Автор Тема: Психология  (Прочитано 18639 раз)

0 Пользователей и 2 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Психология
« : 16/06/10 , 14:23:37 »
О принятии помощи


   
В дискуссии у Корнева интересная реплика:

Цитировать
Использовать чью-ту помощь - значит, быть обязанным кому-то. И он еще будет попрекать всю оставшуюся жизнь, что его не так отблагодарили, не оценили его самоотверженность. В общем, это вопрос психологии, конечно.
Принимают чужую помощь люди с низкой самооценкой, с сознанием собственной ничтожности и никчемности. Или те, кто считает себя хитрыми, а дарителей дураками, и такой тип возможен.


Однако по моему опыту (как собственному, так и по наблюдениям за окружающими), насчет "низкой самооценки" дело обстоит ровно наоборот.
У людей, страдающих от низкой самооценки, часто имеются большие проблемы и с принятием помощи и, тем более, с тем, чтобы о помощи попросить. Такой человек уверен, что не достоин помощи и ее не заслуживает; что те, кто предлагает ему помощь, на самом деле просто стремятся так или иначе его использовать (не могут же они, в самом деле, симпатизировать такой ничтожной личности и желать ей добра просто так!); наконец, что он, в силу своей ничтожности, никогда не сможет им "возместить расходы", оказав какую-нибудь достойную ответную услугу - и, следовательно, навсегда останется в долгу.
А этот "долг" он воспринимает почти что как продажу себя в рабство. "Я буду кому-то обязан!" - батюшки, какой ужас!.. :-) Ужас, связанный с отсутствием четких личностных границ: такой человек не может сам определить, что он готов сделать в благодарность за оказанную помощь, а что не готов. Ему кажется, что другой, что-то сделавший для него, приобретает какие-то права на его "я", на саму его личность - потому что сам он не чувствует себя вправе быть самим собой.
К тому же для человека с заниженной самооценкой очень важна тема унижения: как унижение и свидетельство своей никчемности он воспринимает очень многое, и в том числе - то, что с чем-то не может справиться сам.

Вопрос о помощи от своих и помощи от чужих связан с этим же. Не думаю, что сюда необходимо приплетать моральные оценки и какую-то сомнительную метафизику. Просто "чужой" - это тот, кого ты меньше знаешь, хуже понимаешь его мотивы, кто может играть по совершенно другим правилам, кто с меньшей вероятностью испытывает к тебе бескорыстную симпатию - и с большей вероятностью преследует какие-то свои цели. Следовательно, больше вероятность, что он сочтет тебя "обязанным" в таком смысле, в каком ты быть обязанным вовсе не хочешь, и по этому поводу тебе придется вступить с ним в конфронтацию. Это небезопасный путь, и, не будучи уверенным в своих силах, лучше в такую историю не ввязываться.

Но для человека с заниженной самооценкой - в том-то и проблема - "чужими" являются вообще все, независимо от их объективной близости к нему и от их намерений; а конфронтация по поводу "обязательств" субъективно неизбежна (п.ч. ему в любом случае будет казаться, что, помогая ему, ты посягаешь на его личность) - и в то же время невыносима.

Наталья Холмогорова

http://nataly-hill.livejournal.com/1122242.html

О чужой помощи


   
В дискуссии о пользе пребывания в хорошо организованном коллективе наткнулся на такое мнение:

Цитировать
Принимают чужую помощь люди с низкой самооценкой, с сознанием собственной ничтожности и никчемности. Или те, кто считает себя хитрыми, а дарителей дураками, и такой тип возможен.
Вот в статье по ссылке проводится параллель между американским типовым городом и русским. Но, кроме отличия в гиперцентрализации, далеко не все американцы примут чью-то помощь, у них развито чувство собственного достоинства. Даже американский бродяга может отказаться принять помощь. Не говоря уже о соседе. Вариант : деньги за работу, белому американцу более приемлем в большинстве случаев, чем я дам тебе двадцать долларов, потому что ты хреново выглядишь. Хотя меньшинства приучили.


Самое интересное, что товарищ-то на эмпирическом уровне прав. Чужую помощь принимать стыдно. Стыдно принимать чужую помощь. Чужую помощь стыдно принимать. И те, кто её принимают – либо ничтожества, либо «хитрые мрази».

Вопрос – а почему, собственно? Ведь помогают же.

Ответ довольно прост. Чужая помощь плоха не тем, что она помощь, а тем, что она чужая. То есть ты, принимая её, становишься ОБЯЗАН ЧУЖИМ. Причём обязан не только «сделать что-то в ответ», но ещё и морально: приняв чужую помощь, ты с этих самых пор должен думать о чужих ХОРОШО. Потому что принимать помощь от плохих людей – это ведь плохо, не так ли? Ну и соответственно: либо себя считать плохим человеком, за полушку продавшимся чужакам, либо чужаков считать хорошими.

Следующий вопрос: а в этом-то что плохого? Ну выяснилось, что какие-то чужаки – ничего себе ребята. Ну, допустим, ты им «будешь обязан». И что?

И опять просто. Помимо чужих, есть ещё и СВОИ. У которых к чужим могут быть самые разные отношения. И ты, у чужих одалживаясь, – а ведь чужой, по определению, есть потенциальный враг, – тем самым, получается… дальше понятно.

То есть. Принимать ЧУЖУЮ помощь и в самом деле нехорошо (хотя иногда приходится, когда безвыходняк и всё такое). Принимать помощь СВОИХ – вполне нормально, и даже хорошо. Конечно, если ты и сам готов её оказать. Своим, разумеется.

Но у современных русских никаких «своих» нет. Мы уж и забыли, что такое «свои». Забыли намертво, напрочь. Остались только обломки понятий о чужих: «у чужих не проси, у чужих не бери». Понятия-то, может, и правильные, но только в той ситуации , когда есть свои, у которых моно просить и брать. А в условиях, когда никаких «своих» нет, и все вокруг чужие – «сами понимаете».

Вот потому-то мы и ходим всеми битые. Потому что СЕБЯ за СВОИХ не держим. «А кто мне Вася, никто мне Вася». Ну и Вася про то знает, и, по известной лагерной премудрости, не надеется – не просит (хотя боится, и ещё как боится, ага-ага, и есть чего ему бояться: если чё, никто не впишется).

При этом, как только люди начинают объединяться и воспринимать друг друга как своих, начинается бубуканье: «у них там все свои», «лавочка там у них», «они там все заодно». Говорится это, что характерно, с осуждением. «Это ведь не наше» – быть своими и заодно. Нашенское – это типа сидеть в кустах и бубукать.

Исключение – небольшие (пока) группы людей, у которых свои – есть. Пусть такие же, как они, бедолаги. «С миру по нитке – голому рубашка», а иногда и крыша.

Остальные имеют то, что имеют.

Константин Крылов

http://krylov.livejournal.com/2063453.html

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Психология
« Ответ #1 : 22/06/10 , 21:42:10 »


Только там надо написать "сотрудничество с бараноидами"...

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Психология
« Ответ #2 : 05/07/10 , 09:21:27 »
Кто такой враг? (из комментов)


   
Мне пишут:

>Образ врага... нужен, надо чтобы большинство осознало что [группы X и Y] - наши враги (а не конкуренты, "тоже люди" и тд).
>Мы из РФ никогда России не сделаем, не сумев внушить народу кто его враги.


Рассмотрим этот тезис: "X и Y - наши враги (а не конкуренты, "тоже люди" и тд)."
А кто такой, собственно, "враг"? Из чего складывается это понятие?

