ОБЩЕСОЮЗНОЕ ДВИЖЕНИЕ "ЗА РОДИНУ СО СТАЛИНЫМ - ВПЕРЁД!" ("17 МАРТА") > Политзаключённые

ПРОФЕССИЯ ПОДОНКИ

(1/8) > >>

cccp:
Газета "СРД"-"Встань и иди" получила исключительное право от политзаключенного №1(имя не оглашается) первыми опубликовать текст книги "Профессия подонки". Книга иллюстрированна очень талантливыми рисунками, которые после согласования с администрацией форума тоже будут представлены вниманию наших читателей. Зарание благодарны тем товарищам, которые примут активное участие в издании этой книги.

           ОЧЕРКИ О РАБОТЕ УКРАИНСКОЙ КАРАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

                                                                                                                                                                             
          Я посвящаю эту книгу своему сыну и своим родителям.
          Я посвящаю ее тем тысячам заключенных, которые прошли через пыточные застенки украинского МВД и СБУ.
          Я посвящаю ее памяти Сергея Бердюгина, убитого подонками в милицейской форме.
          Я посвящаю ее моим товарищам-политзаключенным, и моим сокамерникам, обвиняемым и осужденным за уголовные преступления, потому что и среди них встретил достаточно людей, достойных сочувствия..
          Я посвящаю ее тем, кто испытал на себе весь кошмар, жестокость, подлость и бездушие украинской правоохранительной системы.

          Я выражаю искреннюю благодарность моему товарищу, тоже прошедшему через кошмар украинской правоохранительной мясорубки, Константину П. за замечательные иллюстрации, сделанные к этой книге.
       
          Я давно собирался написать эту книгу. Это – мой долг перед товарищами, перед близкими и незнакомыми, перед всеми людьми. Эта книга в большей или меньшей степени касается всех граждан Украины. Даже тех, кто находится пока в счастливом неведении, живет по принципу «человека в футляре» и думает, что, раз беда не коснулась пока их дома, не стоит раньше времени волноваться…
          Страшное, роковое заблуждение!


                                           СОДЕРЖАНИЕ:     

1.   Наружное наблюдение. Методы. Чего добиваются. Психологическое обоснование.
2.   Задержание. Действия оперов. Преступные инструкции. Примеры.
3.   Допросы
а) операми (пытки, избиения, методы, примеры),
б) следователями.
4.   Содержание в ИВС (условия, пресс милиции, прогулки).
5.   Тюрьма (условия, камеры, баня, пресс-хаты, работа тюремных оперов, старших смены.
6.   Судебный процесс (вывоз на суд, в тюрьме, конвой, обыски, пресс конвоя, действия судей).
7.   Этап.
8.   Места лишения свободы.
9.   Почему именно такая правоохранительная система.

10. ......


          Ночь. Безмятежно спит южный город, окунувшись в запахи только-только появившейся листвы и цветущей акации. Ласково, убаюкивающе шумит Черное море. Ветерок несет по асфальту еще не прибитую утренней росой пыль. По плохо освещенным улицам на большой скорости проносятся такси и милицейские машины с включенными мигалками, но без сирен – берегут спокойствие граждан.
          Оштукатуренное серым цементом, мрачное трехэтажное здание. Над входом горит яркий фонарь, освещая обшарпанную лестницу и стеклянную зарешеченную дверь. На импровизированной стояночке возле лестницы стоят несколько дорогих иномарок и один видавший виды старенький милицейский УАЗик. За зданием высокий забор, оштукатуренный так же, как и само здание. Серые глухие ворота. Все это великолепие венчается густым переплетением колючей проволоки и ярко освещено прожектором.
           В здании почти все окна темны. Кажется, здесь тишь и спокойствие. У входа, тоже за решеткой и стеклом, сидит сонный милиционер в мятом кителе, обвешанный, как рождественская елка, значками и эмблемами. Он зевает и лениво почитывает какой-то журнал, иногда поглядывая на пульт с множеством лампочек и телефонов.
          Тишина. Телефоны не звонят, лампочки не загораются. Время от времени тишину нарушает шелест перелистываемых страниц глянцевого журнала с полуголыми девицами на обложке.
           Офицер в звании капитана усмехнулся… Тишина, спокойствие – только на первом этаже. Все остальное мрачное здание живет своей не менее мрачной, ночной жизнью.
          По полутемным коридорам третьего этажа несутся истерические крики. Толстые бетонные стены заглушают их. И капитан у входа внизу не слышит ничего. Но это не значит, что он не знает, что происходит на верхних этажах.

          Ярко освещенный кабинет. Два стола. Окно наглухо занавешено звуко и светонепроницаемыми жалюзи. Два стула. Еще один, поломанный, грустно лежит в углу.
          На полу, возле батареи отопления, валяется истерзанный человек. Его волосы слиплись от крови. Он прислонился лицом к металлу батареи. Руки наручниками пристегнуты к ней же. Человек тяжело дышит и, кажется, плачет. Все его тело судорожно вздрагивает.
-   Сука, ты будешь говорить?! – истерически орет молодой рослый парень
в черной футболке. Футболка обтягивает плечи и торс, хорошо видны накаченные мышцы.  Одним движением он выливает на человека ведро воды. Тот снова вздрагивает и еще больше прячет лицо в ребрах батареи.
Еще один персонаж этого действа: тоже рослый, с первого взгляда –
спортсмен, с коротко стрижеными ежиком волосами. Этот устало сидит верхом на стуле задом наперед, положил руки на спинку и курит. В глаза сразу бросается, что обут он явно не по сезону – в тяжелые армейские ботинки.
          По полу, раздвигая пыль и окурки, текут ручьи. Тот, что на стуле, стремительно встает, щелчком бросает на пол окурок и начинает ногами бить лежащего на полу. Бьет довольно долго. По голове, по спине, в живот. Бьет с расстановкой, со знанием дела. Прикованный к батарее начинает совсем не по-человечески выть.
-   Заткнись, сука! – рявкает тот, что в футболке, и наносит удар резиновой
палкой по почкам. – Говори!
Но говорить человек уже не может. Видно, как он весь расслабился и
вытянулся в грязной луже на полу. Наверное, потерял сознание.
-   Вот гнида, - подводит итог тот, что в ботинках. Вид у него,
действительно, усталый. Светлая, с коротким рукавом рубашка прилипла к телу и пошла пятнами.
–   Ливани еще воды, - предлагает другой.
Неожиданно открывается дверь и заходит еще один. Высокий, но не
спортсмен. Стрижка – почти белый ежик. Мощный затылок и совершенное отсутствие лба над белесыми ресницами говорит о полном отсутствии интеллекта. Глаза пусты, не выражают никаких эмоций и такие же белесые, как и брови. Одет он элегантно: светлая в клетку рубаха, почти белые, хорошо наглаженные стрелками брюки.
-   Что, до сих пор ничего не сказал? – с каким-то истерическим смехом
спрашивает белесый. Это – смех психически нездорового индивидуума. Парень в футболке опасливо косится на вновь прибывшего и отрицательно качает головой.
-   А ну-ка, помогите мне, - вошедший все продолжает улыбаться.
Растерзанное тело отстегивают от батареи и парень в ботинках дает человеку несколько пощечин. Лицо человека и без того обезображено побоями и опухло. Глаз почти не видно. «П…ры», - прохрипел он и закашлялся.
-   Сейчас, сейчас, и все будет хорошо, - дружелюбно похохатывает
белесый. Допрашиваемого грубо сажают прямо в лужу на полу и подтягивают его согнутые ноги к животу. Как кольцом сверху на колени натягивают руки, застегнутые в наручниках.
Палачи знают, что делают. Каждое их движение уверенно и точно.
Приносят обычный стальной лом и всовывают его в узкий промежуток между руками человека и под его коленями. Быстро, рывком поднимают лом и располагают между двумя столами. Человек испускает дикий вой, начинает дергаться, но быстро понимает, что каждое движение причиняет ему невыносимую боль, и затихает, повиснув в этой неестественной позе.
-   Сейчас, сейчас… - продолжает приговаривать белесый, все так же
улыбаясь.
Как по волшебству, в кабинете появился противогаз и старый
электрический военный телефон с ручкой «динамо» сбоку, увитый проводами. Все эти принадлежности, наверное, бережно хранились в тумбочке письменного стола.
          Через минуту на висящем человеке красовался противогаз. Белесый закрыл шланг. Человек начал извиваться и мычать под резиной.
-   Надо подписывать все, что дают, - ласковым голосом убеждал палач. И
тихо сказал своему напарнику: - Принеси черемуху!
В шланг мощной струей ударил слезоточивый газ. Человек на ломе начал
кашлять, потом затих. Палач быстро снял противогаз с жертвы. Тот, глотнув свежего воздуха, надсадно закашлялся. Глаза у него были широко раскрыты, в них застыл ужас:
-   Что вы творите, суки?!
Белесый молча натянул противогаз и взял баллон с черемухой…
Это повторилось несколько раз. Допрашиваемого вырвало кровью и бледно-
розовые струи потекли по его щекам. Тело его в конвульсиях начало дергаться и раскачиваться на ломе. Видно, он не мог долго держать колени в согнутом состоянии; под массой его тела ноги выпрямлялись все больше и больше. Наручники уже разрезали кожу на кистях рук. Тонкими струйками по рукам потекла кровь.
-   Ну, что, будем все рассказывать? – спросил белесый.
-   О чем, что вы хотите, суки? – прохрипел человек.
Белесый, судя по всему, привык, когда его называют «сукой», и не
обиделся.
-   Про то, как ты турок ограбил, - подсказал палач.
-   Ничего не знаю…
-   Хорошо, - согласился белесый и начал медленно распутывать провода на
старинном полевом телефоне. Один провод с петлей на конце он накинул человеку на одно ухо, а другой – на второе, и внимательно, почти с участием, глядя на свою жертву, крутанул ручку динамо-машины.
          Человек на ломе не выдержал. Он готов был уже подписать все, что угодно. На пол сквозь штаны потекла моча…                     
-   Снимите его, пусть отдохнет. И все подпишет! – сказал белесый, одевая
свои часы. – Я поехал.
Выполнив свою заплечную работу, он вышел из кабинета. Остальные,
повинуясь его приказу, сняли обессиленное тело с этой современной дыбы и бросили на пол.

