Автор Тема: Карательные органы  (Прочитано 214971 раз)

0 Пользователей и 3 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Менты
« Ответ #75 : 14/07/10 , 12:38:46 »
Гаишник пьет только по выходным. Иначе на работе он теряет нюх
Наш корреспондент — на ночном дежурстве с экипажем ДПС


21.38. «Ночная смена — самый кайф. Начальство ездит редко, два выходных потом и мало машин», — говорит Саша*.

Саше 35 лет, Юре — 32. Оба пришли в ГИБДД после армии, но Юра успел еще пару лет побыть милиционером-водителем. Саша «работает на дороге» 15 лет, Юра — 13.

Оба считают себя «очень успешными ребятами».

Полк ДПС, с нарядом которого я дежурю, занимается спецтрассой — обеспечивает прохождение VIP-машин по Москве.

— Мы отвечаем только за конкретных випов — их человек 20, — поясняет Юра. — А мигалок разных много: есть чиновники, есть коммерческие — те, кто по договоренности с руководством ездит, но их немного, чиновников больше. И они уже не наша ответственность.

— Нас мигалки вообще не интересуют,  — уточняет Саша. — Интересуют те, кто без мигалок. Они полезнее в финансовом плане, понимаешь?

Своей работой ребята, кажется, гордятся. «Вычислено, повторяю: вычислено, что на скорости свыше 120 км прицеливаться в кортеж бесполезно. А мы обеспечиваем эту скорость,  — вещает Юра. — А в машине американского президента вообще есть холодильник с его кровью. Ну то есть с кровью его группы. И если что, ему ее тут же перельют».

21.42. Едем заправляться на специальную колонку для милицейских машин. Отношение к начальству у рядовых гаишников — сложное. Во-первых, регулярно заставляют перерабатывать. Нормальный график — две утренние смены, выходной, две вечерние смены, выходной, ночная смена, два выходных. Но часто экипаж заставляют в выходной выходить на дежурство. И тогда вместо тяжелого, но приемлемого графика получается пять рабочих дней по 10 часов. «Но есть же ТК!» — «А Трудовой кодекс к нам отношения не имеет, — меланхолично замечает Саша. — Мы же не за зарплату работаем».

Второе, что не могут простить начальству рядовые гайцы: в 9 из 10 случаев именно начальники дают наводку службе безопасности на сотрудников, которых потом ловят на взятке.

22.03. Встаем на пост — паркуемся на трассе в месте, заранее указанном командиром взвода. Здесь мы должны дежурить всю ночь.

— Зимой дым вверх уходит, а летом — вниз.

— У нас даже кровь на донорских пунктах не берут.

— Стоять привыкаешь. К трассе привыкаешь, но иногда все равно блюешь: движение туда-сюда, туда-сюда.

22.23. Первая авария за сегодня происходит буквально за 500 метров от нашей стоянки. Девушка на «Тойоте» припарковалась прямо за припозднившимся мусоровозом — высадить пассажирку. А водитель мусоровоза сдал назад  — и помял ей бампер и капот, разбил фару. Сам мусоровоз — целый.

Девушка плачет у машины. Юра выходит ее успокаивать: «Ну че ты, дурочка, сама назад не сдала?» — «Я сигналила, — плачет девушка. — Я думала, он слышит». Водитель мусоровоза топчется тут же — молодой усатый парень в заляпанном комбинезоне. Он даже не пытается оправдываться.

— Ну что, Станислав Евгеньевич, тут все, кажется, просто. Оформим их за полчаса, как считаете? — говорит Юра Саше. «Станислав Евгеньевич» — одна из хитростей гайцев. Это имя нужно повторять очень часто. Если участники ДТП решат писать жалобу на инспекторов, они запомнят «Станислава Евгеньевича». А такого человека в экипаже, оформлявшем аварию, конечно, нет.

Но за полчаса оформить ДТП не получается. Девушка уже вызвала по телефону молодого человека, а водитель мусоровоза — своего начальника.

Гаишники сидят в машине и рисуют схему ДТП. Кроме грамотной схемы нужно, чтобы водитель мусоровоза написал в объяснении: «Признаю себя виновным». Тогда дело можно закрыть на месте и не отправлять в группу разбора. Проблема в том, что, если водитель напишет эту фразу, он потеряет работу.

Поэтому Юра показывает парню незадачливой водительницы объяснительную водителя мусоровоза и советует «защитить подругу». Затем начинает обрабатывать начальника мусорщика. Саша тоже поддерживает нужный накал эмоций: то заявляет, что водителя нужно «выйти и расстрелять», то объясняет мусорщику, что «с тобой тут пока по-человечески, а если бы ты в меня въехал, я бы тебя побил, и ты бы тут на земле щас корчился».

Через час прессинга водитель ломается и объяснение переписывает. Уезжаем.

23.56. В патрульной машине никогда не бывает тишины.

Орет радио «Добрые песни». Сейчас звучит эпическая композиция «Мы жарим, жарим корюшку с тобой всю ночь!»

Шипит и говорит служебная радиостанция: «Пробей мне его», «Пост 58, вы там глухонемые все, что ли? Где вы?», «47, какой «Парламент»?», «122, обычный, повторяю: обычный». То и дело звучит: «Ноль-ноль», «два нуля», «ноль-ноль-ноль-ноль». Это значит: «Понял».

Саше звонит его знакомый. Знакомый в панике. Сегодня он, перестраиваясь из ряда в ряд, врезался в машину, но гаишников дожидаться не стал — скрылся с места ДТП. Просит помочь.

«Да кто тебя искать будет, — успокаивает его Саша. — Их таких в день знаешь, сколько происходит? Если только человек номер твой видел и запомнил… Ну забьют в базу, но этим вопросом никто не будет заниматься. Просто не езди день-два-три-четыре».

Юра в это время зарабатывает деньги. Сегодня днем ему позвонили и попросили «за одного человека». Человеку надо помочь вернуть права — отобрали за серьезное превышение скорости. Юра обозначил цену вопроса — 15 тысяч (по его словам, права можно вытащить обратно даже во время судебного процесса — правда, это будет стоить уже 100—200 тысяч) и начал «работать» — обзванивать коллег и узнавать, кто конкретно отобрал, на какой стадии оформление бумаг и вообще. Но параллельно узналось, что «за человека» попросили «еще пол-Москвы инспекторов, и все работают». Поэтому Юра голосом обиженного менеджера говорит в трубку посреднику: «Мы отказываемся этим заниматься. Вы выражаете нам недоверие, подключая других спецов, тратите наше время впустую». На том конце провода извиняются и обещают, что человек, которому нужны права, «завезет деньги немедленно». Действительно, уже через 15 минут к нам подъезжает черный «Лексус». Водитель «Лексуса» очень эмоционален: «Я все правильно сделал! Я ему сразу сказал: «Парень, 10% — твои!» А он: «Ваши права!» Что за беспредел вообще! Что творится на дорогах?» Юра успокаивает его и уводит в машину. Меня из машины выгоняют. Через 10 минут водитель «Лексуса» уходит, а я снова сажусь на заднее сиденье — едем на следующую аварию.

00.32. Передние шины «Ситроена» разорваны в клочья, и он лежит на брюхе, как избитая собака. Рядом — БМВ: правого зеркала нет, и по всему борту тянется след от шины. БМВ ехал во втором ряду, когда «Ситроен» пошел на обгон и проехался по правому борту джипа. Водитель «Ситроена» — виновник ДТП — сбежал на попутке. По словам свидетелей, он был здорово нетрезв.

Свидетели — тут же: пятеро молодых парней. Ехали в «Лексусе» сразу за БМВ. Сам водитель БМВ, Святослав Наумович, ничего не успел увидеть — вспышка и страшный удар: «Я только держался за руль. Старался его не выпустить». — «Если бы выпустил, тут была бы такая каша, — говорит Юра. — Отбойника нет, машина бы поехала от края до края дороги».

Саша передает по рации приметы пьяного: «Оранжевая футболка, шлепанцы на босу ногу, рост около 180. На машине ВАЗ, диктую номер… Скрывается, в нетрезвом состоянии, поехал в сторону области».

Святослав Наумович никак не может успокоиться и ходит за гаишниками хвостом: по десятому разу рассказывает подробности аварии, обещает «посадить ублюдка». Номер у водителя БМВ действительно непростой — серия «ААА». Раньше «тремя Аннами» маркировались машины ФСБ, позже — Совета Федерации и администрации городов. Но гаишники объясняют мне, что, скорее всего, тут лишь «понты и большие деньги»: «Мы уже года два на номера внимания вообще не обращаем».

Через полчаса после ДТП находятся ключи зажигания «Ситроена» — оказывается, пьяный водитель выбросил их из окна попутки, а зеваки подобрали. Идем вскрывать машину. Из документов находим только старую справку о ДТП. Сергей громко зачитывает ее Святославу Наумовичу. В справке есть имя владельца «Ситроена» и его домашний адрес. У Святослава Наумовича разгораются глаза.

— Только с пистолетом не надо туда приезжать, — поясняет Саша. — Он к нам завтра сам придет, когда протрезвеет. Скажет: в шоковом состоянии убежал.

02.29. «Машина — это самое худшее изобретение человечества, — серьезно говорит Юра. — Раз — и в секунду можешь потерять вообще все: работу, здоровье, жизнь, попасть на бабки».