На мой взгляд, в первую очередь враг - это тот, кто причинял, причиняет или стремится причинить вред нам самим, нашим близким или нашему сообществу. Конкуренция - частный случай такого вреда; он может быть конкурентом, может быть преступником, посягающим на нашу жизнь или кошелек, или чиновником, принимающим вредное для нас решение, и т.д. - вариантов много. В общем, его действия каким-то образом ущемляют наши интересы.
Есть и второй элемент: его действия вызывают у нас моральное негодование. Мы видим в нем именно что "тоже человека" (а не какое-то явление природы - ураган или стаю волков мы не считаем врагами), считаем, что он должен следовать тем же этическим нормам и требованиям, которым следуем мы сами - а он этого не делает. Он поступает нечестно, несправедливо, жестоко и т.д.; мы оцениваем его действия как "зло", они вызывают у нас праведное возмущение, гнев и желание не просто его остановить, но и отомстить или наказать.
Первый элемент (угроза нашим интересам), пожалуй, первичен и более важен - но и второй (чувство моральной правоты) также имеет большое значение.
Если же изъять оба эти элемента, если "враг" - и не "конкурент" (или что-то подобное), и не "тоже-человек, ведущий себя не по-человечески", то непонятно, что же от "врага" останется. За что мы его не любим - рожа его нам не нравится, что ли?

Но из этого следует вот что. Не у всякого могут быть враги. Чтобы иметь врагов - надо самому что-то из себя представлять. Точнее:
1) Нужно иметь и хорошо осознавать собственные интересы, которые враг может ущемить.
2) Нужно иметь четкие представления о том, что хорошо и что плохо, и готовность проецировать свою этику вовне - чтобы дурные поступки врага вызывали возмущение, гнев и желание действовать (а не растерянность, экзистенциальный кризис или страх за свою шкуру).

Есть ли у большинства русских в России эти качества? И второе, и особенно первое?
Боюсь, что с этим есть проблемы.
А какой смысл внушать: "Твои враги - такие-то и такие-то" - людям, которые, по уровню своего развития, врагов иметь не могут? Как они это воспримут?
Примерно так: "Есть такие-то и такие-то - многочисленные, сильные, сплоченные - которые, говорят, нас не любят и очень для нас опасны. Это очень-очень страшно. Наверное, надо от них куда-нибудь убежать и спрятаться. А еще лучше - сунуть голову в песок и сделать вид, что ничего такого нет".
Кажется, примерно так большинство населения и реагирует на разговоры о врагах.

Выходит, начинать "пропаганду" надо не с образа врага, а с образа адресата. Не "у тебя есть враги" - а "Ты есть. Ты хорош и достоин лучшей жизни. У тебя есть права. У тебя есть интересы. Ты вправе отстаивать свои интересы и защищаться от всех, кто на них посягает. У тебя есть представления о том, что хорошо и что плохо. Это прекрасно - и ты вправе бороться за то, что считаешь правильным, и против того, что тебя возмущает".
Если он свыкнется с этой мыслью и начнет воплощать ее в жизнь, то через некоторое время, скорее всего, действительно обнаружит рядом с собой врагов. Но это будут враги не "внушенные", а вполне реальные, данные ему в ощущениях; как их классифицировать, как к ним относиться и что с ними делать - он сможет разобраться сам.

http://nataly-hill.livejournal.com/1127271.html

Марина Чернова

  • Гость
Re: Психология
« Ответ #3 : 09/08/10 , 19:56:01 »
                 Психологи в ужасе. Ностальгия по СССР
 

Алла Александрова
Ностальгия по советскому прошлому, захлестнувшая современную Россию, по мнению психологов, является тревожным симптомом системного кризиса.
Как передает корреспондент «Нового Региона», массовое увлечение эпохой «совка» становится приметой времени. Например, в 2009 году на трех основных российских каналах в прайм-тайм шли программы, посвященные популярным песням, быту и моде советской эпохи: «Достояние Республики» (Первый), «Лучшие годы нашей жизни» (Россия), «И снова здравствуйте!» (НТВ). Зрители кабельного ТВ увлеченно смотрят канал «Ностальгия», где, к примеру, можно увидеть советские программы «Голубой огонек» или «Кинопанорама».А в ночных клубах и ресторанах давно стали популярными вечеринки, посвященные СССР.
Между тем, как полагают профессиональные психологи и психотерапевты, такая всеобщая ностальгия в обществе может свидетельствовать о тревожном состоянии, в котором находится это общество. Иначе говоря, большинство его представителей не удовлетворено нынешней ситуацией в стране.
«Нормально, когда ностальгирует старшее поколение. Известно, что люди, чья молодость пришлась на войну, считают это время лучшим в своей жизни. Потому что в те годы они были молоды, красивы, у них была любовь. Объяснимо и увлечение современной молодежи стилем ретро.

Для них это всего лишь поветрие, просто следование моде, без всякого смысла. Гораздо тревожнее, когда все общество впадает в ностальгию. Это значит, что людям некомфортно, нехорошо в том времени, в котором они сейчас живут», – говорит челябинский психотерапевт Марина Патова.

По словам Патовой, причин повальной тоски по СССР может быть несколько. Главная – всеобщее разъединение в обществе: «Идея, которая сплачивала жителей Советского Союза, умерла.

Сегодня граждан России уже ничего не объединяет. Нынешняя всеобщая идея наживы не может объединять в принципе, она только разъединяет. Это даже не идея. В развитых странах давно перешагнули эту стадию, перейдя в постиндустриальный период, где главными становятся гуманитарные ценности.

Россия серьезно отстала от этих государств – примерно на век. Сейчас мы находимся на стадии построения капитализма, то есть примерно в XIX веке. Мы не прошли в свое время этот этап, сейчас догоняем, и процесс этот проходит весьма болезненно.

Общество чувствует себя некомфортно, ищет, на что можно было бы опереться. В прошлом оно выбирает то, что кажется ему полезным. Но все это иллюзия, ложь.

Ностальгия – это симптом, а не причина», – объясняет Марина Патова.

По мнению Патовой, такой симптом может принять крайне острые формы – вплоть до гражданской войны: «Все зависит напрямую даже от такого фактора, как наличие оружия на руках у населения. Известно, что во время Гражданской войны начала XX века именно этот показатель сыграл свою роль».

По ее словам, сейчас очень многое зависит от политики государства. Власти должны предложить народу ясные, четкие экономическую и социальную программы развития и начать воплощать их в жизнь не через 10 лет, а здесь и сейчас.

«Люди должны видеть и чувствовать, что ситуация меняется к лучшему: строятся дома, дороги, развиваются образование и здравоохранение. Кто-то из великих сказал: некоторое время можно обманывать всех, долгое время можно обманывать некоторых, но обманывать всех и всегда нельзя», – говорит Патова.
============
Сергей Квадратов
Скажу так, все эти сопли гавно. В СССР было лучше. Да не было макдональдсов. Не было столько жувачки и столько сортов колбасы.
Не было нищеты и голодных не было. Не было бомжей и к менту можно было просто обратится.
Не было повальной наркомании, проституции.
Много чего не было да и сейчас нет. И никогда не будет.Я верю в русских и другие народы России мы выживем. В Калмыков, Бурятов, Евреев, Чеченов, Чукчей их более 100 народов населяющих Россию.Всё встанет на свои места. Надо взять лучшее из нашей Истории.
http://badnews.org.ru/news/psikhologi_v_uzhase_nostalgija_po_sssr_20_foto/2010-08-08-2518




MALIK54

  • Гость
Re: Психология
« Ответ #4 : 25/08/10 , 20:58:06 »
Ученые из Торонто опросили около 2000 человек, которые успешно делают карьеру и выяснили, что подавляющее большинство из них несчастливы в личной жизни. Они даже в свободное время думают о работе, вызывая недовольство вторых половин.

