ОБЪЯСНЕНИЕ
Наш дворик - совсем крохотный, но очень уютный и бо-лее походит не на обычный городской, а на запущенный дач-ный участок нерадивого хозяина. Отгороженный с одной сто-роны островерхим, с множеством печных труб, украшенным по старинной моде художественной кирпичной кладкой домом, а с другой - стеной из двухметровых бетонных плит от внешнего мира; он представляет собой тихий, райский уголок в совре-менном городе. Ухоженный стараниями нескольких поколе-ний жильцов, весной он благоухает запахами черёмухи, сирени, одичавших цветущих яблонь, роз и жасмина. В те времена, когда государство ещё занималось своим прямым делом управления общественной жизнью, дворники добросовестно трудились, домоуправление регулярно устраивало субботники, а жители были заняты не только собой - порядок и чистота во дворе поддерживались постоянно. И было приятно летом после трудового дня посидеть под окнами своей квартиры, побеседовать с благожелательно настроенным соседом, предаться воспоминаниям или просто помечтать, на-блюдая за заходом солнца и неутомимыми стрижами, чертящими замысловатые фигуры в бездонном вечернем небе.
Две – три садовые скамьи, поставленные в тени кустов, врытый в землю столик с примитивными лавочками рядом да детская песочница - вполне удовлетворяли потребности жителей дома.
К тому времени, как я поселился здесь, дети большин-ства жильцов выросли, переженились и покинули родитель-ские гнёзда. Во дворе почти не было слышно детского шума. Поэтому не обратить внимания на одинокую, ещё довольно молодую, интеллигентного вида бабушку с детской коляской, появившуюся однажды весной, было просто невозможно. В коляске гукал, пускал пузыри и улыбался очаровательный го-лубоглазый с ещё редкими вьющимися белокурыми волосами мальчик. Проходя мимо бабушки с внуком, соседи непремен-но останавливались, говорили ему ласковые слова, и доволь-ный вниманием малыш заливался счастливым смехом.
Невозможно не любить маленьких детей – они ангель-ски безгрешны и чисты! Они – сама воплощённая любовь!
Шли дни, недели, месяцы – мальчик рос. Вот он уже стоит на своих пока ещё не твёрдых ножках в коляске, а вот уже и пошёл, крепко держась за бабушкин палец. Чужие дети почему-то всегда растут очень быстро!
Как-то мы разговорились, и счастливая бабушка рас-сказала, что зовут её Надежда Васильевна, что по профессии она учитель и, хотя уже заработала пенсию, но школу остави-ла временно, чтобы помочь сыну и невестке вырастить внука до детсадовского возраста; что и сын, и невестка преподают в военном училище, он - какую-то техническую дисциплину, она – немецкий язык и оба имеют учёные степени. Надежда Васильевна оказалась всесторонне развитым, интересным че-ловеком. Она со знанием дела говорила о педагогике и психо-логии, о проблеме воспитания молодёжи, о литературе и ис-кусстве и перспективах развития нашего общества. Общение с ней доставило мне большое удовольствие. "Хорошая интел-лигентная советская семья! – подумал я. – Есть все основания полагать, что и Славика они вырастят достойным советским человеком и гражданином".
Незаметно для меня пролетели три года. Занятый лю-бимым делом, течения времени обычно не замечаешь. Скорее не по календарю, а по тому, как изменяются рядом с тобой люди, как растут дети, осознаёшь его стремительный бег.
Встречаясь со Славиком во дворе, я удивлялся проис-ходящим с ним переменам. Вроде совсем недавно он сделал свои первые неуверенные шаги, а сегодня уже бежит за кош-кой или бойко едет мне навстречу на велосипеде и "гудит", чтобы я посторонился. Нагружает песком и возит за верёвочку вокруг песочницы большой грузовик или что-то строит, а бабушка, сидя рядом, рассказывает ему добрые рус-ские сказки про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку, про красную шапочку и золотую рыбку. Прошло какое-то время, и он уже водит маленьким розовым пальчиком по странице детской книжки – "читает" бабушке о злой Бабе Яге. Совсем скоро слышу, как Славик уже по-настоящему, правда пока ещё по слогам, читает сказку о царевне и богатырях. "Труды Надежды Васильевны не напрасны!" – отмечаю я про себя.
