Александр Бойко провел в церкви 17 лет своей жизни. Он окончил Одесскую духовную семинарию, позже Киевскую духовную академию, после чего не захотел становиться священником и устроился в издательство при Свято-Троицком Ионинском монастыре [мужской монастырь УПЦ МП, Киев]. В 2009 году Александр навсегда покинул церковь — его уволили из-за “отсутствия финансирования” во времена кризиса. С той поры Александр опубликовал несколько критикующих православные порядки материалов. В них он называет церковь “прогнившей системой” с “вертикалью унижений”. Bit.ua узнал у Александра о малоизвестных деталях церковной жизни и причинах изменения его взглядов.Расскажите подробнее, как и почему вы покинули церковь? В то время я уже 5 лет работал в редакции при монастыре, платили копейки. Я жил со своей женой и новорожденной дочкой на 150 у.е. в месяц, из которых 100 нужно было отдать за квартиру. Всякий раз на мои просьбы о повышении зарплаты я слышал: «Не сейчас. Тем более, куда же ты пойдешь? В миру все плохо. Хорошо только в церкви, мы — одна семья, мы поддержим», при этом меня и близко не подпускали к спонсорам монастыря.
В редакции всегда поддерживалась картинка “у православных все хорошо” — это делалось любой ценой, даже если кого-то ради этого нужно обмануть. Все дерьмо в церкви принято прятать под красивый ковер.
Мне это не нравилось, я трижды пытался уйти из монастыря на нормальную работу, и каждый раз вся эта клика на меня наваливалась, мол, “как же мы без тебя”. Всякий раз я оставался.
За эти “семейные отношения” я поплатился. В начале 2009 года сразу после рождения моего второго ребенка, меня уволили из монастыря. За два дня. Без компенсаций и лишних объяснений — “нет финансирования”.
Я остался в разгар кризиса без работы, без денег, без жилья, безо всякой помощи и запасных вариантов с новорожденной второй дочкой и женой, которая отходит от родов.
В это тяжелое для меня время — ни один православный из “семьи” мне даже не позвонил, не говоря уже о том, чтобы предложить помощь. После этого я понял: в церкви что-то неправильно. Своим бедственным положением я портил их статистику, ведь “у православных все всегда хорошо” любой ценой. “Православная община” — это клуб успешных, а не таких, как я лошар, не успевших присосаться к спонсорским деньгам.
Почему вы не стали священником после семинарии? Я пошел в семинарию с чистой юношеской мечтой стать священником, но церковь сделала все, чтобы убить во мне это желание. Там все заточено, чтобы показать — здесь молодым людям делать нечего. Это очень большой плюс, что я не остался в системе. Я бы тогда наверняка пополнил ряды неверующих священников, а это, как по мне, гораздо хуже. Я вовремя ушел.
Что вы имеете в виду, говоря «система убивает желание стать священником»? Я попал в семинарию из бедной семьи шахтера из Донецкой области сразу после школы: без жизненного опыта, ничего не знавший и не видевший в жизни парень. Таких, как я было много.
Все мы оказались в совершенно незнакомой закрытой системе: питание и условия — ужасные, заставляют много работать, сильно “давят”. Плюс, в семинарии “палочная” дисциплина: администрация считает, что семинаристы — мелкие пакостные тролли. Единственное, что они всегда были готовы делать с нами — это “душить” и указывать нам наше место. Плюс, повсеместно было психологическое давление.
Расскажите подробнее. В семинарии была целая система «стукачества». Администрация вербовала себе стукачей, которые должны были держать руку на пульсе. Соответственно, если на кого-то падало подозрение в стукачестве — ему доставалось от мужского коллектива: его травили, всячески пытались выжить. Не били, хотя и такое случалось.
О чем нужно было доносить? Обо всем. Вот кто-то пошел в “самоволку”, кто-то пришел после отбоя. И все — попался.
Зачем администрации нужно знать о таких мелочах? Чтобы разделять и властвовать. Чтобы настроить всех против всех. Так легче управлять людьми. Плюс, семинаристы — это дети, перепуганные и озлобленные из-за такого отношения.