          Читатель! Не удивляйся. Этот эпизод – не описание работы костоломов из гестапо и не хроника допросов в пиночетовских застенках. Нет. Все это пережил Вячеслав С. в Суворовском РОВД г. Одессы в 2002 году. Белесый – известный в своих кругах палач, пыточных дел мастер, Оперуполномоченный по фамилии Сорочан.
-   Ты знаешь, - рассказывал мне Вячеслав в тюремной камере, - так, как
они меня били, я бы терпел и неделю. Конечно, было больно, я кричал, но, по сравнению с тем, что они со мной сделали потом, простое избиение было еще терпимо. Когда же я увидел этого урода Сорочана на пороге кабинета, понял – не выдержу.
С ним я встречался и в Киевском, и в Ильичевском райотделах. Меня трое
суток возили по городу. Чтобы родственники не могли найти. Из райотдела в райотдел. И пытали…
          Говорят, Сорочан уже работает в Малиновском РОВД, его тоже прячут, переводят с места на место. Он им нужен. Он им раскрываемость делает.
          …Вячеслав подписал показания и был осужден к девяти годам лишения свободы.
          Почему суд, прекрасно зная о методах допросов, царящих в украинской милиции, взял за основу такие показания?
          Почему милиция реанимировала средневековые методы дознания?
          Как и для чего используется наружное наблюдение?
          Для чего еще используются тюрьмы и следственные изоляторы кроме своей основной функции – содержания арестованных?
          И почему такое стало возможно в нынешней Украине?
          Вся, предлагаемая Вам информация, основывается на личном опыте, рассказах других заключенных, и даже на рассказах сотрудников милиции и СБУ.
          Зрелище открывается жуткое, но «что маемо, то маемо».


                           НАРУЖНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ (НН)

          По закону и официальным инструкциям наружное наблюдение могут назначить лишь решением суда. Если тот или иной человек попал под подозрение в совершении уголовных преступлений, на него заводится уголовное дело. Либо уголовное дело заводится по факту какого-либо преступления. Следовательно, подозреваемый автоматически превращается в «фигуранта». По крайней мере, до выяснения обстоятельств.
          Вот для выяснения этих обстоятельств, для сбора информации, отслеживания связей с возможными подельниками, установления источников финансирования возможных преступных деяний, предотвращения побега от будущего следствия и должно применяться наружное наблюдение.
          В жизни все далеко не так.
          Во все времена правоохранительные органы широко использовали в работе сеть информаторов. Далеко не всегда это честные сотрудники правоохранительных органов (ПО), внедренные в уголовную среду. В большинстве случаев информаторы – это деградированные, получающие деньги и льготы от ПО уголовники.
          Сейчас широко распространено «крышевание» сотрудниками  ПО некоторых уголовников. Они работают по принципу: «Ты совершаешь преступления, мы тебя спасаем от ответственности и суда, а взамен ты будешь поставлять нам нужную информацию». Чтобы отработать свой хлеб и доказать свою лояльность милиции, эти информаторы (часто наркоманы) поставляют и недостоверную информацию, порой откровенно надуманную. ПО обязаны ее проверить – и тогда за объектом оговора устанавливается наружное наблюдение.
           Является ли это законным процессуальным действием? Решение о проведении этих оперативных мероприятий принимает сам оперуполномоченный, либо следователь… В лучшем случае – районный прокурор. ПО сознательно идут на нарушение закона, ибо по-другому «разоблачить» подозреваемого они не могут.
          Если даже «объект» наблюдения доходит до суда, в материалах дела напрочь отсутствует информация о наблюдении и его результатах. Часть, читая материалы уголовных дел, удивляешься: откуда информация? Или, напротив, задаешься вопросом: где же факты? Возможно, они и есть – в результатах наружного наблюдения, но этих результатов никому не покажут, ссылаясь на секретность оперативной работы. Само понятие «наружное наблюдение» несовместимо с широко рекламируемыми прелестями буржуазных «свобод», «открытого общества», «гласности» и «демократии».

          Рассказывает Вячеслав, осужденный за бандитизм:
          - В деле следователи написали: «Играл в футбол в составе банды»! Это наружка увидела, что я с друзьями играю по воскресеньям в футбол. Потом все это, конечно, подтвердили на следствии. Безусловно, все мы друг друга знаем… Вот и банда готова! А хранение оружия и разбой, допрашивая людей под пытками, повесили почти на всех!
Так обстоит дело с уголовными преступлениями. Чуть по-иному происходит с
неугодными депутатами, бизнесменами, оппозиционными журналистами и другими «неблагонадежными», с точки зрения государства, людьми. Информаторы-наркоманы здесь бессильны. Политики, журналисты, бизнесмены не вращаются в этих кругах и знакомых среди преступников не имеют. Или имеют, но таких, которые не всегда по зубам правоохранительным органам.
          В этом случае инициатива об организации наружного наблюдения исходит не снизу, а сверху, от самого милицейского руководства. От министра внутренних дел, начальника СБУ. Даже от президента.
          Участь объекта наблюдения от этого легче не становится. Сотрудники ПО, участвующие в наблюдении, пытаясь выслужиться, как говорится, рвут жилы. Цели наблюдения несколько изменяются и усложняются: сбор информации теперь далеко на последнем месте. На первом – психологическое давление, попытка запугать человека, спровоцировать на неадекватные действия или заставить отказаться от политической деятельности. Сотрудники, осуществляющие НН, сами понимают, что никакой особо ценной информации они не соберут (возможно, лишь определят круг знакомств «объекта»), потому работают откровенно, не маскируясь, часто хамят и провоцируют.
     