Славик растёт добрым, отзывчивым, общительным. Он знает, наверное, всех жильцов дома. При появлении кого-либо во дворе, он бежит навстречу, чтобы поздороваться: "Здравствуйте, Мария Фёдоровна!" Занятая своими мыслями, Мария Фёдоровна, случается, не замечает малыша. Он вновь и вновь забегает вперёд и старается обратить на себя внимание недогадливой тёти, пока та, наконец, ни очнётся, ни скажет несколько ласковых слов и ни погладит его по кудрявой русой головке. Только тогда исполнивший долг Славик, довольный возвращается к своим детским делам. Будучи совсем крохой, мальчик считал обязанностью поделиться лакомством со всеми, находящимися рядом: бабушкой, незнакомым дядей, собакой, кошкой, птичкой. Ему было года четыре, когда Надежда Васильевна начала заниматься с ним музыкой. Из открытых окон их квартиры стали доноситься вначале гаммы, а затем и простенькие пьески.
Славик подрос, но Надежда Васильевна не вернулась на работу в школу. Она решила посвятить себя внуку. Сказал-ся эффект третьего поколения, согласно которому внуков лю-бят обычно больше, чем собственных детей. И не было в доме взрослого, который бы ни восхищался умело воспитанным ею мальчиком. Одно плохо – не было во дворе сверстников Сла-вика. И тут появилась она.
Возвращаюсь я однажды со службы и вижу во дворе такую картину. Молодая, дородная русская красавица во вку-се Кустодиева подметает пешеходную асфальтированную до-рожку, а за подол её цветастого летнего ситцевого платья держится девочка лет четырёх, как две капли воды похожая на мать - её миниатюрная копия. Она пугливо озирается по сторонам, чувствуется, что всё здесь для неё ново и не-привычно. У неё вид напуганного зверька, готового в любую минуту спрятаться, убежать. Мать что-то ей тихо говорит. Видимо, успокаивает. Пытаюсь ласково заговорить с девочкой, но она застенчиво прячет лицо в подол материнского платья. Оказывается: в нашем доме поселилась семья нового дворника. Прежний, проработав положенный срок, получил постоянное жильё и из временной, ведомственной, квартиры уехал. Тамара, оформившись на эту работу, поселилась в ней вместе с мужем и маленькой Ирочкой. Семья по лимиту приехала в Ленинград из Костромской области, в поисках счастья в большом городе. В колхозе Тамара работала на свиноферме, её муж был механизатором.
Потекли дни. Тамара добросовестно выполняла свою работу, Ирочка крутилась возле матери - "помогала". Во дворе теперь стала часто красоваться новенькая "Волга" с шашеч-ками. Это заезжал домой муж Тамары Фёдор.
Наверное, больше всех новым жильцам обрадовался Славик – у него появилась подруга-сверстница. Уже при пер-вой встрече он предложил ей на выбор все свои мальчишечьи игрушки – машины разных моделей. Она принесла из дома сильно потёртую, набитую ватой, лишённую всякой одежды, с волосами из пакли и одним глазом куклу Машу, посадила в кузов самого большого грузовика, и они вместе со Славиком стали катать её по двору. Развитый не по годам мальчик сразу взял шефство над Ирочкой. Он учил её строить дома и крепо-сти из песка, рассказывал о своих игрушках, встречающихся им насекомых и птицах, читал сказки, а она слушала его с раскрытым ртом и широко распахнутыми необыкновенно синими с длинными ресницами глазами. Для неё родившейся и выросшей в маленькой деревушке, затерянной среди лесов и болот, всё было ново и интересно. Ирочка быстро осваива-лась. Дети подружили и стали неразлучными. Надежда Ва-сильевна, постоянно присутствующая рядом с детьми, взялась за воспитание Ирочки. Тамара, работая во дворе, с радостью и благодарностью наблюдала, как её дочь на глазах приобщает-ся к культуре большого города: учится правильному русскому языку, вежливости, отзывчивости, взаимоотношениям с людьми - познаёт городскую жизнь. Дети обучаются быстрее взрослых. Прошёл год, и Ирочка стала не так разительно как вначале отличаться от Славика. Иногда во дворе встречались и родители, они тоже познакомились и, несмотря на большую разницу в общем развитии, между ними установились тёплые отношения. Воспитанные и тактичные родители Славика ни-чем не проявляли своего относительно высокого социального статуса, держались ровно и просто с Таней и Фёдором, а те видели разделяющее их и в друзья не напрашивались. Более того, я не раз наблюдал их подчёркнуто почтительное отно-шение к родне Славика и даже некоторое подобострастие, униженность, желание чем-то угодить, отблагодарить за забо-ту об Ирочке. Они с обожанием смотрели на коренную петер-бурженку Надежду Васильевну, сохранившую многие тради-ции жителей Северной Пальмиры: рафинированную вежли-вость, доброжелательность, сочувствие и сопереживание; вос-хищались общей культурой семьи; учёными званиями и сте-пенями, музыкальностью её членов. Чувствовалось, что в гла-зах Тани и Фёдора семья Славика является недостижимым образцом для подражания. Думаю, что они наедине мечтали увидеть в своей выросшей дочери нечто подобное. Слишком в различных условиях родились, росли и воспитывались эти люди!