В советское время в духовные семинарии не брали людей до службы армии. Не было смысла — их сразу призывали. Туда попадали парни после службы, а таким ты уже не «навешаешь».
Потом рухнул Советский союз и в семинарию начали брать всех подряд. Зачастую, туда приходят дети после школы и в этом проблема. У родителей часто возникает идиллическая картинка на счет семинарии.
Они думают: «это же церковь, тут все будет хорошо, о наших детях позаботятся«. Это совершенно не так. С их детьми будут делать все, что угодно: издеваться, плохо кормить, заставлять работать, давить психологически и не только.
Как ещё? В церкви я видел много грязи и насилия… Церковное руководство выбирает самых смазливеньких. К конкретному парню в семинарии подходят и говорят: «Хочешь хорошо питаться, чувствовать себя нормально в семинарии и как сыр в масле кататься? Тогда нужно делать все, что тебе говорят».
И что говорят? Все, что угодно. Таким образом, церковная администрация чуть ли не за еду может удовлетворить свои любые потребности.
Мы говорим о сексуальных потребностях? Да.
Вы получали предложения сексуального характера от людей с церковным саном? Да, правда, это было уже после окончания семинарии, когда я поступал в духовную академию. Я жил какое-то время в Лавре. Тогда один монах попытался «поймать» меня, мол, он может замолвить за меня словечко, чтобы я поступил в академию.
Часа два он мне рассказывал, что “голубизна” — это нормально. Говорил, что он видел как послушник “дрочил” прямо в лаврских пещерах, что среди епископов и священников однополые связи в порядке вещей… Говорил: «А что, тебя в Одессе этому не научили?» Я был тогда еще девственником, он на меня страшно давил. Я сказал, что мне уже пора, и свалил.
Потом я его однажды видел в Лавре, в одеждах “монашеских воскрилия”. Такой весь прямо святой. Воскрилия, между прочим, означают ангельские крылья, ведь монашество это же “ангельский чин”.
Второй раз это было уже при других обстоятельствах. После переезда в Киев у меня появились новые знакомые, конечно же, из церковной среды. Я познакомился со священником отцом Василием (имя священника изменено). Мы с ним были в хороших отношениях.
Иногда я к нему приходил, он меня подкармливал, как бедного студента. Как-то раз на одной из вечеринок, были еще его какие-то родственники и знакомые, он рассказал о своих планах насчет меня. У меня тогда глаза на лоб полезли. Говорит: “Хочу, чтобы ты был епископом”.
Вы представляете, что это значит для сельского хлопца? Это все равно, что стать министром в политике. Я был в шоке и сказал, что монахом быть не хочу, хочу жениться и быть честным священником. Я все время с этой карьерной темы съезжал.
В конце концов отец Василий (имя изменено) зачем-то пригласил меня домой. Обычно с нами был его родственник, но в этот раз он был один. Был накрыт стол, и он пытался меня подпоить, а я, как дурак, пил. Отец Василий начал разговор о “плотских нуждах” и о прочем в том же духе.
Посреди этого разговора отец Василий говорит: “
Ну, отсосать у тебя можно?” У меня пробежал холодок внутри. И это же прозвучало от человека, который мне помогал все время, и морально и материально тоже, я ему был многим обязан. Я сказал “нет”. Отец Василий еще пытался приставать, но тоже безуспешно. Уже не помню, как я оттуда вышел, как доехал домой.
Этот случай как-то замялся, отец Василий продолжал со мной общаться, но уже больше не приставал, да и я пытался не оставаться с ним один на один.
Какое отношение внутри церкви к гомосексуалам? Гомосексуальная ориентация не связана с заповедью «плодитесь и размножайтесь», соответственно, официальная православная церковь относится к гомосексуальным связям, как к некому извращению. НО грехи своих гомосексуалистов церковь покрывает.
Как может защитить себя семинарист, на которого «положил глаз» человек с саном? Никак. Разве что физически.
Говоря о семинаристах, речь всегда идет о насилии или есть место и связи по обоюдному согласию? По-разному, хотя… Какое вообще «добровольно»?!
