Мешая с грязью имя Сталина...
Полвека с гаком вакханалия
И сотрясение могил,
А в результате – «руссияния»,
Тоска в душе, упадок сил.
Мешая с грязью имя Сталина,
И множа мифы про террор,
Духовные потомки Каина
Стране выносят приговор.
И ими все переиначено,
Опошлено, приземлено,
Высокое законопачено,
А низкое – возбуждено.
И Правда спрятала улыбку,
Тушуется перед враньем…
О, времена, когда все зыбко,
Запутанно и всем «даем»
Когда системные измены,
Как уверяют, - не позор…
И ум съедают перемены,
Плодя унынье и разор.
И мы идем путем разора,
И вот уж, скоро, двадцать лет,
Мы держим этот курс позора,
Другой альтернативы нет?
И вот опять стоим у камня,
Что на развилке двух дорог…
Давай-ка, русский, вспомним давнее:
«На крестоносцев! С нами Бог!»
*****
Велико изобретение Зворыкина...
«Раздевают» эпоху, как шлюху в порту
И в деянии этом зарвались.
Я с тоскою на эту смотрю суету,
На такой вот «правдивый» анализ.
Велико изобретение Зворыкина
Но оно у отмороженных людей.
И сижу, и размышляю, то ли выкинуть,
То ли просто отключить до лучших дней.
Все, чем жили мы раньше, обмарано вдрызг
И по шулерски переиначено.
Достиженьям – плевки, срывам – радостный визг,
Все ужимки, увертки оплачены.
Велико изобретение Зворыкина,
Он не ведал, создавая кинескоп,
Что когда-то мою Родину Великую,
Электронным словоблудьем вгонят в гроб.
Невозможно ответить на этот поток
Завиральных потугов экрана.
От бессилья сжимается сердце в комок
И саднит, как открытая рана.
Велико изобретение Зворыкина,
Но оно сегодня служит только лжи.
И, пока, мы из души ее не выкинем,
Друг, сомкни покрепче зубы, и держись!
*****
Нет лимита революциям!
«Россия исчерпала лимит на революции»
Из высказывания одного из современных политиков.
Да, кому-то очень хочется
Консервации идей,
Знамя на ветру полощется
Перевертышей – б….й
Их трехцветное убожество –
Девяностых, колорит –
Вера в русское ничтожество,
И надежда на лимит.
Господа, вы плохо знаете
Вехи собственной страны,
Кроме центра есть окраины,
Те, что русскости верны…
В древней польской интервенции,
Задохнувшейся Москве,
Помогла она – провинция,
Хвост дал силу голове.
Нет! Лимит на революции,
Это есть уступка, флирт,
Ненадежная конструкция,
Революции – не спирт.
Не акцизом облагаются,
Здесь не действует приказ,
Гроздья гнева зарождаются
Незаметно, в гуще масс.
Упредить, понять, втянуться бы
В русло чаяний людей…
Нет лимита революциям!
Есть нехватка их вождей!
Август, 2007г.
*****
Поднимаюсь с колен...
Я стою на коленях в углу,
Я стою на коленях,
Я на это пошел добровольно
И есть договор.
По нему должен я сторониться
Высоких стремлений,
Меньше думать, болтать,
И молчу я, как рыба,
С тех пор.
Мне поставлен большой телевизор
На жидких кристаллах,
Изощренный обманщик,
Растлитель,
Холодный ловец,
Я стою на коленях,
Как статуи
На пьедесталах,
Сыт и нос в табаке,
По желанию пьян,
Наконец.
А вокруг суетятся
Какие-то ловкие люди,
Что-то тащат,
Ну, ровно, как крысы,
Снуют и снуют,
И спускаются черти откуда-то
На парашюте,
И общипанных ангелов,
Строем куда-то ведут.
Ну а я на коленях в углу,
И в углу мне ни шатко, ни валко,
И в пространстве его
Мне тепло,
А за ним – хоть потоп,
Эй, хозяин, подай мне кремень,
Не горит зажигалка,
И куда ни взгляну –
Всюду красные надписи
«Стоп!»
Иногда, для острастки,
Грозят по хозяйски
Мне скалкой,
Произносят с презреньем в лицо мне
Обидное: «Лох!»
И хохочут, и тычут,
Как на обезьян в зоопарке,
И бросают на пол под колени
Бобы и горох.
На кого обижаться?
Никто ведь не ставил
Насильно,
Я так сам захотел,
Чтобы жить без хлопот и забот,
Мне на ухо, лишь, сладко напел
От хозяев – посыльный,
Я и стал, и раскрыл,
Для обещанной ложки
Свой рот.
Но какая-то тяжесть свинцовая
Давит и давит,
В гроб, вот также, для смеха,
Когда-то залег Святогор…
Два привычных вопроса
Мне мысль лихорадочно ставит:
«Что же делать?», и «Кто виноват?»
Вот такой форс-мажор!
«Что же делать?», - стучит в голове
До физической боли,
И чтоб как-то унять,
Я крушу разноцветный экран,
И, напрягшись, до дрожи в ногах,
До мурашек, до колик,
Поднимаюсь с колен,
И, как в Правду,
Шагаю в буран…