замужняя женщина запала на него? Если не хочешь неприятностей — выбрось из головы. Пошли!
 Бабенко даёт сигнал радисту и вновь звучит музыка авиационного марша. Маршевым шагом барабанщиц женщины уходят. 


 
В пространство класса входят Ушаков, Казанцев, Продан, Рамусь, рассаживаются за столом. Входит Житинёв.
Ушаков: Товарищи офицеры! (Все встают.) Товарищ подполковник! Экипаж самолёта разведчика погоды собран для контроля готовности к полётам. Командир экипажа майор Ушаков.
 Житинёв: Вольно!
 Ушаков: Вольно! (все садятся)
 Житинёв:Только что пришёл аварийный материал по морской авиации СССР. На Балтийском море у самолёта военно-транспортной авиации Ан-12 случилась аварийная ситуация. Самолёт успешно приводнился. Члены экипажа покинули самолёт и разместились в одноместных лодочках. Прилетел вертолёт и спустил к поверхности воды верёвку с застёгивающимся поясом. Был свежий ветер и волны. Никто из членов экипажа не сумел ухватить спасательное средство. Вертолёт доложил ситуацию на берег и улетел. К месту аварии вышел спасательный катер. Однако, когда катер пришёл к месту нахождения лётчиков, они оказались все мертвы из-за переохлаждения. В связи с этим случаем по флоту и авиации объявлен конкурс на лучшее предложение конструкции средства подъёма на вертолёт пассивного груза. Если появятся какие соображения — представить их замполиту полка. Вопросы? Нет вопросов.  Начинаю контроль готовности экипажа к полётам. Штурман Казанцев.
 Казанцев: Я!
 Житинёв: Доложите полётное задание.
 Казанцев: Первый полёт на разведку погоды в тренировочные зоны. Второй полёт с командиром дивизии на дозаправку топливом в воздухе Через 2 часа совместного полёта с танкером принимаем 10 тонн топлива, идём за Камчатку и через час полёта возвращаемся домой.
 Житинёв: Второй штурман!
 Рамусь:Я!
 Житинёв: В ваших наушниках звук сирены. Командир говорит: ухожу от преследования истребителя разворотом вправо. Ваши действия?
 Рамусь: Включаю оборудование для пушечной стрельбы, разворачиваю пушки влево на 15 градусов и стрельбой разрывными снарядами создаю из фольги снарядов ложный радиолокационный образ самолёта. В процессе разворота самолёта вправо доворачиваю пушки ещё на 30 градусов влево и вновь стреляю. В результате быстро летящий истребитель или ракета должны уйти к облаку фольги и потерять наш самолёт с экрана своего радиолокационного прицела. Уход нашего самолёта вправо вниз даёт командиру время для манёвра ухода от истребителя, а снижение высоты полёта делает погоню истребителя за нами  опасной столкновением его с поверхностью воды.
 Житинёв: Истребитель отстрелялся. Стрелки амперметров энергосистемы самолёта зашкаливают. Ваши действия?
 Рамусь: Снарядами истребителя повреждена электросеть самолёта. Перехожу на резервную линию питания энергией приборов самолёта.
 Входит Шушпанов.
 Житинёв: Товарищи офицеры!
 Все встают. Житинёв подходит к Шушпанову.
 Житинёв: Товарищ генерал! Идёт контроль готовности к полётам экипажа Ушакова. Во втором полёте экипажа запланировано, что вы с места второго лётчика контролируете действия майора Ушакова при дозаправке ракетоносца. Какие будут указания?
 Шушпанов: Вольно. (Ушакову)  Леонид Васильевич! В нашу прошлую встречу я не понял, как вы достигли непрерывности управления самолётом в момент дозаправки?
 Ушаков: Товарищ генерал! Всё просто. Как действуют обычно лётчики? Поэтапно...  Сравняли скорость ракетоносца с танкером — этап. Сдвинулись влево крылом под струю двигателя, но над выпущенным шлангом — этап. Опустились на шланг — этап. Заскользили по шлангу вправо — этап, Зацепили шланг — этап. Начало каждого этапа требует оценки результата предыдущего действия и команды на новое действие. У меня всё иначе. Во время дней «на земле по лётному» я сажусь в кабину за штурвал и, представляя себе все этапы сцепки со шлангом, нарабатываю автоматизм непрерывности движений. Я, натренировывая выполнение сцепки самолёта-ракетосца со шлангом превращаю в один этап  всю комбинация отработанных движений.  Эта комбинация получается у меня скоротечной и точной.
 Шушпанов: Итак, весь секрет в том, что вы заблаговременно - на земле - наработали автоматизм и быстроту всех движений по дозаправке...
 Ушаков: Так точно, товарищ генерал.
 Шушпанов: Хорошо. В полёте продемонстрируете результаты. Может быть придётся изменить методику подготовки всех лётчиков к дозаправкам. (Житинёву) Ну, как у вас показывает себя резервист?
 Житинёв: Осваивается.
 Шушпанов: По моим сведениям в прошлый лётный день он вам преподнёс предпосылку к лётному происшествию. Второй штурман!
 Рамусь: Я!
 Шушпанов: Что у вас произошло в полёте?
 Рамусь: Из самого нижнего блока радиолокационного прицела вылилась струя дыма. Я доложил по самолётному переговорному устройству и спросил: что делать? Старший лейтенант Казанцев отстегнулся от катапультного кресла и парашюта, прибежал ко мне и обесточил прицел. Дым прекратился.
 Шущпанов: А вы не знали, что первое, что должны были сделать вы — это обесточить оборудование, вызывающее опасение?
 Рамусь: Знал, но что-то всё вылетело из головы.
 Шушпанов: В голове ничего держать и не надо. В дни «на земле по лётному» надо прочитанное в инструкции экипажу оттренировать до автоматизма... Глаза увидели дым — руки тут же выключили дымящий блок. Слышали, как ваш командир готовил себя тренировками к дозаправкам. Так и вам надо тренироваться. Понятно?
 Рамусь: Так точно!
 Шушпанов: Виктор Петрович! Выяснили причину инцидента?
 Житинёв: Техслужба доложила, что случайный кусочек пластмассы сгорел.
 Шушпанов: Огнетушителем-то пользоваться умеете?
 Рамусь: Так точно.
 Шушпанов: Помните: в авиации, тот долго летает, кто много трудится на земле.  Самолёт — не танк или корабль. Его не остановишь, в неисправностях не покопаешься. Заправили тебя топливом на два часа — не ошибись в расчётах-через два часа будь над своим аэродромом. На картах есть границы государств, пометки местоположений частей. На поверхности земли и локаторной картинке пометок нет. Во время войны бывало, что лётчики не находили цели бомбёжки... А если отбомбились по своим? А если не нашли свой аэродром? Трагедия! Вот служил у нас хороший штурман... В юности был он лекгкомысленным оператором по пуску ракет. Сидел один — безконтрольный со стороны экипажа - в кабине подвешенной в бомболюке. Никто его не видит-решил в полёте покурить. От избытка кисдлрода в кабине сигарета сгорела моментально и осыпавшись пеплом на провода, расплавила изоляцию. В результате коротконо замыкания наш штурман перестал слышать экипаж и его перестали слышать. Он решил, что самолёт идёт к катастрофе и катапультировался. Когда парашют остановил его в воздухе, его самоги, которые до этого он никогда не пристёгивал к штанам, улетели с ног вниз. Но бог иногда жалеет разгильдяев: оказалось, что катапультировался он в районе аэродрома, с воздуха наметил себе путь к жилью и оттуда дозвонился до дежурного по части, чтобы за ним прислали машину. Каждый должен безукоризненно знать особенности лётной работы, должностную инструкцию и тщательно выполнять её преписания. В 1945 году я учился в лётном училище. За   нашим подразделением присматривал старшина — как мне тогда казалось -  пожилой красноармеец. Он с нами ежеутренне проводил зарядку, был требователен к чистоте одежды и исполнению требований гигиены. И никто из нас в то голодное, холодное и трудное время не заболел. Так и в лётной жизни — вдумчиво и напряжённо  работаешь — летаешь успешно.
 Житинёв: Товарищ генерал! Лейтенант Рамусь выводы сделал и даже предложил схему тренажёра для тренировок вторых штурманов. Мы изучаем суть его предложения.
 Шушпанов: Тренажёр? Это интересно... Будет полезный результат - доложите! По плановой таблице во сколько мой вылет с Ушаковым?
 Житинёв: В 16. 20. Самолёт № 15.
 Шушпанов направляется к выходу.
 Житинёв: Товарищи офицеры!
 Все встают. Шушпанов уходит.
 Житинёв: Вольно.
 Все офицеры садятся к столу. Входит замполит полка.
 Голощапов: Леонид Васильевич! Боевой листок готов?
 Ушаков: Сделаем... Казанцев только что узнал  полётное задание. А без него листка не оформишь.
 Голощапов: Ясно.
 Ушаков: Николай Семёнович! Мне поручено организовать посадку саженцев деревьев...Нельзя ли на эту работу матросов привлечь...
 Голощапов: Нельзя. Матросы заняты на разборке устаревших помещений. Ну, что у вас в эскадрилии за такие нытнеческие настроения...
 Ушаков: Нет, мы не нытики, но не слишком ли у нас стало много занятий не связанных с лётной работой.
 Голощапов: Приказы не обсуждаются, а выполняются. Выполнять!
 Есть, товарищ майор!
 Звучит звонок, означающий конец занятия. Лётчики выходят из класса.
 