Джорж Карлин, известный острослов и сатирик 70-80-х годов, после утраты своей жены, написал: «Запомните: уделяйте больше времени тем, кого любите, потому что они с вами не навсегда. Потому что жизнь измеряется не числом вдохов-выдохов, а моментами, когда захватывает дух!"

Мудрость, подобно черепаховому супу, не всякому доступна. Поэтому совет умного человека стоит вспоминать всякий раз, когда хочется «сбежать» туда, где есть возможность скрыться от житейских проблем. Для многих сегодня таким местом является работа. Но жизнь требует от нас не бежать от проблем, а решать их. Иначе однажды они могут превратиться из маленьких, ну, в очень большие.
http://kabmir.com/novosti/uspeshnaja_karera_vredit_lichnoj_zhizni.html

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Психология
« Ответ #5 : 07/05/11 , 22:14:33 »
"С чего начать?" - вопрос, с которого и надо начинать


   
Есть вещи, которые нужно делать в определённом порядке. Если перепутать порядок, результат может выйти противоположным ожидаемому. Или хуже того – действие просто не может начаться. Грубо говоря, можно сначала сунуть, потом вынуть – но нельзя сначала вынуть, а потом сунуть, так как вынимать нечего. Человек «оторопело смотрит и не понимает».

Русские не могут не то что сделать, а даже взяться за многие дела, которые легко делаются людьми других национальностей, так как им в голове переставили местами «сунуть» и «вынуть». То, что оба действия нужно сделать, они помнят, а последовательность – заменили на противоположную. И «непонятно, как подступиться». Простые вроде бы вещи, которые все делают легко, оказываются невероятно сложными, неподъёмными, а главное – «непонятно с чего начинающимися». Как клубок, где не видно кончика, за который можно потянуть.

Возьмём, к примеру, такую тему, как конфликт. Русские конфликтов не любят, и при этом постоянно ходят перессоренные и злые друг на друга. «Все врозь». Чем наши враги охотно пользуются.

Почему? Потому что «конфликт по-русски» выглядит следующим образом.

Вот, допустим, есть Петя и Вова. Они дружат и делают вместе разные дела. В какой-то момент между ними начинаются трения и непонимание. Допустим, они односторонние: Петя вполне доволен Вовой, а вот Вова Петей недоволен, он считает, что Петя не считается с его интересами, ездит на его горбу, обижает и вообще.

Что делает Вова? Для начала он начинает НА ПЕТЮ МОЛЧАТЬ. Не высказывает претензий, не пытается выяснить отношения, не говорит, что ей не нравится. А погружается в угрюмое недовольное молчание. Петя думает, что такое молчание – достаточный сигнал для другой стороны, которая, видя хмурое недовольство, устыдится и начнёт думать, «в чём же мы неправы». Ведь Петя друг, и, значит, просто обязан заметить, что Вова недоволен. Если не замечает – значит, гад.

Петя в этой ситуации ведёт себя обычно так. Сначала он просто не замечает возрастающего отчуждения, или списывает кислый вид Вовы похмелье, несварение желудка или какие-то сугубо Вовины проблемы. Потом он начинает замечать, что Вова общается с ним неохотно и кислит – и решает, что он Вове надоел «в общем и целом», после чего сам обижается на Вову. Или, ещё лучше, решает перейти в контрнаступление – то есть найти что-то, в чём Вова виноват, и на это обидеться.

Но часто Вова до самого конца делает вид, что всё в порядке. Уже почти что мысленно порвав с Петей, он продолжает ему улыбаться, называть другом и послушно делать то, что Петя просит.

Однако в конце концов происходит взрыв: неожиданно (и, как правило, в самый напряжённый момент – типа «в лодке посреди реки») Вову прорывает. Он высказывает Пете всё, что о нём думает и уходит, хлопнув дверью. Ещё чаще он ему это НЕ высказывает, а, скажем, сообщает какому-нибудь третьему лицу, что «Петя говно и погань последняя».

И вот после этого претензии, наконец, начинают сыпаться. Причём – в максимально жёсткой, обидной и оскорбительной форме. Вова всем и каждому рассказывает, какой негодяй Петя, как он его обижал, и вообще какой он плохой человек. При этом он Петю не щадит и вываливает всю информацию, накопленную за годы дружбы и совместных дел, иногда даже ту, которая опасна для него самого. Тима – «а ещё Петя меня подбил подломить ларёк с бухлом» или «а мы с Петькой вместе Люсю имели в два смычка».

Петя, естественно, приходит в ярость и отвечает тем же. В результате за очень короткое время Петя и Вова успевают наговорить (а то и наделать) друг другу такого, что никакое примирение между ними становится невозможным.

Однако годы идут. Через несколько лет Петя и Вова встречаются в общей компании. Бить друг другу морды как-то глупо, угрюмиться – значит ломать кайф остальным. Как-то криво-косо общаются, оба чувствуя, что «в чём-то неправы». Обычно обходится без торжественного примирения – просто начинают «снова разговаривать». При этом прошлое не забыто и не прощено: всё, что они успели наговорить и наделать друг другу, просто замалчивается. «Не говорим об этом».

Но бывает, что Вова и Петя всё-таки не мирятся и остаются «врагами на всю жизнь». Обычно этим охотно пользуются окружающие, разводя Петю темой Вовы, а Вову – темой Пети.

Теперь посмотрим, в чём состоят ошибки.

1.   Претензии к партнёру нужно высказывать не после ссоры, а до неё, и чем раньше, тем лучше.
2.   Претензии должны быть максимально конкретны: ни в коем случае нельзя создавать у человека впечатление, что вы недовольны им в целом, как личностью – нужно очень точно и конкретно указывать на конкретные действия, привычки, неправильно сложившиеся отношения и так далее. При этом неприятное известие должно сопровождаться заверениями в том, что всё остальное – нормально, и просьбой не «принимать в ущерб» (то есть не воспринимать как попытку обидеть), а выслушать и сделать выводы. Угрюмое молчание, напротив, ничего конкретного в себе не содержит, а создаёт впечатление «просто охлаждения», вызванного непонятно чем.
3.   Психологически естественно, что разрыв происходит в самый напряжённый момент, когда человек «на нервах». Но обычно именно этот момент максимально разрушителен для планов самого ссорящегося. Одно дело – выйти из чужой квартиры, хлопнув дверью, другое – выскочить из мчащегося автомобиля посреди голой степи. В описанной модели ссоры происходит обычно второе.
4.   Высказывать обиды не до ссоры, а после – мягко выражаясь, поздновато. Это, впрочем, можно сделать, если кому-то нужны объяснения: «ну почему ты, Вова, поссорился с таким отличным парнем Петей». И то – в немалом количестве случаев лучше бы ответить «мы не сошлись во взглядах на одно место из блаженного Августина», потому что про ларёк и Люсю лучше бы всё-таки не рассказывать. Но нет ведь – вываливают.
5.   Примирение – вещь хорошая. Но оно должно повышать самооценку: «мы молодцы, что смогли разрешить конфликт и помириться». У нас же примирение обычно оставляет ощущение – «ну вот, проявил слабость, не смог спросить с человека». Причём у обоих сразу.
6.   Вражда на всю жизнь – штука серьёзная, и может иметь место только по серьёзным поводам.

Заметим: первая же ошибка, из которой растут ноги у всех остальных, связана с последовательностью действий. Претензии нужно высказывать, не когда исправить уже ничего нельзя, а когда изменить ситуацию ещё не поздно и это не требует больших усилий. «Вроде бы очевидно». Ан нет, сначала молчат – потом дуются.

Или вот возьмём такую сладостную для многих тему, как массовое насилие. Русских очень часто обвиняют в том, что они никого не способны поставить на ножи или хотя бы больно побить. Обвинения эти переживаются тяжело, потому что хочется быть сильными и страшными. Многие наши соратники мечтают перерезать или перестрелять всех врагов русского народа. Скажем больше – очень многие пришли в русское движение ТОЛЬКО потому, что оно даёт хоть какую-то надежду на это. В смысле – на то, чтобы отомстить гадам и сквитаться за все унижения, а там хоть трава не расти.