Дети дружили и по-своему дружили их родители. Ирочка стала частой гостьей Славика. Надежда Васильевна относилась к ней как к своей внучке и однажды посадила за пианино, но у той оказалось полное отсутствие музыкального слуха. Дети и в школу пошли вместе, и я с удовольствием на-блюдал, как Славик постепенно становится настоящим кава-лером – рыцарем. Первое время их провожала и встречала На-дежда Васильевна. А когда необходимость в этом отпала, я не раз наблюдал как Славик с нетерпением ожидает подругу во дворе. Он рос смелым, справедливым, крепким мальчиком и мог успешно постоять за свою подругу. Все школьные годы дети были неразлучны.
Было приятно наблюдать, как уже пятнадцатилетними они вдвоём возвращаются из школы: стройный, широкопле-чий, строго одетый приятного вида галантный юноша и обая-тельная юная девушка: всегда весёлая и немного кокетливая. "А ведь прекрасная получится пара!" - глядя на них, думал я.
Ирочка хорошела, наливалась женской красотой, Сла-вик мужал и набирался разума. Хорошо подготовленный ба-бушкой, он легко усваивал школьную программу, существен-но расширяя свой кругозор самостоятельно, благодаря воспи-танной в нём любознательности. Ирочка училась неважно, зато рано почувствовала, что такое женская власть. Её более, чем оценки знаний, волновала оценка её мальчиками и осо-бенно не сверстниками, а старшими ребятами, у которых про-бивались усы и ломался голос.
Наступил критический для нашей страны 1989-й год. Активизировалась общественная жизнь, как грибы после дож-дя, расплодились кооперативы, вылезли из подполья спеку-лянты. Они перестали бояться демонстрировать неправедно нажитое богатство, у них появилось много почитателей и по-следователей, из числа ранее умело скрывавших свою биоло-гическую сущность. Изменились и семьи Славика и Ирочки. Таксист Фёдор, приватизировав "Волгу" и подработав, орга-низовал бизнес по перегонке старых автомобилей их стран Европы и перепродаже их с солидной прибылью в нашем го-роде. Он завёл престижную иномарку и теперь, как и положе-но примитиву-нуворишу, демонстрируя свою продвинутость, с шиком подкатывал к своему подъезду, делая вид, что не зна-ет повстречавшихся соседей по дому. Изменилось не только поведение, но и его внешность. Он стал выглядеть самоуве-ренным, даже наглым, – почувствовал себя хозяином жизни. Тамара бросила работу дворника, благо демократическая власть разрешила приватизировать ведомственную квартиру, и занялась челночным промыслом. У неё появилось место на вещёвом рынке, а затем и магазин. Она тоже стала выглядеть важной и недоступной. Соответственно изменился и круг их знакомых и друзей. Родители Славика, верные принципам и традициям интеллигенты, как и следовало ожидать, сохраняя достоинство, в коммерцию не бросились и довольно быстро из среднего класса советского общества опустились на дно нового капиталистического. Унизиться до уровня уличного торговца или лакея нувориша им не позволяло личное досто-инство и офицерская честь.