 
 

 


 
 Раздаются звуки опробывания двигателей. В верхнее помещение Руководителя полётов (РП) входит Житинёв, садится.  По радио идёт передача разговоров руководителя полётов (РП)     Житинёва с экипажами.
 Голос Ушакова: Экипажу доложить о готовности к полёту.
 Ответы экипажа: правый лётчик-готов, штурман-готов, второй штурман-готов, радист готов, коу-готов.
 Голос Ушакова: Пятнадцатому -  « предварительный».
 РП: Пятнадцатому предварительный разрешаю.
 Голос Ушакова: Пятнадцатому-исполнительный.
 РП:Пятнадцатому-исполнительный.
 Голос Ушакова: Пятнадцатому - Взлет.
 РП: Пятнадцатому- Взлёт разрешаю.
 Голос штурмана: Скорость 130, 160, 180, 200,  220, внимание -240, 300 ...
 Рёв двигателей, постепенно затихающий.
 Голос Ушакова: Взлёт нормально.
 РП: Взлёт нормально...
 Наступает тишина.
 ГолосУшакова: Парашют! ( через минуту следует доклад) Пятнадцатый... На взлёте на скорости 500 километров самопроизвольно вывалился, раскрылся и порвался тормозной парашют. Парашют сбросил в тайгу.
 РП: Пятнадцатому... Исполнение задания прекратить. Срочная посадка по большой коробочке...
 

 
 Голос Ушакова: Есть исполнение задания прекратить. Срочная посадка по большой коробочке.
 РП:  Пятнадцатому. Выпустить шланг, слить в воздух двадцать тонн топлива.
 Голос Ушакова: Есть слить двадцать тонн топлива.
 РП: Товарищ генерал! У разведчика погоды на взлёте раскрылся и порвался тормозной парашют. Согласно инструкции отменяю полёты до выяснения причины предпосылки к лётному происшествию. Какие будут указания?
 Голос Шушпанова: После посадки экипаж пятнадцатого и всех причастных к предпосылке собрать в классе.
 РП: Есть, товарищ генерал!
 