И я даже не хочу сказать, что желание это непонятное или дурное. В конце концов, после всего того, что с русскими делали и делают на просторах бывшего СССР, страдать пацифизмом было бы странно.

Проблема в том, что как раз в этом вопросе – в насилии и резне – наш брат националист понимает мало. Точнее, совсем не понимает. И всё по той же причине – не понимает, с чего начать.

Дело в том, что массовое насилие – это всегда ИТОГ неких НЕНАСИЛЬСТВЕННЫХ действий, которое это насилие делают возможным. Тот, кто не умеет эти действия совершать или вообще не понимает, что это такое – тот и «на ножах» непременно проигрывает.

Вообще-то насилие, особенно массовое – метод крайний, и не очень-то неэффективный. Более того: если нападающий и защищающийся находятся в равном положении, то при достаточной продолжительности конфликта у защищающегося шансов больше. Поэтому, прежде чем хвататься за ножи, нужно лишить своего противника этого самого равного положения с собой.

Ну например. Любая банда хулиганов, окружившая пусть даже хиленького человечка, старается прежде всего ЗАПУГАТЬ, психологически подавить его. Так, чтобы, когда начнётся избиение, он и не думал сопротивляться – а думал только о том, чтобы уползти живым. До такого состояния человечка надо ДОВЕСТИ. Для этого используется набор стандартных приёмов – глумление, угрозы, демонстрация силы, всякие прочие штучки. Но это выплясывание вокруг жертвы происходит обязательно. И не потому, что оно само по себе приятно – а потому, что жертву надо ПРИГОТОВИТЬ к её роли.

Те же правила действуют и среди народов. Народ, предназначенный к резне и истреблению, долго и старательно ГОТОВЯТ к этой роли. Одновременно с этим ЗАРАБАТЫВАЕТСЯ ПРАВО на применение насилия.

Все, кто жил в южных республиках накануне развала Союза, помнят ту постепенно сгущающуюся атмосферу, которая предшествовала собственно резне. Сначала русским начинали хамить, причём не так чтобы совсем открыто – скорее, дерзить, соблюдая меру. На возмущавшихся «демонстративно обижались» - «ай-вай, нехороший человек, зачэм ты мне кулак показал, убить хочешь, да?» Дальше хамство нарастало – русским начинали плевать вслед, слова становились всё более грязными и оскорбительными. Но всякая попытка отвечать тут же оборачивалась причитаниями и истериками: «ай, абыдэли».

Одновременно у русских растравливали чувство вины, как правило, мнимой. В местных газетах писали о неизбывной вине русских перед местными, о её неискупимости, и о том, что только необыкновенная доброта местного народа делает возможным хоть какое-то совместное проживание. Дальше начинали ставить памятники одиозным персонажам, а в местном театре начинали играть пьески двусмысленного – а потом уже и недвусмысленного – содержания. Русская интеллигенция сознательно запутывалась: у неё создавалось впечатление, что уж её-то грядущий погром не коснётся, если она не будет мешаться.

Потом начинались «инциденты» - кого-то побили, кого-то и на нож поставили. К русским начинали заходить на огонёк лучше друзья из местных и за чашкой чая ненавязчиво советовать продать им за гроши квартиры и собственность и побыстрее убираться в Россию, пока не поздно… Одновременно велась воспитательно-пропагандистская работа с местным начальством, с милицией и силовыми структурами: им давали понять, что «народ готов подняться против русских», и что вмешиваться не надо. Особенно честных или особенно глупых обрабатывали адресно, с привлечением «уважаемых людей», «стариков» и так далее.

В общем, велась РАБОТА. Русских постепенно ПРИУЧАЛИ к тому, что они – жертвы и терпилы, и их будут резать.

Реакция была понятна – русские начинали разбегаться, а оставшиеся были деморализованы настолько, что, когда резня всё-таки начиналась, сопротивление оказывали единицы.

И это только одна сторона. Одновременно велась работа с союзным и мировым общественным мнением. Всех людей доброй воли приучали к мысли, что данный конкретный народ ИМЕЕТ ПРАВО резать русских, что резня, в сущности, НЕИЗБЕЖНА, что нужно не пытаться её предотвратить силовыми средствами, а договариваться с «умеренными национальными лидерами», и так далее.По ходу дела создавалась ИНФРАСТРУКТУРА под будущую резню. Причём подготовка боевиков была далеко не самой важной задачей. Серьёзные люди делили будущую собственность и власть, договаривались с другими, нейтрализовывали третьих. Большая работа, да. «А вы как думали».

Наконец, последнее, но не по важности. Чурки, готовя резню и погромы, отлично знали, КАКУЮ ДОБЫЧУ они возьмут. У русских в голове идеи добычи просто нет. Даже наши пресловутые скины, нападавшие на таджиков, не обшаривали тела. Причём даже не ради денег или вещей, а хотя бы ради собственной безопасности – потому что за ограбление с избиением или убийством дадут в случае чего меньше, чем за убийство по идеологическим мотивам. Но нет же – противно, видите ли, ковыряться в карманах чуркобеса, «мы идейные борцы». Это при том, что в таких делах – уж если ими заниматься вообще - идейность должна сочетаться с оголтелым прагматизмом в стилистике «десять узбеков – рубль».

Это не значит, конечно, что русские не способны чему-то подобному научиться. Я даже примерно понимаю, что в этом отношении нужно делать. Но это никак не связано с «боевыми искусствами» и «умению владеть ножом» (или там огнестрелом). Право на насилие нужно ещё ЗАРАБОТАТЬ – обычно ненасильственными методами.

Ну вот мелкий пример. Идёт трудолюбивый мигрант, один, в безопасном месте. Его незаметно толкают. Когда он пытается ответить тем же, толкнувший тут же начинает в голос возмущаться – «чурки совсем обнаглели». Рядом кто-то должен поддержать тему, желательно женщина, и чтобы голос срывался до истерического визга. Тут же появляются два крепких бритоголовых паренька – «кого тут обижают, а ну разберёмся». Причём желательно, чтобы чурку в результате пальцем не тронули – но чтобы он убежал, и чтобы убежал сильно напуганным…

Вы неспособны устроить такой спектакль? А те народы, которые русских резали, такие театральные сценки ставили безо всякого постановщика, на ходу. Поэтому-то дело и дошло до ножей и стволов, а не потому, что они были особо отважны. Они просто понимали, с чего надо начинать.

На закуску – вопрос. С чего нужно начинать объединение нескольких организаций в единое целое?

ДОВЕСОК. Первым правильно ответил на поставленный вопрос Павел Святенков.

http://krylov.livejournal.com/2242722.html

pavell
2011-05-07 05:46 pm UTC (ссылка)
Я точно знаю, не стоит начинать с написания декларации, плана действий, устава, утверждения руководящего состава. Ибо на этом все передерутся-перессорятся с гарантией.

Начинать надо с создания постоянно действующего проекта. То есть проекта, который в строго определенные промежутки времени дает результат. Например, газеты. Газеты должна выходить раз в неделю, допустим. Над ней надо работать. И уже в процесс работы над ней сами собой в голову придут и декларация, и устав и список начальства. Они возникнут без усилий, сами собой.

Оффлайн Vuntean

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 7123
Re: Психология
« Ответ #6 : 07/12/11 , 22:38:05 »
Короткий трактат о природе зла

Знаете, мне с детства знакомо одно неприятное чувство.

