Автор Тема: СЪЕЗД ГРАЖДАН СССР (Движение граждан СССР)  (Прочитано 99378 раз)

0 Пользователей и 6 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание десятое)
Москва, 18 января 1995 г.

ДИАЛЕКТИКА ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
И ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ


Выступление Т.ХАБАРОВОЙ


ТОВАРИЩИ,

хотя сегодняшнее наше заседание проходит в преддверии Дня памяти В.И.Ленина, тема его не будет чисто "ленинской". И вообще, не знаю, как вас, а меня практически на всех наших вот таких памятных мероприятиях охватывает чувство какой-то внутренней неловкости. Сегодня, по моему твёрдому убеждению, не время друг другу рассказывать,– а мы, по существу, рассказываем это друг другу,– какие были гениальные люди Ленин, Сталин, Маркс и сколь грандиозны были их деяния. Считается, что это нужно делать для того, чтобы очистить их имена от клеветы. Но ведь издавна известно, что лучший способ борьбы с клеветой, это поменьше обращать на неё внимания. И наоборот, начать её излишне ревностно опровергать, это почти наверняка значит в ней запутаться. А самый верный удар по клеветникам и по тем, кто за ними стоит,– это будет, если мы сумеем им на практике показать, пусть они на собственном опыте убедятся, что марксизм-ленинизм отнюдь не утратил своей мощи и значения, как руководство к победоносному революционному действию. Но для этого надо энергично разрабатывать марксистско-ленинскую теорию, возвращать её в боеспособное состояние, освобождать от наслоившихся искажений, которые остаются ещё недостаточно прояснёнными. Если представить себе, что В.И.Ленин мог бы поприсутствовать на каком-нибудь из наших мероприятий в его честь, то он наверняка предпочёл бы, чтобы (вот именно в его честь!) была разобрана на хорошем научном уровне какая-либо наболевшая проблема, нерешённость которой мешает общему продвижению вперёд; чем слушать славословия от людей, если их собственная теоретическая и практическая беспомощность в роковой для Родины час только компрометирует те великие свершения, о которых они говорят.

Исходя их этих соображений, мы сегодня выносим на обсуждение одну из наших плановых тем: "Диалектика производительных сил и производственных отношений".



СОГЛАСНО марксистской теории, производственные отношения и производительные силы – это две основные стороны любого способа производства, любой общественно-экономической формации. Категория "производительные силы" выражает отношение людей,– как Сталин это формулирует,– "к предметам и силам природы, используемым для производства материальных благ". [1] Производственные отношения – это отношения людей друг к другу в процессе производства.

Кроме производительных сил и производственных отношений, в составе способа производства больше ничего, как говорится, нет. (Политическая надстройка является концентрированным выражением экономики.) Поэтому знание законов взаимодействия этих двух составляющих, научное овладение этими законами должно, по идее, давать воистину необъятную власть над процессами общественного развития. Такое знание должно давать возможность прогнозировать ход общественного развития и уж во всяком случае – предупреждать об угрозе подобных провалов, вроде того, который оказался допущен у нас в стране. Но, хотя теоретических разговоров на тему производительных сил и производственных отношений в наших общественных науках всегда было более чем достаточно, срыв и провал – да ещё какой! – всё же произошёл, т.е., это значит, что подлинное марксистски-научное владение предметом в последние десятилетия отсутствовало. Именно в последние десятилетия, потому что прежде картина была иная, и все предшествовавшие триумфы революционного марксизма как раз имели своей научной базой чёткое понимание структуры и динамики общественного производства как на капиталистической, так и на социалистической ступени его развития. Стало быть, чтобы подобная слепота нас впредь не постигала, надо разобраться в том, где, как, какими приёмами оказалась заблокирована прогностическая мощь вот этой сердцевины всего марксистского учения.

Чтобы производство нормально прогрессировало, производительные силы и производственные отношения,– как учит марксизм,– должны находиться друг с другом в СООТВЕТСТВИИ, производственные отношения должны соответствовать характеру и уровню развития производительных сил. Длительное несоответствие между ними приводит к революционной, взрывообразной замене устаревших производственных отношений новыми, более отвечающими достигнутой степени развития производительных сил. ЗАКОН СООТВЕТСТВИЯ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ХАРАКТЕРУ И УРОВНЮ РАЗВИТИЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ – это основной закон всех социальных революций и вообще любых крупных, качественных социальных изменений.

А какого рода вообще связь между производительными силами и производственными отношениями? Они связаны между собой как форма и содержание, или как противочлены диалектической пары, члены диалектического противоречия. Об этом прекрасно писал, например, блестящий советский экономист А.А.Вознесенский (брат Н.Вознесенского):

"… производительные силы существуют всегда лишь в определённой общественной форме, лишь в пределах определённых производственных отношений." "Производственные отношения оформляют производительные силы, которые, следовательно, выступают … как их содержание. Именно в этом своём единстве – в единстве формы и содержания – производительные силы и производственные отношения и образуют общественный процесс производства." [2]

Собственно, поэтому и говорится о ДИАЛЕКТИКЕ производительных сил и производственных отношений, об их сопряжённости между собой как членов диалектического противоречия. Говорится также, что противоречие между производительными силами и производственными отношениями является основным, движущим противоречием общественного развития.



ДАВАЙТЕ в этом месте сделаем небольшое теоретическое отступление по поводу термина "противоречие", иначе мы, в чём нам надо разобраться, так и не разберёмся.

Методологической основой материализма является, как известно, диалектика, или диалектическая логика. А методологической основой всей предшествовавшей и современной Марксу и Энгельсу науки являлась – да и до сих пор ещё является – логика, так называемая, формальная. (Не относится это только к некоторым философским системам – к немецкой классической философии, например.) Чем диалектическая методология отличается от формальнологической? Формальнологическое мышление любой объект рассматривает только в статике, т.е. в качественно неизменном состоянии. Диалектическое мышление рассматривает объект всегда в динамике, т.е. в процессе перехода из одного качественного состояния в другое, а статику понимает лишь как включённый момент такого перехода. Отсюда, кстати, уже видно, какой грандиозный, гигантский переворот во всей истории научного познания обозначили собой и заложили труды Маркса и Энгельса. Естествознание (само собой разумеется, и обществоведение) должны стать полностью, вот именно, диалектическими, каковыми они далеко ещё не стали, и это и будет подлинная наука XXI века.

Но для этого, кроме Маркса и Энгельса, нужен новый Ньютон, которого пока нет,– были только разного калибра претенденты на это звание.

А что он, этот новый Ньютон, должен сделать? То же самое, что сделал тот, первый: сформулировать универсальный АЛГОРИТМ постижения всех процессов природы в динамике, как законами Ньютона был дан алгоритм постижения всех процессов природы в статике. (Имея в виду под статикой, конечно, не какую-то неподвижность, а только отсутствие качественных изменений.)

И вот, на философском уровне этот диалектический алгоритм уже открыт: это схема ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ПРОТИВОРЕЧИЯ, единства и борьбы противоположностей.

Когда Ньютон сформулировал, что "всякое тело продолжает удерживаться в своём состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения, пока и поскольку оно не понуждается приложенными силами изменить это состояние", то после этого любые типы и виды механического движения могли быть из этого алгоритма объяснены, путём его наложения на конкретную действительность. Надо было только чётко определить, что в каждом данном случае является исследуемым движущимся телом, в чём состоит его движение и какие силы на него воздействуют.

Вот точно так же, как законы Ньютона представляют собой алгоритм, мысленный каркас для понимания любых форм движения, в которых движущийся объект сохраняет свою качественную неизменность, точно так же схема диалектического противоречия является алгоритмом для понимания высших, сложнейших форм движения, когда объект не только движется, сохраняя качественную определённость, но и периодически меняет своё существенное качество, т.е. РАЗВИВАЕТСЯ. Схема диалектического противоречия для естествознания (а точнее, для всей единой науки) будущего – это примерно то же самое, что первый закон Ньютона для всего того естествознания, которое было до сих пор. Именно до сих пор, потому что, хотя В.И.Ленин и писал в начале века в "Материализме и эмпириокритицизме", что тогдашняя физика рожала диалектический материализм, но, в общем-то, она его так и не родила. Тем более продолжает оставаться механистической биология, да и другие разделы естественных наук; но это к слову.

Вся эта картина, которую мы здесь  обозрели, сильно затемнена не чем иным, как самим вот этим термином "противоречие". Именно этот термин мешает понять, что схема единства противоположных моментов – это универсальный, основополагающий закон исследования любых явлений природы и общества в их динамике, в РАЗВИТИИ. Ведь когда говорят "противоречие", то у людей это в первую очередь ассоциируется с противоречиями в рассуждениях человека, в логической аргументации, но никак не с процессами в объективной действительности. Но всё имеет своё историческое объяснение, и термин "противоречие" укоренился тут потому, что первоначально диалектика исследовалась философами на материале собственных мыслительных процессов. Мы никаких терминологических новаций тут вводить не будем, но необходимо иметь в виду, что когда в марксизме говорят о "противоречии", то это не просто логическая фигура, а это универсальная естественнонаучная объяснительная конструкция, по своему концептуальному рангу равная законам Ньютона. Дальше, когда я буду говорить: "противоречие", то я прошу этот термин только так и понимать.



СТАЛО БЫТЬ, чтобы объяснить какое-либо явление в его развитии, в процессе неизбежного с течением времени перехода в качественно иное состояние, надо подвести его под схему противоречия, или единства противоположностей. Именно это и было сделано в марксистской политэкономии по отношению к такому сверхсложному явлению, как общественное производство в целом. Были выделены противочлены этого диалектического единства: производственные отношения как форма и производительные силы как содержание. Повторю, что при диалектическом подходе это так же решает вопрос, как в классической механике решает вопрос правильное вычленение движущегося тела и сил, которые на него воздействуют.

Содержание – это наиболее подвижный элемент диалектического единства, от него, собственно, и исходит внутренний импульс к развитию. "Производительные силы,– можем прочитать у Сталина,– являются … наиболее подвижным и революционным элементом производства." [3] Состав производительных сил – это люди, или производительные классы общества, и средства производства – то, что у нас принято было называть "материально-технической базой".

Форма – это элемент в диалектическом противоречии более консервативный. Форма, вообще говоря, и есть качественная определённость явления. Поэтому в марксизме совокупность производственных отношений и характеризовалась всегда как БАЗИС общества. Очень чёткие формулировки на этот счёт содержатся уже в одной из самых ранних работ В.И.Ленина "Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?", где он говорит о производственных отношениях как о СТРУКТУРЕ общества, о том, что они лежат в основе всех остальных, что именно выделение производственных отношений позволило выработать понятие общественно-экономической формации и что Маркс строение и развитие общественной формации объяснял исключительно производственными отношениями, причём в ленинском тексте слово "исключительно" подчёркнуто курсивом. [4]

В составе базисных отношений основную роль играют формы собственности на средства производства. Базис общества, как все вообще качественные, структурообразующие отношения, меняется скачком, а в промежутке между двумя скачками сохраняет относительную консервативность.  Промежуток между двумя крупными, скачкообразными изменениями базиса удобно поэтому называть БАЗИСНЫМ ЦИКЛОМ. Это есть как бы цикл "срабатывания" диалектического противоречия. В результате каждого такого "срабатывания" общество поднимается на новую и новую качественную высоту – РАЗВИВАЕТСЯ, переходит с одной ступени развития на другую.



ПОСМОТРИМ теперь, что и как происходит внутри базисного цикла.

Совершилась революция. Базисные отношения приведены в соответствие с потребностями развития производительных сил, т.е. подняты на новую качественную высоту. Можно обратить внимание на то, что изображение этого акта в марксистской литературе содержит в себе двойственность, которая заключается в следующем. С одной стороны, говорится, что базис отстал от ушедших вперёд производительных сил и вот теперь он их как бы догоняет. С другой стороны, говорится, что устаревший базис тормозил развитие производительных сил, а теперь они вырвались на простор. Но если он их тормозил, то они не могли его обогнать. А если они всё же ушли вперёд, значит, по крайней мере какая-то их часть обладает свойством преодолевать базисное торможение.

Разгадка состоит в том, что из всех составных элементов производительных сил один только человек является непосредственной частью природы и, следовательно, проводником и носителем свойственного природе, материи стихийного, спонтанного импульса к развитию. Техника – это элемент рукотворный, она связана с природой через посредство человека и самостоятельным носителем импульса к развитию быть не может. У научно-технического прогресса есть, конечно, свои объективные закономерности, но нельзя не учитывать, что без вмешательства человека техника не только прогрессировать неспособна, но даже не может просто сохраняться в рабочем состоянии.

Именно поэтому в марксизме всегда не техника, но как раз непосредственный производитель, трудящийся считался первой и главной производительной силой, важнейшим элементом производительных сил. "Первая производительная сила всего человечества есть рабочий, трудящийся",– говорил Владимир Ильич. [5]

На подходе к революционному взрыву базис устарел и требует перевода в новое качество, подъёма на новую качественную высоту, главная производительная сила – трудящиеся – как носитель развитийного импульса и субъект исторического действия "ушла вперёд", т.е. именно она и требует слома старого экономического строя, она же и осуществляет этот слом. А что же тормозится устаревшим базисом? Тормозится техническое развитие, потому что класс, совершающий революцию,– т.е., наиболее инициативный в обществе в данный момент и наиболее богатый творческим потенциалом,– он в предреволюционный период УГНЕТЁН, он стиснут, сдавлен в проявлении своей инициативы, и для него главной задачей временно становится не наращивание материальной культуры, а для него главной задачей становится освободить самого себя.

В соответствие с чем приводится базис в результате социальной революции? Он приводится в соответствие вот с этим историческим потенциалом нового производительного класса, с потребностями дальнейшего развития производительных сил в целом. Теперь и техника, материальная культура может двинуться в рост. Таким образом, в точке революционного сдвига базис приходит в полное соответствие с главной производительной силой, освобождая ей простор для проявления её творческого потенциала, а вот техническую компоненту базис в этой точке опережает. Материально-технической культуре только ещё предстоит расти и заполнять собою освобождённое для её роста вот это структурно-историческое пространство. В этой фазе цикла обновлённый базис выступает по отношению к материально-технической компоненте как ГЛАВНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ её дальнейшего прогресса.

Суммируя, сразу после революции базисное торможение устранено, базис приведён в соответствие с историческим потенциалом нового производительного класса, причём "соответствие" здесь не просто слово, а термин, и очень важный, марксистской политэкономии. Материально-техническую компоненту производительных сил базис опережает и служит ей "главным двигателем". Такова диспозиция в верхней, или начальной точке базисного цикла.

Обновлённые производственные отношения,– пишет Сталин в "Экономических проблемах социализма в СССР",– "являются той главной и решающей силой, которая собственно и определяет дальнейшее, притом мощное развитие производительных сил…

Никто не может отрицать колоссального развития производительных сил нашей советской промышленности в течение пятилеток. Но это развитие не имело бы места, если бы мы не заменили старые, капиталистические производственные отношения в октябре 1917 года новыми, социалистическими производственными отношениями. …

Никто не может отрицать колоссального развития производительных сил нашего сельского хозяйства за последние 20–25 лет. Но это развитие не имело бы места, если бы мы не заменили в тридцатых годах старые производственные капиталистические отношения в деревне новыми, социалистическими производственными отношениями." [6]

Так или иначе, базисный цикл начался. На протяжении базисного цикла совокупность производственных отношений в основном "держит" набранную качественную высоту. Базис существенно не меняется, он только конкретизируется, обрастает разными уточняющими подробностями. Могут, правда, быть достаточно заметные ответвления, своего рода базисные подциклы, но они в принципе общей картины не меняют,– как коллективизация у нас, хотя это и была настоящая революция для аграрного сектора, но общего характера социалистического строя в стране она не изменила, только его усилила. В свою очередь, несколько базисных циклов могут входить в один гигантский мегацикл, на протяжении которого сохраняется неизменным какое-то существенное отношение. Такие связи тоже надо уметь прослеживать, но об этом разговор будет чуть дальше.

Итак, базис "держит" качественную высоту; под ней, образно говоря, находится защищаемое базисом структурно-историческое пространство, которое должна заполнить прирастающая материально-техническая компонента, и она его заполняет. Между базисом и потенциалом нового производительного класса пока сохраняется соответствие. Подчеркну, что базисное соответствие в марксистской политэкономии – это не отсутствие диалектического противоречия, а одна из его фаз, его главная рабочая фаза.

К концу этой фазы, к концу базисного цикла базис продолжает удерживаться на имеющейся высоте; материально-техническая компонента производительных сил заполнила всё предоставленное ей пространство и упёрлась в "базисный потолок", началось торможение базисом производственно-технического прогресса, падение темпов роста и пр. Соответствие между базисом и потенциалом производительного класса   нарушено, в данной системе базисных отношений нет больше стимула для низовой производительной инициативы. Главная производительная сила как субъект исторического действия начинает выходить, так сказать, на обгон устаревшего базиса и готовится его взломать.

"Конечно,– цитирую опять Сталина,– новые производственные отношения не могут остаться и не остаются вечно новыми, … они начинают терять роль главного двигателя производительных сил и превращаются в их тормоз. Тогда на место таких производственных отношений, ставших уже старыми, появляются новые производственные отношения, роль которых состоит в том, чтобы быть главным двигателем дальнейшего развития производительных сил.

Это своеобразие развития производственных отношений от роли тормоза производительных сил к роли главного их двигателя вперёд и от роли главного двигателя к роли тормоза производительных сил,– составляет один из главных элементов марксистской материалистической диалектики." [7]

В чём состоит, конкретно, феномен "устаревания" производственных отношений, в чём это реально выражается?

В системе производственных отношений закрепляется господство класса, пришедшего к власти в результате революции. История,– безусловно,– вручает власть тому или иному классу не просто так, а для того, чтобы он развивал материальные производительные силы. Но разве эту объективную цель истории понимает каждый представитель нового господствующего класса? После революции внутри него быстро начинается расслоение. Часть класса занята производительной деятельностью на разных её уровнях, другая сосредотачивается в сфере надстройки, т.е. институционального обслуживания базисных отношений. Те, кто сосредоточен в сфере надстройки, видят главным образом только то, что здесь воспроизводятся отношения их господства. Для чего и почему,– подавляющее большинство этих людей это уже не интересует. Всё в большей и большей мере развёртывается рутинное, косное воспроизводство сложившихся базисных форм с одним только прицелом – удержаться как можно дольше у власти. Инициативные люди из собственного же класса становятся не нужны, спихиваются на нижние этажи социальной лестницы. Происходит ЭЛИТАРИЗАЦИЯ системы базисных и надстроечных отношений, монопольное сосредоточение власти и господства в руках сравнительно узкой касты, которая уже абсолютно неспособна думать о каких-либо общественных интересах и что-либо предпринимать ради этих интересов: она думает только об удержании своей монополии на власть и только эту цель преследует своими действиями, своей политикой. Таким образом, вот это "базисное торможение", о котором выше говорилось, этот тормозной эффект в общественном развитии создают не сами по себе где-то абстрактно витающие производственные отношения, этот эффект создают люди, отживающие классовые силы, благополучие которых связано именно и только с существующим базисом, и больше ни с каким иным, и которые обречены вместе с ним уйти с исторической сцены.

"Использование экономических законов,– опять Сталин,– всегда и везде при классовом обществе имеет классовую подоплёку, причём знаменосцем использования экономических законов в интересах общества всегда и везде является передовой класс, тогда как отжившие классы сопротивляются этому делу." "Нужна, следовательно, сила, общественная сила, способная преодолеть это сопротивление." [8]

Вот почему замена устаревших базисных отношений – это не какая-то техническая операция, а это всегда политический, классовый конфликт, политическое столкновение, политическая революция. Одной стороной этого конфликта выступают отжившие классовые элементы, которые цепляются за устаревшие базисные отношения, устаревшие формы собственности. Другой стороной конфликта выступает,– опять-таки,– главная, ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ составляющая производительных сил, т.е. те общественные слои, которые в данный исторический момент наиболее богаты творческим потенциалом и готовы сформироваться в новый господствующий класс. Когда в марксизме говорят о вызревании новых производительных сил в недрах старой формации, то имеется в виду, в первую очередь, вызревание класса-претендента, вызревание нового облика главной производительной силы общества. Но никоим образом нельзя представлять себе дело так, что, вот, вызрела готовая капиталистическая техника, и она стояла, ждала, когда буржуазная революция приведёт с ней в соответствие базисные отношения. Во всех без исключения капиталистических странах промышленный переворот происходил много позже буржуазной политической революции. В Англии буржуазная революция совершилась в 1649г., а промышленный переворот занял последнюю треть XVIII – первую четверть XIX века. Великая Французская буржуазная революция произошла в 1789–94гг., промышленный переворот начался почти одновременно с нею (знаменитый станок для изготовления жаккардовых тканей появился в 1805г.), завершился же промышленный переворот к концу 60-х годов XIX в. Образование Соединённых Штатов Америки провозглашено в 1776г., переход к фабрично-заводскому производству на северо-востоке страны стал осуществляться в начале XIX в., а мощный экономический подъём последовал лишь за гражданской войной 1861–65гг. И т.д.

"После того, как новые производительные силы созрели,– цитата из Сталина,– соответствующие производственные отношения и их носители – господствующие классы, превращаются в ту … преграду, которую можно снять с дороги лишь путём сознательной деятельности новых классов, путём насильственных действий этих классов, путём революции. Здесь особенно ярко выступает громадная роль новых общественных идей, новых политических учреждений, новой политической власти, призванных упразднить силой старые производственные отношения. На основе конфликта между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями, на основе новых экономических потребностей общества возникают новые общественные идеи, новые идеи организуют и мобилизуют массы, массы сплачиваются в новую политическую армию, создают новую революционную власть и используют её для того, чтобы упразднить силой старые порядки в области производственных отношений и утвердить новые порядки." [9]

Вот практически безукоризненное марксистское описание базисного конфликта.

Итак, мы накануне новой революции, в конечной точке базисного цикла,– или в его нижней точке, поскольку его начальную точку мы ранее назвали верхней.

Соответствие между базисом и производительными силами нарушено, материально-техническую компоненту производительных сил базис ТОРМОЗИТ, она придавлена и прозябает, а главная производительная сила "ушла вперёд", она исторически "обогнала" устаревший базис и готовится политическими средствами его взломать.



СЛЕДУЮЩИЙ вопрос,– как всё это выглядит при социализме?

При социализме всё это выглядит совершенно аналогично, с той лишь разницей, что ввиду номинального отсутствия эксплуататорских классов базисный конфликт не должен принимать разрушительный, взрывообразный характер, он должен разрешаться мирными, институциональными средствами.

Что поделаешь, приходится опять цитировать Сталина, ибо тут поистине кладезь премудрости на эту тему.

"… при социализме дело обычно не доходит до конфликта между производственными отношениями и производительными силами, … общество имеет возможность своевременно привести в соответствие отстающие производственные отношения с характером производительных сил. Социалистическое общество имеет возможность сделать это, потому что оно не имеет в своём составе отживающих классов, могущих организовать сопротивление. Конечно, и при социализме будут отстающие инертные силы, не понимающие необходимости изменения в производственных отношениях, но их, конечно, нетрудно будет преодолеть, не доводя дело до конфликта." [10]

Как видим, Сталин оказался слишком оптимистичен, но в целом ход событий предугадан правильно: будут инертные силы, которые могут оказать сопротивление прогрессивным изменениям в производственных отношениях. А вот следующее высказывание говорит и о том, что сопротивление может получиться достаточно серьёзным:

"… было бы неправильно … думать, что не существует никаких противоречий между нашими производительными силами и производственными отношениями. Противоречия безусловно есть и будут … При правильной политике руководящих органов … дело здесь не может дойти до конфликта между производственными отношениями и производительными силами общества. Другое дело, если мы будем проводить неправильную политику, вроде той, которую рекомендует т. Ярошенко. В этом случае конфликт будет неизбежен, и наши производственные отношения могут превратиться в серьёзнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил.

Поэтому задача руководящих органов состоит в том, чтобы своевременно подметить нарастающие противоречия и вовремя принять меры к их преодолению путём приспособления производственных отношений к росту производительных сил." [11]

Ну, что касается Ярошенко, это был типичный бухаринец, который отрицал какую-либо самостоятельную роль базисных отношений при социализме,– т.е., отрицал именно социалистическую специфику нашего общественного производства,– и стремился свести всё дело к так называемой "рациональной организации производительных сил на научной основе". На практике это оборачивалось переделкой нашего народного хозяйства на буржуазный лад,– что нам и продемонстрировали в дальнейшем бухаринцы при Хрущёве, при Брежневе–Косыгине и т.д.



ТЕПЕРЬ перенесёмся в ситуацию "застоя", куда-нибудь в первую половину 80-х годов. Каков должен был быть марксистский анализ этой ситуации с точки зрения закона соответствия?

Технико-производственное торможение было налицо: непрерывное падение темпов роста, замедление научно-технического прогресса, отрицательная динамика показателей эффективности, разбалтывание плановой дисциплины и т.д. С 1958 по 1980 год в три раза снизились темпы роста национального дохода и производительности труда, на треть упала фондоотдача, соответственно выросла материалоёмкость. Перебороть эти тенденции не удавалось. То и дело народное хозяйство сотрясали конвульсии, которые кого угодно не могли не заставить задуматься. Осенью 1982г., накануне смерти Л.И.Брежнева, страну потряс так называемый "алма-атинский тромб", когда остановились поезда в радиусе Красноярск–Свердловск–Волгоград и едва не был парализован огромный экономический регион, включая Казахстан, Среднюю Азию, Западную Сибирь и Южный Урал.

Спрашивается, что должно было делать в этой ситуации марксистски-грамотное политическое руководство? Констатировать,– прежде всего,– базисное торможение, причём все направления этого торможения, все его отрицательные тенденции, как в узел, сходились в одну точку – во вторую половину 50-х годов, к 1957–58 годам.

Далее, вообще нужно было задаться вопросом, в каком базисном цикле и в какой фазе этого цикла мы находимся. В начале 60-х годов собирались вступить в период развёрнутого строительства коммунизма и одно время считали, что мы действительно в этот период вошли. Значит, собирались переместиться из первой фазы коммунизма во вторую. Но это два разных даже не цикла, а скорее мегацикла, два разных цикла-гиганта. Новый цикл всегда открывается мощным базисным преобразованием, которое должно сыграть роль "главного двигателя" по отношению к материально-технической составляющей производительных сил. Если этот базисный "главный двигатель" не найден, материально-техническая составляющая развиваться не будет. Определили у нас в начале 60-х годов, какое преобразование в базисных отношениях станет вот этим "главным двигателем", который выведет материально-техническую составляющую к 1980 году на рубежи, намеченные Программой XXII съезда? Нет, не определили.

Даже более того. В экономической теории и практике после смерти И.В.Сталина возобладали бухаринские, правотроцкистские концепции, которые первую крупную пробу сил за послевоенный период устроили во время экономической дискуссии 1951–52гг. Все марксистские представления о диалектике способа производства были отброшены, было фактически выведено из обращения понятие БАЗИСА как экономического строя общества на данном этапе его развития. Понятие базиса подменили понятием "материально-технической базы", при этом совершили ещё одно грубейшее извращение марксизма: роль наиболее подвижного, революционного элемента производительных сил переадресовали от человека, от трудящихся масс – материально-технической составляющей.

Возьмите Программу КПСС 1961г. Там говорится: "Главная экономическая задача партии и советского народа состоит в том, чтобы в течение двух десятилетий создать материально-техническую базу коммунизма." "В результате СССР … превысит технический уровень наиболее развитых стран и займёт первое место в мире по производству продукции на душу населения." [12] А за счёт чего мы его займём-то, первое место? Ведь это гигантский рывок, чтобы его совершить, надо мощно раскрепостить инициативу непосредственного производителя, надо предложить какое-то очень крупное обновляющее базисное преобразование. А иначе за счёт чего все эти чудеса-то произойдут,– по щучьему велению?

Но такое обновляющее преобразование в базисных отношениях (естественно, и в отношениях надстроечных, которые суть концентрированное выражение базиса) предложено не было. Поэтому и из затеи с построением к 1980 году материально-технической базы коммунизма ничего не получилось.

А можно было такое преобразование предложить? Да, конечно, можно было. Мы на предыдущих заседаниях политклуба разобрали уже, что первая фаза коммунизма отличается от второй, главным образом, характером труда, или, что то же самое, характером соединения производителя, трудящегося, со средствами производства: по типу "рабочей силы" или по типу осуществления творческой способности. Поэтому можно было предложить развёрнутую долговременную программу перехода от массовой реализации в народном хозяйстве "рабочей силы" трудящихся к массовой реализации их творческой способности. И политический инструмент такого перехода ведь был уже нащупан, и об этом мы также говорили на предыдущих политклубах: это концепция развития самокритики и массовой критики снизу. Проведение в жизнь такого комплекса политических и базисных преобразований раскрепостило бы инициативу людей и создало бы по отношению к непосредственно хозяйственному строительству требуемый эффект "главного двигателя", аналогичный тому, который имел место в 30-е годы. Такие преобразования выступили бы и как необходимая социалистическая ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ нашего общества, деэлитаризация и дебюрократизация сложившихся к тому времени базисных отношений низшей фазы коммунизма, а в этом, безусловно, ощущалась нужда.

Но ничего этого,– как уже говорилось,– сделано не было, что и обрекло партийную Программу 1961г. на провал. Материально-техническая база коммунизма не выстраивалась, потому что у этого процесса отсутствовал базисный "главный двигатель". Базисные отношения первой фазы коммунизма, и прежде всего ведущее отношение: труд-"рабочая сила", во всех его, как говорится, многогранных проявлениях,– оказались предоставлены самим себе. В этом состоянии они, как и положено по законам социальной диалектики, стремительно УСТАРЕВАЛИ и ЭЛИТАРИЗОВАЛИСЬ, т.е. обюрокрачивались, власть и собственность монополизировались различными кастами и кланами, а труд всё более приобретал характер наёмной, "рыночной" рабочей силы. Сбылось предвидение Сталина: социалистические производственные отношения превратились из "главного двигателя" в серьёзнейший тормоз развития производительных сил. И именно потому, что проводилась неправильная политика, "вроде той, которую рекомендовал Ярошенко".

Но мало того. Если демократическая идея Сталина – идея развёртывания самокритики и массовой критики снизу – просто не осуществлялась, то созданная им экономическая система, хозяйственный механизм подверглись демонтажу и разгрому. И этот разгром сталинской хозяйственной модели, начавшийся со второй половины 50-х годов, породил,– плюс к общему устареванию производственных отношений первой фазы коммунизма,– ещё дополнительный регрессивный подцикл; т.е., базис не только устаревал, что называется, своим чередом, но этот процесс ещё подстёгивался, усугублялся частично безмозглыми, а частично вредительскими "реформами".

В последнее время среди части наших теоретиков усилилась тенденция идеализировать этот период: дескать, и темпы роста были выше, чем на Западе, и абсолютные приросты больше, и вообще всё было замечательно,– непонятно, почему развалилось. Конечно, по сравнению с нынешней катастрофой мы в 1980г. жили, действительно, вроде как бы при коммунизме, но общая динамика объективных циклических процессов внутри способа производства была крайне неблагоприятная. Марксистский социодиалектический анализ уже с конца 70-х годов, если не раньше, однозначно показывал, что дело идёт на нерегулируемый, стихийный базисный взрыв. Мне неоднократно приходилось в своих выступлениях повторять, и я снова повторю, что происшедшая катастрофа была всецело прогнозируема, и она реально прогнозировалась честными учёными, а что наших предостережений не слушали, это уже не наша вина.

Но базисный конфликт, упущенный нами из-под контроля, нерегулируемый для нас, вполне мог оказаться очень хорошо регулируемым со стороны нашего классового противника. И он в полной мере таковым и оказался. Безусловно, против нас была развязана агрессия. Но нельзя игнорировать и тот факт, что агрессия была развязана в определённой питательной среде, и этой питательной средой служила глубоко регрессивная социодинамическая ситуация в нашем обществе на протяжении длительного времени. Против здоровой страны агрессия не прошла бы, ни "холодная", ни "горячая",– как не прошла она в 30-х годах и потерпела полный крах во время Великой Отечественной войны.



ВОПРОС теперь в том, как из этой ямы выкарабкиваться.

Чтобы на этот вопрос правильно ответить, нужно ясно себе представлять, на чём мы споткнулись, какова природа той ямы, где мы сидим. А споткнулись мы на том, что не смогли  общественно-сознательным способом разрешить противоречие перехода от первой фазы коммунизма ко второй. Между чем и чем было это противоречие? Между устаревшими социалистическими производственными отношениями первой фазы, которые всё жёстче и жёстче сковывали инициативу рядового работника, и внутренними запросами на большее проявление личностной инициативы со стороны главной производительной силы. Мы это противоречие упустили из-под контроля, этим воспользовался классовый враг, людей дезориентировали, подсунули им инициативу на частнопредпринимательский лад; они за неё ухватились и пока держатся. Базис попросту рухнул, и этот обвал окончательно придавил производительные силы. Никакого "капитализма" в стране нет, потому что нет основного признака капитализма – капиталистического производства. Раз нет производства, то нет и капиталистического базиса, поскольку базис – это совокупность отношений людей по производству. Пока есть лишь совокупность отношений по воровству.

Капитализма не только нет, но и не будет, и не может быть, потому что нас оккупировали не для того, чтобы приобщить к американскому и западноевропейскому образу жизни, а для того, чтобы этот западный образ жизни поддерживать за счёт разграбления и хищнического уничтожения наших природных ресурсов, в том числе и человеческих. Где мы находимся, это просто гиблая дыра, в которой процесс разрушения будет идти безостановочно.

Было ли попадание в эту дыру фатально предопределено? Нет, не было. Нормальный ход событий,– ну, нормальный по сравнению с теперешним нашим положением – должен был быть такой, что внутри партии должны были бы, всё-таки, созреть здоровые, подлинно коммунистические и подлинно патриотичные силы, и они должны были дать бой перерожденцам,– естественно, не нарушая целостности социалистического развития и уж тем более не позволяя поколебать Советский государственный строй. Кстати, непосредственной и главной задачей внешнего вмешательства было именно воспрепятствовать формированию и появлению вот этих здоровых внутрипартийных сил. И с этой задачей наши враги справились,– приходится признать,– блестяще. Они появление этих новаторски-преобразовательных сил просто-напросто сымитировали. Ведь и Горбачёв, и Ельцин при своём выступлении на политическую авансцену маскировались не под кого иного, как под носителей критического, обновляющего импульса изнутри самой партии. А иначе им бы народ не удалось обмануть, потому что народ такого импульса ждал.

Мало того; в политическую жизнь была запущена масса имитаторов более мелкого калибра, чтобы ожидаемый импульс уже нигде и никак не мог пробиться. Об этом подробно говорилось на первом заседании нашего политклуба ("Существует ли сегодня в стране коммунистическое и вообще левое движение?"), поэтому сегодня я не буду повторяться.

Ну, ладно; операция по имитации коммунистического возрождения противнику в значительнейшей мере удалась, начиная с Горбачёва и кончая многими из тех, кто и сегодня ещё на митингах кричит – и будет ещё кричать. Ладно. Но давайте посмотрим на  уровне законов социальной диалектики,– ТАМ успешность этой операции противника что-нибудь существенно изменила? Она, что,– повернула ход истории в другое русло? Да ничего подобного. Объективная СОЦИОДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ситуация в принципе осталась такой же, как была. Она безмерно усложнена и отягощена, но В ПРИНЦИПЕ не изменилась.

Базис тормозил общественное развитие как низкий потолок, а теперь ещё и стену обвалили, и он рухнул нам на голову. Никакого нового базиса, т.е. нового разумного строения на этом месте не возникло и не возникнет. Разобрать завал мешают оккупанты. Их надо прогнать, это уже отдельный разговор, и вылезать из-под развалин. Ставить задачу строительства заново того базиса,  который был, чтобы потом при нём жить,– это совершеннейшая бессмыслица. Мы при нём жили, жили, и в результате он на нас завалился. История по два раза подряд такие эксперименты не проделывает. Восстановить прежний базис нужно только как символ победы над оккупантами, а дальше сразу двигаться вперёд. Материально-техническая компонента наших производительных сил – это единый народно-хозяйственный комплекс. Он ни в какой многоукладной экономике и ни в каких переходных периодах не нуждался и не нуждается. Он нуждается в том, чтобы в нём порочный косыгинский принцип прибылеобразования заменили на правильный сталинский. Это и надо делать. Человеческая составляющая производительных сил объективно нуждалась в качественно новых формах проявления своей личностной инициативы. Но эти формы должны быть разумными и нравственными. ОБЪЕКТИВНО нация не нуждалась и не могла нуждаться в "свободе" воровать и спекулировать. Объективно она нуждалась в большей свободе творить, производить. Вот этот её объективный интерес и надо ей раскрывать, пока хотя бы наиболее восприимчивая её часть этого не поймёт. А понять свой объективный интерес люди в известном смысле обречены. Но добиться этого смогут только настоящие, "не имитационные" коммунисты. Поэтому надо объявить войну имитаторам, где бы они ни сидели и в какие бы одежды ни рядились.

И в итоге мы оказались перед той же проблемой, которую должны были решить, решение которой было для нас жизненной необходимостью, но этому помешала горбачёвская авантюра. Эта проблема – прорыв в коммунизм. Мы не могли дольше оставаться при так называемом "развитом социализме", потому что все видели, что это превращалось уже просто в какое-то гниение. Мы замешкались, топтались на месте, и нас дополнительно спихнули в яму. Проблема осложнилась ещё вопросом вылезания из ямы и залечивания полученных при этом синяков и шишек, но в принципе она никуда не делась, и по-прежнему у нас нет иного пути. Нельзя же всерьёз считать "альтернативой" сидение в гиблой яме. Всё это надо доводить до понимания народа. В яме он уже насиделся – или скоро насидится, назад в "развитой социализм" инстинктивно не хочет. Значит, нужно раскрывать ему давно уже его ожидающий, единственно возможный путь вперёд.

______________________________________

[1] См. И.Сталин. Вопросы ленинизма. Госполитиздат, 1953, стр. 589.
[2] Учёный-коммунист. К 75-летию со дня рождения А.А.Вознесенского. Изд-во Ленинградского ун-та, 1973, стр. 49, 50.
[3] И.Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 591.
[4] См. В.И.Ленин. ПСС, т. 1, стр. 137,    , 138–139.
[5] В.И.Ленин. ПСС, т. 38, стр. 359.
[6] И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. Госполитиздат, 1952, стр. 61–62.
[7] И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 62.
[8] И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 49–50, 8.
[9] И.Сталин. Вопросы ленинизма, стр. 600–601.
[10] И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 54.
[11] И.Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 67–68.
[12] Программа Коммунистической партии Советского Союза. Госполитиздат, 1962, стр. 66.


http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z10/z10.htm
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание шестнадцатое)
Москва, 2 августа 1995 г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук
Т.Хабарова

ПЕРЕЧИТЫВАЯ "АНТИ-ДЮРИНГ"
(к 100-летию со дня смерти Ф.ЭНГЕЛЬСА)


МЫ ЧТИМ сегодня память Фридриха Энгельса, – одного из основоположников научного коммунизма, человека, который внёс огромный вклад и в развитие коммунистической теории, и в практическую организацию революционного рабочего движения в Европе, и многие годы служил надёжной жизненной опорой своему гениальному другу Марксу, а затем выступил преданнейшим и добросовестнейшим продолжателем его дела, что также явилось своего рода подвигом, значение которого невозможно переоценить.

В своё время мы постановили, что наши заседания, посвящённые памятным датам великих деятелей коммунистического движения, должны быть проблемными, как и все остальные наши занятия. У нас нынче не та ситуация, чтобы заниматься пустыми славословиями или элементарным ликбезом, и пересказывать сведения, которые каждый мало-мальски образованный человек может и обязан почерпнуть из статьи в энциклопедическом словаре (естественно, если словарь издан при Советской власти). Если мы обращаемся к теоретическим трудам и практическим свершениям кого-либо из великих революционеров, то мы должны, прежде всего, показать всё это наследие как живое, дышащее, способное служить оружием в нашей сегодняшней борьбе. Не надо бояться говорить и о моментах отживших, устаревших, не оправдавших себя на практике, потому что именно за них цепляется идеологический противник, именно из них растут догматизм и ревизионизм, и пустопорожнее критиканство.

Следуя такому подходу, мы на сегодняшнее обсуждение выносим один, но едва ли не главный научный труд Энгельса – «Анти-Дюринг», который для своего времени сыграл такую же роль общефилософской энциклопедии марксизма, какую в области политэкономии сыграл Марксов «Капитал». Безусловно, это не будет простой пересказ или комментарий содержания знаменитой книги. Возьмём несколько проблемных узлов, но таких, которые и на сей день не утратили своей актуальности, и сегодня являются предметом острой идеологической борьбы. И сегодня энгельсовская постановка вопроса может здесь служить компасом правильных концептуальных решений.

Итак, план моего сегодняшнего выступления.

а/ Вводная часть. К сожалению, я вряд ли ошибусь, если предположу, что большинство присутствующих особо себя подготовкой к занятию не утруждало. Поэтому я основные вехи жизненного пути Энгельса, очень коротко, всё-таки напомню.

б/ Разговор собственно об «Анти-Дюринге».

Первая группа проблем: роль диалектики как методологии марксизма.

Вторая группа проблем: исторический и классовый характер всех без исключения категорий человеческого разума.

Третья группа проблем. Два великих открытия Маркса: материалистическое понимание истории и теория прибавочной стоимости. Их взаимосвязанное изложение.

Четвёртая группа проблем: является ли прибыль издержками производства? Дюринговская идея так называемой «хозяйственной коммуны» и её современные варианты.



ФРИДРИХ ЭНГЕЛЬС родился в семье текстильного фабриканта 28 ноября 1820г., в Рейнской провинции Пруссии. Уже в семнадцатилетнем возрасте он вынужден был общее образование оставить, для работы в «деле» своего отца.

Рейнская область непосредственно граничит с Францией, и её общественная жизнь в то время была пропитана веяниями и настроениями буржуазно-революционного, а частично и более радикального демократизма, – и к веяниям этим юный Энгельс оказался остро восприимчив.

В 1842–44гг. Энгельс жил и работал в Манчестере, в Англии. Результатом его глубоко заинтересованного знакомства и пристального изучения жизни и борьбы английского пролетариата, – который по тем временам был наиболее многочислен и классово развит в Европе и во всём мире, – результатом этой работы стала книга «Положение рабочего класса в Англии». В.И.Ленин пишет в своей статье об Энгельсе: «…Энгельс первый сказал, что пролетариат не только страдающий класс; что именно то позорное экономическое положение, в котором находится пролетариат, неудержимо толкает его вперёд и заставляет бороться за своё конечное освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет себе. Политическое движение рабочего класса неизбежно приведёт рабочих к сознанию того, что у них нет выхода вне социализма. С другой стороны, социализм будет только тогда силой, когда он станет целью политической борьбы рабочего класса. Эти мысли были изложены в книге, увлекательно написанной, полной самых достоверных и потрясающих картин бедствий английского пролетариата. Книга эта была ужасным обвинением капитализма и буржуазии. Впечатление, произведённое ею, было очень велико». [1]

Первая встреча Энгельса с Марксом произошла в конце августа – начале сентября 1844г. в Париже, где Энгельс побывал специально, возвращаясь из Англии в Германию. До этого они были знакомы по переписке. В 1845г. появляется их первая совместная работа – «Святое семейство…», направленная против философии так называемых младогегельянцев. Взяв правильный тезис об огромном преобразовательном потенциале, заключённом в категории критики, младогегельянцы, – однако, – истолковывали критику только как деятельность в сфере сознания, духа. В трудящихся они видели враждебную духу и сознанию «некритическую массу». Именно Маркс и Энгельс впервые сделали колоссальной важности вывод о критике, в широком смысле этого слова, что она есть не только феномен сознания, но прежде всего практически-политическое, массовое революционное действие, преобразующее общественную реальность. «Во имя действительной человеческой личности – рабочего, пожираемого господствующим классом и государством, они требуют не созерцания, а борьбы за лучшее устройство общества. Силу, способную вести такую борьбу и заинтересованную в ней, они видят, конечно, в пролетариате.», – читаем в той же статье В.И.Ленина об Энгельсе. [2]

Обращаю ваше внимание на то, что прослеживается разительное созвучие, прямая преемственность между этой великой марксистской идеей критики как революционного действия масс – и сталинской программой: построить обновительно-демократический, революционизирующий процесс в обществе именно в форме развёртывания самокритики и массовой критики снизу. Об этом шла речь на нашем 9-ом политклубе «И.В.Сталин и проблемы развития социалистической демократии», материалы которого, к сожалению, пока опубликовать не удалось.

В 1847г. Маркс и Энгельс на базе конспиративной и во многом сектантской организации немецких рабочих – Союза справедливых – создают Союз коммунистов, прообраз пролетарской коммунистической партии будущего. Для Союза коммунистов был написан прославленный «Коммунистический Манифест». Тогда же начал своё победное шествие лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Им был заменён девиз Союза справедливых: «Все люди – братья». «В этом произведении, – пишет В.И.Ленин о “Манифесте” в статье “Карл Маркс”, – с гениальной ясностью и яркостью обрисовано новое миросозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, теория нового, коммунистического общества». [3]

«Манифест Коммунистической партии» вышел в свет, как раз когда разразилась революция 1848г. во Франции. Революционные перипетии привели обоих друзей из Брюсселя, где они перед тем проживали, сначала в Париж, куда Маркс был выслан бельгийскими властями, а затем опять на родину, в Германию. Здесь, в Кёльне, они около года возглавляли «Новую Рейнскую газету»: Маркс был главным редактором, а Энгельс – его заместителем. В мае 1849г. власти, придравшись к тому, что Маркс за время своего пребывания в эмиграции утратил прусское подданство, выслали его из страны. В Рейнской области и в Южной Германии вспыхнуло вооружённое народное восстание. Энгельс храбро сражался в рядах повстанцев, а после того как восстание было подавлено, бежал через Швейцарию в Лондон, где в конечном итоге осел и Маркс. С 1850г. Энгельс поселился в Манчестере.

Условия эмигрантской жизни, – пишет В.И.Ленин, – были для Маркса крайне тяжелы. «Нужда прямо душила Маркса и его семью; не будь постоянной самоотверженной финансовой поддержки Энгельса, Маркс не только не мог бы кончить “Капитала”, но и неминуемо погиб бы под гнётом нищеты». [4] 16 августа 1867г., закончив подготовку к печати первого тома «Капитала», Маркс написал Энгельсу: «Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это оказалось возможным! Без твоего самопожертвования для меня я ни за что не смог бы проделать всю огромную работу для трёх томов. Обнимаю тебя, полный благодарности!.. Привет, мой дорогой, верный друг!». [5]

В ноябре 1852г. Союз коммунистов объявил о своём самороспуске. К тому времени организация практически перестала существовать, так как её идейные лидеры оказались от неё отрезанными, а в Германии среди членов Союза коммунистов был произведён ряд арестов и затеян против них судебный процесс.

В 1864г. Маркс и Энгельс основывают в Лондоне Международное товарищество рабочих – I Интернационал. Когда мы сегодня говорим о наших партийных делах, то обычно в ответ слышим упрёк: вот, вы там всё грызётесь, а надо объединиться и заниматься делом. Между тем, если мы возьмём историю любой из великих революционных организаций в прошлом, то всюду увидим одну и ту же картину: то, что называется «грызнёй». И это вовсе не «грызня», а это проявление фундаментальной закономерности, которую в своё время ярко обрисовал в своих трудах Мао Цзэдун: классовая борьба находит себе наиболее законченное и острое выражение не где иначе, как внутри самой же революционной партии.

Так и история I Интернационала – это история непрекращающейся напряжённейшей идейной борьбы. Сначала с прудонистами – поборниками массового распространения мелкой частной собственности и превращения пролетариев в ремесленников, в общих рамках капиталистической частнособственнической системы. Затем с лассальянцами в Германии; эти панацею от всех бед капитализма видели в достижении всеобщего избирательного права и в налаживании тесного «классового сотрудничества» между рабочими и прусским юнкерско-буржуазным государством, которое должно, дескать, постепенно и без революционных потрясений превратиться в «свободное народное государство». Наконец, с бакунистами, которые, правда, всякое сотрудничество с буржуазным государством отвергали, но зато уже самих Маркса и Энгельса обвиняли в стремлении построить «государственный коммунизм». Бакунисты ополчались против государства вообще, в том числе и против государства диктатуры пролетариата, и требовали, чтобы немедленно после революции была введена безгосударственная «вольная организация рабочих масс снизу вверх». [6]

Не будем уже отвлекаться, потому что это далеко нас заведёт, но вообще, если бросить взгляд на нашу сегодняшнюю политическую арену, то и здесь мы можем обнаружить, – хотя бы у той же КПРФ, – причудливое переплетение современных версий прудонизма и лассальянства. Тут и упования на мелкую акционерную собственность, на так называемые «права трудовых коллективов», приписывание этим формам таких возможностей, которыми они не обладают; тут и лассальянское «государственничество», – тщательно обходя вопрос о классовой природе государства, и много других перекличек.

Со всем этим, естественно, требовалось вести борьбу, и такая борьба велась, и в идейном плане, и в организационном. В 1869г. с помощью В.Либкнехта и А.Бебеля удалось создать в Германии Социал-демократическую рабочую партию, примкнувшую к I Интернационалу и некоторое время противостоявшую лассальянцам. Это так называемые эйзенахцы – по названию города, где проходил учредительный съезд.

I Интернационал, вдохновляемый в этом отношении Марксом и Энгельсом, приветствовал Парижскую Коммуну 1871г. и развернул кампанию в её защиту. Однако, после падения Парижской Коммуны наступила новая эпоха. Стала ясна необходимость мощных пролетарских партий, вот именно, в каждой отдельно взятой стране. Несмотря на исключение вожаков бакунизма из I Интернационала на Гаагском конгрессе 1872г., внесённый бакунистами раскол привёл к фактическому прекращению деятельности Интернационала в Европе. «I Интернационал, – по определению В.И.Ленина, – кончил свою историческую роль, уступив место эпохе неизмеримо более крупного роста рабочего движения во всех странах мира, именно эпохе роста его вширь, создания массовых социалистических рабочих партий на базе отдельных национальных государств». [7] Формально I Интернационал был распущен в 1876г. В 1875г. и эйзенахцы в Германии пошли на съезде в Готе на объединение с лассальянцами, сделав при этом ряд беспринципных идейных уступок. Готская программа послужила предметом всесторонней непримиримой критики, со стороны как Маркса, так и Энгельса.

В 1870-х – 80-х гг. Энгельс создаёт значительнейшие свои произведения, обессмертившие его имя как теоретика коммунизма: «Анти-Дюринг», «Диалектика природы», «Происхождение семьи, частной собственности и государства», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». 14 марта 1883г. скончался Маркс. На плечи Энгельса легла вся тяжесть огромного труда по подготовке к печати второго и третьего томов «Капитала», которые Маркс оставил незавершёнными, а также всего литературного наследства Маркса в целом.

В 1889г. на международном конгрессе социалистов в Париже был основан II Интернационал. Подготовка Парижского конгресса проходила при живейшем участии и фактически под руководством Энгельса. Собственно, там были параллельно созваны два конгресса – марксистский и оппортунистический, или поссибилистский (от наименования французских оппортунистов того времени – поссибилистов). Оба открылись в один день – 14 июля 1889г., в столетнюю годовщину взятия Бастилии. Так что не мы одни по два XXIX и по два XXX съезда своей партии проводили. Благодаря кипучей деятельности, которую развил в преддверии конгресса Энгельс, обеспокоенный возникновением двух параллельных инициативных центров по его созыву, марксистский конгресс оказался несравненно более представительным, чем поссибилистский. Именно марксистский конгресс и вошёл в историю под названием Парижского. Таким образом, не кому иному, как Энгельсу, II Интернационал был обязан тем, что в начальный период своего существования носил, в целом, скорее марксистский характер. После смерти Энгельса в 1895г. во II Интернационале верх взяли оппортунисты.

Скончался Энгельс 5 августа 1895г. Всего три года оставалось до I съезда Российской социал-демократической рабочей партии, уже почти 16 лет было Иосифу Джугашвили, и уже родился Мао Цзэдун. Наступила эра практического воплощения идей коммунизма в жизнь. Закончиться поражением она не может, она может закончиться только полным торжеством коммунистического строя на всей планете. И о нашем времени когда-нибудь скажут: оставались считанные годы, – а может, и месяцы, – до такого-то и такого-то переломного события, и уже жили, действовали люди, которым суждено было сделать XXI век коммунистическим.



СРЕДИ бесчисленных течений и просто, так сказать, поползновений, пытавшихся противопоставить себя марксизму, определённое место в истории, безусловно, навсегда займёт приват-доцент политэкономии из Берлинского университета Евгений Дюринг. Но вписала его в историю отнюдь не какая-то собственная гениальность, а блестящая работа Энгельса, посвящённая отражению дюринговских нападок на Маркса и марксизм.

Звезда Дюринга засияла в середине 1870-х годов. Сильной его стороной было изложение социалистических воззрений в виде цельной системы, охватывающей, на манер Гегеля, и логико-философские, и естественнонаучные, и социальные вопросы. Этот удар был нанесён очень точно, потому что системное изложение марксистской философии в тот момент отсутствовало. Но системность изложения для философской культуры Германии – страны Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля – была традиционной, её отсутствие воспринималось как серьёзный недостаток. Поэтому появление «системосозидающего», – как его Энгельс иронически аттестует, – Дюринга нашло самый заинтересованный и сочувственный отклик даже в германской цитадели марксизма – у эйзенахцев. А.Бебель в 1874г. посвятил Дюрингу апологетическую статью под названием «Новый коммунист», которую опубликовал в центральном органе Социал-демократической рабочей партии газете «Volksstaat». После объединения эйзенахцев с лассальянцами в 1875г. культ Дюринга принял опасные размеры. Дюринга стали открыто противополагать Марксу и Лассалю вместе взятым. Одним из активнейших апостолов дюрингианства в среде германской социал-демократии выступал Э.Бернштейн. В России дюрингианство проповедовал Аксельрод. Не колеблясь, ставил Дюринга в один ряд с Марксом и Г.В.Плеханов.

Возвеличению Дюринга способствовал ряд его личностных и биографических черт. В 28 лет он потерял зрение, и вся его дальнейшая жизнь поневоле сосредоточилась на занятиях наукой. Он сильно нуждался, бедствовал, это вызывало сочувствие к нему. Он враждовал с реакционной профессурой Берлинского университета, что снискало ему ореол борца за правду и свободу мысли. Когда в 1877г. встал вопрос об увольнении Дюринга из университета, в печати поднялся форменный шквал протестов в его защиту, вплоть до того, что слагались стихотворные оды в его честь. [8] Правда, впоследствии он ухитрился сам перепортить отношения едва ли не со всеми своими почитателями, но поначалу это был противник очень и очень непростой. Достаточно сказать, что на Готском съезде объединённой социал-демократической партии в 1877г. была принята резолюция, – с подачи не кого иного, как Бебеля, – постановляющая печатание статей Энгельса против Дюринга в газете «Forwärts» (центральном органе партии) прекратить и впредь публиковать их только в научном приложении или отдельными брошюрами.

Целиком «Анти-Дюринг» впервые вышел в свет летом 1878г. Не успел он появиться, как тут же оказался запрещён по репрессивному бисмарковскому закону против социалистов.

В России некоторые главы «Анти-Дюринга» были переведены и имели широкое хождение в соответствующих кругах ещё при жизни Энгельса. Полный русский перевод был издан в Петербурге в 1907г.



ИТАК, проблема первая: диалектика.

Следует заметить, что систематизированное изложение марксизма отсутствовало не только по недосмотру или потому, что просто руки, как говорится, не дошли, но частично и из принципиальных соображений.

Маркс и Энгельс отдали тут известную дань позитивистским настроениям своего времени: что-де естествознание – само себе философия, и что при том мощном и бурном развитии естественных наук, которое имело место в XIX веке, какая-либо философия, как особая, отдельная наука о всеобщей связи вещей, в принципе не нужна.

Высказывания такого рода в «Анти-Дюринге» имеются, и поскольку они охотно смакуются идеологическим противником, я их приведу.

«Если схематику мира выводить не из головы, а только при помощи головы из действительного мира, если принципы бытия выводить из того, что есть, – то для этого нам нужна не философия, а положительные знания о мире и о том, что в нём происходит; то, что получается в результате такой работы, также не есть философия, а положительная наука». «Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить своё место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней». «…если не нужно больше философии как таковой, то не нужно и никакой системы, даже и естественной системы философии». [9]

А действительно ли это так? Действительно ли по мере развития естествознания отпадает надобность в философии как в науке, которая специально занимается построением единой картины мира, картины мира как целого? Ведь тогда получается, что отпадает надобность и в самой этой картине мироздания как таковой?

Конечно же, это ошибка. И ошибку эту Энгельс здесь же, в «Анти-Дюринге», исправляет.

А для чего вообще нужна целостная картина мира? Она нужна для того, чтобы на правильное, надлежащее место в мире поставить человека. Одно дело, когда человек-субъект – это вершина развития объективной реальности, наиболее полное воплощение сил самосовершенствования материи. Мы говорили об этом на нашем предыдущем политклубе, анализируя философию чучхеизма. Такое положение в мировом эволюционном процессе даёт человеку как бы естественное право на безграничное преобразование в своих интересах и природы, и социальной среды. Тогда человек – воистину хозяин всего, и он решает всё.

И совсем иная ситуация, если человек – это случайное порождение принципиально внечеловечных и надчеловечных стихий, которые в своём существовании прекрасно могут обойтись и без него. Имеет ли смысл тогда говорить о закономерностях, хотя бы, перехода от капитализма к коммунизму? Какие уж там закономерности; остаётся только приспосабливаться, и кто сумел приспособиться, – тот и прав, а кто не сумел, тех бьют.

Собственно, это тоже картина мира, только со знаком минус; она возникает сама собой, когда дело её построения передоверяют эмпирическим наукам и они начинают орудовать в отрыве от гуманистической философской традиции. Не зря философская литература в Советском Союзе с конца 60-х годов была запружена изысканиями на эту тему: как отобрать функцию решения общемировоззренческих проблем у марксистской философии и передать её представителям естественнонаучных дисциплин. Дескать, проблемы этого уровня (а к ним пристегнули ещё так называемые «глобальные»), они стоят «выше» человека, значит, и выше различий в идеологии и в общественном строе; поэтому решать их надо не с помощью философии, а совместно с капиталистическими странами Запада, для чего должно быть создано «мировое правительство»; «мирового правительства» пока нет, но есть его зачатки – всевозможные международные организации. Подобное словоблудие рекой лилось уже в 70-х годах, не говоря о 80-х, со страниц «Правды», «Коммуниста», «Вопросов философии» и т.д. В результате мы и живём под управлением Международного валютного фонда.

Так что вопрос, нужна ли нам наука о всеобщей связи явлений и картина этой всеобщей мировой связи, и на каких основах строятся эта наука и эта картина, – это вопрос не академический, не теоретико-философский, это вопрос, скажем так, острополитический. И надо знать, как в действительности он решался нашими классиками и через какие щели пролез впоследствии враг.

А враг пролез через те обмолвки, которые цитировались выше, и есть ещё одна, тоже весьма досадная. Вот она:

«…из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет ещё учение о мышлении и его законах – формальная логика и диалектика. Всё остальное входит в положительную науку о природе и истории». [10]

И на всех этих обмолвках всласть спекулировал у нас несколько десятилетий философствующий ревизионизм, который рыхлил почву для прямого политического предательства.

Практически же у Энгельса диалектика менее всего трактуется просто как наука о мышлении. Великая заслуга Гегеля, – пишет Энгельс, – состояла в том, «что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т.е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития». Законы этой внутренней связи всякого движения и развития были Гегелем показаны «всеобъемлющим образом, но в мистифицированной форме». «И одним из наших стремлений было извлечь их из этой мистической формы и ясно представить их во всей их простоте и всеобщности». «…диалектика и есть… наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления.» «Маркс и я были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику и перевели её в материалистическое понимание природы и истории». Современный материализм, это вообще уже больше не философия, а МИРОВОЗЗРЕНИЕ. «Философия… здесь “снята”, т.е. “одновременно преодолена и сохранена”, преодолена по форме, сохранена по своему действительному содержанию». [11]

Т.е., – в конечном итоге, – здесь однозначно сказано следующее:

      что всеобъемлющая картина мира, типа гегелевской, необходима и с марксистской точки зрения, что мы должны и будем этим заниматься;

      что мир должен быть познан как процесс, причём этот процесс – не гомеостаз, не равновесие в статике, в одном и том же качественном состоянии, а последовательный переход из одного качественного состояния в другое, или развитие;

      и что принцип изображения всей целостности мироздания в развитии – это ДИАЛЕКТИКА, сохранение которой из классического философского наследия Маркс и Энгельс ставят себе в одну из бесспорных и крупнейших заслуг.

Классики марксизма гениально угадали в диалектике новую, «высшую форму мышления», [12] новый тип мышления о мире, новую, – как это в наши дни называют, – парадигму интеллектуального отношения к миру, которая идёт на смену парадигме Ньютона, данной им в его знаменитых законах и в схеме дифференциального и интегрального исчисления. Напомню, что основной труд Ньютона носит название «Математические начала натуральной философии». Мы, кстати, подробно разбирали этот вопрос на нашем 10-м политклубе, который назывался «Диалектика производительных сил и производственных отношений». И опять-таки, материал и этого политклуба до сих пор не опубликован. Сколько издаётся всякой белиберды, на каждую белиберду находятся спонсоры и всевозможные доброхоты. На то, что действительно нужно, нужно для дела, денег нет.

То, что Энгельс диалектическую парадигму ставит безусловно выше ньютоновской, явствует из его многочисленных утверждений такого рода, что естествознание также подлежит диалектическому обобщению, «не может уже избежать диалектического обобщения». [13] Энгельс самым решительным образом объявляет диалектическое противоречие, – т.е. основную объяснительно-предсказательную схему диалектики, – имеющим объективную природу: «противоречие объективно существует в самих вещах и процессах», [14] а не только у человека в мыслях, на чём настаивал, в частности, и Дюринг.

По сути дела, Энгельс развёртывает грандиозную программу построения новой всеохватывающей диалектико-материалистической картины мироздания, с перебазированием на диалектическую парадигму и естественных наук, и эмпирических наук об обществе. Такова истина, а что касается неудачных обмолвок, они обмолвками и остались. Не верьте, если где услышите или прочитаете, будто основоположники марксизма выступали против того, чтобы философия занималась изучением мира как целого, против системной формы подачи философского знания, и т.п. В конечном счёте, это не так.

И самое интересное во всём этом, – что столетие спустя после смерти Энгельса мы в выполнении поставленной им задачи находимся не намного дальше, чем находился он сам. И цельной диалектико-материалистической картины мира нет, и естествознание почти сто лет диалектический материализм рожало, рожало, да так и не родило; и весьма затруднительно было бы назвать такую отрасль естествознания или обществоведения, где бы диалектический метод действительно закрепился как новый универсальный познавательный инструментарий. Да и саму проблему, из-за её титанических масштабов, многие просто в упор не видят. Но она стоит, и стоит у нас впереди, а не позади. Поэтому смехотворны все разговоры об «устарелости» Энгельса и о том, что-де у него нечего уже почерпнуть. Наоборот, Энгельс сам, наверное, безгранично удивился бы, если бы узнал, что ему-то у нас, спустя сто лет, почерпнуть практически нечего.



СЛЕДУЮЩИЙ проблемный узел: материалистическое понимание истории.

Здесь тоже есть над чем задуматься.

Казалось бы, со школьной скамьи заученные нашим старшим и средним поколением фразы: надо сознание людей объяснять из их бытия, а не их бытие из их сознания. Надо причину всех общественных изменений искать не в головах людей, не в философии, а в экономике соответствующей эпохи. [15] Но вот перед нами налицо коммунисты, бесспорные наследники марксистско-ленинской традиции, которые заявляют: идеология решает всё. В деятельности человека сознание играет решающую роль. И между прочим, дела у этих коммунистов (я имею в виду чучхейцев) идут, пока что, несравнимо лучше, чем у тех, кто причины общественных изменений искал где угодно, только не в человеческой голове.

Что же, выходит, – Энгельс ошибался? Как тут быть с материалистическим пониманием истории в его трактовке?

Прежде всего, надо всё касающееся данного предмета прочитать предельно внимательно. Тогда мы сразу увидим, что марксизм, в том числе и в лице Энгельса, никогда не призывал искать движущую силу истории где-то вне самого человека. Под «бытием людей» в марксизме понимается не что иное, как способ производства и обмена благ, в первую очередь материальных, складывающаяся в обществе система производственных отношений между людьми. [16]

Но ведь это те же люди, только повёрнутые, так сказать, под определённым углом зрения, взятые именно в их отношении к производству, в первую очередь материальному. Один трудится на фабрике, другой этой фабрикой владеет, третий сидит в кабинете и пишет философские сочинения. Одного принуждают к труду, прямо или косвенно, другой сам принуждает, третий получает средства к жизни от первых двух, и у него есть два варианта жизненной позиции: или сочувствовать угнетаемому, который реально все эти блага доставляет, или поддерживать угнетателя, через чьи руки идёт распределение благ. Весь смысл энгельсовского противопоставления «философии» и «экономики» заключается в том, что при выяснении движущих сил общественно-исторических изменений ориентироваться нужно на тех людей, которые реально производят, от жизнедеятельности которых непосредственно, каждодневно зависит всё происходящее в обществе, – а не на тех, кто к реальному производству имеет лишь косвенное отношение.

Сознание, – конечно же, – есть и у тех, и у других, и у третьих. Энгельс вовсе не хотел сказать, что нужно ориентироваться в противовес развитому сознанию на какое-то безмысленное начало. Наоборот, именно в «Анти-Дюринге» содержится часто цитируемый гимн человеку разумному, который призван сам творить свою историю:

«То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и всё возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы». [17]

Но для того, чтобы подчинить общественные силы господству общества, – говорит Энгельс далее, – недостаточно одного только познания, для этого необходимо прежде всего общественное действие. [18]

Короче говоря, проблема сводится к тому, чтобы указать такую форму сознания, такую форму проявления разумности, которая по своей природе одновременно и непосредственно была бы и действием – революционизирующим действием, преобразующим общественную жизнь. Такая форма сознания родоначальниками научного коммунизма была указана: это классовое сознание эксплуатируемых трудящихся. Классовое сознание эксплуатируемых трудящихся тесно слито с их производительной деятельностью, и его активность выражается в двух главных позициях: или трудящийся принимает те условия эксплуатации, в которые он поставлен, или он их не принимает. Покуда трудящиеся принимают сложившиеся условия эксплуатации, общество может существовать сравнительно спокойно в рамках данного своего качественного состояния. Если рядовой труженик данных условий эксплуатации не приемлет, и чем дальше, тем всё решительней и категоричней, – способ производства обречён измениться. Именно в силу вот этой органической спаянности сознания непосредственного производителя с условиями его жизнедеятельности, если он эти условия осознал как далее неприемлемые, он и деятельностью этой, в общем и целом, заниматься больше не будет. Забастует, взбунтуется, пойдёт на революцию и т.д. Именно здесь, в этой сфере, решаются коренные вопросы истории человечества, и главный среди них во все эпохи звучит одинаково: можно так обращаться с человеком, или нет?

Современник Маркса и Энгельса, английский рабочий-наборщик Джон Брей писал в своей книге «Век силы и век справедливости»:

«Ни один из классов общества столь кровно не заинтересован в политических или социальных преобразованиях, как производительные классы, в силу их положения в настоящем и имеющихся у них перспектив на будущее. Ни для кого другого не возникает столь повелительная необходимость искать истину и вглядываться в будущее». «…дело… не в фунтах, шиллингах и пенсах, а в отношении человека к человеку, в том, быть ли справедливости или несправедливости, равенству или неравенству, подъёму или деградации, – другими словами, в том, что для работника составляет вопрос жизни и смерти». [19]

Напомню, кстати, что В.И.Ленин считал революцию высшей формой «исторического творчества народа». [20] В 1906г., в блестящей статье «Победа кадетов и задачи рабочей партии» он пишет:

«Когда народные массы сами, со всей своей девственной примитивностью, простой, грубоватой решительностью, начинают творить историю, воплощать в жизнь прямо и немедленно “принципы и теории”… не становится ли именно тогда массовый разум живой, действенной, а не кабинетной силой?» «…когда… наступает период непосредственной политической деятельности “простонародья”, которое попросту прямо, немедленно ломает органы угнетения народа, захватывает власть, берёт себе то, что считалось принадлежащим всяким грабителям народа, одним словом, когда именно просыпается мысль и разум миллионов забитых людей, просыпается не для чтения только книжек, а для дела, живого, человеческого дела, для исторического творчества». [21]

Маркс и Энгельс множество раз говорят о материалистическом понимании природы и истории, что оно есть гегелевская диалектика, только освобождённая от мистифицирующей формы и поставленная с головы на ноги. Теперь можно яснее видеть, в чём же, конкретно, состояло это материалистическое «переворачивание» гегелевского подхода. У Гегеля, как известно, субъектом процесса развития является внемировой абсолютный дух, который мыслит, и эти его мысли последовательно становятся природой и затем человеческим обществом. Марксистское «переворачивание» этой концепции не могло состоять и не состояло в том, чтобы разумное, творческое начало мировой истории заменить не-творческим и не-разумным. Задача заключалась в том, чтобы это разумно-созидательное начало «материализовать», т.е. обнаружить его непосредственно в самой исторической действительности. И такое начало было установлено: это трудящиеся массы, производители материальных благ, с их классовым разумом, или революционным самосознанием, с их способностью к историческому творчеству, т.е. к прямому властному преобразованию устаревших, закостеневших общественных порядков и форм.

Поэтому, если материалистическое понимание не путать с пониманием вещным, грубо объектным, и учитывать, что социальная материя – это не склад готовой продукции, а это сами же люди; если, далее, под сознанием и разумом иметь в виду не чтение только книжек, как Ленин иронизировал, и даже не писание их, а способность низовых масс к революционному творчеству, то всё становится на свои места, и материалистическое толкование истории прекрасно соединяется с приоритетом человека и его сознания в историческом развитии. И экономика не ущемляется, и философия возносится на подобающую ей высоту. И это не какие-то петляния и зигзаги коммунистической мысли, а просто последовательные ступени исторического самораскрытия одной и той же великой идеи.



МОТИВ третий, с предыдущим тесно связанный: безоговорочная классовая обусловленность всех без исключения творений человеческого разума.

Самосознание революционного класса решает фундаментальнейшие, корневые вопросы человеческого бытия, оно задаёт наступающей эпохе как бы габаритную интеллектуальную рамку, в которой та будет процессировать, пока на историческую арену не выйдет новый класс-революционер. Движение классов, их борьба, их взаимосмещение – вот материальное основание человеческой истории. Я напомню ленинское различение между материализмом и объективизмом, которое он даёт в книге «Экономическое содержание народничества»:

«Объективист говорит о “непреодолимых исторических тенденциях”; материалист говорит о том классе, который “заведует” данным экономическим порядком, создавая такие-то формы противодействия других классов. …Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация даёт содержание этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость». [22]

Страницы, посвящённые вскрытию исторической и тем самым классовой природы различных феноменов общественного сознания, – одни из лучших в «Анти-Дюринге».

«…экономическая структура общества каждой данной эпохи, – пишет Энгельс, – образует ту реальную основу, которой и объясняется в конечном счёте вся надстройка, состоящая из правовых и политических учреждений, равно как и из религиозных, философских и иных воззрений каждого данного исторического периода». [23]

И далее в книге содержится целый, можно сказать, каскад блистательных пассажей, в которых неотразимо убедительно демонстрируется классово-исторический характер морали, представлений о правах человека, понятий справедливости и равенства, свободы и необходимости, и др. Нет возможности процитировать здесь все эти образцы, – скажу так, – научно-коммунистической публицистики высшего уровня. Но фрагмент о морали просто нельзя не воспроизвести:

«…мораль всегда была классовой моралью: она или оправдывала господство и интересы господствующего класса, или же, как только угнетённый класс становился достаточно сильным, выражала его возмущение против этого господства и представляла интересы будущности угнетённых». «…в одних только передовых странах Европы прошедшее, настоящее и будущее выдвинули три большие группы одновременно и параллельно существующих теорий морали. Какая же из них является истинной? Ни одна, если прилагать мерку абсолютной окончательности; но, конечно, наибольшим количеством элементов, обещающих ей долговечное существование, обладает та мораль, которая в настоящем выступает за его ниспровержение, которая в настоящем представляет интересы будущего, следовательно – мораль пролетарская». [24]

А чем так привлекает идеологического противника идея «надклассовости»? Если обнаруживается какой-то якобы «надклассовый» феномен, это используется как плацдарм, откуда начинают вещать, будто классовые противоположности преодолимы, будто возможна «гармония интересов» между эксплуататорами и эксплуатируемыми; что социалистическая революция и строительство социализма – зловредные выдумки Ленина и Сталина, что большевики зря нас поссорили с «цивилизованным Западом», а лучше бы Запад нас победил во время второй мировой войны. А уж если тогда они нас не завоевали, то пусть хоть сейчас завоюют, всё лучше будет.

Вот финальные звенья этой цепочки все очень хорошо видят и понимают, но с чего цепочка начинается – к сожалению, очень трудно людям втолковать.

Я каждый раз стараюсь указать лазейки, через которые просочился впоследствии враг. Это очень важно, потому что враг ведь действительно через эти лазейки проник. В данном случае, что послужило лазейкой? Энгельс, видите ли, в своём перечне классово опосредованных явлений не упомянул науку. Значит, наука стоит выше класса, «заведующего данным экономическим порядком», и можно с этого плацдарма начинать действовать. И действовали.