 
 Класс предполётной подготовки. Входят лётчики экипажа — Голощапов, Житинёв, Ушаков, Казанцев, Рамусь, Продан.
 Ушаков: У меня было впечатление, как будто самолёт остановился в воздухе и вдруг опять пошёл... Продан! Ты успел увидеть парашют?
 Продан: Да. Парашют как бумажная хлопушка раскрылся и тут же сложился.
 Ушаков : Ты сразу понял, что произошло?
 Продан: Как не понять? Стропы тянулись за самолётом как жердь. Я доложил... Вы парашют сбросили.
 Ушаков(спокойно молчащему Рамусю) : Ты -то, хоть понял, что произошло?
 Рамусь: Понял... Тормозной парашют выпал из контейнера и порвался...
 Ушаков: Ты наверное думаешь, что у нас тут регулярно выпадают из контейнеров парашюты и тут же рвутся. Запомни сегодняшний день, празднуй его как второй день рождения. Была бы скорость чуть меньше — грохнулись бы и  горели сейчас в тайге.
 Рамусь: А зачем двадцать тонн топлива слили?
 Ушаков: При взлёте самолёт с шасси переходит на воздушную опору и потому может иметь вес максимальный, для безударного использования шасси на взлёте, а при посадке неминум удар шасси о бетонку и потому, чтобы не сломалось шасси,  предельный вес самолёта при посадке должен быть уменьшен. Обычно избыток веса выгорает в полете, но мы не летали. Вот и пришлось лишний вес слить в воздух.
 Рамусь: Двадцать тонн. В леспромхозе десять тракторов могли бы месяц лес трелевать. А тут вылили в тайгу и всё...
 Ушаков: Конечно, можно было бы над аэродромом в полёте выработать топливо... Но ведь каждый час полёта — это выработка моторесурса двигателя.Стоимость двигателя намного дороже сиоимости топлива. Выработка ресурсо двигателей должна использоваться для тренировок.  Полёт для выработки топлива — дорогое и бессмысленное удовольствие. Да, двадцати тонн топлива жалко, но такова специфика военной авиации. Безопасность страны вещь очень дорогая.
 Входит Шушпанов.
 Ушаков: Товарищи офицеры!
 Шушпанов: Вольно. Майор Ушаков! Докладывайте!
 Ушаков: Да, вроде докладывать нечего... Взлетели... На скорости 500 вывалился тормозной парашют и сразу от инерции самолёта и под напором воздуха лопнул. Мы его сбросили в тайгу и по команде руководителя полётов сели. К самолёту подъехали инженеры, приставили лестницы, исследовали поломку. Предварительное мнение — от многолетней тряски запор износился. Доклад закончен.
 Шушпанов: Сколько лет вашему самолёту?
 Ушаков: 21 год.
 Шушпанов (в телефон): Владимир Сергеевич! Что там с самолётом Ушакова? Понятно! Проверить срочно контейнеры тормозных парашютов всех самолётов. Сколько нужно времени на это? Понято. (Ушакову)  К следующему лётному дню разработать памятку лётному составу по проверке исправности контейнеров тормозных парашютов перед каждым вылетом. Составьте рапорт о произошедшем..
 Ушаков: Товарищ генерал! Извините. Трясло-трясло... И вдруг перестало... Товарищ генерал! Разрешите идти? Надо водки стакан выпить.
 Шушпанов: Все свободны.
 Экипаж уходит.  К стенду «Боевой листок» подходят Шушпанов, Житинёв, Голощапов. Шушпанов обращает внимание на листовку.
 Шушпанов: Николай Семёнович! А ведь этот листок в твой адрес. Прочти-ка нам его вслух.
 Голощапов зачитывает:
Нет мы не нытики! И этого клейма
Мы не приемлем пред возможной сечей!
Политики! Случись сейчас война –
Её мы тяжесть взгромоздим на плечи
И понесём безропотно , безгласно ,
И если Родина нам скажет:  долг велит…-
Мы сложим голову …И дума будет ясной ,
И сердце будет твёрдым как гранит .
Нет мы не нытики!  Мы тоже патриоты!
Не легковесней об Отчизне наша мысль…
Вам нужно помнить : ратные заботы
Идут не как-нибудь , а через нашу жизнь…
Чтоб к коммунизму не рвалась дорога ,
Чтоб враг нас не свалил ударом вдых ,
Работаем мы разве мало – много!
И терпим многое живя без выходных .
Не просим мы каких-то яств особых ,
Не ищем лёгкой жизни в авиации…
Пока жизнь мирная – нам нужно хоть немного
Разумной отдыха организации.
И если это требованье наше
В вас вызвало реакцию : мы – нытики !
Позвольте нашу точку зренья скажем :
Работаете плохо вы – политики !
Откройте Ленина страничку в синем томе
И поучитесь с массой толковать…
А мы друзья не можем вам позволить
Нам в души всем огульно наплевать.
Мы , воины Отличного полка ,
Принять не можем это званье –« Нытики!»
Оно родилось от ленивого ума
 Беспомощного жалкого политика !
 

 
 Шушпанов: С чего это вдруг на  вас такой стих обрушили?
 Голощапов: Виноват, товарищ генерал. Ситуацию недооценил.
 Шушпанов6 В чём суть?
 Голощапов: Надо было лётчикам помочь в благоустройстве стадиона... А я уклонился от работы да ещё в ответ на просьбу о помощи назвал их нытиками....
 Старшие офицеры уходят по проспекту. На проспект выходит
 Татьяна Ушакова, гуляет с коляской для двух близнецов. Подходит Ушаков.
 Татьяна: Ты дома совсем уже как гость живёшь...
 Ушаков: А в чём дело?
 Татьяна: Как в чём? Ты почему уходя на полёты мусор из дома не вынес?
 Ушаков: Сейчас вынесу. Ох. Уж эти русские женщины!!!
 Татьяна: Что опять? Всё на меня взвалил да ещё  обижается.
 Ушаков: Да я час назад мог сгореть в самолёте. Повезло чудом. А она — ах, мусор не вынес...У нас дома водка есть? Трясло-трясло. Только вот пришёл в себя... Наконец-то нутро успокоилось...
 Татьяна: Нет водки. В гарнизоне  месяц как не продают. Вино в холодильнике.
 Ушаков заходит в дом.  Выходит и выносит ведро с мусором, скрывается за домом. Ушакова катит коляску к входу в подъезд. Её догоняет генерал Шушпанов.
 Шушпанов: Вы домой? Давайте я вам помогу. Вам на пятый этаж... (Берёт коляску за передок и поднимает.)
 Ушакова: Да не надо... Сейчас муж подойдёт.
 Шушпанов: Я ему место у коляски уступлю.(Входят в подъезд).
 

 
 В репродукторе голос Бабенко: «Говорит радиоузел гарнизона «Монгохто».   Вчера на построении полка морской ракетоносной авиации майору Леониду Васильевичу Ушакову были вручены именные часы за проявленные мужество, мастерское владение боевой техникой, образцовую выучку и воспитание личного состава экипажа самолёта, проявленные в ходе произошедшего особого случая в полёте. Командир отряда самолётов  майор Ушаков недавно назначенный командиром эскадрилии за короткий промежуток времени организовал эффективную учёбу лётного состава эскадрилии технологии проведения дозаправки топливом в воздухе ракетоносных самолётов. Женсовет гарнизона «Монгохто» желает майору Ушакову новых успехов в боевой и политической подготовке на благо нашего Отечества. По заявке майора Ушакова сейчас прозвучит песня «Пора в путь - дорогу».
 Дождливым вечером вечером вечером
 Когда пилотам скажем прямо делать нечего
 Мы приземлимся за столом поговорим о том о сем
 И нашу песенку любимую споем
 Пора в путь-дорогу дорогу дальнюю
 Дальнюю дальнюю идем
 Над милым порогом
 Качну серебряным тебе крылом
 Пускай судьба забросит нас далеко пускай
 Ты к сердцу только никого не допускай
 Следить буду строго мне сверху видно все
 Ты так и знай
 

 
 Нам нынче весело весело весело
 Чего ж ты милая сегодня нос повесила
 Мы выпьем раз и выпьем два
 За наши славные дела
 Но так чтоб завтра не болела голова
 Пора в путь-дорогу дорогу дальнюю
 Дальнюю дальнюю идем
 Над милым порогом
 Качну серебряным тебе крылом
 Пускай судьба забросит нас далеко пускай
 Ты к сердцу только никого не допускай
 Следить буду строго мне сверху видно все
 Ты так и знай
 