На ДТП с жертвами ребята попадают где-то раз в две недели («Хотя графика, конечно, нет»). Чаще всего они там оказываются раньше «скорой». И первое, что они делают, — быстро осматривают пострадавших и связываются с дежурным по батальону, чтобы тот вызвал «скорую». Дежурному надо подробно описать возраст пострадавших и характер травм, чтобы пришло нужное количество машин с нужным оборудованием. Сами гаишники пострадавших не трогают: «Можем и навредить». И да — примета про слетающую обувь «почти всегда» верная. Юра рассказывает, что однажды видел стоящие на дороге туго зашнурованные мужские ботинки.

И да — пьяные почему-то выживают чаще.

Чтобы получить шанс выжить в ДТП, нужно пристегиваться. «Штрафы не просто так повышают, — говорит Юра. — Когда я начал работать, штраф был 20 рублей. Сейчас — 500. И это, кажется, мало». Ребята могут вспомнить десятки случаев, когда в машине ехали муж и жена, мать и дочь, две подруги. Один был пристегнут, другой нет. Потом один хоронит другого.

Но самое главное — быть на хорошей машине. БМВ, «Вольво», «Лексус», «Ауди»  — «практически все немецкие машины». Особенно гаишники хвалят очень редкий «Мерседес-Макларен»: «у него массивный и очень прочный капот. Это 2,5 метра жизни». Ругают малолитражки — при столкновении они далеко отскакивают, крылья вминаются внутрь. А «Жигули» с 1-й по 7-ю модель они называют «гробами на колесах»: при столкновении шансов у водителя «Жигулей» нет вообще. «Руль выскакивает вверх, лобовое стекло вылетает, крыша и днище сминаются в комок. Приезжаешь, а там на руле кусок мяса висит». У их сослуживца в таком «гробу» погиб сын. Виновник ДТП — парень на «Опеле» — не получил даже синяков.

Вызвав «скорую», гаишники начинают обходить зевак, которых всегда достаточно на аварии с жертвами. Гаишники ищут свидетелей. «Но добровольно обычно никто не идет. Всем свое время жалко. И тогда хитришь. Просишь предъявить паспорт. Они паспорт достают — а ты его в карман. И потом уже можно читать лекцию про гражданскую ответственность».

А еще ребята говорят, что самые страшные ДТП случаются не тогда, когда машины не видят друг друга, а когда друг друга не пропускают. Но самое опасное ТС на дороге — это все-таки пешеход.

02.35. Вызов. Наезд. Саша делает пару звонков и сообщает, что наехавшая — «баба 90-го года рождения, и родственники уже все подтянулись». «Бабу» нужно отвезти на освидетельствование.

Светловолосая девочка в джинсовой курточке и белой юбке сидит на переднем сиденье модной желтой машины. Машину уродуют отчетливая вмятина на капоте и огромная, страшная вмятина на растрескавшемся ветровом стекле, девочку не уродует ничего  — она даже не заплакана. Сосредоточенно заполняет документы. Над ней склонились родители и вполголоса объясняют какие-то нюансы ПДД. Девочка огрызается: «Я уже полгода езжу, отвяжитесь». Пострадавшего уже увезли. Рядом — другая патрульная машина ГИБДД и голубая иномарка. На ней приехали родители девочки.

Ее брат — веселый блондин с серьгой в ухе  — водит инспекторов вокруг желтой машинки. «Эта вмятина была уже. А этой — не было! И царапины тут не было! И стекло лобовое этот мужик ей разбил!»

«Этот мужик» — это он о пострадавшем.

— Четко докладываешь! — хвалит его Саша.  — В ФСБ будешь работать!

Наконец сажаем девочку на переднее сиденье патрульной машины и едем в наркодиспансер. Родственники на иномарке двигают следом.

Ее зовут Катя. Она моя будущая коллега  — студентка журфака МГИМО. Каталась на велике вместе с друзьями, а потом поехала домой, «но вот что получилось».

— Молодой хоть был?

— Я не знаю. Я к нему не подходила, — говорит Катя. Добавляет, подумав: — Потому что была в состоянии шока.

Шокированной Катя не выглядит совершенно. Скорее — раздраженной, что приятный вечер закончился действительно неудачно.

— Неположенное место перехода — это раз, — зло перечисляет Катя. — Во-вторых, там штука такая, и из-за нее ничего не видно.

Экспертиза показывает «по нулям». Возвращаемся.

Катя даже не спросила, в какую больницу увезли пострадавшего.

03.46. Едем в ближайшее ОВД. ДТП с пострадавшими надо «закузить» — занести в книгу учета заявлений.

По дороге гайцы жалуются, что «ночь сегодня — оторви и выбрось, ни пожрать, ни поработать». Под работой имеют в виду «деньги». Слово «взятка» гаишники не произносят никогда.

— Водитель должен быть рад тебе деньги предложить, понимаешь? — объясняет Юра. — Это надо быть психологом. Как там в «Место встречи изменить нельзя»? «Найди с человеком общую тему для разговора!» Старики чему учат? Водитель должен уехать с чувством исполненного долга. То есть он должен думать, что он тебя обманул. На самом деле ты его обманул.

Саша уходит «кузить», Юра объясняет «технику безопасности»:

— Мы же ходим буквально по лезвию бритвы! Вот тебе человек предлагает деньги, а ты смотришь — искренне ли предлагает? Оцениваешь. Вдруг у него микрофон в кармане и камера в кустах? Нужно рассчитывать и просить сумму чуть меньше, чем водитель готов дать. Нельзя хамить водителю, если хочешь снять с него деньги. Если денег с собой нет, но человек не подозрительный, можно подвезти его до банкомата — но не того, который он укажет, а другого. А вот ехать к нему домой за деньгами, даже большими, нельзя. Выйдут родственники, скажут: «Мы сейчас милицию вызовем»  — и что ты будешь делать?

Саша возвращается и говорит, что менты «поймали нарка, а он заблевал там все отделение», и теперь у Саши воняют ботинки.

— Уходить с такой работы надо, — говорит Саша. — На пенсию надо. В офис какой-нибудь. Или даже начальником службы безопасности в банке.

— А у меня столько идей! — подхватывает Юра. — Куплю участок в Калужской области и буду разводить там кроликов и шиншилл! Или вот на Киевском шоссе договориться с ребятами: можно, точку поставлю? И пустить туда человека. Дать ему мясо, пусть жарит. Семья вот с дачи едет, с детьми — а тут им в окно запах!

04.15. Останавливаемся у «Стардогса». Там идет прием товара, но нам дают три горячих багета и фруктовый чай.

Юра рассказывает Саше про парня, который с синим ведерком на голове пробежал по фэсэошной машине (акция арт-группы «Война».  — Е. К.).

— Че, прям по капоту?

— И по крыше еще, и по багажнику, — смеется Юра.

— И не стрельнули? — изумляется Саша. — Интересно, сколько за такое платят ему?

Аккуратно предполагаю: возможно, что и нисколько.

— Да мы знаем эти «синие ведерки»! Их организовывают! Иностранные фонды! — взрывается Юра. Потом уточняет:

— Хотя прессовал я одного ихнего на днях. Он малахольный совсем, таким не платят, если сами не идиоты. Говорит мне: конституция, конституция. Звероферму какую-то еще приплел. Я ему говорю: ты мужик, тебе 40 лет, тебе жену обеспечивать и детей, а ты лезешь бодаться! С системой! С государством с нашим! — Умолкни, — говорит Саша. — Тошнит уже.

Допиваем чай. Ребята спорят, где лучше встать. Территория, на которой «пасется» спецполк, довольно большая, и есть выбор. Юра голосует за мост — там ограничение по скорости 50, нарушают многие. Саша — за «хлебное» пересечение двух крупных улиц. Вокруг много клубов, и могут быть пьяные за рулем. В итоге решаем: ехать на пересечение, а потом, если «будет жидко», на мост. Проблема в том, что на «работу» есть минут 40 — потом Саша должен везти своего замкомвзвода на дачу.

04.26. Машину паркуют на перекрестке. Берут свистки, жезлы. Расходятся в разные стороны.

Юра будет «дергать». То есть работать по превышениям скорости и мелким нарушениям. Для дергания Юра использует военный радар. Он неучтенный — гаишники его «добыли» сами. И если радар заметит случайный проверяющий, их могут уволить. Поэтому Юра сначала глазами выискивает быстро несущуюся машину, а потом поднимает радар. Радар «выставлен» на 94 — если скорость объекта выше, он запищит. Большинство машин в утреннем потоке едут со скоростью 74—76. Это тоже превышение, но останавливать их «незачем». «По сотне дергать — замаешься». Мотоциклистов, которые буквально летают, не останавливают вообще: «во-первых, нищие, во-вторых, смертники, в-третьих, тормозной путь по 50 метров, еще за ними бегать».

Саша будет работать «по алкоголю». Настоящего пьяного за рулем удается поймать редко, «но он решает все наши материальные проблемы». В работе «по алкоголю» есть свои секреты. Останавливать имеет смысл только дорогие тачки. Когда приоткрывается стекло, надо сразу же вдохнуть воздух внутри салона  — пахнет ли? Ну и смотреть на реакцию водителя. Если возникают подозрения — предложить поехать на медосвидетельствование, а затем напомнить, что за вождение в пьяном виде лишают прав на 1,5 года. «А дальше берем в зависимости от благосостояния, — говорит Саша. — Иногда, если человек нищий и на колени встанет, за 15 можем отпустить. А так  — полтинник и выше».

Ребята работают слаженно, подсказывают друг другу, какие машины «тормозить». Первая жертва (скорость 96) идет в патрульную машину за Юрой. Выходит через пару минут, на ходу убирая кошелек. Юра смеется: «Первая тысяча! Булочки отбили!»

Следом тормозят «дага» — но у него только 500, 500 и забирают.