Журнал «Вопросы философии», 1973 год. Некто Мимардашвили, тогдашний зам. главного редактора журнала. Был такой утончённый интеллектуальный холуй транснационального капитала. «В науке человек направлен на надчеловеческое, безмерное. Только безмерное является чем-то действительно единым и осмысленным, в отличие от явлений, обладающих конечной размерностью». А что же это за явления, «обладающие конечной размерностью»? А это все «установления нашего бытия» – социальные, культурные, этические и прочие; попросту говоря – общественный строй. [25]

«Вопросы философии», 1974 год. Д.М.Гвишиани, зять Косыгина, зам. председателя Госкомитета по науке и технике: «Необходимы коллективные международные решения, совместная деятельность народов, государств, осознавших свои общие, независимые от существующих различий и противоречий проблемы». [26] Это обусловлено «мировым, интернациональным характером современной науки». И.Т.Фролов, тоже личность достаточно известная, на каких только партийно-идеологических постах не побывал, свою «коммунистическую» карьеру закончил в должности главного редактора «Правды». [27]

1976 год, «Вопросы экономики», Шмелёв, в представлениях не нуждается: должно быть обеспечено «стабильное участие социалистических стран в решении энергетических и сырьевых проблем западного мира». [28]

«Правда», 1986 год, один из наших «перестроечных» интеллектуалов, Е.Г.Плимак: «Появление глобальных проблем выдвигает задачу создания целостного… живущего мирной жизнью человечества ещё в условиях социально разнородного мира». [29] Попробовали, г-н Плимак. Не получается, мирной жизнью в условиях классово разнородного.

И наконец, апофигей: Г.Х.Шахназаров, рекомендации опять-таки не нужны, «Правда», 1988 год. «…учёные… пришли к заключению, что отныне только мировое правительство может спасти человечество от гибели». «Правительства пока нет, но с полным основанием можно говорить о его зачатках – многочисленных международных организациях…» [30] Вот он, Международный валютный фонд, приехали.

А начиналось всё с болтовни о явлениях, обладающих конечной и бесконечной размерностью, о «трансценденции» и прочих вещах, которые так красиво звучат, что вроде и возражать-то неудобно. Поэтому, если кто-нибудь даже в нашей сегодняшней аудитории примется мне доказывать, по-прежнему, что «наука в принципе надчеловечна», [31] я и спорить не стану. Если наука – не классовое явление, живите в американской колонии. Вопрос стоит только так.

Возвращаясь к Энгельсу, хотя он в цитированном выше фрагменте и не поставил науку напрямую рядом с религиозными и философскими воззрениями, в смысле её классовой обусловленности, но вся концептуальная рамка его рассуждений не позволяет сомневаться, что если бы анализ был им продолжен, наука однозначно оказалась бы в этом ряду. Во всяком случае, в соответствующем месте Энгельс совершенно чётко говорит о том, что математические понятия взяты не из чистого мышления, а исключительно из действительного мира, что «как и все другие науки, математика возникла из практических потребностей людей». [32]



СЮЖЕТ о прибавочной стоимости, на сегодня у нас последний.

В своё время марксисты слишком доверились Марксовой формуле о «неоплаченном труде» рабочего. Между тем, эта формула скорее образно-метафорическая и публицистическая, чем научная, потому что в действительности никакого «неоплаченного труда» нет.

Рабочая сила как товар имеет стоимость и потребительную стоимость.

Стоимость рабочей силы, – указывает Энгельс, – «определяется, “как и стоимость всякого другого товара, рабочим временем, необходимым для производства, а следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли”, т.е. тем рабочим временем, которое требуется для производства жизненных средств, необходимых рабочему для поддержания себя в состоянии трудоспособности и для продолжения своего рода». [33] Ни в коем случае стоимость рабочей силы не измеряется её продуктом. [34] Заработная плата, или рыночная цена рабочей силы, – это стоимость средств её воспроизводства.

А вот потребительная стоимость товара «рабочая сила» – это способность рабочей силы при её применении создавать некоторое дополнительное количество новой стоимости, превышающее стоимость средств её воспроизводства. Если бы рабочая сила этой способностью не обладала, её бы на рынке не покупали, т.е. она не имела бы и меновой стоимости. Поэтому при покупке рабочей силы на рынке никакого нарушения законов товарного обмена и прав продавца не происходит. [35] Рабочему оплачивают именно его способность приносить прибавочную стоимость.

А в чём же тогда несправедливость? Несправедливость в том, что рабочая сила обладает свойством приносить прибавочную стоимость только как общественное явление, – используя технику, опыт предшествующих поколений, различные формы организации труда и т.д., – и поэтому прибавочная стоимость должна принадлежать ОБЩЕСТВУ, между тем как при капитализме она присваивается частными лицами. Общество же, в свою очередь, должно по справедливости обратить эту новую стоимость, это приращение богатства на повышение благосостояния самих же работников.

Поскольку в социалистическом обществе труд ещё сохраняет некоторый остаточный стоимостной характер, то все вышеописанные соотношения тоже в принципиальных своих чертах сохраняются. И при социализме заработная плата определяется не стоимостью продукта труда, а стоимостью жизненных средств, потребных трудящемуся для его нормального самовоспроизводства. С этой точки зрения, мало найдётся политэкономических формул, которые вносили бы такую же дезорганизацию и сумятицу в социалистическое хозяйствование, как формула об оплате «по количеству и качеству труда». Она прямо подразумевает делёж по стоимости произведённого продукта. Сюда же примыкает ещё одна, скажем напрямик, бестолковщина: это положение о прибыли как о части издержек производства. Тогда как у того же Энгельса яснее ясного сказано, причём подчёркнуто прямой ссылкой на Маркса и курсивом, что прибавочный продукт никаких издержек производства не требует. [36]

«Избыток продукта труда над издержками поддержания труда, – пишет Энгельс, – и образование и накопление из этого избытка общественного производственного и резервного фонда – всё это было и остаётся основой всякого общественного, политического и умственного прогресса. …Предстоящий социальный переворот впервые сделает этот общественный производственный и резервный фонд, т.е. всю массу сырья, орудий производства и жизненных средств, действительно общественным… передав его всему обществу как общее достояние». [37]

Вот это главное, что должно быть во всей этой фабуле понято: что прибавочный продукт, где бы, в какой бы конкретной производственной ячейке он ни возникал, всюду является плодом производительных сил только как общественных производительных сил, и поэтому всюду с момента его возникновения представляет собой, прямо и непосредственно, общественное достояние. Основная его масса не подлежит дележу в производственных единицах, должна аккумулироваться на общегосударственном уровне и распределяться только в специфических общественных формах и по общественным каналам. Запрет на непосредственное присвоение прибавочного продукта частными лицами действует не только по отношению к собственнику средств производства, но также и по отношению к работнику, – если работник выступает как частное лицо и не желает дождаться, покуда плоды труда всех прибудут к нему по общественным каналам распределения.

На примере предлагавшихся Дюрингом «хозяйственных коммун» Энгельс исчерпывающе продемонстрировал, что нарушение этого запрета приведёт только к замене персонифицированного капиталиста групповым капиталистом в лице части членов коммуны, и к дезорганизации важнейших общеэкономических функций, в первую очередь функции накопления. [38] Но дюринговская «хозяйственная коммуна» представляет собой практически полный аналог предприятию, взятому коллективом в «хозяйственное ведение», с правом непосредственного дележа продукта, – что проповедуется сегодня едва ли не всеми нашими компартиями, если их допустимо так называть. Спрашивается, для кого же всё это написано-то, в том числе и «Анти-Дюринг», и зачем провозглашать себя марксистами и коммунистами, если стоять на точке зрения не Энгельса и Маркса, а их непримиримых идейных противников?



ТОВАРИЩИ, я заканчиваю своё сегодняшнее выступление с чувством некоторой вины перед Энгельсом, потому что о такой книге, как «Анти-Дюринг», можно сказать несравнимо больше того, чем было здесь сказано, и всё это будут интереснейшие, ценнейшие и полезнейшие вещи. Поэтому, во-первых, я надеюсь, что участники обсуждения дополнят моё сообщение.

И во-вторых. Энгельс был блестящим популяризатором марксизма, труды его по большей части написаны простым, живым, доходчивым языком, читать их гораздо легче, чем тот же «Капитал», в котором неподготовленный человек попросту вязнет с первых же страниц. Содержание этих книг, – как я всеми силами стараюсь показать, – ничуть не устарело, это не какой-то духовный антиквариат, не лавка древностей, это бурление наших же сегодняшних, а то и наших завтрашних проблем. Системы регулярной партийной учёбы у нас, к сожалению, пока нет, и вряд ли она скоро появится. Поэтому призываю сознательных коммунистов поменьше жаловаться, будто у нас «нет теории», смелее доставать с дальних полок и вытирать пыль с того же «Анти-Дюринга», с «Людвига Фейербаха», с других классических произведений, раскрывать их, – ничего кроме удовольствия и заряда оптимизма вы от этого не получите, – пропагандировать, нести, как говорится, в массы.

А мы на нашем политклубе, – если вы сочтёте сегодняшний опыт удачным, – будем время от времени «перечитывать» крупнейшие, ключевые труды классиков, может быть, не только Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, но и Гегеля, и кого-то ещё. И выполнять тем самым посильную стимулирующую роль.


Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.su/meropriyatiya/politkluby/16-perechityvaya-anti-dyuring/1995-08-02-soderjanie;  http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z16/z16.html
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание двадцать седьмое)
Москва, 26 августа 2000г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
член Исполкома Съезда граждан СССР,
канд. филос. наук Т.Хабарова

ДИАЛЕКТИКА, ЖИВАЯ ДУША МАРКСИЗМА
(к 230-й годовщине со дня рождения Г.В.Ф.Гегеля)

Выступление на XXVII заседании политклуба
Московского центра БП в КПСС,
посвящённом 230-й годовщине со дня рождения
великого немецкого философа Г.В.Ф.Гегеля
Москва, 26 августа 2000 г.


УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,

сегодняшним заседанием нашего политклуба мы отмечаем 230-ую годовщину со дня рождения мыслителя, о котором В.И.Ленин сказал: нельзя понять ни страницы у Маркса, не проштудировав всей Логики Гегеля.

Как нетрудно догадаться, нынешняя гегелевская дата нас заинтересовала не просто сама по себе, но в первую очередь в связи с той социально-политической ситуацией, в которой мы находимся. А это, – повторяю ещё и ещё раз, – ситуация затяжной национальной катастрофы в результате частично нами уже проигранной, но, тем не менее, на сей день отнюдь не закончившейся Третьей мировой, или информационно-психологической войны.

Сколь это ни парадоксально прозвучит, но лично меня даже обрадовали воинственные высказывания Джорджа Буша-младшего на недавнем съезде, американских республиканцев в Филадельфии. Напомню, что он выразил намерение, в случае победы на президентских выборах, выйти из Договора по противоракетной обороне 1972г.; заявив, что, – дескать, – теперь пришло время защищать не устаревшие договора, а защищать американский народ.[1] От кого же собирается Буш защищать американский народ, – от путинской России, у которой весь её госбюджет в 13 с лишним раз меньше нынешних военных расходов США? И политика которой, внешняя и внутренняя, практически полностью контролируется из-за океана?

Американцы воевали – и продолжают воевать – с Советским Союзом, а не с российским коллаборационистским режимом, который для них в этой войне не противник, а главный стратегический партнёр. И из всего сказанного Бушем совершенно ясно, что Америка на сегодня не считает бесповоротно выигранной эту свою войну против СССР, а перспективу крайне нежелательного и опасного для империализма Соединённых Штатов перелома в ходе военных действий там расценивают как вполне вероятную.

Перелом же этот может по-настоящему наступить как результат только одной вещи: возвращения нашего народа из его теперешней политической прострации к национально-самосознательному состоянию; т.е., к осознанию себя Советским народом – подлинным хозяином страны, способным и обязанным предпринять консолидированные действия по спасению своего гибнущего Отечества.

Но эта задача – в полной мере вернуть нашему народу советское социалистическое самосознание, разрушенное информационно-психологической войной, – эта задача ставится нашими организациями, Большевистской платформой в КПСС и Движением граждан СССР, буквально с первых дней возникновения как той, так и другой. И как видите, американцы – в отличие от многих и многих деятелей наших так называемых левых сил – фактически отнюдь не рассматривают эту нашу цель как неосуществимую. Выражением же народного самосознания служит идеология, а идеологией Советского народа как народа великого и победоносного был и впредь останется марксизм-ленинизм. Конечно, при этом марксистско-ленинское учение необходимо самым решительным образом отчистить от всех тех наслоений и искажений, которые, ещё до сих пор заслоняют от масс его истинное лицо и мешают трудящимся понять, что нет у них и не может быть другого, более надёжного оружия в губящей их информационно-интеллектуальной войне.

И вот к этой проблеме – возрождения коммунистического учения в его подлинном, отвечающем современной эпохе интеллектуальном облике, а следовательно, и в его подлинной революционно-практической мощи, – к этой проблеме имеет уже самое непосредственное отношение виновник, так сказать, сегодняшнего нашего торжества – великий немецкий философ-диалектик Г.В.Ф.Гегель, рядом с которым, по масштабу его научных свершений, можно поставить из его предшественников разве лишь Платона с Аристотелем, да ещё, наверное, И.Канта.

В последнее время, под влиянием враждебной пропаганды, мы и сами невольно как-то перестали вникать в смысл многих ключевых, основополагающих высказываний наших классиков. Давайте же лишний раз вдумаемся в то, что говорится на первых страницах ленинских хрестоматийных «Трёх источников и трёх составных частей марксизма»: учение Маркса возникло не в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации, оно есть законный преемник всего лучшего, что было в этой области создано на тот момент человечеством, – немецкой классической философии, английской политэкономии, французского социализма.[2]

К огромному сожалению, информационная война вынуждает нас снова и снова доказывать, – причём, как это ни печально, не только противоположной стороне, но и друг другу, – что марксизм, это не просто величественное, безукоризненно логичное завершение всего предыдущего здания европейской интеллектуально-духовной культуры. Но и в обратном порядке: без этого завершения, без того вклада, который на протяжении XIX-XX столетий внесла революционная пролетарская мысль, всё это здание неудержимо разваливается, и эти духовные богатства становятся предметом манипуляций в руках самых тёмных, самых реакционных сил.

Мне не однажды приходилось уже выступать против того мракобесия и умственного разгильдяйства, когда отдельные деятели, достаточно авторитетные печатные издания и даже целые организации, сами себя считающие левыми, оппозиционными режиму, буквально специализируются на поношении марксизма, отрицании его научности и т.п. Другие боятся назвать себя марксистами, – т.е., по Ленину, законными преемниками всего лучшего, что было создано человечеством в интеллектуальной сфере. Что это за картина, например, когда в РУСО, небезызвестном, нет секций марксистско-ленинской философии – диалектического и исторического материализма, нет секций материалистической диалектики, марксистской политэкономии, научного коммунизма? О каких победах в информационной войне можно при таком положении дел говорить?

В левом движении необходимо создать атмосферу категорического общественного неприятия вокруг любых проявлений антимарксизма – и если можно так выразиться, недомарксизма. Смогли же затвердить лозунг «Антисталинизм – это антикоммунизм» и практически вытеснить наиболее оголтелых антисталинистов на обочину движения. То же самое надо проделать с антимарксистами – проделать в кратчайший срок и без всяких дальнейших дискуссий с ними. Советские люди на заушательское отношение к марксистско-ленинской науке однозначно должны реагировать как на антикоммунизм, причём в его наиболее злостной и разрушительной форме.


Г.В.Ф.Гегель: основные вехи биографии.

ПЕРЕХОДИМ теперь непосредственно к связке: немецкая классическая, в первую очередь гегелевская философия – философское учение Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина. Но, конечно, вряд ли будет правильно, если мы не коснёмся вначале, биографических данных Гегеля; тем паче, что они у нас вообще как-то мало известны.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель родился 27 августа 1770г. в Штутгарте, это область Германии Вюртемберг, в семье государственного чиновника. Жизненный путь его небогат какими-то яркими внешними перипетиями; Гегель принадлежал к числу людей, у которых главные события их биографии совершаются в сфере их творчества.

По окончании богословского института в Тюбингене, получив степени магистра философии и кандидата теологии, молодой Гегель не спеша проделывал карьеру, в общем, рутинную для образованной молодёжи его круга. А карьера эта часто начиналась с должности домашнего учителя в богатых семействах, – в каковой роли будущий великий философ и подвизался некоторое время. Впрочем, в таких домах обычно собиралось довольно интересное общество, их посещали выдающиеся люди, так что эти годы ни в коей мере нельзя было считать потерянными. Кроме того, эта должность оставляла достаточно времени для самообразования и научных занятий, – в которые Гегель и погрузился со свойственным ему прилежанием.

В 1801г. Гегель получил кафедру в университете в Иене. Здесь в том же 1801г. увидело свет первое из опубликованных им сочинений – «Различие между системами философии Фихте и Шеллинга». Иена входила в состав одного из тогдашних карликовых германских государств – герцогства Веймарского, а при дворе герцога нёс свою государственную службу другой великий немец – Гёте. Он благосклонно отнёсся к Гегелю и оказал ему определённое покровительство, в плане улучшения должностного и материального положения. В дальнейшем это покровительство перешло в тёплые, дружеские отношения, которые между этими великими людьми сохранялись вплоть до кончины Гегеля в 1831г. (Гёте пережил его на год).

Друзьями Гегеля в молодые годы были также, известный поэт-романтик Гёльдерлин и ещё один крупнейший представитель немецкой классической философии – Ф.В.Шеллинг, однокашник Гегеля по Тюбингенскому институту. Шеллинг был пятью годами Гегеля моложе, но историко-логическое соотношение между ними обратное: т.е., в порядке развёртывания немецкой классической школы Шеллинг выступает как предшественник Гегеля, а гегелевская философия завершает и венчает собою всё это грандиозное идейно-теоретическое течение.

Шеллинг как философ сложился и стартовал значительно раньше и ярче Гегеля. В характере Гегеля было много по-человечески привлекательных черт, в том числе и такая, что ему совершенно неведомы были зависть и ревность к чужому дарованию. Поэтому к трудам и философским успехам своего младшего друга Гегель вначале относился восторженно и едва ли не преклонялся перед ним. В Иене они одно время даже жили вместе и пытались издавать философский журнал. Но когда полным ходом пошло становление Гегеля как самостоятельного мыслителя, Шеллинг с недовольством и раздражением обнаружил, что его товарищ вовсе не последователь ему, а скорее оппонент, причём неожиданно серьёзный. И на этом дружба их оборвалась.

В творческой биографии Гегеля иенский период ознаменовался созданием и выходом в свет в 1807г. первой из его фундаментальных философских работ – «Феноменологии духа». В «Феноменологии духа» формирование индивидуального человеческого самосознания исследуется как филогенез в онтогенезе: т.е., как воспроизведение в сжатом или «снятом», по терминологии Гегеля, виде всего исторического процесса развития умственных и духовно-нравственных способностей человека.

Социально-исторический фон жизни и деятельности Гегеля – это Великая Французская буржуазная революция, наполеоновские войны, крах империи Наполеона и те последствия, которые всё это имело для Европы, в первую очередь для Германии.

К Французской революции Гегель всю жизнь относился, – по известному свидетельству Энгельса, – с исключительным воодушевлением. Сохранилось описание характерного эпизода. Летом 1828г. Гегель в кругу друзей предложил тост за великое событие, которое совершилось в тот день, когда происходила описываемая встреча. Однако, что это за такой выдающийся день и что это за событие, никто из присутствовавших вспомнить так и не смог. Тогда Гегель с серьёзным и торжественным видом пояснил, что это 14 июля 1789г. – день взятия Бастилии.[3]

Роль походов Наполеона для Германии, как и для ряда других европейских государств, была двойственной. С одной стороны, Наполеон выступал как завоеватель, который преследовал, – естественно, – прежде всего свои собственные честолюбивые цели и обеспечивал не благо покорённых народов, а национальные интересы Франции, как он их понимал. Но с другой стороны, с приходом наполеоновских войск рушились обветшавшие, отжившие свой век феодально-крепостнические порядки, утверждались нормы буржуазного права, буржуазные общественные отношения, веял свежий ветер идеалов недавней великой революции, ещё не успевших потускнеть.

Так, по Люневильскому мирному договору 1801г. левобережье Рейна временно отошло к Франции, и там с крепостничеством было попросту покончено одним ударом. Вряд ли бы и в Пруссии без «помощи» французов отменили крепостное право в 1807г. Ведь в это время, вплоть до 1813г., Пруссия фактически полностью находилась под властью Наполеона. 14 октября 1806г., в ходе так называемой Четвёртой коалиционной войны, Наполеон нанёс сокрушительное поражение Пруссии в битве при Иене, – как раз когда там 36-летний Гегель заканчивал работу над своей «Феноменологией». Через две недели Наполеон вступил в Берлин.

Гегель, – хотя и являлся, – вроде бы, – пострадавшим гражданином оккупированной страны, но всемирноисторическое значение деятельности и самого феномена Наполеона понимал очень хорошо и отдавал ему должное. Он видел Наполеона объезжающим расположение своих войск накануне Иенского сражения. В одном из своих писем тех дней он говорит: «Я видел императора, эту мировую душу, в то время, как он проезжал по городу с целью рекогносцировки;- в самом деле, испытываешь удивительное чувство, когда видишь такое существо, сконцентрированное здесь в одном пункте, сидящее на лошади и в то же время повелевающее и управляющее миром».[4]

В результате Второй и Третьей коалиционных войн, которые обе были Наполеоном блестяще выиграны, на протяжении 1801-1806гг., оказалась упразднена тогдашняя номинальная общегерманская государственность – Священная Римская империя германской нации, основание которой для ровного счёта возводили к Карлу Великому, к 800г., так что она просуществовала ровно тысячу лет. Германия не только фактически, но и по форме распалась на ряд по большей части мелких «суверенных» государств.

Жалеть о ликвидации этого пережитка средневековья не приходилось, поскольку Священная Римская империя, – по характеристике самого же Гегеля, – представляла собой «узаконенную анархию»,[5] которая больше препятствовала, нежели способствовала действительному единению немецкого народа и его социально-экономическому прогрессу. И тем не менее, исторически ненормальная и нетерпимая ситуация утраты единой государственности, пусть даже и ущербной, – ситуация эта была налицо.

Здесь просматривается весьма отдалённая, правда, но всё же аналогия с нашим нынешним положением; поскольку и для нас весь трагизм заключается в том, что народ лишился государственности, в её единственно мыслимой форме, и никак не может этого понять, – не может понять, что он потерял своё лицо на мировой арене и исторически обречён, если не сумеет восстановить СССР. Мы говорим, – как о необходимом условии преодоления катастрофы, – о пробуждении национально-государственного самосознания Советского народа. Гегель сразу же после падения германской империи, – хотя и не пользовался ещё тогда нужным общественным авторитетом, и даже не смог опубликовать соответствующую свою работу, – но всё же счёл себя внутренне обязанным содействовать именно пробуждению самосознания Германии. Германия, – по мысли Гегеля, – должна была осознать, что как целое она перестала быть государством, и что её ближайшая историческая задача – эту свою целостность возродить. Но реально это возрождение произошло уже много спустя после смерти Гегеля, в 60-х – 70-х гг. XIХв., при Бисмарке.

Гегель не был честолюбив. Конечно, как и все гениальные люди, он не мог не отдавать себе отчёта в масштабе и значимости того, что он делал. Но жажда внешних почестей, чинов и званий и т.п., – всё это было ему глубоко несвойственно. Предметом и пределом его стремлений на протяжении всей жизни служила кафедра философии в хорошем университете.

В 1807г. он покинул Иену из-за общего ухудшения обстановки в Пруссии и перебрался в более благополучную Баварию. Здесь он побывал в должности редактора ежедневной газеты в провинциальном городке Бамберге, а затем – директора гимназии в Нюрнберге.

В творческом плане биографию Гегеля принято подразделять на периоды иенский, нюрнбергский, гейдельбергский и берлинский. Если Иена – это «Феноменология духа», то Нюрнберг – это трёхтомная «Наука логики», так называемая «Большая логика»; которую, собственно, и конспектировал в своё время В.И.Ленин.

В 1816г. сбылось давнишнее желание Гегеля получить место в Гейдельберге, в одном из старейших и авторитетнейших университетов Германии. Гейдельбергский период – это «Энциклопедия философских наук», включающая «Малую логику», «Философию природы» и «Философию духа». В 1818г. последовало приглашение в Берлин, где научная деятельность Гегеля достигла, – как обычно считается, – своего наивысшего расцвета и наивысшего прижизненного признания. На 1829/30 учебный год Гегель был избран ректором Берлинского университета.

Умер Гегель – можно даже сказать, погиб – во время эпидемии холеры, которая свирепствовала в Берлине летом и осенью 1831г. Пик эпидемии Гегель с семьёй благополучно переждал в загородной местности. Осенью он вернулся в Берлин и приступил к исполнению своих обязанностей в университете, и тут произошло непоправимое. Страшная болезнь, в то время практически неизлечимая, свела его в могилу менее чем за сутки, 13 ноября он почувствовал себя плохо, а 14-го его не стало.

К берлинскому периоду относится одно из вершинных произведений в творчестве Гегеля – «Философия права», а также сюда можно отнести выполненные уже посмертно его друзьями и почитателями реконструкции его лекций по философии истории, философии искусства, философии религии и истории философии.

Приведу ещё некоторые сведения биографического характера, представляющие интерес.

Сохранились описания внешнего вида Гегеля и манеры чтения им лекций, которые, – на мой взгляд, – просто грех не процитировать.

Д.Штраус, левый гегельянец, автор нашумевшей книги «Жизнь Иисуса»: «Когда видели и слышали Гегеля на кафедре, то он казался страшно старым, сгорбленным, кашляющим и т.д., так что, навестив его на дому, я нашёл его на 10 лет моложе. Правда, у него были седые волосы, прикрытые тем колпаком, который имеется на портрете Биндера, бледное, но не болезненное лицо, светлоголубые глаза; улыбаясь, он показывал прекраснейшие белые зубы, что производило очень приятное впечатление».[6]

Генрих Гото, один из берлинских учеников и друзей Гегеля, впоследствии принимавший участие в издании полного собрания его сочинений: «…я не мог сначала разобраться ни в ходе его мыслей, ни во внешней стороне его лекции. Вяло и угрюмо сидел он с опущенной головой, сосредоточившись в себе, перелистывая свои большие тетради, и продолжая говорить, всё время рылся в записках, смотря в них то вверх, то вниз, то вперёд, то назад. Постоянное покашливание нарушало течение речи, всякая фраза являлась отдельно, высказываясь с напряжением, отрывочно и беспорядочно. …Тем не менее вся эта картина вызывала такое глубокое уважение, такое сознание достоинства и до такой степени привлекала наивностью всепобеждающей серьёзности, что я, несмотря на все неудобства, чувствовал себя неотразимо прикованным, хотя довольно мало мог понять из сказанного». «Этот мощный дух витал и действовал с величественным самоуверенным спокойствием и удобством в глубинах вопросов, по-видимому, неразрешимых. В эти минуты голос его повышался, взор сверкал над аудиторией и светился в разгоревшемся пламени убеждения, захватывая глубочайшие тайники души…»[7]

Женился Гегель поздно, уже за сорок лет, и в семейной жизни был счастлив. Жена была на двадцать лет его моложе.


Создание всеобъемлющего учения о развитии.

В ПРОДОЛЖЕНИЕ XVII – XIX вв. европейская наука и философия стремились открыть наиболее общие законы мироздания, или – что то же самое – найти наиболее общую форму движения во Вселенной, «движение вообще», исходя из которого, можно было бы последовательно и систематично объяснить все прочие его виды.

Давайте на этот процесс смотреть не так, как он выглядел, когда совершался, а с нашей сегодняшней точки зрения.

В лице Ньютона, его ближайших предшественников и последователей, человечество блестяще освоило такую фундаментальную форму, как ДВИЖЕНИЕ В СТАТИКЕ. Не надо пугаться этого словосочетания, поскольку статика – гомеостаз, гомеостатические состояния – это не отсутствие движения, но именно одна из его основополагающих форм. Гомеостаз – это то, что происходит между двумя качественными уровнями развития объекта, в рамках одной и той же качественной, или сущностной определённости. Ньютон гениально угадал и указал наиболее совершенный образ гомеостаза в объективной действительности – это движение Солнечной системы. Гомеостатические процессы в реальном мире чрезвычайно широко распространены, поэтому на протяжении XVII – начала ХIХ вв. ньютонианство праздновало один триумф за другим. Казалось, что на базе ньютонианской механики, включая Ньютоном же открытый закон всемирного тяготения, объяснимым становится решительно всё.

Помните, как Энгельс говорит в «Диалектике природы»: «…что особенно характеризует рассматриваемый период, так это – выработка своеобразного общего мировоззрения, центром которого является представление об абсолютной неизменяемости природы. Согласно этому взгляду, природа, каким бы путём она сама ни возникла, раз она уже имеется налицо, оставалась всегда неизменной, пока она существует».[8] Или ещё в «Людвиге Фейербахе»: «Природа находится в вечном движении, это знали и тогда. Но, по тогдашнему представлению, это движение столь же вечно вращалось в одном и том же круге и, таким образом, оставалось, собственно, на том же месте…»[9] Это прекрасное описание статического, или механистического мироощущения. Или метафизического, – как его ещё иногда называют.

Впереди у научного познания было освоение высшей, по-настоящему универсальной формы мирового процесса – освоение РАЗВИТИЯ, т.е. такого движения, когда объект не просто вращается в кругу одних и тех же качественных определений, но с ним происходят сущностные, качественные перемены, сама его сущность вовлекается в процесс.

Между прочим, это наиважнейший момент – участие или неучастие сущности в процессе. Ведь в ньютонианской натурфилософии сущность вещи практически не участвует в том, что с этой вещью реально творится. Сущность как некая внешняя сила сообщает вещи, – как господь бог всему мирозданию, – известный первоначальный импульс и затем отступает, как бы, куда-то за кулисы событий. А вещь крутится в кругу этой сообщённой ей качественной определённости до нового внешнего толчка. Органической связи между сущностью, и явлением нет. Вспомните формулировку первого закона Ньютона: «Тело удерживает состояние покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, покуда внешняя сила не выведет его из этого состояния». Вот то-то и оно, что внешняя.

В естественных науках идея развития выступала как ЭВОЛЮЦИОННАЯ идея, и она там прокладывала себе дорогу уже с середины XVIII в. Общеизвестные, факты и имена, к этому относящиеся, я в целях экономии времени перечислять здесь не буду. Однако, эволюционные процессы – всё это частные, односторонние и неполные образы развития. А надо было указать такой процесс, который в наивысшей степени символизировал бы собою развитие, – подобно тому как Ньютон в движении Солнечной системы обнаружил совершеннейший символ гомеостаза.

И философская наука, – которая здесь, как я везде и всегда, концептуально намного опережала естествознание, – она ещё в ХVII в. догадалась, что искомый образ движения, превосходящего своей универсальностью гомеостаз, – это не что иное, как человеческое мышление. И в самом деле, с позиций механики, – хоть сколь угодно возвышенно и философски трактуемой, – мышление абсолютно необъяснимо. Но ведь оно должно быть объяснено. Следовательно, механистический подход не может претендовать на статус универсального. Универсально то, чем объясняется мышление. И чем объясняется мышление, тем объясняется всё остальное. Вот так мышление и определилось на роль модельного процесса при поисках той формы движения, которая своей всеобщностью должна была превзойти механику земных и небесных твёрдых тел.

И вот посмотрите, как обрисовалась задача: получилось, что из мышления надо объяснить предметный, пространственно-временной мир; чем и занимался увлечённо один из трёх крупнейших предшественников Гегеля по классической немецкой школе – Фихте. Фихте считал, что мысленно оттолкнувшись от исходной противоположности «Я» и «не-Я» (т.е., человеческого самосознания и противостоящего ему внешнего окружения), он сможет выстроить всю картину природы, развернуть всё богатство и многообразие определений предметного мира и без содействия, в общем-то, эмпирических наук.

Хочу всячески подчеркнуть, что вот такая постановка вопроса, она возникла объективно-исторически и возникла совершенно неизбежно; но вовсе не в силу того, что были зловредные философы-идеалисты, которые упорно не хотели стоять на ногах, а стояли на голове и всё переворачивали вверх дном. Нам в этой проблеме – соотношения материализма и идеализма – вообще давно бы уже пора быть менее, так сказать, картонными. Среди идеалистов, действительно, есть попросту враги – сознательные и убеждённые идеологи эксплуататорских классов; но есть и мыслители, которые делали полезнейшее дело, причём дело это в тот исторический момент никак иначе сделано быть не могло. Из-за нашей негибкости в этих оценках мы подчас проигрываем там, где на нашем месте, вот уж поистине, надо умудриться, чтобы проиграть

Возвращаясь к Фихте, многое у него получалось весьма эффектно и убедительно, но всё же было очевидно, что всё это – верчение внутри чьей-то индивидуальной черепной коробки, и предметность у него какая-то не всамделишная. И поэтому Шеллинг, – о котором мы выше уже упоминали, – а затем Гегель предприняли самые решительные усилия, чтобы этот процесс вернуть, если можно так выразиться, назад в объективный мир.

В полной мере и без крупных концептуальных помарок это удалось только Гегелю. Фактически именно Гегель совершил этот научный подвиг – по-настоящему ОТКРЫЛ развитие как новый и фундаментально высший по сравнению с ньютонианством принцип движения; и на базе этого принципа Гегель сумел построить исчерпывающую картину мироздания, которая включает и природу, и человеческое общество, и то, что происходит у человека в мозгу.

Вдумаемся, что ведь этого до сих пор – спустя двести лет после Гегеля! – всё ещё не смогло сделать хвалёное современное естествознание. Связной РАЗВИТИЙНОЙ картиной мира оно поныне так и не располагает. Наиболее отчётливая попытка такого рода была предпринята, – насколько я понимаю, – Эйнштейном в его обшей теории относительности, или теории единого поля. Она осталась, в общем и целом, безуспешной, но ведь и этим, работам Эйнштейна, – опять-таки, – скоро сто лет исполнится.

В философии Гегеля развитие – это сущностная первооснова мироздания, и это процесс, который аналогичен – вернее, КОТОРОМУ аналогично человеческое мышление, только он выполнен, как сегодня бы сказали, в других, причём разных материальных носителях. Никакого «идеализма» в этом нет. Моделируем же мы мышление в компьютере и не считаем это идеализмом; значит, в принципе такие процессы на любых материальных носителях могут развёртываться. Просто надо понимать, что в эпоху, когда повсюду религия была государственной идеологией, учёным приходилось использовать термины типа «абсолютный дух», «абсолютная идея» и т.п. шире, – скажем так, – чем это требовалось для дела.

Кстати, на Гегеля некоторые слушатели его лекций в Берлинском университете строчили доносы, обвиняя его в нехристианских настроениях – т.е., по существу, в атеизме, а Фихте из-за подобных же обвинений вынужден был в своё время покинуть университет в Иене. Так что это вовсе не были столь уж религиозные люди.

Гегель вообще считал, что как форма государственной идеологии религия отжила свой век, и её место должна занять философия, которую он трактовал как строго и подлинно научное знание. Если государство от себя выступает с определённым учением, то исходные принципы такого учения не могут восприниматься гражданами чисто догматически, они должны служить предметом мыслительного, интеллектуального освоения. При жизни Гегеля это не осуществилось, хотя он, – надо сказать, – втайне, на это и надеялся; но мы видим, что им оказалась очень точно предвосхищена будущая практика социалистических государств. Со своей стороны, нам также следовало бы при каждом удобном случае подчёркивать, что эта наша практика, – когда система философских взглядов выполняет роль официальной идеологии в государстве, – она, опять-таки, – не на обочине мировой цивилизации возникла, а представляет собой, кроме всего прочего, ещё и совершенно закономерный итог прогрессивного государственно-правового и философского развития самой же Западной Европы.

Чтобы закончить этот сюжет относительно религии, скажу ещё, что Гегель стоял за свободу и равноправие вероисповеданий в обществе и за невмешательство государства во внутренние дела конфессий. Но он подчёркивает, что у государства как такового также есть своё учение,[10] и вот здесь уже не место ложному либерализму и плюрализму, – если говорить сегодняшним языком. И снова можно видеть, что это совершенно тот самый подход, который впоследствии был реализован в конституционном строе СССР, – и дальше будет развиваться в том же направлении, как мы твёрдо убеждены и отразили это в нашем проекте новой редакции Советской Конституции.[11]


«Метод» и «система» у Гегеля:
непродуктивность их отрыва друг от друга,
а тем более противопоставления.

ВПРОЧЕМ, нам необходимо ещё вернуться к разговору о развитии.

В прошлом у нас, – к несчастью, – было принято несколько излишне противопоставлять метод и систему Гегеля; утверждая, что, – мол, – метод мы у Гегеля безусловно берём, а вот с системой решительно не согласны. Следует признать, что это была ошибка, – хотя, бесспорно, исторически объяснимая и оправданная. Дело в том, что созданная Гегелем методология – диалектическая логика – это логика СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ, в ней движение логических форм неотделимо от движения познаваемого содержания. Сам же Владимир Ильич пишет в своём конспекте: «Гегель… требует логики, в коей формы были бы… формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содержанием».[12]

Да ещё надо неотступно иметь в виду, что человеческий разум у Гегеля «объективирован», т.е., ему указан аналог в объективной действительности – аналог, несравнимо его превосходящий своей творческой мощью. Но тогда логика, – как В.И.Ленин в том же конспекте и констатирует, – вообще становится наукой «не о внешних формах мышления, а о законах развития “всех материальных, природных и духовных вещей”, т.е. развития всего конкретного содержания мира и познания его».[13] Такую логику, во избежание недоразумений, лучше уже логикой не называть: или обязательно уточнять, что речь идёт о ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ логике, или говорить просто о ДИАЛЕКТИКЕ.

И мы читаем у Ленина, соответственно, в «Карле Марксе» и в «Трёх источниках»: «…диалектика, по Марксу, есть “наука об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления”»; «…диалектика, т.е. учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде…»[14]

К чему я всё это говорю?

К тому, что в истории марксистской философии попытки отщепить «метод» от «системы», выделить метод как бы в чистом виде и в этом экстрагированном виде им пользоваться, – они, в общем-то, ни к чему особо конструктивному не привели. Целостного описания диалектического метода ни у кого не получилось; мы находим лишь «некоторые, черты» диалектики, «основные черты» и т.д.

Вне всяких сомнений, на этом пути были сформулированы закономерности, имеющие колоссальное значение: закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количественных изменений в качественные, закон отрицания отрицания и др. Несомненно также, что сам Гегель при построении уму непостижимого здания своей системы пользуется всё время каким-то определённым, вроде бы одним и тем же приёмом. Но вычленить этот приём как таковой практически невозможно; поскольку в результате его применения каждый раз образуется новое содержание, а с изменением содержания и сам приём неуловимо, но необратимо меняется. К слову, вот эта гегелевская технология, она вышеперечисленными законами отнюдь не исчерпывается.

Вывод из всего этого такой: основоположников наших упрекать ни в чём уже не надо, потому что, правильно оценив диалектическое миропонимание, объявив себя его законными наследниками и открыто взяв его на вооружение восходящего революционного класса, они сами совершили интеллектуальный и гражданский подвиг, не уступающий тому, что сделал Гегель.

Но вот что касается нас, современных марксистов, то нам уже нужно извлечь все напрашивающиеся уроки и понять: систему мироздания, всеохватывающую картину мира с наших, диалектикоматериалистических позиций необходимо хотя бы пытаться строить; иначе и метод наш замечательный может остаться всецело втуне. Именно это у нас и произошло, когда примерно с конца 50-х – начала 60-х гг. марксистско-ленинская философия фактически поплелась на поводу у учёных-естествоиспытателей, а среди них господствовали – да и по сей день господствуют – представления и концепции, от диалектики весьма и весьма далёкие. И в результате как раз вот этот «естественнонаучный» фланг стал местом едва ли не главного прорыва, через который хлынула в наше общественное сознание всякая псевдоучёная дрянь, подготовившая и идеологически обеспечившая горбачёвскую «перестройку».

Тот гегелевский приём, о котором мы только что упомянули, его можно вкратце охарактеризовать как показ, на самом разном содержании, механизма срабатывания ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО ПРОТИВОРЕЧИЯ: т.е., того механизма, посредством которого исследуемый объект переходит с одной ступени развития на другую, поднимается с одного качественного уровня на другой, более высокий. И вот в области социальных наук, – где, собственно, марксизм в основном и оставил Гегеля уже позади, – вот тут была блестяще найдена форма диалектического противоречия, полностью адекватная своему содержанию: это закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. О законе соответствия у нас разговор заходит чуть ли не на каждом политклубе, поэтому я позволю себе сегодня не повторяться, а интересующихся отсылаю к нашим предыдущим публикациям, они сосредоточены, – главным образом, – в «Светоче».

Подчеркну только лишний раз, что именно с формулировкой и применением этого закона связаны наиболее впечатляющие как теоретические, так и революционно-практические достижения марксистской науки об обществе – исторического материализма, а равно и марксистской политэкономии. Как действует и как должен применяться закон соответствия на этапе социалистического и коммунистического строительства, – в разработке всех этих вопросов огромная заслуга принадлежит И.В.Сталину, и мы в наших материалах неизменно стремимся это показать.

И ещё, – если кто не понял, – не ищите закон соответствия у Гегеля, его там нет. Это открытие специфически марксистское.


Идея пространственно-временной
многомерности Вселенной
в диалектической картине мира.

СРЕДИ основоположений гегелевской философии одно из центральных гласит: «субстанция есть субъект».[15] Не надо, опять-таки, этого пугаться, поскольку здесь сказано совершенно то же самое, что мы имеем в виду, когда говорим: материя движется, она существует только в движении. Если под движением понимать движение по Ньютону, – т.е., равномерное и прямолинейное, покуда внешняя сила не вмешается, – то тогда, конечно, Гегель сказал нечто несуразное и ужасное. Если же под движением понимать развитие, то тогда и нам, материалистам, нужно бы пользоваться гегелевским определением. Ведь из развития должна быть объяснена вся человеческая жизнедеятельность. Следовательно, её характерный принцип – принцип субъектности – должен быть изначально общему понятию развития присущ, а иначе никакого объяснения не получится.

Но субъект есть нечто целостное, и поэтому сущностная первооснова мира у Гегеля – это не только процесс, как мы раньше говорили, а это такой процесс, который представляет собой целостность. Если всё это несколько упростить, то это процесс, который не делится на части, а существует в каждый данный момент во всём своём объёме; и внутри этой целостности происходят изменения, которые мы воспринимаем как следующие друг за другом во времени.

Ф.Энгельс в «Анти-Дюринге» пишет: великая заслуга Гегеля «состоит в том, что он впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса».[16] Сам Гегель всячески подчёркивает эту сторону дела: мировое первоначало, – как бы там его ни называть, – нигде, никогда, ни в каком отношении и ни под каким углом зрения не существует отдельно от процесса развития; собственно, оно и есть этот процесс, и этот процесс в любое мгновение дан во всей полноте своей целостности, а не по частям, и всё, что совершается, совершается только внутри этого целого как такового. «…на каждой ступени дальнейшего определения, – читаем в “Науке логики”, – всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания и не только… ничего не оставляет позади себя, но несёт с собой всё приобретённое и обогащается и сгущается внутри себя».[17]

Теперь обратим внимание вот на что.

Такой процесс, который вместе с тем есть неделимая целостность, он не может быть изображён и воспринят в обычном нашем трёхмерном пространстве, плюс четвёртая координата – однонаправленно текущее время. Гегель даёт буквально бесчисленные описания своей «субстанции-субъекта», и в конце концов из всего этого чётко вырисовывается образ нового измерения бытия – такого измерения, где само время предстаёт как своего рода пространство. В таком пространственноподобном времени разные временные состояния развивающейся материи, действительно, могут быть охвачены и изображены одномоментно. Чем охвачены, чем изображены, – ну, на сём этапе хотя бы мысленным взором. И этого пока вполне достаточно.

Но не над этим ли бился долгие годы Эйнштейн (о чём выше мы мельком упоминали)?

В общей теории относительности утверждается, – как известно, – что в принципе возможно множество систем координат («моллюсков», как их Эйнштейн называет метафорически), в каждой из которых действует поле тяготения специального типа, и соответственно, пространственно-временные характеристики имеют свой специфический вид. Должно существовать и некое единое, или универсальное поле, исходя из законов которого, вся эта совокупность «моллюсков» могла бы быть объяснена и как-то упорядочена. Единое поле – это аналог ньютоновского поля всемирного тяготения, но это нечто более общее, более объемлющее. Однако, создать убедительную теорию единого поля Эйнштейну, как уже отмечалось, не удалось.

И вот мы видим, что эта идея многовариантности, многообразия пространственно-временных параметров развивающейся Вселенной, идея реального существования других пространственно-временных миров, помимо нашего трёхмерного, – она на концептуальном уровне даже не то что разрабатывалась Гегелем, но он попросту оперировал ею как рабочим элементом своей системы – элементом, без которого эта система вообще не была бы построена. Вот такой «лаг» концептуального опережения: на добрых двести лет, если учесть, что с этими «другими мирами» («тонкими», так называемыми, и прочими, хотя они далеко не такие уж «тонкие»), – что с ними наука по сей день так и не разобралась.

Кстати, Гегель и основную идею специальной теории относительности тоже высказал почти на сто лет раньше Эйнштейна. Отождествление трёхмерного пространства со светом, с электромагнитным полем, – что и составляет суть специальной теории относительности, – оно содержится у Гегеля в «Энциклопедии философских наук»: в «Философии природы» и в «Философии духа», это 1817 год.

В своё время Гегелю у нас сильно доставалось за то, что, – дескать, – природа у него не развивается во времени, а только развёртывается в пространстве. Но простите, откуда же Гегель должен был почерпать свои познания о природе? Так надо полагать, что из современных ему естественных наук. А они как природу изображали? Вот именно, нам Энгельс объяснил: как во времени абсолютно неизменяемую. Так какие, спрашивается, претензии к Гегелю?

В действительности мысль Гегеля тут бесконечно глубже, и он вовсе не отказал природе в развитии. Он просто провёл чрезвычайно важное различение между обычным трёхмерным пространством, где фигурируют явления, и пространством, скажем так, эволюционным, где события совершаются уже на уровне сущностей. Но ведь это ключевой признак развития, – мы об этом уже говорили, – что оно есть изменение в самой сущности объекта. В учении о развитии человеческий разум поднимается от простой, так сказать, феноменологии движения, от простой его эмпирии до исследования его глубочайших, сущностных причин и пружин. Мы проникли в мир сущностей, но это и значит, что нам открылось их «местопребывание» – вот те самые «другие миры», о которых только что было упомянуто. И всё, что фактически сказал нам Гегель, – это что развитие природы как таковое, на сущностном уровне, протекает в других пространственно-временных координатах, чем обычный мир твёрдых тел. А не такую чепуху, что природа, якобы, вообще развитию не подлежит.


Социально-политические взгляды Гегеля.
Отношение Гегеля к славянам.
Учение о человеке
как о РОДОВОМ СУЩЕСТВЕ –
подлинная жемчужина гегелевского
философско-правового подхода.

И НАКОНЕЦ, о социальных взглядах Гегеля.

Гегель по натуре не был политическим бойцом и трибуном. Это был законопослушный академический учёный. Поэтому вряд ли стоит очень уж его шпынять за то, что он не хотел портить отношений с тогдашним прусским государством. Тем паче, что само это государство к нему относилось достаточно доброжелательно.

Бесспорно, в своей «Философии права» Гегель ставит прусскую монархию на такую высоту, на которой она не стояла и стоять не могла. Но при этом он настолько явственно кривит душой как философ, допускает такие нарочитые погрешности в аргументации, что умный читатель должен догадаться: всё это – неизбежная дань обстоятельствам, и не более того. Может быть, это и не делает Гегелю большой чести, но всё же лучше сосредоточиться на положительных сторонах его философско-правовой теории, а не на конъюнктурных.

Прежде всего, как-то мало замечается полностью отрицательное отношение Гегеля к частной собственности. На основании одних только философских соображений он считал, что частная собственность – это весьма несовершенный вид взаимосвязей между людьми, и в дальнейшем она должна быть преодолена («снята», как у него это называлось).

Гегель дал уничтожающую критику того самого буржуазного либерализма, который нам сегодня оголтело навязывают кремлёвские коллаборанты.

«…гражданское общество, – пишет Гегель, – является полем борьбы индивидуального частного интереса, борьбы всех против всех…» «В гражданском обществе каждый для себя – цель, все другие суть для него ничто. Но без соотношения с другими он не может достигнуть объёма своих целей; эти другие суть потому средства для целей особенного». «Индивидуумы суть в качестве граждан этого государства частные лица, преследующие как свою цель свой собственный интерес». «…агрегат частных лиц часто называют народом; но в качестве такого агрегата он есть, однако, vulgus (чернь), а не populus (народ); и в этом отношении единственной целью государства является то, чтобы народ не получал существования, не достигал власти и не совершал действий в качестве такого агрегата. Такое состояние народа есть состояние бесправности, безнравственности и неразумия вообще, в таком состоянии народ представлял бы собой только аморфную, беспорядочную, слепую силу, подобную силе взбаламученного стихийного моря… Часто можно было слышать, как такое состояние представляли как состояние истинной свободы».[18]

Гегель осуждает стремление к роскоши, как «направленность общественного состояния на неопределённое увеличивание разнообразия потребностей, средств и удовольствий». Где роскошь «на одной стороне достигает своего высшего расцвета, там столь же велики на другой стороне нужда и беспомощность». «…при чрезмерном богатстве гражданское общество… не обладает достаточным собственным достоянием, чтобы бороться с чрезмерностью бедности и возникновением черни».[19]

Весьма скептического мнения был Гегель и о буржуазной избирательной системе. «…необходимо наступает, в особенности в крупных государствах, безразличное отношение к голосованию, так как в массе этот голос оказывает незначительное влияние, и обладающие правом голоса, хотя они восхваляют и изображают это право как нечто необычайно высокое, не появляются для подачи голосов; таким образом, эти учреждения имеют своим результатом нечто как раз противоположное, выборы попадают во власть немногих… и, следовательно, того особенного, случайного интереса, который как раз должен был быть нейтрализован».[20]

Принято считать, что Гегель пренебрежительно относился к славянским народам вообще и к русскому народу в частности. Это расхожее убеждение основывается на том, что он не рассматривает славян в своей «Философии истории». Вот как сам Гегель это объясняет: «Правда, эти племена основали государства и мужественно боролись с различными нациями; иногда они как авангард, как народы, находившиеся между враждебными силами, принимали участие в борьбе христианской Европы и нехристианской Азии, – поляки даже освободили осаждённую Вену от турок, и часть славян приобщилась к западному разуму. Однако вся эта масса исключается из нашего обзора потому, что она до сих пор НЕ ВЫСТУПАЛА КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ МОМЕНТ в ряду обнаружений разума в мире. Здесь нас не касается, произойдёт ли это впоследствии, так как в истории мы имеем дело с прошлым».[21]

Непонятно, на что, – собственно, – мы тут так уж обиделись. Ведь Гегель – в начале XIX в. – вовсе не отрицает для нас такой возможности, что «впоследствии» мы выступим «как самостоятельный момент в ряду обнаружений разума в мире». Непосредственно перед нами в этом ряду у Гегеля идут «германские народы» (под которыми он понимает все основные европейские народы в целом, включая романские, – что для последних тоже, вроде бы, обидно). «Назначение германских народов состоит в том, чтобы быть носителями ХРИСТИАНСКОГО ПРИНЦИПА».[22]

Продолжая эту мысль Гегеля, можно сказать, что мы, русские, – перейдя в новую всемирноисторическую ипостась Советского народа, – вместе с другими присоединившимися к нам и сплотившимися вокруг нас нациями и народностями, не обязательно славянскими, мы выступаем на сцену мировой истории как носители КОММУНИСТИЧЕСКОГО ПРИНЦИПА. На нас лежит ВСЕМИРНОИСТОРИЧЕСКАЯ МИССИЯ И ОБЯЗАННОСТЬ осуществить этот принцип, довести его до воплощения в практической социальной действительности. Мы должны неукоснительно помнить об этом даже в дни тяжелейших поражений, какие мы переживаем ныне.

Таким образом, вся логика философско-исторических построений Гегеля, она не только нас ничуть не унижает, но наоборот, прямо указывает на нас как на представителей следующей великой эры в истории человечества, наряду с эрами античности и христианства. И не просто указывает, но интеллектуально и духовно ОБЯЗЫВАЕТ нас выполнить, довести до победного завершения объективно возложенную на нас, космическую по своим масштабам задачу. Так что и здесь мы должны черпать у гениального нашего предшественника не обиду и уныние, а мощный, ободряющий нас в наших нынешних бедствиях заряд исторического оптимизма.

К слову, Гегель в «Философии истории» и американцев «исключил из обзора» совершенно на тех же основаниях, что и нас: «…Америка есть страна будущего, в которой впоследствии, может быть…, обнаружится всемирноисторическое значение… Америку следует исключить из тех стран, которые до сих пор были ареной всемирной истории. То, что до сих пор совершалось там, является лишь отголоском старого мира и выражением чужой жизненности, а как страна будущего она здесь вообще нисколько не интересует нас…»[23]

Что же, теперь и американцам на Гегеля надуться?

Один из почитателей Гегеля, служивший в прошлом в императорской конной гвардии в России, обратился к философу, – кроме всего прочего, – за советом о дальнейшем устройстве своей собственной жизни. Гегель посоветовал ему вернуться в Россию и постараться приобрести там влиятельное положение. Вы счастливы тем, – писал он любознательному кавалергарду осенью 1821г., – «что имеете отечество, занимающее такое огромное, место во всемирной истории, отечество, которому, без сомнения, предстоит ещё гораздо более высокое назначение. Другие современные государства как будто бы уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, кульминационный пункт некоторых из них находится уже позади, и форма их приобрела постоянный характер, тогда как Россия, будучи уже, пожалуй, наиболее мощною силою среди остальных государств, заключает в своих недрах неограниченную возможность развития своей интенсивной природы».[24]

Но подлинным жемчужным зерном гегелевской философско-правовой концепции следует признать введение понятия о человеке как о РОДОВОМ СУЩЕСТВЕ.

Процесс развития, – по Гегелю, – в огромной мере состоит в том, что сущность как бы перетекает в явление, является всё более полно и многосторонне, в результате чего образуется всё более совершенный индивидуальный объект (или просто индивид), а также всё более совершенная и сложная система связей между явлением и сущностью – или между индивидом и родом. Своей вершины это прогрессирующее взаимодействие между родом и индивидом достигает, – как нетрудно догадаться, – в человеческой личности. Человек – это поистине как бы микрокопия своего рода; в мозгу у него в сжатом, закодированном виде воспроизведена всеобщая, родовая историческая закономерность развития человечества как целого. Строго говоря, это и есть МЫШЛЕНИЕ: нам наша собственная сущность открыта, поэтому мы постигаем существенные, причинно-следственные связи и во всех прочих явлениях природы.

Таким образом, у человека как бы две прочных, одинаково объективных основы его бытия. Одна – это его внешнее положение в обществе, в государстве. Другая – это его непосредственная причастность к сущностной, эволюционно-исторической общности людей: т.е., к той реальности, которая стоит за всеми внешними проявлениями общественной жизни и в конечном счёте их все собою определяет.

И вот, эта теория второй, родовой основы человеческого бытия, она представляет прекрасную социально-философскую и идейно-нравственную точку опоры для угнетённого класса, который стремится ниспровергнуть косные, общественные порядки и учредить новые, более справедливые. У нас обычно как-то сразу зацикливаются на экономике и упускают из виду, что люди никогда не поднимутся на борьбу из-за несоответствия производственных отношений производительным силам. Чтобы люди поднялись на борьбу, цель её должна быть сформулирована в гуманистическом, личностном измерении. И для такой формулировки ничего лучше не придумаешь, чем эта грандиозная идея: что любой человек, даже самый забитый и униженный имеющимися порядками, он всё равно другим своим концом, если можно так выразиться, прикреплён к единой сущности человеческого рода, которая сильнее общества и государства, и он непосредственно от этого первоначала человечества наделён всей полнотой достоинства и всеми правами самосознательного человеческого существа.

Правда, сам Гегель здесь, – вот уж поистине, – вильнул хвостом, и я в данном случае защищать его не буду. Сделав величайшее политико-философское открытие, он тут же даёт конъюнктурный «задний ход» и объявляет, что вот этой непосредственной «прикреплённостью к роду», или субстанциальностью, обладает лишь одно лицо в государстве – правитель, монарх.

Излишне уточнять, что молодой Маркс именно в этом месте прорывает горизонт гегельянства, искусственно самим же Гегелем зауженный. У Маркса носителем родовой субстанциальности выступает не монарх, а народ. И через эту живительную брешь врываются в диалектическое учение народные массы и начинается уже новая эпоха всемирной истории – эпоха, в которой великий немецкий мыслитель вряд ли бы разглядел и признал сам себя, но которая без его трудов не могла бы открыться и несёт их в себе как часть своего богатства и своё неотъемлемое достояние.


Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.su/meropriyatiya/politkluby/27-jivaya-dusha-marksizma/2000-08-26-soderjanie; http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z27/z27.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание тридцать первое)
Москва, 11 августа 2006 г.

ИДЕОЛОГИЯ НАУЧНОГО КОММУНИЗМА
КАК ВЕРОУЧЕНИЕ

Член Оргкомитета
Большевистской платформы в КПСС,
канд. техн. наук. В.ЛЕБЕДЕВ

Вступительное слово
на заседании политклуба
Московского центра БП в КПСС

УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,

мы отмечаем сегодня – с небольшим опозданием, которое произошло по объективным причинам,– 15-летие Большевистской платформы в КПСС.

История её создания, а также, что и как она делала на протяжении этих полутора десятилетий,– это всё многократно и подробно освещалось в различных наших документах. Среди этих документов наиболее обобщающий, на сей день, и один из самых удачных – это Программное заявление Платформы, принятое на её Третьей межрегиональной конференции в Москве в 2001 г.

И вот, прекрасный подарок к этой нашей дате сделала ячейка Движения граждан СССР из города Сарова (Арзамас-16): они Заявление издали, и какое-то количество экземпляров этой брошюры у нас здесь имеется. Всё, что нужно, в ней в основном сказано, и это, – кстати,– избавляет нас от необходимости зачитывать на нынешнем мероприятии сколько-нибудь обстоятельный обзорный доклад.

Сегодня, по прошествии 15 лет фактической оккупации нашей страны транснациональным капиталом, многое стало видней и понятней, кто чем это время занимался и кто каким богам,– как говорится,– молился. И мы спокойно и твёрдо, можем сказать о нашей организации следующее.

Большевистская платформа была первой и на тот момент единственной, кто ещё осенью 1991г. ребром поставил вопрос о временном характере поражения Советского Союза, о недопустимости нашего ухода из конституционно-правового поля СССР и попыток встроиться в структуры коллаборационистского режима.

Мы не бросились создавать какую-то новую партию и плодить, на радость врагам, «коммунистическую» в кавычках, а на деле троцкистскую многопартийность. Мы с ноября 1991г. всюду твердили: необходимо сохранить то, что осталось от КПСС (а это были её уцелевшие первички), и на этой базе заново воссоздавать унитарную Коммунистическую партию Советского Союза, как единственно реальную силу, способную противостоять оккупации и порабощению нашего Отечества.

Фактически мы инициировали процесс восстановления КПСС, не надо стесняться сегодня об этом говорить, и хотя в дальнейшем он принял уродливые формы, но это была уже не наша вина. А в той ситуации, в конце 1991 – начале 1992 года, огромным достижением стало уже то, что этот процесс, так или иначе, но развернулся. И идею возвращения КПСС на политическую сцену не удалось похоронить, как того добивались троцкисты из новообразованных компартиек. И как бы процесс ни затянулся, мы не сомневаемся, что рано или поздно он вырулит на правильный путь.

Второе.
Именно Большевистская платформа не дала идейно-политически «похоронить» и важнейшую составляющую нашей союзной государственности – Советский народ. Созванный нами в 1995г. Съезд граждан СССР оказался, по существу, безошибочно найденной формой легитимного волеизъявления советских людей в тяжелейших условиях оккупации и разрушения Советского государства. Съезд и принятые на нём документы стали как бы актом политико-правового «воскресения» Советского народа как совокупности граждан СССР. Съезды и пленумы последующих созывов приняли постановления О статусе СССР как временно оккупированной страны, О невозникновении права частной собственности на объекты общенародного достояния СССР, Стратегия и тактика национально-освободительной борьбы Советского народа, документ О подтверждении существования СССР де-юре и др.

И наконец, Большевистская платформа сумела удержать, оградить от профанации, имитации и подмены сталинское ядро современной большевистской идеологии. Сталинское не в декоративном, а в подлинном и самом глубоком смысле. Мы отстояли и сталинскую экономическую модель (это двухмасштабная система цен), и сталинскую демократическую модель (это программа развёртывания самокритики и массовой критики снизу), и сталинскую национальную модель (это формирование Советского народа). И не просто отстояли, но разработали это дальше и свели в новую концептуальную целостность, которую мы называем: идеология современного советского патриотизма. И со всей уверенностью утверждаем: современный советский патриотизм, это и есть марксизм-ленинизм нашей эпохи, его новый качественный облик, полностью отвечающий тем условиям, в которые поставила нас История. И тем требованиям, которые она нам предъявила.

Если нам кто-нибудь скажет, что это, мол, всё теория, мы ответим: идейно-теоретическая борьба есть одна из важнейших форм классовой борьбы, и покуда не будет взята на вооружение теория, адекватно отражающая создавшуюся обстановку, не ждите результативной практики,– её тоже не будет.

Возобладание в нашем левом движении идеологии современного советского патриотизма пока ещё,– к сожалению,– дело будущего, хотя мы и надеемся, что самого недалёкого. Ну, а работа и борьба на этом фронте продолжаются, и мы – по сложившейся у нас традиции – отмечаем наш нынешний юбилей очередной идейно-теоретической инициативой. Говорю: инициативой, а не просто наработкой, поскольку наши теоретические изыскания всегда сопровождаются и развёрнутыми практическими предложениями.

Прежде чем я предоставлю слово основному докладчику, несправедливо будет не упомянуть, хотя бы совсем коротко, о наших товарищах в регионах.

Сегодня мы имеем по стране определённое число успешно работающих ячеек Платформы и Движения граждан СССР. Особенно радует их нарастающая издательская активность, ибо идейно-пропагандистский аспект для нас пока что главный. О работе Саровской ячейки уже упоминалось; брошюра с текстом нашего Программного заявления 2001г. – не первая на их счету. Координационный совет Движения граждан СССР Юга России, объединяющий Ростовскую обл., Краснодарский край и Северную Осетию, начал издавать газету «Советы граждан СССР», очередной её номер имеется здесь у нас в продаже. Во Владикавказе организация «Фронтовое братство» периодически выпускает сборники материалов под тем же названием, там также последовательно пропагандируются наши подходы.

Образцы этой печатной продукции, а также наши издания предыдущих лет представлены на стендах. Там же представлены и наши публикации в газетах наших союзников и дружественных нам организаций.


http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z31/z31.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание тридцать первое)
Москва, 11 августа 2006 г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук Т.ХАБАРОВА

ИДЕОЛОГИЯ НАУЧНОГО КОММУНИЗМА
КАК ВЕРОУЧЕНИЕ


Выступление на XXXI заседании политклуба
Московского центра БП в КПСС
Москва, 11 августа 2006 г.


УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,

прежде всего мне сразу хотелось бы успокоить тех, кто в предлагаемой постановке вопроса может заподозрить какой-то очередной вариант богоискательства и богостроительства. Ничего этого опасаться не надо. В традиционном, привычном нам смысле мы как были атеистами, так и останемся; и церковь у нас как была, по Конституции СССР, отделена от государства, а школа от церкви, так и тут никаких изменений не предвидится.

И всё же на этом направлении нашей работы необходимо сделать давно назревший шаг вперёд.

Далее я постараюсь показать, в чём это совершенно необходимое, на мой взгляд, продвижение заключается.


Марксизм-ленинизм как государственная идеология –
– исторический преемник
влиятельнейших мировых религиозных систем.

ИДЕОЛОГИЮ нашу – идеологию строительства коммунизма – мы всегда характеризовали как «научную»; и в этом качестве противопоставляли её различным «ненаучным» формам общественного сознания, в том числе – и главным образом – религии.

Чрезвычайно важно разобраться, что  тут имелось в виду под «научностью».

Наука – это такая форма познания, которая опирается на опыт и способна давать людям конкретные, практически осуществимые рекомендации в той или иной сфере их жизнедеятельности.

Как правило, под научным познанием подразумеваются,– преимущественно и сугубо,– эмпирические, естественные науки. Общественные же науки сюда принадлежат,– дескать,– в той мере, в какой они осваивают и вводят в свой интеллектуальный арсенал методы и приёмы, уже апробированные в естествознании.

И вот, вырисовывается такая картина исторической преемственности в развитии человеческой мысли:

- «донаучные» формы общественного сознания;

- появляется «научное» познание в лице естественных наук;

- методы «научного», т.е. естествоведческого познания распространяются на более сложную область общественных наук: на исследование общества и самого человека;

- на базе «онаученного» таким образом обществоведения возникает «научная» идеология, которой люди уже могут смело руководствоваться при построении своего коллективного будущего.

Думаю, что многим эта картинка покажется хорошо знакомой и даже привычной.

В этом пункте наших рассмотрений в самый раз будет уточнить, что такое идеология.

Идеология – это суммарная, рамочная, так сказать, система взглядов на мир и на место человека в мире; система взглядов, которая присуща определённой социальной группе, классу, обществу, государству. Без этой системы мировоззренческих ориентиров никакой сколь-либо цельный и жизнеспособный социальный организм существовать не может: это было бы всё равно как человек, совершенно не ориентирующийся в окружающей его действительности и не понимающий, где он находится и кто такой он сам.

Нынешние разглагольствования о «деидеологизации» и о том, что современные западные общества, они,– мол,– «деидеологизированные», это одна из уловок информационно-психологической войны. Любое государство современного буржуазного Запада в идеологическом отношении ничуть не менее «тоталитарно», чем был Советский Союз. Там царит идеология буржуазного либерализма, рамочные контуры которой, это: святость и неприкосновенность частной собственности, рыночная экономика, многопартийное представительно-демократическое политическое устройство, разделение властей, противопоставление государству так называемого гражданского общества, превознесение интересов человека как частного лица над интересами общественного и государственного целого. Попробуйте в любой, самой «демократичной» западной стране сильно высунуться за эти рамки, и вам ой ещё как не поздоровится. Найдут быстро способ усадить вас на подобающий вам шесток и впредь надолго отобьют охоту оттуда соскакивать.

Сколько человеческое общество существует, оно никогда без идеологии не обходилось, и неизменно приоритет господствующей в данный момент идеологии – т.е., идеологии господствующего класса – поддерживался, утверждался и охранялся, в той или иной форме, всей мощью государственной власти. Иначе говоря, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕОЛОГИЯ – это не какая-то зловредная выдумка коммунистов, а это неотъемлемый атрибут любого классового общества, причём один из важнейших атрибутов.

Не только классовое, но и БЕСклассовое общество без целостной и единой мировоззренческой концепции абсолютно непредставимо, и это мировоззренческое единство там будет так же неукоснительно поддерживаться и соблюдаться той структурой, в которую разовьётся или перерастёт государство.

И вот, если мы на историческую преемственность в этой сфере взглянем под этим углом, то немедленно встанет вопрос: а при чём тут, вообще, естествознание?

Если марксизм-ленинизм, это государственная идеология социалистического, неэксплуататорского общества, то в обществах эксплуататорских, досоциалистических роль государственной идеологии обыкновенно выполняли различные религиозные системы. Плохо или хорошо выполняли, это другой разговор; но что в том плане, как мы намерены нынче рассмотреть проблему, в этом плане нашим всемирноисторическим предшественником и партнёром является религия, а никакое не естествознание, это неоспоримый факт.

Стало быть, если мы считаем, что нашей идеологии присущи а/ научность, т.е. способность на основе опыта адекватно отображать объективную действительность и б/ практическая рекомендативность, т.е. способность давать направляющие указания для общественной и государственной деятельности, то мы должны признать, что обе эти способности, в исторически более ранних формах, но присущи и религиозному миросозерцанию.

По поводу практической рекомендативности, тут вряд ли разгорятся большие споры, поскольку она, в общем-то, очевидна. Правда, церковь нередко подвигала свою паству на мероприятия хотя и грандиозные, но достаточно далёкие от здравого смысла, типа крестовых походов. Но, с другой стороны, именно религиозные революции лежали у истоков смены крупнейших общественно-экономических эпох. Христианство,– а первоначально это была религия угнетённых, религия рабов, жаждавших освобождения от рабства,– христианство выступило той реальной силой, которая столкнула, так сказать, с исторической сцены рабовладельческий строй. Точно так же другая религиозная революция – Реформация проложила путь становлению буржуазного способа производства. Здесь нет никакого противоречия с теорией производительных сил и производственных отношений, ибо,– как мы сотни раз повторяли на наших политклубах,– производительные силы, это прежде всего сами люди, а люди не поднимутся на борьбу, покуда их внутренняя жажда перемен не сконцентрируется в идею, дающую «радость борьбы и уверенность в победе», как писал Ф.Энгельс в своей работе «К истории первоначального христианства».[1]

Но вот с другой составляющей приведённого нами выше определения – с научностью, тут дело обстоит не так просто. Тут правоверные материалисты сразу бросаются возражать, что,– мол,– уж в этом-то разрезе вы нас к религии или религию к нам, пожалуйста, не приплетайте. Ибо, какая у религии «научность»? Наука и религия, это искони были две абсолютные противоположности, поскольку наука строится на рациональности, на доказательности, проверяемости и т.д., а религия – на принципиально бездоказательной и непроверяемой, безотчётной убеждённости.

Что ж, давайте ещё на ступеньку углубимся в предмет и разберёмся в этом немного подробнее.


Вера и знание – не противоположности,
а равноправные обнаружения человеческого разума.
Сегодняшняя задача теоретиков–марксистов –
– предложить материалистическое объяснение
той формы объективной реальности,
которую человек постигает посредством веры,
или внутреннего убеждения.
Искомая материалистическая гипотеза: Род,
Родовое (Сущностное) Поле.

ИСХОДНАЯ точка и опора науки,– как было уже сказано,– опыт. С каким опытом имеет дело естествознание, тут всё более или менее ясно: с опытом, который приобретается во взаимодействии с внешним миром посредством органов чувств или усиливающих эти наши органы чувств инструментов и приборов.

Исходная точка и опора религии – погружение человека не во внешний, а в свой собственный внутренний мир. Издавна два эти вида ментальности противопоставлялись друг другу – и до сих пор ещё противопоставляются,– как ЗНАНИЕ и ВЕРА: т.е., как знание и нечто иное, знанием не являющееся. Между тем, эта искусственная перегородка по меньшей мере двести лет назад была отброшена великим немецким философом Иммануилом Кантом, трактовавшим веру и научное знание как два среза или пласта единого человеческого разума: ПРАКТИЧЕСКИЙ РАЗУМ и ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАЗУМ.

Стало быть,– и давайте больше уже об этом не спорить,– вера, это не противоположность знанию, а это тоже знание, только какого-то другого уровня или другой направленности, чем то, которым оперирует наука.

Но у знания должен быть реальный, объективно существующий предмет исследования. И значит, надо определиться с тем, что это за вид объективной действительности, с которым человек сталкивается, погружаясь в свой внутренний мир. С давних пор люди убедились, что это не просто хаос сугубо личных переживаний, а там обнаруживаются твёрдые формы, закономерности, имеющие принудительную силу не хуже законов внешнего миропорядка. Имя всему этому давалось – бог.

Сегодняшняя наша задача, таким образом,– предложить материалистическое объяснение той формы объективной реальности, которая предстаёт человеку в его внутренних, первоначально не подкрепляемых внешним чувственным опытом восприятиях и контактах.

И вот та материалистическая гипотеза, которая,– по нашему убеждению,– должна тут прочно занять по праву ей принадлежащее место, это что человек «внутри себя» контактирует с Родом (Род с большой буквы). Иными словами, со своей собственной естественноисторической Сущностью (Сущность с большой буквы),– со своей Сущностью как объединяющим началом бесчисленного множества эмпирических явлений, эмпирических феноменов – отдельных человеческих индивидуальностей.

Мы на наших политклубах неоднократно говорили о том, как неимоверно трудно было Марксу и Энгельсу поставить гегелевскую диалектику «с головы на ноги» и показать, что все её конструкции, и в первую очередь основная конструкция – диалектическое противоречие, это не какие-то умозрительные схемы, а это реальные закономерности развивающейся материи, концентрированно отражённые в высшей точке этого развития – в мозгу человека.

Много позже того, как были уже затверждены определения диалектики, что она есть наука о наиболее общих законах движения природы, социума и человеческого мышления, у нас в СССР где-то в 60-х – 70-х годах предперестроечный философский ревизионизм, в лице академика Б.М.Кедрова, был такой,– так вот, они изощрялись на разные лады, чтобы снова ограничить область действия диалектических закономерностей одним лишь мышлением и «доказать», якобы в природе никакой диалектики, если разобраться, и нет. Т.е., это спустя сто лет после Маркса и Энгельса.

