Автор Тема: Историческая правда: НАША и та, которая против нас  (Прочитано 6321 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн antiox43

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 73
                     
Со времён «перестройки» под предлогом поиска якобы «всей исторической правды»  был запущен процесс тотальной переоценки российской истории и особенно советского её периода. Но когда мы говорим о правде в истории, то необходимо иметь в виду, что «правда» само по себе понятие субъективное, так как исходит она от субъектов (одного и того же человека одни люди называют героическим разведчиком,  а другие – подлым шпионом). А так как история наука политическая, то «историческая  правда» не просто субъективна, но субъективна политически. И если говорить очень просто, то, история как наука это, прежде всего, даты, факты, исторические личности, события и другая историческая конкретика. А вот их оценка (трактовка) – это уже политика. То есть оценки всего этого по своему содержанию политически субъективны, так как неизбежно отражают интересы  государств и других политических участников этих исторических событий.

История потому и воспринимается так неоднозначно, и оценки её так противоречивы до абсолютной противоположности, что она насквозь пропитана политикой. История по своей сути и есть политика, но только политика прошлого. В свою очередь, политика нашего времени  постоянно и непрерывно становится историей. А политика – это всегда субъективизм, так как  занимаются политикой субъекты (люди), и решают они проблемы противоречий интересов политических субъектов (государств, наций, классов и др.), а потому вся политика, особенно международная, так напичкана «двойными стандартами». И то, что можно, к примеру,  Косово, с позиций тех же самых политиков, непозволительно Абхазии и Южной Осетии.

Историческая правда, то есть оценка (трактовка) исторических фактов, личностей и событий, неизбежно отражает противоречия заинтересованных в ней государств и других политических сил. Можно говорить о нашей истории с позиций общенациональных (государственных) интересов России, и тогда история наша будет героической, славной и достойной. И тогда люди будут гордиться своей историей, и это будет одна страна и один народ. А можно говорить об этой же истории с позиций интересов наших политических конкурентов («партнёров», противников, врагов и др.).  И это будет совсем другая история, примерно такая, какой она стала выглядеть сегодня, и тогда люди будут стыдиться своей истории, и страну с такой историей и защищать очень многим и не захочется. 

Потому история с незапамятных времён и используется как идеологическое и политическое оружие в информационной войне. Информационная война, по сути своей, и есть та самая «холодная война», которая якобы закончилась с развалом Советского Союза. На самом-то деле никогда она не заканчивается, она вечна, так как пока существует  человечество будут существовать и противоречия, и политика, и информация. И когда маркиз де Кюстин называл Россию царскую «тюрьмой народов», а президент США Рейган Россию советскую – «империей зла», то это не безобидная информация. Но это и политика, это и идеология, это и война. И в этой информационной войне очень важно понимать, кто и с позиций чьих политических интересов оценивает сегодня нашу историю. В истории есть НАША ПРАВДА, а есть та, которая создаётся против нас, так как у каждого политического субъекта на планете свои интересы – политические, экономические, финансовые, торговые, территориальные и другие, а значит, у каждого такого субъекта и своя правда, отражающая эти интересы.   

Когда либеральные идеологи говорят, что хотят рассказать нам «всю правду», и даже ту, которую, по их словам, от нас скрывали, то это очень сильный психологический приём. Ведь в любой стране мира населению говорят только «свою» правду, а враждебную пропаганду подавляют. Это обычная мировая практика. Как нормальный человек не будет говорить о себе гадости и афишировать свои слабости и недостатки, точно также и государства берегут свой международный авторитет и свою биографию (историю). Но когда людям методично и непрерывно говорят, что есть и другая «правда», кроме той, которую они знали, да такая «правда», которую ещё и «скрывали», то многие начинают верить, что эта «новая правда» и есть самая настоящая. Эти люди становятся ярыми борцами за эту, в их понимании, «настоящую правду» истории и становятся «чужими среди своих». Так либеральной пропагандой формируется в стране мощная «пятая колонна». Огромные массы людей начинают биться за чужие, враждебные  своей стране интересы, как за свои кровные. Происходит раскол общества на непримиримые группы, в стране искусственно создаётся ситуация гражданской войны, пусть и на вербальном, информационном уровне противостояния.

Сегодня «холодная» (информационная) война незаметна для многих людей. Потому что ведётся она теперь изнутри, а не только, как прежде, «голосами» с чужих территорий. Ведь поражение в любой войне не проходит бесследно, и поражение в «холодной» (информационной)   войне – это тоже поражение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если в настоящей войне противник оккупирует обычно и территорию, то вполне логично предполагать, что в  информационной войне победитель обязательно постарается оккупировать хотя бы информационное пространство побеждённого субъекта, подчинить своему влиянию системы и средства информации, системы которые формируют сознание населения. Отдельные «очаги» информации патриотического содержания тонут в мощном хоре хулителей истории страны. 

Как отметил в своей замечательной и полезной книге «Методология истории» доктор исторических наук, профессор Коломийцев В.Ф.: «Историческая наука – социальная память людей, своего рода хранитель «генетического кода» мировой цивилизации. Представления о минувшем образуют важнейшие составные части общественного сознания» (М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001., с.178). Так что, история – это не просто совокупность дат, фактов и событий,  это мощное политическое оружие, которое может быть направлено на разрушение,  уничтожение генетической памяти народа, объединённого в государство.

«У всех цивилизованных наций история – это не просто часть культуры, но и национальное достояние»  (там же, с.178).»  Очерняя, дискредитируя советскую историю, либеральная пропаганда разъединяет историю Российской цивилизации, вычеркивая из неё почти столетие великих трудовых и героических страниц. Она  прививает новым поколениям страны отвращение, неприятие, осуждение и отторжение советского периода, как якобы самого преступного и ужасного отрезка всей мировой истории. Всё это автоматически переносится на государство, и государство с таким «преступным» прошлым не может вызывать гордость и уважение у людей.

Фальсификация истории не безобидное враньё, она преследует далеко идущие политические цели. Через дискредитацию и осуждение политики прошлого, и в первую очередь ближайшего прошлого, как якобы преступного и ошибочного  (сошли «с магистрального пути», «не туда шли» и «не то делали», что хотелось бы Западу), информационный агрессор навязывает решение изменить курс государственной политики, стремится незаметно подчинить политику страны своему влиянию. Поэтому ни одно государство мира не позволяет никому так безобразно клеветать на свою историю.

