Ошибки и просчеты "...Война — это перманентный кризис. Обстановка меняется быстро, и зачастую реагирующее на нее командование принимает решения, которые уже запоздали просто потому, что информация о происходящем не успевает за динамикой событий. Находясь в Донецке, я своими глазами видел, как это происходит. Нужно еще учесть, что ополчение не является полноценной армией, у него отсутствуют многие структуры, которые помогают командующему получать объективную картину происходящего и давать свои рекомендации для принятия верных решений.
Отдавая себе отчет в этом, все равно необходимо оценить ошибки и просчеты, сделанные в самом начале войны, чтобы понять, почему народное восстание в конечном итоге потерпело поражение, выродилось в банальную олигархическую войну разных кланов, и почему эта война становится на наших глазах крупнейшим геополитическим поражением России после крушения Советского Союза.
Первая причина — политика Кремля. Точнее, ее отсутствие. Когда государственные интересы страны подменяются корпоративными, а корпорацию интересует лишь ее прибыль, но никак не интересы своей страны, иное представить себе невозможно. «Газпром», который и стоит за украинской войной, укомплектован в верхнем эшелоне людьми, которые провалили всё: они проспали «сланцевую революцию» в США, они сдали Ливию, они стоят за невнятной политикой в Сирии, они утратили украинский рынок с его 40 млрд кубометров газа. Провалив украинскую политику, они были вынуждены запускать проекты Северного и Южного потоков, которые тоже оказались провальными (Северный поток, рассчитанный на 55 млрд кубометров в год, прокачивает лишь половину от этого объема, что принципиально меняет картину его окупаемости и рентабельности). Запускаемый вместо Южного Турецкий поток до сих пор не согласован и строится наобум при том, что Соединенные Штаты уже нашли слабое звено и в этом проекте и спокойно начинают раскачивать обстановку в Македонии, попутно «выкручивая руки» Греции. Разрекламированная «Сила Сибири» тоже при внимательном рассмотрении не выглядит панацеей — во-первых, ее мощность не компенсирует потерь на европейском направлении, во-вторых, проект стал рентабельным только после того, как «Газпром» в этом проекте был освобожден от ряда налогов в бюджет на очень длительный срок. То есть — для бюджета и страны этот проект убыточен, «Газпром» же привычно приватизировал прибыль, национализировав убытки.
Предполагать, что люди, полностью провалившие свою деятельность и опустившие капитализацию компании в 7 раз за 7 лет, могут считаться грамотными стратегами, не приходится. Уже поэтому важнейшим фактором поражения России на Украине можно назвать передачу ее интересов бездарным корпоративным управляющим.
И этот фактор, к сожалению, имеет сугубо объективную подоплеку: в олигархическом государстве иное невозможно.
Олигархи не способны мыслить государственными интересами, они зачастую и свои-то отстаивать не в состоянии. Назначенные миллиардерами вчерашние гопники и районные чиновники остаются ими, даже пересев в высочайшие кресла.Большинство разрекламированных «эффективных менеджеров» являются таковыми лишь до той поры, пока имеют возможность покрывать свои провалы и просчеты за счет государственного бюджета. Примеров — не счесть. Весьма скандальные примеры навскидку можно привести с московской командой бывшего мэра Москвы Лужкова. Его супруга после отлучения мужа от власти вдруг утратила все ранее демонстрируемые таланты, а прикрываемый московским бюджетом придворный и успешный казалось бы "Банк Москвы" оказался дочиста ограблен его управляющим.
Однако, на мой взгляд, были ошибки, просчеты и провалы иного — тактического и оперативного уровня, которые также сыграли серьезную и во многом фатальную роль в поражении ополчения и поражении России.
