Красота по-советски«Красота - это наивысшая степень целесообразности».
Иван Ефремов «Лезвие бритвы»
Девушка с обложкиКак вы думаете, о чём это было написано:
«И все говорят не столько о белизне зубов, длине ног, объёме талии и бёдер, сколько об образе советской женщины»? Занятная фраза, не правда ли? Сочетание несовместного: рекламно-попсовый слоган про «белизну зубов» и тут же – высокий штиль советского Агитпропа. Итак, год 1968, журнал «Огонёк», тема – советские манекенщицы за рубежом. Триумф русских красавиц на Международной Выставке ЭКСПО-67. Вроде бы речь в статье зашла о красотках-вешалках, призванных умело представлять коллекционные платья, но тут есть нюанс: красотки те – советские. В этом – глубинный смысл, поэтому объём талии, хотя и важен, однако, не может заслонять основной сути. Красота по-советски – это не примитивная физиология и не застывшая арифметика, вроде чеканной формулы 90-60-90, которую сегодня знают даже дошкольницы. Это нечто такое, что уже становится философией, а если точнее – идеологией.
Раскрываем другой журнал – на этот раз «Юность» начала 1970-х годов. Читаем: «
Всем знакома чеховская фраза: ‘В человеке всё должно быть прекрасно’, однако, не каждый из нас задумывался…». Скажу больше – не каждый из нас вспомнил, как же на самом деле выглядит эта знаменитая мыслеформа: «
В человеке всё должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Заметьте – лицо и одежда лидируют в списке, но не для советского журналиста, ибо он призван открыть читателю формулу единственно-верной гармонии – красота души и чистота помыслов стократ важнее внешней привлекательности. Потому фраза и обрубается на самом интересном месте.
Продолжаем читать забытые статьи и чудом сохранившиеся брошюры, ибо именно они – кладезь изумительных «изюминок», этаких полутонов эпохи. Вот передо мной лежит уникальная книга - «Эстетика поведения» 1963 года издания. Это - сборник полезных советов, причём дают известные и уважаемые люди – скульптор Сергей Коненков, балерина Ольга Лепешинская, ведущий «кутюрье» Общесоюзного Дома Моделей Людмила Ефремова и так далее. На повестке дня – не только поведение, но и красота. Красота по-советски. Понимание женской, да и вообще - человеческой привлекательности строится по удивительной формуле. «Красивый человек - это человек-коллективист, для которого каждый член общества - друг, брат и товарищ, для которого интересы коллектива, интересы советской Родины ближе, чем его личные интересы», - пишет, собственно, скульптор Коненков. Напомню, что он много работал с обнажённой натурой и, надо полагать, ценил в своих музах не только коллективизм.
Красивый человек - это созидательДалее в текстах звучит тема труда -
«Красивый человек - это человек созидающий». Более того:
«Самое красивое, что я видел в своей жизни - это руки рабочего». Это уже из журнальной статьи о выставке художников «сурового стиля». Там нет места смазливой красивости и бледно-розовой прелести кисейных душечек – стальное небо и брутальные лица. Плотогоны, строители Братска, северные реки. Это – красиво, потому что служит преображению мира. И эти люди в кирзачах да ватниках – на диво прекрасны. Лесоруб всегда красивее напомаженного стиляги.
Советское понимание внешней гармонии должно было иметь глубокое внутреннее содержание. Красивый человек не может быть ленивым, глупым, жадным, трусливым, плохим товарищем и так далее. Раз тунеядец, всё - нехорош. В этом имеется прямая отсылка к античному пониманию красоты и гармонии – калокагатии. Красота - это целый комплекс данных, в которых квадрицепсы и длина ног, разумеется, важны, однако они - факторы не первостепенной важности.
Вернёмся, однако, к нашему пособию «Эстетика поведения». Что там сказал мудрейший Лопе де Вега?
«-Всегда надменна красота. - Да, но жестокость некрасива». Таким образом, возникает тема скромности и добропорядочного поведения:
«Привлекательный человек ведёт себя скромно. <…> Привлекательность всегда сочетается со скромностью». Кстати, автор этих слов – врач-косметолог Давид Ласс, выпускавший в свое время книги об уходе за кожей лица и профилактике кожных заболеваний. Балетная прима, красавица Ольга Лепешинская уверяет, что
«...ни полнота, ни грузность, ни природная неуклюжесть не имеют решающего значения». Художник-модельер Людмила Ефремова разражается неумолимой критикой западного Haute Couture, призывая к строгой элегантности и умеренности в одежде. Красота – это мера, а вовсе не яркость, пышность, избыточность. Таким образом, сексапильная броскость приравнивается к банальной вульгарности, ибо «…
не красиво, а пошло и вульгарно выглядит сильно накрашенная женщина в сильно обтягивающем платье». Интересно, что на обложки советских журналов попадали девушки с простыми лицами, даже не тронутыми косметикой. Нам объясняли: подлинная красота - не в изгибах тела, а в извилинах мозга или в тайниках души, …в трудовых подвигах.