 
 Мы парни бравые бравые бравые
 А чтоб не сглазили подруги нас кудрявые
 Мы перед вылетом еще их поцелуем горячо
 И переплюнем через левое плечо
 Пора в путь-дорогу дорогу дальнюю
 Дальнюю дальнюю идем
 Над милым порогом
 Качну серебряным тебе крылом
 Пускай судьба забросит нас далеко пускай
 Ты к сердцу только никого не допускай
 Следить буду строго мне сверху видно все
 Ты так и знай ты так и знай
 

 
 

 
 Действие третье
 Место действия такое же, как в первом действии.
У тумбочки прохаживается майор Ушаков подпоясанный пистолетом..Из ККПП выходит Рамусь и садится на скамейку. Мимо Ушакова проходит Бабенко к Рамусю и садится рядом.
 Бабенко: Что за чудо? Командир эскадрилии в карауле?
 Рамусь: Ты  ничего не знаешь?
 Бабенко: Нет...
 Рамусь: Ушаков сейчас не командир эскадрилии и даже не лётчик.
 Бабенко: Что произошло?
 Рамусь: На Сахалине Ушаков,  чтобы не опоздать в строй для участия в пробежке, ускорился... И перед строем  упал без сознания. Житинёв потребовал рапорт. Ушаков в рапорте написал, что отравился рыбой.  В столовой лётного состава других отравлений  не было. Житинёв сказал на построении, что падающему в обморок пилоту не может доверить самолёт с экипажем и до прояснения ситуации отстранил  Ушакова от полётов и  от должности комэска. Ушакову приказали готовиться к поездке в госпиталь на обследование. Ну, а пока документы оформляют вот периодически несёт караульную службу.
 Бабенко: Говоришь-всё это произошло на Сахалине... В прошлой командировке туда Ушаков прилетел оттуда исцарапанным, в эту командировку там упал в обморок. Кажется я догадываюсь: какой он отравился рыбой...А чего это вы на Сахалин всё летаете?
 Рамусь:  В связи с приходом в Японское море американского авианосца. Как только — так мы там в боевое дежурство — карты нарисованы, самолёты снаряжены... Под самолётами сидим, играем в домино и готовы  в любую секунду вскочить в кабины и ...  колёса в воздух... В этот раз отсидели там три дня. Прилетел Шушпанов. И организовал полковой вылет на авианосец по новой схеме. Прямо с аэродрома на авианосец как рой пчёл. Истребители с авианосца поднялись, а подстроиться к нашим самолётам нет возможности — тесно. А ещё был такой моментик... Шушпанов сел к Ушакову правым лётчиком. И в паре с Житинёвым ушли в океан, дозаправились и на предельно малой высоте пошли на авианосец. Прошли над ним. Сели. И вечером Ушаков исчез. Мы думали они успех пролёта над авианосцем обсуждают и празднуют. А оказалось всё иначе.Утром у Ушакова обморок на пробежке. С Житинёва требуют рапорт о вылете по новой схеме на авианосец. Житинёв ищет Ушакова для подробностей. А Ушаков едва жив. Вот Житинёв и среагировал... Отстранил от должностей и полётов.
 Бабенко: Ясно... Ну, а вы  меня для чего сюда пригласили?
 Рамусь:  Подполковник Житинёв приказал к вам обратиться за помощью.
 Бабенко: Слушаю...
 Рамусь: Я тут схемку начертил. Всё вроде понятно, но картинка не профессиональная, не способствует пониманию замысла. Нет у вас в женсовете специалистов по рисованию, чтобы эту схемку сделать похожей на реальность в размере 2 метра на 3 метра — чтобы можно было её на собрании полка обсудить?
 Бабенко: А что это такое?
 Рамусь: Это предложение устройства для подъёма с воды на вертолёт пассивного груза, ну, то есть лётчика без сознания... Или так замёрзшего, что не способного себя  пристегнуть к поясу на тросике.
 Бабенко: А понимаю... Лично я в культ-просвет училище прошла курс выполнения художественно-оформительских работ. Я смогу вам помочь.
 Рамусь: Тогда возьмите схемку...  я к вам по вашему вызову буду захаживать для пояснений... Хорошо..
 Бабенко: А кто из командования ведёт эту работу?
 Рамусь: Замполит-майор Голощапов.
 Бабенко: Неважненький это человек., ненадёжный.. Мой муж с ним летал. Он был штурманом. Всё время в полётах ошибался то в местоположении самолёта, то во времени выхода на точку... Глуповат. Не получалось у него. Смекнул, что на штурманском деле повышений не светит. Решил перейти на общественную работу, стал комсомольским секретарём. Пришла разнарядка послать на учёбу политработников. Командование послало Голощапова — учения без ошибок проведём. Провели... А он выучился и теперь майор, замполит полка. А толковые лётчики в старших лейтенантах да капитанах ходят. А он как был глуповат, таким и остался. Не очень то доверяйся его словам...
 Рамусь: И ещё... В полку для обучения штурманов действиям в аварийных ситуациях в электросистеме самолёта создаётся тренажёр. Тренажёр ведёт сам Житинёв. Дело быстро идёт. Тренажёр — это фанерный ящик, лицевая панель которого должна изображать самолётный щиток с переключателями электросетей. Нам нужен человек, который бы этот щиток нарисовал. Вы эту работу сделаете?
 Бабенко: Наверное... Надо посмотреть ваш тренажёр, сфотографировать самолётный щиток, напечатать фотографии и с них срисовать «лицо» вашего тренажёра...
 Рамусь: Сегодня мы можем  пройти  в корпус классов подготовки к полётам и посмотреть тренажёр?
 Бабенко: Хорошо... Сейчас сведёте... Слушайте-ка... Это ваш экипаж чуть не разбился из-за выпадания на взлёте тормозного парашюта?
 Рамусь: Наш.
 Бабенко: И не страшно вам после этого случая летать?
 Рамусь: Я же вам рассказывал: для меня около 4 лет вероятности разбиться практически нет.
 Бабенко: Но ведь парашют-то вывалился.
 Рамусь: Но ведь не разбились.
 Бабенко: И вы хотите сказать, что вы после всего этого заходите в самолёт совершенно спокойно?
 Рамусь: Инструкцию экипажу учу серьёзнее... Вот тренажёр делаю. А насчёт опасности... Знаете... Никогда не знаешь — где найдёшь, где потеряешь... В войну иной солдат много раз под пули в атаку сходит и живёт, а другой в блиндаже спрячется и там его снаряд  найдёт. Лучше о вас поговорим. Вы-то как живёте?
 Бабенко: А я теперь одна. Сбежал от меня муж.
 Рамусь: Куда сбежал?
 Бабенко: В гарнизон Кневичи. С моей соседкой по квартире и воспитаницей по балету Машей Семёновой. Помните : красивая такая, командир группы барабанщиц. Её ещё ваш командир Ушаков заметил на первой тренировке группы барабанщиц.
 Рамусь: Вспоминаю. Вы тогда были в таких красивых костюмчиках. Планировали её сделать лидером барабанщиц. Как теперь-то всё будет? Иль барабанщиц уже не будет?
 Бабенко: Будет... Всё будет. Такова моя работа. Ситуация всё время меняется, а поручение должно быть выполненным.
 Рамусь: Ну, а как муж Маши — ваш сосед?
 Бабенко: Когда всё узнал — пришёл ко мне выяснять подробности. Поговорили, сбегал за вином, выпил и предложилподумать о том, чтобы начать совместную жизнь.
 Рамусь: И что ответили вы?
 Бабенко: А я сказала, что мне надо отдохнуть от одного бегуна прежде чем заводить нового мужа. Да, что мы всё обо мне да обо мне... У вашего-то командира с женой  проблем нет?
 Рамусь: Вроде нет. Поговаривали одно время , что лицо у него было женщиной исцарапано, но жена вопросов не задала. Живут... Пойдёмте в корпус тренажёр смотреть.
 К посту дежурного подходят Житинёв и Голощапов.
 Ушаков: Смирно! Товарищ подполковник! За время моего дежурства происшествий не случилось. В корпусе предполётной подготовки с тренажёром работают лейтенант Рамусь и председатель женсовета Бабенко. Дежурный по корпусу майор Ушаков.
 Житинёв(здороваясь за руку): Как здоровье, самочувствие?
 Ушаков: Всё нормально, товарищ подполковник.
 Житинёв (Голощапову): Зайдём — посмотрим... Как у них дела?
 Заходят в класс.
 Рамусь: Товарищи офицеры! Товарищ подполковник. Согласно вашему приказанию идёт согласование с женсоветом гарнизона сотрудничества по доработке тренажёра. Какие будут указания?