Так что это,– повторяю,– трудный мыслительный ход, но его обязательно нужно сделать и затвердить теперь уже всё дальнейшее, вытекающее из классических положений о диалектике. А именно, что диалектическое противоречие не просто «действует в природе и обществе», но все его структурные элементы, весь «шлейф» обеспечивающих это его действие категорий – это описание каких-то объективно реальных состояний материи на разных стадиях, в разных фазах единого мирового процесса развития.[2]

Собственно, нас тут будут адресно интересовать две пары категорий: возможность – действительность и сущность – явление. Заниматься философским ликбезом тут уже ни по каким параметрам не получится, поэтому то, что в своё время было практически общеизвестно всем, имевшим касательство к марксизму и материализму, я так и намереваюсь излагать – как общеизвестное.

Итак, процесс развития есть перманентный переход развивающейся объективной реальности из возможности в действительность. Сущее имеет двоякий характер,– писал ещё Аристотель,– «всё изменяется из существующего в возможности в существующее в действительности».[3] И надо ясно себе представлять, что бытие окружающего нас мира в возможности – это такая же полноправная форма существования движущейся материи, как и те предметы, которые даны нам посредством наших органов чувств.

То же относится к сущности и явлению. Сущность, или Род (Род с большой буквы) – это, опять-таки, такой же полноправный модус материального (материального, подчёркиваю) бытия, как и многообразие чувственно воспринимаемых явлений.

Род для нас – это как в физике возбуждённый вакуум частиц, из которого частицы, сингулярности этого вакуума или поля, возникают и в котором они растворяются. И точно так же мы, люди, как эмпирически воспринимаемые существа, мы происходим не только от подобных же нам существ, но нас «ведёт», так сказать, по жизни и Родовое Поле, и какая-то часть в нас принадлежит неотъемлемо Роду, и в это же Родовое Поле после нашей физической смерти возвращается.

Материалистической философии давно уже, с полвека тому назад, следовало спокойно всё это признать, поскольку никакого потрясения устоев в этом не содержалось. И мы наверняка избежали бы очень и очень многих неприятностей и непосредственно на идейно-теоретическом, идеологическом, да и на других фронтах, вплоть до экономики, политики и национальной безопасности.

Может быть, кто-то мне здесь съязвит,– мол, спохватились марксисты-ленинцы, когда уж всё из-под рук уплыло. Но я отвечу в своей обычной манере: марксизм как наука тут абсолютно ни при чём, буксовал у нас другой узел: организационно-управленческое распознание, освоение и упорядоченный ввод в общественную жизнь назревающих интеллектуальных достижений.


Самосознание, мышление – что это такое?
Это появление в мозгу человека
эволюционно образовавшегося структурного микроаналога
закономерности развития человечества как целостности, как Рода.
Возникновение «прямого контакта»
между человеческим индивидом и Родовым Полем.

СЛЕДУЮЩИМ шагом нам надо немного плотней рассмотреть вопрос о наших взаимоотношениях с Родовым Полем.

Бытие нашего мира в возможности отличается от его бытия в действительности ФИЗИЧЕСКИ, материально; т.е., Родовое Поле лежит в другой системе пространственно-временных координат, чем окружающий нас предметный мир. Мы этих проблем касались на нашем политклубе по Гегелю в августе 2000г., там в докладе есть раздел Идея пространственно-временной многомерности Вселенной в диалектической картине мира. Сейчас этот материал выведен на наш сайт в Интернете.[4]

Ту пространственно-временную область, или пространственно-временной срез, где размещается Родовое Поле, также изрядно давно было нами предложено называть ЭВОЛЮЦИОННЫМ ПРОСТРАНСТВОМ, начиная с моего выступления на политклубе по рериховской Живой Этике, это август 1994г.[5]

Сущностная, эволюционно-историческая закономерность развития Рода не может быть дана по частям, кусками, как наше эмпирическое бытие: т.е., прошлого уже нет, ибо оно прошло, будущего тоже нет, ибо оно только ещё будет, а налицо имеется лишь настоящее. В эволюционном пространстве родовая закономерность представлена одномоментно вся целиком, т.е. на уровне Рода в специфической форме существуют одномоментно наше историческое прошлое, настоящее и будущее.

Объективная «задача» развивающейся природы, это с предельной полнотой воплотить возможное – в действительности, сущность – в эмпирическом явлении. Иными словами, в конечном счёте индивидуальное эмпирическое явление, индивид должен выступить как полноценный и полноправный носитель, репрезентант закономерности эволюционирования Рода.

Столь совершенное взаимоотношение между индивидом и Родом достигается только у человека, почему человек и был определён как РОДОВОЕ СУЩЕСТВО – Гегелем, а затем Марксом, который с энтузиазмом подхватил эту мысль. На предыдущих ступенях развития материи этого нет. У человека в мозгу эволюционно появляется, вырабатывается вот эта «закольцовка», как мы её раньше на наших теоретических занятиях называли: структурная микрокопия, структурный микроаналог общей исторической закономерности развития человечества как целого. Конечно, эта микрокопия воспроизводит общеисторическую закономерность далеко не во всём объёме, но структурное подобие,– повторяю,– достигнуто.

С появлением у  него в мозгу этой закольцовки,– будем продолжать так её называть,– человек как бы «просовывает голову» в мир Сущностей, ему открываются именно сущностные, а не только поверхностно-эмпирические, причинно-следственные связи в окружающей действительности. Собственно, это и есть акт обретения человеком САМОСОЗНАНИЯ и СПОСОБНОСТИ МЫСЛИТЬ: мыслить, т.е. понимать глубинную сущностную определённость и опосредованность событий. Для того, чтобы ориентироваться в их – событий – чисто внешнем чередовании, достаточно инстинктов и системы условных рефлексов.

Между человеческим индивидом и Родовым Полем возникает своеобразный «прямой контакт», поскольку сущностная «закольцовка» в мозгу как раз и представляет собой орган и инструмент такого контакта. Самосознание, мышление – это как бы отверстие или канал, через который Родовое Поле может оказывать на человека прямое управляющее воздействие в рамках индивидуального жизненного цикла. На нижележащих ступенях материальной эволюции этого, опять-таки, нет. Ни на одной эволюционной ступени,– кроме человека,– нет того, чтобы конкретная особь, конкретный эмпирический объект нёс где-либо в своём физическом строении структурный отпечаток, микроаналог исторической закономерности развития своего Рода. Закономерность там проявляется лишь «накопительно», статистически, через функционирование массы особей или отдельных объектов, через их возникновение и исчезновение.

Бесспорно,– и у человека, чтобы вершилась всемирная история, нужны массы, народы, сменяющие друг друга поколения. Но у человека Родовое Поле может через конкретного индивида, в границах его жизненного цикла, влиять на поведение всей популяции, тогда как в других случаях это исключено, и способы «общения», так сказать, Сущностного Поля с индивидом гораздо более затруднены, более окольны, гораздо менее гибки и оперативны.

Например, с особью любого животного Родовое Поле «контактирует» через генный аппарат. Хромосомы содержат программу развития данной особи, но никак не программу развития Рода, к которому особь принадлежит. Родовое Поле может тут дать команду на мутационное закрепление или незакрепление какого-то признака, на предмет проверки полезности этого признака для Рода как такового. И на этом «контакт» с особью для Сущностного Поля обрывается. В границах жизненного цикла особи никаких сигналов обратной связи от неё Поле уже не получит. Ближайшим сигналом обратной связи будет передача или непередача особью нового признака своему потомству, т.е. выживание или невыживание особи, возникновение или невозникновение нового индивидуального жизненного цикла.

Великий французский естествоиспытатель Ж.Б.Ламарк писал, анализируя эти процессы:

 «…природа, вынужденная вначале заимствовать от окружающей среды возбудительную силу для жизненных движений и действий несовершенных животных, сумела, всё более и более усложняя животную организацию, перенести эту силу внутрь самих существ и сумела наконец передать её в распоряжение самой особи[6]

И уж совсем «под конец»,– продолжая рассуждение Ламарка,– Природа «передала в распоряжение особи», человеческого индивида ключевую структурно-функциональную матрицу: она эволюционно «впечатала» ему в мозг общие структурные очертания всего исторического пути, который предназначено человечеству в целом пройти на планете Земля. Природа открыла человеку смысл его земного бытия. Не в деталях, конечно, но все предпосылки для постижения своей собственной Сущности и для надлежащего исполнения своего земного предназначения у каждого человеческого индивида есть.

А поскольку человечество представляет собой вершину, высшую точку развития всего известного нам до сих пор мироздания, то проникая в собственную нашу суть, мы делаем понятной для себя и сущность всех предшествовавших ступеней эволюционной лестницы, или развитийной спирали. Но это и значит, что мы МЫСЛИМ, пользуемся САМОСОЗНАНИЕМ; никакого другого содержания эти категории в себе не несут.


Разумно устроенное общество, государство
должны уметь одинаково успешно работать с человеком
и как с существом эмпирическим,
и как с существом Родовым, «трансцендентным».

САМО СОБОЙ разумеется, что «контакт» между нами и нашим Сущностным Полем происходит отнюдь не в виде каких-то поступающих от Поля словесных наставлений.

Прежде всего, Родовое Поле «говорит» индивиду всегда только об одном: о его персональном жизненном предназначении, о том, что он объективно обязан, ПРИЗВАН совершить за время своего пребывания на Земле. Родовое Поле открывает человеку его жизненное призвание. И лишь в этом контексте «говорится» обо всём остальном.

Форма восприятия человеком своего жизненного призвания – это ЧУВСТВО ДОЛГА, в самых разных его проявлениях. Это может быть патриотический, гражданский долг, т.е. ощущение необходимости для себя участвовать в освободительной борьбе своего народа против внешней агрессии или против реакционных сил внутри страны. Это может быть долженствование творческое, т.е. ощущение необходимости продвигаться в науке или искусстве своим специфическим путём, подчас опрокидывая те каноны, которые там сложились и господствуют на данный момент. Это может быть чувство классовой солидарности, т.е. готовность и решимость включиться в революционную эпопею определённого класса. И т.д.

Следует теперь всячески осознать, что сущность главенствует над явлением, а не явление над сущностью, поэтому и «указания», получаемые нами от Родового Поля,– это сущностные установки нашей жизнедеятельности, и принимаемые на их основе решения – это СУЩНОСТНЫЕ, «директивные» решения, главенствующие над всеми прочими.

Но ведь иначе и быть не может. «В лице» Родового Поля мы контактируем с той социальной общностью, к которой мы принадлежим, как с неким историческим ЦЕЛЫМ: мы впитываем в себя сконцентрированный на сущностном уровне опыт предыдущих поколений, которые также к этой общности относились, и нам в какой-то мере открывается и тот потенциал, который этой нашей общности предстоит реализовать в грядущем. Тогда как в повседневной нашей жизни мы взаимодействуем только с сиюминутным срезом этой общности, через который общность как целостность отражена далеко не полно, да он и попросту может оказаться ущербным, патологическим.

Наглядный тому пример – наш народ, Советский. Сегодняшнее его состояние – это очевидная патология по отношению к его эволюционной целостности как новой исторической общности людей, общности, жизненный путь которой никоим образом ещё не завершён. Народ как масса находится в прострации, вызванной информационно-психологической войной. Сегодняшнее массовое сознание народа – это общественно бредовое сознание, не выражающее его действительной сути. Действительную суть нашего народа и его историческую перспективу выражаем мы – люди, которые до конца своих дней останутся убеждёнными гражданами СССР и будут бороться, руководствуясь чувством гражданского  и патриотического долга перед своим временно порабощённым Отечеством. Пусть нас мало, а тех, кого оболванила и даже растлила вражеская пропаганда,– подавляющее большинство. И тем не менее, объективное соотношение между нами именно таково: мы выражаем историческую суть и перспективу нашей страны, а оболваненная, одурманенная масса – её патологию, которая преходяща и неизбежно в свой час рассеется, как всякий дурман.

Хотя вся внешняя канва событий, казалось бы,– против нас.

Используя,– опять-таки,­– терминологию и фразеологию Канта, человек является членом двух миров: чувственно воспринимаемого и умопостигаемого, эмпирического и сущностного, или трансцендентного. В этом нет никакой мистики или зауми, это просто констатация нашей реальной природы. И разумно устроенное общество, государство должны уметь одинаково успешно работать с человеком в обеих этих его ипостасях. И как с существом эмпирическим, которое погружено в мир сиюминутной, внешней рациональности, подчинено законам этой внешней рациональности и не может не руководствоваться ими. И как с существом Родовым, «трансцендентным», которое какой-то своей частью, но погружено в эволюционно-историческое пространство и руководствуется другой, высшей рациональностью, рациональностью объективного долженствования, законами не того, что уже есть, а того, что ещё не вступило в наличное бытие, но ДОЛЖНО быть и непременно будет.

В будущем мировой прогресс возглавит та цивилизация, которая скорей и лучше других сумеет осознать человеческую СУБЪЕКТНОСТЬ (именно субъектность, а не «субъективность»: т.е., способность мыслить и действовать в категориях Долга),– сумеет осознать человеческую субъектность как высшее проявление общественно-исторической ОБЪЕКТИВНОСТИ. И сумеет,– соответственно,– так себя организовать, чтобы импульсы, исходящие от сущностного, родового начала в нас, от этой подлинной «руководящей и направляющей силы» нашего земного бытия, чтобы они при своём внедрении в нашу эмпирическую жизнь не встречали чисто тормозных, неразумных и контрпродуктивных препятствий.


И религия, и научный коммунизм –
– это произведения ПРАКТИЧЕСКОГО, а не теоретического разума.
Истины практического разума –
– это ПРИНЦИПЫ СУЩНОСТНОГО (ДОЛЖНОГО)
ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА.
Форма их подачи людям – это ДОЛЖЕНСТВОВАНИЕ
(НРАВСТВЕННАЯ ЗАПОВЕДЬ),
но не абстрактная констатация некоего положения вещей.
Нельзя «человека с улицы» втравливать в «научную дискуссию»
со специально подготовленным идейным диверсантом.
«Люди с улицы» должны мёртво держать
рубеж вероучительственных заповедей,
никуда ни под каким видом с него не отступая.

ВОЗВРАЩАЯСЬ теперь ближе к нашему основному сюжету о соотношении религии и философии научного коммунизма в их – общей для них – роли ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИДЕОЛОГИЙ.

И религиозные системы, и научный коммунизм – это произведения ПРАКТИЧЕСКОГО, а не теоретического разума.

Основоположения практического разума, в отличие от аксиом и постулатов естественных наук, это всегда НРАВСТВЕННЫЕ ЗАПОВЕДИ, но не абстрактные констатации некоего положения вещей. Ведь это раскрытие принципов СУЩНОСТНОГО (ДОЛЖНОГО) ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА, а должное поведение, по определению, безнравственным быть не может. Оно даже и безразличным к нравственному началу быть не может, поскольку должное и нравственное – это и вообще-то синонимы.

Всякая государственная идеология стремится внушить, предписать гражданам определённые нормы их сущностного поведения. Но чтобы они, эти нормы, таковыми действительно стали, люди должны в них ПОВЕРИТЬ. В сфере практического разума человечество экспериментирует не на посторонних предметах, а на самом себе. И чтобы человек свою жизнь на карту поставил,– это, знаете, он должен быть очень и очень уверен, убеждён в том, ради чего он это делает. Вера, убеждённость, чувство долга – это и есть форма познания человеком и человечеством своей собственной, объективно обусловленной сущности. А критерий истинности здесь – это что человек готов скорее умереть, чем отступиться от этих открывшихся ему принципов и долженствований.

И теперь, если мы хотим, чтобы идеология наша по-настоящему заработала, она должна восстановить в себе способность обращаться к классу, интересы которого выражает, к народу в целом на языке, вот именно, веры, на языке нравственных заповедей, но не примитивно истолкованной «науки». И не надо к слову «вера» тут же приклеивать стереотипное дополнение: в бога. Почему нельзя верить в историческую миссию класса, народа, в справедливое жизнеустройство на Земле и в то, что каждому, кто добросовестен и знает свой долг, есть место в борьбе за достижение этого идеала и есть ему доля в плодах борьбы?

Говорю же я о восстановлении этой специфической «религиозности» марксизма потому, что она была в высшей степени присуща ему в первые послереволюционные десятилетия, в сталинскую эпоху. «Я счастлив, что я этой силы частица, что общие даже слёзы из глаз. Сильнее и чище нельзя причаститься великому чувству по имени – класс!»,– писал Маяковский, лучший, талантливейший советский поэт того времени, по характеристике И.В.Сталина. Видите, какой пафос,– поистине религиозный. И я вовсе не иронизирую, и ничего предосудительного для нас в этом нет.

Средствами не только политической пропаганды, но литературы, искусства людям на все лады, на каждом шагу внушалась вот эта вероучительственная суть коммунистической теории, внушалось чувство хозяина своей страны, своей судьбы, уверенность в будущем, в том, что наш общественный строй поможет тебе полной мерой раскрыть свои способности на любом поприще, какое бы ты ни избрал. Самый воздух был буквально напоён всем этим. Вспомните тексты наших массовых песен той поры. Ведь это настоящий коммунистический катехизис в музыке гремел денно и нощно над нашими просторами,– если учесть, что тогдашние песни, в отличие от нынешних, все знали и все пели. Все пели,– а значит, и естественно, в простой и высокохудожественной форме впитывали в себя те самые нравственные заповеди, которые сталинская большевистская партия стремилась заложить в фундамент социалистического общества.

«Смелым орлёнком на ясные зори вылетишь ты из гнезда. Даст тебе силы, дорогу укажет Родина мудрой рукой.» «Этих слов величие и славу никакие годы не сотрут: человек всегда имеет право на ученье, отдых и на труд.» «В скалу ли ты врубаешься, к станку ли ты склоняешься, мечта прекрасная, ещё неясная, уже зовёт тебя вперёд.» «А я остаюся с тобою, родная навек сторона. Не нужно мне солнце чужое, чужая земля не нужна.» «Была бы наша Родина богатой и счастливою, а выше счастья Родины нет в мире ничего.»

И ведь эта пропаганда в целом была правдива, она никого не обманывала. Сколько известно примеров, когда из парнишки, пришедшего на завод и скромно вставшего у простенького станка, вырастал крупнейший хозяйственный руководитель. Невесть откуда, из кавалерийской части, как Лемешева и Козловского, из лётной школы, как Бориса Штоколова, из фронтовой многотиражки, как Егора Исаева, посылали человека, наделённого недюжинным талантом, в консерваторию и в литинститут. И нравственный уровень народа был таков, что когда в начале Великой Отечественной войны объявили сбор средств для фронта, то в Москве люди бросали драгоценности, золотые вещи прямо в почтовые ящики – и были абсолютно уверены: всё дойдёт по назначению. И доходило.

Конечно, нетрудно предвидеть и язвительные замечания: мол, Хабарова предлагает, чтобы народ изучал марксизм при помощи песен, а что до науки, то мы нынче,– получается,– можем и без неё обойтись.

Думаю, ни один человек, знакомый с моими работами, меня в пренебрежении к науке не заподозрит. Наука нам необходима, и самой высокой пробы. Но!.. Вот я около двадцати лет,– считая с моей статьи в №1 «Коммуниста» за 1988г.,– толкую нашей левой общественности про социалистическую модификацию стоимости и сталинскую экономическую модель. Разве это такой уж головоломный материал? И тем не менее, по сию пору никто ни из сторонников, ни из противников, ни из плагиаторов грамотно воспроизвести его, прошу прощения, не может.

Вот мы в этом состоянии,– говорю пока о сторонниках,– выходим на очередное поле сражения психополитической войны – и само собою, терпим там фиаско. Между тем, у сталинской модели есть очень простая песенная формулировка: «За столом никто у нас не лишний». Вот являются либералы-«реформаторы», сиречь агенты влияния, и начинают гундосить: нет, на всех нехватит, лишние непременно окажутся. Наша передовая линия обороны – это «человек с улицы», обычный потребитель радио-, теле- и газетной информации. Вот где нельзя допускать прорыва! Если этот передний край рухнет, посыплется всё остальное,– что, собственно, во время «перестройки» и произошло.

Никоим образом нельзя «человека с улицы» втравливать в «научную дискуссию» со специально подготовленным идейным диверсантом, снабжённым соответствующими технологиями оболванивания. Вот,– дескать,– вы утверждаете: всем достанется. А наука-то современная другого мнения придерживается на сей счёт. Если ваш марксизм – научная теория, то доказывайте свою точку зрения, а мы будем доказывать свою.

И тут наш «человек с улицы», рядовой гражданин должен отвечать так: что касается науки, то на это в стране есть учёные, вы с ними и разбирайтесь, они вам всё объяснят. А что касается меня лично, то я вам только могу повторить: за столом никто у нас не лишний, так было и так будет, и ступайте куда подальше, иначе разговор пойдёт уже не о науках, а о врагах народа.

Понятно, что тут не обязательно строка из песни должна использоваться, это может быть любая другая форма усвоенной и затверждённой заповеди,– единственно лишь, чтобы она была краткой, афористичной, легко запоминающейся. И этот передовой рубеж, рубеж вероучительственных заповедей наши «люди с улицы» должны держать мёртво, никуда ни под каким видом с него не отступая. Ну, как правоверный мусульманин на все доводы оппонента отвечает: нет бога, кроме Аллаха; и ни в какие дальнейшие дебаты уже не вдаётся.

Если мы вот этой – вероучительственной – схематикой идеологической работы с людьми не овладеем, мы нынешнюю информационно-интеллектуальную войну не выиграем. И в будущем окажемся беззащитны; впрочем, о будущем в данном случае рассуждать уже незачем, поскольку оно просто не состоится.


Мощно проявленное ТВОРЧЕСКОЕ НАЧАЛО в человеке,
восприятие своего жизненного пути как подвига и служения –
– всё это в совокупности вполне конкурентоспособно с богом.

И ЕЩЁ один серьёзнейший идеологический прокол, который образовался в результате

а/ упразднения религии в её традиционной форме;

б/ далеко не полного замещения, а впоследствии и полного незамещения её другим, более высоким типом вероучительственного сознания;

в/ излишнего «онаучивания» марксистско-ленинской теории.

Это утрата людьми того, чего они, собственно, и ищут в любой системе практического разума: чувства непосредственного, личного контакта с неким высшим началом, которое управляет человеческой судьбой помимо и сверх каких угодно внешних принуждающих сил.

Бога не стало, а идея Долга и Жизненного Призвания (все три слова с большой буквы) не была доработана до требуемой концептуальной и политико-демократической ясности. Хотя в сталинский период к этому подошли почти вплотную. В человеке прославлялись и поэтизировались новаторство, творчественность, инициатива, способность видеть и находить счастье своей жизни в служении Родине, делу построения социализма и коммунизма. «Ища сберечь жизнь, мы её губим, а тратя жизнь для дела, находим самоё жизнь»[7] ,– сказал по этому поводу великий русский педагог и мыслитель К.Д.Ушинский.

Такой жизненный настрой у личности, это и есть искомая замена настрою традиционно религиозному. Мощно проявленное ТВОРЧЕСКОЕ НАЧАЛО в человеке, восприятие своего жизненного пути как подвига и служения, понимание того, что личная удовлетворённость, личное счастье и общественное признание достигаются только через исполнение Долга, но не через уклонение от него,– всё это в совокупности вполне конкурентоспособно с богом.

Но вероученческая трактовка марксистской идеологии, она здесь ставит точку и в том смысле, что указывает материалистическую версию вот того Высшего Существа, к которому каждый из нас хотел бы иметь возможность обращаться напрямую, без всяких «земных» посредников. И от него, от этого Высшего Существа, каждый хотел бы получить последнюю, никем не могущую быть оспоренной поддержку своим благим, должным замыслам. И от него же услышать также последнее и неоспоримое порицание замыслам дурным и бесчестным,– таким, которые религия квалифицирует как греховные.

И вот это наше материалистическое Высшее Существо – это историко-эволюционная ЦЕЛОСТНОСТЬ человечества (или определённого народа, но тоже как части человечества). Целостность, которая существует – материально существует, подчёркиваю,– в своём эволюционно-историческом пространстве, существует, так сказать, ещё раз: НАД сменяющими друг друга поколениями, со всей их социально-экономической атрибутикой. Существует как единый естественноисторический организм; мы в предыдущем изложении, удачно или неудачно, но называли этот единый организм Родовым Полем.

Родовому Полю есть дело до каждого из вас, от каждого из вас к нему и от него к каждому из вас тянется незримая пуповина, которая пульсирует тем полнокровней и плодотворней, чем твёрже человек в своей жизни руководствуется голосом Совести и Долга. Спрашивайте у Рода, к которому вы принадлежите и вне которого вас попросту нет. Спрашивайте на языке Долга, и Род ответит на все ваши вопросы, и укрепит вас, как бы вам ни было тяжело на вашем «земном» пути.

Только не надо на меня здесь набрасываться: мол, мы же коммунисты, у нас партия всем должна руководить, а вы к каким-то полям тянете; уж это не какая-то ли новая поповщина?

Да, мы коммунисты; но как раз коммунистическая идеология и призвана материалистически разрешить загадку двойственности человеческой природы. И разрешить не только в теории, но,– о чём выше также говорилось,– и на практике создать такой тип государства, которое одинаково эффективно работало бы с гражданином в обоих измерениях его бытия: и в сиюминутно-рационалистическом, и в родовом, «трансцендентном».

Прообразом такого государства является СТАЛИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ, которая ставит во главу угла критику снизу, т.е. обновленческий, инновационный импульс, исходящий из самой глубины народных масс, неограниченно от всех и каждого. И в этом массовом, «поголовном» обновленческом импульсе, именно в нём видит залог успешного всестороннего развития всей общественной жизни, всех её институтов и структур.


Заключение

И НАКОНЕЦ, о некоторых уже предельно конкретных, практических моментах предлагаемой корректировки нашего мировоззренческого статуса.

От коммунистов должно последовать взвешенное разъясняющее Заявление, что для десятков, сотен миллионов рядовых трудящихся, как у нас в стране, так и повсюду на земном шаре, коммунизм с самого начала был, остаётся и – несомненно – останется впредь СИМВОЛОМ ВЕРЫ, но не предметом каких-то научных изысканий. Эта ВЕРОУЧЕНЧЕСКАЯ суть коммунистической теории должна быть понята и широко признана как самими членами компартий, так и любой общественной, государственной, межгосударственной средой, в которой компартии появляются и действуют. При всём его научном характере, при безусловной научной доказуемости его основоположений, коммунизм как государственная идеология есть НОВОЕ ВЕРОУЧЕНИЕ и должен восприниматься в качестве такового в любой точке на планете; подобно тому как в любой точке воспринимаются в качестве вероучения христианство, ислам, буддизм и другие конфессии мировой значимости.

По отношению к коммунизму, как и любому другому вероучению, должны быть закреплены в соответствующих международно-правовых документах

а/ абсолютная недопустимость каких-либо гонений на коммунистическую, пролетарскую идеологию и науку как на явления духовной жизни человечества, подобно тому как не допускается это в отношении вероучительственных основ христианства, ислама и т.д.;

б/ абсолютная недопустимость третирования на международной арене каких-либо государств по той причине, что коммунизм (в том числе в специфических его версиях, типа идей чучхе) – что коммунизм там принят, был принят или будет принят в качестве государственной идеологии. Объявление таких государств – и именно по этой причине!– «преступными», «неполноценными», «изгоями» и пр., проведение против них дискриминационной, изоляционистской политики само должно рассматриваться, на уровне ООН, как тягчайшее преступление против мира и человечности;

в/ должна быть международно подтверждена и закреплена абсолютная недопустимость публичного оскорбления, в особенности через СМИ, конфессиональных чувств и убеждений граждан – приверженцев коммунистической идеи: поношение имён тех деятелей революционного коммунистического движения, которых приверженцы коммунизма чтут, в сущности, как своих пророков, публичная клевета на них, снос воздвигнутых им памятников, разрушение и осквернение их усыпальниц, музеев и других мемориальных знаков, предметов и мест.

Хорошо бы, конечно, если бы с таким Заявлением вышла КПРФ, но там,– к сожалению,– укоренилась какая-то малоконструктивная тенденция, что с полезными инициативами на словах охотно соглашаются, а на деле ни один «воз» с места так и не тронулся. Говорили-говорили,– к примеру,– о Белой книге преступлений транснационального империализма на территории России – СССР, все были горячо «за», включая персонально Г.А.Зюганова, но ведь она до сих пор не открыта. Так что, вполне возможно, нам и эту нашу вероученческую инициативу какое-то время придётся дальше самим продвигать. Да ещё и блокировать будут, как обычно. Мы,– естественно,– предложим эту нашу наработку руководству Общероссийского штаба протестных действий, но,– боюсь,– результат окажется тот же, что и с Белой книгой.

А ведь как можно было бы быстро и радикально разрядить ситуацию вокруг того же Мавзолея, если бы не отдельная какая-то организация, а левопатриотические силы в целом выступили с таких позиций, что Мавзолей В.И.Ленина – это, по сути, наше культовое сооружение, это возведённая по прямому требованию народа гробница одного из величайших и любимейших народом пророков коммунистической эры, и устраивать гробокопательскую свистопляску вокруг этой святыни так же кощунственно и непозволительно, как осквернять храм любой другой религии или усыпальницу её основателя. То же и с захоронениями подвижников – строителей Советской цивилизации в Кремлёвской стене и возле неё. То же и с памятью и памятными знаками в честь героев и выдающихся личностей советской эпохи. Почему-то нас законодательно обязывают с уважением относиться к памяти бесчисленных христианских святых, включая и таких, которых святыми уместно называть разве лишь в кавычках. Но вот на наших, советских священномучеников,– каковыми для нас фактически являются та же Зоя Космодемьянская, Павлик Морозов, Александр Матросов,– на них, видите ли, можно невозбранно и безнаказанно вёдрами лить всякие помои.

Словом, я вот что хочу сказать.

Если изложенный здесь подход найдёт среди наших сторонников поддержку, мы будем развивать его дальше. Составить краткий документ типа Декларации, это для нас не проблема. Сегодня мы доложили теоретические, философские основы подхода, они никаких голосований не требуют. Декларацию мы официально проголосуем и примем на каком-либо из наших форумов: на очередной Конференции Платформы или, может быть, даже на Съезде граждан СССР. Если удастся к этому подключить наших союзников, это будет вообще замечательно. Не удастся – ну что ж, нам не привыкать.

В любом случае, все должны отдавать себе отчёт в следующем. Состояние оккупации, в котором мы находимся, может неизвестно сколько продолжаться. Пребывать всё это время в статусе какой-то «разжалованной» идеологической доктрины – т.е., доктрины опровергнутой, побеждённой, вышвырнутой на историческую свалку,– пребывать в этом статусе марксизму и научному коммунизму КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕЛЬЗЯ. Каждый должен понимать, чем это закончится. Первой должна подняться с колен идеология. Идеология поднимет народ, народ вернёт к жизни своё, рабоче-крестьянское государство.

Вот мы предлагаем стратегию идеологического контрнаступления. Она сама собой прорастает из всей создавшейся ситуации, её вряд ли даже можно счесть каким-то нашим открытием. У кого-то ещё имеется что-то равноценное? Сколько ещё мы намерены спать или же сознательно противиться голосу здравого смысла? Доиграемся, что Родовое Поле попросту отстрижёт нас от себя, как отработанный исторический балласт. Надо помнить, что мы «здесь и теперь» не одни, к нам тянется живая кровеносная ткань от наших предков и потомков. И пока не пересохла эта ткань, пока ещё они крест на нас не поставили, надо использовать этот сохраняющийся шанс. Шанс на то, чтобы не войти в историю как поколение тупиц, нытиков, трусов и в конечном итоге – предателей, бросивших на растерзание свою страну. Надо брать то оружие, которое сама судьба вкладывает в руки, и не канючить: а вот там другие другое говорят. Других слушали 15 лет, результат налицо. Может быть, пришла всё же пора послушать и тех, чьи соображения действительно этого заслуживают.

_____________________________________

[1] См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.22, стр. 478.
[2] См. В.И.Ленин. ПСС, т.26, стр. 55.
[3] См. Аристотель. Метафизика. Соцэкгиз, М.-Л., 1934, стр. 204.
[4] http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z27/GEGEL.doc
[5] http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z4/Rerihi.htm
[6] Ламарк. Философия зоологии, т.1. Гос. изд-во биологической и медицинской литературы, М.-Л., 1935, стр. 13, 14, 22. /Курсив мой.- Т.Х./
[7] К.Д.Ушинский. Собр. соч., т.9. Человек как предмет воспитания. Изд-во АПН РСФСР, М., 1950, стр. 557.



http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z31/z31.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание четырнадцатое)
Москва, 19 апреля 1995 г.

СОВРЕМЕННЫЙ БОЛЬШЕВИЗМ И ИДЕИ ЧУЧХЕ

Выступление Т.ХАБАРОВОЙ


ГОД ТОМУ НАЗАД мы открыли работу нашего политклуба заседанием на тему "Существует ли сегодня в стране коммунистическое и вообще левое движение?".1

Вкратце, о чём там шла речь?

Речь там шла об ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЕ, которая велась против нас на протяжении трёх с лишним предперестроечных десятилетий. Даже была употреблена формулировка - "Неизвестный фронт Третьей мировой войны". Наше официальное руководство идеологическую войну Западу по всем позициям и направлениям проиграло, что называется, с треском. И только после этого,- когда страна полностью лишилась идеологического иммунитета, когда были выведены из работоспособного состояния все её защитные механизмы, подготовлена и взрыхлена почва для разнообразнейших сорняков,- только тогда смог разразиться вот тот политический, экономический, социально-культурный и прочий СПИД, который получил название "перестройки" и затем ельциноидных "реформ". Что означало поражение в идеологической войне? Оно означало, что марксистско-ленинская идеология в Советском Союзе не сумела закрепиться на тех концептуальных рубежах, на которые она,- как развивающееся учение,- должна была выйти за эти тридцать лет. И, следовательно, страна не получила своевременных и ясных теоретических проработок ни того, как ей вообще двигаться в будущее на пороге XXI века, ни того, как приумножить и поднять на новый уровень уже достигнутое, ни того, как избежать разбазаривания и утраты этих достижений, как избавиться от накопившихся дефектов в развитии, как строить отношения со своими классовыми и геополитическими противниками и союзниками, и т.д. Взамен всего этого были подсунуты ложные, дезориентирующие, а то и просто предательские решения, которые мы затем,- на потеху врагу,- начали выполнять своими собственными руками.

Вот это и есть проигрыш в идеологической войне - или, как её сегодня на новый наукообразный лад называют, в войне "информационно-психологической", "информационно-интеллектуальной" и т.п. Но у неё есть старое доброе марксистское название - война, вот именно, ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ. И я считаю необходимым на этом названии настаивать, ибо тогда становится ясно, что во всём случившемся нет ничего особенно нового и неожиданного. Нельзя сказать, что идеологическая борьба как одна из самых острых и опасных форм классовой борьбы - это для "ортодоксального", традиционного марксизма какая-то концептуальная и политическая новость.

С 1985г. и далее шла, по существу, уже массированная практическая реализация того сокрушающего для нас стратегического задела, который противником был накоплен за период идеологической войны. В 1985г. у нас была хотя и основательно разболтанная, но все же ещё едва ли не могущественнейшая в мире экономика, у нас была, безусловно, сильнейшая армия, с которой никакой внешний враг даже и помыслить не мог ввязаться в обычную "горячую" войну, у нас была монолитная государственность, по своим структурным характеристикам также неуязвимая ни для какого внешнего врага. Лишились мы ТОЛЬКО одного,- вот посмотрите, какое многозначащее "только"!- лишились мы ТОЛЬКО нашей защитной идеологической "скорлупы". И вот каков результат. Остальное развалилось, словно само собой.

Отсюда выводы.

Первый. Организация отпора врагу должна начаться с восстановления ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ПАРИТЕТА между нами и противником; а практически это превратится сразу же в восстановление нашего безоговорочного ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ПРЕВОСХОДСТВА, ибо нормальное, объективно-историческое соотношение между противоборствующими идеологиями полностью в нашу пользу. Я прибегну далее к одному словечку, которое удачно придумал Юрий Мухин: макакавки. Так вот, надо отбросить всяческие макакавки, что главное сейчас - это победить на выборах, организовать всеобщую политическую стачку и т.п. Главное всегда и при всех обстоятельствах - это правильная, дающая перспективу идея, которая должна овладеть сначала передовыми представителями масс, затем массами как таковыми, и обратиться тем самым в могучую материальную силу. Если этого не будет, то и победа на выборах, и успешная стачка приведут только к тому, что в Кремле воцарится новая популяция ельциноидов, единственно лишь похитрее замаскированных.

Второй вывод. Враг был и есть не глупее нас, он прекрасно понимает, что его конец начнётся именно с восстановления нами идеологического паритета, с убедительной демонстрации того, что коммунистическая идея, философия коммунизма, наука коммунизма в СССР жива, вполне работоспособна, в состоянии бросить и принять любой вызов. Поэтому противником немалые силы направлены на то, чтобы поставить под контроль возможные очаги возрождения подлинной коммунистической мысли; чтобы конкретных, персональных носителей этого коммунистического возрождения замять, ошельмовать, вытеснить с политической арены, подсунуть людям вместо них разного рода макакавочников,- или, как они были названы в моём прошлогоднем выступлении на эту тему, имитаторов. Пока коммунистическое движение у нас наводнено имитаторами и фактически ими контролируется, в Вашингтоне и в Кремле могут спать спокойно. Так что на сегодняшний день едва ли не центральная проблема борьбы с режимом - это борьба с ИМИТАЦИЕЙ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ в стране.

Избавиться же от имитации и имитаторов, отмежеваться от них можно только одним способом,- как мне тоже доводилось уже говорить, поставить в полный рост вопрос об истории, логике, ходе и конкретных перипетиях нашего проигрыша в идеологической войне. И о том, кто чем на этой войне занимался. Тогда у нас откроются глаза на всю противоестественность того положения вещей, что в лидерах и идеологах нашего комдвижения многострадального ходят люди, которые всю ту войну, от звонка до звонка, провоевали, в сущности, на вражеской стороне. По глупости или по злому умыслу - это, в общем-то, теперь уже не имеет значения. Одно другого не лучше.

Программную комиссию СКП-КПСС возглавил Е.К.Лигачёв. Уверяет, что до 1989г. включительно "перестройка" шла в правильном направлении. Я не говорю уже о том, что осенью 1989г. был принят "Закон о собственности в СССР", легитимировавший собственность физических лиц на средства производства, т.е. частную собственность. Но что же, выходит,- по Лигачеву,- тридцатилетней идеологической войны не было вообще? Если это политическая тупость, близорукость - то воистину феноменальная, если подлость - то опять-таки уму непостижимая. Разглагольствует, далее, об "ошибках и преступлениях" советского руководства 30-х - 40-х годов. А находиться в одной руководящей связке с Горбачёвым и допустить развал государства, гибель Советской власти,- это на месте Лигачёва, да и того же О.С.Шенина, получается, не ошибка и не преступление, это обычная работа, нормальное должностное времяпрепровождение, к которому ни у кого никаких претензий быть не может.

Прихожу на философский семинар РУСО. Доклады о том, что такое социализм, делают бывший главный редактор журнала "Вопросы философии" В.С.Семёнов и бывший главный редактор журнала "Коммунист" Р.И.Косолапов. Но под их руководством оба этих мощнейших партийных рупора формирования научного общественного мнения на глазах превращались в рассадники самого оголтелого антимарксистского мракобесия. Ни до того, ни до другого достучаться и докричаться честному человеку, как говорится, с улицы было абсолютно невозможно. Причём, это длилось многие годы подряд. Спрашивается, чего сегодня мы ждём от этих и им подобных людей, куда собираемся за ними идти? А ведь такие примеры можно приводить десятками.



СВЯЗЬ между этой нашей ситуацией, в которой мы находимся, и идеями чучхе - т.е., сегодняшней официальной идеологией Корейской Народно-Демократической Республики - следующая.

Если мы,- как выше было предложено,- начнём историю и логику нашего идеологического поражения разбирать по пунктам, по важнейшим позициям, которые были нами провалены, то почти по каждой такой позиции можно будет параллельно отмечать: а вот корейским товарищам удалось на данном рубеже удержаться. А вот они эту позицию не сдали.

И результат ведь тоже налицо. Нам социализм предстоит восстанавливать, в КНДР он остался непоколеблен посреди всех разразившихся бурь и продолжает достаточно успешно развиваться, как можно судить по имеющимся материалам.

Мне в КНДР бывать не приходилось, поэтому я от рекламы тамошнего уровня и образа жизни воздержусь, но в общих чертах это типично и бесспорно социалистическое государство, которое руководствуется принципом опоры на собственные силы, т.е. само себя всем обеспечивает, от продовольствия до новейших видов вооружения, имеет темпы развития промышленности порядка 12% в год, способно экспортировать сложную машиностроительную продукцию. Уровень социальной гарантированности населения очень высокий, подъем благосостояния граждан осуществляется главным образом через мощно развитые фонды общественного потребления. Полностью бесплатными являются, например,- кроме всего прочего и нам привычного,- санаторно-курортное лечение, включая проезд до санатория и обратно, ортопедическое и стоматологическое протезирование, медикаменты, парикмахерские услуги, погребение. Бесплатны периодическая печать, посещение театров. Успешно решается жилищная проблема, причем не только в городе, но и на селе, где за счёт государства сооружается для крестьян благоустроенное жильё. Широко практикуется оборудование за государственный счёт вновь строящихся квартир разнообразной мебелью и кухонной утварью. Преступность,- как утверждается,- практически ликвидирована, нет пьянства, наркомании, проституции, низок процент разводов.2 Ценообразование находится полностью под контролем государства. Государство выборочно субсидирует цены на ряд социально значимых потребительских товаров. Так, розничная цена на рис в несколько раз ниже его закупочной цены. Страна проводит независимую внешнюю политику, является членом Движения неприсоединения. Северная Корея без лишнего шума, но своевременно и твёрдо дистанцировалась от ревизиониствующего руководства СССР и благодаря этому целиком избежала перекидывания на нее "перестроечно-реформаторского" СПИДа.

Начало формирования идей чучхе - т.е., северокорейского варианта современной революционно-коммунистической идеологии - связывается, естественно, с именем Ким Ир Сена и возводится к июню 1930г., к совещанию представителей революционной молодёжи в Калуне.



ЦЕНТРАЛЬНЫЙ принцип чучхейской философии гласит ЧЕЛОВЕК - ХОЗЯИН ВСЕГО, И ОН РЕШАЕТ ВСЁ.

"...человек - общественное существо, обладающее самостоятельностью, способностью к творчеству и сознательностью..."

"...окружающий нас мир управляется и преобразуется человеком..." "Человек познает и преобразует мир для того, чтобы поставить всё в мире на службу себе."

Субъект истории, движущая сила общественного развития - трудящиеся народные массы. "...процесс развития общества необходимо рассматривать ... как процесс самостоятельной и творческой деятельности народных масс - субъекта социального движения." "Творцами, изменяющими и преобразующими природу и общество, являются народные массы. Они требуют ликвидации старого и созидания нового, обладают творческой способностью к преобразованию природы и общества."

"Что касается вопроса развития производительных сил, то здесь ведущая, активная роль принадлежит трудящимся массам - непосредственным участникам производства."3

Вы мне, может быть, скажете - вот те на, удивили. Чего же здесь нового, экстраординарного? Разве так не было "всю жизнь" в марксизме-ленинизме?

Чтобы понять, почему всё это если и не ново, то чрезвычайно значительно, надо повоевать,- как мне, например, пришлось,- лет двадцать на Неизвестном фронте Третьей мировой войны.

Дело в том, что принцип приоритета человека и народных масс в общественном развитии, положение о трудящемся как главном элементе производительных сил - это было одно из решающих направлений удара идеологической агрессии.

Задача идеологического противника состояла в том, чтобы навязать нам каутскиански-троцкистское, закамуфлированное фальсификаторскими ссылками на Маркса представление, будто движущим началом развития общества, и производительных сил в первую очередь, является не человек, а ТЕХНИКА, научно-технический прогресс. (Кстати, вы можете прочитать об этом в №32-33 "Светоча", в материале 8-го заседания нашего политклуба "Большевизм и троцкизм".)

Что дает такая подстановка идеологическим диверсантам?

О технике гораздо проще, чем о человеке, говорить, будто она "одинаковая для капитализма и социализма". Дальше сочиняется макакавка о так называемой "великой научно-технической революции", которая, дескать, развёртывается повсюду в мире безотносительно к общественному строю. Общественный строй объявляется производным от научно-технического прогресса. Может быть, помните,- в пропагандистской и "философской" (с позволения сказать) литературе мельтешила на каждом шагу формулировочка: "научно-техническая революция и её социальные последствия". Это вот оно самое, та самая макакавка. Подпускается мысль, что на Западе "научно-техническая революция" идёт резвее, чем у нас. И действительно, по некоторым направлениям (хотя, подчеркну, далеко не по всем) это вроде бы так и есть.

Значит,- что? Значит, надо технику, плоды "научно-технической революции" с Запада заимствовать. Напомню ещё одну макакавочную формулировку: "соединить научно-техническую революцию с преимуществами социализма". Тоже многие, наверное, ещё не забыли. А дальше потихоньку протаскивается, что мол, нельзя просто технику с Запада завезти, нужно заимствовать также и организационно-управленческиеформы. Что "научно-техническая революция" у нас не развивается потому, что структура управления плохая,- и пошло-поехало: "командно-административная система", "сверхцентрализация", "всеобщее огосударствление" и проч., и проч. Давай разгосударствляй, "демократизируй", приватизируй.



ПОСМОТРИМ теперь, как меняется ситуация, если официальная идеология социалистического государства твёрдо держится той позиции, что главное во всех аспектах общественной жизни - это человек, народные массы.

Нетрудно убедиться, что в этом случае для всякого вражеского диверсионного проникновения граница буквально запирается на замок.

В самом деле, если историю творит народ и он - хозяин всего, то не социальная революция является следствием научно-технического прогресса, а научно-технические преобразования,- как оно и есть в действительности,- выступают следствием социальной революции. Как, например, у нас в стране индустриализация совершилась на почве революции, а не наоборот - не революция в результате индустриализации. Научно-технический прогресс не наплывает откуда-то извне как какое-то абстрактно планетарное явление, но он в своём первоисточнике является, прежде всего, внутренним делом каждого данного общественного организма, каждой данной страны. Научно-технический прогресс - это одна из форм жизнедеятельности людей, и если он в данном обществе, в данной стране тормозится, это значит, что надо усовершенствовать, модернизировать, поднять на новый качественный уровень сложившиеся там ФОРМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ, т.е., в конечном счёте, надстроечные и базисные отношения, применительно к потребностям развития главной производительной силы. А вовсе это не значит, что нужно открыть настежь двери технико-экономической интервенции из-за рубежа.

"Право решать все вопросы революции и строительства принадлежит только народу - хозяину данной страны." "Так как революция и строительство - дело самих народных масс, все вопросы в ходе их развития должны решаться на основе принципа опоры на собственные силы."4

Видите, как сразу вещи становятся на свои места. Нет уже беззащитности страны перед разными вероломными макакавками. Были, например, у нас в Советском Союзе проблемы в экономическом развитии где-то в 70-х годах? Были, конечно, и весьма серьёзные. А требовалось ли для их решения ехать на Запад за "научно-технической революцией", чтобы её "соединять с преимуществами социализма"? Совершенно не требовалось, это была типичнейшая макакавка, информационный вирус, притом крайне опасный по своей разрушительной силе. В действительности нам надо было заняться НАШИМИ БАЗИСНЫМИ ОТНОШЕНИЯМИ и аккуратно повырезать из них антисоциалистическую ерундистику, внедренную "реформой" 1965г. Об этом двадцать лет говорили и писали ученые-марксисты в СССР, могу сослаться на свой собственный драматический опыт в этом плане. Но верх взяли макакавочники с их "научно-техническими революциями" и с троцкистскими уверениями, что техника первична, а человек вторичен. Это у нас.

А в КНДР сумели, своевременно и правильно, перед макакавкой "человек вторичен" опустить идеолого-философский "железный занавес". Человек - хозяин у себя в стране. "Он не должен допускать никакого давления и вмешательства извне."5 Вот и всё. Результаты тут и там, опять-таки,- налицо.



ИЗ ТЕЗИСА об опоре на собственные силы вытекают основные чучхейские принципы практического национально-государственного строительства. В них тоже, как будто 6ы, нет ничего нового. Но в конце XX столетия социальное революционное новаторство также, в свою очередь, приобрело новый облик. Проявлением подлинного новаторства стало уменье удержаться на старых, хорошо известных позициях и способность открыть в них какие-то ещё невостребованные пласты содержания. А не погоня за внешней, номинальной новизной.

Итак, опора на собственные силы подразумевает, во-первых, политическую самостоятельность, т.е. осуществление полного суверенитета и равноправия во внешнеполитической деятельности, поскольку самостоятельность партии и государства проявляется, в конечном счёте, в сношениях на международной арене. Бесспорно, в этом ничего нового не было бы, при одном условии: если бы мы свой собственный национальный суверенитет не потеряли. А теперь нам придётся давно известным истинам учиться, как какому-то откровению, и удивляться - как это нашлись такие умные люди, которые не бросились переписывать таблицу умножения на том основании, что она не новая и никогда новой не будет.

Во-вторых, опора на собственные силы означает построение всесторонне развитой, комплексной, самостоятельной национальной экономики, с ориентацией на преимущественный рост тяжёлой промышленности при одновременном развитии лёгкой индустрии и сельского хозяйства. Имеется также в виду достижение полной продовольственной и научно-технической независимости. Эти положения уже настолько ленинско-сталинские, что я даже комментировать не буду.

Совершенно по-большевистски ставится вопрос о недопустимости преклонения перед буржуазным техническим уровнем и о пагубности иллюзий в отношении его заимствования:

"Не верить в собственные силы и строить иллюзии в отношении развитой техники капиталистических стран - это крайне вредная практика в осуществлении технической революции. В корне ошибочна мысль тех, кто думает, будто капитализм имеет превосходство над социализмом в сфере прогресса науки и техники. В любом обществе науку и технику развивают ... трудящиеся массы. ... Можно быстро развивать экономику и технику, если правильно подходить к технической революции, твёрдо стоя на собственных позициях, на полную мощность использовать экономический потенциал своей страны, выявить весь заряд революционного энтузиазма и творческого разума народных масс."6 "...народ, утративший веру в собственные силы и полагающийся только на чужую помощь, ничего не может сделать как следует."7

Самодостаточная национальная экономика работает на внутренний рынок, замкнута сама на себя, не нуждается во внешней экспансии, в порабощении и ограблении других народов и стран. Это и находит себе суммарное выражение в том, что она не руководствуется критерием ПРИБЫЛИ. "В отличие от капиталистической экономики, гоняющейся только за прибылью, главной целью социалистической самостоятельной экономики является удовлетворение потребностей страны и населения."8

Чтобы закончить с экономическими сюжетами, упомяну ещё об установке на безусловное централизованное плановое руководство народным хозяйством со стороны не только государства, но и партии, и об отрицательном отношении к так называемому самоуправлению предприятий.

"Экономика, оторванная от руководства со стороны партии и государства рабочего класса, не является социалистической..." "При социализме только единое руководство государства обеспечит максимальное использование экономического потенциала страны и быстрое развитие экономики в соответствии со стремлением народных масс к самостоятельности и их интересами. ... Ошибочно также считать невозможным планомерное управление экономикой в условиях её укрупнения, отрицать централизованное руководство со стороны государства." "Утверждение о том, что укрупнение масштабов экономики влечёт за собой значительное разнообразие плановых показателей и, следовательно, создает трудности для планомерного управления экономикой, является абсурдной концепцией..." "Глубоким заблуждением является противопоставление централизованного управления экономикой со стороны государства творческой инициативе отдельных предприятий. ... Если, ставя на первый план независимость предприятий и их сиюминутные экономические интересы, отказаться от государственного руководства и контроля, то это, в конце концов, приведет к подрыву социалистического экономического строя и возрождению капиталистической рыночной экономики."9 Что у нас, собственно, и произошло.



ВЕРНЁМСЯ к положению о человеке как главном факторе развития и производительных сил, и общества в целом.

На чём сегодняшний оппортунизм, в том числе такая опаснейшая его разновидность, как неотроцкизм, основывает свою подмену человека в этой роли техникой?

Идёт спекуляция материалистическим тезисом "бытие первично, сознание вторично". Раз сознание вторично, то,- дескать,- и человек как носитель сознания, и абсолютно всё, что с человеком связано, тоже вторично, включая общественный строй. В свою очередь, бытие огрубляется до вульгарной вещности: можно пощупать - значит, это бытие, объект; нельзя пощупать - уже нечто субъективное и, опять-таки, вторичное. Благодаря таким подтасовкам получается, буквально, что табуретка, сделанная человеком,- первична, а сам человек, поскольку он обладает сознанием, превращается чуть ли не в "следствие" этой табуретки. И я не утрирую, а подобным словоблудием была заполнена вся наша "философская" литература 60-х - 80-х годов. И словоблудие это, как уже было показано, политически далеко не безвредное и не безобидное.

Между тем, в правильно истолкованном диалектическом материализме субъект вторичен по отношению к объекту вовсе не в том смысле, что он находится где-то вне объективной реальности. А только в том смысле он вторичен, что он эволюционно появляется лишь на определённой, очень высокой стадии развития материального мира. Причём, в диалектике каждый следующий, более высокий виток эволюционной спирали служит как бы объективным обобщением предыдущих, он структурно вбирает в себя и суммирует ("снимает", как Гегель это называл) их главнейшие достижения. Поэтому субъект в диалектико-материалистической философии - это не какой-то необязательный довесок к объекту, а это ВЕРШИНА РАЗВИТИЯ ОБЪЕКТА и концентрированное выражение, сгусток глубинных творческих сил материального развития.

В такую трактовку принцип "человек - хозяин всего" вписывается легко, свободно, и можно было бы сказать, победоносно. Но беда вся в том, что этот подход,- хотя он внутренне присущ диалектическому материализму и заложен в нём,- он не был с достаточной чёткостью в марксистской философии выявлен и закреплён. Именно поэтому смогло набрать такую силу послевоенное контрнаступление ревизионистского обскурантизма, когда трудящемуся человеку упорно вдалбливалась мысль, что он есть лишь пешка и козявка посреди неподвластных ему технико-организационных систем, которые неизвестно по каким законам строятся и функционируют, непонятно кому принадлежат, и вообще не его дело об этом рассуждать. И ведь преуспели макакавочники троцкистские, ничего не скажешь, преуспели!.. Посмотрите,- людям общественный строй поменяли, всю организацию их жизнедеятельности, а они ходят, в носу, извините, ковыряют: нам чё? Нам без разницы. Нам лишь бы платили.

А в "Правде" что сегодня творится? Вы сейчас будете на меня обижаться, возмущаться, а я вам скажу: вы вдумайтесь хорошенько,- этот неотроцкистский идейный эмиссар, Зиновьев, что он проповедует в своих статьях? Какой там "человек-хозяин"! На Западе, видите ли, создали сверхгосударственную транснациональную систему управления и власти, мировую экономическую империю, попробуйте только, суньтесь против них - они вас уделают, как бог черепаху. Коммунизм в Советском Союзе убит, всё, крышка ему на много поколений вперёд. Запад коммунистическое общество без вас построит, вам оставит разное историческое тряпьё донашивать. Каждому своё.10 Так и шпарит. Открытым текстом издевается, а наш совковый читатель, пасомый славиными-ильиными и иже с ними, кричит "ура!" и в воздух чепчики бросает: вот это да, вот это теоретик - наш, свой в доску...

Короче говоря, мне как учёному и политическому бойцу не удалось (пока не удалось) добиться, чтобы принцип "СУБЪЕКТ - ВЕРШИНА РАЗВИТИЯ ОБЪЕКТА" (или, в переводе на корейский язык, "человек - хозяин всего") был принят у нас на вооружение,- ни официальной идеологией советских времён, ни тем, что мы последние несколько лет называем комдвижением, оппозицией и т.д. Ким Ир Сен сделал этот принцип основой официальной идеологии своего государства. Это великое идеолого-философское достижение нашего времени, подлинно новаторское по своему духу. Поверьте человеку, который за утверждение этого принципа боролся всю свою сознательную жизнь и ясно видел, как принятие его или непринятие способно изменить (и реально меняло) весь ход идеологической войны.

В заключение этой аргументации процитирую прекрасное, высокопрофессиональное рассуждение на эту тему Ким Чен Ира:

"Мысль о том, что человек, будучи властелином мира, хозяином своей судьбы, может преобразовать мир и решать свою судьбу, предполагает материалистическую диалектическую позицию..."

"... человек, являющийся ВЫСШИМ ПРОДУКТОМ РАЗВИТИЯ МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА, представляет собой властелина мира, преобразует и развивает его..."11



СЛЕДУЮЩЕЕ и тоже прорывное достижение чучхейской философии - это решительная реабилитация сознательных, разумных форм человеческой деятельности как наиболее мощного проявления или излияния МАТЕРИАЛЬНОЙ энергии мирового эволюционного процесса. Собственно этот пункт вытекает из предыдущего.

"Субъект истории - народные массы. Общественно-историческое движение является самостоятельным и творческим движением народных масс. Решающую роль в революционной борьбе играет САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ народных масс. Эти положения об общественно-историческом развитии составляют основное содержание взгляда на историю, базирующегося на идеях чучхе. Это дает новое истолкование сущности, характера и движущих сил общественно-исторического движения как ДВИЖЕНИЯ СУБЪЕКТА."12

Хочу сразу же подчеркнуть, что в этой трактовке нет ничего идеалистического, нематериалистического и т.д. Если субъект есть определённый, на сей день высший уровень развития материи, то ведь всякому уровню развития материи соответствует и специфическая форма движения, или форма проявления внутренней энергии эволюционной спирали. Что же следует считать характерной для человека формой проявления энергии? Конечно, не то, что он способен механически шевелить руками и ногами и т.п., а прежде всего его способность к сознательной, разумной, целенаправленной трудовой и творчески-преобразующей деятельности. Когда говорят "труд", то нельзя упускать из виду, что вне сознательного начала никакой труд, в надлежащем смысле этого слова, невозможен. Так что сознание, разум человека в коммунистической философии давно пора поставить на подобающую высоту. Никакого "идеализма" в этом нет, а есть трезвая недогматическая констатация действительного положения вещей.

"Сознание, отражая потребности и интересы людей, оказывает самое активное воздействие на их деятельность. В отрыве от определяющей и регулирующей функции сознания немыслима самостоятельная и творческая деятельность людей."

"... можно сказать, что в деятельности человека сознание играет решающую роль. Это, в свою очередь, подразумевает решающую роль идейного настроя." "...решающим фактором, определяющим развитие социалистического общества и его судьбу, являются народные массы, вооруженные социалистической идеологией." "...идеология решает всё." "Превосходство социалистического общества над капиталистическим - это идеологическое превосходство. Мощь социализма - в силе его идеологии."13

Ну что ж, хотя это и звучит на привычный "марксистский слух" достаточно вызывающе, но для современных условий - условий ПОЛНОСТЬЮ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ Третьей мировой войны - с этим, видимо, надо соглашаться.

"... люди, не обладая высокой сознательностью, даже подвергаясь эксплуатации и угнетению, не могут подняться на революционную борьбу ... Лишь осознав свои классовые интересы, народные массы могут максимально проявить свои революционные способности и обеспечить победу революции."14

Разве это не про нас с вами написано? Разве это не наша главная и самая больная проблема - народ не поднимается? А не поднимается он потому, что не осознает свой классовый интерес, он идейно контужен и от этой контузии никак не оправится. И пока это продолжается, бесполезно вокруг него суетиться, хоть с выборами, хоть со стачками, со сбором разных подписей, с чем угодно. Вот почему абсолютно неправы те, кто говорит: сейчас не до теории, давайте возьмем власть, потом будем теорией заниматься. Власть, взятая "без теории" или с дурной теорией,- это власть, попавшая в руки очередной клики проходимцев. Это надо совершенно четко себе представлять.



ЕЩЁ ОДИН важнейший идеолого-философский рубеж, успешно, новаторски корейскими коммунистами взятый и правильно ими закреплённый, решительно и без всякой оглядки на господствовавшие тогда "авторитеты" в мировом социалистическом лагере. Это положение о том, что "в наше время революционное движение развёртывается в национально-государственных рамках, принимая разнообразные формы". "Социализм и коммунизм строятся В НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННЫХ РАМКАХ, за революцию в каждой стране отвечают народ и партия данной страны."15

Большевистская платформа совсем недавно этот вопрос рассматривала самым пристальным образом - на нашем 8-ом политклубе по теме "Большевизм и троцкизм". Материалы этого политклуба изданы 16, поэтому я нашу аргументацию воспроизводить здесь не буду. Вывод наш состоит в том, что успешная пролетарская революция, социалистическое и даже коммунистическое строительство не только ВОЗМОЖНЫ в национально-государственном варианте, но что они вообще первоначально возможны ЕДИНСТВЕННО ЛИШЬ в этом варианте, и ни в каком ином. Вывод этот, хотя и полученный нами совершенно самостоятельно, полностью совпадает,- как видите,- с позициями корейских товарищей, выработанными, естественно, тоже совершенно самостоятельно. Такое совпадение, бесспорно, знаменательно и свидетельствует об объективном характере, объективной природе этого вывода,- раз две братские партии пришли к нему независимо друг от друга, действуя в существенно разных внешних условиях.

Напомню, буквально в двух словах, что мы этот наш вывод основывали на сравнительном анализе процессов интернационализации капитала и интернационализации труда и на показе того, что между этими процессами нельзя проводить поверхностную механическую аналогию. Интернационализация капитала ведёт к ломке национально-государственных границ и к возникновению так называемой "мировой закулисы" с её "новым мировым порядком". Пролетариат же должен противопоставить этой "ультраимпериалистической" опасности именно сплоченную мощь независимых национальных государств. Недаром буржуазия ополчилась против идеи национальной государственности, как минимум, ещё со времен первой мировой войны. С выводом о национально-государственной форме проявления мирового революционного процесса в современных условиях необходимо считаться и при организации международного коммунистического движения.

"Партия и народ каждой страны - хозяева революции в своей стране. И главная задача партии и народа - обеспечить успешное развитие революции в своей стране. Мировая революция может успешно осуществиться лишь тогда, когда все страны на основе активного проведения собственной революции будут поддерживать друг друга и сотрудничать между собой."

"Коммунистическое движение - это самостоятельное движение партии и народа каждой страны..." "Самостоятельность не противоречит интернационализму. Наоборот, она служит основой для его укрепления. Отрыв от революции в собственной стране делает немыслимой мировую революцию, подобно этому невозможен интернационализм вне проявления самостоятельности. Интернациональная сплочённость должна опираться на добровольность и равенство. Интернациональная сплочённость только на основе самостоятельности приобретает характер добровольности и равноправия, становится подлинной и прочной."17

Таких же установок КНДР придерживается и в сфере строительства отношений между освободившимися государствами, являясь активным приверженцем налаживания сотрудничества "Юг - Юг". Сотрудничество "Юг - Юг" - это, фактически, идея объединения мировой периферии против стран-эксплуататоров.

"Сегодня борьба народных масс в защиту самостоятельности приобретает международный характер. Силы империализма, притесняющие их самостоятельность, сформировали международную коалицию. Поэтому борьба против господства и гнёта империализма, в защиту самостоятельности должна быть международной. Угнетённые в прошлом нации и народы, суверенитет и независимость которых попирались империалистами и которые несли ярмо колониального рабства, в силу общности своего исторического положения и своих интересов стоят сегодня в едином строю борьбы против империализма, за самостоятельность." "Они располагают неисчерпаемыми людскими ресурсами, неистощимыми природными богатствами и огромным экономическим потенциалом. Ими накоплено немало серьёзного опыта, у них имеются технические достижения, которыми можно обмениваться друг с другом. Если эти страны и их народы усилят экономическое и техническое сотрудничество и общими усилиями поведут энергичную борьбу, то они устранят империалистическую политику агрессии и грабежа, защитят национальное достоинство и право на существование, в сжатые сроки добьются экономической самостоятельности и процветания, даже не прибегая к помощи великих держав."18



И НАКОНЕЦ, ещё два разительных политико-философских созвучия между идеями чучхе и подходами Большевистской платформы в КПСС.

Первое касается вопроса о судьбе государства.

Нетрудно догадаться, что при таком упоре на роль и значимость национальной государственности, чучхейская философия по отношению к идее "отмирания государства" окажется настроена отрицательно. И действительно, Ким Чен Ир говорит по данному поводу следующее:

"Старое государство как средство классового господства разрушается в результате социалистической революции, а новая, социалистическая власть представляет собой новую, государственную политическую организацию, миссия которой - централизованно направлять самостоятельную и творческую деятельность народных масс, ставших хозяевами общества, а также ведать всеми другими звеньями жизни общества. Функции социалистического государства по осуществлению единого управления должны усиливаться по мере продвижения строительства социализма и коммунизма. ОНИ БУДУТ НЕОБХОДИМЫ И В КОММУНИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ. ПОЭТОМУ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ОТОМРЁТ, и вопрос о власти останется по-прежнему наиболее важной проблемой не только на стадии социалистической революции но и на протяжении всего периода строительства социализма и коммунизма."19

Всей этой проблематике мы посвятили наш 3-ий политклуб, который состоялся почти год тому назад. Тема его была "Многомерность понятия о государстве в марксистской теории". Скоро должна появиться распечатка его материалов.20 Медленно, но верно мы издание материалов нашего политклуба всё же осуществляем. 7-ой и 8-ой опубликованы в “Светоче”. 1-ый. 2-ой и 5-ый изданы в ксерокопированном виде. 1-ый перепечатан в "Буревестнике Дона" №20. Хочу лишний раз обратить внимание наших постоянных посетителей, что мои выступления на политклубе в истекшем учебном году представляют собой, как и планировалось, единый цикл. Они "цепляются" друг за друга, концептуально одно из другого вытекают. Тем, кто действительно хочет разобраться, как развивалась и развивается марксистско-ленинская наука в СССР и какой вид она будет иметь в дальнейшем, советую обзавестись подборкой этих материалов,- пока это ещё можно сделать, потому что тиражи мизерные.

Итак, возвращаясь к современной большевистской концепции государства, она,- так же, как и чучхейская трактовка,- исходит из того, что в будущем "отомрёт" лишь исторически себя изживший аппарат классового насилия, который Маркс называл "абстрактным политическим государством", а В.И.Ленин - "буржуазным государством без буржуазии". Но бесклассовое общество - это вовсе не значит общество бесструктурное. Интегрирующие структуры никуда не денутся, просто они будут выражать и гарантировать не господство одного класса над другими, а равенство всех индивидов как одинаково сопричастных к жизни человеческого рода, понимающих эту сопричастность и готовых своими делами и помыслами её осуществлять. В этом плане,- как совершенно справедливо указывают и корейские товарищи,- на смену нынешнему государству придёт не отсутствие всякого государства, а новая, высшая ступень развития этого всемирноисторического феномена. Что же касается конкретно сегодняшних условий, то сегодня разговоры об отмирании национальных государств попросту льют воду на мельницу "ультраимпериализма".

Институт, из которого вырастет "сверхгосударство" будущего,- это, очевидно, Коммунистическая партия. Поэтому она закономерно должна эволюционировать от организации класса как такового - к массовой организации всех трудящихся. В этом нет ничего противоречащего классовому подходу. Ведь классовый подход тоже развивается. Единство общества, в котором рабочий класс находится у власти, не противостоит его (рабочего класса) идеалам, ценностям, историческим задачам, но наоборот,- оно, это единство, возникает именно благодаря тому, что подавляющее большинство граждан, вне зависимости от того, к каким слоям они принадлежат, принимает, полностью ассимилирует пролетарский революционный идеал как свой собственный. В таком обществе излишне настырное подчеркивание классовых различий начинает с определенного момента играть отрицательную роль. А в ситуации, как у нас сейчас, когда идёт война и нужно сплотить НАРОД как таковой для отпора врагу,- тут без конца противопоставлять рабочий класс всем прочим советским гражданам, это значит или не понимать, что вообще происходит, или совершать заведомую политическую провокацию.

В документах Большевистской платформы с самого её возникновения неизменно подчеркивалось, что КПСС должна стать политической организацией СОВЕТСКОГО НАРОДА, что её массовая база сегодня - советский народ, т.е. люди, устойчиво идентифицирующие себя в качестве граждан СССР. Поэтому установка корейских коммунистов на превращение партии в массовую организацию трудового народа нам понятна и созвучна.

"Превращение партии в массовую партию трудового народа является основным курсом в нашем партийном строительстве."

"В социалистическом обществе, где все различные слои населения стали социалистическими тружениками и социально-классовый состав всё более становится единообразным, возрастает необходимость превращения партии рабочего класса в массовую."21



КОНЕЧНО, кто-то может встать и сказать, что отнюдь не всё в Северной Корее хорошо, что там есть трудности, недостатки, какие-то негативные моменты, с которыми мы не можем согласиться. Мы не знаем, как сложится будущее этой страны. Лично я возьмусь поручиться, пожалуй, только за одно: что она останется социалистической, покуда сохранит верность идейным принципам чучхе.

Что касается нас, то если к КПСС относить не только партбилетчиков и многомиллионный внутрипартийный балласт, а всех, кто во время идеологической войны считал себя коммунистом и действовал как коммунист, то ведь партия как таковая идеологическую войну как таковую не проиграла. Все те концептуальные идеологические ходы, сдвиги и приёмы, которые обеспечивали непроигрыш в войне, они и у нас были целиком и полностью отработаны. И вы из вышесказанного могли в этом убедиться. Ученые-коммунисты в СССР не смогли выиграть не схватку с идеологическим противником самим по себе; мы потерпели поражение в другом бою - за принятие разработанного нами оружия официально на вооружение. Мало того,- оно ведь и до сих пор не принято, вот в чём беда. В комдвижении нашем, которое, вроде бы, для того и организовалось, чтобы дать, наконец, отпор врагу,- в нем, куда ни глянь, повсюду сидят люди, которые в своё время ПОМОГЛИ врагу не встретить этого отпора, хотя он (отпор) уже тогда был вполне возможен. Но точно так же, как о Северной Корее можно сказать что она, несомненно, будет продолжать оставаться социалистической, пока не перестанет руководствоваться принципами, которые мы здесь разобрали, - то о нас ещё с гораздо большим основанием следует утверждать, что мы будем продолжать оставаться американской колонией до тех пор, покуда принципами этими не вооружимся. Проверено же на практике. А выше практики, как вы сами знаете, критерия истины нет.

Так что пора, наверное, коммунистам,- не кивая на лидеров, у которых свои заботы на уме,- начинать самим для себя делать какие-то оргвыводы. У нас для многих участие в комдвижении из предполагаемой борьбы с режимом превратилось в этакую перманентную партучёбу: сегодня сходят одного послушают, завтра другого. Между тем, есть вещи, которые, - как говорил великий немецкий философ Фихте, - должны быть признаны неоспоримо правильными всяким человеком, кому они словесно понятны, если он вообще имеет притязание на звание разумного существа. Мне представляется, очень многое из того, о чём сегодня говорилось, как раз к этому разряду принадлежит. Упорствовать в глухоте и невосприимчивости к таким вещам - значит, в нашей сегодняшней ситуации, продлевать страдания народа и способствовать гибели своей страны. Вот такое на сей день малоутешительное резюме, но, увы, ничего другого пока сказать нельзя.


Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z14/z14.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание двадцать четвертое)
Москва, 17 декабря 1998 г.

КТО ЖЕ ИЗ НАС ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КПСС?

Выступление секретаря-координатора БП в КПСС Т.ХАБАРОВОЙ


В ВОПРОСЕ о воссоздании КПСС на самом деле смешаны две проблемы, или даже два проблемных узла, причём сложнейших.

Одна проблема - это утрата, после развала КПСС, организационного единства коммунистов, это проблема отсутствия ЕДИНОЙ Коммунистической партии.

Вторая проблема - это отсутствие ТОЙ ПАРТИИ, КОТОРАЯ НЕОБХОДИМА ДЛЯ ПРЕОДОЛЕНИЯ СОВЕРШАЮЩЕЙСЯ НА НАШИХ ГЛАЗАХ НАЦИОНАЛЬНОЙ КАТАСТРОФЫ, для преодоления катастрофической ситуации в стране.

Эти два плана рассмотрения совмещаются, накладываются друг на друга, и подавляющему большинству коммунистов, а также и наблюдателям со стороны кажется, что это одна и та же проблема, и что достаточно всем снова собраться под одной крышей, как задача спасения Отечества будет, наконец, решена.

Между тем, в действительности это далеко не так.


Партия, где "все объединятся", или партия, которая нужна?
Современна ли и нужна ли сегодня партия,
которая "объединит всех"?

ВОЗЬМЁМ сначала тот проблемный узел, который выглядит и формулируется как отсутствие партии, объединяющей ВСЕХ нынешних коммунистов,- или, по крайней мере, наиболее дееспособную и сознательную их часть.

Здесь тоже хорошо просматриваются два аспекта: один - принципиальный, он уводит нас на перспективу; другой - более близкого радиуса действия.

В принципе и в перспективе - это вопрос о том, а должна ли вообще в нормально развивающемся социалистическом государстве (в котором, безусловно, мы всё равно рано или поздно окажемся), должна ли в нём так жёстко соблюдаться однопартийность, как это было на протяжении, практически, почти всего советского периода нашей истории?

Думается, ответ на этот вопрос дала сама жизнь, и он звучит так: ПРИНЦИП ОДНОПАРТИЙНОСТИ ДОЛЖЕН САМ ПРЕТЕРПЕТЬ ОПРЕДЕЛЁННОЕ РАЗВИТИЕ.

Подчёркиваю: ответ на поставленный вопрос - это не отмена принципа однопартийности, как якобы себя не оправдавшего, но это именно его РАЗВИТИЕ, развитие закономерное и объективно благотворное.