С чего бы начать. Ну, например, так. Я был мал, я был глуп еще более, чем теперь, хотя казалось бы, куда уж, и меня привлекала агрессия. Не задумываясь о последствиях, я ввязывался в словесные баталии, которые вели между собой мои школьные или уличные приятели. Не особо задумываясь о том, сильнее меня противник или наоборот. То есть, это важный момент, я не был благородным рыцарем. Слабым тоже могло прилететь, если словесные баталии переходили в обычные.
В связи с чем случалось мне бить людей, и самому быть битым тоже случалось. Бывал я на коне, бывал и под конем, как по сходному поводу, но несколько ранее написал великий князь Владимир, прозываемый Мономахом.

И вот чувство, - плохое, на самом деле, чувство, о котором хочу сказать, - я испытывал его сам, когда связывался с заведомо слабейшими, и видел, как темным, нехорошим огоньком тлеет оно в глазах тех, для кого слабейшим был я. Узнавал без ошибок, именно потому, что и сам переживал такое.

Такая, сказал бы я, сытая и стыдная уверенность незаслуженной, заведомой победы. Позорная возможность самоутвердиться, потому что за счет слабейших самоутверждаться – позор, и любой человек это если не знает, то чувствует. По легкому привкусу тошноты, сладковатому такому, по холодку в затылке. Дыхание чуть тяжелей становится, мир вокруг – чуть темнее.
В этом нет доблести, но есть притягательность.

Когда ты понимаешь, что кругом неправ, что спор затеял не по делу, что делаешь что-то не то, но ты, при этом, сильнее, в тупом, животном смысле сильнее, - остановиться трудно. Почти невозможно. Чужое, незаслуженное, неоправдываемое ничем унижение – оно даже слегка пьянит, пожалуй.

И это – как мне сейчас кажется – самый доступный, самый простой, по-своему, повторюсь, даже приятный, опыт зла. Опыт контакта человека со злом в чистом, беспримесном, дистиллированном виде. И кулаки сами собой сжимаются, и губы этак пучатся, и темная радость где-то в животе начинает булькать. Собственно, это оно и есть, зло. Настоящее зло.

Кстати, настоящее зло коварства чурается. Зло – простое, как дьявол в средневековых фаблио. В том смысле, что оно тебя не пытается, по крайней мере, в этом, наиболее чистом своем проявлении, обмануть. Ты можешь выдумывать оправдания и даже потом в них верить, можешь вообще о таких мелочах не задумываться, но всегда при этом – где-то там, на втором плане, на внутренней стороне затылка светятся буквы: «Я не прав». Я не прав, и плевать. Я сильнее. Мне ничего за это не будет.

Отвыкать потом тяжело, кстати.

И здесь трактат о природе зла не особенно плавно переходит в хронику текущих событий.
В любой толпе, за что бы она там ни билась, есть некоторый процент людей, убежденных в своей правоте. Искренне убежденных. Их из рассмотрения исключаем. Они, как ни странно, вне контакта со злом, даже если оказались на его стороне. Но вот те, те, кто сейчас – мне лень перечислять фамилии знакомых и незнакомых, высокопоставленных и малоизвестных граждан, - те, кто сейчас делает вид, что со страной ничего не произошло, или произошло, но правильное и исключительно прекрасное, кто произносит пафосные речи об очередной победе стабильности, те, кто кривит презрительно мордочки, кто метелит на площадях несчастных студентиков, кто заполняет те же площади несчастными, немытыми, ни черта не смыслящими в происходящем детьми, - в большинстве своем, мне кажется, прекрасно понимают, что делают. Я вижу в их глазах тот самый огонек болотный, я, кажется, понимаю чувство, которое они сейчас переживают.
Оно с достаточной подробностью описано выше.

(Кстати, отвлекаясь, о детях стоило бы сказать особо, эти стада нерассуждающих детей, воспитанных в чувстве ложной причастности к силе, детей, многие из которых успели вполне подрасти, - одно из главных преступлений текущей отечественной власти; да, я знаю, не рассказывайте мне, что и с другой стороны хватает подростков не с промытыми даже, а с вымытыми начисто мозгами; разница все же есть, в том числе и чисто количественная, но это отдельный разговор, я отвлекся.)

Так вот – обращусь напрямую – граждане, опознавшие себя в ориентировке, данной абзацем выше. О сладостном чувстве зла мы поболтали довольно, взываю теперь к рацио. Знаете, чем вы отличаетесь от детей, которые пинают слабого и не терзаются муками совести? Одно коренное различие есть. Дети сильны своей собственной силой. А вы – чужой, заимствованной. Вы думаете, что вам можно наслаждаться этим прямым контактом со злом, врать, бить и так далее, потому что за вами стоят какие-то другие, по-настоящему сильные, способные прикрыть люди.

Но это – это не так, и текущие события наглядно это показывают. Нет, разумеется, никакой революции, я тут с вами соглашусь, даже десять тысяч молодых людей и одна экзальтированная дама в шубе наизнанку, и сто миллионов записей в блогах, - это пустяки, пощечина, щелбан.
Именно то, что эти ваши носители силы, гаранты стабильности так реагируют на щелбаны, на свист, на митинг, в котором, - в пятнадцати-то миллионом городе, - участвуют десять от силы тысяч человек, а вернее, пять, все их метания нелепые, бред пресс-секретарей, постыдные ретвиты, весь, словом, балаган, который мы тут наблюдаем, - все это показывает, что нет у них никакой силы.

Сейчас усидят под щелчком, завтра получат пинка. Это как щель в дамбе. Все, вроде бы, стоит, но вода закапала. Слабость показана, значит, ей обязательно воспользуются. В нашем случае – скоро. (Помнится, Мишу Вербицкого однажды спросили, был ли Холокост. Нет, но обязательно будет, - ответствовал герой).

В общем, нет у них силы, сильные не истерят. А следовательно, и у вас ее нет. И то, что у вас в глазах мутным светом сейчас светится, то, что заставляет врать или бить, - от примитивного самообмана.
В связи с чем вопрос – не лучше ли на данном этапе просто помолчать? Успокоиться? Выйти из состояния прямого контакта со злом?
Мне кажется, лучше. Полезней. И я не об угрозах сейчас, о духовном здоровье исключительно.

http://ivand.livejournal.com/1557915.html

Оффлайн Vuntean

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 7123
Re: Психология
« Ответ #7 : 15/12/11 , 11:43:33 »
Миф о Сизифе

Миф о Сизифе у нас обычно излагают без лишних подробностей. Между тем, именно в детальках прячется суть. Восполним же эти пробелы.

Когда Сизиф со своим камнем стоит у подножия горы, этот камень совсем не велик. Так, булыжник, который и карман-то не особо тянет. Сизиф идёт почитай что налегке, и если бы не вздымающаяся перед ним гора – насвистывал бы. Но вид горы убеждает, что «это не прогулка».

А дальше происходит вот что. Камень начинает расти. Сначала его приходится нести на плечах. Потом – катить. Потом уже и катить становится затруднительно. Склоны крутеют, приходится всё больше времени тратить на поиски троп, и всё меньше – на камень.

В конце концов камень становится настолько тяжёлым, что даже могучий Сизиф не может катить его в одиночку. К счастью, на горе живут люди – пастухи и охотники. Некоторых удаётся уговорить, убедить, а то и припугнуть гневом богов. И они тоже впрягаются в общее дело и начинают катить камень вместе с Сизифом.

Естественно, на катящих камень смотрят как на идиотов – или, того хуже, как на злых колдунов. Горные племена осыпают катящих насмешками, а то и стрелами. Кто-то из катящих не выдерживает и уходит, зачастую прихватывая с собой чужие пожитки. Не раз Сизифу приходится просыпаться у потухшего костра в одиночестве – если, конечно, не считать общества камня. И приходится искать других пастухов и охотников, и посулами, угрозами и убеждением вовлекать в своё безнадёжное мероприятие.