 Житинёв: Мне капитан Буянов вчера продемонстрировал работу тренажёра. Полезное дело делаете. А как дела с вертолётным подъёмником лётчиков с воды. Кстати, вы знаете, что стоимость выучки пилота равна стоимости подготовки шести докторов наук.
 Рамусь: Не знал и даже не подозревал... Хотя... учебная техника сложная, инструкторам зарплаты немалые, содержание аэродрома, горючее на полёты...Подготовленный лётчик-удовольствие дорогое, но я над этим раньше  никогда не задумывался...
 Житинёв: Так что ваш подъёмник в военное время может стать серьёзным вкладом и в экономику страны, и в боеспособность авиации. Скоро-ли закончите?
 Рамусь: У меня описание и схема давно сделаны и переданы замполиту полка.
 Житинёв: Николай Семёнович! В какой стадии работа...
 Голощапов: Я показал эскизы знакомому инженеру... Он говорит идея сырая... Да и потом... Ну, как в Тихом океане можно спасти с воды лётчиков, если их не спасли на маленькой Балтике?
 Житинёв: То есть готовое предложение в штаб флота не послано?
 Голощапов:Отлёживается идея пока в столе у меня...
Житинёв:Николай Семёнович! Не ваше это дело — оценивать технические идеи. Есть положение о конкурсе, есть адрес, где собирают конкурсные идеи. Ваша функция — если есть конкурсное предложение — отправить его в комиссию и всё... А вы опять за командование страны пытаетесь решать. Предупреждаю вас о неполном служебном соответствии! Бабенко перевели в Кневичи. Чем всё закончилось? Бабенко увёз жену Семёнова. Я теперь Галине Сергеевне без чувства стыда в глаза не могу смотреть. А ей  как жить? Извините, Галина Сергеевна, меня за недомыслие! (Бабенко выходит из класса) Вы людей любите, понимаете их? Делайте, наконец, выводы! Лейтенант Рамусь? Придётся мне и к этой вашей разработке подключаться. Расскажите ещё раз о подъёмнике.
 Рамусь: Надо поднять на вертолёт плавающего на воде лётчика. Вертолётчик на тросике лебёдки опускает на воду устройство в виде мешка с накладными карманами и начинает движение к лётчику. Накладные карманы тормозят мешок, в результате тросик вытаскивает из мешка траловый сачок из рыболовной сети, который пластиковыми крыльями расправляется на ширину охвата поверхности воды до десяти метров. Сачок наводится на лётчика и поднимается с воды. В кабине вертолёта сетка отбрасывается и лётчику оказывается помощь.
 Житинёв: На мой взгляд схема работоспособна. Её необходимо дорабатывать. Поедете на остров Русский служить инженером в научно-техническом подразделении Тихоокеанского флота?
 Рамусь: Такие дела быстро  решать нельзя. Дальний Восток всё-таки от моей Родины далековат...
 Житинёв: Ясно! Думайте! Мы вас отвлекли... Занимайтесь. Пошли, Николай Степанович!
 Житинёв и Голощапов уходят.  Бабенко возвращается в класс.
 Бабенко:  Что-то ваш Ушаков пистолет из кобуры достал...
 Рамусь: К ночным бдениям готовится. Заряжает.
 Бабенко: Нет, тут что-то не так... Давай-ка иди к нему, а я к его жене сбегаю... Не дай бог ещё застрелится.
 Бабенко убегает. Рамусь выходит к Ушакову. Ушаков в ящик тумбочки прячет пистолет.
 Ушаков:Ну, как дела изобретательские?
 Рамусь: Побежала Галина за фотоаппаратом. Надо лицо тренажёра сфотографировать.
 Ушаков: Хорошо вам! Всё просто и ясно! Делаете своё дело жизни... А у меня всё так запуталось...
 Рамусь: Командир! Как ты думаешь жить?
 Ушаков:А что тут думать? Жену обманывал. Житинёва подвёл. Заврался. А кто раз соврал, тому веры никогда не будет. Всё было: профессия, должность, семья... И вот ничего нет. Караулю корпус...
 Рамусь: Командир! А всё могло быть ещё хуже… Если бы тебя Житинёв после обморока от полётов не отстранил,  я ведь, командир, с тобой бы полупьяным в один самолёт лететь не сел. Своей жизнью из-за чужого пьянства рисковать как-то не хотелось. А это твоей карьере был бы конец и конец невозвратный.
 Ушаков: Значит, куда не кинь — всюду был клин. И товарищей у меня оказывается нет. Или и не было!
 Рамусь: У тебя один выход из сложившейся ситуации - признаться во вранье. Ночь длинная. Напиши подробный рапорт о произошедшем и вверься воле Житинёва. Ну, после этого не ошибаться.
 Ушаков: Не так-то всё это просто...
 Приходит Ушакова.
 Ушакова: Лёня! Ты что людей пугаешь?
 Ушаков: Да никого ничем я не пугал...
 Ушакова: А, вот Бабенко прибежала, говорит беги к посту корпуса классов пока твой муж не застрелился.
 Ушаков: Да, брось ты...
 Ушакова: Где твой пистолет?
 Ушаков: Да, не волнуйся ты! Всё в порядке, всё спокойно...
 Ушакова: Где пистолет?
 Рамусь: Да в тумбочке пистолет.
 Ушакова достаёт пистолет, стреляет. Вторая попытка выстрела заканчивается щелчком.
 Ушакова: Почему один патрон? Почему? И после этого ты мне говоришь всё в порядке?
 Выходят Житинёв и Голощапов.
 Житинёв: Дежурный! Что происходит?
 Ушаков: Смирно! Товарищ подполковник! Происшествий не случилось! Произошёл случайный выстрел из моего пистолета. Дежурный майор Ушаков.
 Житинёв: почему ваш пистолет в руках жены?
 Ушаков (забирает пистолет у жены и засовывает в кобуру) : По недоразумению...
 Житинёв: Вы способны дежурить?
 Ушаков: Так точно!
 Житинёв: Утром принесите мне рапорт об этом инциденте.
 Ушаков: Есть!
 Житинёв (Ушаковой): А вы что всполошились? Что здесь делаете?
 Ушакова: Муж с лётной работы снят, ходит по караулам. Подруга говорит: как бы не застрелился. Вот и испугалась... Что-то неладно стало в нашей жизни...
 Житинёв: Извините, Татьяна Сергеевна. Согласен с вами — есть упущение.Обещаю: скоро, очень скоро всё изменится. Мы уже над этим работаем. Идите с миром домой. Или что-то супругу ещё надо сказать?
 Ушакова: Да, но в ваше отсутствие.
 Житинёв: Хорошо. Я ухожу.
 Уходит. С ним уходят Голощапов и Рамусь.
 Ушакова: Леонид! Как ты мог подумать-двоих сыновей без отца оставить. Ладно я... Разлюбил, увлёкся другой. Но парни твои... Как им жить — то было бы с клеймом сыновья застрелившегося лётчика...
 Ушаков: Прости. Вмноват... Не хотел я... Всё из-за этой официантки. Как на Сахалин прилечу и свободное время — так ноги сами к ней приносят. А там водка и прочее. Сам не рад. Сам хочу всё изменить да не получается.
 Ушакова: Ты правда, хочешь от её влияния освободиться?
 Ушаков: Да!
 Ушакова: Бери бумагу, ручку и пиши под мою диктовку... Я ,Ушаков Леонид Васильевич, 1942 года   рождения, майор, пилот первого класса, бывший командир экипажа самолёта, отряда самолётов, эскадрилии, проживающий в гарнизоне Монгохто на главном проспекте мечтаю вернуть чувство любви с моей жене Татьяне Сергеевне Ушаковой и никогда даже в мыслях не изменять ей. Она мой товарищ, друг и супруга по жизни, она ростит и воспитывает моих детей, которых я очень люблю и хочу вырастить счастливыми людьми. Можешь продолжить в том же смысле и дальше. Важно, чтобы сегодня в наряде ты несколько раз переписал этот текст. И завтра дома вечером ещё попереписывал. И так не менее двух месяцев надо писать перед сном. И ты избавишься от наваждения той женщины. Сделаешь?
 Ушаков: Сделаю.
 Ушакова: И ещё... Завтра тебе надо представить рапорт о выстреле на посту. В этом рапорте напиши о всех предварительных событиях: и почему лицо было исцарапано, и почему после вылета на авианосец в обморок упал. И только потом о выстреле. Поверь — тебя обследуют на состояние здоровья здесь и вернут тебе работу лётчика и командование эскадрилией. Но рапорт должен быть искренним. Понял?
 Ушаков: Понял.
 Ушакова: Сделаешь?
 Ушаков: Сделаю.
 Ушакова: Тогда я пошла, а то галина там с нашими парнями уже намаялась...
 Ушакова уходит. Ушаков остаётся на посту.
 