          За автором этих строк спецслужбы установили наружное наблюдение сразу после выборов в Верховную Раду в 2002 году. Трудно сказать, что их подвигло на это. Или радикальные антиправительственные листовки, которые распространяли мои сторонники, или не менее радикальные речи на митингах… Не знаю. СБУ хранит правду под семью замками.
          Так или иначе, НН в отношении меня велось поразительно непрофессионально! Иногда мне казалось, что для этого дела привлекли самых безграмотных курсантов милицейского училища. С самого начала они все же пытались скрыть свое присутствие, но бдительные соседи по дому сообщили мне о незнакомых мрачных личностях с радиостанциями в руках. С этого момента я знал об их существовании. А еще через  некоторое время начал их узнавать в лицо.
          Как я уже упоминал, работали они топорно, в две смены, периодически меняясь. Неоднократно была возможность уйти от своих навязчивых соглядатаев. Я не делал этого, потому что не видел смысла. Преступления я не совершал, а нервы у меня достаточно крепкие…
          Когда сотрудники НН поняли, что я обнаружил их, они перестали маскироваться вовсе. Тут уже началось чистое психологическое давление и провокации.
          Считаю нужным отметить, что все эти негативные воздействия направляются НН не только против объекта наблюдения, но, что еще подлее, и против членов его семьи.
          …Я сидел в глубине торгового контейнера на рынке, на рабочем месте моей жены. Она, как обычно, торговала. Мимо контейнера раз пять прошел низкорослый, худой, вертлявый парень в кожаной куртке. Всем своим видом, расхлябанной походкой, самодовольно-наглым выражением лица, осанкой победителя он показывал свое превосходство над окружающими. Зная, что за мной следят, первой не выдержала моя жена:
-   Молодой человек, что вы тут ходите? Вы мешаете торговле! Может быть,
вы воришка?
-   Девушка, а почему вы со мной так разговариваете? – растягивая по-
наркомански слова, прогнусавил этот спец наружного наблюдения. – Вам что, больше всех надо?
На его слова отреагировал весь ряд женщин-реализаторов, которые тоже давно
заметили этого наглого юнца и следили за его перемещениями. Начали возмущаться, уверенные, что подозрительный тип, похожий на наркомана, высматривает, как бы стащить с прилавка товар. Он явно не ожидал такого отпора. В глазах появилась неуверенность, граничащая со страхом.
-   А ты что, козел, так с моей женой разговариваешь?
Я подскочил к нему и сильно толкнул. Он едва устоял на ногах, окончательно
струсил, но не ушел, словно нарочно дожидаясь, когда я его ударю. Хотелось!.. Но я не доставил ему такого удовольствия.
Тут еще моя жена добавила громко:
-   Да оставь эту гниду! Ты ударишь его, а он тут же корочки ментовские из
кармана достанет.
Я и сам это понимал.
Вертлявый субъект испарился и больше в НН я его не видел. Наверное,
начальство решило, что он малость перегнул палку, и его убрали.
Подобные ситуации случались неоднократно. Меня тогда все это только
смешило. Но, как бы там ни было, наружка своей цели, хоть и частично, но добилась. В нашей семье воцарилась атмосфера нервозности, жена и сын боялись за мое будущее. Обстановка круглосуточной слежки угнетала. Это и требовалось в данном случае от сотрудников НН. Заставить человека нервничать, совершать ошибки и необдуманные поступки, вселить в его душу страх, создать истерическую обстановку в семье, на работе, внушить «наблюдаемому» мысль о могуществе спецслужб, об их вседозволенности, о невозможности от них защититься…
          В случае со мной метод откровенной и наглой слежки, слежки напоказ, не увенчался полным успехом, но скажу честно: ощущение, будто ты – насекомое под увеличительным стеклом, под конец стало угнетать и меня.

          Сколько людей на Украине подвергается такому издевательству? Скольких вогнали в панику, довели до нервного срыва?.. Такой статистики нет. Но чувство неуверенности и страха, неверие в защиту закона – присутствует в нашем обществе постоянно и повсеместно.
          Наружное наблюдение преследовало журналиста Г. Гангадзе накануне его убийства. Преследовала наружка и многих других журналистов, политиков, бизнесменов. Люди по-разному реагируют на подобное «внимание» со стороны государства. Рассказывают, что некоторые «объекты» очень даже дружелюбно здоровались со своими преследователями, даже предлагали им еду и горячий чай, кофе… Другие, напротив – срывались, не выдерживали.
          С точки зрения психологии все понятно: человека пугает неизвестность. Этим и пользуются ПО. Ведь никто из граждан не знает, ЧТО последует за наружным наблюдением – арест, задержание, избиение?.. Или смерть? Неизвестность и порождает страх. В памяти всплывают кадры шпионских фильмов. Там филеры, выслеживающие свою жертву, всегда имеют какой-то специфический вид, который сразу выдает их (чтобы было понятнее зрителю). Шляпы, надвинутые на глаза, плащи, кожаные перчатки… В реальной жизни этих атрибутов, конечно, нет. Сотрудники наружки стремятся слиться с толпой, изображают из себя наркоманов, студентов, даже иногда влюбленные пары. Ездят на обычных неприметных машинах. Но выдают их лица. Это лица ищеек с неспокойными бегающими глазами.
          Если вы оппозиционный политик или бизнесмен, поссорившийся с налоговиками, знайте: рано или поздно вас захотят ликвидировать. В этом государстве в покое никого не оставляют, даже покойников. Либо вы слишком много знаете, либо кому-то приглянулся ваш бизнес, - и вы автоматически становитесь лишним. Вот тогда мой вам совет: будьте внимательны!
          Когда, выходя из дома, вы видите постоянно одну и ту же целующуюся парочку, лучше всего – наведите справки у всезнающих старушек, всегда восседающих на скамейках возле подъезда; они вам сообщат, что это за «влюбленные». Если парень и девушка не проживают в вашем доме и старушки не знают их, значит, скорее всего, наружное наблюдение уже установлено. Но они не обязательно пойдут за вами, когда вы отправитесь в город. Возможно, их функция ограничивается тем, чтобы сообщить коллегам: «объект вышел из квартиры».
          Фиксируйте незнакомые лица, слишком часто попадающие в поле вашего зрения. Запоминайте. Возможно, это наружка.
          Обращайте внимание на автомобили, стоящие возле вашего подъезда и вообще возле дома. Запоминайте их номера. Постепенно вы отсеете из своей памяти номера машин, действительно принадлежащих жильцам вашего дома. А с остальными будьте поосторожнее. Помните – машина с наружкой может стоять в любом месте, лишь бы оттуда был виден вход в ваш подъезд или в частный дом. Мысленно определите такие места, а потом проверьте – вдруг там уже стоит машина с двумя угрюмыми типами?
          Ну, а если под вашим домом зимней ночью стоит автомобиль с работающим двигателем, - это на 90% наружка! «Бойцы невидимого фронта» греются. И если возле дома часто стоит чужая машина, а водитель, подняв капот, с серьезным видом копается в моторе, - тоже, скорее всего, наружка.
          Не паникуйте. Их цель – не только отслеживать ваши передвижения, но и породить в вашей душе страх. 
          Обнаружив сотрудников НН, прекратите все телефонные разговоры на серьезные темы, и даже дома прекратите все разговоры, которые могут представлять интерес для спецслужб. Вас могут прослушивать. Причем, и домашний телефон АТС, и мобильники, и всю квартиру вообще.
          Нынешняя техника такова, что есть возможность не только прослушивать ваш мобильный, но и узнавать, где вы при этом находитесь. Компьютер безошибочно отсканирует ваш голос и найдет в эфире частоту вашего мобильного телефона, его номер, модель… С этого момент ваш собственный мобильник будет работать против вас. Будет служить «жучком». Через него могут прослушиваться не только телефонные разговоры, но и ваши беседы с другими людьми тет-а-тет. Выключать его бесполезно: как «жучок» он все равно будет работать и в выключенном состоянии. Можно, конечно, вытащить батарею… Но результат и в этом случае сомнителен – вас все равно могут слушать. Говорить о деле нельзя.
          Установив за вами наружное наблюдение, ПО могут поставить на прослушивание и телефоны ваших друзей, родственников, вообще всех, кому вы когда-либо звонили. Недооценивать врага нельзя.
         