Красота – это функция, это – высшая степень целесообразности. Вот, например, описание безукоризненного красавца 1930-х годов, сделанное Юрием Олешей: «
Есть тип мужской наружности, который выработался как бы в результате того, что в мире развивались техника, авиация, спорт. Из-под кожаного козырька шлема пилота, как правило, смотрят на вас светлые глаза. И вы уверены, что когда лётчик снимет шлем, то перед вами блеснут светлые волосы. Вот движется по улице танк. Вы смотрите. Под вами трясётся почва. Вдруг открывается в спине этого чудовища люк, и в люке появляется голова. Это танкист. И, разумеется, он тоже оказывается светлоглазым. Светлые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, треугольный торс, мускулистая грудь – вот тип современной мужской красоты. Это красота красноармейцев, красота молодых людей, носящих на груди значок «ГТО». Она возникает от частого общения с водой, машинами и гимнастическими приборами».
Красота не имеет права существовать отдельно от предназначения. Красота красноармейца, …красота рабочего, величественно-прекрасный, высокий лоб учёного. Итак, существовал официальный эталон «правильной внешности» - созидающий человек. А вот и девушка Зося, уже из ильфо-петровского романа:
«У неё был тот спортивный вид, который за последние годы приобрели все красивые девушки». Спорт = готовность к труду и обороне = красота. В этой связи весьма показателен рассказ некоего Г. Тамарина «Знакомство», напечатанный в журнале «Работница» (1939, №4). В нём женщина выступает в двух ипостасях и, соответственно, в двух разных облачениях. «Высокая, стройная, в гимнастёрке, затянутая ремнём с портупеей, с орденом Красного знамени на груди, она была ещё красивее, чем в театре».
Главное – не какой ты, а кто ты и - зачем ты. …Кстати, в той самой «Эстетике поведения» можно найти противопоставление советской и западной эстетики тела. У нас - гармония физической культуры, у них - пугающе пустая, хотя и образцово слепленная оболочка. Заманчивый эффектный фантик при мерзкой на вкус конфетке. К примеру, совершенно справедливо указывается на то, что культурист со всеми его супер-мышцами не сможет выжить в экстремальных условиях. Мол, у них весь этот бодибилдинг существует ради статной «пляжной» фигуры, а не ради, собственно, жизни, которая, как известно «…и есть борьба». Их совершенные - на вид - мускулы заполнены бессмысленной массой, а вовсе не созидающей силой. Такого на передовую не отправишь – тут же сдуется без сочных беконов и чётко выверенных milk-коктейлей.
Сергей Конёнков "Женский образ" Был даже такой затасканный термин «формализм», он же - «буржуазный формализм». Любование линией, которая ничего не значит, просто хороша, красива, завлекательна. Смысла нет, зато – чарующе. Поэтому советские искусствоведы недолюбливали рококо, Ар Нуво и Ар Деко, зато уважали Малых Голландцев, Жана-Батиста Шардена, Диего Веласкеса и наших русских Передвижников за их правду жизни, не переходящую, однако, в грубый натурализм.
Пресловутое искусство Третьего Рейха в одной советской статье было определено именно так - «торжество грубого, физиологичного натурализма». Впрочем, сами культур-треггеры доктора Геббельса не стали бы с этим спорить – понятие «арийская красота» зиждилось, прежде всего, на внешнем соответствии расовым канонам. Нацисты не любили копаться в душе – они предпочитали внешние параметры. В правильном черепе – правильные мозги. Красивые ляжки – красивые мысли, а если мыслей почему-то не оказалось, то и не страшно, ибо ляжки по любому важнее. В общем, нашим либеральным кликушам и прочим любителям термина «тоталитарное искусство» надо бы детально изучить вопрос, прежде чем называть советскую и нацистскую эстетику – родственными системами.