Саше между тем не везет — откровенно пьяных водителей за рулем нет, а трезвые на развод не ведутся. Тормозит одну подозрительно вихляющую машину — но тут же отходит: водитель показывает карточку.

«Карточки» — предписания на транспортное средство — бич гаишников. Если водитель предъявляет карточку, гаишник не может требовать права и досматривать машину, но главное — это знак статуса. «Изначально карточки делались для оперативных служб, чтобы мы им не мешали злодеев ловить. А теперь и у чиновников они, и всякие финансовые корпорации накупили себе тоже, отмахиваются».

Юра хвастается, что писал протокол на гендиректора одного из федеральных каналов, на известного режиссера, на олимпийского чемпиона. «Пусть знают, что они тоже люди».

— Не п…и, работай, — к нам подходит злой Саша. Ему так и не повезло — ни рубля. — О, смотри, летит!

Машина действительно «летит» — радар показывает 160 км.

Юра свистит и машет жезлом. «Летун» останавливается метрах в 30, дожидается, когда подойдет Юра, и дает по газам. Юру это почему-то только веселит: «Молодец! И знает, что догонять не будем. У нас 120 лошадиных сил, а у него — все 250. Только свою машину разобьем».

За неполные 40 минут мы «надергали» 4500  рублей. «Дурацкий день», — резюмирует Саша.

05.14. «Я вот к священнику пошел к своему, — рассказывает Юра. — Говорю: у меня работа тяжелая, низкооплачиваемая, семья есть, приходится и деньги брать. Это грех? А батюшка спрашивает: они тебе сами предлагают или ты их заставляешь? Я говорю: когда как. А он: вот если первый случай, тогда не грех, а если второй — тогда грех. То есть деньги можно тоже правильно брать».

Зарплата у инспекторов — 25 тысяч рублей.

— Все же знают, что мы деньги берем. И водители сами дают. Всех это устраивает, потому что все подворовывают по-маленькому. Никто не хочет соблюдать закон. Это реальность. А мы просто исполняем… этот… социальный договор.

— Какой-такой договор? — холодно интересуется Саша.

— Вот пусть зарплата у нас будет сто тысяч! Тогда никто не будет деньги брать.

— Все будут брать. И ты будешь.

Юру мы завозим на пост — он планирует «подергать» еще с утра, когда пойдет основной поток. Саша едет забирать замкомвзвода и по дороге высаживает меня у метро. Просит позвонить, как сяду в вагон и как доеду до работы.

Вместо послесловия

Год назад я пять суток провела в ОВД в качестве стажера-криминалиста (см. «Новую», № 55 от 27. 05. 2009 ). Удивительно, но между ментами и гаишниками — сотрудниками системы МВД — есть очень существенные различия.

В отличие от ментов (они предпочитают называть себя просто «сотрудники»), у гаишников совершенно нет клановости, кастовости. Нет чувства команды, профессиональной общности, они не заботятся друг о друге. Единственное исключение — напарник по патрульной машине. Он действительно близкий человек. Все остальные — вне, снаружи. И если сотрудник для сотрудника сделает все — прикроет от пули, выгородит перед начальством, подпишет липовый протокол, устроит сына в университет просто потому, что «иначе как?», то типичный гаишник поможет своему коллеге только за выгоду и часто — за деньги. Они вообще все легко пересчитывают на деньги.

Любимое выражение гаишника — «все воруют». В обратном их убедить невозможно. «Если есть хоть какая-то власть, хоть минимальная возможность — ты украдешь. Никто не удержится». В их картине мира начальство ворует побольше, люди поменьше — поменьше, но воруют — все. «Хоть кнопки со стола». Главное при этом — быть «порядочным» и воровать «в меру», не слишком осложняя жизнь другим.

«Порядочность» — еще одно ключевое понятие. Говоря «порядочность», гаишники подразумевают самый прямой смысл этого слова — то есть следование порядкам среды, общим правилам. При несерьезном нарушении ПДД «порядочно» будет откупиться на месте, не затягивая разбирательство, — потому что «так все делают». Водитель, который сразу признает свою вину в ДТП и пишет соответствующую фразу в протоколе, чтобы потом не мотаться по кабинетам, — «порядочный». А вот человек, который годами судится «из-за побитого бампера», пытаясь доказать свою невиновность, — «непорядочный». Ему «больше всех надо».

Рядовой мент действительно думает (хочет думать), что спасает мир от зла, являясь буфером между преступниками, «злодеями» и «остальными». Чтобы поддержать в себе эту веру, менты запоем смотрят ходульные сериалы про ментов же и стараются общаться «в своем кругу». И когда реальность входит в особо острое противоречие с иллюзией (а случается это часто), они пьют. Некоторые сидят на наркотиках. Гаишник пьет, как правило, по праздникам или от скуки и иллюзий вообще не питает. Он четко знает, в чем заключается его работа. Он оформляет ДТП, в сложных случаях регулирует движение, обеспечивает проход випов, а в оставшееся время — зарабатывает деньги.

Менты нежно любят свое табельное оружие. Оно подтверждает их статус защитника. Кобура на поясе инспектора ДПС смотрится декоративно. Их основное «оружие» — жезл или, как они его называют, «хлеб».

Менты часто не имеют семьи. Большинство гаишников — женаты.

И еще: менты собственные преступления оправдывают тем, что раз общество («власть», «начальство») поставило их в условия выживания (зарплаты в милиции действительно низкие) и всеобщей ненависти, они имеют право взять «свое» силой. Ну и святое — нарушить закон, чтобы выгородить своих, помочь своим, поддержать круговую поруку. Гаишники считают, что имеют право брать взятки, потому что «те, у кого берем, сами такие же». «Не было бы взяток — не было бы взяточников»,  — еще одно расхожее выражение в ДПС.

Мент — фигура во многом трагическая. Типичный гаишник — скучен.

* Все имена, марки машин, участвовавших в ДТП, и некоторые другие данные, позволяющие установить личности сотрудников ГИБДД, изменены.

Елена Костюченко
14.07.2010

http://www.novayagazeta.ru/data/2010/075/11.html

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Менты
« Ответ #76 : 22/07/10 , 20:20:52 »
последний раз про ТЯПКУ



всю ночь занимался глупым делом - писал пояснительную записку к собственной статье (этой)
вот, что получилось:

предпосылки гражданской войны появились только сейчас, прежде их не было
(то, что принято было за них выдавать, ими не являлось)

дело в том, что только сейчас представители системы окончательно мутировали в упырей, "чужих"
упырьность ментов уже сегодня очевидна почти для всех
упырьность остальных – догоняет

при дедушке такого не было
при нем "мент" или "сотрудник какой-нибудь администрации раёна" были всего лишь должности, профессии
сегодня ты мент – завтра вышибала, послезавтра журналист, а там глядишь и – великий прозаик земли русской
сегодня ты – в муниципалитете озеленением заведуешь, завтра в другой город переехала и частную пекарню открыла, послезавтра - в Израиль или в Канаду

больше этого нет
система нынче - закрытая каста мутантов
у них другой цвет крови
другая ДНК
"чужие"...

перестать быть ментом невозможно
можно временно переехать на красную зону
или, временно же, побыть "ментом без ментовской ксивы" в подментованном ЧОПе
то же самое с прокурорскими
судейскими
налоговыми
таможенными
атомными
железнодорожными
нефтегазовыми
землеотводными
образовательными
пенсионными
и всеми-всеми-всеми

население данной территории уже сегодня четко поделено на две основные касты, или даже два разных биологических вида, которые уже даже и не скрещиваются почти: упыри и люди

биологический вид упырей в процессе своего становления поначалу интересовался природными ресурсами и объектами собственности
это обстоятельство гарантировало людям более-менее сносные условия жизни – их почти не трогали
потом упыри расплодились, растянули желудки и радостно обнаружили жирок на человечках

ближе всех к людям менты
собственно, возможность безнаказанно соскабливать с человечков жир – это их нефть и газ
дальше понятно...

(ситуация, конечно, сложнее
я, например, совсем-совсем не раскрыл тему Рамзана Кадырова
но мы ограничимся тем, что я сказал
в самом общем виде схема выглядит именно так)

представители системы от обжорства, неподконтрольности и безнаказанности мутировали в аццкие организмы, исчадия, орков
на ментах это заметнее,
но твиттерёныш
или блондинка-голикова,
или вовка-морковка,
или самый распоследний чебурашка на приставном стульчике в думе –
куда забористей евсюкова!
со временем это станет понятно всем

но сначала все-таки менты!
они к людям ближе
работа у них нервная
развлечения грубые:
швабру в жопу человеку засунуть
пострелять по движущимся мишеням
припозднившуюся студентку на письменном столе разложить
сжечь "Фокус" суки, посмевшей обогнать...
да вы знаете – чай не на Луне живете
и остальные уже начинают знать

и что из этого?
а то, что любое столкновение с ментами люди уже сейчас начинают считать русской рулеткой
или погружением в трясину с очень хорошими шансами булькнуть напоследок и сгинуть навек
повторяю: ЛЮБОЕ
мужик, которого чуть не убили (а машину – сожгли) просто ЕХАЛ и просто НЕ ПОНРАВИЛСЯ ментам
мужик, которого довели до смерти шваброй – просто по ничтожному поводу (шумел у себя в квартире) оказался в отделении
и так далее
это громкие случаи
но ведь у каждого под рукой пару десятков негромких – когда одна, ничего худого не предвещавшая, встреча с ментами ломает человеку судьбу, лишает здоровья, свободы, жизни (вокруг меня таких историй море)
 
а теперь представьте: в безлюдном месте вас останавливает мент
(дпс, ппс – неважно)
без причины
пьяный
ему скучно
он ищет повод поразвлечься
и бабла – чтоб продолжить банкет
а в отделении его коллеги скучают
со шваброй,
полиэтиленовым пакетом
справочником "золотые страницы"
и прочим инвентарем
ваши действия?