Оффлайн skyline

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 645
На самом деле правда она одна, не может быть несколько правд. То что строится на лжи рухнет так или иначе, причём без войн, но с изрядным грохотом.
Поэтому нужно говорить ту правду что есть на самом деле, тогда может не будет буйной поддержки, но будет доверие. А если лгать, то буйная поддержка может сменится столь же буйной ненавистью...
...а закончу речь я словами сами знаете кого:

“Кто хочет жить, должен сражаться. Кто не хочет сражаться в мире вечной борьбы – тот недостоин жить”

MALIK54

  • Гость
Цитировать
Поэтому нужно говорить ту правду что есть на самом деле
Отлить в граните!!!!!!

Оффлайн MALIK54

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 15139

Про вазелин, тряпки и ловлю сапога в Японском море.


 
# На днях обнаружила очередной выброс в Ноосферу. Называется недвусмысленно и чётко: «Быт советских женщин». Для начала цитирую: «Волосы мыли сначала мылом, а позже появился шампунь. Его было всего два вида, да и то, у многих волосы просто выпадали от таких шампуней. Кремов для лица было тоже немного — детский крем и вазелин. У большинства женщин лица были обветрены, имели бесформенные стрижки. Идеально ухоженная женщина была редкостью. Такими являлись в основном жены начальников. Советской женщине в СССР приходилось сложно по сравнению с современной женщиной. Но в то время для них не было с чем сравнивать». Вообще, у меня всё меньше, и меньше слов по этому поводу. В сети и в журналах попадаются бесконечные статьи на тему немытой и небритой советской тётки, которая была гадко замызгана по случаю отсутствия в её жизни правильного секса (то есть отлаженной системы половых извращений). Ощущение такое, что люди просто выросли в детском доме и их матери не смогли им ничего вложить. Это только человек, чьё детство прошло в полном отрыве от старшего поколения, может писать подобные вещи.

# Справа - дамы идут мимо магазина ТЭЖЭ.

Причёска, о которой автор пишет столь пренебрежительно, была точкой помешательства советской женщины. Даже в годы, когда на сексуально-моднецком Западе стало принято носить короткие, лохматые стрижки или просто распускать патлы, женщины не сразу откликнулись на эту неопрятную (с местной точки зрения) моду. Укладка, перманент, химия - всё это было непременно, обязательно, необсуждаемо. По поводу кремов... Ну это совсем весело, потому что, помимо огромного ассортимента всяческих «Снежинок» и «Балетов», продавались и зарубежные образцы - Florena и прочие. Причём, что характерно, те кремы (как отечественные, так и закупаемые за рубежом), имели одно важно качество - они хотя бы не вредили! Сейчас нужно очень исхитриться, чтобы купить крем, не наносящий вред здоровью. Вся эта пахнущая клубничкой и бананчиком лепота, вываленная на неоправданно-щедрый рынок, напихана такой странной химией, о которой даже, наверное, Менделеев не подозревал. Сейчас можно потреблять только то, что продают в аптеках (всякие Vichy и La Roche-Posay) или же - опять местное.

Кстати, у антисовков почему-то отсутствует всякая логика, хотя они всегда гордятся именно своим недюжинным аналитическим умом. С одной стороны, они постоянно говорят, что советская баба (или как выразился один юноша арийской ориентации - самка хомо-советикуса) была нечёсана и неухожена. С другой стороны, она же, эта баба, по их словам, постоянно доставала всё те же кремы, шампуни, помады, шмотки, создавая, тем самым, ещё больший дефицит. Не секрет, что люди в СССР сами часто его создавали, скупая товары престижного потребления (куда входили и кремы-помады made in France) в огромных количествах. Покупали так - себе и коллеге, себе и снохе, себе и соседке по даче. Стало быть, оно было сильно популярно, раз покупали. Стало быть, химзавивка и укладка были крайне популярны, если надо было занимать очередь?! Увы, лёгенькая промышленность и сфера услуг были не на высоте, но тётки-то, тётки были умнее системы - они преодолевали трудности, чтобы добыть и - выглядеть.
 
Разумеется, требования к ухоженности тогда были иные. Можно было не заливать себе постаревшее лицо ботоксом и не делать акриловые ногти. Можно было не иметь талию 45 см. после 50 и не пытаться выглядеть в эти же 50 - на 14. Но тогда этого и на Западе не было! Глянцевые обложки с Твигги и Верой фон Лендорф - отдельно, а тётка из Торонто, Брюсселя и Марселя - отдельно. Просто антисовки постоянно сравнивают их журналы мод 1970-х - с нашей довоенной провинцией, а причёски Мишель Мерсье со стрижками прядильщиц-валяльщиц во время рабочей смены. (Я понимаю, что и сейчас тоже разные понятия ухоженности у работающей бизнес-дамы и у розовопузой кисы, отзывающейся на имя Ляна и на кличку Зая. Для одной это - строгий дорогой костюм и очень дорогие туфли, для другой - пёрышки, стразики, пимпочки и блескучие ми-ми-ми/сю-сю-сю на самом её главном месте, то есть на заднице).

Ещё мне в исходной статье понравилась фраза, касающаяся мытья посуды: «Вместо губки, к которой очень привыкли современные домохозяйки, использовались тряпки от старых вещей». Как это понять - тряпка от старой вещи? Объясните мне, нетворческому-негуманитарию, как это будет по-русски? Как вообще это сформулировать, чтобы я поняла? Была старая вещь, у которой была тряпка. Потом эту тряпку отделили от вещи и сделали из неё штучку для мытья посуды? Ну это ладно. Русским языком сейчас хуже всего владеют именно писатели (писать же модняво и гламурно) и авторы статей - культур-мультур у них такой, чтобы читатель дураком себя не ощущал. Но вообще-то эти тряпочки делались из чистой материи, их постоянно кипятили или хотя бы стирали. Никаким тряпьём это пахло - всё было чисто и опрятно (если, разумеется, это был нормальный советский дом, а не логово алкоголика и его подруги).