Вне всяких сомнений, социализм,- который обязательно возродится на нашей земле,- он и в будущем останется обществом ИДЕОКРАТИЧЕСКИМ; т.е. таким, которое руководствуется сознательно сформулированной целью (или, точнее, даже целой системой целей и предполагаемых средств их достижения). Наличие у социалистического строя ЦЕЛЕПОЛАГАНИЯ как особой, явственно выделившейся общественной функции - это не дефект, а это огромное преимущество нашего устройства перед всеми прочими, когда-либо существовавшими и существующими, причём преимущество всемирно историческое, цивилизационное по своему уровню и масштабу.

Но коль скоро у общества возникла и оформилась новая функция, то,- естественно,- должна образоваться, для осуществления этой функции, и соответствующая структура. А структурное тело общества - это совокупность отношений власти и управления, которая, если её назвать одним словом, то она называется государство.

Следовательно, при социализме правящая, Коммунистическая партия действительно становится в определённом смысле государственной структурой. Или, это можно выразить и так, что в социалистическом обществе сама государственность исторически видоизменяется, развивается таким образом, что включает в себя или взращивает в себе орган стратегического целеполагания как своё одухотворяющее, мыслящее ядро. Таким ядром нашей общественной системы и является Компартия, которая призвана продуцировать идеи, на их основе вырабатывать и ставить перед обществом цели и мобилизовать массы на достижение этих целей.

В общей форме это отражено в Советских Конституциях 1936 и 1977 годов. Съезд граждан СССР как постоянно действующий орган разработал проект новой редакции Конституции СССР, который в самое ближайшее время будет опубликован в нашем "Светоче".

Мы убеждены, что в проекте верно уловлен и выражен предстоящий, сам собою напрашивающийся ход объективного конституционного процесса на данном направлении. А именно; Компартия, с одной стороны, должна быть ещё более решительно затверждена и прописана в Конституции как особого рода властная структура (каковой она, по существу, на все сто процентов у нас и являлась,- и являлась правильно). С другой же стороны, выделение КПСС особым конституционным статусом как специфической властной структуры должно сопровождаться допущением существования других партий как обычных общественных организаций.

И в самом деле; ведь это очевидно, что в партии, которая является политическим авангардом народа и как бы движущей пружиной даже и самого государства,- в такой партии нельзя состоять, как в любом общественном объединении, куда сегодня вошёл, завтра вышел без всяких для себя последствий и ни за что, в общем-то, не отвечая. Здесь и требования к членам, и их ответственность друг перед другом и перед народом должны быть, по меньшей мере, на порядок выше. Кроме того, такая партия - не самое подходящее место для выявления и утрясания идейно-теоретических разногласий в их первоначальной стадии. Все эти процессы в предварительном их виде, в недостаточно прояснившейся их форме должны быть из неё выведены. Такой партии категорически не следует и играть роль контрольно-пропускного пункта к занятию управленческих должностей. Если в обществе не будет других путей во власть, других способов самореализации для политически активных граждан, другой арены для предварительного столкновения различных политико-философских мнений и позиций, то в авангардной партии соберутся не рыцари идеи, а искатели карьеры, а там недалеко и до откровенно враждебных элементов. Что, собственно, и произошло с КПСС у нас на глазах, мы все были этому свидетелями.

Для чего я всё это сейчас рассказываю?

Рассказываю я это для того, чтобы продемонстрировать: принцип однопартийности в том виде, в каком мы привыкли его воспринимать, тот образ единой партии, который по инерции витает перед нашим мысленным взором при попытках решения наших сегодняшних проблем,- это всё исторически безнадёжно устарело, это всё исторически уже неработоспособно. Если по этой схеме нельзя жить в будущем, то тем более нереалистично прорваться с её помощью в будущее из нашего катастрофического настоящего.

Мне могут здесь возразить: да ведь вы же сами "всю дорогу" всех призываете вернуться в КПСС?

Да, мы - Большевистская платформа - с ноября 1991 г. не устаём твердить, что сохранение КПСС, хотя бы на уровне первичек, и постепенное её воссоздание именно из первичек - это был и есть наилучший, наиболее продуктивный способ объединить подлинных коммунистов. Мы - члены КПСС; партия, членские билеты которой мы носим, называлась, называется и будет называться Коммунистическая партия Советского Союза. Но чем дальше уходит время, тем становится ясней, что буквального, "цитатного", так сказать, возвращения в неё ни у кого уже не получится. Сбор под одной крышей всех, кто нынче по собственному произволению обозначил себя как коммуниста,- это вещь в современных условиях и наверняка уже невозможная, да и ненужная. Если такое объединение, паче чаяния, возникнет,- оно повторит худшие черты КПСС брежневско-горбачёвского периода; т.е., само отсечёт от себя как раз те действительно мыслящие силы, которые и могли бы реально обеспечить качественный перелом в развитии событий.

Не надо,- кстати,- особой наблюдательности, чтобы разглядеть, что подобный процесс происходит и фактически уже завершился, к сожалению, в КПРФ.


Партия, где "все объединятся", или партия, которая нужна?
Имитаторы: "второе издание"... горбачёвщины.

ОДНАКО, вот этот клич "объединимся, объединимся!", который по нашим рядам привычно разносится уже, наверное, восьмой год,- он не только с принципиальной точки зрения несостоятелен, но он несостоятелен, как выше уже говорилось, и в более приземлённом, более конкретном плане.

Ведь откуда взялась у нас многопартийность?

Большевистская платформа уже не первый раз и далеко не первый год поднимает вопрос о том, что образование у нас в стране в конце 1991г. коммунистической многопартийности по существу своему явилось ОДНОЙ ИЗ ПЛАНОВЫХ ШИРОКОМАСШТАБНЫХ ОПЕРАЦИЙ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ.

Ну, в самом деле, чего же бы вы хотели? Вся тяжесть информационно-психологической агрессии была сосредоточена на КПСС, и вы хотели бы, чтобы после развала этой несущей конструкции нашего строя все те миллионы коммунистов, которые её составляли,- чтобы они остались вот так, сами по себе, без всякого присмотра и надзора со стороны агрессора? Падение КПСС, это был грандиознейший стратегический прорыв противника, а результаты оперативного прорыва на войне, извините, закрепляются. Никто вам таких подарков преподносить не будет, чтобы в зоне оперативного прорыва творился всякий шаляй-валяй. Там всё делается строго по плану.

А что же нужно было сделать, чтобы закрепить этот достигнутый противником успех? А нужно было на месте поверженной КПСС создать множество партий под различными коммунистическими названиями. Попробуйте сыграть за противника эту штабную игру, и вы однозначно придёте к тому же решению, других здесь попросту нет. Коммунисты потянутся - одни в одну партию, другие в другую; между партиями начнутся соперничество, распри, грызня, и в целом весь этот людской массив надолго будет выведен из политически боеспособного состояния. И именно такой результат налицо в действительности, он налицо уже более семи лет, и он полностью отвечает не интересам народа и коммунизма, а интересам врага.

В нашей левой прессе всё происшедшее во второй половине 1991г. обычно изображается так, что вот, мол, мы какие молодцы: не успел Ельцин разогнать КПСС, как начало бурно возрождаться коммунистическое движение, возникли новые партии, во главе их встали такие замечательные лидеры, ну прямо национальные герои; а теперь вот объединительный процесс идёт,- не без трудностей, конечно, но ещё немного поднатужимся - и наверняка объединимся.

Вот вся эта картинка - это типичная, причём вреднейшая мифологема информационно-интеллектуальной войны. Я уже не говорю, что если люди в обстановке национальной катастрофы СЕМЬ ЛЕТ объединяются якобы для борьбы с катастрофой и объединиться не могут, то всю их объединительную возню ну просто нельзя расценивать иначе, как заранее спланированный и заранее рассчитанный элемент этой же самой катастрофы. В этом всем - и участникам этой возни, и наблюдателям,- пора, наконец, дать себе самый ясный отчёт.

Во-вторых; в стране у нас не было "коммунистического движения" в том смысле, какой обыкновенно вкладывается в этот термин; у нас была правящая Коммунистическая партия, на которой, как на остове, держался весь общественный и государственный строй. Да, принцип однопартийности вообще нуждался в развитии; об этом выше было сказано, и я повторяться не буду. Но в данном-то случае речь шла вовсе не о развитии принципов нашего общественного устройства. Речь шла о том, что на нас напал враг, и он эти принципы, эти устои и основы громит, он поставил себе целью полное их уничтожение. И задача наша состояла не в том, чтобы "возрождать" то, чего у нас не существовало и что нам абсолютно не было нужно, тем более в данный момент. Задача наша - это была типовая задача стороны, которая терпит поражение в развязанной против неё агрессивной войне: сохранить, отстоять то, что ещё могло быть сохранено от всех этих принципов, устоев и основ, в том их виде, как они были даны на момент открытого агрессивного посягательства на них.

Поэтому единственно правильной позицией в те дни для каждого коммуниста по отдельности и для любой уцелевшей партийной ячейки было - держаться за КПСС, оставаться членами КПСС; подобно тому как каждый честный советский человек, не колеблясь, продолжал считать себя гражданином Советского Союза, оставался верен своей Родине - СССР. Оздоровление, обновление, развитие КПСС - это было наше внутреннее дело, а перед лицом врага, включая сюда и его доморощенных пособников, мы все обязаны были сплотиться на том, чтобы не отдавать им КПСС, не позволить им окончательно её разгромить.

Если мы были честные советские люди, тем паче коммунисты - авангард Советского народа, то для нас, безусловно и непререкаемо, продолжала действовать Конституция СССР, причём без всех тех наслоений и извращений, которыми её марали и насиловали горбачёвцы. Т.е., я хочу сказать, что Конституция 1977г. продолжала действовать для нас, ИМЕЯ в своём составе 6-ую статью, а не будучи её лишена. А в 6-ой статье Конституции 1977г. фиксируется советский правопорядок в сфере партийного строительства - так, как он реально существовал в нашем обществе на тот момент и должен был любым коммунистом безоговорочно соблюдаться.

И вот, появляются эти самые наши "национальные герои", которые понасоздавали осенью 1991г. разные РПК, СК, ВКПБ, РКРП и т.д., и под видом "возрождения коммунистического движения" преспокойно берут на вооружение подсунутую им коллаборационистским режимом БУРЖУАЗНУЮ МНОГОПАРТИЙНОСТЬ - т.е., принцип, советскому конституционному строю в корне противоречащий. И провозглашают, что будут восстанавливать Советскую власть. Вот вы мне - и самим себе - ответьте на простой вопрос: возможно ли восстановить Советскую, да и какую угодно власть при посредстве таких принципов и приёмов, которые с самой идеей этой власти находятся в непримиримом противоречии? Возможно ли выиграть схватку с врагом, полностью перейдя в то концептуальное и организационное поле, которое он для вас создаёт?

Вот если бы у нас на подобные вопросы своевременно, трезво и нелицеприятно отвечали, то давно бы уже всем стало ясно, что никакого "возрождения коммунистического движения" в стране по сию пору не происходило и не произошло, а произошла некая всецело обратная вещь. Произошла ИМИТАЦИЯ коммунистического возрождения, блестяще отрежиссированная мозговыми центрами информационно-психологической войны и по своей природе представляющая собой, на нашем партийном поприще, ОЧЕРЕДНОЕ, ВТОРОЕ, или я уж там не знаю, какое по счёту, ПЕРЕИЗДАНИЕ ГОРБАЧЁВЩИНЫ. Очередное переиздание или, может быть, метастаз этого опаснейшего явления,- которое никуда не делось, вовсе не списано в архив, оно продолжает развёртываться по своей собственной разрушительной логике, и эффективных средств против него пока, увы, фактически не найдено.

Именно потому, что это наше так называемое комдвижение не есть передовой отряд пробуждающегося народного сопротивления, а вытекает историко-логически совсем из другого источника,- именно поэтому оно не может организовать и возглавить стихийный массовый протест, стоит от него на отшибе, неспособно вырвать основной контингент трудящихся нз-под влияния жёлтых (у нас, наверное, правильнее говорить - голубых) профсоюзов; не может даже агитационно-пропагандистски склонить массы к однозначно положительному восприятию идей возвращения Советской власти, социализма и общественной собственности на средства производства.

Но зато оно наредкость бдительно и в общем-то,- к сожалению,- результативно блокирует процесс ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО возрождения коммунизма, препятствует распространению соответствующих идейно-теоретических подходов, стремится выбить с политической арены людей, которые являются носителями таких подходов, носителями концепций, объективно предназначенных вывести страну и народ из тупика и открыть перед всеми нами достойное будущее.

Ну что ж, ничего удивительного тут - по большому счёту - нет; имитационное комдвижение для этого, собственно, и создавалось, и с этой своей "миссией" справляется пока достаточно успешно.

Весной 1994г. мы учредили наш политклуб; и кстати сказать, на первом же его заседании как раз и обсуждалась вот эта проблематика "коммунистического" имитаторства. Мой доклад на том политклубе назывался "Существует ли сегодня в стране коммунистическое и вообще левое движение?". Он был опубликован в нашем информбюллетене, который тогда выходил в ксерокопированном виде мизерным тиражом, а также в газете "Буревестник Дона", в 20-м номере.

Общественного осмысления проблемы не получилось. Поступили ругательные письма от членов имитационных компартий. "Молния" меня обвинила в том, что я чуть ли не Христа собираюсь повторно распинать.1) Имитаторы ведь о себе крайне высокого мнения. Г.А.Зюганов уже для себя место в истории определил рядом с Махатмой Ганди. Другим кажется, если на них посягнуть, это всё равно что на Христа.

И тем не менее, сколько ни маши кулаками в мой адрес, факты признавать рано или поздно придётся, потому что без решающего прорыва на этом фронте психополитической войны мы не прорвёмся и не одержим победы над противником вообще нигде и никогда.

Я намеренно не касаюсь сейчас вопроса о персоналиях. У меня нет достаточных данных, чтобы публично развешивать ярлыки: вот этот - сознательный агент влияния, а этот - просто амбициозный кривляка, которым манипулируют у него из-за спины, он же этого или не понимает, или понимает - и его такое положение вещей вполне устраивает. Я оцениваю, как учёный-марксист, явление в целом. А марксистски-научная, объективная оценка и характеристика прискорбного этого явления - она вот именно такая, как нами здесь лишний раз было разобрано. Бесполезно с этим спорить, только время оттягивать; это надо осмысливать - и затем каждому для себя и потихоньку всем вместе делать необходимые оргвыводы.

Если мы теперь на проблему пресловутого "объединения" взглянем ещё и под этим углом, то увидим, что ПРОБЛЕМЫ такой, в сущности, нет. Это не проблема, а уловка информационной войны, и решать её как якобы проблему - это значит действовать под диктовку противника.

Имитаторы сначала разъединились там, где не должны были разъединяться, и тем самым на пустом месте создали вот эту псевдопроблему, на которую уже семь лет потрачено. Что толку, если даже они теперь и "объединятся", и более того - название КПСС себе присвоят? Ведь всё равно это будет лишь очередная имитационная подделка.

Таким образом, "объединять" никого и ни с кем не надо, и не надо силы тратить на эту объединительную суету. А реальная задача, которую история поставила перед коммунистами СССР,- это строго на том месте, где исторически находилась КПСС, безукоризненно соблюдая историческую преемственность (так, чтобы это была новая ипостась всё той же партии - РСДРП(б), РКП(б), ВКП(б), КПСС), выстроить организацию, которая сегодня смогла бы вернуть страну на правильный путь, вдохнуть в неё свежий жизненный импульс, веру в себя и волю к победе.


А теперь о той, которая нужна.

ДАВАЙТЕ теперь рассмотрим, какие должны быть характеристики вот у этой партии,- не у той, где "все объединятся", мы убедились, что это информационно-психологическая обманка, а у той, которая действительно нам нынче нужна. Менять название ей, по нашему убеждению, не требуется,- она прекрасно названа И.В.Сталиным, и пусть она так и называется - КПСС.
Прежде всего, эта партия должна сама понимать и уметь объяснить людям, что произошло и продолжает происходить со страной.

Мы - Большевистская платформа и Исполком Съезда граждан СССР - нашу точку зрения по всем этим вопросам неоднократно излагали, это всё публиковалось, и постольку я считаю себя вправе здесь не вдаваться в подробную аргументацию.

С нашей страной - СССР - произошло и продолжает происходить то, что она терпит поражение за поражением в Третьей мировой войне ("холодной", или информационно-психологической). Эта война предательски и вот уж поистине вероломно развязана против СССР, вскоре после окончания Второй мировой, транснациональным капиталом во главе с фашиствующим американским империализмом.

Крупнейшими успехами противника в информационно-психологической войне явились: во-первых, так называемое разоблачение культа личности Сталина, за которым последовала массовая "реабилитация" разного рода подонков и практическое воссоздание в СССР уничтоженной в своё время И.В.Сталиным "пятой колонны", т.е. кадровой базы вражеских диверсионных операций на всех направлениях нашей общественной и государственной жизни.

Во-вторых, это была (тоже так называемая) "хозяйственная реформа" 1965-67гг., вскорости приведшая экономику СССР в кризисное состояние.

И наконец, в-третьих, это многоходовое, сопровождавшееся целым рядом не всегда понятных смертей высокопоставленных советских руководителей пролезание к власти Горбачёва и его клики, в результате чего оказалась целенаправленно разрушена Советская государственность, в союзных республиках, начиная с России, воцарились откровенно коллаборационистские режимы, и с их помощью была осуществлена фактическая оккупация территории страны.

В настоящее время на территории СССР действует достаточно хитроумно устроенный экономический (или, точнее, антиэкономический) механизм, задачами которого являются: полное разрушение производительных сил страны как независимой индустриальной державы, и в первую очередь уничтожение её военно-промышленного потенциала; перекачка на Запад, в денежной и натуральной форме, всех наших, сколь-либо ликвидных в данном отношении национальных богатств; освобождение внутреннего рынка от товаров отечественного производства в пользу зарубежного товаропроизводителя; геноцид населения, направленное обезлюживание тех регионов, которые в дальнейшем предполагается аннексировать или колонизировать уже открыто, на государственно-правовом уровне. Ну, не думаете же вы, что - например - Крайний Север останется без хозяина после его "зачистки" от наших людей. То же самое Чукотка, Камчатка и т.д. А это Северный морской путь и ключ к официальному, так сказать, овладению богатствами Сибири.

Для обслуживания и осуществления всех этих целей и планов выращена прослойка туземных мутантов: от крупных, так называемых олигархов, до мельчайших, которые целый день мёрзнут на морозе возле палатки с залежалым привозным барахлом. Деятельность этого внутреннего сообщества,- которая объективно, по отношения к национальным интересам страны, является безусловно преступной,- снаружи закамуфлирована под "демократию" и якобы наступивший "капитализм". Истинная цена этому камуфляжному "капитализму" обнаружилась во время недавнего финансового кризиса, когда стало очевидно, что вся эта псевдокапиталистическая декорация существует только за счёт мощнейшей финансовой подпитки со стороны коллаборационистского государства. Т.е., коллаборанты помогают ворам маскироваться под "честных капиталистов", а воры помогают коллаборантам, изменникам Родины, маскироваться под государственных деятелей и "демократов". И так крутится эта машина по выкачиванию жизненных соков из оккупированного СССР.

Способ борьбы с этой напастью: НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА СОВЕТСКОГО НАРОДА ПРОТИВ АМЕРИКАНО-ФАШИСТСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ И КОЛЛАБОРАЦИОНИСТСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ ВНУТРИ СТРАНЫ.

Советский Союз де-юре продолжает существовать; де-юре продолжает действовать Конституция СССР. Сохраняет юридическую силу институт советского гражданства, ибо гражданство - одно из основных прав человека, и согласно признанным во всём мире правовым нормам, никто не может быть лишён гражданства, к которому он принадлежит, против его воли.

Совокупность лиц, которые по сей день продолжают считать себя гражданами Советского Союза, и есть Советский народ. Советский народ был и сегодня остаётся единственным законным хозяином территории СССР.

КПСС в современных условиях - это партия Советского народа; партия, которая должна вновь сплотить, консолидировать Советский народ, вывести его из шока, причинённого информационно-психологическим террором, помочь ему обрести силы и волю для борьбы за возвращение себе своего Социалистического Отечества.

Когда мы говорим о национально-освободительной войне, это не значит, что мы всех призываем вооружаться и уходить в партизанские отряды. Мы имеем в виду определённую логику, определённую информационно-психологическую структуру восприятия всего происшедшего: НАША РОДИНА - СОВЕТСКИЙ СОЮЗ - НИКУДА НЕ ДЕЛАСЬ, И С НЕЙ СТРЯСЛОСЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ЕЁ СИЛОЙ, НАХРАПОМ У НАС ОТНЯЛИ. МЫ ВПРАВЕ И ДАЖЕ ОБЯЗАНЫ, ЭТО НАШ СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ - ОСВОБОДИТЬ ЕЁ, ВНОВЬ ВЕРНУТЬ ЕЁ СЕБЕ.

Реакция на происходящее вообще должна быть логически адекватна тому, что произошло. Если у вас в доме пожар, а вы защищаетесь от наводнения, толку из этого никакого не выйдет. Весь ужас, если хотите, информационно-психологической агрессии в том и состоит, что люди её не воспринимают именно как направленную против них агрессию. Между тем, ОТ ВОЙНЫ МОЖНО ЗАЩИТИТЬСЯ ТОЛЬКО ОТВЕТНОЙ ВОЙНОЙ. Это должно быть буквально вбито людям в головы.

А вы посмотрите, что им в голову вбивают имитаторы, хоть "слева", хоть справа. Одни носятся, как с писаной торбой, с революцией, у других главная забота - выиграть очередные президентские и парламентские выборы. Революция - вещь хорошая, и выборы - тоже вещь неплохая. Но только не на оккупированной территории. Всё-таки всякому овощу должно быть своё место и время.

И ещё хочу обратить ваше внимание, как знаменательно сходятся сегодня эти две кажущиеся крайности: "левое" и правое имитаторство, "левый" и правый оппортунизм. Уже и Зюганов на Нину Андрееву ссылается. Та про революционную ситуацию, и зюгановская "Советская Россия" обкричалась уже о революционной ситуации. Верхи не могут, низы не хотят,- весь революционный антураж налицо. Но вот какая закавыка: оказывается, революция сверху зреет быстрее, чем снизу,- ведь рабочий класс к социалистической революции не готов. И вы заметьте,- опять поют в унисон, в два голоса "левые" и правые: нет-нет, никак не готов.

Ну, если к социалистической революции не готовы, а верхам невтерпёж, то давайте пока совместно с этими самыми верхами, хотя бы с тем же Лужковым, буржуазно-демократическую революцию делать, решать общедемократические задачи. Я ничего не фантазирую, а очень близко к тексту пересказываю выступления Александра Фролова и Юрия Белова в "Советской России" от 5 ноября и 17 октября 1998г. Ведь это же надо, что называется, допереть: буржуазно-демократическая революция на оккупированной территории социалистического государства, причём делает сию революцию сам же оккупационный режим, а мы должны,- как нас уверяют,- его в этом поддерживать. Ну, и это не пособничество оккупантам? Вот бы товарищу Сталину продемонстрировать, какие "теории" в период военного поражения и временной оккупации страны сочиняют коммунисты, да ещё фактически на пару с большевиками. Интересно, что бы он сказал.

Но вернёмся к нашему сюжету с национально-освободительной войной.

Повторяю: война - это не обязательно бегать с автоматом в руках. Съезд граждан СССР разработал достаточно, так сказать, миролюбивую концепцию освобождения СССР консолидированным Советским народом. Это последовательное наращивание на территориях и а трудовых коллективах Советского большинства, образование Советов граждан СССР, создание на местах и в коллективах атмосферы полного гражданского неприятия, полного игнорирования, бойкотирования режима во всех его действиях и проявлениях, чтобы любая его структура оказалась в своего рода граждански-политическом вакууме. И наконец, путём всё усиливающегося давления Советского большинства и укрепления Советов граждан СССР - реальный перехват власти снизу, объявление территорий освобождёнными, производственных единиц - ренационализированными, восстановление действия Конституции СССР и советского законодательства де-факто, избрание законных властных органов - Советов народных депутатов.

Схему эту иногда характеризуют как двоевластие, но это, строго говоря, не совсем верно; поскольку мы в данной ситуации никакой параллельной власти не создаём, мы восстанавливаем ту, которая является единственно законной на территории нашей страны и была порушена в результате психополитической агрессии против нас. То, что нам противостоит, это на правовом языке называется не власть, а сила без полномочий.

Возрождённая КПСС и должна стать душой, мозгом и скрытым двигателем этого процесса. Именно скрытым, потому что сейчас необходимо, чтобы на первый план, как объединяющий фактор, выступило не само по себе коммунистически-партийное, а советское начало.

И ещё один немаловажный момент. Понятно, что Советская власть не может быть на сколь-либо продолжительное время восстановлена абсолютно в том виде, как она имела место, скажем, в последние предперестроечные годы. Советскому освободительному движению надо безусловно, без всяких оговорок и отговорок располагать совершенно конкретным проектом того, как должны быть разрешены те противоречия в нашем социалистическом и коммунистическом развитии, запущенность которых послужила объективной почвой для поражения и катастрофы,- ибо с диалектически здоровой, если так можно выразиться, страной враг никогда не справился бы. И это должен быть проект уже не на общем социально-философском, а на политико-юридическом уровне, чтобы в нём на языке конкретных правовых норм было показано, как устранить те устарелости, недоработки, нестыковки, диспропорции, чужеродные напластования в нашем конституционном строе, которые мешали нам нормально двигаться вперёд, гасили творческую энергию народа и тем самым разоружали нас перед лицом нового геополитического противника, ещё более беспощадного и коварного, чем даже германский фашизм.

Напомню лишний раз, что мы - Большевистская платформа и Съезд граждан СССР как постоянно действующий орган - такой проект имеем, и в ближайшие две-три недели появится "Светоч" с полным текстом этого документа и пояснительным материалом к нему.


Ни одна из организаций, присвоивших себе аббревиатуру КПСС,
той партией, которая нам нужна, по существу не является.

И ВОТ, ТОВАРИЩИ, мы с вами вышли на некий промежуточный финиш, где предварительно можно уже констатировать, что ни одна из организаций, присвоивших себе на сей день аббревиатуру КПСС, той партией, которая нам сегодня нужна, по существу не является.

Ни одна из них чётко не определяет сложившуюся ситуацию как ситуацию поражения в войне. Ни одна не указывает на Советский народ как на субъекта и движущую силу предстоящего освободительного процесса,- следовательно, и не ставит себе задачи поднять, вдохновить, мобилизовать и организовать народ на новую Отечественную войну. Ни одна просто даже и не употребляет этого понятия - Советский народ. Ни одна не исходит из факта продолжения существования СССР де-юре и продолжающегося де-юре действия Конституции СССР 1977г.

Ни одна не говорит со всей определённостью о том, что немедля по освобождении той или иной нашей территории мы оказываемся именно НА ТЕРРИТОРИИ СССР, а не где-либо ещё, и там начинает действовать в полном объёме советское законодательство.

Ни одна из этих организаций не обнаруживает ясного понимания той простейшей вещи, что для Коммунистической партии Советского Союза в нынешних условиях абсолютно НЕДОПУСТИМО иметь в своих программных документах положения, явным образом противоречащие Конституции СССР, как и всему опыту прогрессивного, т.е. советского конституционного развития нашей страны.

Вот, пожалуйста, программа РКП-КПСС включает в себя целый раздел о так называемом "народном социализме". Этот "народный социализм", это типично анархо-синдикалистская теория, согласно которой средства производства должны быть переданы во владение трудовым коллективам, с тем чтобы коллективы сами решали, что и как производить, сами распределяли доход и нанимали администрацию.2) Ну, и какое отношение имеет эта популистская дешёвка к конституционным устоям именно СОВЕТСКОГО СОЮЗА и к принципам централизованного планового руководства социалистической экономикой? И чем это отличается от горбачёвского Закона о госпредприятии 1987г., каковым "законом" и был, собственно, спровоцирован обвал нашего народного хозяйства?

Ещё пример; КПСС Ленина - Сталина. Ну если вы "Ленина - Сталина", зачем вы в своей программе пишете "советизацию экономики", придуманную другим Алексеем Алексеевичем - Сергеевым?3) Ведь "советизация экономики" - это попросту совнархозовщина, т.е. хрущёвщина, которая опять-таки в корне противоречит и действующей Конституции СССР, и сталинскому подходу к вопросам хозяйственного управления. Тут же вы обещаете вернуться к сталинской политике снижения цен, но в условиях совнархозовщины сталинская двухмасштабная модель работать не может и не будет, для неё отраслевое управление нужно, а не региональное. И ещё милое обещание: восстановить систему съездов Советов. Это что же: от всеобщего избирательного права назад к досталинским временам, ко многостепенным выборам? А ещё говорите, что с тюлькинцами порвали. Ведь это то же самое РКРПшное троцкистское враньё,- идущее ещё со времён пресловутого Инициативного съезда,- будто Сталинская Конституция разрушила Советскую власть. Нет уж, давайте так: или "Ленина - Сталина", и тогда надо сначала думать, а потом писать. Или надо честно признать, что никакой "Ленина - Сталина" пока нет (на этом месте, во всяком случае), а есть ещё одна имитационная партия. Это будет куда ближе к истине.

Программу СКП-КПСС в её основном варианте, который впоследствии доделывался и переделывался, но существенно не менялся, писал тот же А.А.Пригарин. Но в те дни в Оргкомитете ЦК КПСС по созыву XXIX съезда было очень беспокойное левое крыло, в лице Большевистской платформы, и "народный социализм" не мог там расцвести таким махровым цветом, как он расцвёл в программе РКП-КПСС. В программе СКП,- кстати,- вначале даже можно было прочитать слова о продолжении юридического существования СССР.4) Но в дальнейшем СКП-КПСС неудержимо дрейфовал прочь от какой бы то ни было СССРности, и в его сегодняшних наработках,- включая сюда и наработки Конгресса народов СССР, который в свою очередь превратился в движение "За союз и братство народов",- везде там уже и речи нет ни о каком СССР, а речь идёт о Федеративном союзе советского типа равноправных суверенных государств.5) Но если для этих деятелей Советского Союза нет и не предвидится, то единственно здравое заключение отсюда - это что всякие разговоры о Коммунистической ПАРТИИ Советского Союза тоже надо прекратить, и надо по-честному - причём, давно уже надо - аббревиатуру КПСС оставить в покое. СКП-КПСС, это творение непотопляемой партгосноменклатуры, ни малейшего отношения не имеет к той КПСС, которая объективно должна сформироваться в создавшихся исторических условиях.

С.Б.Скворцов как теоретик вышел из той же Марксистской платформы в КПСС, что и А.А.Пригарин. Не буду уже говорить о том, что Платформа эта марксистской, в сущности, никогда не являлась, она с самого момента своего возникновения была более или менее замаскированно троцкистской. Ей свойственна чётко, настырно проводимая установка на то, что-де правильной, прогрессивной линией в развитии нашего государства была не сталинская линия, а линия Хрущёва - Косыгина - Андропова - Горбачёва. Да, и Горбачёва; это очень хорошо прослеживается в писаниях А.А.Пригарина, где процесс, идущий через Хрущёва - Косыгина - Андропова, изображается как в целом вполне положительный, а роль Горбачёва оценивается так, что он, мол, субъективно совершил предательство и прервал вот этот правильно развивавшийся процесс. В действительности же Горбачёв своим предательством не "прервал", а довёл до логического конца предательство - или, в лучшем случае, безмерное и по своим результатам равносильное предательству головотяпство - предыдущих упомянутых персонажей.

Я отвлекусь на минуту и уточню по персоналиям. Я сознательно не упоминаю рядом с Косыгиным Л.И.Брежнева, поскольку известно, что Леонид Ильич был против косыгинской "хозяйственной реформы" и его лишь с большим трудом удалось склонить, чтобы он подписал соответствующие документы. Что касается Андропова,- которому неотроцкисты из "Марксистской" платформы создали имидж какого-то великого преобразователя, не успевшего осуществить свои замыслы,- то, по моему твёрдому убеждению, это был враг народа ничуть не меньший, чем Хрущёв. Сидел полтора десятка лет в КГБ, как раз когда развёртывались, может быть, самые драматичные фазы информационно-интеллектуальной войны, когда мощнейшая идеологическая диверсия буквально парализовала, выводила из строя одну за другой все сферы разумной деятельности государства, люди, простые советские люди это видели и заваливали его ведомство отчаянными письмами,- а он? Спрашивается, а он где был и что делал всё это время,- имея осведомлённость на несколько порядков выше, чем любой из его рядовых корреспондентов? А придя к власти, принялся репрессировать тех, кто своевременно пытался бить тревогу, притащил в Москву Горбачёва и Ельцина; именно с его подачи на поверхности экономической науки заплавало такое, извините меня, дерьмо, как Чубайс.

Возвращаясь к Марксистской платформе,- я полагаю, что она для того в своё время и создавалась, чтобы идейную горбачёвщину плавно, осторожно переселить из КПСС, которую уже считали обречённой, в то, что должно было на её развалинах возникнуть. Т.е., вот в это самое наше комдвижение, в том числе и в те партийные образования, которые неизбежно рано или поздно должны были начать претендовать на историческое место КПСС. И действительно, из имеющихся нынче пяти претендентов минимум три полностью этими псевдомарксистскими установками поражены. В документах группы Скворцова позиция Марксистской платформы также легко просматривается, с той лишь разницей, что она в них выглядит теоретически менее, так сказать, организованно, чем в изложении Пригарина. Впрочем, мы ещё в период нашей совместной работы с группой Скворцова не скрывали, что считаем её теоретический уровень попросту не соответствующим её претензиям, и я не вижу причин сегодня это скрывать. Не буду тратить время на конкретные примеры, если меня спросят, я их приведу.


Революция или всё-таки война?
В чём состоят
действительные потребности развития наших производительных сил?

САМО СОБОЙ РАЗУМЕЕТСЯ,- нетрудно предвидеть упрёк в наш адрес, что, дескать, на Большевистской платформе придумали себе концепцию, и поскольку кроме них, никто этих взглядов не разделяет, то они всем остальным отказывают в праве называться КПСС.

Но эта наша концепция, т.е.: война - поражение в войне - необходимость освобождения страны через консолидацию Советского народа,- она не просто наша, а она единственно правильная. Чтобы в этом убедиться, давайте отважимся ещё на одно теоретическое "погружение", я постараюсь сделать его покороче, почти конспективно.

Все, кроме нас, говорят о революции, а не о войне.

Но что такое революция, с марксистски-научной точки зрения? Революция - это приведение устаревших производственных отношений в соответствие с новыми потребностями развития производительных сил.

Какие же производственные отношения у нас устарели? Наши оппоненты должны ответить нам: капиталистические.

Капиталистические, хорошо. Странно, однако, что они так быстро устарели,- ведь вроде и появились всего несколько лет назад. А откуда сами-то они взялись? Наши оппоненты должны ответить: произошла буржуазная контрреволюция.

Буржуазная контрреволюция, хорошо. Но ведь и контрреволюция подчиняется тому же закону соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Успешная контрреволюция означает, что производительным силам для их развития требовались на какое-то время старые, прежние базисные отношения. В.И.Ленин,- как известно,- считал НЭП отступлением к капитализму, т.е. это была в определённом смысле контрреволюция. Но контрреволюция успешная, поскольку производительные силы в период НЭПа оживились.

Выходит, развитие производительных сил у нас в стране в 80-е годы требовало замены социалистического базиса капиталистическим? На этот вопрос оппоненты наши не могут ответить ни "да", ни "нет". Если подобная замена не требовалась, то почему же она произошла? Если замена требовалась, значит, капитализм это более прогрессивный общественный строй по сравнению с социализмом. И наконец, если замена требовалась и произошла, то почему производительные силы в этой новой оболочке не только ни минуты не развивались, но ускоренными темпами гибнут?

Чтобы справиться с этой демагогией насчёт революции,- а в наших условиях это именно и только демагогия, причём вреднейшая,- надо ясно себе представлять: не всё, что имеет касательство к производству, заслуживает называться производственными отношениями.

Производственные отношения - это глубинные материальные отношения общественного производства, составляющие,- как классики нас учили,- базис, или структуру общества. Они развиваются по определённым объективным законам,- открытым марксистской наукой,- и их нельзя изменить произвольно. Нельзя вдруг, по чьей-то придури, заменить социалистический базис буржуазным.

Если диверсанты взорвали промышленное предприятие, то это, конечно, имеет касательство к производству, поскольку производство остановилось. Но к базису это абсолютно никакого касательства не имеет.

Если администрация воровала и растащила средства вверенного ей учреждения по своим карманам, то можно ли говорить, что здесь изменилась форма собственности? Нет, никоим образом, поскольку разворованные средства как были государственной собственностью, так и остались, и подлежат возврату по назначению.

Но совершенно так же, если шайка государственных преступников, в интересах и под диктовку геополитического противника, организовала в стране механизм, при помощи которого уничтожаются её производительные силы, в первую очередь люди, а национальные богатства отсасываются за рубеж, то это, конечно, касается общественного производства, поскольку его за считанные годы уполовинили. Но БАЗИСНОЙ динамики данного общества это, опять-таки, никак не касается,- несмотря на то, что разрушения, т.е. зримые изменения в общественном производстве огромны. И это необходимо очень хорошо понимать, иначе мы в этой псевдореволюционной трясине попросту утонем, на радость врагу.

Совершенно точно так же, если враг вот с этой шайкой государственных преступников и их подельников расплачивается таким образом, что отдаёт им на разграбление те или иные куски общественного добра, то нельзя утверждать, будто здесь возник новый класс собственников, какая-то "крупная финансово-промышленная буржуазия",- как нас пытаются уверить,- и т.п. Никакой "финансово-промышленной буржуазии" тут нет, а есть ПРЕСТУПНОЕ НОМЕНКЛАТУРНО-МАФИОЗНОЕ СООБЩЕСТВО ВНУТРИ СТРАНЫ (термин принадлежит Е.Л.Белиловскому). Бороться с коллаборационистским сообществом и с оккупантами, стоящими за его спиной, путём пролетарской революции - это значит или вообще не ориентироваться в том, что происходит, или подыгрывать тем же самым оккупантам.

Если мы совершаем новую социалистическую революцию, то после неё мы оказываемся в переходном периоде с многоукладной экономикой, в чём-то вроде НЭПа, и должны заново строить социализм. Господи боже мой, а зачем нам всё это надо-то? НЭП исторически обусловливался тем, что тогда отсутствовала социалистическая модификация товарно-денежных отношений, и пришлось временно отступить к их досоциалистическим формам. Но при Сталине это величайшее, эпохальное открытие было сделано: т.е., была найдена СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ МОДИФИКАЦИЯ ОТНОШЕНИЯ СТОИМОСТИ, которая обеспечивала постепенное плавное самоизживание товарности и денег, переход от распределения по труду к распределению по законам разумного изобилия, от труда - рабочей силы к труду-творчеству. Правда, мы запаздывали с демократическими преобразованиями по программе развёртывания массовой критики снизу, но ЭКОНОМИЧЕСКИ, на уровне, вот именно, фундаментальных базисных структур, мы к концу сталинской эры стояли на самых близких подступах ко второй фазе коммунистической общественно-экономической формации. И постановка вопроса о развёрнутом строительстве коммунизма в партийно-государственных документах того времени, она не была, вообще говоря, каким-то шапкозакидательством и забеганием вперёд.

Вот та базисная высота, на которую мы выходили уже в 50-х годах, и с которой открывались настолько фантастические, можно сказать, перспективы нашего ближайшего и долгосрочного развития, что мир капитала все свои силы бросил и по существу развязал новую мировую войну, лишь бы нас с этой высоты сбить и это наше развитие предотвратить.

Товарищи, мы все - даже те, кто через два слова на третье клянутся в своей преданности Сталину,- мы все как-то недооцениваем историческую грандиозность того, что было достигнуто страной под сталинским руководством. Вы обернитесь назад и вдумайтесь,- почти полвека потрачено враждебными нам внешними и внутренними силами отживающего частнособственнического мира - на что? Да только на то, в сущности, чтобы разрушить созданное Советским народом в сталинскую эпоху.

Попытаться развенчать самую фигуру Сталина,- на это всё хрущёвское правление ушло, и сам Хрущёв считал это главным делом своей жизни. 1965-й год, двенадцать лет, как Сталина нет в живых, на что направлена ренегатская, вредительская "хозяйственная реформа"? На разрушение социалистической модификации стоимости, на развал достигнутой при Сталине системной целостности социалистической экономики. Двадцать лет этой костоломной "реформы", ни одна другая экономика в мире не то что двадцати лет - двадцати месяцев бы не выдержала подобного измывательства над ней,- а наша всё жива! И мы при ней - что, плохо жили, что ли? Даже при вот такой - истерзанной предателями, она уж, бедная, последние-то годы буквально плавала в собственной крови, а мы квартиры получали, фазенды строили, задёшево раскатывали - с южных гор до северных морей, выписывали десятками газеты и журналы, бесплатно руки, ноги назад пришивали, по своей же глупости отрезанные...

И вот 1985-й год, о чём говорит Горбачёв? "Радикальную", видишь, экономическую реформу надо, не добито ещё социалистическое народное хозяйство!.. Лишь спустя почти сорок лет после смерти Сталина рухнул учреждённый им послевоенный порядок в Европе - и на это потребовалась, практически, новая мировая война.

Спрашивается, теперь,- могло ли в результате подобного погрома возникнуть у нас в стране нормальное капиталистическое общество? Господа "марксисты", хватит уже молоть эту чушь. В результате военного разгрома более прогрессивного строя капитализм как работоспособная форма развития производительных сил,- каковою он по сути своей и является,- установиться не может, и не в этом заключалась цель войны. Установиться может лишь некая псевдокапиталистическая декорация, призванная маскировать самый факт, что велась именно неспровоцированная агрессивная война. А факт этот ой как надо маскировать. Неспровоцированная агрессия, да ещё с такими последствиями, с геноцидом, с преступлениями против человечности,- страна очнётся, тут и до Международного трибунала недалеко.

Диалектику у нас, как видно, никто никогда не учил и не собирается учить по Гегелю,- иначе теоретики наши знали бы, что спираль развития не имеет обратного хода. Общество, достигшее в своём развитии определённой качественной, базисной ступени, может на этой ступени потерпеть крах и даже погибнуть, но спуститься на нижестоящую ступень - это ему уже объективно заказано.

Если мы погибнем, то мы погибнем как социалистическое общество, которое не смогло ваять структурный барьер второй фазы коммунизма,- хотя и стояло на самом её пороге,- из-за этого потерпело поражение в войне и не сумело в этой войне организовать свой народ на отпор врагу. Никаких НЭПов, переходных периодов, тем паче национально-государственных капитализмов и пр. на том месте, которое мы исторически занимаем, никогда уже не будет. Хотя можно, конечно, ещё какое-то время пытаться строить соответствующие декорации,- подобно Ельцину с его потёмкинской деревней российской "рыночной экономики".

Если же мы возродимся, то возродимся только так, что сумеем всё-таки организоваться, как народ, для отпора агрессору, добьёмся перелома в ходе войны, ликвидируем последствия погрома,- причём, не только сегодняшнего, но и того, что шёл все эти сорок лет,- вернёмся на те базисные рубежи, где мы уже были, но закрепиться толком на них не смогли, и оттуда возобновим прерванное как раз в той исторической точке движение в коммунизм.

Вот в чём состоят действительные потребности развития наших производительных сил, под которые должны подстраиваться производственные отношения. Интересы развития производительных сил Советского народа требуют - вернуться на сталинский путь, вернуться к сталинской модели регулярного снижения затрат и цен как к наиболее современной и перспективной форме реализации нашего общенационального экономического потенциала. А в сфере надстройки (т.е. концентрированного выражения базиса) нужна не лжедемократизация Хрущёва - Горбачёва, но подлинная социалистическая демократизация на основе опять же сталинской идеи развёртывания массовой низовой критически-творческой инициативы.

Как всё это сделать,- наши соображения на этот счёт, ещё раз напоминаю, изложены не в виде туманных пожеланий, а на вполне конкретном юридическом языке, в форме конституционного проекта, который будет опубликован в "Светоче" в течение ближайших примерно трёх недель.

Партия, которая окажется в состоянии, плюс к тому что разработать идеологию и программу,- это, по существу, уже есть,- но ещё и реально столкнуть с мёртвой отметки, запустить и возглавить этот процесс, такая партия заслуженно сможет нести дальше на своём знамени слова: Коммунистическая партия Советского Союза.


Немного истории.
Место и роль Большевистской платформы в процессе воссоздания КПСС:
прошлое, настоящее, будущее.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ, уже без всяких теорий, я бегло перечислю просто некоторые факты из истории воссоздания КПСС; помимо них тоже трудно что-либо понять в этом вопросе, тем более что всё время добавляются какие-то новые и новые фантазии на эту тему.

20 ноября 1991 г. Большевистская платформа выпустила Заявление, в котором подтверждалось, что мы продолжаем считать себя Платформой именно в КПСС, а также содержался призыв к коммунистам - сохранить первичные парторганизации КПСС, перерегистрировать оставшихся членов партии, продолжать уплату членских взносов, стараться наладить нормальную партийную работу на основе имеющихся программных материалов, в том числе и Большевистской платформы.6)

Если мне кто-либо покажет официальный открытый документ аналогичного содержания, появившийся раньше, чем наш, я тут же с готовностью соглашусь, что мы были не первые в этом деде. Но пока не видели мы таких документов.

С вышеупомянутым нашим Заявлением мы месяца полтора ко всем обращались, на нас везде смотрели, как на сумасшедших.

7 января 1992 г. на квартире у Е.А.Кафырина заседал Оргкомитет партии Союз коммунистов, и мы с Ю.А.Суслиным там долго и изнурительно доказывали собравшимся необходимость восстановления КПСС, возобновления деятельности Центрального Комитета и т.д. Под конец этой нашей пространной агитации А.А.Пригарин - тогда член ЦК КПСС - в буквальном смысле почесал в затылке и сказал: "А пожалуй, я возглавлю Инициативную группу по созыву Пленума ЦК".

Вот я, опять-таки, и насчёт Инициативной группы думаю, что раньше этого дня и этого нашего собеседования её не существовало. Иначе с нами не препирались бы два часа, а сразу бы сказали: ребята, не ломитесь в открытую дверь, ЦК действует, Пленум готовится, обойдёмся без сопливых.

12 января 1992 г. мне дали минуты две или три в самом конце анпиловского митинга на Манежной пл. Стоило мне начать агитировать за КПСС, как меня сзади потащили от микрофона так, что чуть воротник у шубы не оторвали. Но в результате этого моего выступления мы сконтактировали с С.Б.Скворцовым и 18 января уже принимали участие в организованной им Объединительной конференции коммунистов Московского региона, в Севастопольском райисполкоме. В редакционную комиссию от нас вошёл Суслин, и он - надо сказать, с немалым трудом - продавливал в итоговую резолюцию фразу о том, что естественной и наиболее желательной формой объединения коммунистов является воссоздание КПСС. Так что Сергей Борисович тоже вначале вовсе не был рьяным КПССником и сделался таковым лишь впоследствии; думаю, опять-таки, что под нашим непосредственным влиянием, поскольку мы с того дня стали активно и очень добросовестно с его группой сотрудничать. Участвовали во всех мероприятиях, входили во все избиравшиеся на этих мероприятиях координационные органы и т.д. Честно старались преодолеть нараставшую конфронтацию между Скворцовым и Инициативной группой по созыву Пленума ЦК КПСС.

Возвращаясь к конференции 18 января, Пригарин на ней призывал к объединению коммунистов в форме коалиционной партии с двойным членством. Это уж потом Алексей Алексеевич начал утверждать, будто Союз коммунистов, это всё равно что КПСС, и первички-то у них КПССные, и т.п. Но на городской конференции Союза коммунистов 29 февраля 1992г. Алексей Алексеевич на обращённый к нему вопрос, можно ли сегодня вступить в КПСС, чётко ответил: нет. Но, простите, если ваши первички - это первички КПСС, то в чём же дело? Ведь по Уставу в КПСС принимает первичка.

В конце февраля 1992 г. образовалось Информбюро московских коммунистов, поставившее себе целью восстановление городской организации КПСС и созыв Московской городской партконференции. И в этой структуре Большевистская платформа приняла самое деятельное участие, была в числе её учредителей.

13 июня 1992 г. состоялся долгожданный Пленум ЦК, был образован Оргкомитет по созыву XX Всесоюзной партконференции и XXIX съезда КПСС. От Большевистской платформы в Оргкомитет вошли я и И.И.Никитчук, первый секретарь горкома КП РСФСР Арзамаса-16.

Мне кажется, лучший ответ на вопрос о роли Большевистской платформы в возрождении КПСС - это самый факт моего участия в Оргкомитете. Ну, каким образом в Оргкомитет ЦК КПСС мог попасть человек, формально не являвшийся членом партии, причём об этом все прекрасно знали? Просто настолько очевидна, настолько неотрицаема была наша роль и наша заслуга во всём этом процессе, что ни у кого, как говорится, совести не хватило даже попытаться нас от него отлучить, когда он, наконец, "пошёл".

После Пленума ЦК разошлись наши пути с группой Скворцова. Мы считали - и так и остались при этом убеждении,- что коль скоро ожили уставные, легитимные структуры партии, надо сохранять преемственность и работать в контакте с ними, а не в отрыве от них. И не объявлять их априори номенклатурными, двурушническими, ни на что не годными и т.д. Если они таковыми окажутся, вина пусть ляжет полностью на них, а не на нас.

Но переубедить Сергея Борисовича нам не удалось, он спешно провёл 4 июля 1992г. "свой" XXIX съезд, и эту линию,- насколько нам известно,- последовательно выдерживает до сих пор.

4 октября 1992 г. в Пролетарском райисполкоме состоялся первый после ельцинского преступного разгона партии Московский городской партактив, а 10 октября, в обстановке огромного подъёма и воодушевления среди делегатов, прошла там же XX Всесоюзная конференция КПСС. И несмотря на то, что дальнейшие результаты восстановительного процесса не оправдали возлагавшихся ожиданий, значение этих двух форумов поистине трудно переоценить. Во многих и многих рядовых коммунистов они буквально вдохнули новую жизнь. Думаю, всякий, кто был непосредственным участником этих событий, это подтвердит. Это был крупнейший успех работы Оргкомитета ЦК и Московского информбюро.

Однако, тут же начали проявляться и мощнейшие подспудные тормозные тенденции.

Московское информбюро готовило городскую конференцию КПСС, которая намечалась на конец января 1993г. Вдруг возникает какой-то параллельный оргкомитет под руководством небезызвестного Шанцева, ныне лужковского первого зама. В Информбюро появляется Доровин, тоже небезызвестный, развёртывается лихорадочная возня по срыву конференции. Информбюро фактически перестало функционировать как коллективный орган, вся работа сосредоточилась в руках Доровина, Черняховского, Кафырина. И вот результат: назначенная на 30 января 1993г. (о чём даже в газетах было объявлено) XXIX конференция Московской городской организации КПСС оказалась-таки сорвана. Вместо неё в два этапа, 6 и 27 февраля 1993г., прошла в Москве конференция городской организации КП РСФСР, в дальнейшем КПРФ. 7 февраля 1993г., в атмосфере какой-то панической поспешности, Информбюро московских коммунистов объявили самораспустившимся.

22 января 1993 г. председатель Оргкомитета ЦК КПСС Николаев, члены Оргкомитета Пригарин и Изюмов за спиной остальных членов Оргкомитета, не поставив их в известность о своих действиях и не обсудив вопрос на заседании Оргкомитета, заключили с В.А.Купцовым некое "соглашение", по которому все вновь восстановленные первички КПСС на территории России должны были конституироваться как первички КП РСФСР. Т.е., Валентин Александрович как бы пришёл с ведёрком и веничком собрал в него результаты чужого труда. Это позволило КПРФ без особых забот и хлопот провести 13-14 февраля в Клязьме свой II съезд, многолюдный и представительный.

26-27 марта 1993 г. в киноконцертном зале "Орион" на севере Москвы прошёл XXIX съезд КПСС. Он фактически положил конец надеждам, что на этом направлении и с этим руководящим составом Коммунистическая партия Советского Союза как таковая когда-либо сможет вернуться на политическую арену. Вместо возрождённой унитарной всесоюзной партии на съезде конституировался Союз компартий новообразованных "суверенных государств". Вместо организованного противостояния оккупационной схеме СНГ номенклатурное большинство Оргкомитета ЦК угодливо её продублировало. Вместо выражения и защиты интересов Советского народа получилось фактическое подыгрывание интересам квислинговских режимов на территории СССР.

Тем не менее, после XXIX съезда Большевистская платформа, в моём лице, всё ещё была представлена в Совете партий и Политисполкоме СКП-КПСС. Развернулась изматывающая борьба вокруг вопроса об индивидуальном членстве в КПСС. Институт индивидуального членства в КПСС в результате образования СКП оказался очень продуманно и хитро ликвидирован. Ведь членами СКП-КПСС уже не могли быть отдельные коммунисты, а только партии и движения, по большей своей части имитационные. Тем самым перед коммунистами была поставлена маразматическая дилемма: чтобы в создавшейся ситуации как-то сохранить свою причастность к КПСС, им,- видите ли,- необходимо вступить в какую-либо из имитационных партиек.

Этот маразм крепчал, и к концу 1993 г. мне уже ничего не оставалось, кроме как подать О.С.Шенину заявление о выходе из состава Политисполкома СКП-КПСС, поскольку не могло быть и речи о том, чтобы Большевистская платформа выполняла все эти абсурдные решения о роспуске первичек КПСС, о постановке людей на учёт в имитационных партийках и т.п.

Но, уйдя (в 1995 г.) из СКП, мы вовсе не прекратили борьбы за ту КПСС, которая непременно должна восстать из всех этих передряг, ибо то, что объективно нужно стране, не может в конце концов не появиться на свет.

Важнейшие же направления работы здесь следующие.

Все у нас очень озабочены тем, как бы поскорее вырастить пролетариат. На самом же деле социальная база КПСС - Советский народ, и именно его надо срочно вернуть к активному и осмысленному политическому бытию. Эту работу мы проводим через структуры Съезда граждан СССР, состоявшегося 28-29 октября 1995г.,- через Исполком Съезда и Советы граждан СССР на местах. Кстати, одно из Постановлений Съезда предлагало коммунистам провести Восстановительный съезд КПСС.

Второе направление - это КПСС должна иметь Устав, которым устранялась бы система многостепенных выборов в партии и вводилось внутрипартийное всеобщее избирательное право; т.е., делегирование на все партийные форумы непосредственно от первичек. Если этого не сделать, разговоры о внутрипартийной демократии останутся разговорами, и всё опять зайдёт в тупик. Проект такого Устава мы подготовили в 1994г. К сожалению, наши организации недостаточно многолюдны, чтобы удовлетворительно апробировать его на практике; но, тем не менее, он существует, работа эта выполнена.

И наконец, о чём здесь уже упоминалось, необходимо иметь убедительную и конструктивную программу-максимум, т.е. проект будущего устройства нашего общества, доработанный до уровня, самое меньшее, конституционных положений, до уровня проекта Конституции страны. Такой проект, опять же, подготовлен, он обсуждался на Пленуме Исполкома Съезда граждан СССР в декабре 1997г., принят за основу, и вскоре вы получите возможность с ним ознакомиться.

И вот, товарищи, когда смотришь на все эти "надо", "надо", "надо", то начинаешь догадываться, что партия, в общем-то, закономерно не восстала и не воскресла из мёртвых в 1993г.

А вокруг чего ей было воскресать? Была слабенькая пригаринская программа, внутренне насквозь горбачёвская, Устав вообще чёрт-те какой, концепция массового действия начисто, можно сказать, отсутствовала.

Был народ, определённый контингент,- да, охваченный энтузиазмом, но в силу исторических обстоятельств абсолютно неспособный к восприятию идей современного большевизма - именно большевизма, а не троцкистских подделок под него. А где, как, откуда мог этот народ с этими идеями ознакомиться и проникнуться ими? На то и информационная война, чтобы нужные народу идеи до народа не допускать. И ведь она вовсе не прекратилась,- наоборот, в разгаре.

3 октября 1992 г. мы провели Вторую межрегиональную конференцию сторонников Большевистской платформы и приняли Программное заявление к XX конференции и XXIX съезду КПСС. Мнение многих делегатов нашей конференции, да и моё мнение тоже было таково, что у нас документ получился, скажем так, более удачный, чем пригаринский. Люди настаивали, чтобы мы наш проект внесли на рассмотрение XXIX съезда как альтернативный. Но я же первая этому категорически воспротивилась.

Ну, вышли бы мы с этим нашим проектом. Что, "Гласность" его опубликовала бы? Да и ухом бы не повела. За то время, что я работала в Оргкомитете ЦК, в Мосинформбюро, в Политисполкоме СКП-КПСС, мы от Большевистской платформы представили на рассмотрение этих органов десятки, наверное, проектов резолюций по самым острым, принципиально важным вопросам. Хотя бы тень какая-то этой напряжённейшей борьбы и этой работы на страницах той же "Гласности" проскользнула?

Да и вообще, Большевистская платформа идейно-теоретическую работу ведёт интенсивнейшую, непрерывно появляются новые и новые материалы, одних политклубов - 24-ый уже проводим. А много чего вы за моей подписью видели в "Правде", "Гласности", "Советской России", в "Завтра", в "Марксизме и современности", в "...Изме" и т.д., и т.п.? Вот это и есть информационная война. Вот это и есть тот реальный "вклад", который имитаторы вносят в дело освобождения страны.

Товарищи, ведь всё, о чём я говорю, это,- в сущности,- исторически ЭЛЕМЕНТАРНО: и про войну, и про Советский народ, и что СССР никуда не делся, и что надо в экономике безоговорочно возвращаться к сталинской модели, и всё прочее. Через некоторое время люди будут не понимать уже другое: как они могли этих элементарных вещей не видеть и не сделать их сразу же знаменем своей борьбы.

Но опять же ИСТОРИЧЕСКИ всё это в данный момент необычно и ново,- во всяком случае, выглядит таковым. А всё новое и необычное, чтобы оно проникло в головы людям и хорошенько там улеглось, нуждается в том, чтобы его настойчиво пропагандировали. А наши возможности для пропаганды, пока что,- это "Светоч", который выходит тиражом 1000 экз. два раза в год. Вот последнее время,- спасибо Л.Т.Бабиенко,- газета "За СССР" начала публиковать некоторые наши наработки. Так что, хотя Большевистская платформа и стоит на единственно правильном пути, говорить о том, что наши идеи овладели массами, на сей день не приходится.

Следовательно,- как мной и было сказано прошлый год на съезде у В.И.Анпилова,- Восстановительный съезд КПСС объективно пока не созрел, ни для кого, в том числе и для нас. Такова реальная историческая ситуация, её надо осознать и работать над тем, чтобы её скорее продвинуть и разрядить. В этом мы готовы сотрудничать со всеми, кто проявит здесь понимание объективной реальности и добрую волю. Но в строительстве потёмкинских деревень на тему КПСС и в попытках обтрясти с яблони себе в подол недозрелые зелёные яблоки,- вот в этом мы участвовать не можем и не будем.


Спасибо вам огромное за внимание.

_____________________________

1) См. "Молния" №8/77, октябрь 1994 г., стр. 4.
2) См. "Голос коммуниста" №5(40), 1996 г., стр. 3.
3) См. "Молния" №19(149), сентябрь 1997 г., стр. 5.
4) См. Материалы XXIX съезда КПСС. М., 1993, стр. 81.
5) См. "Гласность" №21(256), 12.11.1998, стр. 2.
6) См. Информационный бюллетень Московского центра Большевистской платформы в КПСС №1, март 1992 г., стр. 1.



http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/zakpss/PK-24.htm
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание второе)
Москва, 18 мая 1994 г.

БОЛЬШЕВИЗМ И АНАРХИЗМ
(О проекте Устава реально действующих организаций КПСС)

Выступление Т.ХАБАРОВОЙ


ТЕМА нашего сегодняшнего заседания обозначена как "Большевизм и анархизм"; но вы, как говорится, не пугайтесь, потому что мы не будем заниматься фактической историей анархизма, не будем также заниматься историей его взаимоотношений с марксизмом - отношений, как вы знаете, сложных и в общем далеко не дружественных; и также мы не будем заниматься обзором его современного состояния. И не будем вступать в полемику с ним.

А предмет нашего обращения к анархизму таков: было ли в этой достаточно влиятельной политико-философской доктрине что-либо по-настоящему ценное? И не подстерегает ли нас, большевиков, на путях развития нашей партии и нашей политической философии,- не подстерегает ли нас для многих весьма неожиданное пересечение вот с этим ценным содержанием анархизма?



СКАЖУ ТЕПЕРЬ, какой был конкретный повод для вынесения этой темы на наш политклуб. Поводом оказалась подготовка проекта нового Устава для реально действующих организаций КПСС. Решение о подготовке такого проекта у нас было принято почти год назад,- на расширенном Пленуме Оргкомитета Большевистской платформы в КПСС в июле 1993г. Срок подготовки проекта был назначен - осень 1993г., практически он появился в начале апреля. Но, тем не менее, появился, и это уже неплохо. Текст запланирован к публикации в "Светоче" - в первом же номере, с которого нам удастся возобновить выпуск газеты. Так что собственно обсуждение проекта у нас, я полагаю, впереди,- поскольку до сих пор у людей на руках считанные экземпляры, и большинство товарищей с материалом попросту не знакомы. Но уже и после первого ознакомления оказалось, что на довольно большую часть коммунистов проект производит некое своеобразно эпатирующее впечатление. Поэтому давайте считать, что сегодня у нас происходит как бы предварительная авторская защита проекта,- я как автор попытаюсь объяснить, почему он получился именно такой и почему я буду продолжать настаивать на этом его непривычном и необычном облике.

С моей стороны при подготовке проекта были приложены все старания, чтобы в Уставе отразить, осмыслить и конструктивно переработать наш горький опыт последних и лет, и нескольких десятилетий. Это, прежде всего, превращение партии даже не то что в бюрократическую структуру, а если вспомнить ленинское определение нашего государства как "рабоче-крестьянского с бюрократическим извращением", то партия сделалась как раз своего рода символом и средоточием этого "бюрократического извращения". Это отрыв партии от народа и партийной верхушки - от партийных масс, полная непроходимость по партийным каналам критики и вообще каких-либо разумных сигналов обратной связи снизу вверх,- что, собственно, и обусловило перерождение партийного руководства, вплоть до прямой общенациональной измены, причём, измены, беспрецедентной в истории по своим масштабам. Это, наконец, синдром какого-то,- простите за резкое слово,- безмозглого, абсолютно безмысленного конформизма среди рядовых коммунистов, когда люди, мало сказать, ждут указаний сверху, но они попросту неспособны шагу ступить без этих указаний, они без них впадают в какой-то анабиоз; причём, что самое отвратительное, при этом совершенно теряется способность воспринимать разумную аргументацию, и люди, в массовом порядке, однозначно и безвариантно, отдают предпочтение не тому, кто к ним обращается на языке разума, чести, долга, а словно в известном циничном афоризме Гитлера,- тому, кто наглее, кто лучше умеет изобразить из себя большое начальство. Какую бы чушь он при этом ни городил.

Собственно, поэтому партия и развалилась так безвольно вслед за предательством верхушки,- из-за того, что в партийных массах оказались начисто вытравлены малейшие навыки к какой-либо разумной самоорганизации. Ну ладно, "слиняли" обкомы, горкомы, райкомы,- но первички, им-то что мешало устоять? Ведь их, если разобраться как следует, с самого начала никто не запрещал, их даже Конституционный суд признал впоследствии существующими на законных основаниях. Вы только вдумайтесь: их даже не сочли нужным запрещать, потому что не сомневались,- без райкомов они сами по себе впадут в оцепенение. На протяжении 1992г. при различных контактах с коммунистами мне лично сколько раз приходилось выслушивать самые анекдотические вопросы, причём подчас от людей с огромным партийным стажем: скажите, в какой партии мы теперь состоим? Нас пришли и записали в РКРП (или в СПТ, или ещё куда-то), где нам теперь себя считать?

А ведь это партия, претендовавшая быть авангардом общества, авангардом наиболее революционного в этом обществе класса, как всегда считалось. Что же это за авангард такой, если любой может придти, переписать их, как баранов, в другую партию, а они будут у меня, у номинально беспартийного человека, спрашивать, в какой партии им себя числить? Что же удивляться, что при таком, с позволения сказать, авангарде и класс превратился в одну из опор оккупационного режима?

И на верхних этажах партийной иерархии было ничуть не лучше. Хорошо, оказался предателем генсек, но ЦК почему оцепенел? Что же, там из 412 человек никто не знал, что по Уставу распустить Центральный Комитет может только съезд партии? Начало января 1992г., пришли Суслин и Хабарова, три часа уговаривали члена ЦК КПСС А.Пригарина, что надо хотя бы попытаться созвать Пленум Центрального Комитета. И ещё пять месяцев прошло, прежде чем Пленум действительно собрался.

Короче говоря; мы, Большевистская платформа в КПСС, твёрдо знаем, что Коммунистическая партия есть несущая конструкция социалистического общественного строя, что социализм не может быть без неё возрождён и что по возрождении социализма она законно займёт в обновлённом обществе подобающее ей место. И поведёт народ, вот именно, в коммунистическое будущее. Мы действуем в соответствии с этими нашими установками. Мы даже против того, чтобы менять название партии, данное ей И.В.Сталиным,- Коммунистическая партия Советского Союза. Оно сегодня, как никогда, актуально.

Но мы так же твёрдо знаем и другое: то, что было в партии, в ней, с ней и вокруг неё на протяжении последних десятков лет, всё это должно быть навсегда и бесповоротно исключено. И следует со всей откровенностью сказать: нам не только не надо таких верхов, которые были, но нам в значительной мере не надо и таких низов. Правильно сказал на нашем прошлогоднем июльском Пленуме И.А.Сапожников, что нельзя во всём винить одну верхушку и что предательство в партии носило массовый характер. Да, в КПСС среди рядовых коммунистов были и есть настоящие партийцы, мы их видим и у себя в организации: это люди, которые в сложнейших условиях, один на один с невиданной бедой, показали способность самостоятельно анализировать ситуацию и принимать решение в соответствии со своим партийным долгом. Но, к сожалению, это практически единицы. Несравнимо больше было, да и есть, таких, над которыми любой лощёный аппаратный краснобай легко приобретает власть гораздо большую, чем разум и долг. И этим они во все времена - может быть, и сами того не желая, но создавали для предательства ту питательную среду, без которой и вне которой оно не могло бы совершаться.



ТАКИМ ОБРАЗОМ, главное, что мне представлялось необходимым заложить в первую очередь в проект Устава,- это принцип максимальной САМООРГАНИЗАЦИИ НИЗОВЫХ ПАРТИЙНЫХ МАСС. Да, конечно, у партии должны быть и мощные верхние структуры. Но есть два разных вида этой верховной мощи - мощь, направленная на благо общего дела, и мощь, направленная ему во вред. Кто скажет, что не были мощными оргструктуры брежневеко-горбачёвской КПСС? Да они сверхмощными были. Но почему-то - в основном против собственного народа. Они его виртуозно подвели к тому, что среди бела дня отняли у него всё, что он имел, как народ, - и при этом никому не дали и пикнуть. Вот такого оргмогущества нам, опять-таки, не нужно. Организационное могущество обновлённой партии явно должно быть какого-то иного рода.

Теперь поговорим о принципе низовой массовой самоорганизации.

Кто читал проект Устава и пояснительную записку к нему, тот видел, что партия по этому Уставу снизу доверху "монтируется", главным образом, из первичек и из их волеизъявления. Устранено делегирование с конференции на конференцию, региональная конференция никого никуда не делегирует, она только избирает исполнительный орган соответствующего регионального уровня. Делегирование на все региональные форумы, вплоть до всесоюзного - до съезда партии, производится каждый раз "по новой" и только от первичек. Первичкам предоставлено право объединяться между собой в блоки, независимо от территории, по признаку выдвижения одного и того же делегата, скажем, на партийный съезд.

В случае какого бы то ни было давления на партию, откуда бы оно ни исходило и какой бы характер ни носило, партия естественно "демонтируется", опять-таки, на первички. Почему-то мы решили, что нас никогда уже теперь не постигнет ничего подобного августу - ноябрю 1991г. Но даже в самом оптимистичном случае, даже если мы находимся не в состоянии рецессии общественно-экономической формации (как считают все наши компартии), а в состоянии национально-освободительной войны (как считает Большевистская платформа), то ведь и войны могут длиться бог знает сколько. Была же во Франции Столетняя война, в Германии - Тридцатилетняя. Так что мы вполне ещё можем попасть ой в какой переплёт. И надо гарантировать себя от того, чтобы не получилось опять, как с КПСС: оргструктуры самоликвидировались, и внизу оказалась, на поверку, какая-то, извините меня, биомасса,- аморфная и абсолютно недееспособная. Низовая ячейка партии по своей насыщенности правами и по многообразию своих функций должна быть такой, чтобы из неё одной "в случае чего" вся партия могла возродиться.



НО, КРОМЕ заботы о том, чтобы партия была практически неуничтожима, здесь есть и другой, более глубокий аспект. У нас идёт давняя полемика с анархо-синдикалистскими тенденциями в программах параллельных нам партий и движений, а эти анархо-синдикалистские тенденции фокусируются, в общем, в идее самоуправляемой производственной единицы, самоуправляемого трудового коллектива. И мы в этой полемике приобрели репутацию убеждённых централистов. Но нельзя не видеть, что предлагаемый проект партийного Устава, он - на первый взгляд, парадоксальным образом,- гораздо более созвучен именно идее самоуправляемой низовой ячейки, чем вот той картине всепроникающего, а подчас и всеподавляющего централизма, к которой мы привыкли, в том числе и в партии.

Чтобы не пугать своих соратников по Большевистской платформе, я скажу сразу, что никаких оснований менять наши взгляды относительно недопустимости таких вещей, как полная или хотя бы частичная собственность трудовых коллективов на средства производства и их право распоряжаться продукцией данного производственного звена,- никаких оснований для изменения здесь наших взглядов как не было, так и нет. Мы стояли и стоим за восстановление единого народнохозяйственного комплекса, а в едином народнохозяйственном комплексе, или во всенародном синдикате, как его Ленин называл, никаких самоуправляемых хозяйствующих единиц быть не может, как их и во всём мире нет в транснациональных корпорациях, во многоотраслевых концернах и т.д.

И тем не менее, вот эта идея какого-то самоуправляемого, самоорганизующегося низового звена общественной жизни, она в высшей степени притягательна для большого круга людей, она вновь и вновь овладевает умами, и тут нельзя поставить точку просто на том, чтобы развенчать эту идею в её производственном варианте, указать на её несовместимость с современным производством как таковым. А не может тут быть решение проблемы такое, что не надо отождествлять непосредственно производственную структуру со структурой вот этой низовой коллективной самоуправляемости? Оставим производственную структуру, как говорится, в покое, а где-то рядом с ней, параллельно ей, дополняя её и очеловечивая, может существовать самоуправленческое начало; это может быть тот же самый коллектив, только в другом своём облике, в другой своей ипостаси,- скажем, как партийная организация. И в самом деле, почему партия не может быть вот этой искомой формой самоорганизации людей снизу, о которой многие сегодня столько говорят? Чем был Интернационал, как не Международным товариществом рабочих, т.е. формой их первичной самоорганизации? Кстати, я хочу обратить ваше внимание, что здесь у нас речь идёт не о том положении вещей, которое мы имеем сегодня, когда производственная жизнь насильственно "деполитизирована", а о том положении вещей, которое возникнет, когда власть вернётся в руки трудящихся.

Наверное, это и есть наилучшее состояние государственного и общественного организма, когда в нём имеется и мощный центр, и в то же время активные, самостоятельные и самодеятельные низы. И когда найдена такая форма общественного жизнеустроения, которая гармонично в себе оба эти полюса сочетает.

И вот, несмотря на весь тот драматический, трагический и, к сожалению, даже трагикомический опыт, который мы в этом отношении имели, несмотря на бесконечные запугивания жупелом "тоталитаризма", я думаю, мы всё-таки должны суметь над этим всем подняться, должны суметь доказать и показать, что правильно понятая коммунистическая, пролетарская партийность по своему объективному предназначению как раз и есть будущий костяк такой организации общества, которая даст, наконец, полный простор самоуправленческой активности, самоуправленческой энергии масс. Именно на становом хребте Коммунистической партии,- по моему твёрдому убеждению,- можно нарастить такую общественную систему, которая каждому позволит почувствовать, что он в государстве что-то значит, и даст человеку средства и возможность реально выразить эту свою значимость.



ВЕРНЁМСЯ теперь к разговору о ценных сторонах анархизма.

Если мы согласимся, что наша приверженность партии - это не простая ностальгия; что у Коммунистической партии - огромная историческая и даже всемирноисторическая перспектива; что партия - и именно она, и только она - в будущем призвана стать костяком, каркасом системы коммунистического общественного самоуправления; что партия нужна не просто сегодня и не только для решения сегодняшних задач, а это одна из кардинальнейших проблем будущего устройства нашего общества,- если мы со всем этим согласимся, то нам надо научиться не пугаться и не шарахаться, если в партийном строительстве начнут появляться такие мотивы, которые прежде нам казались, а многим и до сих пор кажутся, совершенно с обликом и с образом партии несовместимыми. И не нужно также удивляться конструктивной перекличке с такими идейно-политическими течениями и учениями, о которых обычно однозначно считалось, что это наши антиподы.

С этой точки зрения, что такое анархизм?