Под Россией я понимаю, естественно, ту идеальную страну («сферическую Россию в вакууме»), в которой как бы нет воров-олигархов и обслуживающих их интересы клептократических чиновных кланов. Интересы России, как государства, страны, народа и не побоюсь этого слова, цивилизации, сегодня полностью расходятся с интересами захватившего в ней власть антинародного режима. Возможно, с его точки зрения происходящее на Украине выглядит вполне удовлетворительно — не могу знать, я к счастью, не являюсь представителем этого режима. Но Россия, к сожалению, на сегодня эту войну проиграла. Пока я придерживаюсь этой точки зрения, так как не вижу подтверждения любой иной.
Распад Украины, который оказался неизбежным в момент совершения государственного переворота в феврале 2014 года, предоставил, как я писал выше, некое «окно возможностей», в котором даже слабые усилия небольших групп людей могли резко изменить любые планы, сценарии и проекты. Кое-что Стрелкову, который и стал символом борьбы с нацистской Украиной, удалось, однако ряд допущенных им ошибок и просчетов в конечном итоге привел вначале к его вынужденному уходу с Донбасса, а затем — к окончательному перехвату управления событиями со стороны олигархических кремлевских группировок.
Повторюсь — я не склонен обвинять или даже упрекать Стрелкова за его ошибки. В сложившихся обстоятельствах он просто оказался не готов решать тактические текущие проблемы, одновременно оценивая стратегическую обстановку и раздвигая горизонт событий до масштабов, далеко выходящих не только за театр военных действий, но и на геостратегический уровень. Его личный уровень оказался недостаточным и несоответствующим масштабу поставленных перед ним задач, однако как я писал выше, он просто не предполагал, что после Крыма последует столь оглушительное предательство.
Никто не предполагал и не мог даже такого представить, что широко разрекламированный образ Могучего Лидера Нации, Попирающего Стопами Вселенную, буквально за пару недель съёжится до испуганного и мелкого человечка, трусливо спрятавшегося в кусты, что вынудило бесконечно лживую и беспринципную пропаганду «натягивать ежика на кактус», изобретая новый мем о «Грозном Русском Молчании»:«...Почему русские молчат?! Почему их президент молчит? Почему они не отвечают?
Всё больше и больше страха в этих вопросах.
Всё больше и больше понимания правильного ответа на них.
России больше не с кем разговаривать на этой планете. У России нет достойных собеседников. У России нет предмета, который стоит с кем-либо обсуждать.
Россия молчит. Россия ужасна в своём молчании.
Страшен этот молчаливый, всё понимающий, пронзающий насквозь, не оставляющий места ни для какого лицемерия, не позволяющий закрыть от себя ни одну, хоть самую хорошо обдуманную подлость, ни одно предательство, как бы ни было оно завёрнуто в пелены оправданий, ни одно преступление, взгляд...»Вот только этот страшный взгляд в реальной жизни оказался застенчивым и виноватым хлопаньем ресницами. И трудно винить Стрелкова, да и тысячи и миллионы людей, которые поверили и президенту, и бодрой пропаганде во время его внезапного исчезновения, что они жестоко обманулись в этой своей вере.
Успех Стрелкова заключался в том, что он сумел дважды навязать инициативу своим противникам и стать пусть и на время, но субъектом событий. Первый раз — когда ему удалось с предельно малым ресурсом воспользоваться полным развалом управления украинского государства и взять под контроль огромную территорию. Лишь катастрофическая нехватка всех ресурсов не позволила ему расширить зону контроля — и его отряд и примкнувшее к нему ополчение очень быстро «размазались» тонким слоем по занятой территории. После того, как поступательное движение Стрелкова замерло и он был вынужден переходить к обороне, он утратил инициативу и очень быстро стал превращаться в объект событий. Тем не менее, свою первоочередную задачу он выполнил, и выполнил блестяще — референдум 11 мая состоялся, был получен политический результат, после чего выдержавшее удар карателей ополчение могло с чистым сердцем передавать инициативу совсем другим игрокам. И вот эти-то игроки в этот момент и легли на дно, даже не выставив перископ, чтобы ненароком не выдать своего местоположения.