Ну и под занавес - шикарная цитата, которую, несомненно, нужно прочувствовать отдельным блюдом: «Помню, как рассказывала одна знакомая, которая жила на Сахалине. Из Японии по морю частенько приплывал к ним мусор, который они собирали и использовали в своих целях. Так, например, старая японская обувь, выловленная в море, ремонтировалась, или же на старую подошву самостоятельно крепили новый верх. Такой обуви просто не было сносу. Отечественная обувь постоянно протекала, поэтому в осенний период времени, большинство граждан, прежде чем обуть сапоги, надевали на ноги полиэтиленовые пакеты. Кстати, на счет пакетов, все использованные не выбрасывали как сейчас, а аккуратно стирали, сушили и использовали повторно еще большое количество раз». Не пойти ли нам на ловлю ботинок, дорогой товарищ?
http://zina-korzina.livejournal.com/523354.html#cutid1

Оффлайн MALIK54

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 15139

In memoriam. ЗВЕРИНЫЙ ОСКАЛ РОССИИ

 
     

    Русское варварство особенно ярко проявляется в столкновении с европейской цивилизацией. Это вам кто угодно подтвердит. А если кому хочется иллюстраций, так их есть у меня...
 

    Господа союзники


    Генерал Иоганн Рейнгольд фон Паткуль, лифляндец на русской службе, командующий русским вспомогательным корпусом в Саксонии, крайне докучал курфюрсту Августу и его двору, регулярно информируя Петра I о нежелании саксонцев исполнять союзнические обязательства и, паче того,  готовности их при первой возможности выйти из войны, а то и вступить в комплот с Карлом XII против России. Это вполне соответствовало истине, и в конце концов царь, веривший саксонцу, но все же далеко не глупый, изучив ситуацию, приказал Паткулю вывести войска из Саксонии в Россию через Польшу, или, если это окажется невозможным, передать их временно на службу австрийскому императору. Дрезденский гофкригсрат это, однако, никак не устраивало: уход почти 7000 русских солдат лишал их важного козыря в сложных играх с Последним Викингом, а потому, после нескольких безуспешных попыток подкупить или запугать русского генерала, его, заманив в ловушку, арестовали и заключили в крепость Кёнигштайн, назначив командовать корпусом полковника Генриха фон дер Гольца, наемника из Пруссии. Отношение к русским солдатам с этого момента стало откровенно скотским; "расходы на их содержание были урезаны вшестеро, из-за чего мундиры не только солдат, но и офицеров превратились в лохмотья, сапоги стали мечтой, единственное, что по русской привычке содержалось в полном порядке, - это оружие". Письма офицеров корпуса в царскую ставку перехватывались и уничтожались, их депутации было разъяснено, что "они командуют не союзниками, но рабами, почему любые жалобы будут считаться изменой и караться разжалованием, лишением чести и виселицей".

    Апофеоз войны


    305 лет назад, 13 февраля 1706 года, у Фрауштадта состоялось генеральное сражение, спустя 45 минут завершившееся переходом французских и швейцарских наемных частей на сторону шведов и паническим бегством саксонцев. Удар драбантов Карла выдержал только левый, русский фланг. Несмотря на то, что полковник фон дер Гольц, бросив своих солдат, бежал и сдался врагу в самом начале боя, под шквальным огнем недавно еще саксонской артиллерии, развернутой против них шведами, русские войска во главе с полковником фон Ренцелем, принявшим командование на себя, сражались до самой ночи, дважды переходя в контрнаступление и разрывая кольцо окружения. Лишь с наступление темноты, когда стало ясно, что Август II, стоявший с двенадцатью тысячами отборных солдат совсем недалеко от поля битвы, не подойдет (он к этому времени уже поспешно отступал на Краков), Самуил фон Ренцель приказал идти на прорыв. Вырваться из кольца удалось 1920 бойцам, чуть меньше трети, остальные, около 4000, в основном раненые, были взяты в плен и по приказу шведского командующего графа фон Рёншильда поголовно перебиты. «Швейцарцев и французов, - пишет современный шведский историк Питер Энглунд, - тотчас поставили на довольствие, велено было накормить и саксонских солдат, предложив им выбирать, расходиться ли по домам или записаться в шведскую армию, но русским не приходилось ждать никакой милости». В соответствии с приказом графа, солдаты генерала Карла Густава Рооса, назначенного ответственным за экзекуцию, окружили пленных. Затем, согласно воспоминаниям очевидца, «около 500 варваров тут же без всякой пощады были в этом кругу застрелены и заколоты, так что они падали друг на друга, как овцы на бойне, так что трупы лежали в три слоя». После прибытия на место самого Рёншильда, акция стала более упорядоченной, - солдаты Рооса уже не стреляли и не кололи наобум, а укладывали обреченных на землю «сэндвичем» и прокалывали штыками по трое зараз. Только небольшая часть «объятых ужасом русских, укрывшись среди саксонцев, попытались избежать такой судьбы, выворачивая мундиры наизнанку, красной подкладкой наружу». Но их хитрость была разгадана, и, как рассказывает еще один очевидец, «генерал велел вывести их перед строем и каждому прострелить голову; воистину жалостное зрелище!». Вместе с солдатами были убиты и офицеры, в том числе несколько немцев, в ответ на предложение Рёншильда отойти в сторону и перекусить ответивших по-немецки: «Нет, среди нас нет немцев, мы все – русские». Точное количество перебитых пленных неведомо, оценки исследователей колеблются на уровне 4000 плюс-минус, но известно, что шведские офицеры, съехавшиеся поглазеть, оживленно комментировали происходящее, аплодируюя особо удачным ударам. «Забыв о своем бедственном положении, - вспоминает Томас Аргайль, шотландский капитан, бившийся вместе с русскими и взятый в плен раненым, - я решился приблизиться к фельдмаршалу и именем Господа напомнить ему о человечности и законах войны. Снизойдя до ответа, сей рыцарь снегов объяснил мне, что ни человечность, ни законы войны не распространяются на животных, каковыми были, есть и останутся русские. Впрочем, добавил он, если на то есть мое желание, я могу разделить их участь. Признаюсь, малодушие мое возобладало над совестью, и я предпочел умолкнуть».

    О, эти русские...