вам не кажется, что очень скоро статистически различимая доля крепких мужчин ответит: убить!
прямо здесь
не дожидаясь более, чем вероятных последствий

это раз
два:
сколько еще осталось ждать того момента, когда статистически различимая доля "невинно-подследственных" будет убегать, так и не побывав в стенах СИЗО
понятно ж, что будет дальше -
так зачем наживать геморрой?

в итоге, по всей стране появятся много активных людей "вне закона"
их основная забота – не попасться ментам
любой ценой
и цена эта может оказаться высокой:
когда терять нечего – не скупятся

три:
самый легкий случай – люди стихийно сбиваются в стаи, с которыми менты уже ничего не могут поделать
был яркий случай в питере:
менты из вневедомственной охраны вымогали деньги "за неправильную парковку"
 человек уперся – били/душили
люди обступили:
cнимали на мобилы, орали, вызвали телевизионщиков...
в общем, обосрали ментам малину
парня отбили
скандал
ментам объясняться пришлось

это год назад было
а уже в феврале этого года была история покруче

Воронежская область.
менты в штатском выебнулись в соседнем раёне
местные их отметелили
менты в штатском вызвали на подмогу коллег в штатском на частных жигулях
местные пацаныих тоже отметелили
на следующий день начался ад –
менты хватают всех подряд из близлежащих домов
(парней, девушек, подростков, пожилых женщин)
бьют на месте, в отделении - пытают...
знакомая картина
еще по башкирскому Благовещенску

в чем разница?
финал другой
как-то сами собой пазлы сложились...

картина маслом:
очередного залетного парня в наручниках волокут в машину, попутно избивая
это видит его мать и бежит во двор
парень кидается к ней – его бьют
она не добегает до сына и падает в сугроб – инсульт
парень вырывается и пытается ее поднять (в наручниках)
собирается толпа
люди орут, звереют
и... ситуация выходит из под контроля

не помню все детали (отмудохали люди палачей или те успели убежать)
но тамошний главмент приехал, выслушал, предложил заявы в прокуратуру писать, обещал служебное расследование
наврал, конечно
но дело не в этом
интересно само ноу-хау
оказывается, менты бессильны перед толпой, которая их уже не боится
худо-бедно свой маленький "холокост" люди остановили
то есть это работает
дальше будет больше...

например, на Северном Кавказе коллективное народное правосудие – вещь довольно распространенная
типичный случай: люди уверены в виновности, но нет уверенности, что дело не развалится в суде (насильник, например)
собирается толпа (человек 300) у дома предполагаемого преступника, самого убивают, дом сжигают
а теперь проводите расследование и ищите убийцу
300 человек!
каждый говорит как под копирку: "кто бил – не знаю. я в стороне стоял"
(сейчас правда на Сев.Кавказе стрелковое оружие в моде
мишени – менты)

все выше сказанное: не пожелание, не подстрекательство (это, вообще, не возможно), а ПРОГНОЗ
ситуация не может развиваться ни в какую другую сторону
менты останутся тем, что есть или станут хуже
(дегенераты меняются только в одну сторону)
люди в каждой следующей (личной или коллективной) критической ситуации с участием упырей будут все активней и изобретательней, злее, громче, наглее

а это значит, что в конечном счете будет литься ментовская кровь

а потом (или одновременно) люди точно также будут защищать свое имущество от фискальных и иных упырей, своих детей от упырей опекунских
и так далее
везде ж одинаковые упыри сидят
и становятся все упырчатей и упырчатей

система измениться не может
она только гайки закручивать умеет
а значит – неизбежна эскалация...

новейшая гражданская война
"люди против упырей"
необычная
без линии фронта и регулярных частей
точечная
сетевая
повсеместная
даже повстанческих отрядов, похоже, не будет
будут вполне себе частные эпизоды,
эпизоды,
эпизоды
эпизоды, никак не связанные между собой
каждый день – по несколько десятков эпизодов
система звереет, люди тоже

это не "протестные настроения" никакие!
людям война не нужна
все хотят спокойно жить
весело и беззаботно
и будут продолжать хотеть, не смотря ни на что
меняется только СПОСОБ РЕАКЦИИ на произвол
люди  "страх теряют"
в каждом конкретном эпизоде
и в целом, нынешняя пришибленность рассасывается постепенно

потому люди 31 и начали ходить, что подсознательно готовят себя к будущей войне
а тут уникальный шанс:
1. убедиться в том, что ты уже почти готов не бояться ментов
2. что вас таких много
(отсюда хорошее настроение, которое столь ненавистно политикам-профессионалам по обе стороны мнимых баррикад)

еще раз повторяю: все вышесказанное - ПРОГНОЗ
о том, во что всё это выльется, пусть начальство тУжится – на то у него вместо головы жопа
наверное, хаос будет, как в аргентине или бразилии в худшие времена
ну будет – и будет
с серебром попробовали, теперь попробуем с кислотой (БГ)
все равно ж – не отменить, не отсрочить ничего нельзя
исполнится все то, чему "надлежит быти"

давайте лучше прикинем: какие у системы есть противоядия?
НИКАКИХ
очеловечиться она не может
остается из последних сил изображать будто надвигающийся ад – это типа какой-то там "гражданский протест"
типа были отдельные "недостатки в пробирной палатке"
граждане обеспокоились и немного рассердились
ну нечего! это дело поправимое!
"мы готовы к конструктивному диалогу"

и оппозиция системе теперь аццки нужна
потому оппозиционеры-профи нынче такие нервные –
чуют свою грядущую нужность
местА столбят

зря что ли они нацболам вдруг ВСЁ ПОЗВОЛИЛИ?
тем самым нацболам, по которым последние годы стреляли исключительно на поражение!
а разгадка одна - они из Лимонова крысолова надеються сделать
зря
не надейтесь
и "крысы" – не крысы (сами вы крысы!)
и "крысолов" неуправляемый
он вам еще такое отчебучит – мало не покажется!

http://golishev.livejournal.com/1343234.html#cutid1

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Менты
« Ответ #77 : 01/08/10 , 17:41:14 »
Глазами мента

rvk81
July 28th, 14:09
 
В России их никто не любит. Мусор, легавый, ментяра — список можно продолжать. Корреспонденты «Русского репортера» попытались примерить на себя шкуру милиционера и взглянуть на этот мир его глазами. Впечатления оказались не в пользу мира. Окунувшись на неделю в рабочие будни астраханского ГУВД, к обычной жизни возвращаешься как после страшной болезни. И начинаешь уважать «поганых ментов» за то, что они защищают наше общество от такого ада и безумия, о существовании которого обычный человек даже не подозревает



Чашку сакэ протянула приветливая гейша гостю.
Незаконная организация или содержание притона —
Статья двести тридцать вторая.
Из творчества астраханских милиционеров