 
 

 
 Информация из радиорепродуктора: «Говорит радиоузел гарнизона «Монгохто».   Только что нами получено сообщение из штаба Тихоокеанского флота. За успешное проведение лётно-тактических  учений командир полка подполковник Житинёв награждён орденом «Красной звезды». Ему присвоено очередное воинское звание полковник. Редакция местного радио сердечно поздравляет Житинёва Виктора Петровича с этими событиями в его жизни и предоставляет микрофон его однополчанину Казанцеву Валерию Николаевичу, который прочтёт  стихи собственного сочинения по этому поводу.
Неулыбчив и суров
Подполковник Житинёв.
Доля видно нелегка
Командиром быть полка.
Хоть мы вместе тратим нервы ,
Чтоб добыть любой успех –
Командир наш среди первых
И в заботах больше всех
И когда рукой он машет
Распекая нерадивых –
Знаем мы что это нашу
Бережёт он мощь и силу.
Что в конечном-то итоге
Личных выгод он не знает:
Просто он слуга народа ,
Просто долг он исполняет.
Что расхлябанности , лени
Он боится как беды…
А за службу награжденье
Красной орденом звезды.
А совпало награжденье
С ростом звания его…
Так примите ж поздравленье
Наш полковник Житинёв!


 
Заключение

 