    А потом было потом. Из тех солдат, которым посчастливилось уйти из-под Фрауштадта, был сформирован полк под началом Самуила фон Ренцеля (никому другому солдаты не подчинялись «даже и под угрозой порки и расстрела»). В августе 1706 года саксонская армия, так больше и не попытавшись драться, отступила в Австрию, где и была интернирована, однако русский полк отказался сложить оружие. После чего фельдмаршал фон Шуленбург «сложили с себя всякую ответственность за русских», а курфюрст Август заявил, что «русские должны быть переданы для удовольствия его величеству Карлу, коль скоро он того настойчиво требует». На офицерском совете было решено пробиваться в Россию, «хотя бы союзники и станут тому препятствовать». Этот поход длился шестнадцать месяцев, согласно рапорту, «через разные тракты через Бранденбургскую и Цесарскую землю того ради, что в Саксонии и в городы пускать не стали и провианту не дали вовсе». Позже за проявленную доблесть полковник фон Ренцель был произведен в генерал-майоры, а потом и в генерал-лейтенанты, затем отличился героизмом при Полтаве и принял участие во взятии Риги. Иоганн Рейнгольд фон Паткуль, более года просидев под арестом и наотрез отказавшись перейти на службу к Августу, был, согласно сепаратному  Альтранштедтскому миру и вопреки многократным протестам Петра, передан шведам и по приказу Карла «как изменник Европе» колесован и четвертован. Фельдмаршал фон Рёншильд и генерал Роос за Фрауштадт были награждены по-королевски, затем оба попали в плен под Полтавой (причем генерал, - о судьба, - пленен лично Самуилом фон Ренцелем). Оба прошли по улицам русской столицы во время триумфального шествия, устроенного Петром I в ознаменование победы, оба получили солидный пенсион «на проживание» и оба благополучно вернулись домой, - фельдмаршал в 1718-м, по «особой просьбе шведского правительства во имя человеколюбия», а генерал в 1721-м, после заключения Ништадтского мира. Правда, до родного Стокгольма Карлу Густаву Роосу добраться все же не удалось: заболев по пути, он умер в Або, так и не повидав семью, но оставив заметки, вскоре изданные под названием «Воспоминания доброго и честного шведского солдата о храбрых сражениях, горестном пленении и ужасных муках, испытанных им, а также его друзьями, в стране жестоких диких варваров».
http://putnik1.livejournal.com/886975.html