В конце концов катящих становится много, и дело вроде бы идёт на лад. Но тут начинаются другие проблемы. Катящие камень начинают ссориться, враждовать, или, наоборот, сбиваться в маленькие стайки. Начинаются бесконечные споры о том, по какой тропинке лучше двигаться к вершине. Споры перерастают в брань, брань – в ненависть. Однажды Сизиф просыпается и видит, что пастухи пытаются сбросить камень на охотников. Он прогоняет злых пастухов, но потом выясняется, что охотники тоже хороши: они отказываются катить камень, пока не решены важнейшие вопросы – катить ли его вдоль или поперёк. Сизиф садится вместе с охотниками и убеждает их в том, что камень растёт и меняет форму, а поэтому катить его нужно так, как удобнее, но охотники принимают решение: только поперёк, после чего начинают драться, выясняя, где у камня поперечник.

Тем не менее, остаются немногие верные. Через какое-то время Сизифу становится легче: камень катят другие. Более того, эти другие начинают оспаривать друг у друга эту честь - катить камень. Усталый, поседевший Сизиф слушает эти споры с глухой тоской. Когда же к ним пытаются привлечь его самого – и ещё донимают вопросами, что они будут с этого иметь - он встаёт и уходит от костра, чтобы хоть немного отдохнуть и забыться сном.

Но камень всё же движется, к катящим присоединяются новые и новые люди. Вершина близка, склоны всё круче и ветер всё сильнее, зато камень толкают множество рук. Правда, роль самого Сизифа снижается до нуля: его уже никто не слышит, да и не слушает, потому что у катящих уже давно есть свои вожди, свои цели и свои верования. Но Сизиф переносит это спокойно: он-то помнит свою цель, а она состоит в том, чтобы камень оказался на вершине.

И вот уже осталось совсем немного, буквально рукой подать. Но камень больше никто не катит. Потому что катящие никак не могут договориться о том, кто же именно вкатит его на вершину – всем хочется эту честь для себя. Но люди-то разумные и договороспособные! В конце концов все договариваются – на вершину взойдут все уважаемые люди по согласованному списку. В котором Сизифа, разумеется, нет, но он, понятное дело, и не рвётся.

И вот тут-то и выясняется, что камень слишком большой. И занимает место на вершине, то самое место, которое уже забито и распланировано под уважаемых людей.

И тогда этот ненужный, надоевший, давно уже не в теме камень все радостно сталкивают вниз.

На Сизифа.

)(

http://krylov.livejournal.com/2379082.html

Оффлайн Vuntean

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 7123
Психология
« Ответ #8 : 07/02/12 , 17:47:57 »
КАК ЗАПОМНИТЬ ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО ИНФОРМАЦИИ. МЕТОД ЦИЦЕРОНА.

Сначала нужно создать систему или матрицу образов. Образы лучше всего брать из какой-либо хорошо знакомой области, чтобы не было проблем с их запоминанием. Возможны различные варианты для создания системы.

Вариант первый: в качестве образов использовать обстановку вашей комнаты. По очереди перебирайте предметы находящиеся в комнате: стул, шкаф, окно, лампочка и пр. Чтобы не запутаться в том, что уже явяется в системе, а что еще нет, чтобы не пропустить чего-нибудь и не создавать себе проблем при мысленном воспроизведении системы, перебор предметов комнаты лучше осуществлять в каком-либо порядке: например по часовой стрелке. Разобравшись с одной комнатой можно мысленно перейти в соседнюю. В качестве основы для построения системы можно использовать не только свою квартиру, но и квартиры знакомых. Тони Бьюзен в книге "Суперпамять" предлагает придумывать обстановку комнат. Представьте пустую комнату и обставьте ее по своему вкусу. Поскольку данная комната существует только в вашем воображении - можете не сдерживать себя. Закончив с одной комнатой переходите ко второй.

Вариант второй: использовать дорогу по которой часто приходится ходить. Перебирая отдельные объекты встречающиеся на пути (дерево, скамейка, киоск, магазин, и т.д.) можно создавать достаточно большие системы образов.

Вариант третий: все что угодно. В качестве варианта может выступать любая знакомая ситуация, которую можно разбить на отдельные образы.Создав систему образов, потренируйтесь в ее использовании. Для этого попробуйте поочереди мысленно представлять образы от первого объекта к последнему, а затем в обратном порядке - от последнего к первому. Это позволит вам ускорить мысленное появление составляющих систему образов.

Метод Цицерона: запоминание
Создав систему можно приступить к использованию ее для запоминания. Общий принцип запоминания следующий. Из запоминаемой информации выделяются образы, которые по очереди ассоциируются с образами вашей системы. Как использовать эту систему для запоминания конкретной информации: последовательностей слов, текстов и пр. смотрите в упражнениях этого раздела.

Оффлайн Vuntean

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 7123
Re: Психология
« Ответ #9 : 03/05/12 , 17:38:55 »
Я делю моих сотрудников на четыре класса: умный, ленивый, усердный и глупый. Чаще всего два из этих качеств присутствуют одновременно. Офицеры умные и усердные годны к высоким назначениям. Те, кто глуп и ленив, составляют около 90 % каждой армии в мире и могут быть использованы для рутинной деятельности. А вот умный и ленивый предназначен для самых высоких постов: его темперамент и выдержка подойдут для любой ситуации. Но тот, кто глуп и рьян, представляет собой угрозу и должен быть устранен немедленно!

генерал Курт фон Хаммерштейн-Экворд

Оффлайн MALIK54

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 15139
Re: Психология
« Ответ #10 : 28/11/12 , 17:43:33 »

Оффлайн Ashar1

  • Политсовет
  • *****
  • Сообщений: 8098
Re: Психология
« Ответ #11 : 28/11/12 , 18:02:31 »
Максимум 4 балла поставил бы, потому что:
1. Наполеон умер на острове Святой Елены.
7. Последний вопрос и ответ для даунов

Оффлайн Vuntean

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 7123
Re: Психология
« Ответ #12 : 17/12/12 , 14:18:04 »
Переживание утраты


"Утрату" мы мыслим в первую очередь как смерть близкого человека - и я буду приводить в пример именно смерть близкого. Но не всегда это так. Утрата - это и серьезная болезнь (потеря здоровья), и развод, и потеря работы, и серьезная неудача (потеря надежд на успех), и даже внезапный переезд или резкая смена обстановки. Все, что мы теряем, вызывает у нас - в той или иной степени - чувство утраты и связанные с этим переживания.

Смена государственного строя, особенно внезапная, драматическая и/или повлекшая за собой резкие изменения в жизни и быту множества людей, может породить переживание утраты у целого народа - или у значительной его части.

То, что происходит с нами при утрате, психологи описывают так.

Вначале человек испытывает шок и неверие в то, что произошло. "Он умер" - эти слова звучат в его мозгу, но смысл их еще не доходит до сознания. Кажется, что все это как-то так, не по-настоящему. Что за глупости - "умер"?! Разве такое возможно? Он не мог умереть! Это какая-то чудовищная ошибка, он обязательно вернется!
На этой стадии скорбящий может держаться очень спокойно и сдержанно, ничем не проявляя горя - так что окружающие восхищаются его мужеством (или, быть может, укоряют за бесчувственность). Иногда сам он бывает поражен тем, что совершенно не чувствует скорби, что думает о смерти близкого холодно и ясно, как о каком-то незначительном событии. Но это и не мужество, и не бесчувственность - это шок, некая анестезия сознания, которое иначе может рухнуть под тяжестью горя.
В этот же период случается, что скорбящий видит умершего, слышит его голос, ощущает прикосновения, ясно чувствует его присутствие рядом. И это не безумие и не явление призрака - это лишь напряженная работа сознания, которое никак не может поверить и принять, что тот, без кого ты не мыслил своей жизни, ушел навсегда.
Но в конце концов приходится признать: это случилось. Вернувшись после похорон в опустевшую квартиру, ты вдруг понимаешь: он не вернется. Его нет и никогда больше не будет. Тогда из горла твоего вырывается какой-то хриплый клекот, ты сползаешь вниз по стене, закрывая лицо руками, и по щекам твоим впервые текут слезы - слезы безутешного горя.