Самое ценное, непреходящее в анархизме - это мечта (потому что в целом это осталось на уровне мечты) о том, чтобы людское сообщество управлялось не путём подавления одних личностей другими, не через приказ и указ, а исключительно через достижение полного и безусловного взаимного согласия между людьми.

Вот как описывает это один из столпов отечественного и мирового анархизма П.А.Кропоткин:

"... как только мне пришлось выполнять ответственные предприятия и входить для этого в сношения с людьми, причём каждая ошибка имела бы очень серьёзные последствия, я понял разницу между ДЕЙСТВИЕМ НА ПРИНЦИПАХ ДИСЦИПЛИНЫ ИЛИ ЖЕ НА НАЧАЛАХ ВЗАИМНОГО ПОНИМАНИЯ. Дисциплина хороша на военных парадах, но ничего не стоит в действительной жизни, там, где результат может быть достигнут лишь сильным напряжением воли всех, направленной к общей цели."

"На множестве примеров я видел всю разницу между НАЧАЛЬНИЧЕСКИМ ОТНОШЕНИЕМ К ДЕЛУ И "МИРСКИМ", ОБЩЕСТВЕННЫМ и видел результаты обоих этих отношений. И я на деле приучался самой жизнью к этому "мирскому" отношению и видел, как такое отношение ведёт к успеху."

"... в серьёзных делах командованием и дисциплиной немногого достигнешь. Люди личного почина нужны везде; но раз толчок дан, дело, в особенности у нас в России, должно выполняться не на военный лад, а, скорее, МИРСКИМ ПОРЯДКОМ, ПУТЁМ ОБЩЕГО СОГЛАСИЯ. Хорошо было бы, если бы все господа, строящие планы государственной дисциплины, прежде чем расписывать свои утопии, прошли бы школу действительной жизни. Тогда меньше было бы проектов постройки будущего общества по военному, пирамидальному образцу."1

Анархисты, к сожалению, в массовом сознании получили известность не благодаря вот этим ценным, глубоким и серьёзным сторонам своего учения, а благодаря своей борьбе с государством, благодаря своим требованиям "полнейшего разрушения" всякого государства,- как это формулировал другой крупнейший теоретик анархизма, М.А.Бакунин. Причём, "полнейшее разрушение" государства возводилось в основное дело, в главную задачу социальной революции.2

Но анархисты в государстве видели оплот управления посредством приказа и команды, в конечном итоге - посредством насилия. Они и мысли не допускали о возможности возникновения такой государственной, политической конструкции, где было бы выполнено их основное, заветное требование: личному почину,- как говорил П.А.Кропоткин,- был бы предоставлен полнейший простор.3 Воплощение своего идеала они видели в развитии общественного самоуправления как раз по производственной линии, а не по государственно-политической.

"Это общество,- писал Кропоткин,- будет состоять ... из промышленных федераций для всякого рода производства … и из потребительских общин, которые займутся всем касающимся, с одной стороны, устройства жилищ и санитарных улучшений, а с другой - снабжением продуктами питания, одеждой и т.п.

Возникнут также федерации общин между собою и потребительных общин с производственными союзами. И наконец, возникнут ещё более широкие союзы, покрывающие всю страну или несколько стран ... Ни в каком правительстве не будет тогда представляться надобности, так как во всех случаях ... его заменит вполне свободное соглашение ..."4

Мы эту анархистскую, а затем анархо-синдикалистскую утопию уже обсуждали и не будем к этому возвращаться. У этих взглядов - может быть, не в такой радикальной форме,- и сегодня достаточно сторонников, в том числе в рядах наших новообразованных партий. Что тут можно ещё людям сказать,- разве посоветовать ещё и ещё раз задуматься, почему всё-таки В.И.Ленин считал, что "всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти" явилось бы "величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма".5

Между тем, в понимании конечных-то целей современной социальной революции у коммунистов с анархистами, можно сказать, никаких расхождений никогда и не было. Действительно, должно возникнуть общество, полностью ориентированное на развитие конкретной человеческой личности,- а не на перманентное принесение её в жертву каким-то чуждым ей интересам. Вся разница состоит в том, что анархисты требовали для этого разрушить государство, марксисты же считали,- а в нашем лице и сегодня считают,- что этого идеала можно и должно достичь не через разрушение государства, а через его развитие и через создание ориентированных, вот именно, на живую человеческую личность государственных - или, если хотите, уже каких-то "сверхгосударственных" структур.

И Маркс, ещё в одном из ранних своих сочинений, в работе "К критике гегелевской философии права", вместо требования уничтожения всякой государственности, формулирует требование "такого государственного строя, который заключает в себе самом, в качестве определяющего начала и принципа, способность прогрессировать вместе с развитием сознания, ПРОГРЕССИРОВАТЬ ВМЕСТЕ С ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. Но это возможно только при условии, ЕСЛИ "ЧЕЛОВЕК" СТАЛ ПРИНЦИПОМ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОЯ".

"... необходимо, чтобы движение государственного строя, его прогрессивное движение стало принципом государственного строя, следовательно, чтобы принципом государственного строя стад действительный носитель государственного строя - народ. САМЫЙ ПРОГРЕСС И ЕСТЬ ТОГДА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ /курсив мой.- Т.Х./."6

А вот как - гораздо слабее - выражает эту же мысль Кропоткин: "... это общество отнюдь не будет закристаллизовано в какую-нибудь неподвижную форму: оно будет, напротив, беспрерывно изменять свой вид, потому что оно живой, развивающийся организм."7 Т.е., саморазвитие общества мыслится за счёт его бесформенности, тогда как Маркс прекрасно понимает, что и саморазвитию тоже нужна своя особая форма.



ИТАК, моей целью было попытаться если не доказать, то по крайней мере развёрнуто объяснить, что "анархо-синдикалистский",- условно, конечно, говоря,- в высшей степени нетрадиционный для КПСС характер предлагаемого проекта Устава - это дело далеко не случайное, здесь зарыта крупная теоретико-философская "собака", причём не одна.

Мы договорились, как будто, что партия останется несущей конструкцией будущего государственного устройства. А вот какое будет само это устройство,- неплохо было бы почаще заглядывать хотя бы в того же Маркса. И будет оно таким, чтобы заключало в себе, в качестве определяющего начала и принципа, способность прогрессировать вместе с действительным человеком, вместе с развитием конкретной человеческой личности. Значит, и партия должна, по своему внутреннему строению, органически нести в себе эту нацеленность на обеспечение свободного и разумного личностного развития человека из толпы, человека из народа. Вот тогда только и получится, что свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех. Ведь это не просто красивые слова, чтобы это обеспечить в жизни, за этим должны стоять определённые общественные структуры, причём структуры очень совершенные, тонкие, сложные, "хитрые". И надо уже сегодня над ними думать, иначе всё это останется на бумаге, все эти благие порывы, а в жизни будет всё то же всем осточертевшее "бюрократическое извращение".

Поэтому, коль скоро уж нацелились на "свободное развитие каждого", то зачем удивляться, если появляется перекличка с такими течениями, которые до нас и без нас были всеми своими фибрами нацелены на то же самое. Не исключена возможность, что при этом мы и самим этим течениям поможем, освободим их от неверных, тупиковых подходов.
Чтобы заставить мощную политическую структуру следовать за развитием действительного человека, надо особое внимание обратить на её низовые ячейки, придать им большое число степеней свободы, ибо личность - она в самом низу структуры, а не наверху; если она в низовой ячейке придавлена, закрепощена, этого дальше уже не поправишь, так и останется - вверху всесильные на вид структуры, которые ещё непонятно как сориентированы, внизу пассивная, манипулируемая биомасса. Вот отсюда тот, так сказать, "культ первички", которым пронизан проект Устава.



СЕГОДНЯ у нас много можно слышать разговоров о том, что вот, мол, надо как можно полнее возродить традиционные русские, российские формы общественного жизнеустройства. И вспоминают думы, земские соборы и т.д., причём безбожно всё это идеализируя. Некоторые, правда, говорят, что Советы не чужеродны российской государственно-устроительной традиции, что это естественное выражение типично российского коллективизма, общинности, соборности и т.п. Но уж никто не догадается сказать, что вряд ли можно назвать другую институциональную форму, которая до такой степени была бы пронизана "русским духом", как пролетарская, большевистская партийность.

Сейчас у нас перечитали или прочитали народников, всем очень понравилось, что, оказывается, наше сельское самоуправление во все времена являло собой систему НЕПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ, ИЛИ КОНСЕНСУАЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ.

"На наших сельских собраниях,- пишет С.М.Степняк-Кравчинский,- голосование неведомо, разногласия никогда не разрешаются большинством голосов. Всякий вопрос должен быть улажен единодушно."

"Мир не навязывает меньшинству решений, с которыми оно не может согласиться. Каждый должен идти на уступки ради общего блага, ради спокойствия и благополучия общины. Большинство слишком благородно, чтобы воспользоваться своим численным превосходством."

"Мир в Центральной России (в Южной России - громада) представляет крестьянскую концепцию верховной власти. ... Мир может быть созван самым бедным членом общины в любое время и в любом месте в пределах села."8

Спрашивается, чего же лучше, ведь это же прекрасно? Вот бы такую "концепцию верховной власти" да на всё общество распространить! И между прочим, ничего неосуществимого в этом нет. Давайте вспомним, что по идее, по своим первоисходным принципам Коммунистическая партия должна править посредством собственного примера. А ведь это типичнейший принцип консенсуальной демократии. Тот, кто правит, объясняет, что и почему в данной ситуации надо делать, и сам начинает это делать. Места для голосования в этой системе нет, консенсус получается сам собой, потому что людям психологически свойственно делать то, что делает руководитель. Это свойство надо правильно использовать, только и всего. Люди делают то, что делает вожак. Именно то, что он ДЕЛАЕТ, а не то, что он говорит.

Стало быть, потенциально мы уже располагаем структурой, которая нас может повести ко всеобщему торжеству исконно российского идеала демократии, построенной на единодушном решении вопросов, на неподавлении меньшинства и вообще никого, даже одиночки. Поэтому, если бы наши патриоты, так называемые, не были на поверку самыми обыкновенными буржуазными либералами, они бы не брыкались против большевизма, а понимали: большевизм привился в России потому, что под всеми наслоениями и извращениями, внутренне он отвечал самым глубинным, корневым народным концепциям и власти,и управления, и многого другого; и потому же он в России неискореним.

Хочу ещё раз выразить свою убеждённость, что принятие такого Устава, по которому партия слагается из первичек и разлагается на первички, основательно продвинуло бы нас вперёд. Каким бы "бакунинско-кропоткинским" по своему духу такой Устав ни казался, с первого взгляда. Но, впрочем, окончательное решение за вами.

__________________________________________

1 П.А.Кропоткин. Записки революционера. "Московский рабочий", 1988, стр. 218. Курсив мой.- Т.Х.
2 См. М.А.Бакунин. Философия, социология, политика. М., изд-во "Правда", 1989, стр. 145, 140.
3 П.А.Кропоткин, ук. соч., стр. 389.
4 Там же, стр. 389-390.
5 В.И.Ленин. ПСС, т. 36, стр. 481.
6 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 1, стр. 240 /курсив мой.- Т.Х./, 284.
7 П.А.Кропоткин, ук. соч., стр. 389-390.
8 С.М.Степняк-Кравчинский. Россия под властью царей. "Мысль", М., 1965, стр. 33, 38.


        Проект Устава КПСС  и  Пояснительная записка к Проекту Устава

http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z2/z2.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание двенадцатое)
Москва, 22 марта 1995 г.

О ПРОГРАММЕ КПРФ,
ПРИНЯТОЙ III СЪЕЗДОМ ПАРТИИ (1995 г.)


Выступление Т.ХАБАРОВОЙ


ВЫ НАВЕРНЯКА уже знакомы с критикой по адресу Программы КПРФ со стороны других партий и групп, главным образом, входящих в так называемый Роскомсоюз. Чтобы не повторяться, я эту критику воспроизводить здесь не буду. На некоем поверхностном уровне она выглядит во многом правильной. Это касается упрёков в нереволюционности, в социал-демократизме, в принижении и искажении значения Великой Октябрьской социалистической революции, в соглашательстве с режимом и фактическом пособничестве его стабилизации и т.д.

Получается такая картина, что вроде бы у нас в комдвижении произошло чёткое размежевание на правое и левое крыло: вот оппортунисты, соглашатели, а вот – революционеры. Остальные должны сделать выбор, примкнуть или туда, или сюда. Или к КПРФ, или к Роскомсоюзу.

В действительности же ситуация гораздо более сложная, и размежевание на левых и правых, на подлинных коммунистов и имитаторов пока ещё не совершилось. Поэтому есть предложение спуститься на уровень анализа более глубокий и посмотреть те коренные недостатки Программы, которые общи у неё с подходами всех прочих ныне действующих компартий. А не те достаточно поверхностные моменты, которые их как будто бы разделяют, подчас чисто фразеологически.

Итак, на этом более глубоком уровне следует выделить,– как мне представляется,– три крупных вопроса. Первый из них:


Социализм – это будущее наше или прошлое?

ВСЕ ВЫ, надеюсь, видели последний номер "Светоча", где опубликованы материалы седьмого заседания нашего политклуба – "Сегодняшний облик Октябрьского выбора". Там изложена точка зрения Большевистской платформы по данному вопросу. Коротко сформулирую её ещё раз.

Объективно-исторически общество наше споткнулось на том, что не смогло своевременно перейти от первой фазы коммунизма (т.е., собственно социализма) ко второй. Этими тормозными процессами умело воспользовался,– а частично и спровоцировал их,– внешний враг. На определённом этапе внешнее вмешательство, при помощи внутренних коллаборантов, приняло, по сути, характер самой настоящей агрессии. На сегодняшний день мы – СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СТРАНА, ПОТЕРПЕВШАЯ ПОРАЖЕНИЕ В ВОЙНЕ. Никакой "реставрации капитализма", в научном значении этого термина, у нас нет. Нас завоевали не для того, чтобы построить у нас капитализм, а для того, чтобы превратить в ресурсно-сырьевой придаток западного мира. От оккупации мы должны освободиться так, чтобы по освобождении оказаться хотя и в сильно разорённой, но, опять-таки, в социалистической стране, при той Конституции, которая действовала на момент начала вторжения. Строить заново социализм не нужно. Беда с ним стряслась не потому, что он был недопостроен, а потому, что он исторически себя изжил, замешкался в своём поступательном движении к коммунизму. Практически одновременно с восстановлением народного хозяйства должен быть предпринят комплекс мер, которые разблокировали бы для нашего общества путь ко второй фазе коммунистической формации. Какие это меры,– в документах Большевистской платформы неоднократно излагалось.

С.Кургинян в своём анализе Программы КПРФ выделяет включённое в Программу понятие о так называемом "устойчивом развитии",– оно взято из "концептуального", если можно так выразиться, арсенала Международного валютного фонда. И он говорит, что "устойчивое развитие" – это своего рода "проверка на вшивость" Компартии РФ со стороны транснациональных спецслужб: если партия эту наживку безропотно проглотит, значит, интеллектуально она попросту мертва.[1]

Конечно, "устойчивое развитие" – это вреднейший информационный вирус. Но не страшнее, чем "переход к рынку" или та же, хотя бы, "научно-техническая революция". И не такое заглатывали. Главная "проверка на вшивость" не в этом. Главная "проверка на вшивость", это – понимаем ли мы, коммунисты на территории СССР, и способны ли мы концептуально и организационно выразить вышеобрисованный простейший и фундаментальный факт: что мы есть, как было сказано, ТЕРПЯЩАЯ ПОРАЖЕНИЕ В ВОЙНЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СТРАНА. Страна, терпящая поражение, и вследствие этого поражения подлежащая дальнейшей разделке как объект жесточайшей неоколониальной экспансии, жесточайшего неоколониального геноцида.

Хорошо, что С.Кургинян, как он заявляет, принял вызов по поводу "устойчивого развития". Но вот вызова по поводу факта войны, факта агрессии против СССР ни один отряд нашего комдвижения принять не хочет, с таким упорством, что это наталкивает на всякие размышления. На любой, самый наглый зондаж со стороны классового противника коммунисты наши спешат подтвердить, дружным криком: нет, нет, агрессии не видим! И другим увидеть не даём. У нас был, дескать, некий недосоциализм, он по разным причинам развалился, теперь надо заново построить подлинное, настоящее социалистическое общество, попутно исправив все те недостатки, которые имели место. Вся разница между нашими нынешними "левыми" и "правыми" в комдвижении состоит лишь в том, что первые обещают перепостроить социализм быстро, совершив "вторую социалистическую революцию", а КПРФ планирует какой-то социалистический долгострой, явно рассчитанный на десятилетия, если не на века.

"Вторая социалистическая революция" уже была у нас предметом обсуждения. Рассмотрим теперь внимательнее тот вариант якобы перепостроения социализма, который предлагается теоретиками КПРФ.



В ПРОГРАММЕ КПРФ сначала описывается некая абстрактная схема возникновения социализма вообще. Именно возникновения, или, как там сказано, "неизбежного наступления" социализма; ни о каких революциях речь не идёт. Общество приходит к социализму неизбежно, но постепенно, в зависимости от степени зрелости производительных сил. Сейчас часто можно услышать этот аргумент: что же вы хотите, на Западе при более высокой технической базе всё ещё капитализм, а вам социализм подавай! На первый взгляд аргумент кажется неотразимым и вполне марксистским, в действительности же он с правильно понятым марксизмом имеет мало общего. Это не марксизм, а каутскианство.

Дело в том, что в производительных силах присутствуют два компонента: субъектный (именно субъектный, а не субъективный), или человеческий,– это люди, и объектный, вещный – это средства производства и всё прочее. Главная производительная сила – это люди, трудящиеся. Вся социальная динамика определяется, в первую очередь, закономерностями развития субъектного, человеческого фактора производительных сил. При недостаточной развитости технического фактора, характер и уровень развития главной производительной силы может объективно требовать перехода общества в новое качественное состояние. Это в немалой мере зависит от степени эксплуатации трудящихся. Свергнув гнёт эксплуататоров, трудящиеся могут в короткие сроки создать нужную техническую базу. Именно это и произошло на протяжении XX века в России и в ряде других стран. И это не какой-то ненормальный, а самый что ни на есть закономерный, канонический, так сказать, ход социальной революции.

В Программе же КПРФ, совершенно на каутскианский лад, во главу угла ставятся технологические изменения. Правда, упоминается обобществление труда и говорится о рабочем классе как движущей силе всех этих процессов. Но практически развитие рабочего класса рассматривается, однозначно, как следствие научно-технического прогресса. Получается, почему-то, что о социализме вопрос нельзя ставить раньше, чем индустриальные технологии сменятся постиндустриальными, конвейерные – гибкими автоматизированными и т.д. А кто, собственно, это определил, кто такой странный норматив задал? Слава богу, Маркс писал "Капитал" и предрекал пролетарскую революцию в самый разгар западноевропейского индустриализма. По Марксу, когда будут постиндустриальные, безмашинные технологии, там надо речь вести уже о коммунизме, а не о социализме.

Если мы обратимся ещё и к докладу Г.Зюганова на III съезде КПРФ, то тут уже совершенно чётко говорится, что заглядывать в будущее нужно, "опираясь на осмысление тенденций технологического прогресса", и что вообще прежде всего должен быть решён вопрос о том, "какой способ производства, какой технологический уклад требует для себя общественной формы собственности и обеспечивает её победу".[2] Т.е., это типичнейшая каутскианская, социал-демократическая передёржка, которая победу передовых производственных отношений ставит в зависимость от степени развитости не производительных сил в целом, в особенности главной производительной силы, а только от степени развитости технологического компонента. При такой постановке проблемы, жонглируя словечками насчёт постиндустриализма и гибких автоматизированных технологий, выходит, что никакого социализма у нас никогда не было, в том числе и в самом недавнем прошлом, и социализм для нашей страны – это дело будущего, причём весьма отдалённого. Весь исторический опыт реального социалистического строительства таким подходом, по существу, перечёркивается начисто.

Вульгаризаторски, примитивно трактуется в Программе КПРФ обобществление труда. Оно состоит, якобы, в "усилении его /труда/ коллективного характера, возрастании взаимосвязи различных отраслей и секторов экономики, повышении её управляемости(?)".[3] Между тем, обобществление труда – это феномен и процесс не столько экономико-технологический, сколько в первую очередь социально-экономический, социальный, и суть его заключается в том, что – как множество раз говорилось на нашем политклубе – труд переходит от состояния "рабочеё силы" к состоянию труда-творчества. Конечно, высокий технологический уровень может сопутствовать и способствовать этим процессам, но вполне могут и, наоборот, процессы обобществления труда предварять собою и инициировать достижение более высокого технологического уровня. Так что и с точки зрения обобществления труда нет и не было никогда никакой необходимости дожидаться пришествия постиндустриальной эры, для развёртывания социалистического и даже коммунистического строительства.



ТАКИМ ОБРАЗОМ, на вышепоставленный первый вопрос – "Социализм – это будущее наше или прошлое?" – в комдвижении даются на сей день два (или, можно сказать, два с половиной) противоположных ответа.

Ответ КПРФ гласит: социализм – это только наше будущее, причём достаточно далёкое.

А почему я говорю – два с половиной, потому что у этого ответа есть подпункт, гласящий: социализм – это наше будущее, причём довольно близкое. Это позиция партий Роскомсоюза.

В целом весь этот первый ответ – правый по своей идейно-политической окраске.

Второй ответ: социализм – это наше прошлое, и в некоем парадоксальном смысле – настоящее. Впереди же у нас – вторая фаза коммунистической общественно-экономической формации.

Такой ответ дают Большевистская платформа, группа В.Ацюковского – В.Ермилова, и насколько я могу судить, в частности, по своей переписке, ещё ряд малочисленных пока что групп, не скоординированных между собой. И именно этот ответ – подлинно левый, но он пока не воспринимается нашим общественным сознанием в качестве такового. Так что о формировании реального левого, большевистского крыла в комдвижении заявлять преждевременно. Пока всё ещё имитация идёт, второй акт горбачёвщины. Что касается большевизма, он как был, так и есть в полуподполье, причём этому целенаправленно содействует имитационная часть комдвижения.

Теперь, почему первый ответ – правый? По очень простой причине. Представьте, что партия с такими установками берёт власть: что, мол, социализма у нас никогда не существовало и неизвестно, когда он будет, для этого надо подождать, пока на Западе постиндустриальные технологии изобретут, и ещё, чтобы был преодолён,– как сказано в Программе КПРФ,– "расточительный характер капиталистического производства и потребления".[4] Вот и сиди, жди, когда они там расточительный характер своего потребления преодолеют. Долго ждать придётся. А пока на Западе будут преодолевать своё расточительство, мы-то, конкретно, где окажемся?

А мы останемся совершенно там же, где и сегодня находимся, только при новой декорации в Кремле. Давайте, наконец, глаза на это раскроем, чтобы нас в очередной раз не облапошили. Для того, чтобы в этом убедиться,– что нацелились именно облапошить,– достаточно заглянуть в книжечку, которая называется "Программа оппозиции по выводу России из кризиса". Сия программа адресуется будущему "правительству народного доверия", и под ней, в числе прочих, стоят подписи таких видных деятелей и учёных экспертов КПРФ, как Г.К.Ребров, Ф.Н.Клоцвог, Л.П.Орленко, О.В.Маляров и др.

Естественно, они намерены продолжать "экономическую реформу", и что же они нам обещают? А вот послушайте. "… обеспечение социально необходимого минимума потребления предметов первой необходимости для детей, студентов, пенсионеров, безработных, нетрудоспособных, гарантирующего физиологически необходимый минимум продуктов питания, одежды, обуви, медикаментов, реализацию права на … минимально необходимое медицинское обслуживание …" "… обеспечение всем гражданам по мере выхода из кризиса минимального размера жилья за государственный счёт, а также определённого/?/ уровня бесплатного медицинского обслуживания и бесплатного образования, недопущение массовой/?/ безработицы." Не массовая безработица считается, стало быть, нормальным явлением. "Финансирование здравоохранения и пенсионное обеспечение должны в перспективе/!/ осуществляться на основе частной системы медицинского и пенсионного страхования", при сохранении "государственного финансирования лишь минимально необходимого уровня пенсионного обеспечения и медицинского обслуживания преимущественно для групп населения с низкими доходами".[5] Не беспокойтесь также за судьбу приватизации. Она будет идти своим чередом, только "постепенно". Модель "частный собственник плюс наёмный работник" объявляется "классической формой хозяйствования".[6] И т.д. Подобные перлы из этой книжки можно выписывать страницами. Да и никакое строительство социализма там вовсе не планируется. Чётко и ясно сказано, что строить предполагается "цивилизованный социально-ориентированный рынок", "социально-ориентированную рыночную экономику" западного образца.[7]

"Социально-ориентированная рыночная экономика", "цивилизованный рынок" – это тоже информационный вирус, слова-призраки, слова-обманки. Никакого "цивилизованного рынка" не существует в природе вещей и не может существовать. Капиталистический строй в любых его разновидностях и на любой стадии развития зиждется на том, что одна часть общества присваивает труд, жизненные силы и жизненные возможности другой его части. Вся разница между так называемым "диким" капитализмом и капитализмом "цивилизованным" заключается лишь в том, при "диком" капитализме всё совершается в пределах одной страны: тут и богачи, тут же и безработные, голодные, обездоленные, униженные. А "цивилизованный" капитализм научился сбрасывать очаги эксплуатации и её наиболее вопиющие язвы в другие страны, на другие континенты: в Африку, Латинскую Америку, теперь ещё и в Россию. Поэтому в метрополии царит вроде бы "цивилизация", а голодных, бездомных, безработных, бесправных не видать – они за морями, за океанами.

Просто поражаешься,– до какой деградации, умственной и идейно-политической, нужно дойти учёным, которые ещё совсем недавно числили себя марксистами (а то и сейчас числят), чтобы с серьёзным видом проповедовать подобный информационный вирус, подобную обманку. Страну колонизируют, потому что на земном шаре уже нехватает очагов, зон эксплуатации для "золотого миллиарда", для населения промышленно развитых и хорошо вооружённых империалистических государств. Или вы, что,– всерьёз решили, что нас всех в "золотой миллиард" зовут? Нет,– прекрасно знают эти теоретики, так называемые, что в "золотом миллиарде" места нам не предусмотрено; иначе не планировали бы они для нас всю эту свою "цивилизацию", все эти минимумы физиологические, по жилью, по пропитанию, по одежде, обуви и пр. Значит,– сознательно пособничают колонизаторам и оккупантам. Если это не так, пусть любой из авторов вот такой "программы по выводу из кризиса" встанет и скажет: да, я настолько некомпетентный человек, что не понимаю связи между процветанием стран "семёрки" и нищетой, голодом и кровопролитием в "третьем мире"; я на полном серьёзе считаю, что Международный валютный фонд хозяйничает у нас в стране для того, чтобы Россию сделать великой научно-промышленной державой, как написано в этой книжонке.[8] Если не хотят признаваться в подобной глупости – значит, надо признаваться, что сознательные коллаборанты. Вот истинная цена "программам" такого рода. И об этом нужно говорить открытым текстом, а мы всё миндальничаем, как будто перед нами действительно наука и действительно учёные.



ПРЕДСТАВЬТЕ теперь, что власть взяла партия, которая социализм рассматривает, как формационно пройденный этап нашего развития. Совершенно точно можно сказать, что не будет никакого фальшивого долгостроя на тему о "социально-ориентированном цивилизованном рынке". Такая партия просто восстановит действие Конституции СССР 1977 года, все права и свободы граждан, в ней записанные,– не по минимуму, а по максимуму; ренационализирует всю разграбленную собственность, закроет границы и в плановом порядке приступит к восстановлению разрушенного войной социалистического народного хозяйства. Одновременно начнётся расчистка тех завалов в социалистической экономике (именно в социалистической!) и в других сферах нашей жизни, которые десятилетиями тормозили нормальное, естественное развитие социалистического общества в СССР в направлении к коммунизму.

Если сравнить оба разобранных варианта, то без труда можно убедиться, что все разговоры о социализме где-то в отдалённом будущем нужны только для того, чтобы не допустить реального (и быстрого) конституционного восстановления социалистического строя сразу после взятия власти силами, противостоящими режиму. Больше ни для чего эти разговоры не нужны. Вспомним, ведь во время Великой Отечественной войны некоторые наши территории по два с лишним года находились в оккупации. От социализма там тоже, вроде бы, ничего не оставалось: появлялись оккупационные властные структуры, частная собственность, чуждый хозяйственный уклад и т.д. Но вслед за приходом наших войск всё восстанавливалось моментально, потому что механически уничтожить сложившуюся социально-экономическую систему, если это действительно система, по существу, невозможно. А если следовать той логике, которая сегодня нам предлагается, то мы, придя на освобождённую территорию, должны были бы сказать: да, знаете, тут дела серьёзные, вон сколько всего "нового" возникло – там управа городская вместо горсовета, там частная собственность, разве можно их всех вот так, в одночасье, взять и разогнать? Нужен переходный период, а социализм у нас будет, когда он будет в Америке, не раньше.

Достаточно вот такое простейшее сравнение провести, чтобы стала очевидной вся издевательская абсурдность тех схем так называемого "неизбежного наступления социализма", которые проповедует Программа КПРФ.

Я не говорю уже о том, что схемы эти в точности повторяют концептуальные ходы каутскианско-троцкистской теории "ультраимпериализма". Об этом шла речь на восьмом заседании нашего политклуба – "Большевизм и троцкизм", материал которого будет опубликован в ближайшем номере "Светоча".



ВТОРОЙ из трёх крупных вопросов, которые вначале обещано было рассмотреть и которые сами собой выделяются при анализе программных документов любой из наших компартий, не только КПРФ, это


Оценка сталинского периода нашей истории.

БЕЗУСЛОВНО, оголтелый антисталинизм нынче для любой, рассчитывающей на успех компартии должен быть снят с повестки дня. Не встретишь его в явном виде и в Программе КПРФ. Но до выхода на действительно правильный путь здесь ещё очень далеко.

Неверный, опять-таки ПРАВЫЙ ответ на этот второй вопрос в Программе вытекает из дезориентирующего ответа на первый,– что социализма у нас в прошлом не было.

А что же было, согласно Программе? Была "мобилизационная экономика", которая,– это не отрицается,– позволила в кратчайшие сроки провести индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства, одержать победу в Великой Отечественной войне. Говорится об "исторической оправданности такого пути нашего развития". Но вот дальше читаем, что путь этот "носил вынужденный характер и потребовал предельно жёсткой централизации и огосударствления многих сфер общественной жизни. К сожалению, этот путь был неправомерно возведён в абсолют и принят в качестве руководящего принципа." "Это … сдерживало решение главной задачи социализма. Эта задача состояла в том, чтобы не формально-юридически, а реально, на деле обобществить производство, … перейти на этой основе к  самоуправлению трудовых коллективов…" "Поскольку широкие слои трудящихся были лишены возможности реально распоряжаться результатами своего труда, постольку они и не чувствовали себя собственниками, совладельцами общественного достояния."[9]

И далее рассказывается, как Андропов "начал перестройку управления народным хозяйством", а разложившееся и бездарное горбачёвское руководство все эти прекрасные начинания повернуло на предательский лад.[10]

Что тут можно сказать? То, что я буду говорить, многие из вас множество раз от меня слышали, и даже могли прочитать в материалах Большевистской платформы, тираж которых никогда не превышал 5000 экз. В экономические дискуссии, которые в нашем обществе бушуют уже несколько десятилетий, я пытаюсь вплотную включиться где-то с середины 70-х годов, т.е. примерно двадцать лет. Бесчисленное множество работ было за это время направлено буквально во все экономические и околоэкономические издания и инстанции, которые только существовали у нас,– да и сейчас существуют, и сидят там  в основном те же люди: в той же "Правде", хотя бы, в Институте экономики и т.д. Ни одна из этих разработок не предана гласности в цивилизованном, вот именно, порядке. С 1989г. я участвую в нашем неформальном, как его тогда называли, движении. И вот что самое удивительное,– за эти шесть лет ни одна моя статья по экономическим (да, впрочем, и ни по каким другим) проблемам не смогла пробиться не только в "Правду" или "Советскую Россию", но пусть бы хоть в "Молнию". Шесть лет – вполне достаточный срок, и если мне кто-нибудь попытается объяснить, чем это наше нынешнее якобы  коммунистическое движение в целом, в лице его так называемых лидеров, концептуально и духовно отличается от брежневщины и горбачёвщины, то я такому человеку буду весьма признательна. А люди "внизу" удивляются: почему дело не идёт? Да оно прекрасно идёт, только ход его не в ту сторону направлен, куда они думают.



ПРОШУ извинить мне такое пространное и сугубо личное отступление, но оно объясняет, почему я дальше вынуждена повторять то, что говорю много лет.

Итак, были или не были у нас трудящиеся собственниками, было или не было у нас на деле обобществлено производство?

Всякая форма собственности экономически и политически работоспособна только в паре ещё с одной, очень важной вещью – с формой получения и распределения дохода от производственной деятельности. Величина получаемого дохода служит критерием эффективности данной системы хозяйствования. Форма извлечения и дележа дохода исторически столь же сугубо специфична, как и сама форма собственности. При феодальной форме собственности доход извлекается в виде феодальной ренты, при капиталистической форме собственности – в виде прибыли на капитал. Экономическую систему можно считать сложившейся, когда в ней полностью согласованы между собой форма собственности и форма консолидации дохода, т.е. совокупный чистый доход попадает именно и только классу номинальных собственников средств производства.

Сразу видно, что ключевая экономическая проблема социализма – это найти такую форму аккумуляции и распределения общественного чистого дохода, при которой доход попадал бы целиком трудящимся (за вычетом обычных оборонных и управленческих нужд, а также нужд расширенного воспроизводства). И такая форма распределения чистого дохода общества была у нас в сталинский период найдена: это регулярное снижение базовых розничных цен и расширение фондов бесплатного общественного потребления. Я просто уже не знаю, как и сколько нужно ещё об этом говорить, чтобы это было, наконец, понято.

С того момента, как эта система реально у нас заработала (а это вторая половина 40-х годов), можно было считать, что общественная форма собственности обрела адекватную ей форму консолидации и распределения дохода, произошло обобществление производства, вот именно, на деле, а не только декларативно, и трудящиеся экономически утвердились в статусе совладельцев общественного достояния.

Конечно, степень овладения своим достоянием со стороны трудящихся можно и нужно было повышать и совершенствовать, но ПРИНЦИП такого овладения был нащупан, и это было,– как я не устаю повторять,– колоссальное достижение той эпохи.

Все наши последующие беды проистекли вовсе не оттого, что мы этот принцип, якобы, "неправомерно возвели в абсолют". Если бы мы его в абсолют возвели, мы бы сегодня жили при коммунизме. Случилось как раз обратное. На протяжении 1954–67гг. социалистическая форма распределения общественного чистого дохода через снижение цен и наращивание общественных фондов потребления оказалась в огромной мере разрушена. Тем самым была расстроена СИСТЕМНАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ социалистической экономики, общественная собственность лишилась "парного" к ней механизма складывания и присвоения дохода, а отсюда – и надлежащего критерия эффективности, т.е. экономического компаса своего развития. Вот тот рубеж, с которого началось сползание к катастрофе. Вот когда трудящиеся начали в нарастающей степени ощущать, что результаты их труда, чем дальше, тем всё заметней идут куда-то мимо них и что их жизненная перспектива неоправданно, искусственно суживается, зажимается, обедняется.



СУММИРУЯ, на второй вопрос – о сущности сталинской системы (главным образом, в её экономическом аспекте) и о том, каково её соотношение собственно с социализмом,– у нас даются тоже два ответа. Здесь даже не два с половиной.

Один ответ,– что это не был социализм как таковой. Это была некая мобилизационная модель, годная для чрезвычайных исторических обстоятельств, но за пределами этих чрезвычайных обстоятельств она практически неприменима, и к катастрофе нас привело именно то, что мы от этой модели своевременно не отказались, цеплялись за неё, да ещё сотворили из неё какой-то фетиш. Это ответ КПРФ, а также и другого нашего крупнейшего партийного образования – СКП–КПСС. В целях экономии времени я Программу СКП–КПСС не буду здесь цитировать, каждый может сам посмотреть и убедиться. Программу СКП–КПСС писал А.Пригарин, сейчас он мечет молнии критические в адрес КПРФ[11], а стоит чуть глубже копнуть – и видишь, что всё это якобы противостояние чисто имитационное, действительной концептуальной разницы обнаружить невозможно. И те, и другие проповедуют перепостроение социализма, на том основании, что его у нас в стране или вообще не было, или был, но совсем не такой, какой надо. По сути, таким подходом целиком сбрасывается реальный и ценнейший исторический опыт, благодаря которому достигнуто абсолютно всё, о чём есть смысл вспоминать в нашей истории после 1917 года.

Правильный ответ на данный вопрос заключается в том, что сталинская экономическая модель была никакая не "мобилизационная", а это была,– в своих принципиальных очертаниях,– единственно нормальная социалистическая экономика, в которой для общенародной формы собственности был найден объективно ей отвечающий механизм образования и распределения дохода. Эту спайку, связку в 50-х – 60-х годах разломали (а вовсе не возвели в абсолют), из-за чего приключилось всё прочее: "застой", потом "ускорение", "перестройка", "радикальная экономическая реформа", и наконец, оккупация.

После освобождения, по ходу восстановления народного хозяйства, должно быть в обязательном порядке восстановлено в экономике и структурное соответствие между социалистической формой собственности на средства производства и формой консолидации и распределения общественного чистого дохода. Т.е., должна быть восстановлена экономическая политика снижения цен и наращивания общественных фондов потребления через снижение производственных затрат,– политика, контуры которой в основном обрисовались в период 30-х – первой половины 50-х годов. Это именно то, что нужно было сделать перед "перестройкой", дабы её предотвратить, и о чём честные учёные-марксисты с конца 70-х годов предупреждали, что если этого НЕ сделать, то можно поиметь очень крупные неприятности. Каковые и воспоследовали. Тем не менее, хотя и с непростительным запозданием, это всё равно делать необходимо, и если продолжать ещё говорить о реформах после взятия власти, то они только в этом могут состоять,– повторяю, в восстановлении объективно обусловленной "парности" между социалистической формой собственности и формой консолидации и присвоения общественного чистого дохода.



И ТУТ мы подходим к третьему и последнему из намеченных на сегодня вопросов, а именно: как, конкретно, это сделать? Или


Может ли при социализме общественный результат труда
проявиться на уровне трудового коллектива?

ТАКАЯ формулировка направлена против следующей группы информационных вирусов: это "разгосударствление", "самоуправление трудовых коллективов" и "трудящиеся должны реально распоряжаться результатами своего труда", в смысле – присваивать чистый доход в денежной форме на уровне отдельно взятого предприятия.

В предыдущем изложении бегло было упомянуто, что при феодальной форме собственности доход принимает форму феодальной ренты, при капиталистической форме собственности – форму прибыли на капитал. Феодальная рента – это барщина и оброк. Все эти формы дохода создаются, естественно, только живым трудом непосредственного производителя. Но на поверхности явлений они складываются, в соответствующей системе хозяйства, в пропорции вовсе не к живому труду, а к тому фактору, который выступает основным объектом частнособственнического присвоения. Т.е., феодальная рента как бы "налипает", фигурально выражаясь, на землю – основной объект частной собственности при феодализме, а капиталистическая прибыль, аналогично, "липнет" на капитал, складывается пропорционально величине авансированного капитала.

От способа формирования дохода самым жёстким образом зависит способ его распределения. Распределить по капиталу можно только то, что и сформировано пропорционально капиталу. Вот эту сторону дела у нас постоянно упускают из виду. Говорят о распределении по труду, но то, что подлежит распределению по труду, и сформировано должно быть в открытой, явной пропорции к затратам живого труда. Кстати, в Программе КПРФ употреблена формула "От каждого – по способности, каждому – по результатам его труда".[12] Утверждается, что это "один из главных принципов социализма". Такого "принципа" в научном социализме отродясь не было и быть не может. Распределение вообще всегда идёт не по "результатам", а по затратам, по вовлечённости в хозяйственный процесс того производственного фактора, с которым связана экономическая и политическая мощь господствующего класса: земли, капитала или труда.

Стало быть, при социализме хозяйственную систему нужно выстроить так, чтобы в ней общественный доход "налипал" именно на затраты живого труда. Тогда, и только тогда, он и распределится автоматически ПО ТРУДУ.

Конечно, вряд ли сам И.В.Сталин и другие партийные и хозяйственные руководители нашей страны в 30-х – 40-х годах задумывались над всеми этими вещами. Даже наверняка можно сказать, что нет. Скорее всего, их вела стихийная сила безошибочного классового инстинкта. И вела она их совершенно правильно, потому что в итоге всех экспериментов и переделок получился именно механизм, в котором совокупный общественный доход и формировался, и – следовательно – автоматически распределялся пропорционально вложенному в производство живому труду.

Как же это произошло?

Задним числом кажется, что достаточно просто. Прекратили своё существование рынки средств производства и рабочей силы как товара. Продолжал функционировать лишь рынок предметов народного потребления, только они сохранили экономический статус товаров как таковых. Ну, а доход вообще, по определению, может быть извлечён лишь из цены какого-то товара. Не-товар, если и имеет цену, то она носит в основном учётный характер, и доходообразующая составляющая в ней чисто условна. Вот так и получилось, что процессы консолидации общественного дохода в социалистической экономике в значительной своей части переместились на рынок потребительских товаров.

А что такое потребительские товары? Это средства воспроизводства рабочей силы. Их объём всегда по необходимости пропорционален затраченному в обществе живому труду. И в той мере, в какой общественный доход формируется через цены потребительского рынка, он, собственно, и формируется в прямой пропорции к общественным затратам живого труда.

В такой системе оказывается, что одни предприятия производят товар, а другие – не-товар, который подлежит фондированному распределению по учётным ценам. Это, практически, вся продукция производственно-технического назначения. Нормальное сосуществование предприятий того и другого рода возможно только в единой общественно-технологической цепочке, где продукция производственно-технического назначения рассматривается как общественно-промежуточный продукт на пути к потребительскому товару как общественно-конечному продукту.

Всё общественное производство превращается, вот именно, в ЕДИНЫЙ НАРОДНОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ КОМПЛЕКС, т.е. как бы в гигантскую корпорацию, работающую на внутренний потребительский рынок. Собственником и распорядителем этой суперкорпорации может быть, однозначно, только социалистическое государство. И это не какое-то "чрезмерное" огосударствление, не какая-то "чрезмерная" централизованность, а это та степень государственной централизации, ниже которой в экономике не может осуществляться доходообразование по труду. Пора уже, товарищи, этими внутренними системными связями социалистической экономики начинать как-то овладевать, оперировать ими и попросту их усваивать,– чтобы не одна Хабарова год за годом об этом говорила, а остальные смотрели так, как будто им какие-то фокусы показывают: чего это, мол, она тут выдумывает? Это не фокусы и не выдумки, а так работала наша экономика, когда ей не было равных в мире по динамизму, по живучести, эффективности и по гуманистической, подлинно социальной направленности. И надо механизмы эти, наконец, вскрыть, уяснить, толково описать и отразить в партийных программах не как искривление какое-то в нормальном экономическом развитии, а как образец, на который необходимо равняться, если мы хотим опять стать великой и экономически независимой страной.



ИТАК, существеннейшая часть общественного чистого дохода в нормальной социалистической экономике формируется через цены потребительских товаров (цены на остальную продукцию или "бездоходные", или "условно-доходные"); с потребительского рынка доход изымается государством, в форме, которая так у нас и называлась,– "централизованный чистый доход государства" (неправильное название – "налог с оборота"); и наконец, доход распределяется между трудящимися как совладельцами общенародной собственности через снижение цен и наращивание фондов бесплатного общественного потребления.

Поэтому на третий из поставленных вопросов – "Может ли при социализме общественный результат труда проявиться на уровне трудового коллектива?" – мы сначала сформулируем правильный ответ, а именно:

основной формой социалистической общенародной собственности может быть только собственность государственная; ей соответствует формирование решающей части общественного чистого дохода на рынке средств воспроизводства рабочей силы, или потребительских товаров, и распределение дохода между трудящимися как совладельцами общенародного достояния через систему снижения цен и расширения фондов общественного потребления. На уровне отдельно взятого предприятия или даже сколь угодно крупного объединения предприятий общественно значимый результат труда при социализме проявиться категорически НЕ МОЖЕТ, он проявляется только на уровне единого народнохозяйственного комплекса как такового. Из этих положений и нужно исходить при реконструкции социалистической экономики после освобождения страны от оккупантов.

Неверный ответ на этот вопрос упорно муссируется в программах буквально всех наших сколько-нибудь заметных партий и движений так называемой левой ориентации, от КПРФ до "Трудовой России", и состоит в том, что рабочие тогда почувствуют себя собственниками, совладельцами и т.д., когда получат возможность распоряжаться продукцией своего предприятия, т.е. делить между собой в денежной форме выручку от её реализации.

В преддверии III съезда КПРФ "Советская Россия" опубликовала письмо некоего плотника, под заголовком "Рабочим надо сплотиться", где читаем: "Есть у меня дачный участок. На нём я выращиваю огурцы, помидоры, яблоки, держу живность. Я сам всё это вырастил, сам всем и распоряжаюсь. Вот так бы, думаю, и на заводе устроить."[13]

Всё, что можно по этому поводу сказать,– это, дурную услугу оказывают рабочему классу и "Советская Россия", и все прочие, кто подогревает вот эти троглодитские, иначе не выразишься, настроения, что социалистическое предприятие должно быть организовано по образу и подобию дачной огуречно-яблочной фазенды.

Социалистическое государство сталинской эпохи, когда оно ликвидировало, сокрушило все рынки, кроме внутреннего потребительского, тем самым чётко выделило средства воспроизводства живого труда (т.е., в конечном счёте, сам живой труд) как главный доходообразующий фактор экономики.

В чём состояла разрушительная суть реформы 1965–67гг.? Было предложено активно формировать доход через цены не одних лишь потребительских товаров, а через цены вообще всей продукции, в том числе и средств производства, и не только на внутреннем потребительском рынке, а повсюду на предприятиях, где продукция изготовляется, причём по чисто капиталистическому принципу – пропорционально авансированному капиталу, стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств. Тем самым оказалась снесена перегородка, которая экономически выделяла живой труд как доходообразующий фактор,– а следовательно, и как фактор, главенствующий в распределении дохода. Средства производства потенциально уже становились товарами, а это значит – и возможными объектами частнособственнического присвоения, сначала замаскированного, а потом всё более и более откровенного. Формирование и распределение дохода по труду вытеснялось его формированием и распределением, фактически, по капиталу. Верховодила в этом процессе управленческая элита, ближе всех стоявшая к распоряжению средствами производства; впоследствии она при содействии внешнего классового союзника окончательно обменяла – или дообменивает – власть на собственность. Вот каков оказался результат перемещения процесса доходообразования с внутреннего потребительского рынка в производственные ячейки. Что приобрели от этого трудящиеся,– наверное, надо спросить горняков шахты "Северная", которые с августа месяца не получают зарплату и вторую неделю сидят под землёй, надеясь таким способом её выколотить.[14]

Изменится ли что-нибудь в принципе от того, что рабочие выберут на предприятии Совет и будут нанимать администрацию, а не она – их? Если процесс аккумуляции дохода не вернётся из производственной ячейки на внутренний потребительский рынок, если средства производства, предметы и орудия труда, в том числе энергоносители, будут продолжать оставаться товарами, то не изменится абсолютно ничего. Так называемое "самоуправляемое народное предприятие" будет типичнейшим капиталистическим предприятием, в лучшем случае – роль коллективного капиталиста будет исполнять вот этот самый Совет; а вокруг него раскинется также типичнейшая капиталистическая среда – рынок труда, безработица, закон о банкротстве и т.п.

Так что вся эта демагогия о "самоуправляемом трудовом коллективе" – она из той же "реформенной" оперы, как были у нас, помните, "первая модель хозрасчёта", "вторая модель хозрасчёта"; только этими "моделями" накушались уже и поняли, что для их авторов лучшей "моделью хозрасчёта" была с самого начала частная собственность; а "самоуправляемый трудовой коллектив" всё мельтешит и мельтешит по программам наших партий и партиек, и как заметил поэт, "колом его оттудова не вышибешь".

А вообще рабочим хотелось бы сказать так: товарищи рабочие! Не цепляйтесь вы за вашу продукцию, чтобы непременно самим ехать с ней на рынок,– прогорите. Предоставьте это государству. Думайте только о снижении издержек производства. А государству поставьте одно условие,– чтобы цены каждый год снижались и чтобы после снижения цен товар, не дай бог, не исчез с прилавка. И можете не сомневаться, выполнить это условие – это такая запарка, что ему (государству) хватит на весь год, от марта до марта, вертеться мелким бесом, и оно при всём желании не обюрократится, даже и без всякого прочего контроля с вашей стороны. Вот это и будет диктатура пролетариата. Ведь все классики твердили в один голос, что диктатура хороша тогда, когда она экономически обоснована.



ПОДЫТОЖИВАЯ всё сказанное, приходится констатировать, что если говорить о крупных, массовых наших партиях, то подлинно левой, подлинно коммунистической программы на сей день нет ни у одной. Большевистская платформа пока, к сожалению, массовой организацией не является и погоды на политической арене не делает. А что касается тех партий, которые погоду в какой-то мере делают, то эта изготовляемая ими погода для скорейшего нашего возвращения в социализм, прямо надо сказать, самая неподходящая.

Снова и снова приходится возвращаться к тому, что нигде не вскрыта экономическая сущность социализма.

Вот в Программе КПРФ говорится о трёх этапах достижения партией своих целей.

На первом этапе вообще многоукладность в экономике.

На втором этапе "отчётливо проявится ведущая роль социалистических форм хозяйствования, которые социально, структурно и организационно-технически наиболее пригодны для обеспечения благосостояния народа".

"Третий этап ознаменует окончательное формирование социалистических отношений на экономическом базисе, отвечающем требованиям модели оптимального социалистического развития. Будут доминировать общественные формы собственности на средства производства. По мере возрастания уровня реального обобществления труда постепенно утвердится их господство в экономике."[15]

Ну, и что это за "модель оптимального социалистического развития"? Ведь спроси – и можно смело держать пари, что ни от кого из авторов Программы ничего вразумительного не услышишь.

Между тем, экономически социализм – это единый народнохозяйственный комплекс (иначе говоря, безусловное господство государственной собственности) с формированием решающей части общественного дохода на внутреннем потребительском рынке и распределением его через систему снижения цен и расширения фондов бесплатного потребления. При чём тут три этапа с многоукладностью? У нас, что,– никогда единого народнохозяйственного комплекса не было, это что – невидаль для нас какая-то? Он записан в ст.16 Конституции СССР 1977 года. Вот и восстанавливайте. Попутно в нём надо исправить дефект, который внесли головотяпские и вредительские "реформы",– переместить основную часть доходообразующего процесса из хозяйствующих ячеек на внутренний потребительский рынок. Вот и будет вам реальное обобществление труда.

Никакого другого способа обеспечить действительное благосостояние народа не существует. Иначе мы так и будем всё время на разных минимумах сидеть. Вот и в Программе КПРФ, пожалуйста: "приведение минимума зарплаты, а также пенсий, стипендий и пособий в соответствие с реальным прожиточным минимумом". И тут же рядом пунктик: "введение прогрессивного налогообложения граждан, имеющих сверхвысокие доходы и особо крупные размеры личного имущества".[16] Хотелось бы спросить тов. Зюганова: а что, такие будут после вашего прихода к власти? Вот эти самые – ворюги со сверхвысокими доходами и особо крупными размерами? Если да, то о себе могу сказать твёрдо: мне ваша власть не нужна. Потому что на практике она абсолютно ничем не будет отличаться от того, что я вижу вокруг себя сейчас.

Странным образом, в Программе КПРФ нет, можно сказать, ни одного существенного положения, которое не ревизовало бы основополагающие статьи Конституций СССР и РСФСР 1977–78 гг. А ведь это, если вдуматься, пораженческая позиция. Страна оккупирована, её надо освобождать, а люди сидят, Конституцию переписывают. И то, дескать, в ней было неправильно, и это нереально, и ещё пятое – десятое. В конце концов перестаёшь понимать, что тут происходит: освобождают ли эти люди страну от оккупантов, или вместе с оккупантами – от ещё неискоренённых остатков "сталинизма", как и их ближайшие предшественники.

В последнее время Большевистская платформа неоднократно выступала, в том числе и на декабрьском Пленуме Совета СКП–КПСС, с предложением, чтобы все наши партии, считающие себя коммунистическими, признали в своих программных документах действие де-юре Конституции СССР. Вы когда придёте домой, почитайте Конституцию,– надеюсь, у каждого она есть,– и убедитесь своими глазами, насколько оздоровилась бы обстановка в нашем комдвижении, если бы это предложение было принято. А то сплошь и рядом такая картина, что партия ратует за восстановление СССР, программа же у неё напичкана откровенно антиконституционными положениями, причём именно по-крупному, не в мелочах. Сегодня программой любой нормальной компартии должна стать Конституция СССР,– во всяком случае, твёрдой основой программы. Этого надо во что бы то ни стало добиться, и только потом можно будет делать следующий шаг вперёд.

_________________________________

[1] См. "Голос коммуниста" №3(21), 1995г., стр. 3.
[2] См. "Правда" от 24 января 1995г., стр. 2. Курсив мой. – Т.Х.
[3] См. "Правда" от 31 января 1995г., стр. 1.
[4] "Правда" от 31 января 1995г., стр. 1.
[5] Программа оппозиции по выводу России из кризиса. М., 1994, стр. 42, 236, 49. Курсив мой. – Т.Х.
[6] Там же, стр. 16–18.
[7] Там же, стр. 26, 36.
[8] Там же, стр. 14.
[9] "Правда" от 31 января 1995г., стр. 2.
[10] Там же.
[11] См., напр., "Голос коммуниста" №3(21), 1995г., стр. 2.
[12] "Правда" от 31 января 1995г., стр. 2.
[13] "Советская Россия" от 21 января 1995г., стр. 2.
[14] "Советская Россия" от 21 марта 1995г., стр. 1.
[15] "Правда" от 31 января 1995г., стр. 2.
[16] Там же.


http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z12/z12.html
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание тридцать восьмое)
Москва, 7 августа 2018 г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
канд. филос. наук
Т.ХАБАРОВА

Школа современного большевизма: Введение
Доклад на XXXVIII заседании
Московского политклуба Большевистской платформы в КПСС
Москва, 7 августа 2018г.


УВАЖАЕМЫЕ ТОВАРИЩИ,

как уже сообщалось, около года назад, (см. http://cccp-kpss.narod.ru/2017/2017-08-11-soobschenie-na-rabochej-gruppe.htm), нами задуман проект Школа современного большевизма; это серия повторных публикаций материалов прошедших лет, которые отмечали бы собою какие-то принципиально важные, узловые моменты в формировании современной большевистской доктрины.

И в самом деле, Платформа существует с 1991 года, материалов накоплено невпроворот, и вся эта необозримость настоятельно требует подачи не вразброс, а в систематизированном виде.

Но, едва приступив к осуществлению проекта, мы сразу столкнулись с тем, что он нуждается в широкомасштабном концептуальном введении к нему. Вот в роли такого введения и призван выступить нынешний политклуб.

Сперва он планировался где-то на сентябрь прошлого  года, но этому помешала полученная мною травма и связанное с  ней длительное нездоровье, которое впоследствии ещё усугубилось повторной травмой.

Вот так и вышло, что планы наши отодвинулись практически на год.

Но если бы всё происходило, как намечалось, то у политклуба, и полностью в его теме, был бы предшественник,– это наше Поздравление соратникам по случаю 26-й годовщины образования Большевистской платформы в КПСС, а образовалась она, как известно, в июле 1991 года. Нынче уже 27-ую празднуем.

А почему я считаю оправданным сегодня вернуться к тому, пусть прошлогоднему, Поздравлению,– так это потому, что в нём предельно безапелляционно высказано то, вокруг чего мы долгое время как-то всё стеснялись поставить требуемые точки над i. А именно, что сегодняшний, отвечающий  нашей эпохе облик марксистской, коммунистической доктрины, сегодняшний облик учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина есть то, что разработано за прошедшие годы нами, и что мы назвали – современный советский патриотизм.

Там, в Поздравлении, хорошо проведена та важная мысль, что не мог же марксизм в такую эпоху, в виду таких планетарных потрясений, затронувших в первую очередь нас же самих,– не мог он не перейти в какую-то качественно новую форму своего развития, которая позволила бы нам посреди всего этого апокалипсиса сориентироваться и утвердиться на каком-то разумном, объективно обусловленном выходе из катастрофы.

Ну что ж, вот он – марксизм – и перешёл, переработался в эту объективно необходимую новую форму; чему тут удивляться, этого просто не могло не произойти.


Праворенегатская реакция,
наступившая после кончины И.В.Сталина,
фактически загнала аутентичный,
ленинско-сталинский марксизм в подполье.
Раздвоение на "официальный"
и "неофициальный" марксизм
в послесталинском СССР.

Но здесь вот что нужно всячески подчеркнуть: ведь хрущёвщина, праворенегатская реакция, наступившая после кончины И.В.Сталина, она аутентичный, ленинско-сталинский марксизм загнала фактически в подполье. На идеологическом фронте у нас получилось раздвоение на марксизм официальный (точнее, официозный) и неофициальный – условно, "подпольный".

Мне могут возразить: а было ли раздвоение? Ну, загнали "сталинистов" в подполье, и остался на поверхности, на какое-то время, один лишь правый ревизионизм, а раздвоений никаких не было.

Отвечаю: вот в том-то всё и дело, что было. И если мы этого на уровне общественного сознания не поймём, то ничего не поймём и в нашей новейшей истории, и выхода из постигших нас бедствий найти не сумеем.

Дело в том, что оказавшись в подполье, будучи отрешён от публичной политической жизни, "сталинистский" марксизм вовсе не прекратил своего существования: он сохранил и продолжал неукоснительно свою активность в интеллектуальном плане.

Т.е., именно и только по отношению к нему, а не по отношению к ревизиониствующему официозу, можно ставить вопрос о его подъёме на какую-то качественно высшую ступень.


Марксизм "неофициальный"
как Народное коммунистическое сопротивление.
С чем подошли к роковому рубежу –
– преддверию "перестройки" –
идеологи официального псевдомарксизма
и марксисты – "подпольщики".

Итак, в Советской стране образовалось вот это интеллектуально-революционное подполье. Впоследствии его стали называть "красным диссидентством"; "красным" потому, что оно носило глубоко советский характер, в отличие от диссидентства сахаровско-солженицынского, и выступало не против Советской власти, а против её буржуазно-реставраторских извращений, в которые вылился воинствующий антисталинизм.

Впрочем, здесь вообще вряд ли уместно говорить о каком-то "диссидентстве"; Большевистская платформа,– как вы знаете,– предложила называть этот феномен – Народное коммунистическое сопротивление. Это гораздо правильней отражает суть этого явления, этой формы подспудной классовой борьбы здоровых сил советского общества с происками враждебного империалистического окружения.

Прорваться в публичное и медийное пространство этот "неофициальный марксизм" не мог; тем не менее, факт его существования с течением времени уже не удавалось скрывать. В ноябре 1978г. на Пленуме ЦК КПСС было оповещено о создании при Политбюро ЦК специальной комиссии для работы с письмами граждан по идеологическим вопросам. Несложно догадаться, что в эту рубрику "писем по идеологическим вопросам" попадали и труды марксистов-"диссидентов", рассылавшиеся ими во все научные, медийные, партийно-государственные и прочие адреса.

В наши дни по крайней мере часть этих наработок предана гласности, и мы можем сравнить,– с чем подошли к роковому рубежу – к преддверию "перестройки" – марксисты-"подпольщики" и идеологи официального псевдомарксизма, проеденного реставраторской гнилью.



Что касается официального лжемарксизма, то он выдвинул два, так сказать, мегапроекта, каждому из которых авансом приписывалось "всемирноисторическое значение".

Это:

      теория так называемого "развитого социализма"

      и Комплексная программа научно-технического прогресса и его социальных последствий до 2000 года; в работу над которой были вовлечены, без преувеличения, все сколько-нибудь заметные научные силы, имевшиеся на тот момент у нас в стране.

Обе эти мегафальшивки на практике с треском провалились,– о чём наши учёные мужи, хоть социалистической, хоть какой иной ориентации, сегодня очень не любят вспоминать. Бесполезно у кого угодно из них допытываться, какие "последствия прогресса" они нам программировали на 2000 год. Реально наступившим "последствием" фальсификаторского бумагомарательства оказалась фактическая оккупация страны транснациональным капиталом. Весьма вероятно, что всё это "комплексное" словоблудие втайне с самого начала именно на такой результат и было нацелено; но это уже вопрос не к науке, а к службе госбезопасности.

Сказанное в полной мере относится и к "концепции развитого социализма".

Отбросив марксистское, сталинское учение о диалектических противоречиях как главных закономерностях общественного развития, она, эта "концепция", всю историческую перспективу совершенно потеряла из виду, ни о чём не могла предупредить партийно-государственное руководство и лишь по-глупому уверяла, что впереди у нас "многие десятилетия" безмятежного устранения мелких недостатков, по ходу какового устранения недостатков мы незаметно для самих себя, "постепенно перерастём" в коммунизм.

И эту чушь подсунули на подпись не кому иному, как Л.И.Брежневу, после чего критиковать её, как сами понимаете, стало невозможно. Статья за подписью Леонида Ильича появилась во всех ведущих партийных изданиях, и оттуда тем, кто пытался критиковать, отвечали: "Мы не будем полемизировать с вами по поводу понятия "развитой социализм", поскольку оно вошло в директивные документы". Такой ответ и мною был получен в 1978г. из журнала "Коммунист", главным редактором которого тогда являлся как раз сочинитель "развитого социализма", небезызвестный Р.И.Косолапов. Чем завершилось это антимарксистское сочинительство, сегодня вряд ли надо снова и снова рассказывать. В Польше, где его усердно насаждал тогдашний лидер Э.Герек, оно спровоцировало в 1980г. мощнейший гражданский конфликт, послуживший прологом и к нашей "перестройке", и к другим катавасиям в соцстранах, того же рода.

Симптоматично,– кстати,– что именно Косолапова зюгановцы, эти верные продолжатели позднесоветского имитационного квазимарксизма, возвели, в конце концов, на идеологический пьедестал, увенчав его Ленинской премией ЦК КПРФ,– за "творческую разработку актуальных проблем марксистско-ленинской теории". В чём уж заключалась эта "творческая разработка" и каких проблем – это одному ЦК КПРФ ведомо. Сам же Косолапов считает, что награждён вполне заслуженно,– хотя от наиболее "всемирноисторической" из этих своих заслуг – от "развитого социалистического общества" – он своевременно и благоразумно открестился.



Ну, а как оценивало ту же самую ситуацию Народное коммунистическое сопротивление?

Сколько мы ни взывали к нашим историкам и архивистам, Народное сопротивление антисоциалистическому перерожденчеству предметом их исследований так пока и не стало. Не раскопаны архивные "залежи", не обнародованы томящиеся там материалы, не введены в научный оборот документы, не названы имена. Когда я смотрю на свою собственную архивную "коллекцию" и на адреса тогдашних получателей этой почты, мне подчас не по себе становится,– не может же быть, чтобы всё это оказалось уничтожено?..

А впрочем, почему не может? Не стеснялись же они – и не стесняются – страну уничтожать, чего им было церемониться с какими-то архивными бумагами.

Но, как бы там ни было, на сей день никто не должен на меня сетовать, что я ссылаюсь в основном на свои собственные труды того периода. Имею полное на то право, ибо являюсь бесспорным и характернейшим представителем того самого "непокорённого" марксизма, не примирившегося с хрущёвщиной и ей не подчинившегося. А как же быть, если материалы,– к примеру,– Комиссии 1978 года по "идеологическим письмам трудящихся", как и сами эти письма, они по сию пору не рассекречены, не обработаны и не сделаны нормально доступными.

И таким образом, вот общая оценка происходившего – и того, чем оно неминуемо должно было закончиться приблизительно к тому же самому двухтысячному году или даже раньше (это моё письмо тогдашнему председателю КГБ Ю.В.Андропову от 5 апреля 1979г.):

"Снова и снова повторяю … общеочевидную истину, которую Вы и без меня должны прекрасно сознавать, если не окончательно утратили чувство реальности: взамен марксистско-ленинского учения, образующего непререкаемый идейный фундамент Советской государственности, y нас ныне проповедуется … некая буржуазно-реставраторская, бухаринская карикатура на марксизм, a тем самым вершится идеологическая и политическая диверсия такого ранга, такой разрушительной силы, что покуда она не пpeceчeнa, на прочее, чем Ваша организация занимается, спокойно можно махнуть рукой, ибо одного этого "теоретического" подкопа … более нежели достаточно для гибели социалистического строя в CCCP.

… пока ясно основное:

что объективно (по ошибке ли, по вредительскому ли "расчёту") допущен тяжелейший срыв при определении стратегической концепции развития нашей общественной системы, потеряна генеральная линия её закономерного возвышения и совершенствования;

что этот главный политико-стратегический "прокол" долгие годы не позволяет системе плодотворно развиваться ни на одном существенном направлении;

что срыв необходимо констатировать, "локализовать" и по возможности не мешкать с его преодолением, причём сделать это нужно политически крайне "корректно", не производя лишних общественных "издержек", помимо и так уже наслоившихся."[1]



Т.е.,
лжемарксистский официоз обещал некие, оставшиеся неизвестными "социальные последствия научного прогресса",– которые он толком даже и сформулировать-то не мог;

марксизм "неофициальный", сопротивленческий прямо указывал на придвинувшуюся вплотную угрозу гибели социалистического строя в стране,– и именно по причине реставраторского диверсантства, сумевшего захватить определённые командные высоты в идеологической сфере.

Кто и в какой беспрецедентной степени оказался прав,– о чём тут сегодня долго рассуждать?


Итак, История поставила решающий эксперимент
между марксизмом "официальным" и "неофициальным"
в нашей стране на отрезке 50-х – 90-х годов,
и этот поединок
сокрушительным интеллектуальным нокаутом
выиграл марксизм неофициальный.
Избавиться от остатков
прежнего лжемарксистского официоза,
который после 1991 года принял вид
имитационного "якобы комдвижения".

Итак, История поставила решающий эксперимент – experimentum crucis, как это называется в науке,– между марксизмом "официальным" и "неофициальным" в нашей стране на отрезке 50-х – 90-х годов, и этот поединок сокрушительным интеллектуальным нокаутом выиграл марксизм неофициальный.

А благодаря чему он этого достиг?

Он достиг этого благодаря тому, что разрешил проблемы, нагромоздившиеся во второй половине XX века перед марксистской теорией и, соответственно, перед социалистической практикой.

Часть этих проблем нам создала правооппортунистическая реакция послесталинской поры. Другая же их часть носила объективный характер и вытекала из того, что общество наше, так или иначе, но развивалось; по крайней мере, оно должно было развиваться, оно требовало развития, и эта объективная потребность развития проламывалась сквозь наслоения реставраторского застоя. И она вновь и вновь поднимала вопрос – где, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы находимся, куда и как нам двигаться дальше.

Но на проблемах мы остановимся чуть ниже – в заключительном разделе моего сегодняшнего выступления, насколько хватит у нас времени.

Конечно, кто-то может сказать: ну и что, решены проблемы – не решены, но войну как таковую мы же всё равно проиграли?

Ну да, проиграли, но не потому, что идеология наша, сама идея коммунизма была неверна, а потому, что у власти оказались предатели, фактически этой идеологии изменившие.

Сама же по себе коммунистическая, марксистская доктрина, она уцелела, выжила, полностью сохранила свою интеллектуальную мощь, безошибочно предвидела ход событий и была в состоянии предлагать конструктивные, реалистичные меры по недопущению неотвратимо назревавшей катастрофы. Причём, предлагала их заблаговременно, за 10–15 лет, а не post factum, когда катастрофа уже разразилась.

Стоящая перед нами на текущем этапе задача – это избавиться от остатков прежнего лжемарксистского официоза, который после 1991 года принял вид имитационного "якобы комдвижения". Или, как мы формулировали на нашем юбилейном Собрании 16 июля 2016 года, Сбросить, наконец, правотроцкистский "саван", с 1956 года тяготевший над советским официальным коммунизмом, а затем перекинувшийся и на коммунизм постсоветский, "системный". [2]

Впрочем, под тем же самым саваном или шлейфом обретается у нас не только "системный", "парламентский" коммунизм, но и псевдо-левый, также насквозь имитационный сегмент "якобы комдвижения".[3]

Мы не хотим обидеть добросовестно обманывающихся (или обманутых) людей, которых немало и в КПРФ, и в "левых" партийках, но   объективно  ситуация именно такова, и на этот факт нельзя до бесконечности закрывать глаза под предлогом, что тебя обманывали или ты сам "обманываться был рад".



Как всю эту публику (имея в виду не обманутых, а сознательно обманывающих) припереть к стенке?

История нам все средства для этого предоставляет,– как выше было показано.

Вот посмотрите, как сами "системные коммунисты" изображают свою позицию на момент, когда решалась судьба социализма и Советской власти в стране: что могли сделать защитники крепости ночью во время сна, когда её комендант сам запустил врага внутрь?

И это пишут в "Правде", не где-нибудь.[4]

Комендант, это,– понятно,– Горбачёв. Видите ли, "защитники крепости" спали, а Горбачёв во время их сна сдал страну американцам. Интересно, сколько же этот сон-то тянулся,– если те, кто не спал, за полтора десятилетия до того предупреждали, что крепость может быть и наверняка будет сдана?

О каком "марксизме" тут вообще можно говорить,– если подразумевать под марксизмом интеллектуальный прожектор, который своими лучами пронизывает предстоящий нам путь? Это просто смешно.

Сегодня любой претендент на звание марксиста, коммуниста, продолжателя дела Ленина, дела Октября и т.п.,– если он в 70-х – начале 80-х годов находился в самосознательном состоянии, да ещё и при учёной степени,– должен ответить на вопрос, где он был и чем занимался, вот именно как партиец и учёный-марксист, в те годы, когда судьба нашей Советской Родины стояла на кону, когда разрушительные тенденции, ведшие к её гибели, были более, чем налицо? Настолько налицо, что учёные-патриоты открытым текстом и уже не стесняясь в выражениях, писали о надвигающейся беде во все концы, во все инстанции, от Академии наук до Комитета госбезопасности СССР?

И если вразумительного ответа на этот вопрос не получено, если человек на непыльной зарплате попусту слюнявил имена Маркса и Ленина в академическом институте или в редакции супер-коммунистического журнала, газеты, ошивался, неизвестно для чего, в "идеологических" отделах ЦК, МГК и бесчисленных РК КПСС, блудословил о развитом социализме и о любой другой конъюнктурщине, какую ни спустят сверху, да вдобавок ещё и перекрывал кислород тем, кто пытался конъюнктурщину вывести на чистую воду… Ну, знаете, если эта братия будет у нас ещё какое-то время верховодить "продолжением дела Октября", то вряд ли следует сомневаться, что дело это окажется окончательно загублено.

Что касается более молодого поколения, то они тоже должны разобраться, на кого они ориентируются. И если на тех, кто спал, умственно и нравственно-граждански, на пороге разгрома страны в психоинформационной войне, то всё вышесказанное также и к ним в полной мере относится.

И наконец, самое главное здесь – не попрекать, не стыдить, не указывать кому-то его настоящее место; тем паче, что у нас нет сейчас для этого административно-организационных рычагов.

Указать лжекоммунистам их настоящее место мы можем только одним способом: поставить их лицом к лицу – так, чтобы им уже не отвертеться,– с МАРКСИЗМОМ КАК ТАКОВЫМ, с коммунистическим учением, как оно должно быть в XXI веке, и не просто должно, но изрядно времени уже и есть, является, независимо от того, хочется или не хочется кому-то это признавать.

Спора нет, нам необходимо добиться, чтобы на этой "очной ставке" плечом к плечу с нами стояла какая-то критическая масса прозревших, выпутавшихся из психоинформационной паутины советских людей.

Сегодняшняя версия марксизма как такового, это современный советский патриотизм,– как затверждено уже фактически самим ходом вещей.

Историческая преемственность здесь такая: Народное коммунистическое сопротивление предперестроечных десятилетий – Большевистская платформа в КПСС – Съезд граждан СССР. Она прослеживается без особого труда благодаря тому, что под наработками доперестроечного периода, как и под документами Большевистской платформы, стоит – в основном – одна и та же подпись Хабаровой. (Что и натолкнуло, видимо, нашего соратника А.Б.Бородина на мысль о "хабаровском марксизме".) Но мы пока от "хабаровского марксизма" давайте воздержимся, чтобы лишнее не дразнить гусей, а будем говорить о современном советском патриотизме, или современном большевизме.


Современный большевизм –
это исторически верхний слой проблемных решений,
в которые упёрлось развитие нового общества
во второй половине XX столетия.

Итак, теперь о проблемах.

Уважаемые товарищи, почему мы так подчёркиваем, что речь у нас идёт именно о современном большевизме.

Мы не собираемся перелопачивать и переписывать всё, что было создано на эту тему классиками. Их наследие остаётся так, как оно есть, в неизменном виде. Их труды изданы, пересказывать их содержание для умственных лодырей, которым лень самим туда заглянуть, в этом нет нужды.

Современный большевизм – это исторически верхний слой проблемных решений, в которые упёрлось развитие нового общества в нашей стране, а вместе с нами и во всём мире, во второй половине XX столетия. Вот это то поле, где мы – наше поколение, в широком смысле слова, обязано было потрудиться – и потрудилось.