Оффлайн иоанн

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 317
   «Украинцы». Виртуальная нация и ее язык.
Выдержки из части первой, первой главы. Виртуальная нация и ее язык. Книга С.Родина «Украинцы». Антирусское движение сепаратистов в Малороссии 1847–2009» Так называемый "украинский язык" из разряда искусственных языков. Еще две сотни лет назад никакого "украинского языка" в Малороссии и в помине не было, и никому не приходило в голову вынашивать планы его создания. Малорусский этнограф А.Ф. Шафонский (1740 - 1811) о языке малорусского населения писал, что он есть славянорусский и различается от великорусского (Русского) только произношением и выговором некоторых слов, а в существе, вся Малая Россия со всей Российской Империей употребляет один язык. Конечно, попытки литературного использования разговорной малороссийской "мовы", сложившейся за время трехсотлетней польской оккупации и представлявшей собой смешанный русско-польский диалект, имели место уже в XVIII веке в виде интермедий и виршей, но спрос на такую литературу был не велик, а лексический багаж ее крайне беден. И в дальнейшем усилия придать ей литературность носили спорадический характер, и только на заре XIX столетия среди малороссов появился ряд любителей, писавших на "мове" более или менее удачные произведения. Наибольшую известность среди них приобрела "Перелицованная Энеида" И.П. Котляревского (1769 - 1838), для которой он воспользовался готовой канвой и даже стихотворной формой "Энеиды наизнанку" Осипова. Но все эти попытки по-прежнему не выходили за рамки вполне безобидного чудачества. Даже для их создателей они представляли занятие побочное и второстепенное, а основным языком их общения и творчества являлся именно Русский. Лишь со временем в этих по виду чисто литературных опытах все более ясно стала сказываться политическая составляющая. Типичным выразителем ее явился историк Н.И. Костомаров (1817 - 1885). Будущий идеолог малороссийского сепаратизма до двадцати лет не только не говорил на "мове", но и совершенно ее не знал. В своей "Автобиографии" он признается, что поначалу в качестве "учителя" и "переводчика" ему служил его шестнадцатилетний слуга, выходец из Малороссии. К созданию собственных произведений на "мове" Костомарова подталкивало уже не литературное "баловство", а сугубо политические мотивы. Именно литературу на разговорном малорусском диалекте выставлял он впоследствии в качестве "неопровержимого" доказательства существования отдельного "украинского народа". Между тем все сочиненные им "вирши" со всей очевидностью демонстрируют, что в момент их создания никакого отдельного от Русского "малороссийского языка" не существовало, ибо написаны они, хотя и намеренно испорченным, но все же Русским языком. Конечно, и сам Костомаров прекрасно знал, что "самостоятельный малорусский язык" еще только предстоит создать, почему и двадцать лет спустя, приступая к изданию украинского журнала "Основа", по-прежнему был озабочен разработкой аргументов, которые подтверждали бы наличие отдельного "украинского языка", принципиально отличного от Русского. В письме к А. Котляревскому он писал (1859): "Необходимо написать большую, ученую, филологическую работу, где показать, что южнорусское наречие есть самостоятельный язык, а не неорганическая смесь русского с польским. Это необходимо, от этого зависит наше дело". В 1857 г. еще один столп малорусского сепаратизма П.А. Кулиш (1819 - 1897), хлопоча об издании украинского журнала, писал: "Если бы был журнал, то есть деньги на него, то можно б и найти дельных ребят, которые поняли бы, что нам нужно, и создали бы свой язык не хуже чехов и сербов". Сам Кулиш был как раз из таких "дельных ребят" и с чувством законной гордости сообщал своему корреспонденту: "Вот я, отдыхаючи, перевел по нашему первую песню Чайлд - Гарольда так, будто и нет на свете московской речи, а только английская и наша"... "Отдыхаючи" можно, конечно, состряпать псевдолитературный жаргон (дурное дело не хитрое!) и даже строчить на нем бездарные произведения, но проблема читателей подобного чтива при этом остается неразрешимой. Что собственно и произошло с первым украинским журналом "Основа", на который идеологи малороссийского сепаратизма возлагали исключительные надежды. Не просуществовав и двух лет (с января 1861 по сентябрь 1862 года), он без всякого давления со стороны властей заглох сам собою по одной-единственной причине - отсутствию читателей. Ничего удивительного:"украинский язык", на котором публиковалась большая часть его материалов, был понятен считанным единицам, и именно тем, кто принадлежал к избранному кругу его непосредственных изобретателей. Ни в Петербурге, ни в самой Малороссии читающая публика ничего не знала о существовании такого языка и, естественно, не могла его понимать. Даже публикация в каждом номере "Основы" произведений Тараса Шевченко (ум. в феврале 1861) не спасли журнал от краха. Не вдаваясь в оценку творчества "малорусского кобзаря", заметим только, что едва ли не большую часть своих произведений он написал по русски, причем на Русском языке писал во всех родах словесности: и поэмы, и повести, и драмы. Даже свой дневник Шевченко писал по русски. Но утвердиться в Русской литературе, где в это время тон задавал великий Гоголь, у него не было никаких шансов. Иное дело произведения на "малорусском наречии". Да при этом еще и с русофобской начинкой. В тогдашнем Петербурге, где вовсю уже орудовали идейные наследники декабристов, спрос на такого рода литературу был гарантирован. Талант при этом особой роли не играл. Многочисленные неудачи на пути создания псевдонародного "украинского языка" нисколько не поколебали энтузиазма его творцов. Впрочем, успехов им тоже не добавили. Показательна в этом плане судьба еще одного украинского журнала "Громада", издание которого предпринял М.П. Драгоманов. В 1876 г. он покинул Россию и со специальной целью основать за границей "свободное украинское слово" осел в Женеве, где и начал выпуск "Громады". Журнал издавался на пожертвования, собранные в Малороссии. Здесь же обсуждался вопрос, на каком языке публиковать его материалы, и мнение тех, кто собирался в нем сотрудничать, было единодушным: по украински. "И что-же? - вспоминал Драгоманов позднее - только дошло до распределения статей для первых книг "Громады", сразу же послышались голоса, что бы допустить не только украинский, но и русский язык". Те, кто гордо величал себя "украинцами", с пеной у рта доказывая, что существует особый "украинский язык", ничего не могли на нем написать, поэтому, когда от слов перешли к делу, число энтузиастов, обещавших печатать свои материалы в журнале, резко пошло на убыль. Десять из двенадцати главных его сотрудников "не написали в нем ни одного слова". Из двух десятков людей, "обещавших сотрудничать в "Громаде" и кричавших, что надо "отомстить" правительству за запрещение украинской печати в России, осталось при "Громаде" только четверо. Двум из них пришлось импровизированным способом превратиться в украинских писателей". Столь же импровизированный характер носил и язык, на котором эти "писатели" созидали свои "украинские" произведения: кроме них, его никто не понимал. "Нас не читали даже ближайшие друзья, - признает Драгоманов. - Для них просто тяжело было прочесть по-украински целую книжку, да еще написанную прозой, и они не печатали своих статей по-украински ни в "Громаде", ни где бы то ни было, тогда как часто печатались по-русски". "Украинский язык" и на исходе XIX века, несмотря на лихорадочную деятельность по его конструированию, все еще представлял собой искусственный, мертворожденный жаргон, обслуживающий потребности членов немногочисленной политической секты. Неудивительно поэтому, что у авторов, пишущих на нем, напрочь отсутствовала читательская аудитория. Драгоманов раскрывает и "секрет" этого стойкого неприятия "ридной мовы" даже в стане "щирых украинцев": "Для украинской интеллигенции, так же как и для украинофилов, русский язык еще и теперь является родным и природным". "Российская письменность, какова бы она ни была, является до сих пор своей, родной для всех просвещенных украинцев, тогда как украинская существует у них для узкого круга, для "домашнего обихода", как сказали Ив. Аксаков и Костомаров". С началом нового ХХ века вал "украинской литературы" с каждым годом количественно возрастал, но качественно она так и продолжала оставаться никому не нужной макулатурой, которую - в виду отсутствия спроса - приходилось распространять в основном бесплатно. Ее искусственно мутированный "украинский язык", несмотря на титанические усилия его создателей по внедрению своего детища в жизнь, был так же чужд населению Малороссии, как и столетие назад, когда появились первые произведения на "мове". Даже снятие всяких официальных ограничений, приведшее к лавинообразному росту украиномовной литературы, в том числе прессы, нисколько не изменило положения. Один из активнейших деятелей украинства Ю. Сирый (Тищенко) писал об этом времени: "помимо того маленького круга украинцев, которые умели читать и писать по-украински, для многомиллионного населения российской Украины появление украинской прессы с новым правописанием, с массой уже забытых или новых литературных слов и понятий и т.