— Ну ты, б…, ваще клоун! — не выдерживает Алексей, оперативник уголовного розыска. Он выходит покурить в коридор квартиры, где сейчас начнется обыск, и оттуда кричит: — Ты вообще ни хера не понимаешь, что ли?! Ты постановление читал, которое я тебе дал? Ты понимаешь, какая это статья? Тебе п…ц!
Вообще-то Алексей — интеллигентный и образованный парень, но юный мажор Руслан, подозреваемый в организации у себя дома наркопритона, его довел. Дело вроде бы очевидное: опера следили за квартирой два месяца, есть показания свидетелей и соседей, с кухни несет какой-то химией, в угол квартиры жмется запуганная наркоманка, в заплеванном подъезде под ногами хрустят шприцы, а на стене висит издевательская табличка: «Уважаемые жильцы! Большая просьба не курить в подъезде!»
Но Руслан ломает комедию: вроде бы и квартира не его, а он только риэлтор, который ее продает. Да и вообще ему 17 лет, и поэтому обыск в квартире должны проводить в присутствии мамы.
— Ну так звони маме! — кричит Руслану прямо в лицо другой оперативник, Саша. — А не приедет — буду крайние меры принимать!
— Какие? — мажор пытается скрыть наглостью испуг.
— Какие-нибудь, — загадочно огрызается Саша.
Руслан звонит, но не маме. Он пытается предупредить каких-то дружков, чтобы сюда не приезжали. Требование отдать трубку игнорирует. То ли сказывается присутствие журналистов, то ли и правда все тут такие воспитанные, только трубку опера не отбирают, а продолжают переругиваться с подозреваемым.
— Меня сюда друг привел: у Руслана уколоться стоит две тысячи за дозу на троих, — признается наркоманка.
— А деньги где берешь? Работаешь?
— Муж дает. Он мебель собирает, зарабатывает хорошо. Сам тоже колется иногда.
Руслан наконец признается, что ему 22 года. Оперативники получают полное право начать обыск. Зовут понятых — каких-то парней-студентов с улицы. В глазах у них любопытство и шок.
Алексей начинает вынимать из шкафа какие-то книжки, коробки, посуду.
— Жесткий обыск проводи, жесткий! — советует Александр. — Швыряй посуду на пол!
— Не надо, — отвечает Алексей. Он находит какие-то документы, листает.
— О, так ты мореходку закончил? Не скоро теперь в море попадешь.
Из книжки выпадает листовочка «Наркоманы, выход есть!». Оперативники начинают ржать.
— Где взял?
— В аптеке дали.
— Мне вот почему-то такие не дают, когда я витаминки покупаю.
На кухне оперативники наконец-то находят, что искали — ацетон, бензин, таблетки тетралгина и моющее средство «Крот». «Крот» вместе с остальными ингредиентами варят и пускают по венам. Строгий эксперт — он заметно старше оперативников — аккуратно пакует вещдоки.
Появляется мама Руслана.
— Что ж ты наделал, ублюдок, мразь! — с ходу кричит она. — Чего тебе не хватало?! Я же тебе все купила!
«Все» — это квартира, машина, престижный вуз, ну и так, кое-что по мелочи. Автомобиля уже нет: то ли угнали, то ли продал. Но винит она во всем не себя и даже не Руслана, а его друзей.
— Я к нему прихожу пару раз в неделю — продукты приношу. У него часто парни какие-то подозрительные отираются, они его и довели. Я его и на работу устроила — так нет, ушел: мало платили, говорит. Сволочь!
— Мама, не слушай их, меня подставили, — возражает Руслан.
Оперативники только усмехаются, а мама, кажется, начинает этому верить.
— Ему очень повезло, что его сейчас взяли. Кто вот этой дрянью начинает колоться, — Алексей показывает маме бутылку «Крота», — тот живет 8–12 месяцев.
— Да успокойся! Все будет нормально! — Руслан целует маму в щеку.
Но нормально уже не будет. Руслана забирают в нарко логию — на освидетельствование. Колесики закрутились. Ему светит до пяти лет.
— Эти притоны расползаются, как раковая опухоль, — закуривает Саша. — Один закрыли — на его месте еще три откроются. Гидра.
Оперативники швыряют окурки на пол и идут по машинам.
Общежитие где-то в глубине Трусовского района Астрахани. Еще одна неблагополучная точка на карте города. Вернее, пятно. Дверь без петель. Устойчивый запах человеческого дерьма на этаже. Горы мусора, крысы. Каждый вечер руководитель райотдела по делам несовершеннолетних 30?летняя Елена Конищева спускается в ад.
— А ты кто такой? — сталкивается она нос к носу на этаже с каким-то пацаном лет 14. Здесь и только здесь Лена общается с людьми тоном американского солдата, проводящего зачистку в Багдаде. Действительно, что делает тут этот отрок — неплохо одетый, с правильными чертами лица? Догадаться нетрудно.
— Я… это… к Яне пришел.
Заходим к Яне. Крайняя степень нищеты. Телевизора нет. Вместо светильника — примотанная к стене электрическая лампочка. Вместо украшений — коробки от конфет и календарь 1996 года. Яна, симпатичная девочка лет четырнадцати в грязной розовой толстовке с надписью «Look happy», живет здесь с матерью-алкоголичкой.
— Куда собираешься? — допрашивает Лена Яну.
— Погулять, — отвечает Яна и начинает плакать. Она хочет, чтобы мы ушли.
— Погулять — жопой повилять, — комментирует Лена. — Где это гулять будете, на ночь глядя? Дома сиди.
Мать проводит время у соседки — еще более страшной алкоголички. На входе в ее комнату нас встречает ведро с мочой — сюда собутыльницы справляют нужду. Женщины сидят, выпивают. Компанию им составляет какой-то подозрительный дагестанец.
— Вот, перед вами типичная неблагополучная семья.
Мама нигде не работает, пьет, дочка шатается без дела, в школу не ходит, подрабатывает проституцией, — комментирует Лена.
— А вы мне работу предоставили? — огрызается пьяная мать.
Лена — милиционер и работу никому искать не обязана, но устраивает своих подопечных уборщицами, грузчиками, торговцами. Большинство возвращается к бухлу.
— Как ты живешь?! — Лена пытается увещевать Янину маму. — У тебя ж свинарник. Иди к себе, делай уборку.
— Дайте мне новую квартиру, буду убирать. Вы ж государство! — алкоголичка послушно встает и, шатаясь, идет в свою комнату. «Дай!» в этих стенах любимое слово.
— Мне самой не дают, — усмехается Лена и обращается ко мне. — Мы Яне давно предлагаем: соглашайся на детский приют. Есть тут у нас «Улитка», которую организовали миссионеры-католики для несовершеннолетних девочек. Не соглашается.
Действительно, услышав про приют, Яна начинает плакать еще сильнее.
— Разве без согласия туда нельзя забрать?
— Забрать-то можно, да она убегает. Здесь ей хорошо — свобода. Она же еще не понимает, что это свобода упасть на дно и сдохнуть.
Мы уезжаем. Лена напомнила этим людям о существовании власти, но смысла в нашем визите не много: через пять минут мать продолжит пить, а Яна пойдет на трассу.
Такие «профилактические визиты» мы совершаем весь вечер. Интересно наблюдать, как, едва переступив порог очередного страшного дома, обычная добрая девушка, рассуждающая о несчастных детях алкоголиков, превращается в злую милиционершу. Перед лицом этого безумия и хаоса приходится надевать маску угрозы — по мнению Лены, это единственный шанс на возвращение этих людей к нормальной жизни.
Наш транспорт — «жигули»-девятка, за рулем инспектор Ренат, бензин — за свой счет. Мозг потихоньку начинает жевать неумолимый червь по имени депрессия.
Вот пьяный отец с маленьким сыном, у которого очень серьезные и взрослые глаза — его мать потерялась месяц назад, и милиция не может ее найти. Вот грузинская семья, где две девушки-красавицы, не таясь от матери, зарабатывают проституцией, а она гордится золотыми сережками, которые они ей подарили. Вот обычная продавщица, живущая с длинноволосым 40?летним уродом — он никогда не работал, он бьет ее и ребенка, но она его не прогоняет, потому что другого мужика взять негде. Бесконечные семьи алкоголиков, безработных, зэков и дегенератов… Красивые умные дети, которые тоже станут алкоголиками, зэками, дегенератами… Если Лена Конищева не сможет им помочь. А помочь почти невозможно.
— Всего у нас в районе на учете 207 таких детей, — говорит она мне сухим языком пресс-релиза, но глаза ее блестят от слез.
В милицию Лена попала случайно: училась в педуниверситете, в РОВД пришла на практику. Это было семь лет назад.
— А есть вообще смысл в вашей работе? — задаю я самый главный вопрос, который весь вечер вертится у меня на языке.
— Если одному из десяти получается помочь, значит, есть. Пока получается.
Следующим вечером мы знакомимся уже со взрослыми, состоявшимися проститутками.
Руководитель управления милиции по борьбе с правонарушениями в сфере потребительского рынка и исполнению административного законодательства полковник Василий Усачев инструктирует подчиненных:
— Нужны результаты. Штук 15 отловить. Чтобы завтра было, что генералу доложить.
Мы грузимся в видавший виды холодный «пазик» без каких-либо опознавательных знаков. Оперативники все как один одеты в самые обычные куртки и пуховики. Выезжаем куда-то на окраину Астрахани.
— Может, к кладбищу? Там вроде много их, — совещаются опера.
— Не, там дневные. Ночью нет никого: все-таки кладбище, страшно. Они сейчас у общаги стоят.
Мы материмся и подкалываем друг друга: «Ты зашел в аптеку купить что-нибудь к чаю?» Мы испытываем настоящий охотничий азарт. Мы едем по темным закоулкам Астрахани. Останавливаемся. В темноте маячит общежитие какого-то женского техникума. Напротив — кафе, в котором проститутки отогреваются. Неподалеку — точка. Они стоят стайкой у дороги. Рядом какой-то подозрительный мужик на иномарке — скорее всего, сутенер. Мы крадемся дворами, чтобы не спугнуть.
Один из оперативников подъезжает к ним на «шестерке» под видом клиента. Проститутки заинтересованно смотрят. Тут из дворов выскакиваем мы — девушки окружены. Но они и не думают убегать или сопротивляться.
— Ну, здравствуйте! Что-то давно вас не было, — подначивает та, что понаглей.
Сутенер начинает кому-то звонить, но в происходящее не вмешивается.
Все происходит как-то буднично, будто это какой-то всем давно известный, но никому не нужный ритуал: одни ловят, вторые и не думают убегать. Надоевшая всем игра, скучные кошки-мышки. Правила простые: не сопротивляться и не валять дурака. Тогда милиционеры быстро всех оформят, заплатишь штраф и бегом — на любимую работу. Ни родителям, ни в колледж, ни в общагу сообщать не будут. А начнешь чудить, не отвечать на вопросы, предупреждать по телефону подруг — милиция сможет тебе проблемы организовать. Для начала переночуешь в отделении, приятного там мало.
Подъезжает «пазик» — садимся, едем. Разглядываю наших попутчиц. Нет, я бы не смог. Землеройки какие-то. Тем не менее атмосфера в «пазике» самая дружеская — девушки шутят с ментами, заигрывают. Те воспринимают их без всякого осуждения: привыкли.
Переживает всерьез только одна, самая молоденькая:
— Если мой парень узнает, он меня убьет!
Парень легок на помине — звонит. Девочка «включает актрису» и очень убедительно врет, что у подруги. Зачем она сегодня вышла на панель? Потому что завтра экзамен сдавать — хотела преподу коньяк подарить. Другой возможности заработать девочка не видит: «В продавщицы, что ли, идти за четыре тысячи в месяц?»
Страшная толстуха Ксюха с переднего сиденья, которая всю дорогу активнее всех кадрила милиционеров, вдруг начинает сдавать с потрохами своих коллег по бизнесу.
— Сегодня наши на Сортировку поехали. А еще — на Звездную, Пирогова или на вокзал, — командует она. Это, конечно, нарушение корпоративной солидарности, но очень уж ей хочется поскорее освободиться.
На вокзале оперативник подходит к дежурящим мили ционерам-транспортникам, показывает удостоверение и спрашивает, где проститутки. Выясняется, что еще рано, придется приехать попозже.
— А вот был случай недавно, — рассказывает мне опер, пока мы едем в управление. — Тоже приехали на вокзал, подхожу к ментам: «Проститутки есть?» А они смотрят на меня, глазами хлопают: «Да ты что! Они же все страшные!» — «Да мне их не е…ать, мне для работы».
Полковник Усачев встречает «девушек для работы» как старых знакомых.
— Ну что, как у тебя там с материнскими правами? — спрашивает он одну, на вид лет тридцати, с приплюснутым в родовой травме лицом.
— Лишили, — улыбается она.
— Я тебя поздравляю. Продолжай в том же духе.
Это такой милицейский юмор. Понять его можно, только побывав в таких рейдах раз двадцать.
Неприметный мужичок Сергей (фамилия — военная тайна) — настоящий волк-оперативник, легенда астраханского уголовного розыска. В свои 40 лет он всего лишь старший прапорщик. Полжизни ловит карманников, барсеточников и сбытчиков краденого.
Мы встречаем его на Кировском рынке — крупнейшем в Астрахани. Сюда за небогатыми кошельками граждан каждый день устремляются местные преступники и «гастролеры». Вести с ними незримый бой Сергею помогают два молодых и здоровых сержанта.
— Если человек час болтается без дела и мы замечаем его в разных концах рынка, это наш клиент, — делится секретами мастерства Сергей. — Конечно, матерые так не палятся, но начинающего хорошо заметно: ходит, заглядывает в сумки. Мы начинаем его пасти — бродим за ним, пока он что-нибудь не украдет.
Опытный карманник слежку чувствует. У них есть, например, такой прием — неожиданно обернуться. Если что-то заподозрил — уходит с рынка, как дикий зверь в глубину леса. Самая долгая слежка в практике Сергея продолжалась четыре часа. И закончилась ничем: «клиент» не нашел удобной возможности «щипануть» и ушел. Но бывают и удачные дни.