 
Рамусь в гражданском костюме идёт по проспекту гарнизона и встречает Казанцева в майорских погонах.
Рамусь: Майор...  Казанцев...
Казанцев: Рамусь! Каким судьбами? Это сколько же мы не виделись?
Рамусь: Около пяти лет. Вот приехал с женой в Ванино - навестить её родственников. Жена  с роднёй общается. А меня сюда потянуло...
Казанцев: Подожди...   Помню: ты женился здесь. На Бабенко Гале?
Рамусь: Да... Я тогда изобретательством занимался. Она  помогала  мне изобретения оформлять. Дело двигалось... И вдруг её мужа перевели в Кневичи. А он перевёлся без неё. Квартирно-эксплуотационная часть просит её освободить комнату для поселения лётчика, прибывшего на замену её мужа . Что делать?  У меня всё останавливается... Группа барабанщиц лишается руководителя. Я предложил ей пожить у себя пока дела закончит. А сложилось так, что мы поженились.
Казанцев: Счастливы?
Рамусь:  Да. Двое детей. Я инженер Проектного института, изобретатель. Она работает во Дворце пионеров педагогом — воспитателем. Всё нормально... Как у вас здесь? Моими изобретениями пользуетесь?
Казанцев: О! Твой тренажёр таким успехом пользуется. Я молодым всегда говорю: служил вот у нас мастер леса — инженер и о себе память в авиации оставил - учитесь!
Рамусь: Спасибо тебе. Очень приятно. А как дела с поъёмником лётчиков на вертолёт?
Казанцев: За задержку Голощаповым   чертёжей подъёмника  Житинёв  написал представление на  увольнение замполита из полка. Что и как было дальше — не знаю. Слава богу: в воду никто не булькал и ветолёт с подъёмником не требовался.
Рамусь: Как Шушпанов, Житинёв?
Казанцев: Шушпанов на пенсии. Является Председателем Совета ветеранов военной службы. Житинёв — генерал-лейтенант в Москве в штабе. Вроде собирается переходить на преподавательскую работу.
Рамусь: А Ушаков... Как Ушаков?
Казанцев: Ушаков — командир нашего полка. Угомонился. Остепенился. Третий мальчик у него родился.
Рамусь: Ну, а ты, Валерий Николаевич? Вижу что майор... Значит штурман полка. Ну, а стихи — то пишешь?
Казанцев: Я в составе редколлегии «Радио Монгохты».Оказывается в среднем на одну тысячу взрослых людей приходится один литератор. Я - редактор стенной газеты литобъединения гарнизона «Безоблачная страница».  Книжку стихов издал. Хочешь свои почитаю?
Рамусь: Конечно...
Казанцев: Ты знаешь: я учился в Челябинском высшем авиационном краснознамённом училище штурманов — ЧВАКУШ. Там есть аллея, которую перед уходом на фронт посадили выпускники. Многие из них погибли.  Своё первое стихотворение я написал в училище об этих ребятах... Эта война выбила в нашем народе цвет нации... Самых умных, сильных, здоровых... Вот это стихотворение...

 
Ряды  деревьев как  шеренги строги.
Выпускники военных грозных лет
В бой уходя к училищной дороге
Шли, чтоб оставить жизни своей след.
Они в руках держали стрелки листьев,
Они мечтали вновь придти сюда,
Но не придут…Стоят как обелиски
Ряды деревьев в роще навсегда.
Как память сердца эта роща ныне.
Всегда с волненьем мы сюда идём.
Здесь каждый ствол героя носит имя,
Хоть это не написано на нём.

 
 Ну, а остальные стихи коментариев не требуют...

 
Лейтенанта погоны на плечи легли .
У погона рука дорогая .
Завтра к краю любимой Советской земли
Из училища я улетаю     .
Как волнует меня взгляд твоих серых глаз
И улыбка знакомая с детства …
Я прощаюсь надолго с тобою сейчас,
И печалью сжимается сердце .
Буду я вспоминать среди тёмной тайги
Этот вечер последний курсантский ,
И как руки твои мне на плечи легли
У погон у моих лейтенанта .
Буду я вспоминать взгляд твоих серых глаз
И улыбку любимую с детства…
Я прощаюсь надолго с тобою сейчас ,
И печалью сжимается сердце .
Ты взволнована тоже отъездом моим ,
Твои руки дрожат от волненья…
Может скажем три слова сейчас о любви
И запомним вот это мгновенье …
Будем вместе теперь мы с тобой вспоминать
Этот вечер последний курсантский ,
Этот зал , где тебе молодой лейтенант
Предложил стать женой лейтенанта.

 
 Это о моей женитьбе...
 А вот о службе здесь...

 
Прекрасна неба синева
Неповторимостью явлений…
Мне стала в армии близка
Природа лётных ощущений,
Которые тревожат кровь,
Которые всё вновь и вновь
Нас манят к чуду поднебесья…
Полёт не труд! Полёты – песни.
И в каждом есть мотив извечный…
Но в нашей жизни быстротечной
Мы подавив эмоций взрывы
И любования порывы
Курс держим твёрдо в пункт конечный…
Ведь небо больно бьёт беспечных!

 
 Или ещё...

 
Прекрасна неба синева
Неповторимостью явлений…
Мне стала в армии близка
Полёта острота мгновений,
Когда закончив свой разбег
Вдруг воздух обратя в опору
Наш самолёт взмывает вверх
Над матушки-земли простором…
И командир легко вздохнув,
Машиной целит в поднебесье…
За чудом взлёта – лётный труд,
Обычный труд, воспетый в песнях.

 
Техники самолётов…Значит это-
Мёрзнуть зимой и мокнуть летом,
Это сильные руки для тонкой работы,
Это хирурги больным самолётам,
Это работы ритм напряжённый
В солнечный полдень ,полуночью тёмной,
Это сердца пополам поделённые:
Часть семье, остальное - лётное,
Это в заботы всегда запряжён…
Лётчик без техника неба лишён!
Лётчик силён с техником дружеством,
Лётчики -это сплав воли и мужества,
Это романтика ,знанья ,умения,
Неугомонное в небо стремление,
Это тревоги, маршрут в океан,
Это посадки в позёмку, в туман,
Это турбины рёв голосистый,
Это о Родине помысел чистый…
Служат друзья цели одной:
Мирное небо сберечь над страной!

 
Система ПВО – заводов наших щит,
Щит городов, посёлков и селений,
И потому важнее нет учений
Тех, на которые сегодня полк летит.
Задача наша : ПВО рассечь,
Проникнуть вглубь локаторных лучей,
Чтоб техникой и тактикой своей
Вскрыть в обороне не дыру ,а даже течь…
Друзья, коллеги,  наши земляки
Застыли у локаторов экранов,
И перехватчики дежурят у штурвалов,
Их руки в напряженьи затекли.
Задача их :найти в чернилах ночи
Порядки наши, истребители поднять,
На цель их вывести . И этим доказать
Что неприступен ПВО заслон, и прочен.
Войскам обеим сложное заданье!
И хоть мы дело делаем одно,
Сегоднямы«противники»…Должно
 В ученьях вскрыто быть малейшее незнанье.
И  результат анализу подвергнув
Получим вывод  -  как идти нам вдаль,
Чтоб сделать прочной ПВО как сталь,
А полковой удар – штыка ударом верным!

 

 
Был день обычен. И обычной ночь.
Полёты шли. Садились самолёты.
Взлетали вновь. И уносились прочь…
Шла будничная ратная работа.
На предварительном – полковник Горобец ,
На руководстве –Житинёв - полковник…
И оба смотрят в полосы конец:
Сейчас пилот посадку САМ исполнит.
Не просто это : без опёки справа
Впервые самолёт к бетону жать…
Но чётко действует Герасименко Слава…
Посадки скорость выдержал на «пять»…
И Житинёв тогда сказал в эфир
Для Горобца: «Впервые сам садился …»
В секунду эту новый командир
В полку и в нашей армии родился.
А дальше будут новые полёты
И новых ощущений ёмкий мир…
Но самый трудный, первый шаг в работе
Уже прошёл новорождённый командир.