В советской прессе часто критиковались популярные на Западе конкурсы красоты – их называли «выставками женского тела» и сравнивали с демонстрированием собачьих пород. Ещё пара оборотов из всё той же «Эстетики поведения» - «…призванные будить грубую чувственность» и «…насыщенные нездоровой эротикой» (значит, имеется и здоровая!) У красивого человека могут быть грубые руки (он же созидает!), но не должно быть желания смотреть на источники грубой чувственности. Секс был, но порочная сексуальность оказывалась некомильфотной. Антично скроенная, обнажённая Девушка с Веслом работы Ивана Шадра возвышалась посреди шикарного – почти версальского - парка. Купальщики и атлеты - у Дейнеки, пролетарские Венеры – у Самохвалова, многочисленные ню Пименова, Тырсы, Лебедева. Нагое тело в советской трактовке лишается салонно-бордельной порочности.
У Ивана Ефремова в «Лезвии бритвы» разворачивается целая дискуссия по этому вопросу. Повод – некая деревянная скульптура обнажённой девушки. Смысл спора – как обычно: красива ли статуя, …красива ли натурщица? Нужна ли нам обнажённость в искусстве? И, в конечном итоге: что есть красота в высоком, философском понимании? «
Каждая красивая линия, форма, сочетание - это целесообразное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора или найденное человеком в его поисках прекрасного, то есть наиболее правильного для данной вещи». Герой Ефремова – доктор Иван Гирин убеждён, что
«…красота и есть та выравнивающая хаос общая закономерность, великая середина в целесообразной универсальности... Красота - это чувство меры. Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким - лезвием бритвы…».
Однако при всей универсальности определений сам Ефремов всё-таки скатывается в привычную для многих авторов вкусовшину – в качестве эталона женской – целесообразной! - красоты он предлагает нарочито «восточный» вариант. Как-то: невысокий рост, пышные бёдра и большая грудь при очень тонкой талии, миндалевидные глаза, маленькие ступни и ручки. Этот излюбленный типаж кочует из одного ефремовского романа в другой – от древней критянки Таис до советской девушки Симы Металиной и прекрасной девы Чары Нанди, которая (если нам всем повезёт!) будет жить в светлом будущем - в Эру Великого Кольца…
Образ девицы-стилягиВозникает вопрос: а как же быть с внешне привлекательными, но пустыми или, например, глупыми, ленивыми хомо-сапиенсами? Они автоматически превращаются в уродов? Попробуем найти у Ефремова! «Надо различать красоту и красивость,– назидательно сказал он. Красивость – это то, что представляется красотой для людей обычных, с неразвитым вкусом, а красота…– Он многозначительно умолк». Интересно, что стиляг и прочих моральных вырожденцев в печати часто называли «красавчиками», мелькало выражение «чуждая нам красота». То есть получается интересная картинка – ухоженный стиляга с тонкими усиками или, например, шикарная «Мисс Америка» с сочно прокрашенным ртом считались не уродливыми, а именно обладающими «чуждой красотой», которая «нормальной красотой», собственно, не является. Обратите внимание - тунеядок и поклонниц западной моды всегда и неизменно рисовали этакими раскованно-зазывными, грубо размалёванными красотками (которые при этом - не красивы!). Мол, нам не нужна такая привлекательность. Это – та самая
«красивость для людей с неразвитым вкусом». Западные типажи, как считалось, воздействуют на инстинкты, поэтому, когда в СССР стали проводиться конкурсы красоты, то никто не понимал, из каких критериев следует исходить. До этого у нас регулярно проводились состязания «А ну-ка, девушки!», куда отбирались симпатичные, но не броские и не особенно яркие студентки, ткачихи, работницы НИИ, библиотек, …стюардессы и так далее. Смысл - не показать ножки, а показать умения, знания, личное обаяние…
Советские манекенщицыДаже первая Мисс - Маша Калинина – это не просто 90-60-90, она ещё и комсомолка, отличница, девочка из интеллигентной и - полной семьи, теннисистка, etc...etc... Выбрать «Московской красавицей» ночную бабочку, содержанку, секретаршу или даже манекенщицу - немыслимо. Более того – одну из красавиц забраковали из-за неблагозвучной фамилии – Дурнева. Потому что в красивом человеке всё должно быть комильфо, даже фамилия. Вместе с тем, это был шок - вторжение западного типа внешности на страницы официальной прессы, где испокон эры царили румяные доярки, многодетные матери, студентки-краснодипломницы и высоколобые зав. кафедры с умными глазами и строгими юбками.