Но то, что классики остаются в неприкосновенности, не означает, что кто-то может продолжать прятаться за их спины. Эта игра в прятки за спинами классиков разоблачена,– как сказано уже,– самой Историей. Вы прятались – проблемы пребывали нерешёнными – из-за этого страна потерпела чудовищное по своей тяжести поражение в войне. Вы и поныне, вот уже четверть века, прячетесь,– хотя прекрасно знаете, что погибельные проблемные узлы давно распутаны, развязаны, и что только и именно вы своими прятками мешаете народу прозреть и вытащить страну из провальной ямы.

С этим, так или иначе, но будет покончено. Сегодня марксист и коммунист – не просто тот, кто наловчился сыпать цитатами из Маркса, Ленина и Сталина, но только тот, кто полностью овладел материалом вот этих проблемных головоломок XX века,– распутанных именно на основе творческого, а не начётнического применения того, что нам оставили Маркс, Ленин и Сталин. Иными словами, кто овладел большевизмом в его современной, советско-патриотической версии.

И.В.Сталин учил, что всякая новая идея, выражающая назревшие потребности развития производительных сил, вначале должна пробить себе дорогу, проникнуть в массовое сознание, и только когда она в сознании масс достаточно "утрамбуется", она приобретает политическую, практическую дееспособность.

Современная форма большевизма пока находится в стадии вот этого "пробивания дороги", и поэтому впереди у нас – работа пропаганды и ещё раз пропаганды, какой бы она кому ни казалась надоедливой и вроде бы не приносящей зримых сиюминутных плодов. Но без революционной теории, без её затверждения в мозгах у нужного количества людей никакой революционной практики тоже не будет. Это одна из заповедей ленинизма, и её нашим соратникам надлежало бы хорошо помнить, чтобы не было вот этих дезорганизаторских разговоров,– мол, это всё теория, а мы хотим практики. Без теории набирает силу не практика, а гапоновщина, и мы сейчас вокруг себя в левом движении сколько угодно можем видеть этому примеров.

Но обратимся всё же к проблемам.


Проблема номер один
из нашего "большевистского перечня":


Возвращение сталинской экономической модели
на её законное место
в марксистской политэкономии,
а затем и в практике
социалистического народного хозяйства
в освобождённом СССР.

Из проблем, созданных нам хрущёвцами, плюс ещё Косыгин с Либерманом, главная, это – безусловно – разгром сталинской модели в экономике, что послужило началом постепенного, но злостно последовательного уничтожения вообще социалистического способа производства у нас в стране.

Материала по сталинской модели мы имеем более чем достаточно. Издаётся сборник работ по истории её возрождения после косыгинско-либермановского погрома, в двух книгах, первая вышла в 2016 году[5], вторую мы надеемся выпустить к концу нынешнего года. Я не буду уже распространяться о необходимости поддержки и популяризации этого издания. Некоторые из включённых в него работ будут помечены грифом Школа современного большевизма. Без их внимательного изучения и освоения бесполезно говорить о выполнении исторически предстоящей нам здесь задачи,– а это задача возвращения сталинской модели, или двухмасштабной системы цен, на её законное место в социалистическом народном хозяйстве: т.е., в качестве генеральной схемы его функционирования.

В 2013г. мы представили в Интернете ролик Сталинская экономическая модель: что это было, как её разрушили, есть ли у неё место в нашем будущем. [6] Текстовый вариант этого ролика также будет носить гриф Школы современного большевизма. Ролик технически не очень качественный, и это почему-то ужасно "мешает" его популярности среди наших сторонников. Но вот плагиаторам не помешало ничуть. Небезызвестный Катасонов,– за всю свою – весьма продолжительную – научную карьеру ни звуком о сталинской модели не заикнувшийся,– вдруг всплыл в роли чуть ли не главного "первооткрывателя" модели после полувековых гонений на неё. Естественно, "забыв" при этом упомянуть, что до него кандидат философских наук Хабарова минимум тридцать лет твердила об объективно неизбежной "реабилитации" двухмасштабной системы цен, в том числе со страниц "Коммуниста" (1988г.) и с трибуны Всесоюзной конференции по проблемам радикальной экономической реформы (1989г.), не говоря уже о публикациях в микротиражной "оппозиционной" прессе. И уж, конечно, пренебрёг сей новоявленный "сталинец" ссылкой на ближайший по времени первоисточник своих "озарений" – на хабаровский ролик 2013 года.

Впрочем, Не вернёмся в экономике к Сталину – не освободимся никогда – таков был заголовок одного из митинговых выступлений Хабаровой, слава богу, ещё в 1998 году.[7]

А ещё девятью годами ранее, в 1989г., сталинская двухмасштабная модель была полностью(!) прописана в экономической программе авторитетного в те годы общества "Единство" Скажем НЕТ рыночной авантюре!, принятой на его III Всесоюзной конференции в Ленинграде и также опубликованной в тогдашних левых газетах.[8]

Соратники дорогие, все эти факты нужно знать и нужно уметь свободно ими оперировать в идеологической борьбе,– и не в последнюю очередь в борьбе с плагиаторами, которые вреда причиняют ничуть не меньше, чем прямые враги. Ибо они своим воровством фальсифицируют историю, искажают реальное положение дел на политической арене, причём резко не в нашу пользу; а потом,– что же они с идеей-то творят, которую у нас обокрали? Они её извращают, пересусоливают подчас на совершенно дурацкий лад и тем самым не дают ей нормально развиваться и приносить те плоды, которые действительно потребны народу.

Т.е., сегодняшние якобы-"первооткрыватели" сталинской экономики – по чужим наработкам! – это, на поверку, те же либермановцы прошлых лет, цель которых – вовсе не в том, чтобы вернуть народу благотворный для него экономический механизм, а в том, чтобы перехватить, оседлать неизбежный, повторяю, процесс возрождения этого механизма и под сурдинку вновь поставить его на службу разным классово чужеродным элементам.



В общем и целом, по этому пункту сторонникам нашим абсолютно необходимо, прежде всего, чётко представлять себе самую сущность сталинской экономической модели,– и чтобы никакой путаницы, никакой разноголосицы в этом вопросе не было.

Сталинская модель – это способ обобществления прибавочного продукта при социализме, способ распределения всех вырабатываемых в обществе благ исключительно в интересах трудящихся. Если хотите, это разумно понятая и осуществлённая форма вознаграждения каждого "по труду". Это достигается через регулярное ощутимое снижение базовых потребительских цен и параллельное неуклонное расширение фондов неоплачиваемого общественного потребления.

Обобществление прибавочного продукта – это исторически неотвратимый следующий этап, в дополнение к обобществлению средств производства. Глупо рассуждать, "нужен" он нам, этот шаг, или "не нужен". Если прибавочный продукт не будет обобществлён,– т.е., не будет идти исключительно во благо людям труда, то – вдумайтесь сами! – теряет смысл и обобществление средств производства, и невольно возникает вопрос: а к чему тогда было вообще и революцию-то совершать?

И надо сказать, либермано-косыгинщиа немало постаралась, чтобы такой вопрос где-то на подходе к "перестройке" у ряда советских граждан действительно возник.

И ещё один момент, относительно которого должна быть у соратников наших ясность в головах,– хотя концептуально он несколько более сложный для восприятия.

Это сущность "реформы" 1965 года,– если её выразить буквально в двух словах.

Обычно заявляют,– мол, прибыль поставили во главу угла. Но дело не в этом, а в том, что изменили принцип доходообразования в цене. Если при Сталине доходообразующая составляющая в цене формировалась пропорционально затратам живого труда, т.е. ПО ТРУДУ, то в результате "реформы" она стала формироваться пропорционально труду овеществлённому (стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств), т.е. КАК БЫ ПО КАПИТАЛУ.

Но то, что формируется по труду, оно и распределяется по труду – всем и каждому. А то, что сформировалось "как бы по капиталу",– оно "как бы по капиталу" и уйдёт в карманы, кому не следует.

Вот он, слом сталинской модели,– вот эта подмена социалистического принципа распределения общественного чистого дохода – принципом псевдокапиталистическим. Пока "псевдо", а затем этот "псевдо", повинуясь заложенной в нём объективной тенденции, упорно пёр к тому, чтобы по возможности превратиться в свой капиталистический оригинал.

Итак, проблема номер один в нашем перечне прорывных решений современного большевизма – это возвращение сталинской экономической модели на её законное место в марксистской политэкономии, а затем и в практике социалистического народного хозяйства в освобождённом СССР.


Проблема номер два:

Возвращение также на его надлежащее место
в марксистской политэкономии
и в теории научного коммунизма
закона соответствия производственных отношений
характеру и уровню развития производительных сил.

Проблема номер два – это возвращение также на его надлежащее место в марксистской политэкономии и в теории научного коммунизма закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.

И здесь прежде всего необходимо было устранить хрущёвскую, опять-таки, подмену марксистского понятия базиса (т.е. совокупности производственных отношений),– устранить подмену базиса "материально-технической базой". Базис, это,– напоминаем,– экономический строй общества на данном этапе его развития.

Далее, восстановить марксистское, ленинско-сталинское понимание закона соответствия как естественноисторической закономерности, выйти из сферы действия которой так же невозможно, как выйти из сферы действия поля тяготения.

Вернуться к сталинскому представлению о цикличности срабатывания принципа соответствия и о том, что эти базисные циклы образуют естественноисторическую основу периодизации как всего процесса последовательной смены общественно-экономических формаций, так и более дробных внутриформационных изменений.

Собственно, цикличность здесь проистекает из того факта, что закон соответствия является определяющим диалектическим противоречием любой формации, а диалектические противоречия, они,– как известно,– цикличны по самой своей природе.

Товарищи, закон соответствия – это воистину всем проблемам проблема.

Если мы от него отказываемся,– но именно это и произошло на пике праворенегатского идеологического вредительства, в теории косолаповского "развитого социализма" и в "Комплексной программе социальных последствий научно-технического прогресса",– то мы тем самым фактически отказываемся вообще от диалектического взгляда на мир и на социум как на нечто развивающееся, от взгляда на развитие как на универсальный мировой процесс, по выражению В.И.Ленина, процесс, совершающийся путём спиралевидного периодического подъёма со ступени на ступень.

Т.е.,– как было уже указано в предыдущем изложении,– у нас вся историческая перспектива погружается во тьму, и мы в предстоящих нам событиях здраво ориентироваться не можем. К чему послесталинское ренегатство и пришло на финише своего пребывания у власти в стране.

История,– однако,– распорядилась так, чтобы в СССР, кроме вредителей и предателей, временно узурпировавших руководящие посты, в том числе в идеологии, сохранялся и марксизм аутентичный,– в те годы "неофициальный".

И "неофициальный" марксизм эту очередную головоломку полностью распутал, определив реальное социодилектическое местонахождение советского общества в середине XX века – на стыке первой и второй фаз коммунистической общественно-экономической формации.

У нас заканчивался базисный цикл первой фазы, где ещё главенствует отношение "труд – рабочая сила", хотя и в социалистически "облагороженной" его версии, и общество объективно стояло перед необходимостью перейти в следующий, высший цикл, где соединение работника со средствами производства должно осуществляться по типу "труда – творчества", как реализация творческой способности, естественноисторически свойственной всякому человеческому индивиду.

Ситуация эта объективно очень непростая,– если учесть, что не только межформационные, но и крупные внутриформационные сдвиги нигде и никогда не обходились без политических потрясений, подчас весьма "затратных" в социальном плане. По идее мы первые должны были совершить междуфазовый переход "безразрывно", институционально, но… "Наверху" ситуация не осознавалась и была доведена до худшего из всех возможных вариантов – до разгромного поражения в войне.

И тем не менее, марксизм "неофициальный",– повторимся,– на основе грамотного социодиалектического анализа предупреждал, что в недрах общества, при активнейшем "содействии" геополитического противника набухает взрыв. И в то же время предлагались спокойные, толковые меры, посредством которых чего-чего, но уж оккупации страны глобалистским капиталом вполне можно было избежать.

И обратите внимание, что всё это было проделано задолго до "перестройки", и при добросовестном отношении к этим наработкам со стороны "официальных" марксистов они, наработки эти, безусловно, помогли бы правильно оценить складывавшуюся катастрофическую обстановку и предотвратить хотя бы самые провальные из воспоследовавших её проявлений.[9]



И вот по этой проблеме номер два что было бы особенно желательно, чтобы соратники усвоили, как говорится, назубок. Это, в какой точке общемирового эволюционного процесса мы окажемся, освободившись от оккупации и от присутствия разных геополитически враждебных сил на нашей территории (а мы рано или поздно от всего этого освободимся).

Товарищи, надо яснее ясного себе представлять, что окажемся мы по-прежнему перед не взятым нами рубежом на переходе от первой ко второй фазе коммунизма. Сколь бы кто ни удивлялся,– а может быть, и возмущался,– таким экстравагантным, на поверхностный взгляд, заключением.

И однако, никакого повторного строительства социализма,– мол, на сей раз уже без недостатков,– у нас по большому счёту не будет. (Хотя, безусловно, мы должны будем восстановить всё разрушенное.)

Суть дела в том, что главный "недостаток" социалистической фазы развития – это господство на всём её протяжении базисного отношения "труд – рабочая сила". А оно, это отношение, объективно-исторически исчерпало свои возможности и безнадёжно устарело. Неспроста ведь И.В.Сталин столь "въедливо" занялся вопросами перехода к высшей фазе ещё в начале 50-х годов.

Но последующее советское руководство, отвергнув сталинизм, справиться с задачей преодоления междуфазового социодилектического барьера, естественно, не смогло.

А задача вон ещё когда встала в повестку дня. Из-за её нерешённости, из-за нашего топтания перед трудным, но ведь всё равно требовавшим преодоления рубежом проистекали всевозможные неполадки в развитии страны, на которых бешено спекулировал классовый и геополитический враг.

Косвенным образом это привело к проигрышу в войне. Мы должны были понимать, что за каждым нашим шагом пристально следит и беспрестанно провоцирует ошибочные действия антагонистичный нам эксплуататорский мир, вовсе не желающий покидать историческую сцену.

Итак, мы вновь окажемся перед этим роковым, в известном смысле, барьером, и теперь уже без всяких отговорок обязаны будем оставить его позади.

Излишне уточнять, что если уж для нас социализм объективно-исторически стал пройденным этапом, то рассуждать о каких-то "реставрациях капитализма" и о повторном прохождении всех стадий капиталистического развития, это вообще отборная глупость, никакого отношения ни к какому "марксизму" не имеющая, а имеющая отношение только к антимарксистскому идейному вредительству.


Проблема номер три:

Сталинская демократическая модель
как инструмент перехода
ко второй фазе коммунизма.

И теперь, раз уж нас история за шиворот подтащила к этому рубежу, то в качестве ответа на вопрос, как тут быть и что тут делать, встаёт на очередь проблема №3 из нашего большевистского перечня –

сталинская демократическая модель как инструмент перехода ко второй фазе коммунизма.

Хотя мы по традиции употребляем – и впредь будем употреблять – термин "общественно-экономическая формация", но не надо забывать, что ни эпохальные межформационные сдвиги, ни крупные изменения внутри формаций не могут осуществляться без радикального "вмешательства" революционной политической надстройки.

И в данном случае нам также нужно заменить важнейшее базисное отношение – тип соединения конкретного производителя со средствами производства,– причём выполнить эту замену путём "революции без переполоха", институционально,  не допуская разрывов и "прободений" в общей ткани исторического развития страны.

И вот такой институциональной "отмычкой" к высшей фазе коммунизма и должна послужить сталинская демократическая модель – программа всемерного развёртывания массовой низовой критически-творческой инициативы.

И.В.Сталин, развивая давнишнюю мысль наших классиков о критике как синониме революции и о революции как "критике делом", сумел найти требуемый правовой аналог, правовое выражение творческой способности человека.

Ведь творчество – это всегда новаторство, внесение какой-то новизны, внесение же нового не обходится без борьбы с отживающим, старым, но борьба нового со старым, это и есть критика. Стало быть, правовая узаконенность и гарантированность свободы критического волеизъявления гражданина – это то же самое, что узаконенность беспрепятственного выявления его творческой способности.

Само собой разумеется, что под свободой критики в этой системе отнюдь не имеется в виду "свобода" бездоказательного критиканства, очернительства и попросту клеветы. За подобные вещи, когда они протаскиваются под биркой "критики", предусмотрена надлежащая ответственность. Недобросовестная псевдо-критика не останется безнаказанной.

Соратники, обратите всяческое внимание, что в сталинской трактовке творческая способность выступает как потенциальное свойство абсолютно любого граждански правомочного индивида. Т.е., свобода творческого волеизъявления становится одной из "штатных" гражданских свобод, доступных конституционному и правоприменительному регулированию.

Ну, вот мы и отомкнули "входной замок" к базисному циклу второй, высшей ступени нашей общественно-экономической формации. Её основному базисному отношению – труду–творчеству – мы создали необходимые условия для его внедрения в нашу повседневную действительность.

Я говорю обо всём этом как об уже свершившемся потому, что ни минуты не сомневаюсь: и на практике оно всё так и будет.

Концепция творческого начала как неотъемлемо присущего каждому члену общества – это одно из величайших достижений марксистской, коммунистической мысли XX столетия.

Что касается вклада современного большевизма в этот сюжет, то мы прописали сталинскую демократическую модель в нашем Проекте новой редакции Конституции СССР. Впрочем, сталинская экономическая модель тоже там прописана.[10]



Уважаемые товарищи,
из нашего перечня проблем, которые

– должны были быть решены марксистской наукой во второй половине XX века;

– "официальным" послесталинским марксизмом решены не только не были, но оказались запутаны до безобразия, до состояния национальной катастрофы;

– а решил их, в конце концов, современный, "постхрущёвский" и полностью антихрущёвский большевизм,

из них три чрезвычайно важные нами рассмотрены, и пусть мне какая угодно имитационная, лжекоммунистическая партийка осмелится вякнуть, что они,– мол,– и без этого всего справятся с задачами воссоздания СССР.

Всего проблем в перечне порядка десяти, остальными, кроме упомянутых трёх, мы займёмся на втором заседании сегодняшнего нашего политклуба. Они все получат номера, и в дальнейшем материалы, публикуемые под грифом Школы современного большевизма, будут обязательно увязываться с тем или иным номером.

Всем, кто не желает окончательно погрязнуть в болоте правотроцкистского реваншизма, рекомендуем с материалами этими обстоятельно знакомиться. Не сомневаюсь, что любому советскому патриоту они доставят заряд исторического оптимизма, чувство интеллектуальной удовлетворённости и гордости за современный уровень марксистской мысли у нас в стране.


Исполком Съезда граждан СССР
Координационный совет Большевистской платформы в КПСС

127322, Москва, а/я 82.  Телефон: (495) 610.56.83. Моб. 8.926.846.28.67.
http://www.cccp-kpss.narod.ru; E-mail: pochta-sssr@mail.ru

_______________________________________

[1] http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/1979/andr-5-04-1979.htm. Опубл.: Потерпел ли марксизм как наука поражение в информационно-интеллектуальной войне? М.– Арзамас-16, 2009, стр. 56–63; "Советы граждан СССР" /г. Ростов–на–Дону/ №12, 2009г., стр. 10–11.
[2] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2016/2016-07-16-doklad.htm
[3] См. об этом Т.Хабарова. Существует ли у нас в стране коммунистическое и вообще левое движение? Выступление на первом заседании Московского политклуба Большевистской платформы в КПСС.; Т.Хабарова. Почему у нас в стране недееспособное комдвижение? Москва, май 2012г, (Текст видеоролика)
[4] В.Гросул. В.И.Ленин стоял у истоков образования СССР. "Правда" от 16–17 марта 2010г.
См. также Т.Хабарова. Послесловие к дате, которая скорее рана, чем дата. В кн.: Т.Хабарова. Холодна ли вода в Рубиконе. М., 2015.
[5] Т.Хабарова. Моя война за… социалистическую модификацию стоимости (сталинскую экономическую модель), кн. 1. М., 2016.
[6] youtube.com/watch?v=RYX3y-HiSFI&feature=youtu.be; http://cccp-kpss.narod.ru/tinform/2013/Sovetskoe_Soprotivlenie-1.pdf.
[7] http://cccp-kpss.narod.ru/tinform/sv17m98.htm.
[8] http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/eko/net.htm. См. также Т.Хабарова. Моя война за… .
[9] См.: Т.Хабарова. "Свободные профсоюзы" и иные события в ПНР в свете марксистской концепции двух фаз коммунистического революционного процесса (Письмо гл. редактору журнала "Коммунист" Р.И.Косолапову). М., январь 1981г. Опубл.: "Советы граждан СССР" /г. Ростов–на–Дону/ №7, июль 2007г.; в сб. Потерпел ли марксизм как наука поражение в информационно-интеллектуальной войне? М.,– Арзамас-16, 2009;
Т.Хабарова. Марксистско-ленинское учение о двух фазах коммунистической общественно-экономической формации и теория "развитого социализма" (Письмо в редакцию журнала "Коммунист"). М., март 1978г. http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/1978/1978-03-o-dvuh-fazah-comm.pdf; Т.Хабарова. Сущностные направления конституционного развития СССР в период перехода ко второй фазе коммунизма (Письмо в Президиум Верховного Совета СССР; в президиум внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва). М., сентябрь 1977г.
И др., хотя бы: Т.Хабарова. В Госплан СССР. Начальнику отдела по внедрению новых методов планирования и экономического стимулирования Н.Е.Дрогичинскому. М., сентябрь 1979г. Опубл. в кн.: Т.Хабарова. Моя война за… социалистическую модификацию стоимости (сталинскую экономическую модель), кн. 1. М., 2016.
[10] См. в кн.: Т.Хабарова. Страна, которую мы не потеряли. Проект новой редакции Конституции СССР. М.– Арзамас-16, 2011.


http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/z38/2018-08-08-z38.htm
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
ГОДОВЩИНА СО ЗНАКОМ МИНУС:
к семидесятилетию установления фашизма в Европе

Семинар
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
Москва, 24 апреля 1993 г.

Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС
Т.ХАБАРОВА

ДАВАЙТЕ, НАКОНЕЦ, ОТДЕЛИМ КОРИЧНЕВЫХ ОТ КРАСНЫХ.
ФАШИЗМ НАШИХ ДНЕЙ - ЭТО ЕЛЬЦИНЩИНА

ТОВАРИЩИ, вы все прекрасно знаете, что один из излюбленных приёмов, чтобы замарать и опорочить наше движение,- это изобразить его "красно-коричневым", попытаться сделать так, чтобы на нас хотя бы краем легла позорная тень фашистской заразы.

В связи с этим давно уже,- думается,- назрела настоятельная необходимость на фактах, раз навсегда разобраться и показать, кто тут в действительности красный, а кто - коричневый.

Мы решили воспользоваться для этой цели одним мрачноватым юбилеем,- в конце 1922г., т.е., в общем и целом, 70 лет назад, впервые в одной из стран европейского континента - в Италии - утвердился у власти фашистский режим. Затем череда фашистских переворотов - замаскированных или открытых - покатилась по всей Европе.

Мы хорошо знаем, чем и как кончила эта первая волна мирового фашизма. К великому прискорбию, наша собственная история,- в том числе и самая свежая, развертывающаяся буквально у нас перед глазами,- заставляет говорить о второй волне, причём также именно мирового масштаба. Небесполезно поэтому припомнить лишний раз, как всё это начиналось, и сравнить с тем, что мы имеем сегодня.



В СВОЁ ВРЕМЯ у нас давалось и было общепринятым прекрасное, подлинно научное определение фашизма: "открыто террористическая форма диктатуры финансового капитала, устанавливаемая империалистической буржуазией с целью подавления рабочего класса и всех прогрессивных элементов общества, как средство сохранения капитализма". (Краткий философский словарь. Под ред. М.Розенталя и П.Юдина. Госполитиздат, 1953, стр.540.)

Действительно, фашизм - это форма, в которой капиталистическое общество на высшей, империалистической стадии его развития реагирует на исторически неизбежное, неотвратимое наступление социализма и коммунизма.

Накануне первой мировой войны Бенито Муссолини, будущий вождь итальянского фашизма, являлся членом Итальянской социалистической партии и редактором её центрального печатного органа - газеты "Аванти". Вразрез с позицией Соцпартии, которая выступила решительно против войны, Муссолини развязал милитаристскую кампанию, считая войну средством выдвинуть Италию в число перворазрядных мировых держав. Из партии его исключили, и он начал издавать собственную газету под названием "Пополо д'Италия"  ("Итальянский народ"). Газеты аналогичного направления быстро расплодились по всей Италии, а вокруг них стали возникать так называемые "фаши интервентиста", т.е. союзы за участие в войне. Собственно, Муссолини и является изобретателем термина "фашизм". Итальянское слово fascio, множественное число - fasci, означает пучок, связка. Строго говоря, фашизмом следует называть прежде всего и преимущественно итальянскую разновидность этого явления. Германский фашизм именовал себя национал-социализмом.

Оголтелая милитаристская пропаганда увенчалась успехом, и Италия примкнула к Антанте, изменив Германии и Австрии, с которыми она традиционно была связана с XIX века. Но хотя номинально Италия оказалась в стане победителей, никаких ощутимых дивидендов война ей не принесла. Наоборот, внутреннее экономическое положение страны сильно ухудшилось, Из-за недостатка валютных поступлений пришла в расстройство денежная система, сократились закупки топлива и сырья, как следствие, резко снизилось промышленное производство. Сотни тысяч демобилизованных солдат пополнили ряды безработных. В стране складывалась революционная обстановка, нарастала волна забастовочного движения.

В этих условиях Муссолини в 1919г. реорганизует деятельность своих "фашей". Теперь они называются "фаши ди комбаттименто" - боевые группы. Выдвигается программа обновления Италии на основе, прежде всего, ЛИКВИДАЦИИ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ и замены её всесторонним КЛАССОВЫМ СОТРУДНИЧЕСТВОМ на всех стадиях производства. Добро бы ещё, если бы при этом выбрасывался лозунг уничтожения частной собственности на средства производства и речь шла о сотрудничестве городского и сельского пролетариата. Но нет, имеется в виду социальное партнёрство эксплуататоров и эксплуатируемых. Ранний фашизм, кстати, всячески заботился о том, чтобы его, не дай бог, не спутали с социализмом и с коммунизмом, в особенности в их большевистском варианте. Фашисты специально подчёркивают, что их отличие от "красных" состоит в признании НЕРУШИМОСТИ и НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ ПРИНЦИПА ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Подчёркивается также категорическое отвержение принципа интернациональной солидарности. Если у "красных" - классовая борьба и интернациональная солидарность, то фашисты выставляют на передний план КЛАССОВУЮ СОЛИДАРНОСТЬ РАДИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНКУРЕНТОСПОСОБНОСТИ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ АРЕНЕ.

Согласно фашистской доктрине, капитализм отнюдь не находится в стадии упадка и тем паче загнивания, ему предстоит плодотворно развиваться ещё по крайней мере несколько столетий.

Не следует также думать, будто фашизм вот так прямо и вламывался на политическую сцену с требованиями упразднить всякую демократию. Напротив, ранние фашисты, как и наши отечественные лжедемократы, старались зарекомендовать себя большими ревнителями традиционных буржуазно-демократических норм. Предвыборная программа фашистов 1919г. пестрела лозунгами созыва Учредительного собрания, установления республики (Италия являлась в то время королевством), введения всеобщего избирательного права и т.д. Кое-кому у нас не мешало бы также призадуматься над тем, что одним из характернейших экономических требований фашизма являлось требование УЧАСТИЯ РАБОЧИХ В ПРИБЫЛЯХ.

Что касается параллелей с сегодняшним нашим днём, то,- по всей видимости,- они ясны сами собой. Трудно было, наверное, более рельефно и скрупулёзно отмежеваться от "красных", чем это сделали "коричневые" при первом своём выходе, так сказать, на оперативный исторический простор. (С тем лишь небольшим уточнением, что итальянские фашисты носили чёрную, а не коричневую униформу.) Так кто же, спрашивается, тут "коричневый": тот, кто ратует за святость частной собственности,- или тот, кто по-прежнему всецело её не приемлет? Кто носится с проповедью "классового мира" между капиталистом и наёмным рабочим, кто втиснул в Конституцию запрет на так называемое "разжигание социальной розни" - или кто по-прежнему держится классового подхода? Кто проповедует вечность и неисчерпаемую, якобы, жизнеспособность капитализма - или кто остался непоколебим в своей приверженности теориям его безусловной исторической обречённости?

Ну, а внешне события разворачивались так.

В марте 1919г. в Москве проходил Учредительный съезд III Интернационала - Коминтерна. Итальянская социалистическая партия объявила о выходе из II Интернационала и о присоединении к Коминтерну. В апреле 1919г. отрядами Муссолини был совершён первый акт фашистского террора - разгром редакции газеты "Аванти". За налётом на "Аванти" последовал ряд подобных же бандитских нападений. Надо всё время как бы иметь перед глазами, что всё это происходило на фоне грозного багрового, вполнеба зарева, поднимавшегося с востока, из объятой пламенем пролетарской революции и гражданской войны Советской России. Эпоха рождает не только титанов, как говорили классики, она рождает всех потребных ей персонажей в необходимом наборе, и после первых же погромов рабочих организаций, совершённых чернорубашечниками Муссолини, итальянская буржуазия однозначно увидела в них ту силу, которая могла бы противостоять красной угрозе. К Муссолини потекли деньги, оружие, всевозможные материально-технические средства. Ряды чернорубашечников быстро росли.

Нужно отметить, что основной массив социальной базы раннего фашизма составляет нижний, на свой лад люмпенизированный слой мелкой буржуазии - люди, которые хотели бы и стремятся стать собственниками, но у которых это не очень получается: они задавлены долгами, принуждены брать кредиты на непосильных условиях и преисполнены злобой на более удачливых собратьев по классу. Значительная часть фашистских лозунгов рассчитана именно на этот контингент: например, требование конфискации неправедно нажитых во время войны прибылей и т.п.

Если мы перенесёмся в Германию, то там в том же 1919г. один из идейных вдохновителей фашизма экономист Г.Федер выпустил "Манифест об уничтожении процентного рабства денег". Лозунги "Долой процентное рабство!", "Освободить творческий труд из-под гнёта денежных магнатов!" прямо апеллировали и к мелкому буржуа, для которого это самое "процентное рабство" являлось чуть ли не главной жизненной проблемой, и в целом - к оскорблённому национальному чувству немцев, так как Германия изнывала под тяжестью грабительских репараций, наложенных на неё Версальским мирным договором - того же, кстати, 1919г.

Для нас здесь интересна та последовательность и методичность, с какой фашизм культивирует, пестует, привлекает на свою сторону свою массовую базу, свою ударную силу - люмпенизированного мелкого собственника, включая те слои рабочего класса и крестьянства, которые проявляют податливость к мелкобуржуазной демагогии. Раннефашистские идеологи послеверсальской Германии изощрялись в нападках на банкирские дома, биржи, ростовщиков, крупные универмаги, крупную промышленность и даже концентрацию производства вообще. Давались щедрые заверения в том, что в будущей, новой Германии интересы мелких владельцев станут всячески соблюдаться.

Ну, забегая вперёд,- мы знаем, что в дальнейшем гитлеровское государство оказалось целиком поставлено на службу никакому не мелкому владельцу, но крупному, монополистическому капиталу. Однако, придти к власти нужно на чьих-то плечах. И пока усердно отмобилизовываются эти самые плечи, которые можно будет оседлать.

И посмотрите, какая разительная перекличка с тем, что происходит сегодня у нас. Кто такой спекулянт, перекупщик, мелкий торговый мафиози, просто вор в законе, которому до поры до времени благосклонно разрешают без всяких помех воровать? Кто такой в огромном своём большинстве новоявленный "фермер", который ничего не умеет и не собирается производить, он только видит, что под это сегодня дают, и кричит "дай!", пока не настанет минута смыться подобру-поздорову со всем нахапанным? И т.д. Всё это - вот тот самый люмпен-буржуа, которого настоящая, если можно так выразиться, производительная буржуазия за человека не считает и который искони образует классическую социальную опору фашизма.



Я НЕ БУДУ тянуть с формулировкой основных выводов своего сообщения,- чтобы не получилось так, что время истекает, а главное не сказано.

Первая волна фашизма - это была реакция капиталистического мира на Великую Октябрьскую социалистическую революцию, на образование впервые на планете государства трудящихся и на связанный с этим подъём рабочего и коммунистического движения в ряде стран Западной Европы. В основном здесь следует говорить о Европе, так как именно она явилась колыбелью фашизма. Затем западноевропейский фашизм был развёрнут в открытое военное противостояние с Советским Союзом. Но не надо забывать, что в те же годы предпринимались и попытки создать фашистскую - именно фашистскую - пятую колонну внутри СССР. По существу, приснопамятный правотроцкистский блок - это и был в 30-х годах наш внутренний фашизм. Достаточно проанализировать под этим углом зрения его методы, его намерения, его демагогию, его поиски социальной базы в лице того же нэпмана и кулака, чтобы не в чем стало тут сомневаться.

Но и военное противоборство со страной Советов, и первый заход по линии пятой колонны потерпели поражение. На наш взгляд, имеются все основания утверждать, что вторая волна фашизма - это перенесение борьбы, где-то с середины 50-х годов, полностью, так сказать, на нашу территорию, это ставка транснационального капитала целиком на выращивание новой пятой колонны внутри страны. И, к сожалению, пока что классовый враг в этом и стратегически, и тактически преуспел.

Мне, товарищи, представляется,- и это моё убеждение, которое с каждым днём делается твёрже,- что вокруг вопроса о причинах происшедшей со страной катастрофы мы развели ненужно глубокую философию. Да, конечно, у социализма были и никуда не делись собственные внутренние противоречия, требующие разрешения; конечно, на их неразрешённости можно очень хорошо спекулировать. Но ведь основным, определяющим противоречием эпохи продолжает оставаться общемировое противоречие между лагерем труда и лагерем капитала. Мы что,- возомнили себя вне этого противоречия? Или сочли, что раз военного противостояния нет, то и противоречия нет? Но противоречие есть, оно безусловно доминирует и оно выразилось вот в такой форме,- что лагерь капитала по исторически отработанной технологии создал в нашем лагере мощный кулак сил реагирования на факт нашего существования и нашего развития по предначертанному нам пути. И такие силы капиталистической, частнособственнической реакции на существование и развитие социализма с 20-х годов нашего века называются - фашизм. Вот такой фашистский кулак и был у нас в стране образован в результате нескольких десятилетий всесторонней, кропотливой подрывной деятельности и астрономических денежных затрат, исчисляемых не одним триллионом долларов. А неразрешённость наших внутренних противоречий и тот комплекс субъективных факторов, который в былые времена метко именовался ротозейством, послужили, увы, питательным бульоном, в котором всё это могло благополучно произрасти.

Поэтому всю нашу отечественную так называемую "демократию" следует характеризовать, однозначно, как ФАШИСТСКУЮ АГЕНТУРУ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНОГО КАПИТАЛА в Советском государстве, соответственно к ней относиться и соответственно строить линию своего поведения в сложившейся ситуации. Исторического материала, исторических фактов, параллелей и т.д. - более чем достаточно, для того чтобы перед всем белым светом ельциноидов выставить как стопроцентных фашистов, а их зарубежных покровителей опозорить как разносчиков фашистской чумы.



НО ВЕРНЁМСЯ к Муссолини.

Важно отметить ещё такой момент: мелкобуржуазная (или, может быть, люмпен-буржуазная) демагогия фашистов многих вводила в заблуждение. Надо сказать, что чернорубашечники поначалу нападали не только на организации рабочих, но и на помещиков, на неправедно, как они считали, разбогатевших лавочников, даже на государственные учреждения. Сбитое с толку правительство либералов иногда даже посылало войска для усмирения подобных шаек. Среди левых сил было довольно широко распространено мнение, что фашизм - это вовсе не террористическое орудие крупного капитала, а своеобразная форма революционного движения мелкой буржуазии, протестующей против тех страданий, которые ей пришлось перенести в результате войны. Такое непонимание сущности фашизма, естественно, мешало организовать массы на борьбу с ним. Об этом следует вспомнить потому, что и у нас сегодня, как ни странно, имеет некоторое хождение взгляд на всё совершающееся в стране как на какую-то "буржуазно-демократическую революцию", т.е. как на нечто исторически вполне оправданное, несущее в себе известный позитивный заряд. Безусловно, подобный взгляд - это взгляд через густо розовые очки.

На парламентских выборах фашистам не везло. Они провалились осенью 1919г., когда не смогли провести в парламент ни одного депутата, и не особенно преуспели в мае 1921г., получив в парламенте 35 мест, в то время как социалисты и коммунисты в сумме получили 138. И тем не менее, реальной политической силы, способной противостоять натиску фашизма, в стране не складывалось,- несмотря на то, что чернорубашечники всё больше и больше наглели. Фашистские банды избивали и убивали активистов рабочего движения, громили и поджигали помещения рабочих организаций, разгоняли муниципалитеты,- тоже характерный штрих (как и у ельциноидов - ненависть к законным органам власти, Советам). В конце 1920г. чернорубашечники разогнали муниципалитет в Болонье, являвшийся оплотом социалистов.

Между тем Итальянская социалистическая партия никаких оргвыводов из своего решения о вступлении в Коминтерн не сделала. Около двух лет она торговалась с Исполкомом Коминтерна, а в январе 1921г. на конгрессе в Ливорно произошёл раскол - из Соцпартии выделилась Коммунистическая партия Италии, которая тут же провела свой Учредительный съезд и вступила в Коминтерн уже самостоятельно. Однако, здесь была другая беда - новообразованная Компартия Италии находилась во власти сильнейших сектантских, левацких настроений и должной роли в организации масс сыграть также не смогла.

В августе 1928г. Соцпартия и реформистское руководство профсоюзов без надлежащей подготовки объявили всеобщую политическую стачку протеста против фашистского террора. Она привлекла достаточное число участников, в ряде мест произошли столкновения с бандами чернорубашечников и полицией. В разгар борьбы реформистские лидеры вдруг отдали предательский приказ о прекращении стачки. Это дезориентировало забастовщиков, и в конечном итоге стачка оказалась провалена. Социал-предатели принялись внушать рабочим, что их ряды расколоты, сопротивление бесполезно и лучше всего для них - спокойно ожидать дальнейшего развития событий.

Поражение августовской стачки открыло фашистам путь к захвату власти. 28 октября 1922г. они предприняли так называемый "поход на Рим", куда вступили, не встретив ни малейших помех со стороны войск или полиции. (Кстати, сам Муссолини в момент "похода на Рим" находился в Мейланде, на границе со Швейцарией,- дабы "в случае чего" беспрепятственно удрать.) Король назначил Муссолини на пост главы правительства. Сопротивляться было некому. К концу 1922г. в Италии установился режим фашистской диктатуры.

В декабре 1922г. фашисты учинили кровавую резню в Турине, где базировалась наиболее революционная, марксистско-ленинская группировка итальянских социалистов и коммунистов во главе с Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти.

21 апреля 1927г. была опубликована так называемая "Хартия труда", согласно которой Италия объявлялась корпоративным государством.

Что собой представляло это корпоративное государство, через которое фашисты пытались осуществить свою идею замены классовой борьбы классовым сотрудничеством?

Вся масса производителей делится на 13 групп - федераций. 6 федераций объединяют рабочих и служащих, 6 - работодателей соответствующих отраслей. В 13-ую федерацию объединены работники свободных профессий.

Федерации дробятся на синдикаты по профессиям. Синдикат рабочих и служащих данной профессии и синдикат работодателей данной профессии и образуют в совокупности то, что называется корпорацией. Вся эта система увенчивается корпоративной палатой, которая строится по принципу равного представительства в ней работодателей и наёмных работников. Условия труда устанавливаются путём заключения коллективных договоров между синдикатами работников и хозяев. Для разрешения споров по договорам учреждаются трудовые суды.

Схема эта, во-первых, упраздняет профсоюзы в их традиционном понимании, во-вторых, делает противозаконными забастовки,- т.е., лишает рабочих наиболее действенных, проверенных практикой средств борьбы за свои права. Вот всё, что принёс фашистский "классовый мир" итальянским трудящимся. Но внешне все эти построения и сопровождающая их декламация выглядят достаточно "демократично". Счастье, что пока ещё никто у нас не принялся проповедовать нечто подобное. При легковерности нашей публики можно не сомневаться, что нашлось бы у этих идей немало поклонников.



В ПОСЛЕВЕРСАЛЬСКОЙ ГЕРМАНИИ фашизм не следует связывать непременно с именем одного только Гитлера. Там было множество фашистских организаций, к которым Гитлер никакого отношения не имел. Как и в Италии, германский фашизм выступил в качестве стихийной реакции эксплуататорского общества на опасность социалистической революции. Возникали, например, ОТРЯДЫ ЗАЩИТЫ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ из деревенских жителей - "Морские бригады"; "Оргеш" - ОРГАНИЗАЦИЯ ЗАЩИТЫ СОБСТВЕННИКОВ НЕДВИЖИМОСТИ В ГОРОДЕ И ДЕРЕВНЕ. Характерные названия, не правда ли? Вот на что были направлены устремления зачинателей фашистского движения. Что-то сторонников общественной собственности среди них не замечалось. Усиленно муссировался хорошо нам знакомый ЛОЗУНГ ЗАЩИТЫ "ДЕМОКРАТИИ" ОТ БОЛЬШЕВИЗМА, велась оголтелая антисоветская и антибольшевистская пропаганда.

Первая попытка фашистского переворота была предпринята в Германии в марте 1920г. генералами Лютвицем и Эрхартом, которые ввели войска в Берлин и объявили правительство низложенным. Но рабочие ответили на мятеж всеобщей забастовкой, и путчистам пришлось отступить.

Адольф Гитлер был во время первой мировой войны социал-демократом, на фронт ушёл добровольцем. В 1919г. порвал с социал-демократией и вступил в основанную за 20 лет до того крошечную национал-социалистическую рабочую партию, насчитывавшую в то время 6 человек. В 1921г. национал-социалисты избрали Гитлера своим вождём. Осенью 1923г. гитлеровцы предприняли в Мюнхене вторую в истории Германии попытку фашистского переворота, также неудачную.

Экономическая программа национал-социализма держится на тех же китах: УСТАНОВЛЕНИЕ ТАК НАЗЫВАЕМОГО "КЛАССОВОГО МИРА", демагогическая проповедь якобы равных прав и обязанностей для рабочих и капиталистов; ЗАМЕНА КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ КЛАССОВОЙ СОЛИДАРНОСТЬЮ; культивирование ненависти к международному капитализму как к конкуренту национального капитализма; УЧАСТИЕ РАБОЧИХ В ПРИБЫЛЯХ. Единственным специфическим моментом для германских фашистов является сильный налёт антисемитизма.



ЕЩЁ ОДИН фашистский переворот 20-х годов в Европе - это переворот Пилсудского в Польше в 1926г. Из экономической программы Пилсудского следует выделить установку на создание кулацких хозяйств в деревне, попытки улучшить положение в экономике с помощью иностранных займов и форсирования экспорта, не считаясь с внутренними потребностями населения. Результаты этих мероприятий, как и других подобных, направленных не на реальное развитие производственного потенциала, а лишь на повышение степени эксплуатации живого труда, были аналогичны тем, которые сегодня налицо у наших "демократов": падение производства, обнищание народа, резкое превышение цен внутреннего рынка над бросовыми ценами экспорта, чудовищный дефицит госбюджета.



СОВЕРШЕННО ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ вид имел фашизм в Финляндии.

Создателем финского фашизма явился царский генерал и финский помещик Маннергейм. В 1918г. он утопил в крови финскую пролетарскую революцию. Между прочим, тогда же он поклялся, что не вложит меч в ножны, покуда к Финляндии не будут присоединены Карелия и Петроградская губерния.

В ноябре 1929г. в г. Лапуа Ваазской обл. местная рабочая молодёжь собралась в своём клубе отпраздновать 12-ую годовщину Октябрьской революции. Ребята были одеты в красные рубашки. Фашисты ворвались в клуб, разгромили его, многих избили до полусмерти. С этой бандитской выходки ведёт официально отсчёт финская разновидность фашистского движения - так называемый "лапуазм" (по имени города, где всё это произошло).

Разрозненные до того фашистские организации в разных концах Финляндии начали созывать митинги - наподобие, опять-таки, наших "демократов". Основным требованием всех этих митингов было УНИЧТОЖЕНИЕ КОММУНИЗМА. Под прямым руководством властей создавались особые комитеты по борьбе с ним.

15 марта 1930г. в Лапуа состоялся всефинляндский съезд, учредивший фашистскую организацию "Замок Финляндии". Программа этой организации была предельно проста: искоренение всякой коммунистической деятельности и борьба за "великую Финляндию".

В конце марта 1930г. фашисты ночью напали на рабочую типографию в г.Ваазе и практически уничтожили её. Правительство же, вместо того чтобы примерно наказать погромщиков, издало распоряжение о закрытии всех левых рабочих газет.

В июле фашисты, по примеру своих итальянских предшественников, провели "поход на Гельсингфорс", в результате которого оказался распущен сейм, и в обстановке неприкрытого террора началась подготовка к новым выборам. Лапуасцы похищали людей, подвергали их средневековым пыткам и издевательствам. Они доходили до того, что некоторые свои жертвы сжигали заживо на кострах. В результате подобной "избирательной кампании" за три примерно месяца от "похода на Гельсингфорс" до выборов в сейм было зверски уничтожено, замучено несколько сот человек. Готовилась провокация с похищением тогдашнего президента Стольберга, чтобы получить предлог объявить войну Советскому Союзу,- изобразив планируемое похищение как дело рук коммунистов.

Став после выборов правящей партией и посадив на президентский пост фашиста Свинхувуда, лапуасцы принялись открыто провоцировать войну с СССР - громили магазины, торгующие советскими товарами, устраивали всевозможные враждебные демонстрации и т.д.

Из программных установок лапуазма, кроме оголтелого антикоммунизма, обращают на себя внимание требования УСИЛИТЬ ВЛАСТЬ ПРЕЗИДЕНТА И СДЕЛАТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕЗАВИСИМЫМ ОТ СЕЙМА. Тоже полная перекличка с нашими радетелями о "правовом государстве". Лапуасцы требовали также безусловного запрета на любую, даже чисто просветительскую деятельность коммунистов и социалистов и конфискации имущества, принадлежащего социалистическим и коммунистическим организациям.



НЕЛЬЗЯ НЕ УПОМЯНУТЬ ещё и о том, что у фашистов в Европе были большие друзья - социал-демократы.

Социал-демократическая трактовка и оценка состояния капитализма в первой половине ХХв. заключалась в том, что капитализм далеко не исчерпал своих возможностей в развитии производительных сил. Он сам собой перерастает в так называемый организованный капитализм с большой долей сознательного, планового управления производством. Кстати, и гитлеровцы, например, свою экономику характеризовали как управляемое рыночное хозяйство. Организованный капитализм, по сути, ничем не отличается от социализма. Поэтому само противопоставление "капитализм - социализм" теряет исторический смысл. Капитализм без всяких революционных пертурбаций, мирно перерастает или врастает в социализм.

Нужно только передать власть в руки рабочих. Это делается, прежде всего, путём завоевания большинства в парламенте, а во-вторых, через развитие производственной демократии путём акционирования предприятий. Как только у рабочих в руках оказывается больше половины акций, они становятся владельцами предприятия. Всем этим процессам не надо мешать. Нужно устанавливать и поддерживать пресловутый классовый мир, классовое согласие. Рабочий класс должен пойти на временные лишения, чтобы помочь капитализму восстановить и стабилизировать хозяйство.

Из этих теорий вытекала соглашательская, капитулянтская практика, которая, впрочем, сразу становилась весьма жесткой и агрессивной, когда обращалась не к фашистам, а к передовым, революционно настроенным отрядам рабочего движения.

Не буду сейчас специально уточнять персоналии, но все вы знаете, что и у нас сегодня изрядно проповедуется таких теорий: капитализм, мол, установился всерьёз и надолго, он ещё себя покажет, предпринимателям надо помогать, в особенности если они свои, родные русские люди, власть можно получить только через большинство в буржуазном парламенте, а контроль над производством - через приобретение акций предприятия (не беда, что оно при этом по своей природе продолжает оставаться частнособственническим).



И ЕЩЁ О ЧЁМ хотелось бы сказать.

Мы в каком-то в корне неверном ключе ведём всю свою пропагандистскую работу.

Вот война, оккупация. Оккупанты посадили своих ставленников. Подпольщики, партизаны ведут среди населения разъяснительную работу. Какой вариант ими в этой работе в принципе исключается? Тот, что люди не захотят вернуться под Советскую власть. При всех её ошибках и недостатках. Кто не захочет - тот враг, фашистский прислужник, однозначно. А в ошибках сами разберёмся, без немцев и без власовцев.

А мы сегодня, наоборот,- именно этот пункт сделали главным предметом обсуждения и дебатов. Вот, товарищи, знаете,- Советская власть была не такая уж скверная и к ней неплохо бы вернуться. А люди нам в ответ кочевряжатся,- да вот то было нехорошо и ещё это было нехорошо, и вообще тут ещё надо подумать. А по-настоящему тут не о чем думать, как честному человеку во время войны не о чем было думать,- с немцами ему оставаться или с большевиками. И то, что идёт среди людей такое кочевряженье,- это результат неправильно поставленной идеологической работы. Нужно ставить вопрос так, что не только сам Ельцин с его присными - фашистская агентура, но и кто его поддерживает - тоже наподобие власовца или полицая, и по возвращении Советской власти с ними соответствующий будет разговор. И уверяю вас, народ поумнеет гораздо скорее, чем от этих бесконечных покаяний и душеспасительных бесед. Говорят, он одурачен. Он не настолько одурачен, насколько известной его части просто выгодно представляться одураченной. И надо ясно дать людям понять, что сейчас это, может, и выгодно, а довольно скоро станет совсем наоборот. Как это,- мы позволяем людям судить и рядить: предать свою Родину или остаться ей верным? Единственная гарантия не получить от людей безнравственный ответ - это не задавать им безнравственных вопросов. Нам всем над этим надо очень хорошо поразмыслить.


http://cccp-kpss.narod.ru/bpk/poliklub/god70f/minus70.htm
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Материалы политклуба
Московского центра Большевистской платформы в КПСС
(Заседание двадцатое)
Москва, 21 февраля 1996 г.

ЧТО ПРОИСХОДИТ С НАШИМИ ДЕНЬГАМИ?

Выступление Т.ХАБАРОВОЙ


ДАВАЙТЕ мысленно проделаем одну несложную финансово-экономическую операцию; у неё есть и научное название, она называется - ДЕНОМИНАЦИЯ национальной валюты. Но вы не пугайтесь, поскольку это означает, всего-навсего, что в целях упрощения денежных расчётов меняется масштаб измерения (или номинал) денежной единицы.

Так, например, в 1922 г. у нас 100000 тогдашних рублей по своей реальной покупательной силе равнялись одной копейке 1913 г. Поэтому в 1922-23 гг. были последовательно проведены две деноминации рубля, путем выпуска новых денежных знаков. В 1922 г. 1 рубль нового выпуска был приравнен 10000 прежних, и в 1923 г. рубль нового образца приравняли миллиону рублей, имевших хождение до всех этих мероприятий. Деноминация - это не то же самое, что денежная реформа. Денежная реформа, как правило,- акция гораздо более многоплановая, многоаспектная.

Итак, проводим деноминацию рубля в соотношении 10000:1. Что за картина возникнет у нас, в результате, на прилавках магазинов и в наших кошельках?

Картина, которая образуется на прилавках, окажется подавляющему большинству наших сограждан хорошо знакома из их советского покупательского опыта. Во всяком случае, ничего неузнаваемого не будет.

Булка белого хлеба стоила 20-28 коп., теперь стоит 23-26 коп. (данные на первую декаду февраля 1996 г.). Исчезли дешевые батоны, стоимостью ниже 20 коп. Буханка черного хлеба стоит 28 коп., вместо двадцати. Пакет молока - 32 коп., вместо тридцати шести. Яйца чуть не в два раза подешевели: 54 коп., а были около рубля (90 коп. и 1 руб. 05 коп.). Также чуть не вдвое дешевле масло - было 3 руб. 50 коп. килограмм, а теперь можно купить по цене меньше двух рублей. Сыр голландский был 2 руб. 60 коп., теперь бывает и дешевле двух рублей (1 руб. 90 коп.). Мясо по стандартной цене 2 руб. 20 коп. продавалось, как многие помнят, далеко не лучшего качества, сейчас за 2 руб. 30 коп. продают бескостное. Цены на колбасы и колбасные изделия размещались в интервале от двух до трёх рублей (я имею в виду ходовые, не деликатесные сорта), теперь значительная часть таких изделий стоит, опять-таки, ниже двух рублей. Картофель (зимой) стойл 12 коп., теперь - 20-25 коп.; подорожал. Зато мандарины, бананы были по 2 руб., теперь мандарины по рублю, бананы вообще по 60-70 коп. Коробка сахара стоила рубль с несколькими копейками, теперь цена ее ползет от 50-ти к 60-ти коп.

В несколько раз подорожал проезд на городском транспорте (в метро - с 5 до 15 коп.). Но нельзя не отметить, что ветераны по городу путешествуют бесплатно.

Самый, вроде, болезненный вопрос - квартплата. Однокомнатная квартира в “хрущобе”, со всеми “потрохами”, включая телефон, обходилась накануне “перестройки” около 8 руб. Теперь за нее просят около 9 руб. (87000 руб.).

Хорошие импортные женские сапожки - из натуральной кожи, модные - стоили 100 руб. осенние (холодные); утепленные, соответственно,- выше. Сейчас модель такого класса обойдется примерно в полмиллиона; т.е., с учетом предположенной нами деноминации, всего в 50 руб. Но надо учитывать, что почти в два раза подешевел доллар: он стоит всего 45-47 коп., вместо доперестроечных 80-90. Так что цена хороших импортных вещей в долларах практически не изменилась. Я подчёркиваю,- хороших, таких, какие в подавляющем большинстве случаев и поставлялись раньше по импорту, потому что заведомую дрянь государство не ввозило. Теперь же, кроме нормального, так сказать, импорта, идет массовый демпинговый сброс в страну устаревшего, залежалого, вышедшего из моды и просто некачественного зарубежного товара.

Самая большая неожиданность подстерегала бы нас не в магазинах и не на рынках, а в ведомостях на получение зарплат, пенсий и т.п. Пенсионеры обнаружили бы, что вместо привычных им в ту пору 120-130 руб. они получают где-то в районе 30-40 руб., а иные и того меньше. Множество работников бюджетных предприятий и учреждений живёт на невиданную и неслыханную в советские времена зарплату, вдвое, а то и втрое ниже минимума, установленного Советской властью, т.е. 70 руб. Высококвалифицированный рабочий, у которого заработок чуть перевалил за 100 руб., считает себя едва ли не счастливчиком, которому крупно повезло. Официально объявленный уровень минимальной зарплаты... 7 руб. 50 коп., около 15 долл. в месяц (а при Советской власти было порядка 50 долл.) И это при условии, что уровень цен на основные потребительские товары, как мы видели,- в среднем почти тот же, а целый ряд социальных благ, которые раньше были бесплатными или фактически бесплатными, теперь коммерциализированы и требуют, чтобы ими воспользоваться, огромных дополнительных расходов.



НАС МОГУТ СПРОСИТЬ, - а правомерна ли вот эта операция, которую мы мысленно совершили?

Да, она вполне правомерна. У всякой денежной единицы, кроме её номинальной стоимости,- т.е. той цифры, которая написана на дензнаке,- есть стоимость объективно-экономическая, или ТОВАРНАЯ. Во все времена и у всех народов, как правило, номинал денежной единицы - это стоимость небольшого, но все же достаточно существенного набора элементарных жизненных благ. Так, в советское время на рубль можно было купить полбулки хорошего хлеба, пакет молока, 150 г колбасы и ещё вволю наездиться на общественном транспорте по городу. (Кстати, возможности американского доллара в этом отношении гораздо более ограниченные, и если вы на него в Америке покушаете хлеба с молоком, то уж точно никуда не уедете.)

Таким образом, та “денежка”, на которую обменивается вышеупомянутая элементарная товарная стоимость,- полбулки хлеба плюс пакет молока и т.д.,- это и есть нормальный, объективно обоснованный номинал вашей денежной единицы, ваш законный РУБЛЬ. Если у вас на рубль вдруг стало нельзя купить абсолютно ничего, а элементарный набор потребительских благ приобретается только на 10000 руб. (но именно это и имеет место сегодня в России), такая картина означает, что НОМИНАЛЬНУЮ СТОИМОСТЬ ДЕНЕЖНОЙ ЕДИНИЦЫ ИСКУССТВЕННО ЗАНИЗИЛИ В 10000 РАЗ. И ничего больше.

Нам говорят про “инфляцию”. Но какая, простите, инфляция, если добрая половина товаров на потребительском рынке продается по бросовым ценам? Где вы видели в советское время апельсины и бананы по 50-60 коп., сосиски по полтора рубля, кожаную куртку за сумму меньше ста рублей? Никакой инфляции в надлежащем смысле этого слова нет (т.е. инфляции как сплошного “всплывания” цен выше некоторой объективно обоснованной величины). Люди не покупают товар не потому, что он слишком дорог, а потому, что у них нет денег купить его даже по явно заниженной цене. Если нынешние наши деньги считать не в номинальном исчислении, - которое искажено в 10000 раз,- а в исчислении ТОВАРНОМ, единственно правильном, то в целом нет не только никакого существенного повышения цен, а напротив того, ряд потребительских цен стоит на демпинговой отметке, если сравнивать с нашим предперестроечным прошлым.

Болтовня о “либерализации”, об “инфляции” и борьбе с ней, все эти выкрутасы с ценами, что за хлеб почему-то надо платить не 22 коп., а 2300 руб.,- все это дымовая завеса, под которой сотворено и продолжает твориться грандиознейшее и гнуснейшее экономическое преступление против народа: ПРЯМОЕ УРЕЗАНИЕ РЕАЛЬНЫХ ДЕНЕЖНЫХ ДОХОДОВ НАСЕЛЕНИЯ В НЕСКОЛЬКО РАЗ, произведенное командно-административным путём, без всяких экономических и правовых к тому оснований, по указке и в интересах внешнего геополитического противника и внутреннего криминального сообщества.

В самом деле, если бы люди в один прекрасный день явились получать зарплату, пенсию, цены в магазинах прежние, а им на руки выдают вместо прежних 120 руб. - двадцать, то такой номер, естественно, не прошел бы. А когда стронули с объективной основы номинал рубля и начали им манипулировать, народ,- в массе своей,- в этих многотысячных суммах психологически запутался и позволил себя облапошить. От скольких пенсионеров не так давно можно было слышать: как же, мне Советская власть платила 90 руб., а Ельцин вон какие тыщи отваливает. А что толку от этих “тыщ”, если раньше на тысячу вы могли купить мебельный гарнитур, теперь же - пучок петрушки,- это ещё надо было долго объяснять, и без гарантии, что поймут.



НО, ОПЯТЬ-ТАКИ, МНЕ СКАЖУТ: цены ведь растут, этого невозможно отрицать.

Цены растут, однако суть инспирированной экономической катастрофы в стране - не в росте цен, а в НАСИЛЬСТВЕННОМ, ПРИНУДИТЕЛЬНОМ (И ПОТОМУ ПРЕСТУПНОМ) СНИЖЕНИИ В НЕСКОЛЬКО РАЗ ЖИЗНЕННОГО УРОВНЯ ОСНОВНОЙ МАССЫ НАСЕЛЕНИЯ ЧЕРЕЗ ПРЯМОЕ УРЕЗАНИЕ ДЕНЕЖНЫХ ДОХОДОВ. Отсюда вытекает и способ борьбы с катастрофой: не надо нам ничего рассказывать про инфляцию, налоговую политику и пр., а надо просто пост­вить задачей - в кратчайший срок вернуть денежные доходы пострадавшей части населения на тот законный, заработанный, исторически сложившийся уровень, на котором они находились при Советской власти.

Вообще, кандидату на пост президента от левых сил можно было бы порекомендовать включить в свою программу этот пункт: ПРОВЕСТИ ДЕНОМИНАЦИЮ РУБЛЯ, это сразу раскрыло бы людям глаза на всю мерзость совершённого по отношению к ним обмана и, думается, помогло бы в массовом порядке мобилизовать народ на борьбу за свои права, за возвращение социализма. Потому что появилась бы некая наглядная отправная точка этой борьбы, и необходимость социализма сконцентрировалась бы, воплотилась в предельно конкретное требование - вернуть нагло украденный уровень личного дохода, личного благосостояния.

Разберемся теперь немного с ростом цен. Как уже было сказано, по ряду позиций цены в нормальном товарном, а также долларовом исчислении не только не выросли, после всех махинаций с ними, а даже упали. Если сейчас деноминировать рубль, а потом минимальную зарплату восстановить на отметке в 70 руб., то можно не сомневаться, что цена на те же яйца или сахар быстро вернется к прежнему уровню, т.е. одному рублю, она не останется на уровне 50-60 коп.

Это обусловлено тем, что цена товара есть объективная, а не произвольная экономическая величина, это денежное выражение стоимости товара, стоимость же определяется, в конечном итоге, достигнутой на данный момент общественной производительностью труда. А производительность труда не меняется в одночасье в десятки и в тысячи раз, ни в ту, ни в другую сторону. Поэтому, когда говорят о внезапном росте цен в тысячи и десятки тысяч раз, реально речь может идти только об изменении масштаба, которым измеряется цена, т.е. все того же номинала денежной единицы. Вот и надо всегда начинать с выяснения,- а кому, собственно, и для чего потребовалось в данном случае этот масштаб менять? Почему американцы не хотели конвертировать свой доллар в полновесный советский рубль, когда им 80-90 коп. за него давали, и конвертируют сейчас, когда на нашем рынке доллар в номинале вдвое обесценился?

Давайте посмотрим на объективную стоимостную структуру рубля, какой она была при социализме. Кроме того, что на рубль можно было непосредственно купить такой-то и такой-то товар, у него ещё, как у айсберга, имелась во много раз большая “подводная” часть. Обладатель советского рубля, заработавший его на советском предприятии, имел право на бесплатное здравоохранение и образование, на систематическое повышение своего общего жизненного уровня, платил символическую сумму за жилье и т.д. Но, хотя мы и говорим - “бесплатная” медицина, понятно, что в действительности тут никакой бесплатности нет, а это сфера колоссальных вложений централизуемых государством средств. И поскольку в этой сфере для каждого гражданина заранее было предусмотрено и просчитано в денежном выражении место на любой случай его нездоровья, то вот эта его доля в стоимости общественной системы здравоохранения как бы незримо тоже присутствовала в находящемся у него на руках рубле.

И точно так же по образованию, по отдыху, по жилью и пр.,- по всем видам и каналам общественного потребления, которое бесплатно для индивида, но оно вовсе не бесплатно для народа в целом, для общественного производственного организма. А потому огромная стоимость этого общественного потребления объективно не может не быть отражена в стоимостной структуре денежной массы и тем самым - в структуре каждого рубля. Как это выражается на поверхности явлений - это другой вопрос. На поверхности явлений это выражается так, что в обслуживании определённых ситуации наличный рубль, который на руках у гражданина, вовсе не участвует. Скажем, гражданин лег на операцию в больницу. Эту ситуацию обслуживает не наличный рубль, а его безналичный двойник, которого гражданин в глаза не видит. Вот таково существенное свойство, такова стоимостная структура советского рубля,- что у него имеется незримый двойник, обслуживающий ситуации, которые для отдельного трудящегося и его личного кармана выглядят бесплатными.

Честно потрудившийся советский гражданин пришёл в больницу. (Я имею в виду лучшие времена Советской власти, когда действительно так и было, когда врачей и медсестёр не научили ещё брать взятки и т.п.) Гражданин предъявил паспорт и направление из поликлиники - и все. И отдал кошелёк жене. Наличные рубли в кошельке спокойно дожидаются его возвращения домой, а по оплате его койкоместа в больнице, его питания, труда высококвалифицированного медперсонала, дорогостоящих лекарств, функционирования сложнейшей аппаратуры,- по всему этому “крутятся” уже рубли безналичные, и голова об этом у гражданина не болит.

По существу, честно заработанный советский рубль, - помимо того, что он имел непосредственную покупательную силу, - он являлся ещё и своеобразной кредитной карточкой, которая - в финансовом плане - без всяких дополнительных затрат (или с минимальными затратами) открывала гражданину СССР двери больниц, санаториев, высших учебных заведений, библиотек и музеев, самолетов и поездов дальнего следования, спортивных залов и т.д. Причём, по отношению к гражданам, ещё не достигшим трудоспособного возраста, многое из этого делалось, фактически, как бы в порядке огромных безвозвратных ссуд.

Если взять стоимостную структуру денежных доходов работника наёмного труда в любой развитой капиталистической стране,- где за всё надо платить наличными,- и посмотреть, какую долю там составляют расходы на оплату жилья, на страховку по болезни, страховку от безработицы и пр., то можно судить, что наш советский рубль, вкупе со своим безналичным двойником, представлял собой хитрую стоимостную конструкцию, типа айсберга (как было уже сказано), у которого “под водой” находилось минимум 80% всего объема, и лишь процентов 15-20 “плавало” на поверхности. Подробный и очень интересный расчёт такого рода приводится в широко известной книжке Ю.Мухина “Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно”, на стр. 240-248; соответственно, я вас к этому труду отсылаю и воспроизводить здесь эти выкладки не буду.



ИЗ ВСЕГО ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО однозначно вытекает вывод, что ввиду колоссальной разницы в объективной стоимостной структуре национальной валюты при социалистическом и при капиталистическом типе хозяйствования, никакая ПРЯМАЯ КОНВЕРТАЦИЯ ВАЛЮТЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СТРАНЫ В ВАЛЮТУ КАПСТРАН В ПРИНЦИПЕ НЕВОЗМОЖНА.

Под социалистической страной мы понимаем страну, в которой государством безусловно обеспечивается право на труд, а также предоставляются другие социально-экономические гарантии в объёме, хотя бы приближающемся к уровню Конституции СССР 1977 года.

И напротив того,- требование к социалистической стране сделать её валюту свободно конвертируемой, это опаснейшее орудие экономической экспансии и геополитической агрессии против данной страны.

Ведь,- в сущности,- что зашифровано в требовании о свободной конвертации рубля в доллар?

Как мы уже рассмотрели и убедились, никто вам не будет “конвертировать” фактическую кредитную карточку в деньги и деньги - в кредитные карточки. Перед обладателем кредитной карточки - в нашем случае социалистического рубля - поставят условие: выразить реальную стоимость этой вашей, фигурально говоря, “карточки” в наличных деньгах.

Но что, собственно, это значит? Это значит, на практике,- сломать специфическую стоимостную структуру рубля, коммерциализировать, т.е. перевести из бесплатных в платные, весь массив жизненно важных благ, которые при социализме распределяются по каналам общественного потребления. А что остается тогда от социализма? Да ничего не остается.

Хочу всячески обратить ваше внимание, что фундаментальные различия между капитализмом и социализмом можно формулировать в разных аспектах и на разных уровнях абстракции или, соответственно, конкретики. Можно на чисто литературном, публицистическом уровне, можно на языке философском, философско-политическом, политэкономическом и т.д. Можно и на языке валютно-финансовых отношений. Чрезвычайно важно понять, что острота различия не притупляется, оттого что оно поворачивается под разными углами зрения. Иногда у нас зацикливаются на эксплуатации или на форме собственности и т.п.; при этом идеологическая бдительность теряется: если нам в открытую о смене форм собственности не говорят, то остальное мы склонны пропустить мимо ушей.

Мол,- собственность вроде не затрагивают, а будет или не будет рубль свободно конвертируемым, это не так уж и существенно.

Между тем, СВОБОДНАЯ КОНВЕРТИРУЕМОСТЬ РУБЛЯ - ЭТО ТА ЖЕ СМЕНА ФОРМ СОБСТВЕННОСТИ, только выраженная на валютно-финансовом языке.

В эти ловушки нужно научиться не попадаться, потому что ими виртуозно пользуется современный коллаборационизм. Вот идут к власти - как будто бы - коммунисты. Они вам наобещают с три короба, и все их обещания на бумаге выглядят гладко, складно, красиво,- ни к чему не придерёшься. А окажется власть у них в руках, и вы убедитесь, что не только лучше не стало, но кое-где гайки закрутили ещё пуще прежнего.

Посмотрите “Наказы от КПРФ кандидату в президенты Российской Федерации Зюганову Г.А.”, принятые на IV Всероссийской партконференции (см. “Советская Россия” от 17 февраля 1996 г., стр. 2.) Там значится: обеспечить бесплатное полное среднее, высшее профессиональное образование, возродить бесплатное медицинское обслуживание, восстановить права граждан на труд и отдых. Однако, ни малейшего намёка нет на то, чтобы восстановить неконвертируемость рубля. Но как же вы при существующей валютно-финансовой системе обеспечите мало-мальски полноценное бесплатное образование, бесплатную медицину и всё прочее? Это, извините, всё равно что от мерина обещать жеребят. А ведь люди этому верят и именно этого ждут. Я не буду дальше нагнетать обличительный пафос, выводы каждый может сделать сам. Но пока мы не научимся - и народ не научим - уверенно отличать подлинно коммунистические и подлинно левые программы от примитивно популистских, ничего хорошего от всего этого нынешнего комхождения во власть не проистечёт.



ВЕРНЁМСЯ к рублю.

Итак, чтобы его сделать свободно конвертируемым, нужно было заложенное в нём скрытое,- в известном смысле, - стоимостное содержание как бы вытащить наружу и выразить в виде обычной денежной наличности. Стало быть, если согласиться, что это скрытое содержание составляло (как мы выше говорили) примерно 80% объёма его стоимостной структуры, то на месте каждого прежнего рубля должно было появиться минимум пять новых.

Но ведь количество потребительских благ в стране не увеличилось ни на йоту, поэтому покупательная способность новых, конвертируемых рублей, естественно, должна была понизиться. Вот отправная точка происшедшего номинального повышения цен. Это СЛОМ ВНУТРЕННЕЙ ОБЪЕКТИВНО СЛОЖИВШЕЙСЯ И ОБЪЕКТИВНО ОБУСЛОВЛЕННОЙ СТОИМОСТНОЙ СТРУКТУРЫ РУБЛЯ, “ПОТРОШЕНИЕ” РУБЛЯ, под давлением требования сделать из рубля свободно конвертируемую валюту.

А кто, конкретно, нам такое требование предъявил? Такое требование предъявил нам Международный валютный фонд. Вы часто слышите сегодня словечко “стабилизация”. Правящий режим из кожи вон лезет, чтобы доказать, что “стабилизация” вот-вот наступит, что она уже почти произошла. А что за сласть такая в этой “стабилизации” и почему у режима на ней свет клином сошелся?

Сделаю небольшое историко-лирическое отступление. В конце 1989 - начале 1990 г. приехал в Москву из Тюмени инженер-авиатор А.А.Зверев. Стучится во все двери и всюду взывает: товарищи, перестаньте вы талдычить, будто у “перестройки” нет концепции, нет руководящей идеи! Есть у неё концепция, эта концепция называется - стабилизационная программа Международного валютного фонда. Вот, смотрите: всё выполняется один к одному! Некоторые наивные люди ему говорят: вы что, секретные какие-то материалы достали? А он в ответ: господи, да какие тут секреты! Всё черным по белому прописано в обыкновеннейшей политиздатовской литературе, которая навалом лежит во всех книжных магазинах!

Короче, набежал Зверев на нас, т.е. на общество “Единство”, а у нас тогда уже работал теоретический семинар наподобие нынешнего нашего политклуба. И мы его тут же - на трибуну. Это было 23 июня 1990 г. Семинар пользовался авторитетом, и паблисити получилось. После этого ему удалось поместить несколько публикаций в патриотической прессе, в том же 1990 г.

К чему я это говорю? К тому, что один из самых удивительных феноменов нашего левого движения - это его непостижимая здравому рассудку глухота к любым по-настоящему разумным идеям, инициативам, подсказкам, наводкам и т.д. Казалось бы, за шесть лет можно было усвоить и внедрить в массовое сознание вот эту самоочевидную, вопиющую истину насчет Международного валютного фонда? Нет, ничего подобного; до сих пор оппозиционная печать полна рассуждениями типа: “реформы” потерпели провал. Да какой “провал” они потерпели? Это мы терпим провал за провалом, а не “реформы”. А стабилизационная программа МВФ выполняется в нашей стране с таким потрясающим успехом, что они и сами-то этого не ожидали.

Напомню вкратце, что стабилизационная программа, в принципиальных её чертах,- это программа предотвращения развития стран, главным образом, третьего мира по социалистическому пути. Пользуясь финансовыми затруднениями таких государств, транснациональный капитал накидывает на них удавку в виде кредита под целый ряд условий, которые носят, в конечном итоге, политический характер. Внешне же все эти условия нанизываются, как на стержень, на требование открыть национальную валюту для свободной конвертации, если она закрытая, или провести её девальвацию по отношению к доллару. Другой облик, другая формулировка этого требования - это свёртывание до минимума социальных программ и вообще государственного сектора в экономике. Отсюда логически вытекает следующее ключевое условие - создание благоприятной обстановки для деятельности частного капитала. Капиталу нужно то, что называется первоначальным накоплением; это достигается через перераспределение национального богатства путём резкого механического ограничения денежных доходов трудящихся, - тоже одно из условий стабилизационной программы. Ещё один пункт - прекращение субсидирования государством цен на основные продукты питания и товары первой необходимости, если такое субсидирование проводится. Шестой пункт стабилизационной программы - чисто политический: допущение многопартийности, переход к так называемой парламентской демократии.

Результаты применения стабилизационных программ во всех без исключения странах, где это практиковалось, неизменно оказывались одни и те же: падение национального производства и валового национального продукта, рост безработицы, снижение жизненного уровня широких масс населения, засасывание страны в долговую кабалу, при которой её экспортные доходы идут в основном на обслуживание внешнего долга, а наиболее ценные и перспективные отрасли экономики попадают под контроль иноземного капитала.