 
Ты знаешь... С этим стихотворением у меня связано переживание ужасного стыда. Когда Слава впервые без опеки справа посадил самолёт, он пригласил экипаж на небольшое застолье. Полёты закончились в полночь. Зашли к Славе, выпили, заговорились. В третьем часу ночи иду домой. Звёзды, тишина, все окна погашены. И только моё окно светится. И фигурка жены в нём стоит. Увидела меня. И тотчас свет погас. И я только тут понял, что она пережила за эти три ночных часа, которые я без согдасования с ней пробыл у Славы Герасименко. До сих пор стыдно - до душевной боли. Ну вот ещёстихотворение... Если не можешь слушать — встань и иди. Я ведь из чудаков, которые готовы читать пока слушают...

 
Служил в отличной эскадрильи
Пилот Сергеев Николой.
Ему готовил в небо крылья
Марк Исаакович Ширай.
Сергеев был из Ленинграда,
Отцом гордился  - кузнецом.
И Марк с традицией не сладил ,
Не стал как дед с отцом – певцом.
Судьба свела их на востоке.
И хоть с Одессы был Ширай ,
Не  больше года взял он сроку
Чтоб земляком стал Николай.
Любил Марк точность аккуратность,
А Коля  в небе жить хотел…
И труд их был не труд ,- а радость ,
И самолёт как штык блестел.
А вечерами к пианино
Бывало сядет Марк Ширай ,
И как соперник соловьиный
Зальётся песней Николай.
Но вот покинул эскадрилью
Комэск Сергеев Николай.
Состарились пилота крылья.
С ним распрощался Марк Ширай…
Казалось – разошлись дороги.
Пять долгих зим – немалый срок…
Взгляд инженера – умный строгий
Встречает пополненье в полк.
И вдруг улыбка осветила
Лицо Ширая : «Николай!»
Его глаза! В глазах та сила ,
С которой так знаком Ширай.
Марк Исаакович…Ошиблись…
То был Сергеев , но Семён,
На инженера он учился
И скоро вас заменит он
Ещё мальчишкой он в восторге
Был от таланта ваших рук.
И взят Семеном курс был строгий
И неуклонный – в храм наук.
Его мечту отец одобрил :
 «Смотри ! Работай как Ширай!»
Марк сына друга крепко обнял :
«Ну , эстафету принимай!»

 
Оглянись пилот вокруг,
Посмотри –ка, неба друг,
На земную красоту:
Лес в оранжевом цвету,
Стала жёлтою трава…
Значит скоро вновь зима,
Вновь тревоги и ученья,
Вновь для наших жён волненья…
Вновь мы в небе до рассвета,
Чтоб стеречь волненье это.

 
 Ну, а это на семейно-любовные темы...

 
Не ревнуй ты меня к Сахалину!
Ну и что из того, что опять
Будем пить мы тягучее пиво,
Коль погода не даст нам летать,
Что на юбки мы будет равняться
Сквозь табачный сиреневый  дым,
Что кому-то вдруг станет казаться,
Что он стал холостым, молодым,
Что в вечернем мужицком застольи
Мы о женщинах речь поведем,
А о вас, дорогих, беспокойных,
Может даже не упомянем…
Так сложилось в мужицком застольи:
Чтобы пошлостью жен не марать,
Мы родных, дорогих, беспокойных
Не рискуем упоминать.
Мы без женщин всегда грубоваты,
Прячем чувства в глубины души.
И любимые не виноваты,
Что им пишутся письма в тиши.
Соглашаюсь с тобой: есть мужчины,
Для которых любовь – что еда.
Но не может быть это причиной
Твоей ревности всюду, всегда.
Я прошу: коль услышишь , что где-то
Кто-то с кем-то кого-то видал,
Не спеши делать вывод, что это
Непременный для всех ритуал.
Я лечу. Проводит меня лаской.
Улыбнись. Дай прижаться к губам.
Вот теперь можешь жить без опаски,
Что тебя я когда-то предам.

 

 
Вы думаете просто жить собаке?
Нет в жизни сложностей? Гони из леса дичь?
Для радости подай ребенку лапу.
И по ночам от холода не хнычь.
Так думал я, пока щеночком малым
Жил у хозяина, играл с его детьми.
Но вырос я в огромного "Бурана"
И очень сложно стало мне с людьми.
С хозяином мы раз для тренировки
Пошли гулять в лесу в погожий ясный день.
Я -  нюх оттачивать, а он развить сноровку
За мною бегать быстро, как олень.
Бегу по лесу, но меня тревожит
Какой-то запах. И не уловлю,
Кто пахнуть здесь мне так знакомо может …
Вдруг вспомнил я симпатию свою…
К нам приходила женщина из сказки.
У ней был теплый, очень мягкий нос,
И как черника голубые глазки …
Впервые я жалел, что я всего лишь пес.
Хозяин обращался с ней учтиво:
Вино лил в рюмку, что-то говорил…
А муж ее -мужик был молчаливый
Наверно думал все про Сахалин.
Но иногда его глаза светились
Собачей преданностью. В этом я знаток.
В его кудрях ее ручонка вилась.
На них не любоваться я не мог!
И вдруг, о чудо! Запах – то знакомый:
Духи той женщины, помады терпкий вкус.
Я возбужден, как в тот же вечер, снова,
По следу я как будто пуля мчусь.
Вот и она! Я прыгаю, ласкаюсь.
Но что это? В глазах  я вижу стужу!
Она под  дых ногой меня лягает.
И прячется за спину…  нет, не мужа.
Хозяин мой, услышав жалкий визг,
Из чащи выскочил могучей сокол - птицей…
Как жаль, что я ему про свой сюрприз
Не мог по человечьи изъясниться.
Мужчина тот в кусты, стирая с щек помаду.
Молчит она. Стоит хозяин мой…
Я не пойму: чего ж они не рады
Так встрече этой  - неожиданной такой?
Она глазами уперлась в траву,
Сказала тихо, но  предельно  внятно:
"Коль Вы друзья – не говори ему.
Ему знать это будет неприятно!"

 
Ушел из жизни офицер.
Не полетит он вновь в Курилы,
И не оставит нам пример
Отваги, мужества и силы.
Частица армии… В полетах
Хранил он мир всех матерей,
Но, пулей сняв себя с учета,
Стал горем матери своей.
Банальна выстрела причина:
Жена сказала, что не нужен
Ей муж теперь, что есть мужчина,
Который стал ей ближе мужа.
Им стал красавец, но повеса
Из тех, что думать не хотят,
Чья голова – не мыслей место,
А поцелуйный аппарат