Моего однокурсника подпоили и изнасиловали. Несколько монахов. Это была групповуха. И знаете, что он сделал? Ничего. Он никому не сказал, ведь он из села и он не хотел, чтобы его выгнали из семинарии. Именно его бы выгнали, понимаете, а не тех монахов, которые его изнасиловали!Семинаристы говорят о таких проблемах хотя бы между собой? Конечно. Они говорят о том, что вот к этому лучше в келию не ходить, а с тем лучше не выпивать даже, если будет наливать “нахаляву”.
Изнасилование — серьезное правонарушение. Почему жертвы не обращаются в полицию? Поймите же, это закрытая система. Там речь не идет даже о том, чтобы просто пожаловаться начальству. Ведь, скорее всего виноватым сделают тебя. Вопрос обращения в правоохранительные органы не стоит.
Почему? Во-первых, тебе нужно самому себе признаться в том, что тебя «поимели». Это травма. Во-вторых, «спалиться» перед всеми, кого ты знаешь в семинарии. Какие правоохранительные органы, вы чего? Если семинарист вызовет полицию, то он уже не жилец в этой семинарии. Он должен будет уйти — у этой истории только такой конец. Знаю несколько случаев, когда люди реально сходили с ума после такого изнасилования, некоторые сводят счеты с жизнью.
Почему так происходит? Потому что это страшное моральное противоречие, которое человек не может вынести. С одной стороны ты знаешь, что так делать нельзя, ведь мужеложество — это один из семи смертных грехов. За него тебе уготована «геенна огненная», то есть ты будешь гореть в аду.
Если вы в это верите (а вы семинарист и вы в это верите), то как вам дальше жить? Вы не можете этого вынести. Да и никакой управы на твоего насильника нет. Плюс, ты видишь его каждый день.
Насколько распространены гомосексуальные отношения в церкви? Достаточно. Например, я знаю, что часть епископата УПЦ МП практикует гомосексуальные связи, более того, они своих партнёров продвигают по карьерной лестнице. Традиция продолжается.
Почему епископы и монахи предпочитают секс с мужчинами, а не с женщинами? Монах, который дал монашеские обеты, не может жить сексуальной жизнью вообще. Но подумайте, что вызовет больше подозрений: если он будет жить с мужчиной или с женщиной? Хотя, секс с женщинами тоже практикуют.
Какая разница с кем у тебя секс, если суть обета в полном отказе от секса? Не знаю. Мужчин они как-то себе оправдывают. Тут надо разграничивать. Дело даже не в сексе с мужчиной или женщиной, все живые люди, в церкви тоже есть место желаниям, страсти и всему прочему. Чисто по-человечески это все можно понять. Нельзя понять обман, нивелирование ценностей, развращение. Церковь просто ломает человека в моральном плане.
Вот за это я их ненавижу! За все эти поломанные судьбы людей, судьбы этих хлопцев, в число которых я однажды чуть не попал. За это я их никогда не прощу.
А какое отношение в семинарии к детям священнослужителей? Они — привилегированные. У них в семинарии одна задача — досидеть. Потом — крест на пузо и хороший приход. Их ставят в церковь, где можно заработать много денег. Сыночки важных людей из церкви в нашей семинарии вообще не учились. Они не выносят из семинарии никаких знаний, а диплом им нужен потому что так принято.
Почему вы не ушли из церкви раньше, почему ждали 17 лет? У меня оставались надежды, что не все так плохо и что я смогу служить в церкви. Плюс, постоянно был моральный прессинг — «рукополагайтесь, рукополагайтесь!» Обязательно всех уговаривали быть священниками.
Зачем всех делать священниками? Никого другого наша церковь не видит вообще. Система очень простая — если ты не священник — ты никто. Епископ издевается над священниками, священники над прихожанами. Церковь — вертикаль моральных унижений и издевательств друг над другом.