Словом, деятельность Международного валютного фонда - это средоточие и концентрированное выражение стратегии и тактики современного неоколониализма, и вот подобную неоколониалистскую схему навязали не отсталому государству, которое едва выбралось из предыдущей колониальной зависимости, а великой мировой сверхдержаве. Стоит ли удивляться, что и размеры воспоследовавшей катастрофы превзошли всё доступное человеческому воображению. Если, например, в Мексике в 1983 г. выполнение рецептов МВФ привело к падению производства на 4%, реальной заработной платы на 22% (см. Р.И.Зименков. Конкистадоры XX века. М., ИПЛ, 1990, стр. 166.), то что же можно сказать о нашем нынешнем обвале производства более чем наполовину и снижении жизненного стандарта не на какие-то проценты, а в несколько раз?

Но что же всё-таки значит пресловутая “стабилизация” в программе МВФ? А “стабилизация”,- если её удается достичь,- именно и означает, что закрепляется новый, фактически уже полностью колониальный тип распределения национального богатства, когда жизненный уровень трудящихся минимизирован до предела, ресурсы же, которые должны были бы идти на удовлетворение их потребностей, выкачиваются за рубеж посредством кредитной удавки, при содействии коллаборационистской бюрократии и компрадорской буржуазии, помогающих грабить собственную страну. Внешне всё это маскируется под разговоры об устранения дефицита госбюджета.

При таком подходе вообще всякая самостоятельная хозяйственная и социально-гарантирующая активность государства трактуется как заведомо, по природе своей дефицитная, способная порождать лишь дыры в бюджете. Но ведь на деле это далеко не так. Государство как собственник средств производства может и должно из функционирования средств производства извлекать доход, за счёт которого затем финансируются, в том числе, и социальные мероприятия. Конечно, очень плохо, когда не имеющее большого опыта самостоятельного существования государство финансирует социальную сферу за счёт эмиссии или наращивания внутреннего долга населению. Но действительная борьба с такими ошибками состоит не в усугублении внутреннего долга внешним и не в ликвидации социальных достижений, как якобы порождающих дефицит, а как раз в расширении и укреплении государственной собственности на средства производства и в пополнении госбюджета по этому каналу.



ТЕПЕРЬ, как должна выглядеть ельцинско-черномырдинская “стабилизация” у нас?

Замечу, прежде всего, что в СССР никакого дефицита госбюджета не было и никакая “стабилизация” ему не требовалась. Дефицит создали искусственно, когда сломали внутреннюю стоимостную структуру рубля и продырявили перегородку между наличным и безналичным оборотом,- перегородку, которая при социалистическом хозяйствовании неизменно была - и должна быть - одним из главных “табу”. Бесконтрольная перекачка безналичных “государственных” рублей в бог знает чью наличность и сформировала,- в основном,- дефицит.

Итак, рубль “распотрошили”,- или, что то же самое, практически уничтожили систему неоплачиваемых социальных гарантий (а там, где она ещё до конца не уничтожена, упорно движутся именно к этому финалу). В наличном обороте,- как мы выше прикидывали,- вместо одного неконвертируемого должно было появиться минимум пять новых, конвертируемых рублей. Но почему, собственно, пять? Реальную стоимость всей грандиозной системы общественных фондов потребления в такой стране, как СССР, где эта сфера целенаправленно наращивалась десятилетиями, точно оценить невозможно. Где пять, там и восемь, и пятнадцать, и пятьдесят пять. Важно замутить воду и начать ловить в этой мутной воде рыбу, а дальше уже аппетит придёт во время еды. И мы все на протяжении нескольких последних лет могли своими глазами наблюдать, как рубль последовательно “размазали” сначала в 100 руб., потом в тысячу и, наконец, на сегодняшний день,- в десять тысяч. Вот, оказывается, какой он был “деревянный”. Чтобы американцы согласились свободно менять его на свой хвалёный доллар, его понадобилось искусственно “растолочь”, обесценить в 10000 раз!

Вообще, с мифом о “деревянном” рубле надо кончать самым категорическим образом. Советский рубль - это была одна из самых мощных и твёрдых мировых валют, с непревзойденно богатым реальным стоимостным содержанием номинала. Да, его старательно принижали на чёрном рынке покупатели безвкусных шмоток, жвачки, суррогатного алкоголя и, извините, извращенческих презервативов, - покупатели, которые сами лечились бесплатно в советских клиниках, учились бесплатно в советских вузах и проживали в полученных бесплатно от Советского государства прекрасных квартирах. Недопустимо сегодня, - ни в каком варианте,- повторять выдумки насчёт “деревянного” рубля, которые именно от этой шушеры и ведут своё происхождение.

Какая же рыбка ловилась - и уже наловлена - в той грязной воде, которую взбаламутили при помощи возни вокруг конвертации?

Мало того, что на рынок “вытекла” почти целиком стоимость социальной сферы, туда планомерно стали подпускать и стоимость приватизируемых производственных основных фондов. Эту стоимость на старте надо было максимально занизить,- чтобы по-дешёвке разворовать. Ещё одна позиция стабилизационной программы, за выполнением которой бдительно следили контролёры из Международного валютного фонда,- это механическое урезание реальных денежных доходов основной, непривилегированной массы населения; урезание “ни почему” - просто потому, что так нужно, так выгодно транснациональному капиталу. Обе эти операции тем легче провернуть, чем больше обесценен номинал денежной единицы. Когда завод продают за сто тысяч, то, глядишь, - люди и удивятся. А когда его продают за миллиард, который стоит бывшие десять тысяч,- есть надежда, что сойдёт. Если цены повысить в пять раз, а зарплату только вдвое,- народ наверняка зашумит. А если цены вздуть в десять тысяч раз, зарплату же увеличить в две или три тысячи раз,- практика показывает, подтверждая законы социальной психологии, что никто уже ничего не считает, все только приспосабливаются.



ВОТ ТАКОВА истинная, объективная природа якобы происходящей у нас так называемой инфляции. Это не инфляция, это действие насильственно навязанного стране механизма её ограбления посредством валютно-финансовых отношений, - механизма противоестественного, по существу прямо уничтожающего, сжирающего и человеческий, и природный, и технико-производственный потенциал нации.

Чтобы этот абсолютно противоестественный механизм поддерживать в работоспособном состоянии, нужно всё время воспроизводить ту процедуру “размазывания” стоимостного содержания рубля и обесценения его номинала, на которой здесь, собственно, всё и замешено. Если этот процесс развивается обвалами, скачками, то может произойти социальный взрыв. Поэтому венец всех мечтаний МВФ, этого омерзительнейшего в истории человечества международного вампира,- добиться, чтобы обесценение национальной валюты удушаемого государства шло относительно медленно, плавно. Вот это состояние и обозначается заветным словечком - “стабилизация”.

Но что тут, собственно говоря, “стабилизируется”?

“Стабилизируются” габаритные параметры ограбления, и не более того. “Стабилизируется” геноцидный жизненный уровень основной массы народа, недопущение сколь-либо самостоятельного промышленного и научно-технического развития страны, иноземный контроль над ценнейшими природными ресурсами, общий колониальный характер экономики, интеллектуальная, культурная и политическая деградация.

Нужна ли нам такая “стабилизация”, судите сами.

Народу надо всё это разъяснять, потому что ему показывают по телевизору сюсюкающего Камдессю, и я не сомневаюсь,- многие верят этому людоедскому сюсюканью, якобы вслед за “трудным периодом” наступит “стабилизация”, при которой всем будет хорошо. А что “стабилизация” означает “стабилизацию” ничего иного, как самого этого “трудного периода”, растягивание его настолько, насколько удастся растянуть,- это ведь от людей тщательно скрывается.

Нам говорят, правда: но ведь инфляцию сбили? Темпы инфляции стали низкими? Да это не инфляции темпы стали низкими. Это стали низкими темпы ИНСПИРИРУЕМОГО ИЗВНЕ РЕГУЛЯРНОГО ОБЕСЦЕНЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ ВАЛЮТЫ. Деноминируйте рубль, перейдите на единственно здравое во всех случаях жизни исчисление по товарной стоимости, и вы увидите, что инфляция если и происходит, то с долларом, а не с рублем. Доллар у нас вдвое обесценился (в товарном исчислении) по сравнению с советскими временами. Американцам это выгодно, потому что помогает сбрасывать на наш рынок свои товары по демпинговым для нас ценам.



ПОСЛЕДНИЙ и главный вопрос, на который осталось ответить, это - как из всего этого вылезать.

Ответ на этот вопрос можно сформулировать в виде определённой суммы предложений,- но одновременно и требований,- к кандидату от левых сил на предстоящих президентских выборах в России. Причем, некоторые из этих требований настолько неотклоняемы, что отказ включить их в предвыборную платформу, на мой взгляд, стал бы сокрушительным саморазоблачением для любого псевдолевого и псевдокоммуниста.

Итак, попробуем кратко суммировать то, что мы здесь сегодня наработали.

1. НЕОБХОДИМО НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ВЫПОЛНЕНИЕ СТАБИЛИЗАЦИОННОЙ ПРОГРАММЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ВАЛЮТНОГО ФОНДА.
Идеологи КПРФ научились нам доказывать, что частная собственность и сама по себе не такая плохая, и уж во всяком случае, в данный момент её трогать никак нельзя. Но если мне попытаются доказать, что нельзя в данный момент трогать удавку, в которой задыхается страна и от которой происходят все судороги и конвульсии вместо нормального жизненного процесса,- ну что ж, тогда мы, видимо, действительно неспособны из постигшей нас трагедии извлечь никаких уроков.

2. ПОКОНЧИТЬ С ПРИВЯЗКОЙ РУБЛЯ К ДОЛЛАРУ И ВЕРНУТЬ РУБЛЬ НА ЗОЛОТУЮ БАЗУ. ПОЛОЖЕНИЕ О ЗОЛОТОЙ БАЗЕ РУБЛЯ СДЕЛАТЬ КОНСТИТУЦИОННЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ - Т.Е. ТАКИМ, КОТОРОЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИЗМЕНЕНО БЕЗ САНКЦИИ ВЫСШЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ОРГАНА.

3. ВКЛЮЧИТЬ В КОНСТИТУЦИЮ СТАТЬЮ О ТОМ, ЧТО ПРОВЕДЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ПОЛИТИКИ, В РЕЗУЛЬТАТЕ КОТОРОЙ УСТОЙЧИВО ПАДАЕТ ЖИЗНЕННЫЙ УРОВЕНЬ ОПРЕДЕЛЁННЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП, ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ПРОТИВ НАРОДА. Соответствующий состав преступления отразить в Уголовном кодексе.

4. ОСУЩЕСТВИТЬ ДЕНОМИНАЦИЮ РУБЛЯ В МАСШТАБЕ 10000:1.

5. ВОЗБУДИТЬ УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ПО ФАКТУ НИЧЕМ НЕ ОПРАВДАННОЙ ПОТЕРИ ОГРОМНОЙ ЧАСТЬЮ НАСЕЛЕНИЯ СТРАНЫ ЗАКОННО ДОСТИГНУТОГО УРОВНЯ ЛИЧНЫХ ТРУДОВЫХ ДОХОДОВ,- что произошло исключительно как результат целенаправленно проводимого политического курса.

6. РЕНАЦИОНАЛИЗИРОВАТЬ БАНКОВСКОЕ ДЕЛО В СТРАНЕ.

7. ВОССТАНОВИТЬ МОНОПОЛИЮ ГОСУДАРСТВА НА ВАЛЮТНЫЕ ОПЕРАЦИИ ВНУТРИ СТРАНЫ И ПОЛНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОНТРОЛЬ НАД ПЕРЕТЕКАНИЕМ СРЕДСТВ ИЗ БЕЗНАЛИЧНОГО ОБОРОТА В НАЛИЧНЫЙ.

8. ОПРЕДЕЛИТЬ МЕРЫ ПО ВОЗВРАЩЕНИЮ ДОХОДОВ ОГРАБЛЕННОЙ ЧАСТИ НАСЕЛЕНИЯ НА ЗАКОННО ДОСТИГНУТЫЙ УРОВЕНЬ, на котором их застали так называемые “реформы” по рецептам МВФ.

Разумеется, это далеко не вся программа по-настоящему левого кандидата в президенты. Но если в левой президентской программе не будет пунктов о немедленном разрыве с Международным валютным фондом, о безоговорочном прекращении “стабилизационного” удушения страны, о возвращении рубля на золотую базу, о трактовке происшедшей катастрофы именно и только как ПРЕСТУПЛЕНИЯ, а не как какой-то политической линии, имеющей хоть малейшее право на безнаказанное существование, о безусловном возвращении трудящимся того уровня благосостояния, с которого их неизвестно на каком правовом основании столкнули в нищету,- то такую программу придется признать лишь новым витком, новым этапом того коллаборационизма, с которым мы имеем дело по сей день.

Прежде всего страну надо вырвать из “объятий” транснационального финансового спрута. А в отсутствие этой внешней подпитки внутренняя, как говорится, гидра контрреволюции если не зачахнет сама собой, то все же борьба с ней значительно облегчится. Подпитка же идёт через сращивание нашей денежной системы с долларом и подстраивание под него. Вот те щупальца, которые нужно в первую очередь обрубить, и если этого не сделать, все остальное в программе будет просто беллетристика, которую можно читать, можно не читать; потому что от принятия подобной программы в реальной жизни в лучшую сторону ничего не изменится.

Таковы соображения, которые побудили выступить с настоящим докладом. Лично я не верю, что от оккупации можно избавиться посредством выборов на оккупированной территории. Но что вообще освободительный процесс на какой-то своей стадии может принять форму выборов - в этом ничего непредставимого нет. Всё вышеизложенное именно на такой вариант и рассчитано.

Товарищи, я не специалист по финансам как таковым и не располагаю таким объёмом информации, чтобы досконально осветить все наверченные здесь уловки, хитросплетения и т.д.

Но как человек, неплохо разбирающийся в политэкономии, я прекрасно, неопровержимо знаю, вижу, понимаю, - то, что происходит в экономике, конкретно - в денежной сфере, это не инфляция и не что-либо ещё, а это прямое, грубое, захватническое урезание законного, объективно достигнутого уровня наших с вами трудовых доходов ради того, чтобы ресурсы страны, которые должны идти на удовлетворение наших с вами потребностей, шли на удовлетворение потребностей американцев, немцев, англичан и помогающего им отечественного ворья.

И бороться с этим нужно не как с инфляцией или ещё с чем-то, но именно как с ПРЕСТУПНЫМ ПОСЯГАТЕЛЬСТВОМ на законно достигнутый уровень жизни, уровень благосостояния народа. Иначе мы ни страну, ни самих себя не спасем. Хотелось бы, чтобы вы видели это с такой же непререкаемостью и могли бы, - а главное, - захотели бы, - объяснить это другим.


http://cccp-kpss.narod.ru/drugie/vybd1999/PK210296.HTM
ПОЛИТКЛУБЫ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454


День, который потряс
временно оккупированный
Советский Союз


Совместное заявление Рабочей группы
Исполкома Съезда граждан СССР и Московского центра
Большевистской платформы в КПСС
к годовщине Съезда граждан СССР пятого созыва
(Москва, Измайлово, 9 июня 2019г.)

Москва, 2 июня 2020г.

Уважаемые товарищи,
сегодняшняя крайне непростая обстановка в стране не должна помешать нам отметить годовщину проведения Съезда граждан СССР пятого созыва, состоявшегося в Москве 9 июня прошлого, 2019 года.

Событие это, безусловно, знаменательное в истории национально-освободительной борьбы Советского народа XX – XXI веков, и мы никому не должны позволять преуменьшать или превратно истолковывать его значение. Ниже мы постараемся лишний раз проаргументировать это наше утверждение,– хотя для большинства из нас оно и так должно быть неоспоримо; а сейчас давайте все, кому посчастливилось на Съезде присутствовать, вспомним тот чудесный июньский день и поздравим друг друга, а мы от имени Исполкома и Большевистской платформы всех вас – с тем, что этот форум борющегося Советского народа имел место, что он целиком выполнил намеченную программу и принял все разработанные для него документы, причём в той редакции, в какой они были предложены.

Да, не обошлось без очередных происков агентуры психоинформационной войны, и нам был продемонстрирован стандартный, в общем-то, выброс прорежимного антисоветизма, который научился маскироваться под "борьбу за возрождение СССР". И если кто из вас заметил, это был также выброс ненависти и бешеной злобы против интеллектуального начала в освободительном движении против неистребимой марксистской мысли, которая продолжает стоять на страже жизненных интересов Советского народа и обладает способностью видеть, в чём этот его жизненный интерес в данный момент заключается.

Ну, да бог с ними, с этими подонками; со временем они займут своё "место в истории",– хотя и совсем не то, на какое нынче рассчитывают.



Иногда нас упрекают, что мы слишком долгое время не проводили Съездов: двенадцать лет, с 2007г., когда прошёл Съезд четвёртого созыва, до 2019 года; но ведь на всё есть свои причины.

С 2010г. до 2017-го мы отмечали Расширенными пленумами Исполкома юбилейные даты наших предыдущих Съездов, да к тому же ещё и юбилеи Большевистской платформы в КПСС. Съезд первого созыва (1995г.), основополагающий в этой череде, почтили даже дважды – в 2010 и 2015 годах, так уж сошлось хронологически, и дважды – в 2011-м и 2016-м – собирались по Большевистской платформе.

Иначе говоря, почти ежегодно, а то и два раза в год, проходили мероприятия, которые с их организационной стороны доставляют не намного меньше хлопот, чем Съезд, а со стороны содержательной, концептуальной практически мало чем от Съезда отличаются. К слову, призываем соратников уделить самое пристальное внимание материалам этих наших сборов 2010 – 2017 годов,– причём, призываем далеко не впервые. Сказать прямо, это попросту коробит, что такие залежи источников, исключительных по своей информативности, не пользуются в нашей среде той популярностью, которой они более чем заслуживают.

Излишне,– думаем,– задаваться вопросом, надо ли было организовывать вот такую мощную серию обзорных обсуждений: обязательно было надо. Ибо проделанная за 15–20 лет (с 1991–95 годов) гигантская работа нуждалась в подытоживании, анализе, обобщении, систематизации, да и просто в настоятельном напоминании, что работа эта начата, инициирована и выполнялась все эти годы именно нами, нашей организацией,– а не оравой около-"советского" жулья и ворья, которая накинулась на наши документы, на плоды нашего добросовестного труда уже со Съезда первого созыва, с 1995 года.

А чего же вы хотите,– чтобы мы безучастно взирали на ту вакханалию воровства наших инициатив, наших наработок, наших формулировок,– имеющих сплошь и рядом статус политико-философских открытий,– которая разразилась,– повторяем,– уже с середины 90-х годов?

И ведь это достояние Советского народа, его интеллектуальное достояние, необходимое ему для Победы в информационно-психологической войне,– оно мало того, что разворовывалось псевдо-"советскими" барыгами, оно ещё и массово опохабливалось этой поганью, выхолащивалось его подлинное содержание, извращалась его суть. Из ниоткуда,– как говорится,– выскакивали фейковые, обманные "съезды граждан СССР", каждый из которых объявлял себя если не "первым и единственным" (по образцу Нины Андреевой), то уж во всяком случае "самым главным", городили всякую чушь, слюнявя и профанируя при этом чеканные формулировки Декларации о единстве Советского народа. Профанаторы провозглашали (и продолжают провозглашать) Путина – гауляйтера оккупационного режима – "лидером национально-освободительного движения", строили (и продолжают строить) планы "воссоздания СССР" во главе всё с той же, правящей ныне в Эрефии ОПГ.

Словом, наша кампания в защиту идеолого-философского достояния Советского народа от проходимцев самых разных мастей, проплаченных мосек психоинформационной агрессии была своевременна и оправданна. Чему доказательством служит и вылазка очередной такой моськи уже на совсем недавнем, прошлогоднем нашем Съезде 9 июня. Ведь если бы это было не достояние,– вот именно,– притом ценнейшее, разве бы оно разворовывалось со столь неуёмной свирепостью?

И даже более того,– мы и сегодня не имеем права ослаблять наши усилия на этом фланге, но обязаны их наращивать и всячески, если угодно, ужесточать.

Специально хотелось бы спросить тех, кто упорно ловится на лживое псевдо-"СССР"ное тявканье подобных псин: платят вам, что ли, за это лакейскими пятисотрублёвками? Неужели так трудно уразуметь, что человек, способный – к примеру – влезть нахрапом со своими приспешниками в зал, арендованный другой организацией для других целей, и объявить учинённый там дебош каким-то своим "съездом",– что такой человек не может, по определению, быть "лидером" чего-либо, кроме воровской шайки?



И теперь обратимся непосредственно к нашему Июньскому Съезду.


Во вступительном слове председатель Исполкома[1] подчёркнуто лишний раз, со всей силой,– для всех, кто по сию пору не может то ли понять этого, то ли признать,– что стержневая идея Съездов граждан СССР вообще, как нового института в истории нашей страны, это возвращение к полноценному государственному, державному бытию Советского народа. Соответственно, и его Социалистического Отечества – Союза ССР, но это же как следствие: ибо вернуть к жизни государство, это значит, прежде всего, поставить на ноги Народ.

"Сколько раз за прошедшее время мы цитировали вот этот бубнёж радиостанции "Свобода", относящийся к 1992 году: основная задача проводимых в СССР "реформ" – уничтожение советского народа; расправа над советским народом, народом-иждивенцем, неизбежна; людям с советским менталитетом делать в этой стране больше нечего; затормозить рассовечивание надолго не удастся, и т.п.

Вы только посмотрите на этих радетелей о "правах человека" и на ту же ООН, которая передачи американского правительственного официоза уж наверняка слушает: открытый, публичный призыв к геноциду целого народа – и эта, извините за ненормативную лексику, сволочь продолжает, как ни в чём не бывало, сидеть у микрофона и изрыгать чуть ли не на весь мир слюну бешеной собаки. И ведь это не просто кого-то на радио "Свобода" бешеная собака укусила, а это официальная установка, официальная точка зрения правительства США в необъявленной диверсионной войне, которую оно и тогда против нас вело, и всё ещё продолжает вести.

И вот какому мракобесию, какому чудовищному выбросу ополоумевшего неофашизма мы призваны были нашим гражданским долгом выставить заслон.

И мы его выставили."

Съезд граждан СССР уже первого нашего созыва "торжественно подтвердил,

что Советский народ СУЩЕСТВУЕТ;

что он был и продолжает оставаться верховным носителем власти и государственного суверенитета в СССР"; далее читайте Декларацию о единстве Советского народа [2], провозглашённую в 1995 году.

"Враг лез из кожи вон, пытаясь нам внушить, будто "рассовечивание" не удастся затормозить. А вот и затормозили, и не только затормозили, но не обратный ли процесс неотвратимо набирает силу на просторах нашей Родины – процесс массового возвратного ОСОВЕЧИВАНИЯ, возвращения Советского народа в национально-самосознательное состояние."

И мы, участники и сторонники Движения граждан СССР, "должны гордиться тем, какой ужасающий "девятый вал" неофашистского человеконенавистничества мы с вами сумели и осадить, и развернуть вспять.

Словом, как бы там ни было, но "воскрешение" нами Советского народа,– а оно практически уже состоялось,– оно означает, что хребет информационно-психологической войны непоправимо для врага НАДЛОМЛЕН, и теперь нам необходимо этот надлом довести до его логического завершения: до всеобъемлющего восстановления повсюду законной Советской власти и прочного возвращения страны в русло нормального социалистического развития."


Следом за двумя вводными выступлениями председателя Исполкома на Съезде 9 июня было зачитано (и практически единогласно принято) второе из четырёх подготовленных Постановлений.

И действительно, в свете приведённой оценки создавшейся общеполитической ситуации заголовок и смысл Второго Постановления выглядят более чем уместно: СССР в период перехода из состояния де-юре в состояние де-факто [3]. И впрямь, а как иначе охарактеризовать наше нынешнее положение, если мы по совокупности объективных данных определили, что вступаем в переломную,– вполне возможно, что заключительную,– стадию психоинформационной войны?


Существеннейший вклад этого документа в нашу борьбу – это сделанный в нём вывод, что: "Советское конституционно-правовое пространство нельзя сводить только к итогам Референдума 17 марта и де-юре действующей Конституции 1977 года,– как ни значительны и ни фундаментальны оба этих юридических узла."

Съезд 9 июня постановил:

"СЧИТАТЬ, что так же, как не прекращалось существование Советского народа и существование де-юре самого СССР, точно так же не прекратилось и существование конституционно-правового пространства СССР. С середины 1990-х годов оно продолжало существовать и непрерывно наращиваться в форме и в составе правоустанавливающих актов, издаваемых Съездом граждан СССР и его Исполкомом;

ПОДТВЕРДИТЬ, что правоустанавливающие документы Съезда граждан СССР, как акты волеизъявления граждан, сохранивших на временно оккупированной территории своей страны верность её Конституции и своему законному гражданству, имеют безусловную юридическую силу;

ПРИЗНАТЬ юридическую правомочность советского конституционно-правового поля не только как сложившегося ещё в рамках СССР на основе Конституции 1977 года, но и как продолженного, в условиях оккупации, законотворческой деятельностью Съезда граждан СССР;

ПРИЗВАТЬ советских граждан при решении любых вопросов нашей освободительной борьбы исходить из вышеочерченной совокупной реальности конституционно-правового пространства СССР и его безоговорочной приоритетности для нас по сравнению с любыми другими массивами юридических данных;

ПРИЗНАТЬ всю "законодательную базу" торговой компании "Российская Федерация", от первого до последнего дня её существования, ЮРИДИЧЕСКИ НИЧТОЖНОЙ, подлежащей планомерному упорядоченному аннулированию и замене конституционно-правовыми и правоприменительными нормами СССР…"


В Постановлении выражено категорически отрицательное отношение к популярным у нас (к сожалению) намерениям и попыткам добиваться "восстановления СССР" через обращения в различные международные организации (суды и т.п.).

Во-первых, мы и сами, на собственном, достаточно обширном опыте убедились в абсолютной бесплодности и даже унизительности для нас подобных обращений. Всем известно,– далее,– то растленное, иначе тут не сформулируешь, состояние, в котором нынче пребывает вся система международного права, сложившаяся после Второй мировой войны: не соблюдаются Устав ООН и ряд других её важных установлений, Всеобщая Декларация прав человека, растоптан Заключительный акт Совещания в Хельсинки 1975 года, проигнорированы итоги Мартовского референдума Советского народа, имеющие неоспоримое международно-правовое значение, Советский народ непонятно кем и на каких "основаниях" вообще вычеркнут из списка существующих на планете.

Во-вторых,– и это главное,– предлагаемый подход приципиально, в корне неверен.

Между нами и фактически оккупирующим нашу территорию геополитическим противником идёт не юридическая тяжба, а национально-освободительная война, хотя и в специфической форме. Согласно уцелевшим от глобалистского погрома "обрывкам" международного права, граждане временно оккупированной страны совершенно не обязаны испрашивать у кого бы то ни было "разрешения" на ведение освободительной борьбы и на восстановление своих суверенных прав, попранных в результате оккупационного развала законной государственности.

Советские люди наделены этими правами и знают о них не по мановению ООН или какого-нибудь Совета Европы, а как итог революционного, ратного и трудового подвига предыдущих поколений своих сограждан; для нас это незыблемые истины, они юридически и политически безупречно изложены в учредительных документах Советского Сопротивления, мы четверть века боремся за их возвращение в нашу жизнь.

И мы не видим, почему мы сегодня должны кланяться какому-то ЕСПЧ и иже с ним,– которые неведомо где были почти тридцать лет, в течение коих империалистические хищники всеми правдами и неправдами старались буквально выдрать у нас из рук это наше священное достояние. И с какой стати нам теперь упрашивать этих господ, чтобы они "санкционировали" нашу патриотическую борьбу и даже более того – решили за нас её исход?

В Декларации, принятой нами ещё в 1995 году, чётко сказано по данному поводу: "Восстановление Советской власти на территории СССР есть внутреннее дело Советского народа."



Со Вторым Постановлением непосредственно смыкается, по своему содержанию и настрою, Четвёртое, заслушанное и проголосованное 9 июня последним: "И ещё раз о том, в каком же государстве мы всё-таки находимся?" [4]


Сознательные граждане СССР,– читаем в этом документе,– в большинстве своём уже не сомневаются, что мы находимся на временно оккупированной силами и структурами транснационального капитала территории государства Союз Советских Социалистических республик. В том числе и на временно оккупированной территории Российской Советской Федеративной Социалистической Республики как составной части Союза ССР.

Советский Союз, как временно оккупированная страна, юридически ни на мгновение не переставал существовать на протяжении всего периода оккупации… В настоящий момент его геополитическое положение может быть определено как стадия перехода из состояния существования де-юре в состояние существования де-факто. … пресловутые "беловежские соглашения" представляют собой не акт "роспуска" Советского Союза, а уголовное преступление по ст.64 УК РСФСР "Измена Родине", и СССР,– таким образом,– никогда и никуда не "исчезал".

Что касается "Российской Федерации", то это есть наиболее устраивающая евроамериканских оккупантов форма существования оккупационного режима на территории России.

Сегодня каждый может зайти по надлежащей ссылке в Интернет и убедиться своими глазами, что "Российская Федерация", "правительство Российской Федерации" со всей их начинкой,– министерствами и ведомствами, прокуратурой и даже администрацией президента,– это коммерческие структуры, зарегистрированные, как таковые, в Великобритании.

Советские граждане,– в свете вышеизложенного,– имеют все основания обратиться к гражданину В.В.Путину с вопросом: президентом чего он является в данный момент и являлся все минувшие годы?

Страной управляла некая корпорация частнопредпринимательских структур (частных лавочек, грубо говоря), зарегистрированных в стане нашего геополитического противника и обслуживающих,– по определению,– ЕГО, а не наши национальные интересы.

За время этого, с позволения сказать, "правления" на оккупированной территории СССР были совершены деяния, подпадающие под рассмотрение Трибунала типа Нюрнбергского."

Съезд граждан СССР пятого созыва выразил своё возмущение и КАТЕГОРИЧЕСКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ НЕПРИЯТИЕ "всему вышеупомянутому конгломерату торговых компаний, под названием "Российская Федерация", "правительство Российской Федерации",– который, не будучи государственным образованием, кощунственно присвоил себе функции государства и чуть ли не "правопреемника СССР"(!) …

Издавались,– под видом якобы "законов",– псевдоправовые акты, фактически это были предписания Международного валютного фонда по разграблению и передаче в чужие руки собственности, промышленных активов Советского Союза, по выкачиванию из страны ресурсов, хищническому истреблению её производительных сил, дебилизации молодёжи, уничтожению фундаментальной науки и т.п.

Некоторые авторы употребляют в адрес вышеупомянутого частнопредпринимательского конгломерата наименование организованная преступная группировка, и с этим трудно не согласиться. Имея в виду то же самое, мы будем говорить о "группировке Путина–Медведева". Мы заранее отбрасываем любые попытки обвинить нас в "неуважении к власти", ибо власть существует лишь там, где наличествует государство, а где вместо государства распоряжается узурпировавшая его функции частная лавочка, там власти быть не может, и речь должна идти только о применении силы без права, т.е. о преступлении."

Съезд выразил убеждённость, "что в сложившейся ситуации со стороны группировки Путина–Медведева наиболее разумной линией поведения было бы признать свою неотрицаемую нелегитимность, не упорствовать в продолжении беспрецедентного по своему цинизму спектакля и приступить к упорядоченному поэтапному АННУЛИРОВАНИЮ всей юридически ничтожной "законодательной базы" псевдогосударства "РФ".

В первую очередь должны быть аннулированы такие вопиющие "перлы" этого лжезаконодательства, как "Письмо о намерениях" 1992г. с Международным валютным фондом и программа "Перехода к рынку" (американский Гарвардский проект), протащенная в 1990г. изменником Родины Ельциным за несколько дней(!) через тогдашний Верховный Совет РСФСР, без всякого обсуждения этой стряпни с народом, высказавшимся на Референдуме 17 марта не за какие-то "переходы к рынку", а за сохранение Союза ССР и, следовательно, советских конституционных норм.

Должен быть аннулирован лже-"закон" о пенсионной реформе…

Должно быть аннулировано лже-"законодательство" о банкротстве, представляющее собой никакое не законодательство, а попросту инструмент для оккупационного "истирания в порошок" производительных сил, созданных несколькими поколениями советских людей.

Должно быть подготовлено к аннулированию лже-"законодательство" о так называемой "приватизации", этом чудовищном грабеже общенационального достояния Советского народа."

Съезд подчеркнул, что его Постановления рассчитаны отнюдь не на одноразовое применение. Нет, они должны звучать, что называется, над ухом оккупационного режима ежедневно и ежечасно, сформулированные в них требования "должны повторяться снова и снова, на новых и новых сборах советских граждан, публиковаться на видном месте в любых изданиях, позиционирующих себя как "заСССРные" и патриотические. И эта пропаганда должна подкрепляться "нападениями", по схеме принуждения к самоликвидации, на всех, на кого у нас в тот или иной момент достанет сил "напасть".



С Третьим Постановление Съезда 9 июня, принятым под занавес мероприятия так же единогласно, как Четвёртое, нет нужды,– наверное,– особо долго разбираться.

В документе, озаглавленном Съезд граждан СССР в период восстановления Советской власти явочным порядком снизу [5], зафиксирован вывод, в общем-то самоочевидный для любого здравомыслящего участника нашего Движения: "… Съезд граждан СССР как постоянно действующий орган должен продолжать функционировать вплоть до полномасштабного восстановления всей системы Советской власти. Не исключено, что и в целокупности восстановленных органов Советской власти ему также найдётся место. Если кто помнит, то в нашем Проекте новой редакции Конституции СССР остался открытым вопрос об органе, который был бы правомочен существенно менять Конституцию. Историческая практика показала, что эту функцию нецелесообразно поручать Верховному Совету, который занят в основном проблемами оперативного руководства страной. Здесь нужен некий чрезвычайный орган, который носил бы в определённой мере учредительный характер. Возможно, что на эту роль подойдёт именно Съезд граждан СССР."

"Советская власть у нас в стране слишком долгое время нормально не функционировала, и при её восстановлении она вряд ли сразу войдёт в нужный рабочий ритм."[6]

В этих условиях нельзя оставаться без структуры, которая в случае неудачи с восстанавливаемыми – по идее конститукционными – властными органами "обеспечила бы безоговорочную сохранность стратегической основы и вектора нашего Движения, помогла бы быстро и без провальных потерь возобновить поиски в организационном направлении".[7]

Между тем, именно такой структурой мы и располагаем в лице исполкома Съезда граждан СССР с его Рабочей группой (и в их "тандеме" с Большевистской платформой в КПСС).

Исполком СГ СССР на протяжении всех десятилетий оккупации по существу выступал как бесспорный и неотрицаемый МОЗГОВОЙ ЦЕНТР освободительного, антиоккупационного, антиимпериалистического Сопротивления на территории нашей страны. "Это подтверждается и повальным плагиатом, компиляциями и пересказами его наработок, и тем, что за двадцать с лишним лет ничего хотя бы отдалённо конкурентоспособного с исполкомовскими документами, никем предъявлено не было."[8]

Исключительно благодаря деятельности Исполкома и руководства Большевистской платформы мы уже к началу двухтысячных годов имели всесторонне разработанную (вплоть до детального Проекта новой редакции Конституции СССР!) политико-философскую, политэкономическую и правовую базу Советской национально-освободительной борьбы,– убедительно освещающую не только наше нынешнее геополитическое положение, но и пути преодоления оккупационной катастрофы, пути возобновления социалистического строительства, и перспективы перехода к строительству уже Коммунистическому, к возведению здания второй фазы коммунистической общественно-экономической формации.

Исходя из этих соображений, Съезд пятого созыва благоразумно решил не вносить изменений в основной кадровый состав Исполкома СГ СССР,– покуда эта структура достаточно успешно справляется со своими исторически уникальными обязанностями. Съезд мотивировал такое решение тем, что мы не можем,– в угоду ложно понятой "демократии",– рисковать оказаться без надлежащего идейно-теоретического оснащения в обстановке отнюдь не утихающей, но лишь набирающей обороты информационно-интеллектуальной агрессии против нас. Тем паче, что объективно вышеописанная историческая миссия так и так останется за теми людьми, которые её нынче выполняют, ибо равноценной замены пока не видно.


И наконец, Постановление КПРФ должна стать партией советского патриотизма[9]; оно в повестке дня и в списке материалов Съезда 9 июня по праву числилось под номером первым (зачитано было вторым), и мы сразу предупреждаем, что с этого своего законного места в анналах нашей борьбы оно и впредь никуда не уйдёт.

С чем же связана экстраординарная, на свой лад, значимость этого документа?

Связана она с тем, что у нас разговорами о "пятой колонне" давно и упорно замурыживается тот факт, что "пятая колонна",– как и всё на свете,– исторически меняется, "развивается" (пускай по отношению к ней и не хотелось бы упоминать о "развитии"). И мы уже с начала оккупации,– если не с начала "перестройки",– имеем перед собой её новейшую разновидность, не менее вредоносную и опасную, чем предыдущая: это некая "шестая", что ли, колонна – наше полностью имитационное, невсамделишное "комдвижение", увесистый метастаз антисталинского хрущёво-горбачёвского правотроцкизма, который обосновался на той исторической площадке, где по идее должны быть настоящие коммунисты, но их здесь блокирует, шельмует и травит проплаченная режимом имитаторская погань, отсекает от якобы-"коммунистистических" массовотиражных газет, гонит с трибун якобы-"коммунистистических" массовых мероприятий.

Специализируется нынешний имитационный лже-"коммунизм", главным образом, на фальсификации исторической правды о нашем реальном сегодняшнем положении в геополитическом пространстве: дескать, никакой войны нет, оккупации тоже нет, у нас произошёл "системный кризис", "контрреволюционный переворот", "реставрация капитализма", мы живём "в новом буржуазном государстве", всё советское безвозвратно "исчезло" – о существовании СССР де-юре не может быть и речи, Советский народ "уничтожен", согласно словоблудию "лидера" ком-имитаторов Зюганова, и т.д.

Все эти бредни служат одной цели: не дать советским людям увидеть и осознать себя гражданами СССР на временно оккупированной  силами и структурами транснационального капитала территории своего Социалистического Отечества, не дать нам сплотиться для исторически неотвратимой и неизбежной ответной освободительной борьбы,– в отсутствие которой, если мы на неё не поднимемся,– нас ждёт попросту сметание с лица Земли, "очистка" от нас, как от человеческого мусора, бескрайних просторов нашей Родины под нужды и прихоти заокеанских захватчиков.

Самоочевидно, что пропагандируемые нами идеи современного советского патриотизма, в случае их возобладания, несут угрозу прежде всего выгоднейшему и сладчайшему политическому бизнесу самой КПРФ: т.е., бесконечному сидению в мягких креслах на Охотном ряду, на полумиллионных "зарплатах", плюс бесплатно все социальные блага.

Впрочем, недоброжелателей у советского патриотизма достаточно, и мы затрудняемся с точностью определить, кто именно организовал "бузу" на Съезде вокруг этого нашего Постановления. Совершенно ясно только одно: что это не было взвешенное мнение самосознательных советских граждан, это была "буза" проплаченных кем-то наймитов, которые и на Съезд-то явились не для того, чтобы по-честному в нём участвовать, но лишь для того, чтобы попытаться его сорвать через обструкцию того или иного из его документов.

Интрига замышлялась по довольно странному сценарию: попробовать убедить зал, будто Исполком,– выступавший в данном случае и как Оргкомитет Съезда,– "продался" КПРФ(?!), этим спровоцировать делегатов голосовать против Постановления и заодно бросить тень на всё мероприятие в целом,– как организованное некими "продавшимися". И это при том, что в тексте Постановления КПРФ характеризуется как "обслуга извращённо варварского оккупационного режима", как псевдокоммунистический симулякр, который красными знамёнами и "протестными" лозунгами прикрывает свою истинную позицию, на поверку всецело коллаборационистскую, и т.п. С какой бы стати, при таких наших взглядах, мы пошли бы "продаваться" КПРФникам, а тем взбрело бы на ум нас "покупать"?

Из всей этой дури,– которая непонятно, как могла придти кому-то в голову,– у бузотёров, как и следовало ожидать, ничего не получилось. Избранное для имитаторской "психатаки" на нас Постановление было принято Съездом,– подчёркиваем,– практически единогласно, причём с огромным перевесом: дебоширы не учли, что Исполком, кроме присутствовавших в зале, располагал ещё несколькими сотнями голосов, официально передоверенных ему со всех концов страны теми, кто не смог прибыть на Съезд лично.

С имитаторством в комдвижении, с этой мерзостью, которая позорит коммунистическое учение и самое представление о коммунизме, способна была докатиться до бредней об "уничтожении" Советского народа, злостно препятствует борьбе за освобождение страны от империалистического ига, сбивает с толку мировое коммунистическое и левое движение, заставляет смотреть на коммунистов как на приспособленцев без чести и совести, готовых ради собственной маммоны лизать задницу какой угодно власти,– с этой мерзостью, повторим лишний раз, необходимо заканчивать, как бы изощрённо она ни тужилась продлить своё благоденствие в лоне (они так и говорят: "в лоне") антинародного оккупантского режима.[10]

И мы твёрдо намерены продолжать нашу борьбу и на этом, далеко не второстепенном её фронте.

"Советские граждане, собравшиеся на Съезд граждан СССР пятого созыва,– сказано уже во вводных строках обсуждаемого Постановления,–
СЧИТАЮТ совершенно неприемлемым и не могущим далее продолжаться такое положение вещей, когда крупнейшая номинально коммунистическая партия на временно оккупированной территории СССР – Компартия Российской Федерации – стоит полностью в стороне от неуклонно набирающего силу процесса Советской национально-освободительной борьбы."

Следовало бы,– может быть, добавить тут только, что документ КПРФ должна стать партией советского патриотизма прокладывает путь в грядущее не одной лишь нашей КПРФ и сонму прочих, на сегодня имитационных партиек. Своего рода "партиями советского патриотизма" должны стать все, абсолютно все общественно-политические объединения в мире, позиционирующие себя как коммунистические.

Ведь советский патриотизм в его современной версии – это безусловная, десятилетиями героической борьбы подтвердившая свой приоритет вершина исторического развития коммунистической доктрины, учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина. И на эту вершину должны подняться все, кто видит будущее планеты как братского единства людей, навсегда сбросивших ярмо эксплуатации, во всех её проявлениях, ярмо вещного, утилитарного отношения к человеку и человечеству, к самой Матери-Природе.



Из-за резко ухудшившегося самочувствия Т.Хабарова оказалась вынуждена покинуть зал заседаний на заключительной стадии Съезда, до его официального завершения.

Скажем со всей определённостью, что благодаря предельно добросовестной, "истовой" работе основного ядра организаторов Съезда, никакой особой беды,– вопреки разным кривотолкам,– из этого не проистекло.

В отсутствие Хабаровой были единогласно приняты Третье и Четвёртое Постановления.

Возникла заминка с нашим первоначальным намерением приступить на Съезде к формированию Инициативного Верховного Совета СССР. Но, может, это и к лучшему, ибо в ходе дальнейших углублённых дебатов по этой проблеме было решено от идеи ИВС отказаться и создавать Комитет по восстановлению Советской власти на местах (КомВСВМ), более близкий к намёткам основополагающего Съезда 1995 года.

Воспользовавшись ситуацией, к микрофону прорвались отдельные "элементы" (как их в подобных случаях именуют), которые при Хабаровой доступа на "громкую связь", вернее всего, не получили бы, или были бы своевременно остановлены. Но ничего нового "элементы" поведать залу не смогли,– кроме навязшей уже у всех в зубах и всем осточертевшей толчеи вокруг термина "физические лица" и другого, ещё более заскорузлого словесного хлама. Скоропоспешные, чисто конъюнктурные попытки под шумок вернуться к "редактированию" Декларации о единстве Советского народа были, в конечном итоге, Оргкомитетом Съезда по-прежнему безапелляционно отклонены.


"День, который потряс временно оккупированный Советский Союз",– так охарактеризовали в газете "Ленинский путь" 9 июня 2019 года.[11] И это правильная характеристика; в дальнейшем она будет лишь подтверждаться и подтверждаться.

Старинная китайская мудрость гласит, что лучший способ вести войну – это разрушить идею, стратегический замысел противника. И нас в информационно-психологической войне как раз этим методом и разгромили: подорвали идеологическое начало в советском обществе, через диверсию с "разоблачением культа личности Сталина".

Сам по себе Сталин, конечно же, не главное и не единственное, на чём держалась геополитическая мощь СССР; но через него вышли на Советский народ – носителя суверенитета СССР и материальную опору того идейного фундамента, который зиждился на именах Ленина и Сталина, с из предтечей Марксом. Вот откуда взялись ударные лозунги рейгановского этапа Третьей мировой войны – уничтожить Советский народ (уточняем: Советский, а не русский!) и выбросить на свалку истории марксизм-ленинизм.

Сделать этого, ни того, ни другого, не позволила (давайте уж не прибедняться!) 25-летняя деятельность Съезда граждан СССР с Большевистской платформой, никакие не КПРФ и иже с ними; комимитаторы Рейгану и рейганоидам только помогали, гнусавя, будто "СССР нет", а Советский народ, согласно зюгановской брехне, давно "уничтожен". И в этой нашей 25-летней борьбе Съезд пятого созыва поставил пусть ещё не окончательную, но весьма и весьма жирную предупредительную точку. Предупредительную для тех, кто исторически всё ещё не в силах опомниться и понять, что в этой войне нового типа они уже понесли поражение,– хотя поражение, по иронии судьбы, тоже нового типа, потому и не понимают.

Что ж, а нам с вами, дорогие наши советские люди, на нашу судьбу, при всех её тяготах и превратностях, сетовать не стоит. Как сказал великий русский поэт (правда, в ином контексте, но мы можем и в наш контекст перевести):

          Счастлив, кто посетил сей мир
          В его минуты роковые:
          Его призвали всеблагие
          Как собеседника на пир;
          Он их высоких зрелищ зритель,
          Он в их совет доступен был
          И заживо, как победитель,
          Из чаши их бессмертье пил. [12]

                                                           Москва, 2 июня 2020г.

_____________________________

[1] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-01-vstupitelnoe-slovo.htm.
[2] http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/zagrazhd/sjezd-1/dekl1995.htm.
[3] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-09-sssr-v-period-perehoda.htm.
[4] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-09-v-kakom-gosudarstve-nahodimsa.htm.
[5] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-09-sg-sssr-v-period-vosstanovlenia.htm.
[6]  Сообщение председателя Исполкома по повестке дня при открытии Съезда 9 июня. http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-02-po-povestke-dnya.htm.
[7] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-09-sg-sssr-v-period-vosstanovlenia.htm.
[8] Там же.
[9] http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2019/2019-06-09-postanovlenie-1.htm.
[10] Исполком СГ СССР не впервые ставит вопрос о борьбе с этим злом, о его искоренении.
См. выступления председателя Исполкома Т.Хабаровой Почему у нас в стране недееспособное коммунистическое движение, июль 2012г., а также И снова об оккупации, сентябрь 2012г. http://cccp-kpss.narod.ru/tinform/2012/nedee.htm ; http://www.cccp-kpss.narod.ru/tinform/2012/Okkupacia_.doc.
[11] См. "Ленинский путь" №7–8 (20) 2019г.
[12] См. Ф.Тютчев. Стихотворения. "Советский писатель", Л., 1953, стр. 126.
Мы просим извинения у Фёдора Ивановича, что заменили одно слово, но он, если б знал, то наверняка бы согласился.



http://cccp-kpss.narod.ru/sjezdy/2020/2020-06-02-den-9-iyun-2019.htm
Материалы Съезда Граждан СССР пятого созыва
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Обещанное приложение к материалу
Дарует Гения народу История не "просто так"


Т.Хабарова
Меморандум Съезду
Февраль 1976г.


Краткий конспект материала


Соратники, вам в помощь предлагается небольшой конспект материала; поскольку Меморандум Съезду размещён на сайте для изучения и популяризации, а не просто "для блезира", как исторический кунштюк.

Сравните с пресловутым "письмом Нины Андреевой", этим творением Яковлева – Лигачёва – Чикина, появившимся 12 лет спустя, в 1988г. Напомним также, что 1976 год – это год гибели ещё одного, из известных нам, советского патриота – Валерия Саблина, выступавшего примерно с тех же позиций.

Вот так фальсифицировалось истинное мнение Советского народа о происходившем в стране и отсрочивалось,– а фактически злостно предотвращалось,– обезвреживание опаснейшего "идеологического" гнойника во властных "верхах", приведшего, в конце концов, к поражению СССР в информационно-психологической войне.

Возможно, мне скажут: а при чём тут народ, ведь Саблин был один и Хабарова тоже была одна? Но не сами ли вы, дорогие друзья, десятилетиями вопили о Нине Андреевой, как о "первой и единственной(!)",– и тем не менее настаивали, будто она "выразила мнение всего народа"?

Да, мнение народа поначалу выражает всегда кто-то один,– мы с вами рассматривали эту историческую закономерность в нашем недавнем ленинском материале Дарует Гения народу История не "просто так". Вот на этой закономерности и спекулировала – и продолжает спекулировать – агентура психоинформационной войны, подсовывая людям – вместо действительных провозвестников – разнообразных подсадных уток.



И теперь займёмся вплотную Меморандумом, это февраль 1976 года.

Исключительно важно обратить внимание на проводимое в этой наработке разграничение между капитализмом и коммунизмом (в том числе и социализмом) как между мироустройствами статическим и динамическим.

Всепоглощающая цель любого эксплуататорского строя, по его приходе к власти,– это сохранение сложившегося в обществе статус кво, сохранение сложившихся условий эксплуатации трудящихся. И только этой цели служит вся его надстроечная сфера, включая (да-да, включая, а не исключая!) какие угодно отрасли науки.

Сразу же прошу обратить внимание и на столь же последовательно проводимый в Меморандуме (всецело марксистский, подчёркиваю!) принцип партийности, классовости науки. Никаких "беспартийных", "надклассовых" наук в обществе, разделённом на классы, не бывает, с этой буржуазной дребеденью давно пора кончать.

Если мне кто-то завоет: а математика!.., то я ему отвечу,– раз уж он до сих пор этого не знал,– что дифференциальное исчисление есть метод оперирования малыми приращениями функции при малых приращениях аргумента. Т.е., в приложении к обществоведческим дисциплинам это "постепеновщина", способ движения внутри одной определённой системы гомеостаза, статического равновесия в промежутке между двумя качественными скачками.

Что касается качественных скачков, революционизирующих изменений в развитии, про них даже и сам Ньютон ничего толком не ведал, и относил их к компетенции господа бога.

И поэтому в объяснении общественных явлений никакая наука, возникшая в рамках эксплуататорской социально-экономической формации, не поднимается выше различных вариантов теории статического равновесия, сколь бы пышными словесами о свободе, равенстве и братстве она снаружи ни маскировалась.

Совершенно иначе,– однако,– обстоит дело с коммунизмом, даже в его первоначальной, социалистической фазе. Ведь социализм с самого своего зарождения нацелен на подготовку и осуществление грандиознейшего качественного скачка – перехода ко второй, высшей фазе той формации, к которой он принадлежит. И постольку его решительно не устраивает логика равновесия в статике, гомеостазиса; его логика – это логика развития как такового, логика динамики, а не статики всемирноисторического процесса, это материалистическая диалектика Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина.

Социалистическое общество стремится овладеть закономерностями, вот именно, качественных скачков, революционизирующих преобразований в общественном развитии; оно стремится институционализировать самоё революцию, как это нередко формулируется в наших документах. Самоочевидно, что с теориями "статического оптимума", в любых их версиях, нормально процессирующему социализму однозначно не по пути.

Собственно, вся драма (если не трагедия) послесталинского периода нашей истории, вплоть до военного разгрома и транснациональной оккупации,– вся драма в том и заключалась, что агентуре геополитического противника, в лице разной около-"научной" и "идеологической" шелупони, всех этих гвишиани, афанасьевых, шахназаровых, федосеевых, фроловых[1], кедровых, федоренко и иже с ними, им же несть числа, удалось повсюду вытеснить и подменить марксистски-диалектический мировоззренческий подход в целом завозной "статически-равновесной" белибердой.

И не говорите мне: не надо преувеличивать!.. Стоит лишь взглянуть на посты, которые вся эта обскурантистская "рать" занимала: один мракобес, законченный фашист по его "теоретическим" бредням, заправлял "Правдой", другой "Вопросами философии", третий рулил в Госкомитете по науке и технике (ГКНТ), четвёртый – в Отделении философии и права Академии наук СССР, почти все – директора академических и "припартийных" институтов, редакторы виднейших идейно-пропагандистских изданий и вдобавок – "советники" некритикуемых боссов из высшего партийно-государственного руководства. Да они самих Маркса с Энгельсом и с Лениным за Можай бы загнали, окажись те их современниками. Вся информационная (а через неё в немалой мере и административно-организационная) мощь государства была, по сути, у них в руках. И разве не они навязывали Советскому государству провальные "развитые социализмы" и "комплексные программы научно-технического прогресса до 2000 года",– завершившиеся оккупационной катастрофой?



С этих позиций в Меморандуме проанализированы некоторые откровенно вредительские "новации" послесталинской эпохи,– в первую очередь либермановская "хозяйственная реформа" 1965–67 годов, и ряд других, по счастью, не успевших набрать того же разрушительного накала, что и либермановщина: "научное управление обществом", "программно-целевое планирование" и т.д.

И вот ещё какой момент, хотелось бы, чтобы не был обойдён вниманием мыслящих соратников: это демократизм марксистского, диалектического подхода к решению проблем развития нашего строя и антидемократизм (элитаризм) подхода "статически-равновесного".

Ведь качественный скачок в развитии общества – это прежде всего радикальный сдвиг в его базисе, в системе производственных отношений (отношений людей по производству). Инициатором базисного сдвига всегда выступает главная производительная сила – класс – производитель, который добивается очередного, исторически назревшего расширения своих прав и свобод. Инициирующая роль класса-производителя в системе "производительные силы – производственные отношения" обеспечивает ему статус субъекта и движущего начала исторического процесса.

С марксистской точки зрения, в отрыве от проблемы положения людей труда в обществе и их субъектно-личностных запросов эту фабулу попросту и рассматривать-то нельзя. Сообразно этому, основной объяснительно-предсказательной схемой в марксистской политэкономии является закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил, с упором,– подчеркнём лишний раз,– на человека труда как на главную производительную силу.

Совсем другое мы видим в "статических" обществоведческих теориях: люди здесь берутся без всякого учёта их субъектных, правовых интересов – как вещный фактор, наряду с прочими факторами (или ресурсами) производства, а взаимодействие факторов в производственном процессе "уравновешивается" по схеме "затраты – прибыль". Т.е., если "выгоднее" будет данное предприятие обанкротить и закрыть, то его обанкротят и закроют, а куда денутся люди с этого предприятия, это для теоретиков "рыночного равновесия" вопрос третьестепенный.

И поэтому мы при социализме ничего не слышали о таком "институте", как банкротство. Само собою, это не значило, что Советскому государству было безразлично, работает ли предприятие эффективно или не может свести концы с концами. Для оздоровления положения дел на убыточных или отстающих производственных единицах предпринимались меры, но среди подобных мер никогда не практиковалась такая, как оставление трудового коллектива или хотя бы малой его части без средств к существованию и без всяких видов на будущее.

С неизбежностью перед "рыночниками" вставал вопрос – какой из производственных факторов (трактуемых, повторяем, чисто "вещно"!) является доминирующим. И конечно же, на роль такого доминанта лучше всего подходила техника,– которой приписывался некий внесоциальный, "надчеловеческий" характер. Следом за техникой в доминанты полезли естественные науки, поскольку ведь без них никакой техники не соорудишь. Их также объявили чем-то внеисторичным, внесоциальным и "надчеловеческим". В Меморандуме цитируется почти полностью попавший под "обработку" идеологических диверсантов Л.И.Брежнев, провозгласивший науку "определяющей" и т.п. производительной силой.

Следующим номером программы фашисты (а это именно фашисты) из разных шибко "академических" изданий, типа "Вопросов философии"[2], сочинили "надчеловеческий мировой порядок", стоящий безоговорочно выше любых норм социалистического общественного строя и доступный уразумению только избранной "научной элиты".

И не надо махать на меня руками за предупреждение о том, как пугающе близки мы оказались к фашизму. Ведь фашизм – это абсолютно закономерная финишная стадия капиталистического общества в любых его модификациях, даже и в таких суррогатных, мимикрирующих, как нынче у нас. И ничего удивительного нет, что три десятилетия оккупации на основе оголтело антисоветского обскурантизма поставили нас вплотную перед перспективой не расцвета "свободы и демократии", а тотального электронного концлагеря в нашей собственной, ещё совсем недавно социалистической и рабоче-крестьянской стране.



Соратники, направляющие ориентиры для осмысления предлагаемой вашему вниманию наработки в настоящем комментарии даны.

Снова и снова подчеркну, что Движение граждан СССР (Съезд граждан СССР Т.Хабаровой) – организация не столько привычно "протестная", сколько идеологическая. Так уж исторически сложилось, что именно на нас возложена миссия вернуть коммунистическую идеологию, марксизм–ленинизм, на её законное, преобладающее место в общественном (и властно-государственном) сознании нашего Советского народа и в мировом информационно-интеллектуальном пространстве.

Всем "нашим" необходимо это понять и этим руководствоваться в своей непосредственной пропагандистской и организационной работе. Идейно-теоретические материалы Исполкома СГ СССР и Большевистской платформы выставляются на сайт не для того, чтобы их пролистывали "по диагонали" и бездумно "сплавляли" по Интернету неизвестно кому и неизвестно зачем. Нет, материалы эти требуют, чтобы все "наши" их а) тщательно изучали, б) учились пересказывать их содержание – и пересказывать грамотно, адекватно – "своими словами" и в) несли это их содержание в массы любыми путями, которыми каждый из нас реально владеет и в состоянии пользоваться.

В отсутствие такого подхода к имеющемуся – и постоянно пополняемому – идейно-теоретическому массиву нашей организации вся прочая деятельность, соратники,– предупреждаем который уже раз,– превращается в обыкновеннейшее толчение воды в ступе, приносящее народу едва ли не больше вреда, чем помощи в его нынешней беде. Впредь не сетуйте на нас, если мы подобную "деятельность" так и будем расценивать.

С уважением ко всем вам
        и верой в вашу коммунистическую сознательность
                                                 Т.Хабарова
                                                           16 мая 2020г.

________________________

[1] Имею в виду Фролова И.Т.
[2] Руководимых в ту пору,– уточню,– уже упоминавшимся И.Т.Фроловым.


          Меморандум Съезду

http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/1976/2020-05-16-o-memorandume-1976.htm
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССТРАШНЫХ
http://cccp-kpss.narod.ru/

Оффлайн В. Пырков

  • Участник
  • *
  • Сообщений: 454
Меморандум Съезду
Февраль 1976г.

Генеральному секретарю ЦК КПСС
тов. Л.И.Брежневу


С письмом, поскольку оно является открытым,
прошу ознакомить членов Политбюро ЦК КПСС
и членов ЦК КПСС, а также делегатов
XXV съезда КПСС.

В "Правде" недавно можно было прочитать:

"…Коммунистическая партия постоянно руководствуется ленинским заветом о необходимости прямо обращаться к трудящимся с указанием на очередную задачу, опираться на их созидательный опыт. Советские люди имеют возможность более чем за два месяца до открытия XXV съезда КПСС внимательно познакомиться с перспективами десятой пятилетки, внести конкретные предложения по основным направлениям дальнейшего развития народного хозяйства. В этом заключён подлинный демократизм социалистического образа жизни, при котором широкие массы принимают самое активное участие в обсуждении крупнейших долгосрочных планов и каждый может свободно высказать суждения по вопросам государственной важности." [1]

Что ж, воспользуемся этим приглашением.

Мне представляется необходимым высказать суждение по следующему вопросу, государственную важность которого едва ли кто возьмётся отрицать.

Система общих политико-философских и экономико-философских взглядов, которых Вы придерживаетесь сами, как Генеральный секретарь ЦК КПСС, и которая претендует выступать сегодняшним этапом развития марксистско-ленинского учения у нас в стране, в действительности, в решающих своих концептуальных очертаниях, не есть марксизм-ленинизм, но являет собой некую разновидность правого оппортунизма, или бухаринщины. С несомненностью, однако,– руководствуясь бухаринщиной, продвигаться к коммунизму нельзя. Мы, по существу, уже достаточно продолжительное время в этом направлении и не продвигаемся: "секрет", ныне превосходно известный любому честному и здравомыслящему человеку в Советском государстве.

Соответствующую философско-теоретическую аргументацию я далее изложу несколько подробнее. Сейчас – немного о реальных, наличных результатах проведения указанного общеполитического курса, который Вы называете "ленинским".


1

Минувшая пятилетка характеризуется в выражениях: "лучшая", "самая значительная", "не знающая себе равных" в истории страны.[2] Серьёзные основания к подобным бравурным характеристикам, думается, на деле отсутствуют.

В девятой пятилетке прирост национального дохода устанавливался:

      Директивами XXIV съезда – в 37–40 проц.;
      Законом о пятилетнем плане – в 38,6 проц.;
      фактическое итоговое выполнение заданий по этому показателю – 28 проц.

Суммарный прирост промышленной продукции:

      Директивы XXIV съезда – 42–46 проц.;
      Закон о пятилетнем плане – 47 проц.;
      фактическое выполнение – 43 проц.

Группа "Б":

      Директивы XXIV съезда – 44–48 проц.;
      Закон о пятилетнем плане – 48,6 проц.;
      фактическое выполнение – 37 проц.

Вот производительность труда в промышленности:

      Директивы XXIV съезда – 36–40 проц.;
      Закон о пятилетнем плане – 38,8 проц.;
      фактическое выполнение – 34 проц.;

   в  строительстве:

      Директивы XXIV съезда – 36–40 проц.;
      Закон о пятилетнем плане – 37 проц.;
      фактическое выполнение – 29 проц.

РДДН:

      Директивы XXIV съезда – 30 проц.;
      Закон о пятилетнем плане – 30,8 проц.;
      фактическое выполнение – 24 проц. [3]

Снижение темпов экономического роста, запланированное на 1976–1980 годы (в сравнении с государственно-плановыми заданиями девятой пятилетки):

      национальный доход – 24–28 проц. (против 38,6 проц.);
      промышленная продукция – 35–39 проц. (против 47);
            группа "А" – 38–42 проц. (против 46,3);
            группа "Б" – 30–32 проц. (против 48,6);
      производительность труда в промышленности – 30–34 проц. (против 38,8);
            в строительстве – 29–32 проц. (против 37);
      РДДН – 20–22 проц. (против 30,8).

Среднегодовые темпы роста по важнейшим экономическим показателям у нас или   уже  ниже (подчас   стабильно  ниже), или в ближайшее время   будут  ниже, нежели в "неблагополучном" седьмом пятилетии (1961–1965гг.).

Среднегодовой темп прироста национального дохода в седьмой пятилетке был 6,5 проц. (в шестой – 9,2); в 1974г. национальный доход возрос на 5 проц., в 1976г. – на 4, в 1975г., планируется 5,4 проц.

Среднегодовой темп прироста валовой продукции промышленности в седьмой пятилетке – 8,6 проц. (в шестой – 10,4); в 1974г. – 8 проц., в 1975г. – 7,5 проц., план на 1976 год – 4,3 проц.

Среднегодовой темп прироста производительности труда в седьмой пятилетке – 5,5 проц. (в шестой – 7,7); на 1976 год планируется 3,4 проц. в промышленности и 5,5 проц. в строительстве.

Среднегодовой темп прироста РДДН в 1961–1965 годах – 3,7 проц. (в шестой пятилетке – 5,7); в 1975г. было 4,2 проц., планируется на 1976 год – 3,7 проц.[4]

Систематически не выполняются плановые задания (в общем-то, довольно скромные) по повышению эффективности производства. В экономике наличествуют разного рода болезненные явления (покуда отнюдь не выказывающие ни малейшей тенденции к "рассасыванию"): недогрузка производственных мощностей "мирно" соседствует с хронической дефицитностью соответствующих видов продукции (целлюлоза, например); бездействуют законченные строительством производственные площади, при одновременном росте запасов неустановленного оборудования (включая импортное); "незавершёнка" достигла 75 проц. годового объёма капитальных вложений. Сдвигов в ускорении научно-технического развития и в поднятии качества производимых товаров, после десятилетних безуспешных попыток вызвать освежающий перелом, так и не получилось, наоборот, не будет преувеличением утверждать, что ситуация здесь демонстрирует отчётливую склонность ухудшаться. Мы также перешли, насколько можно судить, на постоянный (поистине "долгосрочный") ввоз примерно седьмой или шестой части потребного урожая зерна, чего нельзя, равным образом признать нормальным развёртыванием событий на сельскохозяйственном фронте.

Следует сказать, впрочем, что наибольший ущерб причинён не столько даже, собственно-экономической, сколько политико-правовой сфере нашей общественной жизни. "Вместо обещанного научного руководства и "прогресса" наступило всеобщее разложение взаимоотношений руководства",– говорил Первый секретарь ЦК КПЧ Г.Гусак, характеризуя обстановку, созданную правооппортунистическим натиском в Чехословакии в конце шестидесятых годов.[5] Сегодня мы вынуждены констатировать в точности такое же "всеобщее разложение отношений руководства" и у себя в стране. Степень расхлябанности, разгильдяйства, разболтанности в обращении с советскими законами, неуважение к правам личности, бесцеремонность в подавлении всякой разумной инициативы, всякой гражданской самостоятельности в людях ныне таковы, что продолжение этой безобразной практики не может расцениваться иначе, нежели прямой вызов конституирующим принципам Советской власти, советской коммунистически-партийной государственности,– вызов, который требует со стороны народа, здоровых сил партии радикального и безотлагательного пресечения.

Мы видим, таким образом, что реальностью сегодняшнего нашего развития выступают вовсе не какие-то необыкновенные успехи, но неоспоримое нарастание в государстве, в экономико-производственном и в институционально-демократическом его функционировании, резко отрицательных тенденций, которые в совокупности складываются в картину серьёзнейшего общеполитического "затормаживания", практической утраты правильных критериев, всей фронтальной перспективы необходимого движения вперёд.

Моим убеждением (которое, не сомневаюсь, разделяет огромное большинство мыслящих, граждански-сознательных моих соотечественников),– моим убеждением является, что вышеочерченное положение вещей – результат не капризов погоды или каких-либо других неожиданностей, частичных недоработок и субъективных упущений, но принципиально-закономерный итог неверных, немарксистских установок на стратегическом, идеолого-политическом уровне.

В данной связи показательно (и в этом никаких случайностей нет), что в опубликованном ЦК КПСС проекте десятой пятилетки буквально ни словом единым не упомянута ныне действующая партийная Программа, срок которой истекает в 1980 году. Согласно Программе, в СССР к началу 80-х годов должно быть "в основном построено коммунистическое общество", "создана материально-техническая база коммунизма". Мы уже в 1970г. должны были превзойти Соединённые Штаты Америки по производству продукции (включая сельскохозяйственную) на душу населения, сделаться "страной самого короткого рабочего дня". Между 1970-м – 1980-м годами предусматривалось осуществить "в массовом масштабе" комплексную механизацию и автоматизацию производственных процессов, постепенно перейти к бесплатному пользованию квартирами, коммунальным транспортом и ещё целым рядом жизненных благ.[6]

Самоочевидно, конечно, что некоторые (причём центральные) прогнозы, заложенные в Программу, оказались утопиями и что никакого "коммунистического общества в основном" и никакой "материально-технической базы коммунизма" через пять лет у нас не будет. Столь же очевидно, однако,– данное обстоятельство надо не замалчивать, но подвергнуть (как учил Владимир Ильич) тщательнейшему, всестороннему, открыто-демократическому анализу, чтобы допущенные промахи были уяснены и выправлены, а не загонялись внутрь и не служили источником новой стратегической дезориентации.

Свидетельством бесспорной "непросветлённости" в вопросах перспективного предвидения является и не совсем понятная судьба долгосрочного народнохозяйственного плана на 1976–1990 годы, который, насколько помнится, предполагали утвердить вместе с десятой пятилеткой, причём ему, по сути дела, предназначалась роль преемника Программе партии, выработанной XXII съездом. Мы с проектом этого плана пока лишены возможности ознакомиться, и в повестке дня предстоящего партийного съезда он не фигурирует.

"В его основе,– писал о долгосрочном плане А.Н.Косыгин в 1972 г.,– должна лежать единая целостная концепция развития страны на длительную перспективу, включающая определение важнейших социально политических целей."[7] С этим нельзя не согласиться, но на практике мы много лет слышим лишь заявления о необходимости иметь вышеназванную концепцию, самой же концепции покуда не удаётся усмотреть. Вряд ли есть смысл и дальше отказываться констатировать факт, что у теперешнего партийного руководства (подразумевая, прежде всего, А.Н.Косыгина и Вас) отсутствует как раз сущностная концепция развития социалистического строя в нашей стране, которая могла бы сегодня послужить объединяющим, вдохновляющим началом нового подъёма народной заинтересованности и энтузиазма.


2

Вкратце обсудим теперь определяющие концептуальные различия между марксистской и праворевизионистской трактовкой общественно-исторического прогресса.

а/

Марксизм "первоисточником", субъектом общественно-исторической динамики считает народные массы, производящий класс. Соответственно, организующей схемой марксистского политэкономического и социально-философского рассмотрения является схема "производительные силы – производственные отношения", в которой трудящиеся признаются главной производительной силой общества, производственные, экономические отношения людей – базисом общественного устройства, его структурой. Между собою производственные отношения и производительные силы связаны как стороны диалектического противоречия (как форма и содержание): производственные отношения являются   формой существования и развития производительных сил.

В составе базисных отношений фундаментальная роль принадлежит отношениям собственности, владения средствами производства. С точки зрения трудящихся классов вопрос о системе собственности в государстве всегда, ближайшим образом, оказывается вопросом о системе гражданских прав трудового, производительного населения (основной массы народа), почему в марксистской науке политико-правовые отношения и признаны "концентрированным выражением экономики". Свою общественно- структурирующую функцию базис в отрыве от "надстроечных", идеолого-политических отношений (от определённой своей "политической и идейной формы", как говорил В.И.Ленин) выполнять, естественно, не может.

Сдвиг в производственных отношениях, в конечном итоге, всегда выступает как изменение (в общем случае – усовершенствование) в системе обеспечиваемых государством гражданских, личностных прав (и наоборот, если изменений в структуре прав не наблюдается, позитивного базисного сдвига также не произошло). "Свежие", претерпевшие недавнюю перестройку базисные отношения, в первую очередь, предоставляют людям, непосредственным участникам производства, какие-то новые   правовые  возможности, новые возможности реализации творчески-трудовой, производительной инициативы. Следствием этого развязывания, высвобождения новой "порции" человеческой общественно-трудовой активности является преобразование техники, вещественных компонентов производительного процесса. Марксистско-ленинская теория, поэтому, как раз в периодическом, своевременном обновлении производственных отношений (в периодических   политико–правовых  "улучшениях") и видела "главный двигатель развития производительных сил".[8] "… новые производственные отношения,– писал И.В.Сталин,– являются той главной и решающей силой, которая собственно и определяет дальнейшее, притом мощное развитие производительных сил …"[9]

Спустя положенное время обновившиеся производственные отношения устаревают: "окостеневает" правовая структура, плодятся манипуляторы, которые узурпируют, монополизируют права, увиливая от подразумеваемых обязанностей, в обществе нарастает неравенство, идут процессы   элитаризации,  сковывается инициатива, трудовая и социально-политическая заинтересованность непосредственных производителей. "… новые производственные отношения не могут остаться и не остаются вечно новыми, они начинают стареть и впадать в противоречие с дальнейшим развитием производительных сил, они начинают терять роль главного двигателя производительных сил и превращаются в их тормоз."[10]

"Состарившаяся", исторически-исчерпанная форма развития производительных сил (система производственных отношений) должна в этой точке быть улучшена, усовершенствована, вытеснена другой, высочайшей формой, которая (в наших, социалистических условиях) открыла бы новый простор созидательной, критически-творческой энергии людей, гарантировала бы более глубокое, полное, беспрепятственное выявление беспредельной человеческой талантливости и целеустремлённости, никогда не иссякающих в народе.

Следует отметить, что в эксплуататорских, принципиально-элитарных обществах,– ввиду наличия элиты, которая отчаянно противится всякому уменьшению социального неравноправия,– неизбежные периодические "согласования" базисных отношений с объективными потребностями развивающихся производительных сил (прежде всего главной производительной силы – трудящихся) происходят всегда в известном смысле стихийно, взрывообразно, принимают облик разрушительных экономических кризисов или политических революций.