Со своей любимой скамьи во дворе я наблюдал, как изменились отношения между родителями Славика и Ирочки. Теперь Фёдор и Тамара при встречах как-то покровительст-венно и даже презрительно, свысока смотрели на учёного офицера и его жену. Жизнь встала с ног на голову! В буржу-азном обществе "выпавшего из седла", не сумевшего ухватить удачу за хвост – презирают! В нём нет места сочувствию и сопереживанию. Люди делятся на волков и овец! Кончилось тем, что они перестали замечать друг друга. "И как можно те-перь говорить о единстве нации?" – подумал я, заметив это.
Изменились отношения и между детьми. Теперь всё чаще из школы они стали возвращаться порознь: Славик по-являлся в обычное время, Ирочка - с большим опозданием, часто на машине в компании весёлых, нагловатых молодых людей. На вопрос ожидавшего её Славика: "Кто это?" она не-брежно отвечала: "Так, папины знакомые!" Папины друзья приобщали её к бурлящей "красивой" жизни освободившейся от морали части населения нашего города. Теперь она не ред-ко хлопала дверцей доставившей её посреди ночи домой ма-шины, громко болтала и смеялась, не опасаясь разбудить мир-но спящих в своих квартирах с открытыми окнами жильцов дома, обсуждая с провожатыми подробности ужина в ресто-ране или события в казино. Разгульная жизнь её засасывала на глазах.
В тот год они оканчивали среднюю школу. Славик го-товился к вступительным экзаменам в ВУЗ, Ирочке это не ка-залось нужным. Вероятно, удачно продать свою девичью кра-соту, как и для многих девушек нынешней России, стало её мечтой. Они всё более отдалялись. Детство кончалось. Долж-но быть, между ними были разговоры о будущем, но, судя по всему, на мир теперь они смотрели по-разному. Общим для них осталось только детство.
Я не раз видел, как переживал Славик, в очередной раз, видя свою подругу в кругу невежественных, но нахальных и беспринципных деляг, успешно пользующихся развалом страны. Он как-то внезапно быстро повзрослел и посуровел, превратился из юноши в мужчину.
Однажды мне долго не спалось. Было душно, сверкали зарницы, приближалась гроза. Я вышел во двор подышать свежим воздухом и сидел на своей скамейке под кустом сире-ни. Ночь была тёмная, безлунная. Природа застыла перед гро-зой. И в этой ночной тишине я скорее почувствовал, чем ус-лышал, что во дворе есть ещё кто-то кроме меня.
Подъехал автомобиль, и послышался пьяный разговор мужчины и женщины. По голосу я сразу узнал Ирочку.
- Жди меня! Развернись и выезжай на улицу! Я должна кое-что захватить с собой и сразу поедем к тебе!
Машина попятилась и выехала со двора.
- Ира! – услышал я голос Славика. Она уже в дверях подъезда остановилась.
- Чего тебе? Ты опять ждал меня? Ведь мы с тобой всё обсудили! Ты со своими стихами, музыкой и наукой несовре-менен! Ты опоздал родиться на сто лет! Ты не можешь обес-печить мне такую жизнь, которую я видела сегодня. А он мо-жет! И я ухожу к нему навсегда! Да и здесь я вряд ли больше появлюсь – папа продал эту квартиру. Прощай! Вини только себя!
"Денег нет у тебя только крест на груди! Уходи, уходи, уходи!" – пропела она весело и бездумно отрывок из старин-ного романса, видимо, услышанного сегодня где-нибудь в ка-баке, и каблучки её застучали по лестнице. Через минуту она вернулась и поспешила к ожидающему на улице "Мерседесу". Славик стоял неподвижно, опустив голову, как на похоронах своего несбывшегося счастья. А я подумал: "Глупая, пустая, бездушная, недостойная девчонка! И счастье её в том, что она по скудости ума никогда этого не поймёт! Было бы хорошим божьим наказанием для неё просветление, позволившее осоз-нать, что она потеряла, мимо кого прошла, не удостоив долж-ным вниманием! Славик, конечно, переживёт эту юношескую драму и, скорее всего, со временем поймёт, что сегодня ему просто крупно повезло!