— Один раз группу брейк-дансеров поймали, — вспоминает опер. — Ребята выступали на городских праздниках, побеждали в конкурсах, а в свободное время подрабатывали на Кировском. Все были в шоке, когда они вляпались, — даже их друзья.
Сергей бродит по рынку, как акула по дну водоема. Продавцы уважительно здороваются, спрашивают, как дела.
— Это наши первые агенты. Они же сами не заинтересованы, чтобы покупателей грабили. Человек, допустим, пришел на рынок штаны купить, а у него кошелек украли — все, его денежки достались не продавцу, а карманнику. К тому же есть сорт воров, которые тащат прямо с прилавков — это, правда, низшая каста.
О своей «клиентуре» прапорщик отзывается уважительно. С кем-то из них у него даже что-то вроде старинной дружбы.
— Есть щипачи старой закалки, но они понемногу уходят — это аристократы, профи, элита воровского мира, — в словах опера звучат нотки восхищения. — Они ходят с обломком лезвия за щекой, могут целый день так гулять, а потом — ррраз! — Сергей делает жест, как будто закидывает семечку в рот, — и лезвие у него в руке. А со стороны ничего не заметно. Я тоже так пробовал — не получается. Когда их задерживаешь, ведут себя прилично, не сопротивляются, юморят, некоторые узнают даже: «А, Сергей, это вы! Ну, здравствуйте!» Встречаемся, как старые знакомые. Если ловишь их по-честному, они не обижаются.
— А молодняк?
— Молодняк более бестолковый и потому проблемный. Могут помыкаться по рынку — видят, ничего не получается: а, пойдем в подворотне кому-нибудь по башке дадим! Потом освобождаются, приходят, благодарят, что вовремя поймали — мол, не будут никогда больше такими вещами заниматься, плачут. Выпьешь с ним по рюмочке — слезу пустит, а через месяц снова поймаешь — другой-то работы нет.
Занялся своим ремеслом Сергей почти случайно: после дембеля шлялся без дела, думал, куда бы податься. Однажды ехал в трамвае, и у какой-то женщины пропал кошелек. Она подняла крик — бесполезно: вора не нашли. Заинтересовался тогда Сергей, что это за профессия такая — карманник. Стал книжки умные читать, а потом узнал, что у него знакомый в милиции работает, ну и попросился.
— А не было искушения на практике эти знания применить? Зарплата-то маленькая, поди?
Старший прапор смотрит на меня как на зачумленного. Наконец, находит, как выкрутиться.
— Нам нужны те же качества — выдержка, терпение, осторожность, интуиция. В экстремальных ситуациях, например во время погони, нужно думать, как вор: как бы ты поступил на его месте, куда бы сделал рывок — в ту сторону или в эту? Очень ценный метод, почти никогда не ошибаюсь.
Сегодня на рынке спокойно. Мы проходим его насквозь и выходим к автостоянке. Здесь вотчина еще одного воровского сословия — барсеточников. Они могут часами сидеть на солнышке, пиво пить, дожидаться, когда подъедет машина и покупатели уйдут на рынок. Тогда барсеточник подходит к автомобилю, моментально его открывает — железной линейкой или отмычкой, со стороны никто и не подумает, что это посторонний человек, а не хозяин, — садится в машину и за полминуты ее обшаривает.
— Однажды мы пасли одного, — вспоминает прапор. — Специально засекли — сидел в машине ровно две минуты. Хозяева возвращаются, они буквально в пяти метрах, а вор спокойно выходит и удаляется. Ограбленные его даже не замечают. Мы к ним подбегаем: посмотрите скорее, что пропало? Они смотрят — вроде все на месте. Вор уже почти скрылся, когда, наконец, выяснилось: у них сзади стояли четыре большие клетчатые сумки, так за две минуты барсеточник умудрился на дне одной из них найти золотое колечко.
Еле успели задержать! Но как он за две минуты его нашел? Это какое-то особое воровское чутье, талант, мистика!
Самый большой улов на памяти Сергея — три тысячи долларов. А самое обидное для задержанного — украсть кошелек, в котором нет денег, зато есть презерватив. Такое часто бывает, но это позор: сел за гондон! «Да надо мной вся зона смеяться будет! — переживает пойманный. — Гражданин начальник, умоляю, не пишите это в протоколе!»
Платят операм копейки, да и те приходится тратить на свою работу. Нет у Сергея и особых карьерных перспектив. Но есть профессиональные амбиции:
— У вас в Москве бы поработать, — мечтает он. — Вот где оперативный простор! В столице и воров побольше, и гастролеров, а хороших оперов, говорят, не хватает. А здесь я уже всех знаю наперечет. Жаль, что пенсия поджимает. А на пенсии у нас одна дорога — в охранные структуры.
— Да что тут рассказывать! Подбежал, дернул, убежал, — со смехом смотрит мне в глаза Максим.
Он — местная знаменитость. Три месяца гопстопник Макс терроризировал Астрахань, по вечерам отбирая у женщин сумки. Отобрал восемнадцать, а на девятнадцатой попался.
Действовал грабитель всегда по одной и той же схеме: в сумерках выслеживал одинокую женщину, шел за ней, дожидался, когда вокруг никого не будет, подбегал сзади, выхватывал сумку и убегал. А бегал Макс быстро.
— Два экипажа ППС за ним гнались — не могли догнать, — с уже знакомым нам восхищением говорит оперативник уголовного розыска Алексей Шашков.
— Спортсмен, что ли? — уточняю я у Макса.
— Каждый вечер так побегаешь, никакой спорт уже не нужен! — смеются оперативники. К Максу они относятся запанибрата, хотя он и пристегнут к одному из них наручниками.
— Мы из-за тебя две недели не спали, — беззлобно говорит опер Руслан Айзатулин и угощает Макса сигареткой.
Взяли его случайно. Как рассказывают в УГРО, в какой-то момент он их совсем достал. И когда поступил очередной сигнал о грабеже, в тот район стянули небывалые силы: ППС, вневедомственную охрану, ГИБДД, участковых и, конечно, оперативников. Прочесали весь район и, наконец, поймали грабителя под мостом, как Гитлера с хвостом: выложив содержимое сумки на снег, Макс как раз сортировал награбленное.
— На хер я под этот мост залез… — сожалеет Макс. Никакого раскаяния в нем не видно — только обида, что попался. Его везут на следственный эксперимент, и он спокойно рассказывает о своих «рывках» как о чем-то будничном: вот тут стоял, здесь была «тетка», сюда побежал. Его жертвами становились и пенсионерки, и молодые женщины. Но Максу никого не жаль. До ноября он работал облицовщиком на стройке, зарплата — 10 тысяч рублей. На красивую жизнь, которую показывают по телевизору, конечно, не хватало. Но на «бо льшую дорогу» Макс вышел, лишь когда его уволили.
— Из-за кризиса?
— Кризис — это знаешь что? Это когда «дергаешь» сумку, а в ней 40 рублей! Вот это кризис! — ржет Макс.
— Не жалко тебе женщин было? Представляешь, какой это для них шок!
— Ну, жалко… немного… — врет Макс. — Но я ж не насильник, не маньяк! Подумаешь, сумку отобрал — мне просто деньги нужны, а где их взять?
Опера молчат. Для них это будни, «следственные мероприятия».
— А если бы с твоей матерью такое случилось?
— Не, с ней не случилось бы.
— Почему?
— Не случилось бы, — как мантру, повторяет Макс. И сам старается в это поверить.
Ветка сакуры упала на грудь.
С закрытым переломом ребер
Пострадавший дает показания.
Из творчества астраханских милиционеров
— К господину Кадырову можно пройти? — спрашиваю я дежурного. Дежурный начинает смеяться.
— К господину? Ну, пройди к господину Кадырову, — он набирает внутренний номер и, давясь от смеха, сообщает в трубку: — Господин Кадыров, к тебе пришли.
Слово «господин» действительно странно звучит в этом обшарпанном, старом двухэтажном здании — отделении Ленинского РУВД Астрахани в микрорайоне с говорящим названием Бабайка. Здесь работают старший участковый ногаец Ильдар Кадыров и два его подчиненных-татарина — Ильнур и Ильмар.
На их участке живет 25 тысяч человек, хотя по нормативам на одного участкового положено вешать не более 3,5 тысяч. Кадыров здесь вроде шерифа, а иногда еще и мирового судьи.
Мы как раз застаем сцену, по которой плачет программа «Суд идет». В кабинет к Кадырову пришли разбираться местные жители: взрослый балбес разбил витрину в магазине и поколотил продавщицу. За что — неизвестно. Скорее всего, просто так, в знак протеста против общего экзистенциального безумия Ленинского района города Астрахани.
Продавщица подала заявление в милицию, но родителям балбеса удалось договориться, что они заплатят за витрину и еще немного — за разбитое лицо. В кабинете Кадырова собрались все заинтересованные лица: продавщица, балбес с матушкой и владелица магазина. Задача Ильдара — выяснить, добровольно ли забирает продавщица свое заявление и удовлетворена ли она выплатами балбесовых родителей.
Пока он методично опрашивает всех присутствующих, слушая их бессвязные объяснения, владелица магазина спешит Кадырова похвалить — видимо, надеясь, что он разрешит уладить дело полюбовно, и она получит компенсацию:
— Граждане, которые не обращаются в милицию, думают, что преступников не найдут. А зря. Все находят, даже тазик. Возьмите у меня интервью, я много могу рассказать. О малом бизнесе, например. И о кризисе. Я вообще-то Тартуский университет закончила в Эстонии. Может, слышали о таком?
— Слышал, конечно. Там еще филфак очень престижный.
— Вот на нем я и училась. Лотман у меня читал.
Экзистенциальное безумие в Ленинском районе… А тут еще сумерки начинают сгущаться. Мы выезжаем с Кадыровым на его участок. Заправлять служебную «Ниву» приходится за свой счет, потому что государство выделяет только 9 литров бензина в день. Участок Кадырова неблагополучный — частный сектор, алкоголики, наркодилеры, цыгане. Мы снова спускаемся на астраханское дно. Обычная пяти этажка, грязный подъезд, заплеванная лестница. Квартира, в которую заходит Кадыров, как всегда, не заперта.
— Вот тут у нас живет Лена Волкова. Пьет, не работает, собирает у себя соответствующий контингент.
Заходим. Знакомая картина уже не пугает. В комнате пируют трое: две женщины и безногий мужик. Лица у всех опухшие, как у бомжей. В Москве их уже давно бы выкинули из квартиры черные риэлторы. Замечаем на диване еще одну женщину. Одеяло сползает, обнажая немаленький живот.
— Когда рожаем? — уточняет Кадыров.
— Врачи сказали, через три-четыре дня.
Одну из женщин Кадыров забирает в участок: она свидетель в уголовном деле, но на допросы не является. Едем дальше. На окраине кадыровского участка — дачи вдоль речки Кривая Балда. В прошлом году здесь разыгрался настоящий детектив. На одной из дач нашли труп молодого парня — бизнесмена, владельца небольшой фирмы, занимающейся натяжными потолками. А неподалеку от дома — брошенную иномарку убитого. Для участкового подобные события означают начало великого геморроя, потому что приходится принимать участие во всех следственных мероприятиях. Сначала следствие зашло в тупик: хозяин дачи настаивал, что приехал вечером и никакого трупа не было, а ночью никаких звуков он не слышал. Потом признался: труп видел, но не позвонил в милицию, потому что приехал пьяный — боялся неприятностей. Милиционеры обматерили хозяина за потерянные недели работы и быстро распутали клубок: убийцей бизнесмена оказался работник его фирмы с сообщником, оба судимые. Они заманили бизнесмена на дачу будто бы для того, чтобы оформить заказ на потолки. А потом просто застрелили из охотничьего ружья. Добычей стали 10 тысяч рублей. У погибшего остался 4?месячный ребенок…
Объехав территорию, заезжаем к Кадырову домой — ужинать. Вообще-то, по закону муниципалитет должен предоставлять участковым жилье, причем на их же участке. Кадырову не предоставили никакого — он живет в небольшом частном доме с сыном, женой, ее родителями и бабушкой. Зарплата у Кадырова 10,5 тысяч рублей, и, судя по домашней обстановке, левых доходов у участкового не имеется, а шансы обзавестись когда-нибудь собственным жильем — нулевые.
— А часто милиционеры идут в оборотни?
— Конечно, бывают случаи, — признает Кадыров. — Особенно молодые. Их можно понять: деньги нужны, жена пилит. Это даже не от жадности, а от бедности.
Как будто в подтверждение этих слов на следующий день в Астрахани на взятке попадается участковый из Трусовского района. За 10 тысяч рублей он предлагал подозреваемому содействие в закрытии дела. Оборотень — довольно взрослый человек, подполковник, единственный участковый в таком звании во всей Астраханской области. Его очень уважали, им гордились, и этот случай стал шоком для всей местной милиции.
— Скажи честно, — спрашиваю я Кадырова, — почему ты здесь работаешь?
— Да особо и негде больше, — неожиданно признается он.
В Астрахани работа милиционера уважаемая и престижная. Небольшой, но стабильный доход, какая-никакая власть и уважение, а главное — другой работы нет и не предвидится.
— Мой номер все на участке знают, обращаются круглые сутки. Вот, звонят недавно: соседи, мол, заливают. Я им спросонья отвечаю: звоните в ЖЭК. А потом вдруг стыдно как-то стало, собрался и поехал. Или вот еще: мальчик маленький потерялся. Он из самого центра пешком пришел в наш район, к маме на работу. А на днях старушку нашли на остановке. Она описалась, и никто к ней не подходил. Пришлось мне ее на своей машине отвозить — у нее с головой не все в порядке. И так каждый день.
Мы собираемся — время позднее, нам пора в гостиницу. А для участкового это самый разгар трудового вечера. Ильдар прихватывает из дома рулон обоев — на работе ремонт, но обои приходится покупать за свой счет. Тесть провожает рулон грустным взглядом.