          Повторюсь: цель наружного наблюдения, помимо сбора информации, лишить вас и ваши семьи душевного равновесия. Тем более, если наблюдение уже вами обнаружено. Они будут очень довольны, если вы начнете нервничать. Паникуя, вы можете совершить (к восторгу ищеек) какую-нибудь ошибку и усугубить свое положение – сейчас и в будущем.
          Пользуйтесь теми же методами, какими пользуются спецслужбы. Заставьте их психовать. Лично я, когда за мной следили, говорил по всем телефонам всякую чушь. Называл из раза в раз сотрудников НН негодяями. И не подумайте, это не мальчишество. Пусть слушают! Они ведь тоже какие-никакие, но люди. И у них тоже есть нервы.
           За мной сотрудники наружки ездили на трех машинах. Очень быстро я запомнил их номера. Иногда, проезжая по городу, без всяких причин, я мог вдруг остановиться, запереть свою машину и пересесть в обычный троллейбус. Я со смехом наблюдал, как мои «опекуны» выскакивали из своих машин, не зная, что я предприму дальше, затем опять прыгали в машины и ехали черепашьим шагом за троллейбусом. А я через несколько остановок выходил из троллейбуса и долго шел пешком… Опять паника в стане врагов: надо вылезать из машины и тащиться за мной, стаптывая ботинки!
          Частенько я практиковал такой трюк: зайду за какой-нибудь угол здания и встану там. Приятно видеть замешательство врага, столкнувшегося со мною лицом к лицу и не знающего, что делать дальше. Ведь когда я иду навстречу им, они должны как-то исхитриться, чтобы развернуться и снова брести за мною следом, и чтобы это выглядело естественно! Нет, это было не мальчишество с моей стороны – я умышленно заставлял нервничать сотрудников наружки. Они то напрягали свое внимание, то расслаблялись. Это было похоже на расшатывание лодки. Неизбежно, шаг за шагом, они теряли бдительность. Потом, думая, что я ухожу от преследования, вновь напрягались. Но тут же, увидев, что я никуда не скрылся, позволяли себе расслабиться вновь… В результате нервная система их утомлялась и внимание неизбежно ослабевало.
          Несколько раз наружка действительно теряла меня из поля зрения. Обычно происходило это на городских рынках, хорошо знакомых мне… Но для филеров эти места, по всей видимости, оказались неизученными.
          Отрыв от наружного наблюдения – это очень серьезный акт. Здесь нужно действовать безошибочно, наверняка. В противном случае, если преследователи увидят, что вы целенаправленно уходите от них, может поступить команда на задержание. И потом будет очень трудно объяснить следователям и судьям, почему вы решили скрыться.
          Уход от наружки должен быть тщательно продуман и подготовлен. Прежде всего, надо заранее знать, где вы будете жить после этого. Все контакты со своим прежним жилищем придется прекратить – и личные, и телефонные, так как это легко может привести к обнаружению вас и к аресту.

          Есть еще один очень действенный шаг – совершенно законный ответный ход. Как только вы достоверно установили, что за вами установлено наружное наблюдение, - незамедлительно пишите заявление в Генеральную прокуратуру и Уполномоченному по правам человека. Сообщите им, что за вами следят неизвестные люди, что вы опасаетесь за свою жизнь и за безопасность семьи. Прокуратура обязана рассмотреть это заявление и, если наружное наблюдение установлено незаконно, то есть не оформлено как положено, вы внесете в ряды спецслужб некоторое замешательство.
          Вообще надо широко использовать общественное мнение для защиты своих конституционных прав. Сообщите о наружке своим соседям, знакомым, напишите в газеты. Узнав, что за вами следят, знакомые и соседи сами начнут высматривать ваших преследователей и сообщать вам об их передвижениях. Это будет нервировать спецслужбы. А нервничая, они станут совершать больше ошибок. Что вам и требуется.
          В любом случае нельзя спецслужбам доставить удовольствие и показать, что вы их боитесь. Этого они больше всего хотят! Ибо общество, в котором царят неуверенность и страх, очень удобно любому несправедливому государству. Запуганными людьми легче управлять.                         
   (продолжение следует)                                                         
               

cccp:
(продолжение)
                                              ЗАДЕРЖАНИЕ

          Эта процедура является логическим завершением наружного наблюдения. Задержание не подразумевает никакого сбора информации. Это чисто силовая операция. Ну, разумеется, включающая в себя еще и давление на психику. Как правило, в наше время эта акция сопровождается истерическими криками: «Всем на пол! Милиция!». Часто сопровождается и побоями…
-   Мы сидели с женой в кафе, - рассказывает Александр, также
осужденный. - Ворвались «беркуты» в масках, орут: «Всем мордой в землю, работает шестой отдел!!». Перевернули столики. Моя жена попыталась возражать, ее с силой ударили прикладом автомата в лицо, сломали челюсть, бросили на пол. Я кинулся на этих уродов. Меня полчаса били. Все посетители кафе валялись пузом вниз в кофейных и винных лужах на полу. «Лежать, лежать! – как невростеник, выкрикивал их начальник, - мужчина в возрасте, с бульдожьим лицом. И при этом ногой бил меня по затылку, а я тыкался мордой в кафель пола. Потом меня и еще нескольких мужиков из кафе загрузили в машины и отвезли в райотдел. Утром выпустили. Какой смысл был всех ложить на пол и избивать? Ведь это была обычная проверка документов.
…Александр был осужден позже и при иных обстоятельствах. Но,
возможно, что его уважение к законам страны было подорвано именно тогда, когда «правоохранители» на его глазах изувечили его жену. И не понесли за это никакого наказания.
Да, теперь это украинские будни. Раньше такого не было. Орали и били
при задержании только тех, кто оказывал сопротивление, но это было большой редкостью.
А вот другой пример:
-   Я сидел в баре и ждал покупателей на оружие. Решил подзаработать на
этом денег, - откровенно рассказывает Вячеслав С. – Под столиком поставил сумку с автоматом «УЗИ», который принес на продажу. Смотрю, в дверь зашел покупатель, но по его лицу мне следовало бы понять – что-то не то… Он подсел ко мне за столик, начали договариваться. Договорились. Я под столом ногой двигаю в его сторону сумку с автоматом, а он, к моему удивлению, двигает ее обратно… Я обомлел, все произошло мгновенно: в бар ворвались человек шесть спецназовцев в масках и человека три в «гражданке». Один из них, как потом оказалось, опер, кинулся ко мне и схватил за голову. И в этот же момент один спецназовец ударил меня по голове ногой, но случайно попал по рукам того опера. Я ему благодарен по гроб жизни! Если б не его руки, то этот бык меня бы просто убил.
Зачем это все? Я ведь не сопротивлялся. Оружие в сумке было
разобранное. Хватило бы просто навести на меня «макаров» - я бы не геройствовал, это в данной ситуации бессмысленно. Так нет же, чуть голову мне не отшибли напроч. А менты меня потом прятали почти месяц по райотделам: у меня с правой стороны головы выросла шишка размером с еще одну голову. А оперу спецназовец сломал руку.

Раньше, еще лет двадцать назад, заламывали руки за спину и одевали
наручники. Это называлось – задержание. На словах, за эти «постсоветские» годы наше общество сильно продвинулось в сторону демократии. Были созданы спецподразделения милиции, вооруженные до зубов и скрывающие свои лица под масками. Под эти спецподразделения были написаны специнструкции.
          Теперь при задержании, независимо от того, оказывают подозреваемые сопротивление или нет, их обязательно бьют и швыряют в грязь, лицом вниз. Таких историй бесчисленное множество. Верхом милицейского беспредела могут служить события, откровенно показанные в фильме «Обыск». На обычный обыск в обычный офис спецназовцы приехали на БТРе, увешенные огнестрельным оружием, в масках, в бронежилетах. Подчеркиваю: обыск производился не в бандитском притоне, не в Чечне, а в офисе обычной гостиницы и в столовой при ней. Били женщин! Садовницу, которая поливала цветы, кинули лицом в размокшую землю. Официанток и поварих валили на пол, сбивая с ног, как кегли, тяжелыми мужскими пощечинами.
          В чем же смысл такого поведения работников правоохранительных органов? На первый взгляд, смысла тут никакого нет. Но, оказывается, есть. Причины чисто психологические, и это главное.
С глубокой древности известно, что сильный и мужественный человек –
милосерден. Такой человек и ударить просто так не сможет. Напрашивается вывод – в милицейском спецназе, в подавляющем большинстве, служат слабые духом, безграмотные, а порой просто агрессивные, тупые и трусливые люди. Именно из-за этого, из-за своего страха, они истерично орут, брызгают слюной, матерятся, бьют всех подряд. Они испытывают животный страх перед теми, кого задерживают. Чтобы поднять свой «боевой дух» они и заходятся в истерике: «Суки, мордой в пол!!». Если же им не подчиняются или им кажется, что не подчиняются, страх заставляет их буквально кидаться на людей, не только бить, но и открывать бессмысленную пальбу.
Это одна из причин. Другая, не менее важная, - с первого же мгновения
общения гражданина с сотрудниками правоохранительных органов, гражданин должен быть морально раздавлен, его человеческое достоинство должно быть растоптано, он должен быть сломлен.