Вслед за пониманием приходит гнев. На этой стадии скорбящий обвиняет всех и вся: врачей - за то, что вовремя не распознали болезнь, родных - за то, что плохо заботились об умершем, друзей - за то, что недостаточно о нем скорбят, и даже самого покойника - за то, что ушел, бросив тех, кому так плохо без него. За этими обвинениями может стоять какая-то правда, но часто бывают они и совершенно несправедливыми, даже безумными. Иной раз сам скорбящий пугается своего гнева, с тревогой думает, не сходит ли он с ума, пытается сдерживать свои чувства - но, чем сильнее их сдерживает, тем сильнее они его мучают и тем дольше не оставляют.

 

Вслед за гневом наступает черед "торга".
Если утрата не связана со смертью - на этой стадии скорбящий начинает строить безумные планы того, как бы вернуть все назад: устроиться на прежнюю работу, выздороветь, как-нибудь добиться, чтобы муж (или жена) вернулся в семью, и так далее. Словом, "пусть все станет, как было". Желание в принципе неосуществимое: два раза в одну реку не войдешь, так, как было - уже точно не станет. Но, даже если можно что-то исправить - обычно это не удается, ибо эмоциональное состояние скорбящего сейчас слишком неустойчиво: он не может владеть собой, строить разумные планы и последовательно их выполнять.
Именно на этой стадии скорбящий бежит либо в церковь (даже если до того к ней и близко не подходил), либо к каким-нибудь сомнительным экстрасенсам, оставляет у них все свои деньги, дает какие-то безумные обеты, сам изобретает странные магические ритуалы - словом, всячески "торгуется с судьбой", молит, требует, пытается купить у высших сил исполнение своего несбыточного желания - сделать бывшее небывшим.
Если речь идет о смерти - трудно ожидать, что покойник воскреснет; и все же немало скорбящих отправляются к экстрасенсам и медиумам, или проводят целые дни на могилах, разговаривая с дорогими усопшими и напрягая все душевные силы, чтобы "услышать" от них какой-то ответ. Или страстно молят о том, чтобы умерший явился им хотя бы во сне. А другие сохраняют вещи покойника, запрещают домашним к ним прикасаться, устраивают "мемориал" в его комнате, бережно хранят его документы или дневники - все это дает им иллюзию, что умерший все еще здесь. Порой, сам того не замечая, скорбящий начинает воспроизводить привычки умершего, его характерные манеры, словечки, суждения. Есть история о женщине, которая после смерти горячо любимого мужа начала носить его одежду и отзываться на его имя, а на свое собственное имя не откликалась. Это, конечно, крайний случай: гораздо чаще случается, что скорбящий пытается продолжить дело умершего (если у того было какое-то незаконченное дело), интересоваться тем же, чем интересовался умерший, или стремится жить в точности по его принципам, так, чтобы умерший мог его одобрять и им гордиться. Делая все это, он думает - или, точнее, чувствует: "Нет, он все-таки не совсем умер - какая-то его часть продолжает жить во мне".



Работа горя идет неторопливо, разные стадии переплетаются друг с другом; но постепенно на смену беспомощным попыткам "воскресить" покойника приходит понимание, что это невозможно. Можно хранить его вещи, можно ему подражать или продолжать его дело - но все это слабая замена: его самого нет и не будет. Тогда наступает депрессия. Мир теряет краски; все вокруг кажется серым и неинтересным, все делаешь через силу. Постоянная слабость и усталость. Все раздражает, особенно другие люди, и в особенности - чужая радость и бодрость. Чувствуешь зависть и злобу к "счастливчикам", которые могут жить и радоваться жизни. Все время хочется плакать, но слез нет (а если есть - они не приносят облегчения). Зачем жить? Нет смысла. Любимый умер, и жизнь кончилась вместе с ним. Воспоминания об умершем, даже самые светлые, окрашены непреходящей болью - потому что он никогда не вернется, и еще потому, что в этот период скорбящий начинает остро ощущать свою вину перед ним. Недолюбил, недодал, был недостаточно внимателен, не ценил каждое мгновение, проведенное вместе... А теперь уже поздно.
В этот же период (как и в предыдущие) скорбящий склонен идеализировать покойника: говорит о нем, как о человеке святом и непогрешимом, даже если это было совсем не так, отрицает, что между ними были какие-то трения, во всех размолвках винит исключительно себя, на любую критику в адрес умершего реагирует болезненно и остро.

 

Кажется, что этому не будет конца. И все же жизнь незаметно идет вперед, и горе продолжает свою работу. Скорбь не уходит в один миг - но как бы постепенно истончается и растворяется. Приступы острой тоски становятся все реже и все короче. Все больше человек начинает интересоваться чем-то за пределами своего горя. Все лучше понимает, что жизнь его не кончена; у него есть еще работа, друзья, какие-то свои интересы - вообще множество такого, что не умерло вместе с покойником. И, хоть это и нелегко, ему придется жить дальше одному - и нужно как-то налаживать новую жизнь.
Воспоминания о дорогом умершем отодвигаются в прошлое и больше не причиняют боли: скорбящий вспоминает о нем без острой тоски - лишь с любовью и светлой печалью. Он уже может здраво судить об умершем, трезво оценивать его взгляды и поступки. Постепенно он начинает ощущать себя иначе: не скорбящей тенью, а живым, независимым человеком, которому предстоит еще много лет самостоятельной жизни - и эта мысль уже не пугает, а привлекает. Как бы счастлив он ни был с умершим, с какой бы благодарностью не вспоминал эти годы - они бесповоротно остались в прошлом. А впереди - будущее.



Нормальная работа горя после смерти близкого занимает в среднем от полугода (это самый малый срок) до двух-трех лет. Если утрата не столь значительна, этот срок может сокращаться.
Но бывает и так, что он значительно удлиняется - горе растягивается на годы, десятилетия, может длиться до конца жизни, может принимать самые странные и извращенные на вид формы. Это так называемое "осложненное горе".
Суть его в том, что человек "застревает" на какой-то из стадий и не может двинуться дальше.
В каких ситуациях такое случается?

- если смерть близкого была особенно трагической - внезапной, насильственной или очень мучительной.

- если несколько утрат наложились одна на другую. Трудно с одинаковой силой скорбеть о нескольких потерях разом - и какая-то из них остается неоплаканной.

- если утрата сопряжена с неизвестностью.
Близкий пропал без вести: непонятно, жив он или нет, и если нет - какой была его смерть. Может быть, он погиб быстро и легко, а может быть, пережил надругательство и нечеловеческий ужас; а может быть, он жив и бродит сейчас где-то, потерявший память, одинокий, оборванный... или томится в плену у какого-нибудь маньяка и тщетно ждет спасения... а может быть, с ним произошло что-то такое, чего и вообразить невозможно - но однажды он вернется... а мы ничего не можем сделать - лишь сидеть и ждать... Такая рана может не заживать много-много лет.

- если у скорбящего есть основания винить в смерти близкого себя.