Фотографии: Юрий Козырев/NOOR для «РР»
источник: http://www.rusrep.ru/2009/14/glazami_menta/15

Оффлайн vasily ivanov

  • Администратор форума
  • *****
  • Сообщений: 7820
Re: Менты
« Ответ #78 : 04/08/10 , 01:18:37 »
Всех сотрудников МВД до 1 октября выведут за штат


   
Все сотрудники МВД поэтапно будут выведены за штат до 1 октября, сообщают «Ведомости» со ссылкой на свои источники в МВД. Обратно они будут приняты лишь после переаттестации, но не в полном составе: 20-25 процентов штата будут сокращены.

Ранее президент РФ Дмитрий Медведев объявлял, что в рамках реформы МВД штат ведомства сократится на одну пятую часть; по данным источника газеты, это сокращение уже подготовлено за счет незанятых вакансий.

По данным «Ведомостей», 6 августа в Сочи Медведев подпишет указ о новой структуре МВД. Согласно этому документу, управления по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП), существующие при каждом УВД, будут сокращены, а управления по налоговым преступлениям (УНП) – упразднены. УБЭП передадут в подчинение первого замначальника УВД – начальника криминальной милиции. В центральном управлении МВД департамент экономической безопасности оставят, но, возможно, переименуют.

Цель грядущего президентского указа – завершить передачу функций следствия по налоговым преступления из МВД в СКП, сообщил источник «Ведомостей». Власти не устраивало то, что МВД зачастую преследовало подозреваемых дважды за одно преступление: сначала в рамках УБЭП, а затем УНП. Кроме того, слишком много дел по налоговым статьям возбуждалось с целью рейдерских захватов, отметил собеседник журналистов.

http://lenta.ru/
http://spvrn.com/archives/429

Марина Чернова

  • Гость
Re: Карательные органы
« Ответ #79 : 06/08/10 , 23:06:33 »
                        АНТИЭКСТРЕМИСТСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО ЗА ГРАНЬЮ АБСУРДА


Среди материалов, признанных экстремистскими – «Дачная история», «День победы», «С Новым Годом!» и др.
06.08.10 

   


Накануне Министерство юстиции России дополнило Федеральный список экстремистских материалов. Среди новых экстремистских материалов файлы с названием «Дачная история», «День победы», «С Новым Годом!» и др.

Экстремистскими признаны материалы с названиями «Дачная история» X.wmv, «День победы».wmv, «Интервью агентству Reuters». Mpg, «История Сбербанка».wmv, «Поздравление с Новым Годом».wmv, «Дети Африки». Wmv, «Дым из Трубы».wmv, «Еврейские могилы».wmv, «Запомни меня!».wmv и др. Под запретом даже название детской песни «Крылатые качели».wmv. С полным федеральным списком экстремистских материалов можно ознакомиться на сайте Минюста.