Какой священник лучше всего приживется в современной православной церкви? Если ты консерватор — тебе простят все, что угодно — гомосексуальность, бухло, блуд. Только будь верным. Не дай Бог, ты будешь, хоть на одну копейку либералом — тебя будут выжимать.
Назовите три главных правила священника-консерватора. Консерватор должен хвалить начальство, говорить только давно всем известные вещи, проповедовать только верующим.
Нельзя привлекать новых людей в церковь? Да, проповедовать нужно только уже верующим! Позиция очень простая: ты сам пришел к нам. Мы не собираемся меняться, терпи, это ты хочешь быть с нами.
И ещё одно правило церковного консерватора — не высовываться. Мы простим тебе все, что угодно, если не будешь привлекать лишнего внимания своими действиями. Будь как все.
Какие отношения между епископом и священником? Всегда ситуативно, но епископы оторваны от общества, как депутаты. Это люди, живущие на совершенно другой планете.
Епископ считает всех холопами. В церкви есть нормальные священники, но если они высказывают какие-то не те взгляды или позволяют себе “неправильное” мнение, то они абсолютно не защищены. Беспредел епископа полный. Он волен делать что хочет.
Почему же тогда священники продолжают работать, если их права нарушаются, и никто не может их защитить? Надо кормить семью. Ну, начнет он выступать против системы, ну потеряет место и что дальше? Завтра его переведут в какую-то глухомань, вторым или даже третьим священником, который ничего не получает. А он получил церковное образование и у него весь круг общения церковный, как ему дальше жить?
Как проявляется произвол епископов по отношению к священникам? По-разному. Например, мой знакомый священник построил три церкви. Вы представляете, сколько это менеджерского труда? Епископ делал так: он увидел, что тот уже достроил церковь и перевел его с этого прихода на другой. Мол: «Все, дружочек, там теперь церковь строй».
А в новую церковь ставил своего… скажем так, любимчика.
Этот священник после третьей церкви сказал: «я так устал от этого всего». Такое выматывание священников довольно популярно.
А известны ли вам случаи, когда священнику из-за субъективных причин запрещали служить? Да. Однажды в Донецкой области расстреляли какого-то олигарха. Человек, который отвечал за организацию отпевания покойника приехал к своему знакомому священнику. Они договорились.
Священник отработал, а после этого высшее руководство отправило его в запрет. За то, что он отпел крутого покойничка, не посоветовавшись с начальством. Это вопрос денег. Он не имел права брать такую крупную рыбу.
Что значит запрет для священника? Ему запретили служить в церкви. Таким образом, он лишается средств к существованию. Ему остается, разве что, пристроится на работу при церкви или пробовать себя в мирУ.
Этот запрет пожизненный? Срок определяется по каждому случаю индивидуально.
А может ли священник защититься в церковном суде? Эта инстанция предусмотрена в системе УПЦ. Церковный суд очень ангажирован. Есть ещё синод — это собрание епископов, на котором решаются текущие вопросы церкви. Какие-то законы, на которые ссылается церковный суд, очень устарели. Им более полутора тысяч лет и их с тех пор никто не пересматривал.
Чтобы вам было понятно, скажу так: в советское время был товарищеский суд. Что он решал? Ну, да, товарища толпой осудили. В церковной структуре, это скорее начальственный суд. Начальники осудили и решили человека уволить.
За что могут судить священника на церковном суде? За то, что священнослужитель делает раскол. Например, если человек переходит из Московского патриархата в Киевский патриархат, то и те и другие могут его осудить.
Также могут судить, если священник был замечен в “ДНР”. Церковная структура чувствует дух времени и понимает: если они будут публично поддерживать «ДНР», то их сметут с лица земли.
Это касается и Московского патриархата. Они давно публично ведут проукраинскую риторику, а под ковром Украину люто ненавидят. Не все, но есть такие.
Одесская духовная семинария, где я учился, это махровый рассадник украинофобии.
На протяжении четырех лет мне вдалбливали в голову, что такой страны, как Украина не было, нет и не будет. Все, что сейчас называется Украиной — это “фикция, которая скоро пройдет, а все главное и лучшее у нас из Москвы».