Вместе с тем, не всё было так жёстко и прямолинейно. Иной раз образ популярной западной красотки становился, как теперь говорят, «иконой стиля». Причём, вполне официально. Больше того - этот образ популяризировался в молодёжной прозе и поэзии. Например, в культовом романе шестидесятников - «Звёздный билет» красавица Галка Бодрова похожа на секс-символ эпохи - Брижитт Бардо.
«Черноглазый ткнул пальцем в фотографию Брижит Бардо на первой странице и сказал Гале: – Артисточка эта на вас смахивает». У Евгения Евтушенко в «Братской ГЭС» молодой инженер держит на столе фотку француженки:
«Я себя убеждала: «Да что ты! / На столе его, дура, лежит, / понимаешь, не чьё-нибудь фото, / а французской артистки Брижитт». А вот и фрагмент из повести Георгия Владимова «Большая руда»:
«Над изголовьем он приколотил полочку для мыла и бритвы, повесил круглое автомобильное зеркальце и по обеим сторонам его, с симметричным наклоном, фото Элины Быстрицкой и Брижитт Бардо». Действительно, создаётся впечатление, что прелесть обаятельной актрисы считалась неким эстетическим эталоном. Высокий волосяной начёс, напоминающий стожок сена, в СССР именовался «причёска Бабетта» - в честь героини фильма «Бабетта идёт на войну» с Бардо в главной роли. Впрочем, всё тот же Василий Аксёнов местами вызывающ и эпатажен. Что ж, 1960-е годы – время ломки стереотипов, эпоха молодёжного бунта: «В сущности, Афродита - довольно толстая женщина, я видел её в музее. А Галя! Галя – стройна, как картинка Общесоюзного Дома моделей».
Кстати, о лишнем весе, как о несомненном критерии безобразия… В СССР образ буржуя всегда был связан с громадным животом и жирными, лоснящимися щеками. Нездоровая полнота, как принадлежность классово-чуждых групп - такова была идея Агитпропа. Квинтэссенцией этой идеи можно назвать культовую сказку «Три толстяка». Юрий Олеша в своей сказке неистово нападает на толстых - он их высмеивает, ненавидит, презирает и в конечном итоге - свергает:
«Это был разгром сверкающего стеклянного, медного, горячего, сладкого, душистого мира кондитерской». Старший коллега девочки Суок, клоун Август говорит
: «Девочка пела песенку о пироге, который предпочёл лучше сгореть в печке, чем попасть в желудок толстого дворянина...» Или вот это утверждение
: «...все идут войной против вас, против жирных, богатых, заменивших сердце камнем...» Иной раз всё бывало комично: «В публике тоже произошёл скандал. Особенно шумели те, кто был потолще. Толстяки с раскрасневшимися щеками, трясясь от злости, швыряли в клоуна шляпы и бинокли. Толстая дама замахнулась зонтиком и, зацепив толстую соседку, сорвала с неё шляпу». Это лишь несколько фрагментов из сказки и везде - отчётливая неприязнь к полноте, а полнота у Олеши тождественна неправедно нажитому богатству. Никак не иначе.
Излишки жира воспринимались чем-то, вроде...
излишка собственности. Это презрение к «жирным свиньям» прослеживается практически у всех советских авторов в той или иной степени. Тучность – это признак лени, чревоугодия и даже - филистерской пошлости, низости и …предательства. Очень часто по сюжету предателем становился именно толстоватый Плохиш с его «банкой варенья да корзиной печенья». Интересно, что современный писатель Михаил Елизаров, говоря, собственно, об одном из отрицательных гайдаровских персонажей выдал недвусмысленное:
«Уже тридцать лет прошло, а я до сих пор не доверяю толстякам - лишний вес так и остался для меня физическим синонимом подлости». И снова мы видим критерии, почти никак не связанные с внешней формой – это сейчас гламур-журнальчики пишут о том, что «…полная женщина редко бывает сексуальной»; тогда же толщину приравнивали к духовной лености и мещанской пошлятине.
Суровый стильВ общем, красота по-советски - есть функциональность, целостность и – целесообразность; это сложнейший набор качеств и нюансов, иной раз почти не связанных с …самой наружностью. Всё тот же Иван Ефремов в своей статье «Зёрна красоты» («Техника молодёжи», 1972, №6) сказал, что красота – есть «…
просвечивающее сквозь телесную оболочку духовное величие, разум и достоинство человека». Возможно, это выглядит наивно и претенциозно, однако же,…как красиво.