Есть исключения и из этого правила. Ребята, задержанные в Николаеве по
известному «Делу одесских комсомольцев», отстреливались от бойцов
спецподразреления «Альфа» до последнего патрона. (Правда, никого не убили – все спецназовцы были в бронежилетах)...
          Любопытно проследить действия альфовцев. Сначала они позвонили в дверь. Им, естественно, никто не открыл. Тогда они заминировали дверь спецприспособлением и взрывом выбили ее. Им повезло – дверь оказалась хлипкая, держалась «на честном слове». От взрыва выбило электрические пробки и погас свет. Бойцы действовали по старой, проверенной схеме. Устрашающий крик: «Все на пол, милиция!». Но в ответ, вместо безоговорочного послушания, выстрелы. «Вооруженное сопротивление!» – гаркнул старший группы, и вся команда тут же ретировалась на лестничную клетку.
          Дальше, наверное, с перепугу, они начали поливать, как из шланга, автоматным огнем все, что попало: стены, шкафы, холодильник, люстру и т.д. Этими действиями они пытались сразу убить двух зайцев: во-первых, поднять свой безнадежно упавший боевой дух, а во-вторых – морально подавить сопротивлявшихся… или просто их физически ликвидировать, застрелить.
Сломить дух людей, решивших отбиваться до последнего, альфовцам не
удалось. Им бы не удалось и взять их живьем, но у моих товарищей просто закончились патроны. Но достойно упоминания то, что даже такое яростное сопротивление не вызвало скотской злобы у бойцов «Альфы». Они не избивали задержанных и не глумились над ними. Лишь заковали в наручники и отвели в машину. Правда, предварительно раздев до трусов.
Кстати, а зачем это раздевание? Официальная версия гласит: личный
досмотр, поиск оружия и взрывчатых веществ. Возможно. Но вторая причина, безусловно, - психологическое давление. Человек, раздетый почти догола, чувствует себя униженным, опозоренным… Даже если он уверен в собственной правоте, все равно у него появляется ощущение морального дискомфорта, желание как-то прикрыть свою наготу. Такому человеку (по логике «правоохранителей») трудно достойно держаться на допросе, он не может сосредоточиться на вопросах, которые ему задают.
Часто одежду не возвращают вовсе. Холод, чувство стыда, допрос и
помещение в камеру в таком виде… Мерзость!
Случается и просто разграбление вещей задержанного. При этом
правоохранители, пожалуй, не преследуют специально никаких целей, кроме легкой наживы. Но для человека, у которого нагло отбирают его личные вещи, не занося их в протокол, то есть присваивают, - это, безусловно, тоже шок.
 
-   Меня раздели до трусов уже в кабинете, - рассказывает Илья Р., -
говорят: «Тебе это уже не пригодится!», - и забрали кожаную куртку, мобильный телефон, свитер и джинсы. Я спросил, а в чем я буду ходить? В ответ ругань: «Прикажем – так и будешь ходить!». Правда, чуть позже, когда у меня уже зуб на зуб не попадал от холода, кинули в лицо обноски рабочей робы. В таком виде я и попал в камеру.
-   А меня в райотдел везли на собственном «Мерседесе», - рассказывал
другой задержанный из Львова. – Сижу на заднем сидении в наручниках, рядом УБОПовец. За рулем и на переднем сидении тоже менты. Водитель и говорит одному из своих сослуживцев: «Слушай, неплохой руль, я его себе возьму». А сосед отвечает: «Резина новая, возьму себе». Я с ужасом понимаю, что мою машину уже поделили, а меня – как будто и в живых уже нет… Едем дальше. Один из ментов спрашивает соседа: «Коля, у тебя деньги есть?». Тот отвечает: «Сейчас посмотрю», и лезет ко мне в карман, как в свой, достает бумажник и вытягивает все деньги. «Есть», - говорит. Два часа я сидел в машине, а эти скоты пили водку и жрали шашлыки за мои же деньги. Правда, спасибо им сердечное, принесли мне два пирожка и минералку. Говорят: «Отвыкай от хорошей жизни, братан!». Но на этом все не закончилось: в райотделе раздели догола, забрали все вещи, а взамен дали какую-то вонючую робу. «У тебя не было никакой одежды», - мрачно, дыша перегаром, сообщил мне опер.
Эти два эпизода произошли в разное время и в разных концах Украины.
Из чего можно сделать вывод, что подобное поведение – не результат морального разложения отдельных оперов. Нет! Такова вся нынешняя «система по борьбе с преступностью». Мне кажется даже, судя по наглости сотрудников нынешней милиции, что грабить задержанных им негласно разрешено. Это как бы компенсация за низкие зарплаты. После задержания уже невозможно доказать, что у вас был мобильный телефон или дорогие туфли.
Прокурор, которому, теоретически, вы могли бы пожаловаться, тоже
является одним из руководителей так называемых «органов охраны правопорядка», и поэтому, разумеется, он поверит не арестанту, а своему коллеге, с которым они вместе, плечом к плечу, «самоотверженно» борются с преступностью. Так замыкается порочный круг. Милиционер всегда прав!
 
Доказать же, что на вас было оказано психологическое давление, вообще
невозможно. ПО прикрываются своими инструкциями, которых, кроме них, никому видеть не положено. Иногда складывается впечатление, будто и нет никаких инструкций, а есть ситуации, когда милиции все позволено. И они заранее знают, что за беспредел в отношении граждан, не принадлежащих к «элите», им ничего не будет.
Итак, задача процедуры задержания – не только в самом задержании, но и
в «подготовке» несчастного к первому допросу. Задержанный к началу допроса должен быть уже психологически и физически смят.
По своему опыту знаю: сотрудники ПО используют самые низменные
методы. Любая их реплика имеет смысл, даже если кажется абсурдной. Сразу после задержания и обыска, в кабинете СБУ, холеный мужчина в дорогом костюме, который даже не представился мне, начал разъяснять, что я должен дать показания, потому что я еще молодой человек и просто обязан спасать себя любой ценой. Услышав мой отказ, он изменил тактику и заявил, что я все равно буду сидеть, очень долго, в лучшем случае 15 лет, в худшем – пожизненно. Он убеждал меня, что выхода нет: все, кто попадает сюда, в СБУ, выходят очень редко…
Честно скажу, я хоть и не подавал вида, но его речи на меня
подействовали. Возможно, если бы не моя стопроцентная уверенность в правоте нашего дела, я и начал бы «спасать себя» по рецепту СБУшника, то есть – давать «правдивые» показания, оговаривая всех, кого знал!
Когда этот метод психологического давления у них не сработал, в кабинет
начали заходить разные люди с распечатками, якобы – прослушками моих телефонных переговоров. Они цитировали эти сомнительные документы и всем своим видом показывали, что все про меня уже знают. Мне оставалось только сделать безразличный вид и отмалчиваться.
После обыска, по правилам, у задержанного забирают ремень, шнурки из
ботинок, а также, у тех, кто имеет слабое зрение, отбирают очки. Аргументируют это просто: на шнурках и на ремне человек может повеситься, а линзами от очков – вскрыть вены. Когда я попал в камеру изолятора СБУ в Одессе, то понял всю надуманность подобных предположений. Повеситься я бы не смог потому, что через каждые три минуты в камеру заглядывал через глазок надзиратель, а вот вены вскрыть – вполне, оконное стекло было доступно. И оконным стеклом гораздо легче резать, чем линзами. Зачем же тогда все забирали?
Цель изъятия шнурков и ремня – явно не беспокойство за жизнь
задержанного. Это чушь! Задача другая – одной элементарной процедурой поставить человека в положение какого-то неполноценного элемента, изгоя, сумасшедшего, которому даже собственные очки доверить нельзя. Сразу вычеркнуть жертву из списка нормальных граждан, причем так, чтобы человек это понял, чтобы переживал, нервничал, испытывал не только физическое, но и моральное неудобство. Это еще один вид психологического давления.
 