- если скорбящий испытывает к умершему амбивалентные чувства.
Допустим, покойник был неприятным человеком; при жизни скорбящий претерпел от него немало обид, ссорился с ним, желал ему зла, даже бросал в запальчивости: "Чтоб ты сдох..." И вдруг это желание исполнилось. Вместе с горем скорбящий испытывает некоторое облегчение или злорадство, и в то же время - острое чувство вины. Он не может разобраться в своих чувствах - и потому горе его не трогается с места и разъедает ему сердце. Или наоборот: уверяет себя в том, что не видел от покойника ничего, кроме зла, что вовсе не скорбит по нему - и не признается самому себе в том, что ему все же больно.

- если обстоятельства мешают скорбящему испытывать или выражать скорбь.
Представьте себе, например, что умер деспотичный отец семейства. Все его домашние, откровенно говоря, довольны тем, что мерзкого старикашку наконец-то черти унесли - и не особенно трудятся это скрывать. Но младшая дочь, любимица отца, непритворно любила его и сейчас искренне по нему горюет. Однако родные не разделяют ее переживаний: они демонстрируют облегчение и радость, не понимают ее скорби, может быть, даже высмеивают ее или с ней спорят - ожесточенно, ибо ее скорбь как бы обличает в них отсутствие "нормальных" родственных чувств. Девочка не может противостоять старшим: она приучается скрывать свое горе, быть может, даже убеждает себя, что отец был дурным человеком и горевать по нему не следует - но втайне все горюет, и чувствует себя предательницей, и эти подавленные чувства отравляют и разъедают ее душу.

Осложненное горе проявляется по-разному. Человек может "застрять" на самой первой стадии: тогда он вовсе не чувствует скорби и сам говорит, что утрата оставила его совершенно равнодушным, что в его жизни ничего не изменилось (или даже - изменилось к лучшему). Но при этом у него странным образом, без видимых причин развивается депрессия, или какие-то неожиданные, нелепые страхи, или приступы беспричинной и беспредметной паники; или он начинает сильно пить, колоться и всячески "прожигать жизнь" - все для того, чтобы не дать своим истинным чувствам прорваться в сознание. Или же - и это самое страшное - горе, загнанное в подполье, мстит за себя соматическими заболеваниями, разрушает физическое здоровье, обрушивается на сердце и на мозг, лишает человека сил и стремительно ведет к могиле.
Можно застрять на второй стадии - и превратиться в вечного мстителя, борца за честь умершего или безнадежного искателя справедливости. Такое случается, если смерть была насильственной - или же если умерший вызывает в окружающих негативные чувства, если вокруг его клеймят и поносят. Можно остановиться на третьей - отказаться от всякой собственной жизни и превратить самого себя в живой мемориал. Или на четвертой - и, потеряв волю и интерес к жизни, уныло тащиться сквозь годы, мечтая о смерти как об избавлении...

Так или иначе, после утраты скорбящему нужно нормально пройти все четыре стадии, чтобы обрести возможность полноценно жить дальше.
Как помочь ему пережить горе?
Это целая наука. Но главное, что советуют все - не мешать горевать. Дать выговориться, выкричаться, выплакаться. Не упрекать за горе, не требовать, чтобы "немедленно взял себя в руки", не успокаивать шаблонными фразами. Не обязательно соглашаться с его мыслями, если он, допустим, рассказывает об умершем какие-то небылицы или бросается дикими обвинениями - но обязательно дать понять, что уважаешь и принимаешь его чувства.
Следующее, что делает опытный психолог, имея дело с горюющим - начинает задавать конкретные вопросы.
- Расскажите о нем, - говорит он. - Что он был за человек? Как вы познакомились? Какие у него были особенности, манеры, привычки, характерные черты? Что он любил, чего не любил? Можете ли вы вспомнить о нем что-нибудь смешное или трогательное? Что вам в нем нравилось, а что нет (ведь всегда что-то не нравится)? Расскажите о самых приятных моментах жизни с ним - и о том, что вас в нем раздражало (ведь наверняка что-то и раздражало, иначе не бывает)? Как он умер? Удалось ли вам с ним проститься?
В ответ на эти вопросы скорбящий сперва начинает горько и безутешно рыдать. И это хорошо. А отрыдавшись, он начинает рассказывать. И, чем больше рассказывает, тем больше умерший теряет в его сознании ореол сверхценности, некоего фантасмагорического идеального существа, управляющего его жизнью из-за гроба - он снова становится реальным человеком, со своими достоинствами и недостатками, который жил, но теперь, как ни печально, умер, и дальше придется жить без него. Можно сохранить добрую память о нем, попытаться прославить его имя, продолжить его дело или наказать виновных в его гибели - но это не может и не должно быть "воскрешением умершего" или посмертной выплатой ему каких-то "долгов"; это будет уже собственное решение живого и его собственная жизнь.
И третье, что имеет смысл сделать, если горе никак не желает уходить - символически похоронить умершего. Как это сделать - самому скорбящему виднее. Главное - такие "похороны" не должны ни отрицать ценность умершего и близости с ним, ни обесценивать саму скорбь. Вот их смысл: это было; это играло огромную роль в моей жизни; это навсегда сохранится в моей памяти; но теперь это осталось в прошлом, а я готов жить дальше.


http://nataly-hill.livejournal.com/1705270.html

Админ

  • Гость
Re: Психология
« Ответ #13 : 19/01/13 , 11:09:34 »
                Большой: Нападение на балетмейстера С.Филина связано с его работой
      Большой: Нападение на балетмейстера С.Филина связано с его работой height=200 Фото ИТАР-ТАСС

    Статьи по теме:     В Большом театре считают, что нападение на художественного руководителя балетной труппы Сергея Филина связано с его профессиональной деятельностью.
"В адрес Сергея постоянно шли угрозы с тех пор, как он занял эту позицию. До него боролись с его предшественниками. Мы никогда не думали, что война за роли, а не за недвижимость, не за нефть, может дойти до такого уровня криминала", - заявила в интервью "Первому каналу" руководитель пресс-службы Большого театра Катерина Новикова.
"Всегда казалось и хотелось верить, что люди, связанные с театром, обладают минимальной моралью. Вот поэтому это страшная история абсолютно", - отметила глава пресс-службы ГАБТ.
Коллеги С.Филина рассказали, что ранее ему поступали звонки с угрозами, а утром в четверг, 17 января, неизвестные прокололи шины автомобиля, принадлежащего балетмейстеру.
Нападение на С.Филина произошло в ночь на пятницу в районе станции метро "Цветной бульвар", на Троицкой улице. К нему подбежали двое неизвестных, один из которых выплеснул кислоту в лицо балетмейстеру. С химическим ожогом С.Филин был доставлен в больницу.
С.Филин, который сам много лет занимался балетными танцами, возглавил балет Большого театра в марте 2011г. До этого он занимал аналогичную должность в Театре им.Станиславского и Немировича-Данченко. По данным блогеров, последние несколько недель ему угрожали неизвестные, а в Интернете распространялись слухи о конфликте в Большом театре.   
  Теги: Большой театр, Сергей Филин, Москва          | подписаться на новости по теме

Админ

  • Гость
Re: Психология
« Ответ #14 : 22/01/13 , 20:57:02 »
 
   
Умерла русская участница конкурса «Мисс Вселен­ная-2006»   

О смерти 29-летней красавицы, которая представляла Россию на конкурсе "Мисс Вселенная - 2006", стало известно сегодня утром от источника из близкого окружения девушки. Анну Литвинову сразил недуг, от которого она лечилась в заграничной клинике.
 Анна обладала титулом "Мисс Вселенная - Россия 2006" и представляла Россию на международном конкурсе "Мисс Вселенная - 2006". Кроме того, девушка была признанной красавицей "Мисс Кузбасс - 2003", вице-мисс "Сибирь-2003", вошла в состав финальной пятерки на конкурсе "Мисс Россия - 2003".Тяжелая болезнь застала Анну врасплох, около года девушка лечилась в заграничных онкологических клиниках, но не смогла справиться с болезнью.