Так же среди экстремистских – компьютерные файлы, которые могут быть на любом домашнем компьютере в стране: 02.wmv; 03.wmv; 04.wmv; 5 на 5.avi; 05.wmv; 06.wmv; 07.wmv; 08.wmv; 09.wmv; 10.wmv; 11 .avi; 12.wmv; 13.wmv; 14.wmv; 15.wmv; 16.wmv; 17.wmv; 18.wmv; 19.wmv; 20.wmv и т.д., передает GZT.RU

Компьютерные файлы с такими названиями признаны экстремистскими по решению Кировского районного суда Томска 21 июля 2009 года в ходе рассмотрения дела Андрея Колчанова. Сотрудники ФСБ обнаружили на одном из томских торрентов файлы любительской съемки избиений людей неславянской внешности. Позже файлы были записаны на ДВД-диск с пометкой студии «Формат-18». Именно эти файлы и попали в список экстремистских. Сотрудники ФСБ вычислили распространявшее файлы лицо. В результате Андрей Колчанов был привлечен по статье 282 УК РФ (Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства).

По словам обвиняемого, данные файлы были скачены им на одном из московских сайтов и опубликованы на томском сайте. Колчанов не мог поверить в предъявленные ему обвинения, тем более что некоторые из этих файлов демонстрировались на одном из центральных телеканалов.

Главная особенность данного определения заключается в том, что запрещенными признаны сами названия файлов. Отныне любой кто будет хранить у себя диск, на котором записи сохранены под этими именами может попасть под ответственность. Причем неважно, что под этими названиями хранятся совершенно безобидные записи.

Перспектива оказаться за решеткой за поздравление на видео с Новым Годом или за песню «Крылатые качели», неприятна и утешением в данном случае служит то, что за данное правонарушение предусмотрена лишь административная ответственность с наказанием до 15 суток ареста. Что делать пользователям – переименовать все файлы, названия которых запрещены? Ситуация походит на абсурдные картины тоталитарных обществ в голливудских кинофильмах. В любом случае следует изучить запретный список Минюста – вдруг придуманное новое название тоже находится там. Список экстремистских материалов насчитывает почти семь сотен пунктов, некоторые из которых содержат десятки названий листовок, книг, компьютерных файлов и т.д.

Составление списка относится к технической процедуре простого сбора решений судов разных инстанций, которые признают те или иные материалы экстремистскими, передает GZT.RU со слов представителей Минюста. В ФСБ прекрасно понимают, что никто не будет преследовать всех подряд за наличие материалов с подобными названиями на компьютере. Преследование будет адресным, причем наличие материалов с названиями, входящими в списки экстремистских, будет являться лишь косвенным доказательством вины. Однако, в любом случае, возникает ситуация, при которой на крючке может оказаться любой, и если он вдруг станет противником нынешнего политического режима, сотрудникам ФСБ не составит труда подкопать под него почву.
Новый Регион, Максим Демиров

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #80 : 07/08/10 , 02:11:00 »
МИЛИЦИЯ - ПОЛИЦИЯ...

Дмитрий Анатольевич заявил "нам нужны профессиональные люди, сотрудники, которые эффективны, честно и слаженно выполняют свою работу. Поэтому я считаю, что пришла пора вернуть органам правопорядка их имя — полиция".

Надо понимать, в советской милиции профессионалов не было. Собрались любители, чисто для прикола уголовников погонять. Ни тебе системы спецобразования, ни должностей и званий, ничего. Очевидно, не было и честных сотрудников, работать эффективно никто не умел. Считаю, прекрасный отзыв о наших ветеранах и сотрудниках в целом - можно сразу "отливать в граните".

Но, ясное дело, как только мы переназовём милицию в полицию, всё тут же наладится. Собственно, сомневаться не приходится - был у нас Ленинград, а стал Санкт-Петербург. Ленинград был город-герой, а Петербург почему-то стал криминальной столицей России. Хотя, конечно, если переименуют милицию в полицию, то и бандитов переименуют в гангстеров - надо понимать, это поменяет ситуацию радикально. Следом надо заказать Юдашкину новую форму, и наша жизнь изменится радикально.

Недоработка ровно одна: надо ФСБ переназвать в опричников. Ну, чтобы всё у нас было в строгом соответствии с исторической правдой, как у цивилизованных людей. Как говорится, верной дорогой идём.

Дмитрий Пучков (Гоблин), переводчик, писатель, сетевой публицист

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #81 : 07/08/10 , 11:11:05 »



Бесогон

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #82 : 07/08/10 , 11:56:57 »
Вместо милиции будет полиция.  А вместо ментов будут понты, что ли?  ;D

А ещё хорошо пожарников переименовать.  Скажем, в брандмейстеры.  Звучит красиво,  по путински!  Может, и пожары сразу прекратятся?  ;)

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #83 : 07/08/10 , 13:27:14 »
Вместо милиции будет полиция.  А вместо ментов будут понты, что ли?  ;D

Понты да еще какие...
МВД опубликовало в интернете проект федерального закона «о полиции»


http://zakonoproekt2010.ru/

В нем в частности говорится, что понты  смогут, при наличии достаточных оснований, в любое время суток беспрепятственно входить в квартиры граждан, при необходимости взламывая замки.

Бесогон

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #84 : 07/08/10 , 20:54:52 »

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #85 : 08/08/10 , 02:20:51 »
Вместо милиции будет полиция.  А вместо ментов будут понты, что ли?  ;D

А ещё хорошо пожарников переименовать.  Скажем, в брандмейстеры.  Звучит красиво,  по путински!  Может, и пожары сразу прекратятся?  ;)

                                      Траты на переименование будут огромные



Дмитрий Орешкин, политолог, член совета по правам человека при президенте России


Переименование милиции в полицию никакого смысла не имеет. Это самообман — думать, что после этого она начнет по-другому работать.


Да и не в перераспределении полномочий дело. Проблема в базовой системе ценностей. Получается, у нас самое важное — чтобы милиция не выполняла функции охраны правопорядка, а была лояльна вышестоящему руководству.

Николаю II говорили, что обер-полицмейстер Москвы и Петербурга Трепов нечист на руку, ленив и плохо выполняет свои функции, но император отвечал, что при Трепове он спит спокойно. Путин спит спокойно при Нургалиеве, прекрасно зная о коррупции и неэффективности ГАИ и милиции. Они себя сами кормят за счет крышевания, обеспечивают порядок и сдерживают социальный протест, зато с их стороны можно не ожидать переворота.

Закон едва ли поможет. Если не дать понять, что его действительно нужно соблюдать, ничего не выйдет.


Саакашвили и Лукашенко по-разному, но сделали милицию некоррумпированной. Значит, эту задачу можно решить как демократическими, так и авторитарными методами, но у нас, увы, ее не решают никакими.


Виктор Илюхин, зампред комитета Госдумы по госстроительству (КПРФ), экс-прокурор

Переименование — замена вывесок, штампов, печатей — обойдется в очень крупную сумму для российского бюджета, миллионы, если не миллиарды, рублей.

А что касается смысла — конечно, можно переименовать милицию в полицию, но, повысится ли качество и уровень ответственности работников, я сомневаюсь. В начале 90-х годов шло повальное переименование улиц, сносили памятники, под горячую руку снесли памятник Дзержинскому, который олицетворял совесть и честь сотрудников правоохранительных органов, но ничего от этого не изменилось.

Сегодня «полиция — это попытка налить старое содержание в новый сосуд. Самая главная трагедия для России в том, что произошло нравственное разложение власти, и милицейский кризис — это кризис государственности, который проявился здесь наиболее ярко и выпукло. Реформы не дадут быстрого эффекта, потому что восстановление нравственности — процесс длительный. Кадровые вопросы воспитательные меры, социальная защищенность самого работника должны стоять на первом месте. Мы забываем о том, что работник МВД каждый день копается в скверне человеческой и надо его от этой скверны оградить.



Бесогон

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #86 : 08/08/10 , 03:06:42 »
Николаю II говорили, что обер-полицмейстер Москвы и Петербурга Трепов нечист на руку, ленив и плохо выполняет свои функции, но император отвечал, что при Трепове он спит спокойно.

Пробуждение у него было невесёлое...  Путиноидов ждёт такое же...  А может, и похуже!  ;)

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #87 : 08/08/10 , 15:26:08 »
 
                                  "от перемены мест слагаемых сумма не меняется"




По мнению зампредседателя комитета Госдумы по безопасности Геннадия Гудкова:

- Вопрос переименования милиции в полицию – он семнадцатой значимости, - считает он. - Как говорится, от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Нельзя менять название, не меняя суть.

Первое, что, по мнению депутата, выпало из реформы МВД – принцип кадрового отбора:

- Ведь многие подразделения милиции коррумпированы напрочь, да и их профессионализм вызывает сомнения.

По словам Гудкова, если сокращением штата займутся сами коррумпированные сотрудники, то ничего хорошего из этого не выйдет:

- Нужны реально работающие механизмы чистки кадров, иначе мы очистим МВД от наиболее работоспособного состава, от самых честных и порядочных милиционеров, которые мешают коррупционерам.

http://www.lifenews.ru/news/33905



MALIK54

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #88 : 08/08/10 , 16:07:53 »
Николаю II говорили, что обер-полицмейстер Москвы и Петербурга Трепов нечист на руку, ленив и плохо выполняет свои функции, но император отвечал, что при Трепове он спит спокойно.

Пробуждение у него было невесёлое...  Путиноидов ждёт такое же...  А может, и похуже!  ;)
эти слова ,да богу (если он есть)в уши

Марина Чернова

  • Гость
Re: Менты
« Ответ #89 : 08/08/10 , 16:24:44 »


В московских домах - газенваген,
Деревни уже сожжены.
Логично: к такому набору
Как раз полицаи нужны.
 
с мобильного портала m.livejournal.com