д. было чем-то не только новым, а и тяжелым, требующим тренировки и изучения". Но желающих "потренироваться" в изучении искусственного украинского новояза было немного, поэтому, по свидетельству того же Тищенко-Сирого, даже "Рідний край", одна из самых распространенных украинских газет, имела всего около 200 подписчиков, (да и тех, в основном, из среды украинских политдеятелей). "И это в то время, когда такие враждебные украинскому движению и интересам украинского народа русские газеты, как "Киевская мысль", "Киевлянин", "Южный край" и т.д., выходившие на Украине, имели огромные десятки тысяч подписчиков и это подписчиков - украинцев, а такие русские журналы дешевого качества, как "Родина", "Нива" и т.д., выходили миллионами экземпляров и имели на Украине сотни тысяч подписчиков". Несколько десятилетий титанических усилий по ускоренному созданию "украинского языка" так и не привели к какому-либо плодотворному результату: он по прежнему находился в стадии формирования. Газета "Рада" в обращении к своим читателям в 1911 году вынуждена была признать, что "украинский литературный язык только лишь вырабатывается, и еще не успел приспособиться к народному", а потому просила подписчиков, знающих только народное наречие, не смущаться, если для них язык газеты непонятен. Редакция затем сознавалась, что и сотрудники ее сами лишь "учатся писать на своем языке"! Такая вот "ридна мова", на которой взрослые образованные люди, насилуя себя, вынуждены были "учиться писать". Впрочем, "украинцы" не теряли оптимизма. Так М.С. Грушевский, принимавший самое непосредственное участие в разработке украинского новояза, рекомендовал апологетам самостийничества не падать духом и мужественно преодолевать возникающие при овладении "мовой" трудности, а для прочтения и уразумения украинских статей или книжек максимально "напрягать свое внимание" и почаще "заглядывать в словарик". "Язык" предлагался в качестве оружия и средства "истребления врагов". Такого рода "культурное орудие" и ковалось ускоренно в течение всего ХІХ века идеологами малороссийского сепаратизма. Иного оружия, действительно, не было дано. Все нелепости формирования "украинского языка",его искусственность и нежизнеспособность как раз и объясняются той разрушительной ролью, которую изначально отводили вновь изобретаемому новоязу его творцы: раскол единства Русской нации, отделение от нее малороссов и превращение их в отдельный "украинский народ". Так как малороссы хорошо помнили, что они именно Русские, следовало для них создать особый "украинский язык", внушить им, что именно он, а не Русский, является для них "родным", приучить (заставить) их пользоваться им, а затем на этом основании объявить "украинцами". С восшествием на престол нового Императора Александра II (1855-1881) Петербург превратился в самый настоящий центр и рассадник украинства. Были амнистированы осужденые в предыдущее царствование активисты тайного общества малорусских сепаратистов "Кирилло-Мефодиевское братство": Костомаров, Кулишь, Шевченко и др. Снят запрет на публикацию их произведений. Возвращенный из ссылки Костомаров получил место профессора Петербургского университета. У Кулиша в Петербурге появилась собственная типография. За 1860-1862 гг. он издал в ней на "мове" 39 различных брошюр, что равнялось числу "украинских книг" за предыдущие 40 лет. В 1858 г. вернулся в столицу и Шевченко. Деятельность сепаратистов закипела с еще большим размахом. Национально мыслящие Русские люди обратили, наконец, внимание на деятельность "украинцев", явным образом направленную на раскол Русской нации и деформацию ее национального сознания. Первыми забили тревогу малороссы. Так, профессор филологии Киевского университета С.С. Гогоцкий (1813-1889), автор первого в России многотомного философского словаря - "Философский лексикон" (тт. 1-4), дал достойную отповедь усиленным попыткам сепаратистов внедрить в отношении Малороссии и ее жителей новые термины - "Украина", "Украинцы", "украинский". Гогоцкий подчеркивал, что невозможно "придать Украйне, этому обыкновенному названию местности, территориальной окраины, такое значение, которого она никогда не имела, не имеет и иметь не может... Украйна это название вовсе не одновременное с происхождением первичных частей Древней Руси, а гораздо позднейшее, и притом название, как мы сказали, только полосы территории на юге от Киева, или даже от Роси... Наш юго-запад не украйна, с древнейших времен русской истории этот русский край носит уже название Руси, русского... По какому же праву мы позволяем себе вторгаться с украинскими планами в землю издревле русскую, а не украинскую? Ведь подобные названия - не кличка, которую можно переменять как угодно. Кто в самом деле уполномочивал украинолюбцев отнимать у нас древнее название Русских и все принадлежности этого названия, в том числе и наш общий, культурный русский язык, выработавшийся таким долговременным и многотрудным процессом нашей истории, и все это заменять чем-то украинским, т.е. возникшим гораздо позднее, чисто частным и обозначающим только крайнюю местность?... Смешное и жалкое увлечение, будто украинское может быть для нас выше и важнее русского!"... Издававшийся в Киеве историко-литературный журнал "Вестник Юго-Западной и Западной России" писал: "не книги малороссийские, а эти слепые усилия навязать нам вражду к великорусскому племени, к церкви, к духовенству, к правительству, т.е. тем элементам, без которых наш народ не избег бы снова латино-польского ига, заставляет нас же малороссов негодовать на некоторых любителей малорусского языка, сознательно или даже бессознательно превращающихся в сильное орудие давних врагов южной Руси"... В сущности, попытки узаконить "малороссийский диалект" являли собой откровенное лакейство перед поляками некоторой части малорусской интеллигенции, моральную и нравственную ее зависимость от бывших панов. Об этом писал один из авторов того же журнала: "Малорусское просторечие как явление временное, случайное, как говор, сложившийся для выражения бедной жизни народа русского под влиянием польским, есть явление для нас понятное, почти безразличное в устах запорожца времен Мазепы; но отстаивать, тем более обособлять это наречие теперь, после вековой почти, нераздельной жизни разных членов семьи русской?"... Подобное намерение означает попытку "окаменять это наречие, увековечивать в нем ржавчину, въевшуюся в кости русские от цепей чуждого рабства". Достаточно полно передает отношение тогдашних малороссов к затеянной сепаратистами возне по выработке самостийного "украинского языка" письмо председателя Киевского цензурного комитета Новицкого, отправленное им министру внутренних дел П.А. Валуеву 27 июня 1863 года. в нем Новицкий указывал, что "само возбуждение вопроса о пользе и возможности употребления этого (малороссийского) наречия в школах принято большинством малороссиян с негодованием. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, только испорченный на него влиянием Польши". В сентябре 1904 г. в Киев для обучения в местном университете приехал убежденный "украинец" В.В. Садовский (1886-1947),впоследствии министр в петлюровском правительстве. И вот какое самоепервое и яркое его киевское впечатление: "Киев поразил меняполным отсутствием украинских внешних признаков. Вокруг звучал русский язык, на нем говорили не только интеллигенты. Вспоминаю, как неприятно меня поразил, когда я подъезжал к Киеву, московский язык пригородных рабочих, которые начали садиться на поезд в Фастове, едучи на работу в Киев. Не было сомнения, что они происходили из окресных сел. Так точно всеохватывающе господствовал русский язык и в университете среди студентов. Лишь кое-где в небольших кружках слышал я временами отдельные украинские выражения и украинский жаргон, но это не был тот литературный язык, которого я искал"...