У бойцов спецподразделений методы более топорные и еще
более отвратительные. Все передвижения задержанного производятся не только под конвоем, - узнику еще и натягивают на голову черный мешок, чтобы он ничего не видел. Объяснение: нельзя допустить, чтобы преступник запомнил дорогу, расположение коридоров и кабинетов. Но это тоже чушь.
На меня натянули такую черную шапку сразу же после того, как
защелкнули наручники, посреди родной улицы. По их примитивной логике, я не должен был видеть, куда меня повезут. Начнем с того, что это незаконно; но закон и ПО – совершенно несовместимые вещи… Я прекрасно знаю свой родной город и по количеству светофоров и поворотов безошибочно понял, что везут меня в УСБУ. Когда вели по двору, лестницам и коридорам этого монументального здания, несколько раз, как бы невзначай, натыкали меня, как слепого котенка, на углы, перила и двери. Это неприятно, а порою и больно, но главное – унизительно!

Перевозка задержанного в исполнении СБУшников - тоже своеобразный
спектакль. На лицо натянута шапка, ничего не вижу, руки в наручниках, туго затянутых за спиной. Положение – лежа лицом вниз на полу между сидениями микроавтобуса. Один из моих сопровождающих, развалившись на нормальном сидении, прямо надо мною, «любезно» поставил мне на спину свои ноги в спецботинках. И не для того, чтобы я не сбежал: совершить побег из такого положения не смог бы и Г.И. Котовский. Меня попросту хотели еще более унизить, растоптать в прямом смысле этого слова.
Помимо физических страданий, альфовцы в большом количестве
предлагают и нравственные издевательства. Большую часть дороги (120 км) от Одессы до Николаева они друг другу рассказывали, так, чтобы я слышал, что Че Гевара – шизофреник, и что я – тоже шизофреник, т.к. являюсь его последователем, и вообще зря они со мной возятся, - следовало бы завести меня в камыши и там пристрелить. Потом у меня начался сердечный приступ, но не от их глупых изречений, а от неудобства лежания на полу микроавтобуса...

          Но в их арсенале есть и более утонченные способы вывести человека из равновесия. Всю дорогу, в промежутках между откровенными угрозами в мой адрес, альфовцы названивали по мобильному телефону своим многочисленным любовницам, назначали встречи в саунах, уточняли, сколько надо купить шашлыков, шампанского и водки. Я сначала не придавал этому значения: мало ли, ведь и бойцы «Альфы» тоже люди… Но потом я узнал, что подобные речи эти подонки ведут в обязательном порядке при конвоировании заключенных. Этим же рычагом пользуются и бойцы УБОПа, и даже следователи прокуратуры. Цель, с психологической точки зрения, вполне понятна. Они подчеркивают бесправное, бедственное положение схваченного человека. Мол, смотри: мы вечером будем пить водку, есть шашлыки и спать с красивыми женщинами, а ты будешь сидеть в камере и кормить клопов!
          Согласитесь, читатель, что это - достаточно тонкое психологическое давление, рассчитанное именно на людей чувствующих и мыслящих. А вот фокус с шапкой, натянутой на лицо, напротив – способен деморализовать не то, что человека, а даже животное. Вам известно, что любое живое существо, будь то собака или кошка, сразу же начнут нервничать, если их лишить возможности видеть? Срабатывает инстинкт самосохранения - и у зверя, и у человека. Раз не видишь – значит, не ориентируешься в пространстве, не знаешь, откуда придет опасность, не можешь от нее защититься… Страшно! Вот этого и добиваются сотрудники ПО.

          Но все это – лишь прелюдия к первому допросу. Только самое начало вашего хождения по мукам. Эти подонки добиваются, чтобы на первый допрос человек попал уже деморализованным, перепуганным и униженным, в угнетенном состоянии души. Да, эта присказка, - жуткая, чудовищная сказка впереди, и начинается она с выбитых зубов, разрубленных прикладом автомата голов, вкуса земли во рту, ударов лицом о грунт, с выломанных рук, стянутых наручниками за спиной, со всех «прелестей» задержания!..
          Что этому можно противопоставить? Сказать трудно. Все зависит от конкретного человека. Подонки из ОП не оставят вам выбора. Если даже вы вполне законопослушный гражданин и ведете себя примерно, у вас все равно есть шанс получить прикладом в зубы.
          Можно, конечно, жаловаться потом в Европу, в украинские суды. Можно и нужно! Но делать это надо грамотно: для начала, «снять побои» в ближайшем медицинском учреждении, найти не менее трех свидетелей ментовского беспредела… Но даже при соблюдении всех этих процедур успех судебного процесса против МВД крайне сомнителен. Система защищает своих цепных псов и не дает их в обиду.
          Если же у вас есть серьезные трения с государством, если вы уже знаете, что вас ждет после задержания, и хорошо владеете оружием, которое при вас, - лучше отстреливаться до конца и живым в руки садистов не даваться.                                                           
(продолжение следует)