Славянская оборона, которая благодаря медийной поддержке выглядела самым значимым событием и ключевой точкой восстания, на самом деле не обладала субъектностью после того, как референдум 11 мая оказался никому не нужным мероприятием. Запертый в Славянске, окруженный практически со всех сторон и испытывающий колоссальные проблемы со снабжением, Стрелков окончательно перестал влиять на общую обстановку уже к началу июня. Именно в этот момент сформированный ударный кулак ВСУ и территориальных батальонов начал продвижение вдоль российской границы, запирая территорию восстания. Никакая даже самая героическая оборона Славянска ничего не могла поделать с общим стратегическим поражением, которое становилось неизбежным после того, как граница переходила под контроль Киева.
Кстати, именно в этот момент стало ясно, что силовые структуры, сформированные донецкими олигархами и формально относящиеся к ополчению, не будут воевать, ограничившись сидением на месте и охраной вверенного им хозяйского добра и имущества. Продвижение ударной группировки ВСУ шло практически без остановок, и к концу июня стало очевидно, что противостоять ей некому.
В таких условиях Стрелков принял единственно верное, но при этом неожиданное для всех решение о выходе из Славянска, оборона которого в условиях предательства Кремля и донецких олигархических вооруженных формирований стала бессмысленной. Выход Славянской бригады в Донецк вновь вернул ей субъектность, полностью разрушив планы на договорной матч между остальными участниками событий.
Проблема в том, что и в этот раз перехват инициативы (выход из Славянска) обеспечивал преимущество лишь на очень короткое время. На мой взгляд, у Стрелкова было не более недели, в течение которой он должен был не только перехватить, но и закрепить свое преимущество, оставшись субъектом событий.
Даже сейчас, через год после описываемых событий, вряд ли найдется человек, который сможет сказать, что обладает полной информацией о происходившем тогда. Тем более в тот момент просто нелепо было бы требовать принятия вдумчивого и просчитанного решения. Вопрос стоял об интуитивном понимании обстановки — как в ее текущем измерении, так и стратегическом развитии. Вряд ли есть смысл ставить в упрек любому из участников событий, что он сделал что-то «не так».
Тем не менее, думаю, что для сохранения субъектности, а значит — возможности влияния на происходящие события у Стрелкова на момент выхода имелось лишь два рациональных и относительно стабильных сценария, которые и позволяли ему оставаться в числе управляющих происходящим.
Первый сценарий — немедленно по приходу в Донецк брать всю полноту власти и управления в свои руки, жестко поставив вопрос о безоговорочном подчинении себе всех отрядов и в особенности их командиров. При этом ключевым условием становилось наведение порядка в вопросе централизации всех поставок из-за границы. Всех несогласных с таким решением необходимо было нейтрализовывать практически сразу, а остальных ставить в ситуацию невозможности неисполнения приказов - вплоть до предания полевому суду на месте. Авторитет Стрелкова на тот момент был практически абсолютным, Славянская бригада была самым боеспособным и многочисленным отрядом ополчения, к тому же обладавшим реальным боевым опытом. Нет никаких сомнений, что подобная операция «по принуждению к подчинению» была бы проведена в кратчайшие сроки и практически бескровно.
Однако Стрелков отказался от этой идеи, объяснив отказ своим нежеланием создавать «гражданскую войну внутри гражданской войны». Его логика понятна, однако в итоге Стрелков получил то, что получил: оставаясь лишь «первым среди равных», он оказался в прежней зависимости от снабжения своей бригады из-за границы, что и привело к тому, что Кремль получил возможность управления и манипулирования, а это в конечном итоге и привело уже через полтора месяца к ультиматуму о выходе Стрелкова из Донбасса. Противостоять этому Стрелков, вынужденный опять "размазать" по всей территории на самых опасных участках свою бригаду, уже не мог. При этом олигархические отряды продолжали безбедно существовать под защитой Славянской бригады, не испытывая ни малейшей потребности в защите республики. Они охраняли лишь подконтрольные им зоны, отказывась передавать свои ресурсы на оборону других территорий ДНР.