18.01.2012 13:44:22

Источник: http://monarchy.ucoz.net/publ/ukraincy_virtualnaja_nacija_i_ee_jazyk/1-1-0-557

Оффлайн Ashar1

  • Политсовет
  • *****
  • Сообщений: 8098

Онлайн малик3000

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 10083
О СВОБОДЕ НАШИХ РУССКИХ ПРЕДКОВ И ЕВРОПЕЙЦЕ



Эта работа исключительно для любителей истории, а написана мною по впечатлениям от просмотра книги Альберт Нордена «Некоронованные властители».
Заинтересовали меня в этой книге несколько приведенных фактов на тему свободы граждан Германии. Дело в том, что в нашей исторической науке колом сидит вывод о том, что русские были рабами до 1861 года потому, что находились в крепостной зависимости. А вот на Западе!
Никак не собираюсь доказывать, что крепостные русские вообще не были рабами, но если сравнивать их положение и мировоззрение с положением людей на Западе, то этот вывод требует уточнения для того, чтобы ясно понимать, что же на самом деле происходило, и каков был взгляд нашего народа на вопрос своей свободы.
Напомню, что до 1590 года на Руси крепостного права вообще не было. Ещё дореволюционный «Курс русской истории» В.О. Ключевского сообщал о русских: «Крестьянин был вольный хлебопашец, сидевший на чужой земле по договору с землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отказе, т.е. в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного землевладельца к другому. …Судебник Ивана III установил для этого один обязательный срок — неделю до юрьева дня осеннего (26 ноября) и неделю, следующую за этим днем. Впрочем, в Псковской земле в XVI в. существовал другой законный срок для крестьянского выхода, именно филиппово заговенье (14 ноября). Значит, крестьянин мог покинуть участок, когда кончались все полевые работы и обе стороны могли свести взаимные счеты». И только после кончины Ивана Грозного, в 1590 году Борисом Годуновым был издан указ о запрете перехода крестьян от одного хозяина к другому.
Но и после этого крестьянин не стал собственностью помещика.
Вообще, для понимания русского менталитета надо принимать во внимание, что в средние века крестьянин обращался к царю, официально именуя себя «сирота твой», а дворянин - «холоп твой». Да и после крестьяне обращались к царю на «ты», а дворяне на «вы». В русском менталитете семью составляли крестьяне, мещане, попы (народ) и сам царь. Они смотрели на себя как на семью, и царь был отцом народа. А дворяне были слугами, нанимаемыми царём для защиты государства - того же народа. Поэтому крестьянин это - сирота царя, ребёнок царя без матери, а дворянин - царский холоп.
В отличие от Запада, русские дворяне по отношению к крестьянам имели прав не более, чем ротный командир на своего солдата. Российский дворянин мог только восстановить дисциплину, выпоров крестьянина за проступки, и, в крайнем случае, вернуть его царю - отдать в солдаты. Но ни посадить в тюрьму, ни, тем более, казнить крестьянина дворянин не мог. Это было делом отца-царя, делом только его суда.
Дворянин мог сделать и то, что выглядело продажей, - он мог отдать крестьянина другому дворянину и получить за это деньги. И это действительно выглядело бы продажей, если не учитывать, что крестьянин для дворянина был единственным источником дохода, при помощи которого дворянин в войсках защищал тех же крестьян. Передавая источник своего дохода другому дворянину (и только ему), дворянин имел право на компенсацию. Разумеется, что при такой продаже законом исключалось разделение семей.
До придурка-царя Петра III, дворянин имел крепостных только до тех пор, пока служил он и служили его дети. Прекращалась служба — отбирались крепостные (земля). Заметим, служба русского дворянина князю, как и служба человека своей семье, не имела сроков. Уйдя на службу в 15 лет, дворянин мог до глубокой старости просидеть в крепости на границе за тысячи километров от своего имения и так никогда и не увидеть своих крепостных. Тяжелые условия, в которые попала Россия, требовали такой же тяжелой службы ей. Замечу, что когда Пётр Первый стал массово гнать дворян на службу, причём, три четверти их служило в армии рядовыми до старости, то некоторые дворяне начали записываться в крепостные.
Не был русский ничьим рабом!
Да, он был закреплен за дворянином, чтобы обеспечить его готовность к бою за Россию, но и только. Да, потом Петр III, по тупости своей положение изменил и ввёл «вольность дворянства», заставив этим Россию умыться кровью в гражданской войне за народную справедливость (война эта получила название «Пугачёвский бунт»). Но даже это изменение, сделанное Петром III, к личному рабству русских не привело - русский ничьим личным рабом никогда не был, даже рабом царя.
Да, была крепостная зависимость, но всё было не так просто. Уйти от дворянина, освободиться, выкупиться стремились лишь те, кто благодаря освоенной профессии был твердо уверен, что занимает надежное место в обществе и не подвержен случайностям. Причём, даже статус крепостного ничему не мешал, были крепостные и врачами, и юристами, и художниками, и музыкантами. У графа Шувалова был крепостной-миллионщик, имевший десятки своих судов на Балтике. Платил Шувалову оброк такой же, как и все его крепостные (20 рублей в год), и не думал выкупаться «на волю», пока его сын не влюбился в дочь прибалтийского барона. Согласитесь, что столь безумная идея - выдать дочь за крепостного - не прельщала барона - ведь сам барон мог своего крепостного даже повесить. Шувалов покочевряжился - жаль было терять объект для хвастовства перед другими дворянами, - но судовладельцу вольную дал.
Скажем, украинскому поэту Т.Г. Шевченко был смысл выкупиться у своего помещика Энгельгардта. К моменту выкупа стало ясно, что он - хороший художник и проживет самостоятельно. Но дворовым и крестьянам зачем нужна была вольная? Чтобы попасть под гнёт чиновников, живущих одним днём?
Рассуждая о крепостном праве, привычно вспоминают умалишенную Салтычиху, замучившую в пароксизме своей психической болезни десятки своих крепостных, но даже я долго не знал подробности того, как безжалостно расправился над ней (и её пособниками) суд Екатерины II, когда преступление Салтычихи вскрылось. Сначала Салтычиха 11 лет сидела в подземной тюрьме без света и человеческого общения, а затем ещё 24 года (до конца жизни) в камере с окном, через которое её могли наблюдать желающие, - фактически закончила она жизнь экспонатом в зверинце. Пособники Салтычихи  отправились на пожизненную каторгу.
За издевательства над крепостными помещиков «забривали» в солдаты, а за их убийство - приковывали к тачке в Сибири. И это для помещиков было ещё и не самым плохим концом.
У русского народа было понятие «пострадать за мир». Речь шла о ситуации, когда невозможно было привести в чувство помещика, а царские чиновники были на его стороне. И тогда крепостные этого помещика бросали жребий, и те крепостные, на кого жребий пал, шли и убивали помещика со всей его семьей (чтобы дети потом крестьянам не мстили). Дом помещика сжигали, а сами убийцы шли и сдавались властям. Смертной казни не было, этим убийцам помещика назначали пожизненную каторгу, семьи осужденных царь посылал в Сибирь за казённый счёт в места каторги (браки заключаются на небесах, и не царю их расторгать), чтобы семьи жили недалеко от каторжанина. И вот эти осужденные убийцы и были «пострадавшими за мир». Соответственно, мир (община) собирал деньги и посылал их в Сибирь «пострадавшим за мир» до их смерти.