Как думаете, почему у СБУ нет вопросов о сепаратизме в церковных структурах? Это очень закрытая система. Возможно, этот вариант сработает, если за духовными семинариями будет жесткий контроль. Чтобы было видно, какие там учебные программы, какие лекции ведут преподаватели.
В моей семинарии такой предмет, как история Украины, читалась именно с позиции, что Украины никогда не было. Мозги “промывались” постоянно.
Во многих семинариях МП такое отношение к Украине? Думаю, да. За исключением, какой-нибудь Волынской духовной семинарии. В одесской точно. А в остальных — в разных степенях.
А это правда, что священники хотят привязать своих прихожан именно к безвылазному пребыванию в церкви? Частично да, но нужно понимать, о ком мы говорим. Есть люди, которые приходят в церковь только на Пасху и Рождество. Мы сейчас не о них, а о тех, кто связывает свою жизнь с церковью.
Чем больше человек проводит времени в церкви, тем он более управляем. Он — иждивенец, в котором постоянно будут культивировать чувство вины и неполноценности. Будут говорить: “ты нигде не состоишся, ты нигде не нужен, ты ничего не добьешься”. Это типичная психологическая манипуляция. В любой тоталитарной секте — все то же самое. В любом закрытом обществе.
Людей специально загоняют, и потом не выпускают, в скорлупу. Да, там тепло, там хорошо, но вся жизнь будет только там. За пределами — жизни нет. И этим могут наказывать — исключая из церковного круга.
Это тема всех закрытых с уклоном в авторитаризм сообществ. Наша рафинированная православная церковь стремится быть именно такой. Если открыться новым веяниям, то власть церковных чиновников уменьшиться. Сейчас они кто? Всемогущие рабовладельцы. А открывшись, придется либеральничать, быть человечным, общаться с людьми. Средневековье. Феодализм в чистом виде.
Может ли спад популярности церкви среди молодежи повлечь за собой ее изменения? Не знаю. Если будет меньше прихожан, наши церковные начальники не сделают выводы. Точно.
Церковь как минимум останется, как архив каких-то древностей. Католическая церковь в Европе переживает упадок и она становится местом, куда ходят «по старой памяти», чтобы отдать дань религии.
Хотя, я видел в церкви тех ребят, которые могут тихой сапой возвращать доверие к церкви.
Что бы вы посоветовали тем, кто собирается учиться в православной семинарии или прихожанам? Никогда не ставьте на церковь все, что у вас есть. Вы можете «прогореть», и вам будет сложно начать жизнь сначала. Я потратил 17 лет своей жизни на церковь. Восемь из них я учился.
Когда меня выплюнули из церкви, у меня не было ни образования, ни профессии, ни нормального диплома, который бы признавался где-то кроме церкви. Я ничего не умел, я остался у разбитого корыта.
Нужно быть верным себе и не допускать никакого издевательства над собой. Даже морального. Мерять все нужно не по духовному, а по-человеческому. Если с вами поступают не по-людски — бегите оттуда.
Не верьте всему, что вам там говорят в церкви. Проверяйте, сомневайтесь. Все в церкви устроено так, чтобы оглупить людей, чтобы ученики и прихожане не пользовались своим разумом.
Один епископ сказал, что некоторые люди думают, что заходя в церковь нужно снимать не шляпу, а голову.
Общайтесь с людьми вне церкви, иначе вы потеряете связь с реальностью. Ваша церковная жизнь станет эскапизмом, а вы — космонавтом, который живет вакууме, где не выживает никакая другая форма жизни.В церкви есть Бог? (долго молчит) есть… Думаю, есть.
Я видел Бога в церкви в глазах верующих и святых людей. Только благодаря им я сохранил веру. Было очень тяжело эту веру не потерять. Ведь передо мной стоял этот вопрос.
Да, сложнее всего было честно себе признаться: «
Я больше не верю в церковь, я не верю в то, что церковь нужна». Был ещё один очень важный вопрос, я долго думал (полгода или год), верю ли я в Бога, но Бог есть и этому есть много доказательств.
Валерия Широкова