cccp:
(продолжение)
                                     ПЕРВЫЙ ДОПРОС

          Насмотревшись фильмов о сыщиках и лживых, прославляющих милицию телепередач К. Стогния «Криминал», доверчивый обыватель приходит к выводу: мужественные, без страха и упрека, бойцы спецподразделений и оперуполномоченные героически задерживают злых, кровожадных и беспощадных преступников, приводят их в отделение милиции, где в светлых кабинетах сидят симпатичные, благородные, одетые в костюмы, белые рубашки и галстуки, мудрые и принципиальные следователи. Они проводят допрос, и под грузом неопровержимых доказательств, не имея возможности противостоять дедуктивной логике следователя, задержанный дает показания, признается во всех грехах и подписывает все документы…
          Такая идиллия бывает только в кино. Перед тем, как попасть к вежливому (да, да, не удивляйтесь) следователю, задержанный проходит ад первого допроса. И проводит первый допрос отнюдь не следователь. В каждом современном милицейском подразделении есть спецкоманда, где присутствуют и молотобойцы, специализирующиеся на обычных побоях, и профессиональные палачи, умеющие применять самые изощренные пытки. Они-то и займутся вами для начала.
          - Бойцы «Альфы» и «Беркута» нас не били, - рассказывает Игорь Данилов, один из задержанных в Николаеве. – Отвезли в Ленинский РОВД. В дороге альфовцы смотрели на нас, как на смертников: «Ребята, вам п…ц! За своих офицеров они вас поломают». Мы и сами догадывались, что пощады не будет, за подстреленных нами оперов они отомстят. Я старался морально подготовиться… Но к тому, что началось в РОВД, - подготовиться нельзя.
          Сначала молча, с остервенением били чем попало: резиновыми дубинками, кулаками, ногами. «Ну, сука, мы тебе покажем!» – приговаривали они. Я терпел, полагая, что их заряд злобы когда-нибудь да закончится. Но я ошибался. Теряя силы, в какой-то момент не выдержал и закричал им в лицо: «Ну, уроды, погодите, как стрелял вас, так и буду стрелять!». В ответ последовала новая вспышка агрессии. Меня принялись топтать ногами, прыгать по моим рукам, стянутым наручниками. Через пять минут я уже кистей рук не чувствовал. Руки у меня были заведены за спину, поэтому я их не видел, чувствовал лишь невыносимую боль… И еще – ощущал, как кровь стекает по телу.
          Это было только начало. Они все более сатанели. Прыгали на моей грудной клетке. Несколько раз я терял сознание. Приходил в себя в углу кабинета на полу, в луже ледяной воды. Что интересно - видно, срабатывала защитная реакция организма: нервная система периодически отключалась, да и холода я не чувствовал. Под конец притупилось и чувство боли, - осталась только ненависть к этим скотам в образе человеческом.
          Но, как оказалось, это был еще не допрос. Они мне сами сказали: «Это только разминка!». Допрос начался потом. Руки мне перевели, так же в наручниках, вперед, согнули ноги в коленях, вставили лом под колени и повесили между столами. Я опять потерял сознание. Они привели меня в чувство нашатырем. Одели противогаз. Дальнейшая методика проста: сначала пережимают шланг, лишая воздуха. Человек начинает, естественно, задыхаться. Тогда резко открывают шланг и к отверстию подносят ватку с нашатырем. Я судорожно втягиваю воздух, но вместо него – вонь нашатыря… Ощущение такое, словно резанули ножом по легким! Как ответная реакция – у меня началась рвота. Вырвало прямо в противогаз. Тогда меня сняли с лома и подтащили к зеркалу: «Смотри, сука, на себя!». Я себя не узнал. Истерзанное лицо, все в кровоподтеках, да еще весь в блевотине. Спросили: «Нравится?» – и опять на лом.
-   А какие-то вопросы, касающиеся уголовного дела, задавали?
-   Ничего конкретного. Требовали: «Рассказывай все, что знаешь!». Я
отказался. Нашатырь и противогаз повторяли бессчетное количество раз. Сколько – точно сказать не могу. Неоднократно меня рвало кровью. Терял сознание – обливали водой. Опять вопрос: «Что знаешь?». Очень удивились, когда я опять отказался говорить. Опять лом…
Кроме того, они показали себя и законченными извращенцами. Сорвали с
меня трусы, орут: «Мы тебя сейчас палкой в…ем!». Для пущего страха, действительно, приволокли швабру. Честно скажу – мне уже было все равно. Выбор не большой: вишу на ломе, в противогазе, без трусов… Совать мне в задницу швабру они не стали, а вот к яйцам и члену подключили электрический ток. Опять терял сознание. Такое вытерпеть нельзя…
Говорят, Нину, несовершеннолетнюю девушку, задержанную вместе с
нами, не только избили, но и угрожали изнасиловать то ли с помощью милицейской дубинки, то ли по-старинке, всем райотделом, как насиловали царские казаки схваченных революционерок. Привели эти угрозы в исполнение или нет, - не знаю. Возможно, и не успели, - малолетка Нина быстро сломалась и начала не только рассказывать все, что знала сама, но и подтверждать любую ахинею, которую менты ей диктовали.
Олег Алексеев (еще один задержанный в Николаеве по «комсомольскому»
делу, - авт.) пережил меньше, чем я. Сломался и начал давать показания. Хотя, на мой взгляд, чем больше говоришь, тем больше пытают. Во время допроса Олег в отчаянии схватил со стола у следователя шариковую ручку и воткнул ее себе в глаз - хотел покончить с собой. Не получилось… Но после этого его больше не пытали.
Мне еще, для верности, загоняли под ногти иголки. Кошмар… Но не хуже
пытки электричеством.
-   А кто из работников райотдела участвовал в избиениях и пытках?
-   Почти все. На меня приходили посмотреть все без исключения. Кто-то
советовал, как лучше пытать, и что еще со мной можно сделать. Другой почти просил шепотом, чтобы я воздержался от угроз, не говорил вслух, что «всех их постреляю». По-разному, но руку приложили почти все сотрудники Ленинского райотдела города Николаева.
Гораздо позже, когда я начал наводить справки о моих палачах,
результаты меня просто шокировали. Ну, например, Шевчук Олег Александрович, майор, начальник розыска Ленинского РОВД, оказывается, не кадровый офицер милиции, а бывший преподаватель, пришел в органы из школы. Но иголки загонял мне под ногти вполне профессионально… Хотя, мне сравнить не с чем, - не знаю, как это делали гестаповцы.
А били, повторю, все. Зиборов – следователь райотдела, Орлов Вадим
Борисович – старлей, оперуполномоченный, Конюнов Виталий Борисович – какой-то инспектор в райотдле, Полещенко Николай Валентинович – дознаватель, Кукушан Сергей Викторович – майор, начальник РОВД по работе с персоналом, Гринчук А.А. – зам. начальника отдела уголовного розыска.
Пытали и били, действительно, кому не лень. Эти уроды специально даже
домой не ушли. Руку приложили и работники отдела по борьбе с наркотиками. Заместитель начальника БНОН Белоусов А.В., Руденко С.Н. – из этого же отдела, Нестеренко Юрий Викторович – вообще техник-криминалист и по совместительству кинолог.
И еще целая группа палачей с красивым названием «Осуществление
охраны задержанных»: Глущенко Р.Б., Бобрученко И.В., Борщик В.М., Демченко С.М., Горбатюк А.Н., Лях Д.Ф.
Только через два для ко мне допустили адвоката. Он поднял скандал,
увидев мою рожу, и настоял на проведении медицинского освидетельствования. К моему удивлению, эксперт не соврал и подробно описал все повреждения, включая поломанные ребра. Прокуратура обязала провести служебную проверку. Провели… Начальник Ленинского РОВД г. Николаева написал: «В ходе служебной проверки факты пыток и побоев не подтвердились». Я так понимаю, Дробот – начальник Ленинского РОВД – сам же эту проверку и проводил. И что он мог написать?! После того, как он сам лично прыгал ногами по моим рукам?..
Спать не давали. В туалет не водили. Да и надобности не было – я раз пять
под себя мочился от боли. Порой казалось – все, оставили в покое… Я, как был голый, сворачивался клубочком в углу кабинета, на полу возле сейфа. Старался уснуть. Но не тут-то было! Происходила «смена караула» - одни палачи сменяли других, и все начиналось сызнова.
Следователи прокуратуры Бионосенко В.В. и Бондарев О.В. совсем не
опасались возможных последствий пыток и первый допрос снимали на видеокамеру. Они были уверены, что система не даст их в обиду. Но и это не все: Бионосенко В.В. постоянно повторял очень ласковым тихим голосом, что он советует говорить «все как надо», иначе меня вернут в подвал. Что это значит – я очень хорошо понимал.

Слушая рассказ Игоря, трудно поверить, что живем мы в ХХI веке! Да,
очень трудно поверить, что такое возможно в современном, якобы демократическом государстве. Но факты – упрямая вещь. Игорь Д. Сидел вместе со мной в Николаевском изоляторе временного содержания, через две камеры от моей. Дабы создать неудобство заключенным, не дать подружиться товарищам по несчастью, администрация изолятора время от времени переводит людей из одной камеры в другую (о чем речь пойдет ниже). Так вот, в результате этой перетасовки, однажды ко мне в камеру кинули молодого парня – бывшего сокамерника Игоря. То, что рассказал этот парень, повергло меня в ужас, хоть я к тому времени и сам достаточно натерпелся:
-   Игорь лежал почти в бессознательном состоянии, пристегнутый
наручниками к наре. Кисти рук разрублены до кости, кровь уже не шла, но наручники приклеивались к костям и, когда их отрывали, тогда начиналось кровотечение. Игорь кашлял и мочился кровью, приходилось каждый день вызывать ему карету «скорой помощи». Он умирал…
Почти в таком же состоянии пребывали почти все задержанные по этому
политическому делу, названному впоследствии не только «Дело одесских комсомольцев», но и или попросту – «Пыточное дело».

Я увидел Игоря уже на привратке Одесского СИЗО. В результате
повреждения грудной клетки, пыток противогазом с нашатырем, у него началась тяжелейшая пневмония и, как следствие, - страшная дистрофия. Он был похож на материализовавшиеся кадры военной кинохроники, где показывали узников концлагерей Дахау и Освенцима. Игорь с трудом ходил, даже с трудом дышал… А здоровенные откормыши в масках – тюремный спецназ – обыскивая Игоря, хохотали над его худобой. Эти тупые исполнители даже не задумывались над тем, что сумел вынести Человек, – вынести, так и не дав никаких показаний против товарищей! Очень надеюсь, что наступит время, и эти спецназовцы в полной мере испытают на своей шкуре все «прелести» той системы, которой они служат. Уж мы постараемся сделать для этого все возможное!