Теперь вернусь к книге Нордена «Некоронованные властители». Эта книга о династии немцев Фуггеров, историю которой в Германии можно было проследить на протяжении 500 лет. Началась династия с предприимчивого торговца тканями, затем Фуггеры стали мощнейшим кланом мировых банкиров и промышленников, владевших медными и серебряными производствами Европы. Фуггеры своими деньгами не только с выгодой финансировали тогдашние европейские войны, но и определили избрание Габсбургов в императоры. Разумеется, этих финансовых властителей награждали титулами, а сами Фуггеры приобретали в Германии многочисленные имения.
И вот меня заинтересовало описание того, какие отношения дворян и народа властвовали тогда в Европе. Вот несколько цитат:
«Так, они стали владельцами деревни Габлинген, замка Микхаузен—Швабмюнхен, замка и имения Оберндорф близ Райна на реке Лех. В 1533 г. Раймупд Фуггер принимает присягу на верность от ставших его подданными жителей Оберндорфа; в соответствии с жалованной ему в Вене грамотой короля Фердинанда I он может теперь их судить, наказывать палками, лишать жизни, отправлять на виселицу».
«Как феодалы, Фуггеры применяли все формы эксплуатации — денежную и натуральную повинность и барщину; они использовали все полученные привилегии: сеньериальную судебную власть, право карать смертью, право ограничения личной свободы. В приходной книге Фуггеров за 1546 г. записано, что общая сумма доходов от имений составила в этом году 27 395 гульденов».
Прервусь, чтобы почеркнуть, во-первых, то, о чём русский дворянин и мечтать не мог, - немецкий феодал мог казнить своего крепостного! Мало этого! Обратите внимание на дату. Это 1533, 1546 годы! А в России крепостного права ещё и в помине не было! Оно, напомню, было установлено только после смерти Ивана Грозного в 1590 году. (Кстати, это только в болтовне интеллигенции Иван Грозный садист, а в памяти народной он остался очень добрым царём).
Ещё, русский крепостной обязан был отработать определённое количество дней на барина, или платить ему оговоренную сумму - оброк, причём, и то и другое указывалось царём. А у немцев было не так. Эти Фуггеры были специалистами!
«Во–первых, они получали земельную подать с зажиточных и мелких крестьян, размер которой оставался неизменным как в урожайные, так и неурожайные годы. Главным источником доходов была «хлебная подать», 90–95% всех податей крестьяне были обязаны выплатить зерном. По признанию самих Фуггеров, они достигли предела при взыскании подати рожью, овсом и ячменем…
Во–вторых, существовали различные формы принудительной барщины, размер которой определяли по дням; нередко крестьяне с лошадьми и повозками были вынуждены отрабатывать барщину в течение всего года. Взыскивалась также кухонная повинность — цыплята осенью, куры на масленицу, растительное масло, лен, дрова.
С поденщиков управляющие Фуггеров взимали квартирную плату, деньги за постой. Если поденщик возделывал клочок земли или пользовался выпасом, то он, как и хлебопашец, должен был платить хлебную и луговую подать. Он привлекался также к работам на кухне и барщине.
Не щадили Фуггеры и ремесленников. С мельников они брали денежную, хлебную и кухонную подать. Особый налог взимался с владельцев гостиниц и бань, рыбаки платили рыбную подать. Если ремесленник расширял свой дом или хлев, возрастали и поборы.
И в-третьих, источником доходов были также судебные штрафы и штрафные деньги, взыскивавшиеся с подданных за неповиновение. Крестьянин должен был платить за все, за любое событие в его семье: умирал член его семьи — надо было раскошеливаться, хотя денег и без того не хватало; праздновалась свадьба — и касса Фуггеров пополнялась звонкой монетой; за проезд по дорогам следовало платить дорожный сбор. Налогом облагались даже печи. Бдительные сборщики налогов не упускали и такую возможность, чтобы выжимать из бедняков последние соки».
Норден обращает внимание, что это имение Фуггеров было в Саксонии, и курфюст (король) Саксонии в 1540/41 отчетном году всех доходов имел 42 893 гульдена. А Фуггеры в 1546 году с саксонских имений получили доход 27 395 гульденов. Умели содрать европейские дворяне три шкуры со свободолюбивых европейцев!
И ещё цитата об отношениях немецких дворян с немецкими крепостными (опять обратите внимание на год).
«Они жестоко подавляли любую попытку неповиновения. Так, например, 22–летний юнец граф Йозеф Гуго Фуггер (ставший впоследствии полковником королевского ландвера Баварии и наследственным членом имперского совета) потребовал в 1785 г. от своих подданных присягу на верность, в которой они ему за несколько месяцев до этого отказали. Чтобы добиться своего, семейный клан предусмотрительно вызвал в Кирхгейм вооруженный отряд. Построенные перед графскими подданными солдаты ждали приказа господ. И когда вновь ни одна рука не поднялась к присяге, молодой Фуггер подал команду стрелять в толпу. В результате этого преднамеренного приказа восемь крестьян — молодых и старых — было убито, десять крестьян получили тяжелые и многие — легкие ранения.
Граф Фуггер обезопасил себя и на случай новых беспорядков в будущем: в 1796 г., уплатив 98 флоринов канцелярской пошлины, он возобновил императорскую ленную грамоту на право судить и карать смертью своих подданных. В глазах этих мелких тиранов народ не имел никаких прав. Князья и графы считали себя существами высшего порядка, имевшими исключительное право на любой произвол и убийство…».
Заметим, что в этот год только умерла Екатерина II, которая лично написала приговор Салтычихе, в это время в России уже не было смертной казни, а о том, чтобы дать дворянам право карать крепостных смертью, и мысли не было!
Никак не собираюсь идеализировать положение русских по отношению к европейцам - сам ненавижу некоторые русские черты характера. Однако надо, всё же, почеркнуть, что европейцы только из страха готовы были пойти на такие ограничения свободы и своих прав, на которые наши предки не соглашались.
Не буду разбирать, что лучше - когда ты под властью помещика, который бережёт тебя и твоих детей, чтобы ты и твои дети кормили его детей и внуков, или когда ты под властью царского чиновника, который норовит содрать с тебя три шкуры, пока он в должности. При такой постановке вопроса, ответ уже неоднозначный.
Кстати, когда «кабинетные гуманисты» начинают стонать о рабстве, скажем, в тех же США, то надо самим пробовать представить жизнь тех рабов. И оценить, что лучше: когда ты на правах обезьяны днями голодный бегаешь по саванне в поисках хоть какой-то еды, или ты живёшь в США в приличной хижине «дяди Тома», имеешь калорийную еду, тебя учат грамоте, чтобы сделать из тебя христианина, вокруг тебя самая передовая на тот момент культура. Что - в Африке этим неграм было лучше?
Но, повторю, все эти технические детали крепостной зависимости и рабства оставим в стороне.
Ведь когда речь идёт о некоем рабстве в Европе, то плакальщики от истории имеют в виду не рабов королей или царей, а рабов именно дворян. А вот тут положение в России и остальной Европе было таким, как сказано выше.
Сейчас, конечно, народ иной, но в то время наши русские предки были явно более свободолюбивы.
Ю.И. МУХИН