Пойдя по пути жесткого единоначалия и оставшись единственным командиром, Стрелков неизбежно ставил Кремль перед необходимостью договариваться с ним и только с ним. Учитывая, что военного поражения ополчения Москва уже не могла допустить, ей пришлось бы идти на определенные уступки Стрелкову, который оставался после приведения всех к порядку единственным субъектом управления.
Естественно, что это ставило его лично перед угрозой ликвидации, как впоследствии были ликвидированы командиры отрядов Беднов, Ищенко, Мозговой — но на тот момент у Москвы просто не было таких возможностей. Не введя «отпускников» и под их видом — групп наемных убийц, которые и проводили ликвидацию неподконтрольных командиров ополчения, Кремль не мог гарантированно провести ликвидацию Стрелкова, вынужденно помогая ему в самые критические дни августа-сентября. Вполне возможно, что начавшееся в августе наступление «при Стрелкове» имело бы совершенно иные последствия, чем в текущей реальности. Главная задача августовского наступления — создание сухопутного коридора к Крыму — в реальном времени так и не была выполнена, но при Стрелкове, думаю, так просто предать ополчение у Кремля бы не получилось. Коридор полностью менял всю стратегическую обстановку в этой войне, и любые мирные переговоры с хунтой в таком случае велись бы только с позиции силы, чего совершенно нельзя сказать об обоих минских сговорах, где Россия последовательно сдала все свое преимущество.
Второй сценарий, который мог позволить Стрелкову сохранить свое влияние на события, исходил из невозможности сотрудничества с Кремлем, который к тому времени продемонстрировал, что не только способен, но и без малейшего сожаления будет предавать. Причем будет вне всяких сомнений — что, собственно, и происходило на протяжении всей войны.Выскажу свое мнение — Кремль, безусловно, это обобщенное название всего сложного конгломерата интересов, которые и пытались реализовываться во время гражданской войны на Донбассе. Некоторые называют этот конгломерат «башнями», пытаясь показать разновекторность этих интересов. Не вдаваясь в подробности (которые вряд ли до конца будут известны, во всяком случае в публичном пространстве), я буду обобщенно продолжать называть такой конгломерат именно «Кремлем», понимая под ним суммарный вектор приложения этих сил. При этом подразумевается, что силы действуют во многом разнонаправленно и в каждый конкретный момент времени суммарно их направление может меняться.
Тем не менее, если судить по реальным делам, взятый курс на предательство интересов восставшего русского населения так и остался основным, периодически и ненадолго отклоняясь, но очень быстро возвращаясь к исходному.
Поэтому условный «Кремль», по сути, с самого начала можно было считать если не врагом, то совершенно точно не союзником восставших. Скорее, московские олигархи были союзниками олигархов киевских в борьбе против восставшего охлоса — и лишь затем между ними возникали свои внутренние разногласия.
Стрелков, как я могу судить и по его публичным выступлениям, и по личному общению, оказался не готов воспринимать Москву, как своего противника. Трудно его за это винить — ситуация выглядит и сейчас совершенно безумной, но только в том случае, если продолжать считать, что высшее политическое руководство России основывает свою деятельность на государственных интересах. Если же понять, что оно является лишь политическим прикрытием отечественной олигархии, корпораций и чиновничества, то всё очень быстро становится на свои места.
Стрелков оказался не способен сделать столь радикальные выводы, даже имея перед глазами факт предательства и постоянных попыток навязать решения, идущие вразрез самой логике восстания. Повторюсь — не могу его за это винить. Ни по-человечески, ни как руководителя. Слишком серьезный сдвиг в сознании нужно было сделать, да еще в условиях ежедневного кризиса, требующего практически безотрывного внимания к происходящим текущим событиям..."