Социализм – первый и покамест единственный строй, при котором созданы предпосылки к институциональному,  общественно-сознательному, "безразрывному" "приведению в соответствие" базисных структур с растущими производительными силами, с новыми личностно-правовыми запросами   человека,  работника, в труде и творческом "неравнодушии" которого исключительно лишь и коренится технико-экономический, культурный, естественно-научный и всяческий иной прогресс. Ведь пролетарское государство не ставит себе задачей увековечивать привилегии какой-либо элиты, "замораживать"   личностное,  человечески-творческое развитие трудящихся, его цель, напротив,– служить расцвету человеческой индивидуальности, бороться с пережитками и рецидивами элитаризма, вплоть до окончательного его уничтожения и воцарения полного, всепроникающего общественного равенства. "… при социализме дело обычно не доходит до конфликта между производственными отношениями и производительными силами, … общество имеет возможность своевременно привести в соответствие отстающие производственные отношения с характером производительных сил. Социалистическое общество имеет возможность сделать это, потому что оно не имеет в своём составе отживающих классов, могущих организовать сопротивление. Конечно, и при социализме будут отстающие инертные силы, не понимающие необходимости изменений в производственных отношениях, но их, конечно, нетрудно будет преодолеть, не доводя дело до конфликта."[11]

Высшую, пролетарски-классовую научность социалистической демократии как раз и составляет антиэлитаризм, сделавшийся принципом общественного устройства, объективно-достигнутое уменье общества разумно, планомерно согласовывать "напор" творческих возможностей, глубинных творческих сил народа с различными внешними, структурирующими (политико-институциональными, организационно-техническими и прочими) формами обнаружения и реализации этого главного в истории, человеческого потенциала.

Маркс в своём философско-правовом учении,– и об этом надо бы постоянно помнить,– выдвигал "требование такого государственного строя, который заключает в себе самом, в качестве определяющего начала и принципа, способность прогрессировать вместе с развитием сознания, прогрессировать вместе с действительным человеком". "Но это возможно,– говорит Маркс далее,– только при условии, если "человек" стал принципом государственного строя." [12] "… необходимо, чтобы движение государственного строя, его прогрессивное движение стало принципом государственного строя, следовательно, чтобы принципом государственного строя стал действительный носитель государственного строя – народ. Самый прогресс и есть тогда государственный строй."[13]

б/

Вышеописанная динамическая ("базисная") планомерность представляет собою планомерность характерно-социалистическую (даже характерно-коммунистическую), действительно недоступную никакой иной общественно-экономической системе,– вот эта способность общественного организма   бескризисно  совершать, в нужной исторической точке, переход к качественно-новой структуре производственных отношений. (Мы подчеркнём, лишний раз, что "концентрированным выражением" упомянутого перехода всегда является прогрессивное изменение структуры конституционных прав.)

Видеть на какое-то время вперёд исторически-определённую последовательность качественных перемен, "переломов" в базисных отношениях [14] означает иметь перед глазами базисную, сущностную (целостную, если угодно) перспективу развития всей нашей (коммунистической) общественно-экономической формации.

Моменты структурно-политических (базисных) сдвигов,– "узлы" этой генеральной перспективы,– образуют, с очевидностью, отправные рубежи наших партийных программ (или долгосрочных планов). Самый же сдвиг (каждый, естественно, в рамках своего исторического периода) выступает опорным, централизующим "структурным мероприятием" соответствующей долговременной партийно-государственной программы,– "мероприятием", призванным обеспечить успех, в этом периоде, всех прочих, "частичных" плановых замыслов.

Мы отметили бы здесь крайнюю, принципиальную непродуктивность и теоретическую непродуманность, в нынешних условиях, идеи построения долгосрочного плана "отдельно" от Программы партии,– идеи, которая явственнейшим образом была "взята на вооружение" в связи с предполагавшимся планированием до 1990 года. В.И.Ленин подобные техницистские установки в планировании категорически отвергал, указывая, что, с одной стороны, партийная программа "должна превратиться в программу хозяйственного строительства", с другой – хозяйственный план должен с необходимостью выявить себя планом "политическим", способным "увлечь   массу  рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10–20 лет".[15]

Между двумя "узловыми пунктами" базисной перспективы лежит объективно-существующий, объективно-обусловленный цикл диалектического взаимодействия производительных сил и производственных отношений. В конце каждого такого цикла наступает социодиалектическое "притормаживание" производительных сил базисными отношениями; игнорировать эту объективно-сущую, повторяем, цикличность значило бы рисковать тяжелейшими структурно-политическими расстройствами, непроизвольным усугублением торможения до некоей критической, "разрывоопасной" зоны. Мы сочли нужным коснуться здесь этого обстоятельства, опять-таки, ввиду распространения в нашей планово-экономической науке малополезной убеждённости, будто всякая общественно-производительная цикличность "ликвидируется" с утверждением социалистической собственности на средства производства.[16]

Существенная и небезосновательная озабоченность, по поводу назревавшего окончания мощного долговременного экономико-политического (базисного) цикла, который действовал в нашей стране, со скидкой на Великую Отечественную войну, примерно тридцать с лишним лет,– озабоченность такого рода была высказана И.В.Сталиным в его "Экономических проблемах" в 1952 году. И.В.Сталин предвидел, что "наши производственные отношения могут превратиться в серьёзнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил".[17] Свои опасения он связывал, главным образом, с продолжающимся функционированием и "процветанием", в советской экономике, обширной товарно-денежной сферы (равно как с неоднородностью структуры собственности в государстве).

Мысль И.В.Сталина о постепенном вытеснении товарного обращения продуктообменом[18] не выглядит удачной, но основополагающий марксистский тезис касательно несовместимости товарно-денежных отношений с перспективой перехода к коммунизму[19], бесспорно, фундаментален и вряд ли должен был являться предметом каких-либо дискуссий.

В Программе КПСС, принятой ХХII съездом, вообще никакой базисной (в марксистском понимании) концепции предстоящего развития современного социализма не содержалось, что и предопределило утопичность провозглашавшейся этим документом картины будущего. Соответственно, не было произведено сколько-нибудь дальновидных и успешных базисных преобразований (если не считать "базисным преобразованием" нарушение отраслевого принципа в управлении, во второй половине 50-х – начале 60- годов).

С тех пор крупнейшей попыткой усовершенствовать, качественно обновить социалистический базис остаётся совокупность мероприятий, получивших общее наименование "хозяйственной реформы".

Стержневая идея реформы заключалась не в ограничении, свёртывании сферы действия товарно-денежных, рыночных отношений на рубеже между первой и второй фазами коммунизма,– а напротив, в предположении, что как раз через товарные отношения, через всемерное, по существу, расширение рыночного ("экономического") регулирования могут быть решены коренные проблемы коммунистического строительства. "Товарно-денежные отношения,– утверждалось при этом,– у нас имеют новое, присущее социализму содержание."[20]

В ходе осуществления реформы представления о "новом, свойственном социализму содержании" товарно-денежных связей и закона стоимости разрослись в целую политэкономическую "доктрину", гласящую, что социалистический строй вообще есть "плановый рынок", что категории товарного производства не только наполняются вышеназванным "новым содержанием", но служат "средоточием" социалистических базисных отношений, что социализм отличается от предшествовавших экономических укладов единственно лишь "сознательным", "планомерным" использованием закона стоимости, в противовес "стихийному" проявлению этого закона в частнособственническом мире.[21]

Можно ли признать надлежащим, марксистски-обоснованным направление, придаваемое движению нашего базиса (а постольку движению нашего общества в целом) нынешним засильем в советской политэкономии подобных теорий?

Система товарно-денежных отношений (потому они и товарные) рассматривает всякую реальность, всякий фактор, попадающий в орбиту её влияния, именно (и исключительно) как товар,– говоря несколько более академично, как объект. Сказанное полностью касается и человека. С помощью рыночных, товарно-денежных категорий   нельзя  отобразить   субъектную  роль человека труда, или его функцию главной производительной силы. С помощью товарных категорий нельзя и управлять человеком,– если видеть трудящегося (как положено в социалистическом государстве) субъектом общественного развития, личностью, а не вещью, подвергаемой разным внешним манипуляциям.

Структурно-политические (базисные, или динамические) изменения, через которые выражается "субъектность" народных масс, необходимость периодического обретения массами новых и новых "полей" приложения творчески-производительной и гражданской инициативы,– структурно-политические изменения, естественно, рыночным закономерностям также совершенно неподвластны. Статический характер рыночно-товарных отношений является, поэтому, давнишней, почтеннейшей аксиомой мало-мальски квалифицированной политической экономии: никому ещё в голову не приходило ожидать, будто посредством прибыли, цены или кредита могли бы быть произведены революционизирующие, служащие интересам народа перемены в формах собственности, в структуре личностных прав.

В обществах, "на поверхности" которых товарность выступает господствующим отношением (следовательно, и к народу отношение товарное, "вещное"), класс-работник, чтобы выполнить свою социально-активирующую,   субъектную  миссию (роль главной производительной силы), вынужден прибегать к революционной борьбе. "Согласование" базиса с напором производительных сил (который воплощён, в конечном результате, в политической борьбе класса-производителя),– "согласование" это в статических обществах достигается только революционными, кризисно-конфликтными путями. С точки зрения существующих (в таком общественном устройстве) правовых институтов оно всегда, в данном случае,   стихийно.

Социализм же,– впервые во всемирной истории,– овладевает законами   динамической  общественной планомерности. Массы здесь   институционно  признаны субъектом всей социально-производственной и политической жизни, и им не требуется (при нормальном, конечно, чередовании событий) совершать какие-либо насильственные политические акции, чтобы периодически раздвигать горизонт своего   человеческого развития ,– являющегося единственным, решающим источником любого мыслимого в обществе прогресса.

в/

Мы немного ещё продолжим рассмотрение экономико-философского аспекта "хозяйственной реформы".

Статические, товарно-денежные зависимости ограничиваются в своих действиях более высокой динамической ("базисной") планомерностью социалистического способа производства. "… сфера действия товарного производства при нашем строе ограничена и поставлена в рамки. То же самое надо сказать о сфере действия закона стоимости."[22]

Что касается "нового, социалистического содержания", якобы приобретаемого рыночными связями в наших условиях, здесь следовало бы заявить со всей бескомпромиссностью,– никаким "новым содержанием" социализм этих связей не наполняет и наполнить не в состоянии.

Всякий закон представляет собою закон известного, определённого круга явлений. Сознательно мы будем данным законом пользоваться или "бессознательно подчиняться",– он от этого не перестанет описывать именно специфический, фиксированный, определённый круг явлений, не изменит своей объективной сути.

Спрашивается, какая же область объективных общественно-экономических явлений описывается законами рынка? Статическое народно-хозяйственное равновесие; равновесие, при котором класс-производитель берётся как   вещный,  политически-пассивный фактор производства, наряду с прочими такими же факторами,– землёй, производственными фондами, естественными ресурсами. Может ли подобный "ресурсный" подход к рабочему классу, к трудящимся заключать в себе какое-то "социалистическое содержание"? Совершенно ясно, что не может. Совершено ясно также, что декларации, будто "ресурсное" распоряжение людьми составляет "средоточие социалистических производственных отношений",– или прямой поклёп на социалистический строй, или политэкономическая безграмотность, достигшая какого-то воистину непозволительного "апогея".

Совсем другое дело, что в первой фазе коммунистического общества мы принуждены ещё считаться с унаследованной от прошлого, весьма значительной негибкостью, "недемократичностью",   статичностью  в работе наших базисных конструкций (иными словами, с наличием товарно-денежных отношений). И однако, отсюда никак не вытекает, будто товарность образует некую "всеобщую форму экономической связи" в социалистическом народном хозяйстве или, ещё удивительней, будто мы должны на рыночные, статические отношения сделать главный упор в программе построения коммунизма.

Следует, далее, решительно отбросить характеристики социализма в качестве "планируемого рынка" и утверждения, будто превосходство нашего строя над капиталистическим сводится, по сути, к "планомерному использованию" закона стоимости в масштабах всего народного хозяйства, тогда как капитализму планирование стоимостных отношений доступно лишь на уровне отдельных фирм и корпораций.[23]

Секрет здесь вовсе не в масштабах; планировать "в масштабах общества", "в масштабах всей страны" отнюдь не обязательно значит планировать   социалистически.

Сама по себе общегосударственная собственность может и не обеспечивать настоящего динамизма (демократизма) в планировании,– иначе говоря, "безразрывных" переходов от одной к другой, качественно-высшей форме развития производительных сил (от одной к другой, качественно-высшей структуре базисных отношений). Вспомним хорошенько истинные (а не бухарински-исковерканные) философско-политические предначертания В.И.Ленина. Ведь общегосударственная собственность,– вплоть до полной реализации фундаментальнейшего ленинского принципа "поголовного управления",– до реализации этого принципа общегосударственная собственность обременена "бюрократическим извращением" ("элитаристским извращением", если угодно, поскольку бюрократизм есть утончённейшая разновидность элитаризма). В случае, если будет допущено отставание с развёртыванием и (что важнее всего), с закреплением, с   институционализацией  управленческой активности, "управленческой причастности" масс,– в этом случае "элитарсистское извращение" социалистической государственности способно разрастись до прямого классово-политического конфликта с трудящимися. Мы наблюдали прискорбные и достаточно убедительные иллюстрации этой возможности,– вполне реальной, к сожалению,– на примере венгерского, чехословацкого, польского контрреволюционных кризисов.[24]

Возьмём несколько менее драматичное положение вещей: до контрреволюции дело не дошло, хотя "бюрократическое извращение" довольно прочно вклинилось между средствами производства (в широком смысле слова) и фактическими производителями. Субъектный, общественно-"распорядительский" статус производящих классов, трудового народа оказался, естественно, ущемлён, нарушен,– и планирование соскользнуло, этим самым, с динамического, подлинно-социалистического уровня на уровень куда примитивнейший, статически-элитарный (оставшись, однако, полностью централизованным). Структурно-политические, базисные отношения (формы движения производительных сил) опять меняются бессистемно, конфликтно, стихийно, что и означает отсутствие в данном обществе,– несмотря на мощнейшую народнохозяйственную централизацию,– высшего, динамически-целостного планового начала.

Вот и получилось у нас с Вами центрально-управляемое статическое (товарное) хозяйство, или "плановый рынок"; только, увы, оно никоим образом не есть социализм. Сползание рабоче-крестьянского государства к подобному состоянию может квалифицироваться, единственно лишь, как "кризисное развитие", которое грозит, в равной степени, и экономико-производственной неразберихой, и тягчайшими деформациями социалистического народовластия, влекущими за собою, в последнем пределе, разрыв обратных связей между трудящимися и партией, типа "польского декабря".

Современный капитализм, впрочем, располагает также немалыми шансами вскорости превратиться, в какой-либо стране, в "централизованно-планируемый рынок",– разумеется, пребывая по-прежнему капитализмом. (А ещё точнее, перейдя в заключительную, "краевую стадию" своей исторической эволюции – в открытую фашистскую диктатуру .) Ведь интерес капиталистического собственника направлен не на средства производства как таковые, но лишь на обусловленное владением средствами производства элитарное, привилегированное положение в обществе. В.И.Ленин подчёркивал, что буржуазии, на поверку, и дела-то до производства нет.[25] Средства производства, постольку, можно обобществить в национальном, народнохозяйственном масштабе, не затрагивая элитарно-эксплуататорской сущности нынешнего империализма: надо только позаботиться, чтобы   распоряжение этой "общенародной" собственностью оказалось надёжно монополизировано бывшими её "приватными" обладателями, чтобы массам доступ к реальному, фактическому участию в государственно-производственном управлении был наглухо преграждён.

Суммируя, в окончательном своём выражении "плановый рынок" ("сознательное использование" товарно-денежных закономерностей "в масштабах страны", на основе национально-обобществлённой собственности, и сознательное замыкание горизонта планирования рыночными структурами, сознательная универсализация, фетишизация этих структур) представляет собою открытое, конституционное возведение вещно-статического, "ресурсного", эксплуататорского отношения к народу в ранг государственной политики, или воцарение в государстве фашистской диктатуры,– воистину, в её "чистом виде", если подразумевать под словом "фашизм" не ругательство, но строгое (и весьма актуальное) политэкономическое определение.

Можете убедиться теперь сами, насколько "ленинской" является генеральная структурно-политическая ориентация (говоря напрямик, дезориентация), навязываемая развитию нашего общественного уклада упорно продолжающимся бухаринским "реформаторством" в экономике.

Симптоматично,– и к этому не мешало бы прислушаться,– что не нашлось в мире, ни среди правых, ни среди "левых", сколь-нибудь здравомыслящего экономиста, который не сказал бы, что курс этот несовместим с основными принципами учения Маркса – В.И.Ленина, что он неизбежно должен вызвать многозначительные сдвиги в идеолого-политической сфере и вылиться, в конце концов, в какую-то, более или менее завуалированную, форму реставрации капитализма.

г/

Своим первоисточником положение о "новом, присущем социализму содержании товарно-денежных отношений" имеет бухаринскую теорию "врастания" буржуазных, статически-рыночных закономерностей в социалистические условия, богдановско-бухаринские домыслы о "преобразовании", "вылинивании" закона стоимости в некий "вечный" "закон трудовых затрат". Мистификация с "линькой законов" у правых оппортунистов служила одной-единственной цели: вернуть якобы-"облинявшему" закону стоимости ("закону трудовых затрат") прежнюю роль универсального ("вечного") регулятора общественной экономики – роль, которой его лишила социалистическая революция, поскольку универсально-регулирующая функция стоимостных отношений в народном хозяйстве означает существование "свободного рынка" средств производства и рабочей силы.

Вредоносная, несоциалистическая направленность доктрины "преобразования" общественно-объективных законов, "наполнения новым содержанием", "линьки" и прочих несуразностей много лет назад разгадана и аргументированно отвергнута марксистско-ленинской наукой.[26]

Может вызывать лишь сожаление, что этим вульгаризаторским, антидиалектическим концепциям была предоставлена ненужная "вторая жизнь" в нашей политэкономической литературе, а также (всего печальнее) на страницах ответственейших партийных документов.[27]

В противоположность марксизму, с его принципиальным теоретически-философским и практически-политическим обращением к человеку, к рабочему классу, к широчайшим массам трудящихся, правый ревизионизм движущим началом общественно-экономического процесса провозглашает вещный компонент этого процесса – технику.

С позиций "первичности техники", однако, и человек,– непосредственный, действительный производитель и творец,– немедля утрачивает свою   субъектность,  социально-творческую активность. Марксистская социодинамическая конструкция "производительные силы – производственные отношения (базис) – надстройка" распадается, устраняется из политэкономического анализа, её подменяет статическая схематика "универсального народнохозяйственного равновесия", рыночного взаимоуравновешивания "факторов производства" (земли, производственных фондов, труда), вносящих, якобы, независимо и самостоятельно, одинаково-значимый вклад в создание общественного богатства.

Структурно-политические (производственные, базисные) отношения,– не говоря уже о надстроечных,– принижаются до пассивного "вторичного" продукта каких-то спонтанных, "глобальных", "надчеловеческих" пертурбаций в технических средствах (и вдобавок в естествознании!), что, по существу, является прямым отрицанием общественно-организующей, направляющей, творческой мощи институтов пролетарской (всенародной) власти,– а постольку и отрицанием объективной всемирноисторической необходимости этой власти и порождающего её пролетарского революционного переворота.

Механицисты, правые ревизионисты фактически отнимают у социально-экономических отношений базисную, внутренне-структурирующую роль в общественном производстве, передают базисные функции технике,– после чего политэкономия (и социальные науки в целом) попросту возвращаются на домарксовский, плоско-позитивистский уровень, поскольку радикальная новизна, пришедшая с Марксом, как раз и заключалось, по В.И.Ленину, в "выделении производственных отношений в качестве структуры общества".[28]

"В чём собственно состоит понятие экономической общественной формации? " – пишет В.И.Ленин (понятие общественно-экономической формации, делающее исторический материализм, как он указывает далее, "синонимом общественной науки"). "Каким … образом выработал Маркс эту основную идею? Он сделал это посредством выделения из разных областей общественной жизни области экономической, посредством выделения из всех общественных отношений – отношений производственных, как основных, первоначальных, определяющих все остальные отношения. " "… выделив производственные отношения, как структуру общества …" "… впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений /курсив мой.– Т.Х./, установив, что развитие таких формаций есть естественноисторический процесс."[29]

Марксизм "объясняет строение и развитие данной общественной формации исключительно производственными отношениями."[30] "Скелетная", базисная нагрузка производственных отношений ближайшим образом выражается в объективном свойстве служить формой развития производительных сил.

Механицисты, однако, формой развития производительных сил (а отсюда и фактическим   базисом, "структурой общества") считают не производственные, экономические отношения между людьми, но специально-технические (или даже специально-"научные") закономерности, которые впридачу ещё объявляются "надклассовыми", "всечеловеческими", лишёнными всякой конкретно-исторической, общественной определённости.

Сегодня наиболее нежелательным перепевом этой механицистской, бухаринской идеологии,– перепевом, оказывающим самое пагубное, резко-негативное воздействие на состояние коммунистического социально-философского мышления и у нас в стране, и за рубежом,– является так называемая "марксистско-ленинская(!) теория научно-технической революции".

"Марксистско-ленинская" сия теория, по сути дела, перечёркивает учение основоположников марксизма о безоговорочно-детерминантной, базисной значимости общественно-производственных, классовых межчеловеческих взаимоотношений в развитии любой социальной формации. Способом движения, существования производительных сил,– в абсолютнейшем согласии с бухаринщиной, а не с марксизмом-ленинизмом,– взамен производственных отношений изображается некая специфически-техническая закономерность ("научно-техническая революция"). В дополнение обнаруживается, что научно-технический прогресс, этот новоявленный "базис" общественного развития,– в противовес   подлинному  базису, структурно-политическим отношениям,– чужд какой-либо классово-формационной принадлежности, имеет абстрактно-"надчеловеческий", "вселенский" характер, и на эту "вселенскую", "универсальную" сущность лишь сверху наслаиваются "различные социальные условия".

Сокрушительнейшим "результатом" подобного философствования выступает, в первую очередь, поистине "целостная", "комплексная" потеря правильной перспективы становления коммунизма как процесса пролетарской революции, коммунистического переустройства мира. Ведь фазы коммунистической революции (и более мелкие подразделения, "подфазы") отграничены одна от другой узлами качественных сдвигов в производственных отношениях – в формах прогрессирования, вызревания коммунистических производительных сил. Сменив эту именно   марксистско-ленинскую  теоретическую картину картиной отвлечённо-"универсальной" научно-технической стихии, развивающейся по неким "трансцендентным" законам, мы далее обязаны по-честному расписаться, что никаких путей и возможностей реального перехода к коммунизму не видим, не понимаем и никому, постольку, не имеем права чего-либо здесь предлагать. Сказанное, естественно, касается и путей   реального, действительного возобладания над капиталистической цивилизацией в целом, над её инженерно-технической продвинутостью и идеологической изворотливостью.

"… возникает тенденция,– справедливо отмечает Тодор Павлов,– определять нашу эпоху как эпоху технической революции … Одновременно забывается тот факт, что наша эпоха есть прежде всего   эпоха социальной (социалистическо-коммунистической) революции,  на службе которой находится техническая революция." "Как только техническая революция объявляется самым существенным явлением в развитии нашей эпохи, социальная революция приобретает такой характер, что с ней могли бы согласиться многие технократы, механисты и метафизики. Они только о том и мечтают, как бы умалить и в конце концов отвергнуть науку и практику социалистической революции, чтобы восторжествовала антинаучная империалистическая идеология."[31]

Во-вторых.

Манера рисовать высокоразвитую индустриальную машинерию неким верховным детерминантом социально-экономических перемен, забвение   конкретно-исторической,  преходящей природы инженерного индустриализма, преклонение перед бесспорной, но никак не "надчеловеческой" убедительностью западного технологического и естествоведчески-прикладного уровня,– все такого сорта вещи выливаются в неразборчивое, повальное заимствование, вместе с "трансцендентной" техникой, которую мы ввозим вынужденно, также и "трансцендентных", якобы безукоризненно-"научных" буржуазных методов организации производства и управления,– а вот эта организационно-управленческая "трансценденция" нам совсем уже ни к чему.

"Если производственные отношения – это простой пассивный рефлекс производительных сил,– писал, полемизируя с бухаринцами, видный советский экономист А.А.Вознесенский ещё в начале 30-х годов,– если производственные отношения ничто, а производственные силы всё, тогда естественен лозунг: "развивать производительные силы вообще", а производственные отношения сами приложатся. Но что это значит? Это значит – развивать их и в капиталистической оболочке. А разве нам нужна капиталистическая индустриализация? Нет, нам нужна социалистическая индустриализация, т.е. индустриализация, которая развивается в социалистической общественной форме, в рамках социалистических производственных отношений …"[32]

Стоит немного приглядеться к новейшим декларациям на тему "производственных сил вообще", "теоретически чистых(!) типов структуры и динамики производительных сил"[33],– и моментально убеждаешься, что аналогично тому как правооппортунистические происки в 20-х – 30-х годах подсовывали нам индустриализацию ("первичную" индустриализацию) "в капиталистической оболочке", в точности так же нынешние "научно-технические" ревизионисты стремятся втиснуть в антинародные, государственно-капиталистические (а не социалистические) формы   завершающие  этапы индустриализационного процесса, связанные с комплексной   автоматизацией  промышленного производства.

В 1973 году тогдашний заместитель главного редактора "Вопросов философии" М.К.Мамардашвили, едва ли не буквально воспроизведя колупаевско-разуваевскую "философскую" дребедень французского микробиолога и генетика Моно, провозгласил существование нечеловеческого(!) "высшего мирового порядка", доступного лишь "трансцендирующей" интеллектуальной элите,– в свете какового порядка "установления нашего бытия", "человеческие надежды, упования, интересы", "социальные, культурные, этические нормы, цели и ценности" (короче говоря, весь наш общественный строй!) не являются, видите ли, "чем-то действительно единым и осмысленным", "совершенно условны" и не могут в чём-либо "ограничивать" названный "мировой порядок" (соответственно, привилегированных его носителей). В общем, тов. Генеральный секретарь, если Вам потребуется небольшой, но вполне репрезентативный образчик современной   фашистской  проповеди (а правый оппортунизм в подытоживающей стадии, как известно, и есть фашизм), не нужно выписывать иноязычной литературы, достаточно будет заглянуть в отечественный, столичный философский журнал.[34] Вылазка М.К.Мамардашвили, кстати, там отнюдь не единственная в этом роде. И.Т.Фролов, коего М.К.Мамардашвили столь впечатляюще "замещал", уже продолжительное время и с исключительной, надо признать, целеустремлённостью ведёт вверенное ему издание по стезе воинствующего обскурантизма.

Следует вообще отдавать себе отчёт,– в-третьих,– что техника, наука, "научно-техническая революция" не обладают каким-либо реальным существованием помимо людей, непосредственно занятых научной деятельностью и высококвалифицированным инженерно-конструкторским трудом. Со всех сторон раздающиеся ныне уверения, будто наука становится "ведущим элементом производительных сил", "важнейшей производительной силой", "ведущим фактором развития общественного производства", "основой социальных процессов"[35],– подобные уверения, поэтому, столь же безответственны политически, сколь теоретически безграмотны. С умыслом или непреднамеренно (Вам лучше знать, чем мне), они служат протаскиванию научно-технической интеллигенции, "элиты" на роль главной производительной силы и "руководящего начала"[36] в обществе, вместо рабочего класса и его партии.

д/

Всего досаднее, что сами Вы, с непродуманной (по моему глубокому убеждению) безапелляционностью ринулись на защиту всецело антисоциалистических (а никаких не "творчески-марксистских") воззрений, разрушающих кардинальнейшую идею, "становой хребет" марксизма – идею коммунистической революции, революционно-преобразовательного периода, лежащего "между капиталистическим и коммунистическим обществом".[37] Согласно нашим великим учителям, осуществление коммунистической революции составляет всемирноисторическую миссию пролетариата.

Взамен классических этих указаний нам предлагают "надчеловеческую" "научно-техническую революцию", внутренне-общую обеим противоборствующим(!) социально-экономическим формациям и осуществляемую,– если хорошо разобраться,– идеологически-"беспристрастной" (якобы), замкнутой кастой интеллектуалов, в повелениях которой воплощается непререкаемый "высший мировой порядок".

Мусор этот,– а здесь перед нами именно позитивистски-фашиствующий идейно-теоретический мусор, уже послуживший "руководящим началом" нескольких прекрасно известных, тяжелейших эксцессов в восточноевропейских социалистических странах,– мусор этот должен быть выметен, и учение классиков о "революционном превращении капиталистического общества в коммунистическое", о двух фазах коммунистической революции (без какого-либо "развитого социализма" между ними), о пролетариате (а не Академии наук) как полномочном выразителе всенародных, подлинно всечеловеческих интересов, о партии пролетариата как основном, интегральном демократическом институте будущего, единственно способном, разносторонне совершенствуясь, обеспечить "поголовное", свободное личностное развитие граждан,– все эти истины марксистской философии должны быть восстановлены в своих правах.

Само собою, роль техники и естественно-прикладного знания отнюдь не отрицается и не преуменьшается в марксистско-ленинской теории, но марксисту, чтобы не скатиться к метафизической, вульгарной "материалистичности" позитивизма, нельзя ни на минуту забывать, что   человек, социопроизводственные взаимоотношения между людьми порождают науку и технику, а не "вещная субстанция служит основой социальных отношений".[38]

Возьмём Ваше выступление на торжествах, посвящённых 250-летию Академии наук СССР; не сомневаюсь, оно привело в восторг бухаринцев, радеющих о скорейшем воцарении "нечеловеческих" (читай, кулацких) "мировых порядков" в Советском государстве.

"… ни при одном общественном строе до сих пор,– утверждаете Вы,– наука не занимала такого… определяющего положения в экономическом и общественном развитии, как при социализме …"[39] Человек труда, но никоим образом не "наука", занимает,– во всяком случае, должен занимать,– при социализме "определяющее положение в экономическом и общественном развитии". Чуть ниже, правда, Вы формально признаёте трудящихся "главной производительной силой".[40] Сами теперь проверьте повнимательнее, что у Вас получилось,– люди "главная" производительная сила, наука же – "определяющая" ("важнейшая", "ведущая", "движущая", "основная", как мы ранее выслушали от Ваших,– по всей видимости,– идеологических "советников"). С этим теоретическим сидением на двух стульях, решительно, пора кончать; если рабочий класс, народные массы –  главная составляющая производительных сил, они же и "движущий", "важнейший", "определяющий" фактор в общественно-историческом прогрессе. А если Вы передали "определяющее положение" науке, от марксистского принципа "человек – главная производительная сила" честнее будет вовсе отказаться.

"Речь идёт о дальнейшем развитии всех сторон жизни советского общества – экономики, общественных отношений, сознания людейна основе последних достижений техники." [41] Итак, производственно-экономические отношения развиваются "на основе последних достижений техники". Чем, позвольте Вас спросить, подобные установки отличаются от бухаринских "систем общественной техники", полностью детерминирующих собою, якобы, "общественную экономику"?

"… во весь рост встал вопрос о генеральных направлениях дальнейшего технико-экономического развития, о выработке на длительный срок стратегии научно-технического прогресса. Строя коммунизм, мы должны возможно яснее представлять себе, каким будет производственный аппарат будущего общества. … Учёные должны видеть технику завтрашнего дня …"[42]

Мы многократно уже повторяли, что научно-техническое, "технико-экономическое" прогрессирование есть производная от развития общественно-экономического, базисного, от высвобождения и политико-институционального "узаконения" новых, более высоких форм проявления субъектной, творческой инициативы людей. В первую очередь, вот этой-то базисной концепцией предстоящего движения и должна располагать партия на любом этапе коммунистического строительства. Спора нет, учёным не повредит прозревать и технику завтрашнего дня. Со всей ясностью, однако, надо наконец понять, что в обход решающих базисныхпроблем, проблем человеческих, никакой "техники завтрашнего дня" разглядеть невозможно.

Марксистский (не в ироническом, но в прямом значении слова) анализ "грандиозной научно-технической революции"[43] сразу обнаружил бы, что ничего "трансцендентного" и непостижимо-"глобального" в ней нет и что представляет она собою, по своему первоначальному происхождению, прирастание капиталистических производительных сил, вызванное "кейнсианской" экономической политикой влиятельнейших империалистических государств, "кейнсианским переворотом" в капиталистических производственных отношениях. Мощью "кейнсианского сдвига",– а она, по существу, сейчас почти исчерпана,– очерчиваются объективно-исторические границы "научно-технической революции" (принятый в западном обществоведении термин "вторая промышленная революция" в конкретном этом случае выглядит более трезвым и более правильным). Марксистское освещение, которое концентрируется, прежде всего, вокруг вопроса о базисных формах как о "специфически-общественном законе"[44], специфически-общественной закономерности бытия производительных сил,– марксистское освещение немедля выявило бы всю нелепость ожиданий, будто "научно-техническая революция" "создаст в мировом масштабе возможности обеспечения материального благосостояния, совершенствования социальной структуры общества(?!), улучшения условий труда, всестороннего развития личности, оздоровления природной среды обитания человека", будто она "стимулирует разрешение неантагонистических противоречий социализма", "открывает перспективу совершенствования социалистических общественных отношений", "ведет общество к коммунизму".[45]

"Союзником коммунизма", "средством решения важнейших социальных задач коммунистического общества", "коммунистической по своей социально-экономической направленности" вторая промышленная революция также не является.[46] В сущности-то, вторая промышленная революция принадлежит корнями ещё   буржуазной  общественно-экономической формации. Она ещё   индустриалистская,  буржуазно-механистическая в своих структурообразующих глубинах. Между тем, Маркс и Энгельс настойчиво подчёркивали, что фундаментальная проблема коммунистического мирообновления – не столько даже упразднение, как таковое, частной собственности, сколько выкорчёвывание куда более "хитрой", неочевидной её оборотной стороны – индустриалистской организации труда.

"… пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд." [47]

Специально-коммунистический  "взрыв" в производительных силах, включая естествознание и технику, покуда ещё не начинался, а чтобы процесс этот смог развернуться, надо нащупать "специально-коммунистический", характерно-коммунистический перелом в наших базисных отношениях – перелом, который ознаменовал бы действительное наше вступление в высшую фазу коммунистического способа производства. Мы должны, иначе говоря, вновь поднять социалистические производственные отношения,– давно уже этого требующие,– до роли главного, общественно-человеческого "двигателя производительных сил".

Малоплодотворной (и попросту недостаточно корректной) представляется в данной связи формулировка касательно "соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства"; равно как радикально неплодотворна и продолжающаяся подмена марксистско-ленинской категории экономического базиса общества – техницистским, бухаринским понятием "материально-технической" базы которое нигде у классиков марксизма-ленинизма не встречается.

Самоцельная ориентация на "построение материально-технической базы коммунизма", посредством разных "комплексных программ научно-технического прогресса",– при упорном игнорировании мощнейшей "обратной активности" структурно-политических отношений,– ориентация эта покамест привела лишь к некоей явственно заметной (и вполне озадачивающей) склонности всей "базовой" проблематики накреняться в сторону сенатской финансовой комиссии в Вашингтоне. В этом же направлении работает и установка на пресловутое "органическое" (в действительности   механическое ) "соединение достижений научно-технической революции с преимуществами социализма". И в самом деле, что значит "соединить", практически? В Америке закупить? С уверенностью можно утверждать, однако,– если не будут приняты меры к устранению очевиднейшего, на сей день, "затормаживания" наших производительных сил собственным нашим базисом (на состоянии которого отразились и естественное устаревание, и многолетние безответственные, теоретически-порочные "эксперименты"),– если этих мер не будет принято, не выручат никакие кредиты, импорт оборудования окажется бесполезной тратой народных богатств.

"Чистый", "надчеловеческий" научно-технический прогресс есть праворевизионистский миф. Современному человечеству приходится существовать при разных, противоположных общественно-исторических укладах, в разных формациях, которыми "заведуют",– согласно великолепному определению В.И.Ленина,– разные, противоположные по своим устремлениям классы. В границах каждой формации движение научной, инженерно-технической мысли ("духовное производство") подчиняется не каким-то "среднемировым", неизвестно чем обусловленным предписаниям, но тем же базисным закономерностям, которые упорядочивают, в данном общественном устройстве, его непосредственную материально-производительную жизнь. Скрытая причинная "механика" научно-технического развития носит базисный характер, и вопросы научно-технического прогресса могут быть удовлетворительно разрешены только в рамках, в контексте общей базисной политики, базисной стратегии партийно-государственного руководства. Собственно-технический рост не является никакой "основой социальных процессов", он есть компонент производительных сил (при этом не главный) и в качестве такового находит свои "движущие пружины" в единой общественно-экономической форме развёртывания производительных сил – в структуре производственных отношений.

Можем наглядно удостовериться, таким образом, в ошибочности распространяемых ныне у нас теорий "построения народнохозяйственного плана в соответствии с планом развития науки и техники", "народнохозяйственного планирования, основанного на прогнозировании процессов научно-технической революции".[48] (С трибуны XXIV съезда КПСС П.М.Машеров, например, вообще призывал "подчинить требованиям научно-технической революции" – ни много, ни мало – "систему управления, весь ритм жизни и труда".[49]

В планах, конечно, необходимо учитывать, предусматривать обозримые изменения вещественно-технических составляющих производства; но "чистое", самодовлеющее развитие вещных компонентов являет собою, повторяем, фантазирующий техницизм, переворачивание действительных социодиалектических зависимостей с ног на голову, и в качестве стратегической концепции планирования – в особенности долгосрочного! – подобная мифология должна быть безусловно отклонена. Маркс, напомним, не единожды категорически порицал приписывание "предметному моменту труда некоей ложной важности в противовес самому труду".[50]


3

Существеннейший промах, допущенный во всей этой прискорбной эпопее с "грандиозной научно-технической революцией",– забвение классово-формационной, общественно-исторической обусловленности, опосредованности естественных и технически-прикладных наук.

"В классовом обществе всякая наука является классовой. Что это означает? Это означает, во-первых, что всякая наука вырастает из классовой практики, из классовых интересов, из классовых потребностей. Это означает, во-вторых, что каждая наука разрабатывается представителями определённых классов (хотя бы отдельные лица этого не осознавали и даже отрицали), а поэтому на творчестве каждого учёного неизбежно сказываются его классовое положение и интересы, его классовые симпатии и антипатии; в самых разнообразных формах проникают они в научные построения. Это означает, в-третьих, что наука является орудием классовой борьбы; каждый класс использует свою науку для зашиты своих целей, своих классовых интересов."[51]

"Маркс показал, что в классовом обществе наука … не может не быть классовой наукой, выражением классового бытия общества и орудием классовой борьбы." "Принцип партийности науки является одним из основных принципов марксизма."[52]

Мы всячески оговорили бы, что в марксистском понимании принцип классовой, объективно-политической "завербованности", "партийности" в широком смысле слова распространяется на естествознание (не исключая математики), а также на инженерно-техническое творчество, с не меньшей обязательностью, нежели на обществоведческие исследования.[53]

Само собою, нельзя этого представлять утрированно, вульгаризаторски,– будто одновременно в государстве (или в соседних странах) разные классы пользуются противоположными физическими, химическими и прочими теориями; обычно наличествует единый, "общезначимый" комплекс естественнонаучных сведений. Идеология, кстати,   практически  налична, в классово-разделённом обществе, всегда также лишь в одном варианте – "варианте" господствующего класса (или союза правящих классов). И подобно тому, как "общепринятость", "надклассовость" господствующей идеологии является чисто-поверхностной, внешней,– равным образом нельзя обманываться "надклассовостью" доминирующего свода естественных и технических знаний.

"Способом жизнедеятельности"[54] всякой формации, её общественно-экономической и целостной общественно-исторической упорядоченностью "заведует" определённый класс; мироприсвоенческие установки этого класса с одинаковой "принудительностью" пронизывают, структурируют   любые  проявления человеческой активности в данных историко-информационных границах, включая усилия человека в постижении тайн природы. Сопротивление, противодействие этому классовому началу (если такое противодействие требуется) может оказать (и всегда оказывала) не какая-то "чистая наука", парящая в "наджизненном пространстве",– почерпнутая прямиком у Маннгейма, но не у Маркса; противодействие может оказать лишь равноценная классовая мощь, энергия исторически-восходящего класса, которому предстоит "заведовать" следующим, более развитым социопроизводственным укладом.

а/

Система наук о природе (равно как техника), которая фактически имеется в нашем распоряжении, в определяющих, конституирующих своих чертах сложилась в недрах буржуазного общества и этим буржуазным "мироприсвоенческим наследием" в значительнейшей степени отягощена.

Через какие же особенности современного естествознания выражается эта его "классовая отягощенность"?

Выражается она, в первую очередь и кардинальнейшим образом, в его неоспоримой, всепроникающей статичности.

Мир, каким воспринимает его буржуазия,– статический мир, поскольку статичен буржуазный способ производства: динамические (базисные) изменения здесь внеинституциональны, стихийны, "запредельны". Мирового динамизма ("диалектики природы"), самодвижения природных и общественных явлений практическое, "среднее" буржуазное мышление не видит. Соответственно, и по отношению к человеку оно не улавливает его саморазвития, творческой силы, социально-исторической субъектности. С позиций буржуазного мировоззрения (если отбросить сознательные или неосознаваемые апологетические идеализации) человек, на поверку, есть объект, вещь, предмет внешнего манипулирования его интересами и эксплуатации.

Существуют ли основания считать, что естествоведение, выросшее параллельно эволюции буржуазного строя и в качестве компонента этого строя, не вступившего с ним в сколько-нибудь серьезные коллизии,– что оно могло и реально сумело подняться выше описанной статически-объективистской концепции мироздания? Вне всяких сомнений, ответ должен быть категорически отрицательный.

Современное, "унаследованное" нами естествоиспытательство, правда, "рожало",– как заметил некогда В.И.Ленин,– диалектический материализм, но по различным причинам "роды" эти не увенчались надлежащим успехом.[55]

Механизм, структура собственно-диалектического процесса (процесса развития), структура становления, превращения потенциального в актуальное (качественного, динамического преобразования) через борьбу противоположностей, закономерности взаимодействия противочленов диалектической пары, "единоборства" старого с новым, законы "двойного отрицания", логика смена качественных уровней,– весь этот понятийный арсенал, в отсутствие которого о диалектике нечего и заговаривать, как был, так и поныне пребывает абсолютно чужд внутренним аргументационным схемам естественнонаучных дисциплин. Создание целостной естественнонаучной (естественно-философской, если угодно) картины мира, которая убедительно и последовательно показывала бы развитие материи, переходы низших форм существования материи в более высокие, вплоть до главного, сокровеннейшего такого перехода – перехода "объекта в субъект", возникновения мысли, "становления природы человеком" (Маркс),– надо ли напоминать, насколько мы сейчас от чего-либо подобного далеки.

Мало того, естествознание не только само застряло на ступени статического, вероятностного объяснения, но эту свою механицистски-вероятностную, антидиалектическую премудрость принялось напористо навязывать общественным наукам, под лозунгами внедрения "конструктивных", "строго-доказательных" ("математических") методов.

Сформировался ряд чисто-объективистских обществоведческих отраслей, рассматривающих общество единственно в статике, демонстративно игнорирующих   субъектность,  новаторскую потенцию и инициативу реальных творцов истории – живых индивидов, классов, народных масс, самоцельность и социальную самостоятельность отдельной человеческой личности.

Сюда относится, прежде всего,

     * социология (в адекватном, первоначальном значении этого термина),– "общая", "генеральная" объектно-статическая теория социума;

     * весь круг "теорий экономического равновесия", в которых экономика трактуется как взаимобалансировка независимых "производственных факторов" посредством рынка;

     * новейшие разновидности доктрины "равновесия" – всевозможные схемы "оптимизации народного хозяйства", изображающие народнохозяйственный организм в качестве экстремизируемой функции многих переменных;

     * "научное управление", провозгласившее своей опорой принципы кибернетики,– совершеннейшая уже, скажем заранее, дикость: концепция управления человеческим сообществом и его членами исключительно как объектом, некими вещными элементами;

     * "социальное прогнозирование",– столь же внутренне-извращённая "наука", ставящая конечной своей задачей определить цели общества (высшее мыслимое выражение его субъектной, динамической сущности!) грубо-объектными, примитивно-естествоиспытательскими приёмами.

б/

Следует особо подчеркнуть колоссальный вред, который причиняет нам неразумное культивирование позитивистской легенды относительно "надклассовости", внеисторичности математики. Свою "научность" все вышеописанные буржуазные вульгаризации обосновывают именно решительным привлечением характерно-математической ("точной") методологии.

Между тем, всякому философски-грамотному специалисту должно быть досконально известно, что совокупность дифференциальных представлений,– на которой базируется практическое могущество нынешней инженерно-вычислительной математики,– никогда не являлось и не является понятийным отображением продуктивных, динамических процессов, неспособна передать логику структурной трансформации (качественного скачка), беспомощна перед "работой" диалектического противоречия.

Статически-"равновесные", репродуктивные процессы и ситуации также, конечно, в большом количество имеются в жизни общества, в производстве, и математические, специфически-инженерные инструменты анализа, регулировки (подчас "распутывания") таких ситуаций, нахождения наилучшего (оптимального) варианта равновесия всюду здесь могут быть с пользой применены. "Социальная инженерия" указанного рода, однако, полезна и правомерна лишь в довольно узких рамках,– покуда не затрагивается вопрос о качественном обновлении, о развитии соответствующей сферы и о субъекте этого развития, каковым всегда выступает человек, творческая неуспокоенность людей. События, относящиеся непосредственно к самой качественной перестройке, являются (и навсегда останутся) предметом субъектного, институционально-правового (партийно-политического, если хотите) вмешательства и упорядочения, связанного с признанием принципиальной неигнорируемости человеческого творческого волеизъявления, хотя бы "единичного".

Сразу вырисовываются, при таком подходе, и аспекты, срезы общественного функционирования, где статические, "внесубъектные" методы управления и надзора должны играть лишь сугубо-вспомогательную роль. Масштабы народного хозяйства, общественно-производственной жизнедеятельности страны в целом,– в первую очередь,–   не позволяют,  попросту, хотя бы на мгновение абстрагироваться от напряжённейшего "субъектного бытия" главной производительной силы: статически-"ресурсное" ("научное") третирование самосознательности трудящихся на государственном уровне(!) представляет собою, в условиях социализма, прямое экономическое и идеолого-политическое вредительство. Существуют и другие области, в которых недопустимо какое-либо, даже временное "абстрагивание от субъекта": кроме конституционно-демократических процедур и мероприятий (выборы, рассмотрение заявлений, предложений и жалоб, организация народного контроля, обеспечение иных конституционных свобод), ещё правосудие, поддержание правопорядка, идейно-пропагандистская работа, воспитание подрастающего поколения, различные "специально-творческие" проблемы – литературное, художественное творчество, опять-таки уже дискутированный нами научно-технический прогресс.

А.И.Кац, несколько лет назад, верно писал касательно научно-технического прогресса:

"Теоретические положения о применении … таких методов хозяйствования, как универсальное распространение измерений предельных затрат, статического по своей сущности линейного программирования, дифференциальных рентных отношений (так называемых "объективно обусловленных оценок", "затрат обратной связи") на динамические экономические процессы, способны нанести громадные убытки нашему государству."

"… математический аппарат предельных величин по определению всегда отражает лишь малые изменения функции в зависимости от малых изменений аргумента. Главные же объективные закономерности технического прогресса, роста сводной и общественной производительности труда, наоборот, предопределяют в качестве главной, первичной основы экономического развития чередование скачков, революционных переворотов в способах производства. " "… главный путь технического развития – основные причинные связи технических переворотов, резких скачков в технике производства – остаётся вообще вне сферы дифференциальных предельных исчислений. Революционные технические перевороты выступают в качестве якобы внешнего, экзогенного, самостоятельного фактора. Стало быть, остаются полностью нераскрытыми, необъяснёнными важнейшие внутренние закономерные экономические причины их движения."

"… развитие техники и технологии производства … отнюдь не представляет собой стохастического процесса, т.е. процесса случайных вариаций величин в определённых пределах." "Столбовая дорога технического прогресса … в целом знаменует последовательные изменения самих систем причинных связей процессов производства и поэтому никак не умещается в предпосылках теории вероятности, которая по самой своей сути отражает течение случайных событий в зависимости от вполне определённой, качественно данной системы причинных связей." "Подобно тому, как на основе применения теории вероятности нельзя делать новые открытия …, точно так же на такой основе нельзя предугадывать и тем более предопределять параметры новых технических изобретений, знаменующих чередование технических переворотов. Иначе выражаясь, путём применения теории вероятности никак нельзя отображать главные объективные причинные связи технического прогресса и роста сводной и общественной производительности труда."[56]

В будущем, несомненно, возникнет математическая наука (как и природоведение вообще), которая в определённой степени сможет оперировать законами   динамического (целостно-диалектического), а не только статического причинения. В настоящее время подобной "диалектической", "динамической" математики нет, и ни в коем случае ею не является математика предельных измерений. Использовать в социалистическом плановом руководстве и хозяйствовании наличные (статические) математические методы,– там, где они пригодны,– равно как оттачивать, разнообразить весь этот инструментарий, никто у нас никогда не запрещал. С попытками же придать схемам предельного анализа некую "универсально-методологическую" значимость, фактически противопоставить математический анализ диалектике, объявить его "орудием решения принципиальных проблем" нашего строя и "средством развития" марксистско-ленинской теории,– с этими невежественно-снобистскими "научными" перекосами уже давно надо было бы самым бескомпромиссным образом покончить.[57]

в/

Статический, недиалектический подход, в любых его модификациях, вращается вокруг нескольких центральных категорий:

     * понятия общего статического равновесия системы,– гомеостазиса;

     * понятия наилучшего (по заданному критерию) варианта равновесного состояния,– оптимума;

     * понятия экстраполяции,– плавной (исключающей какие-либо скачки и надломы) передвижки наличного состояния рассматриваемой системы в будущее, по определённой кривой.

С лёгкостью убеждаемся, что именно на перечисленных категориях основывает предполагаемую "боеспособность" своих ударных, наиболее "научных" (наукообразных, точнее) разделов нынешний ревизионистский "модерн":

     * "марксистская социология", эта жареная вода, тужащаяся вытеснить собою "старомодный" исторический материализм;

     * концепции статического народнохозяйственного оптимума, "планового рынка", противопоставляемые марксистской политической экономии, берущие экономику не как систему "производительные силы – производственные отношения", но в схеме рыночно-уравновешенных вещных переменных экстремизируемой функции;

     * кибернетическое "научное управление",– антиинституциональный, антиличностный, фашизаторский по своей идейной настроенности "конкурент" марксистской теории государства и права;

     * "социальная прогностика", возомнившая себя некоей "научной" альтернативой "ненаучной" марксистско-ленинской идеологии. [58]

Сознаюсь, мне попросту трудно представить себе,– какова же нужна степень идейно-политической слепоты (в противном случае, идейно-политической безответственности), чтобы годами, десятилетиями позволять проповедовать подобную блажь в качестве "метода управления общественными процессами", "основы определения главных направлений экономической политики", "адекватной основы организации современного управления и планирования народного хозяйства"?[59]

Считаю необходимым остановиться, хотя бы в нескольких словах, на кибернетике, с порождённым ею "научным управлением". Сердцевина кибернетики есть, опять-таки, идея гомеостазиса и его поддержания. "… основная цель управления при социализме может быть определена как сохранение гомеостатического (не нарушаемого) состояния … общественной системы."[60] Совершенно непостижимо, каким образом консервация качественно-"ненарушаемого" состояния могла бы выступить целью социального устройства, весь исторический смысл которого заключается как раз в подготовке и осуществлении гигантского качественного сдвига – перехода к новой, качественно-высшей фазе общественно-экономической формации?

Мы видим, что кибернетика, практически будучи исследованием гомеостазиса, никакой "теорией сложных динамических систем" не является, и её претензии служить, в марксистских общественных науках, "методом, подобно математике",[61] вот именно "подобно математике" должны быть безоговорочно отведены.

Сплошное завирательство являют собою утверждения, будто в марксистском обществоведении проблемы управления, вроде бы, "по-настоящему" и не разбирались до проникновения сюда кибернетики.[62]

Марксистская политэкономия (как и марксистско-ленинское социально-историческое познание в целом) всегда была, в первую очередь, наукой о развитии, трансформации властных, структурно-правовых (управленческих, если угодно) отношений в обществе, о глубинных материально-объективных закономерностях и причинно-следственных зависимостях этого движения; достаточно напомнить, что именно Марксовы политэкономические открытия сделались идеолого-теоретическим обоснованием пролетарской революции, завоевания власти пролетариатом. Марксизм, правда, никогда не опускался до такой философско-методологической (и морально-практической) низости, чтобы совершенно не видеть в человеке личности, творчески-активного агента истории, чтобы "рассматривать людей только в качестве элементов системы управления с точки зрения надёжности системы".[63] Сторонникам подобного "научного рассмотрения", политически-безнравственного и теоретически-бессмысленного, действительно, не помешало бы наконец уяснить, что "научности" этого рода марксизм был и навечно останется решительно, принципиально, классово враждебен.

Снова постараемся привлечь самое пристальное внимание и вопиющей, шокирующей антидемократичности попыток размежевать вопросы управления с вопросами   права (субъектности  человека и её общественного,   институционального  бытия),– попыток превратить управленческое знание в некую "деполитизированную", абстрактно-"беспартийную" инженерно-прикладную дисциплину, которая оказывалась бы доступна только посвящённым и подводила ненужный "научный фундамент" под порочную, несоциалистическую практику грубо-утилитарного, "надличностного" командования людьми. Следование этим пагубным установкам вылилось бы, единственно лишь, в неслыханную, подлинно-тотальную монополизацию властных функций очередной "волной" неискоренённого бюрократизма,– спекулянтами, освоившими новый, "научный" ритуал политического манипуляторства.

"… управление уже становится наукой,– рассуждает, например, Г.Х.Шахназаров,– а в коммунистическом обществе оно будет только наукой."

"… обыкновенной отраслью научного знания со своей прикладной сферой. /Курсив мой. – Т.Х./"[64]

Стоит взглянуть, сколь премиленькая "прикладная сфера" обнаруживается у этой "обыкновенной отрасли научного знания":

"… во-первых, правильное определение социальной роли каждого человека, его места в производстве, коллективе, семье, его функций, его обязанностей. Во-вторых, усвоение каждым человеком предназначенной ему социальной роли, что достигается посредством обучения, образования, воспитания. В-третьих, обеспечение выполнения каждым человеком своей социальной роли …" [65]

Можно ли всерьёз предположить (не впадая в какой-то уже попросту патологический, юродствующий элитаризм), чтобы коммунистическая цивилизация когда-либо допустила расписываемое В.Г.Афанасьевым мракобесие,– сделать проблему человеческого жизненного, социального призвания (смысла жизни каждого) предметом монопольных внеправовых решений кучки "узких специалистов"?

Созидателями нового общества,– говорил В.И.Ленин в 1919 году,– могут быть только многомиллионные массы, "… социалистический переворот может быть сделан только при активном непосредственном практическом участии в управлении государством десятков миллионов." "… мы можем эту задачу разрешить, научить неизмеримо большие массы трудящихся такому делу, как управление государством и управление промышленностью, развить практическую работу, разрушить … вредный предрассудок, что дело управления государством – есть дело привилегированных, что это есть особое искусство. Это неправда. Мы будем неизбежно делать ошибки, но на каждой ошибке теперь будут учиться не группы студентов, теоретически изучающих какой-нибудь курс государственного управления, а миллионы трудящихся, которые … на опыте видят, что власть в их руках, что никто им не поможет, если они не помогут себе сами,– вот та новая задача колоссальной исторической важности, которая стоит перед пролетариатом …"[66]

Мы коснёмся теперь, также предельно кратко, "марксистско-ленинской социальной прогностики", в особенности имея в виду, что в проекте "Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 годы" дважды упоминается "прогнозирование социально-экономических процессов".

"Социально-экономические процессы", в конечном итоге, представляют собою движение производственных, базисных отношений, а базис (как мы в подробностях ранее разобрали) реально движется, лишь будучи концентрированно выражен в "политической и идейной форме" (В.И.Ленин). Мероприятия "политического и идейного" характера, в условиях социалистического строя, не могут быть объектными, манипуляционными, они должны обращаться к самосознательности трудящихся, к общественно-закрепляемым, институциональным способам обнаружения этой массовой самосознательности и инициативы. Социалистический "общественно-экономический процесс" (базисный процесс) есть, отсюда, процесс выявлено-демократический, правовой, и "предвидеть", "предугадать" его мыслимо одним-единственным путём,– проделывая его вместе с народом, раскрывая перед народом возможности творчества и показывая пример надлежащего пользования этими новыми возможностями (которые, повторяем, надо обязательно закреплять институционально, а не просто декларировать). В этом заключается существо коммунистически-партийного принципа управления посредством "собственного примера".

Стержневой вопрос "базисных предвидений" – вопрос   должного,  но не гадательно-вероятного. Авангард трудящихся создаёт новую структуру коллективного опыта (осуществляет   должное,  человечески-безотлагательное), детальные же, конкретные контуры будущего вычертит лишь самый "опыт миллионов, когда они возьмутся за дело."[67]

"Конкретного плана по организации экономической жизни нет и быть не может.

Его никто не может дать. А сделать это может масса снизу, путём опыта. Будут, конечно, даны указания и намечены пути, но начинать нужно сразу и сверху, и снизу."[68]

"Мы должны прийти к тому, чтобы принять известный план; конечно, это будет план, принятый только в порядке первого приближения. Эта программа партии не будет так неизменна, как наша настоящая программа, подлежащая изменению только на съездах партии. Нет, эта программа каждый день, в каждой мастерской, в каждой волости будет улучшаться, разрабатываться, совершенствоваться и видоизменяться."[69]

"Многовариантность", внутренняя гибкость социалистического планирования (подлинная, но не кабинетно-"прогнозная") зиждется как раз на этой систематической,   структурной  апелляции к народной инициативе, "опыту миллионов", "опыту мест",– на апелляции, которую давно пора законодательно "проработать" гораздо тщательнее, обширнее и глубже, нежели она "проработана" поныне.

Следует отклонить нежизненно-схоластические, элитаристские рекомендации относительно превращения общественно-экономических и общественно-политических предвидений в келейную "экспертно"-вычислительную процедуру, как огня, боящуюся всякого демократического контакта с людьми, предстоящая деятельность которых "рассчитывается", "прогнозируется". Минуя непосредственное субъектное волеизъявление народа, заглазно ничего нельзя за него "прогнозировать",– а вдобавок навязывать людям результаты подобных схоластических упражнений в качестве неких стандартов трудового, политического, культурного и прочего поведения.[70]

г/

Мне кажется небесполезным назвать ещё несколько модных "ходовых" приёмов статической оптимизации, при помощи которых подчас предполагается "развить", "обогатить" диалектико–динамическую концепцию общества – марксизм.

Методом отыскания статического оптимума является "нормативное прогнозирование", многим у нас попусту вскружившее голову. Схема "дерева целей", например, подразумевает, что цели определяются посредством обыкновеннейших экстраполяционных прогнозов, затем решается тривиальный вопрос наилучшей (на поверку, рыночно-равновесной) комбинации наличных, вещно-рассматриваемых ресурсов по каждому полученному таким образом "целевому рубежу".

Методом статической, рыночно-конкурентной оптимизации является теория игр: разбор оптимизационной задачи с участием нескольких партнёров, среди которых каждый добивается "своего" оптимума. "… в этом математическом аппарате,– правильно отмечалось в нашей литературе,– конкуренция получает впервые адекватное выражение …" [71] Между тем, имеются "марксисты", намеревающиеся "руководствуясь идеями теории игр, принимать максимально точные решения о направлениях и пропорциях развития общественного производства".[72]

Методику нахождения статического оптимума представляют собою "исследование операций", сетевые графики.

"Исследование операций указывает аналитические методы, позволяющие выбирать из большого числа возможностей оптимальную комбинацию для достижения заданной цели при определённых ограничениях."[73]

Сетевой график есть постадийная, поэтапная оптимизация какой-либо программы работ, разбитой предварительно на отрезки (оптимизация, опять-таки,   сугубо-статическая,–  по наименьшим издержкам, хотя бы, для каждого этапа). Между тем, какие только сумасбродные прожекты "универсализации" сетевых графиков не выдвигались – совершенно беспрепятственно, причём,– у нас в печати![74]

Методом статической оптимизации (типичнейшим приёмом "сокращения перебора вариантов" при статическом оптимизировании) является пресловутый "системный анализ", который, в равной степени, пленил воображение ряда наших "конструктивных" экономистов.

"Реальные достижения системного анализа сложных кибернетических систем, к какой бы области знаний они ни относились,– прокламирует Н.П.Федоренко,– объективно базируются на основных методологических принципах марксистско-ленинской диалектики.(!)

Даже самый беглый взгляд на проблематику современного системного анализа позволяет обнаружить тесную связь приёмов и методов системного анализа с основными законами диалектики …"

"Аппарат системного анализа позволяет раскрыть и понять закономерности функционирования технических, биологических, социальных систем, логику их внутреннего развития(!), и поэтому он взят на вооружение и развивается советской наукой."[75]

Системный анализ создан корпорацией РЭНД, финансируют которую ВВС США; ничего не скажешь, подходящий источник методологических принципов марксистско-ленинской диалектики. Стоит ли распространяться,– промелькни здесь хотя бы крупица чего-то действительно "марксистско-ленинского", системный анализ не только не процветал бы в американских государственных органах (в верхах военно-промышленного комплекса!) в качестве официально-принятой методологии рассмотрения проблематических ситуаций, но подвергся бы немедленному, беспощаднейшему политическому проскрибированию, наряду с призывами учредить однопартийное рабоче-крестьянское правление или упразднить буржуазное владение средствами производства.

Сегодняшние усилия подменить подлинно-марксистский диалектико-материалистический метод в общественном познании импортными статическими схематизациями могли бы привести (и частично уже, к величайшему сожалению, приводят) вовсе не к какому-то "раскрытию внутренней логики" социализма, но единственно к   государственно-капиталистическим  по своей сути искривлениям в развитии и функционировании наших институциональных структур. Статическими методами нельзя "регулировать", "совершенствовать" динамическую систему; достигнешь этим лишь обратного "сползания" динамического процессирования к статическому, антинародному по своим социально-политическим характеристикам.

Мы выше затрагивали статичность "дерева целей"; если "деревом целей" охватить полностью экономику страны, получится "программно-целевое планирование", в проекте новой пятилетки также упомянутое.[76] Иными словами, "программно-целевой подход" представляет собою разновидность универсальной статической оптимизации. Санкционирование этой схемы в качестве непререкаемого предписания плановой практике радикальнейшим образом способствовало бы перерождению всей нашей общественной организации в некую, достаточно драматичную "модель" государственного капитализма.

Само собою, государство может (и даже неизбежно вынуждается) сосредотачивать силы поочерёдно на разных проблемах хозяйственно-политического строительства, не на всех одновременно; но этот специфический принцип "содержательности", "внутренней тематичности" плановых разработок, отлично известный и широко у нас всегда применявшийся, ничего общего не имеет с предложениями "демонтировать" директивный народнохозяйственный план в конгломерат "целевых программ", без какой-либо динамической координации между ними.[77]


4

И наконец, мы попытаемся коротко набросать общую картину ожидающего нас базисного сдвига (сдвига в производственных, социоструктурных отношениях), концепция которого должна,– по-настоящему,– послужить идеолого-философским костяком будущей Программы партии ("долгосрочного плана", если угодно), а также обоснованием каких-либо продуктивных, действительно нужных изменений в Конституции нашего государства.

Сегодня, пожалуй, в особенности актуальны предупреждения классиков постоянно помнить о развитии, в которое "вступают производственные отношения как отношения правовые".[78]

Став на точку зрения "производственных отношений как отношений правовых", мы сразу же получаем решительнейшую поддержку нашим поискам в классическом марксистско-ленинском толковании перехода к высшей фазе коммунизма,– что переход этот будет подъёмом от "формального" равенства к "фактическому".

В системе отношений "формального" равенства (на первой стадии коммунистического способа производства, при социализме) трудящиеся гарантируются государством, правда, весьма многообразно,– но лишь в некоторой своей ещё "формальной", "обременённой прошлым" определённости: в качестве обладателей "рабочей силы".

В системе отношений фактического равенства (собственно при коммунизме) люди будут "узаконены", гарантированы всем институциональным стрем общества уже не в качестве единиц "рабочей силы", но как полностью самоцельные, всесторонне развивающиеся "единицы" творческой способности.

Стало быть, задача наша допускает следующую конкретизацию: надо отыскать возможности   конституировать  человека как носителя творческой одарённости, производительной, новаторской трудовой инициативы,– попробовать "вписать" его (в этом его высшем, подлинно-коммунистическом статусе   творца ,  новатора) в существующую политико-правовую структурность,– "вписать" не декларативно, а "материально", осязаемо.

Видим, что теперь нам потребуется категории специально-"производственной", характеризующей непосредственно-производительный, созидательный процесс,– а именно, категории   творчества  подобрать реалистический политико-юридический эквивалент,– который и на практике работал бы, но не плодил попусту демагогию вокруг "всестороннего, гармоничного развития личности".

И опять-таки, постараемся опереться на принцип "концентрированного выражения" отношений непосредственного производства через правовые отношения.

Согласно этому принципу, собственно-творческая инициатива "внешне" с неизбежностью всегда выглядит как инициатива общественная, граждански-политическая.

А здесь мы вплотную уже у верного решения. Мероприятия по законодательному расширению, усовершенствованию форм массовой граждански-политической инициативы, оказывается, и будут искомыми шагами к "узаконению" творческой индивидуальности.

Массовой же граждански-политической инициативе нам незачем изобретать новые формы, поскольку давно выдвинута – и десятилетиями ждёт надлежащего конституционного закрепления – превосходная программа массовой критики снизу.

Социоструктурный сдвиг, осуществление которого ощутимо, надёжно "маркировало" бы наше вступление в высшую фазу коммунистической общественно-экономической формации,– сдвиг этот мог бы быть, таким образом, удовлетворительно описан как институционализация критической (творческой) инициативы масс.

Сказанное подразумевает введение   права на критику  в состав основных конституционных прав граждан СССР; разработку подробного "статуса" этого права, своего рода "законодательства о критическом (творческом) волеизъявлении". [79]

С началом функционирования этого фундаментального института (а он   непременно  начнёт у нас функционировать, таково веление времени) произошли бы некоторые немаловажные перемены:

     * структурно-политическая формула Советского государства, данная В.И.Лениным и практически зафиксированная действующей Конституцией ("рабоче-крестьянское с бюрократическим извращением"),– структурно-политическая формула государства в значительнейшей мере очистилась бы от "бюрократического извращения", в результате мы впервые обрели бы реальные, не надуманные основания говорить о государстве всенародном, а не рабоче-крестьянском, не государстве "диктатуры пролетариата";

     * возник бы дееспособный механизм коррекции власти, чего мы в настоящий момент (если называть вещи своими именами), по существу, лишены.

Со всей необходимой трезвостью надо констатировать, что при нерешённости проблемы бюрократизма (фактической узурпации исполнительными органами законодательствующих, конституционно- демократических функций) остаётся открытым – и "открытым" крайне болезненно!– коренной вопрос о надлежащем обеспечении правовой свободы личности в условиях однопартийной системы. Вопрос этот нами (Вами, вернее) не только не решён, но доведён до такого "апофеоза", который и в нашей стране далее нетерпим (как попросту позорящий социализм), и любой другой цивилизованной нацией, если ей примутся его навязывать в качестве "социалистической модели", будет категорически отброшен. Сомнения на сей счёт зародились у многих коммунистов Запада (шила в мешке не утаишь), и они будут усиливаться, покуда мы не продемонстрируем миру   практическое  (а не демагогически-словесное), вполне убеждающее преодоление этих принципиальных трудностей.

С передачей средств производства в национальную собственность в любом, сколь угодно "плюралистичном" государстве прежняя многопартийная политическая организация неизбежно будет ликвидирована (или станет влачить лишь номинальное, бутафорское существование), а этим самым окажется разрушен старый, партийно-оппозиционерский механизм корректировки власти,– иначе говоря, механизм социальной "обратной связи", обеспечения безопасности независимых, критически-конструктивных волеизъявлений в обществе.

Через короткое время этот недостаток сделается тревожно заметен, поскольку власть с малооперативной, "непроработанной", вялой обратной связью – наредкость аппетитная приманка прохвостам, манипуляторам, рвачам, и публика эта рьяно в подобный аппарат "полезет", против чего с исключительной остротой предостерегал В.И.Ленин, как вообще против всякого затягивания, сверх нужды, стадии формального равенства.

"… эта "фабричная" дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на всё общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперёд." "И  тотчас вслед  за осуществлением равенства всех членов по отношению к владению средствами производства, т.е. равенства труда, равенства заработной платы, перед человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т.е. к осуществлению правила: "каждый по способностям, каждому по потребностям"."[80]

Можно с уверенностью утверждать, что вопрос этот встанет буквально с первых же дней при переходе к социализму в современной промышленно-развитой стране, где капиталистическое эксплуататорство уже не выступает в своём примитивно-"мерзком" облике, где сняты проблемы индустриализации, неизмеримо ослаблена опасность контрреволюционного вторжения извне – и в силу всех этих причин сколько-нибудь продолжительное воцарение "некорригируемой власти" лишится малейшего оправдания, её попросту не примет народ.

Суммируя, лозунг национализации средств производства, без решения вопроса о коррекции власти в новых общественно-экономических условиях, о законодательном статусе критикующей личности (а вместе с критически-творческой активностью масс и о дальнейшей судьбе самих производственных фондов!),– без решения этого вопроса лозунг национализации   не может  сегодня быть целевой установкой международного коммунистического и рабочего движения, действительной программой антимонополистических, антиимпериалистических преобразований.

Советской пролетарской государственности, Коммунистической партии всегда была чужда недооценка элитаристской (бюрократической) угрозы коммунизму, недопонимание поистине всемирноисторических, базисных  масштабов этого зла. В.И.Ленин клеймил, как политическое шарлатанство и демагогию, попытки свести борьбу с бюрократизмом к быстротечной газетной компании. Марксисты в Советском Союзе отчётливо видели, насколько связана проблема бюрократической (технократической) "элитарности" с проблемой фактического, поголовного  (а не формального лишь) участия масс в управлении страной, следовательно, со всей проблематикой фактического, а не "фабричного" равенства между людьми, беспрепятственного расцвета человеческой личности,– со всей проблематикой второй, высшей фазы коммунистической революции. Великолепным достижением марксистской политико-философской мысли на этом пути и явилась концепция "критики снизу". Сейчас настало время институционально, "структурно" воплотить её в жизнь.


5

Вношу следующие предложения по проекту "Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 годы".

Снять (по причинам, которые ранее были исчерпывающе объяснены) нижеперечисленные формулировки:

Разд.II, п.4. "Последовательно решать задачу органического соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства."

Разд.II, п.5. "Шире использовать в планировании программно-целевой метод, осуществить разработку комплексных программ по наиболее важным научно-техническим, экономическим и социальным проблемам."

      "Расширить использование прогнозов научно-технического прогресса и социально-экономических процессов при разработке народнохозяйственных планов."

Раздел.VII, абзац 3. "Сосредоточить внимание учёных на важнейших проблемах научно-технического и социального прогресса, от решения которых в наибольшей степени зависит успешное развитие экономики, культуры и самой науки."

В разделе седьмом
первую фразу первого абзаца читать:

      "Основной задачей советской науки является дальнейшее расширение и углубление исследований закономерностей природы и общества, повышение её вклада в решение актуальных проблем строительства коммунизма", далее по тексту;

вторую фразу третьего абзаца читать:

      "Предусмотреть дальнейшее развитие исследований, открывающих принципиально новые пути и возможности для создания техники и технологии будущего".

Абзацу одиннадцатому седьмого раздела предлагаю следующую редакцию:

      "В области общественных наук:

     * продолжить работу по обобщению всемирноисторического опыта КПСС;

     * сосредоточить внимание учёных на важнейших проблемах развития коммунистической общественно-экономической формации, имея в виду, что эти проблемы являются коренными, центральными проблемами эпохи и их решение не только служит идейно-теоретическим обоснованием коммунистического строительства в СССР, но и содержит в себе ответ на вопрос о судьбах современного капитализма, о направлениях и объективно-обусловленных задачах мирового революционно-преобразовательного процесса;

     * качественно поднять уровень исследований по материалистической диалектике, неуклонно обеспечивая эффективное, стимулирующе-творческое выполнение диалектикой своей методологической функции во всех общественных, а также в естественных науках;

     * проблемы развития коммунистического способа производства разрабатывать с позиций марксистско-ленинского учения о способе производства (общественно-экономической формации) как о диалектическом взаимодействии производительных сил (главным компонентом которых выступают трудящиеся), производственных (базисных) отношений и надстройки (концентрированного выражения базиса);

     * глубже проанализировать роль базиса как конкретно-исторической, социально-активной формы существования и движения производительных сил, считая,– согласно учению марксизма-ленинизма,– структурную развитость и высоту производственных (базисных) отношений между людьми определяющим фактором прогресса общественного производства;

     * глубже проанализировать сферу концентрированного выражения базисных отношений в отношениях надстроечных, политико-правовых,– последовательно и систематично связывая, таким образом, вопросы нашего материально-производственного развития с вопросами развития институционального, демократического, с вопросами совершенствования социалистического планового руководства народным хозяйством, наиболее полного раскрытия инициативы и гражданской ответственности масс, всестороннего, политически-гарантированного самоутверждения личности через творческий, общественно-значимый и свободно избираемый труд;

     * в свете основополагающей марксистско-ленинской концепции двух фаз коммунизма, дать логически-убедительную, развёрнутую, достаточно конкретизированную трактовку перспективных проблем нашего строя как проблем предстоящего перехода к высшей фазе коммунистической общественно-экономической формации;

     * расширить исследования по вопросам социалистической экономической интеграции", далее по тексту.

                                       Кандидат
                                       философских наук Т.Хабарова
                                       Москва, февраль 1976г.



          Краткий конспект материала

Текст сносок смотрите в оригинале:
http://cccp-kpss.narod.ru/arhiv/soprobes/1976/2020-05-22-memorandum-sjezdu-1976.htm
СОПРОТИВЛЕНИЕ БЕССТРАШНЫХ
http://cccp-kpss.narod.ru/