Илью Романова арестовали в г. Каховке Херсонской области – по тому же
делу. Постоянно били, а врач, приходя посмотреть на арестованного, только руками разводил. И, потакая палачам из Каховского райотдела, в акте медосвидетельствования писал, что «телесных повреждений нет».
А в камерах предварительного заключения Каховского РОВД ходили
легенды об одном из оперов. Его любимым занятием было засовывать истерзанных арестантов в мешок, подвешивать этот мешок на веревке к потолку и бить содержимое мешка (то есть человека) железной арматурой. Такого извращения не выдержала даже насквозь прогнившая буржуазная карательная машина: садиста-опера уволили. Хотя за свои многочисленные преступления он заслужил, как минимум, лет двадцать особого режима.
 
Другого товарища из той же группы – Александра Смирнова – задержали
в Одессе по надуманной причине, «для выяснения личности». Его месяц держали в одесском спецраспределителе для бомжей, и каждый день вывозили в Центральный РОВД г. Одессы, где избивали. Александр, в надежде избавиться от издевательств, несколько раз вскрывал себе вены, но это не произвело на оперов ни малейшего впечатления. Они перетягивали ему изрезанные руки жгутом и продолжали свое черное дело.
Лишь через месяц его, истерзанного, морально растоптанного – вывезли в
г. Каховку, где допросили… в качестве свидетеля! Нормальному гражданину трудно представить, что так можно обращаться со свидетелем. Зато это хорошо представляют и спокойно позволяют себе работники ПО. И свидетелей, порой, тоже бьют. Но Александр свидетелем не был, ему с самого начала была предназначена участь обвиняемого. А допрашивали его, как свидетеля, с умыслом. Палачи все делают с умыслом. Свидетелю на допросе не положен адвокат.
 
-   Я сидел в кабинете, пристегнутый наручниками к стулу, -
рассказывает другая жертва режима Николай Ц. – Заходит здоровенный жирный мужик, похожий на свинью, под спортивной курткой из кобуры торчит рукоятка «стечкина». Ревет, как боров недорезанный: «Кто это здесь бандит?!». Подходит ко мне. Ну, чувствую, началось… «Ты, что ли?!» - и сразу после вопроса получаю удар в лицо. Полетел вверх ногами на пол. А этот скот склоняется надо мной, дышит на меня перегаром и говорит: «Здесь только мы бандиты, понял?!». Ну, чего уж тут не понять… Чуть позже узнал, что боров этот – начальник УБОПа г. Николаева. Где-то он переборщил, кого-то искалечил, и его «наказали» - перевели из Николаева то ли в Вознесенск, то ли в Южноукраинск.
…Вот так проходил у Николая Ц. Первый допрос. Тоже были и лом, и
противогаз, и электрические провода, присоединенные к обнаженному телу.
Кое-что, конечно, зависит от покладистости задержанного. Если дает
показания – попытали, и все. Если же нет – этот пресловутый первый допрос (без адвоката и, зачастую, даже без следователя) может растянуться на месяцы, как у Александра Смирнова. А, быть может, и на годы.

Вячеслав К. находился в следственном изоляторе г. Киева почти девять
лет. Следствие шло бесконечно. Его и группу его друзей хотели осудить за тяжкие преступления, в том числе бандитизм. Дело было громкое и получило свое отражение в прессе, в частности в «Вечерних вестях». Очень долго следователи не могли слепить воедино эпизоды этого дела, и главное – доказать причастность к ним тех людей, которые уже сидели под стражей. А ведь для оправдания того факта, что они так долго сидят, было уже просто необходимо, чтобы эти люди оказались виновны! Но подозреваемые упорно не желали оговаривать себя и других. Вот тут и понадобились системе мастера пыточных дел. Причем, в большом количестве. В ходе следствия всех, проходивших по данному делу, неоднократно вывозили в КПЗ Вышгорода или других маленьких городков-спутников Киева. Там их держали неделями, выбивая «нужные» показания.
-   Меня вывезли в багажнике легкового автомобиля в зону отчуждения
возле Чернобыля, - рассказывает Вячеслав К. – Картина мрачная: пустые, брошенные дома, темень, ни одной живой души… Опера говорят: «Вот здесь мы и будем разговаривать!». Но особо не разглагольствовали. Возле одного из домов я увидел железный ящик для формовки бетонных блоков, с откидывающимися стенками. Мне завязали глаза и положили в этот ящик. На дворе октябрьская ночь, ветер… Чувствую, меня начали заливать холодным цементным раствором… Чего только ни передумал в эти минуты! Мысленно прощался со всеми родными и близкими. Несмотря на тяжесть вязкой ледяной жидкости, бросило в жар, во рту пересохло. Думал – конец. Нет! Подержали минут двадцать в ящике, потом откинули стенки – жижа сползла на землю. На этот раз пронесло.
Мои палачи вдруг стали какими-то добрыми, затащили в дом, там уже
печь топилась. Даже стол накрыли. Я обмылся и мне налили водки. «Ребята, - говорю, - у вас воды нет? Попить бы…». Вскоре пришлось пожалеть об этой просьбе: «Будет тебе вода, напьешься!».
Посидели в доме еще полчаса, согрелся… Тут они вновь говорят: «Идем».
С ума можно сойти от их изобретательности! Привязали к ногам веревку колодезного журавля – и головой вниз в воду! Несколько раз терял сознание, захлебывался. А эти сволочи опускают меня в колодец и приговаривают: «Пей, хотел ведь».
Такие «выезды» у Вячеслава происходили систематически, в течение
нескольких лет. Причем санкционировала эти пыточные вояжи прокуратура Киева.
Но и это не самое страшное. Вячеслава вывозили на пытки даже в ходе
судебного процесса! Судья специально откладывал на пару недель судебные заседания. Администрация СИЗО прекрасно знала, куда выводят людей, за которых она в ответе… И потом истерзанных арестантов спокойно принимала обратно без какого-либо медосвидетельствования.
 
Теперь перенесемся на Восток Украины. Шахтерский край, город Донецк.
Работал в Калининском РОВД г. Донецка майор Ивко Владимир Николаевич. Хорошо работал. По крайней мере, начальству нравилась его работа. Очень уж высокий был у Ивко процент раскрываемости! Достигал таких замечательных процентов Ивко В.Н. испытанным методом: избивал задержанных, подвешивал их на лом, травил через противогаз нашатырем и «черемухой», насиловал мужчин резиновой палкой, а задержанных женщин – обычным способом. Это чудовище старалось вовсю, чтобы угодить начальству, а заодно удовлетворить свои нечеловеческие и даже не животные, а садистские извращенные потребности.
В какой-то момент майор Ивко перестарался. Его непосредственный
начальник – нач. оперотдела Калининского РОВД оказался полупорядочным человеком. Он терпел в своем отделе такого монстра – ведь Ивко раскрывал преступления… И в то же время относился к своему палачу с брезгливостью и даже с известной неприязнью.
Но терпение начальника закончилось, и он создал своему подчиненному
условия, при которых Ивко уже не мог «работать» по-прежнему в этом отделе. Короче, Владимира Николаевича предупредили, что, если он не уйдет, то сядет в тюрьму. Ивко, как все садисты, оказался омерзительным и подлым трусом. Он быстренько ретировался, уволившись из РОВД «по собственному желанию».
Но оказалось – такие кадры нужны правоохранительной системе
Украины! Без любимой пыточной работы Ивко долго не остался. Уже через месяц он доблестно «трудился» оперуполномоченным по особо важным делам в УБОПе г. Донецка. Понятно, своим чудовищным методам работы Ивко нисколько не изменил. В УБОПе он чувствует себя, как рыба в воде. Коллектив в этом учреждении подобрался подходящий.
 
Алексея Р. в здании Донецкого УБОПа избивал помощник и близкий
приятель Ивко – некий Тимур Иванович. К сожалению, этот палач не назвал своей фамилии. Алексей услышал его имя и отчество случайно, когда к нему обратились другие работники милиции. К слову сказать, они все видели, что творил Тимур Иванович, но никто из них не останавливал палача, не пытался прекратить избиение. Следовательно, они - такие же преступники. Раз столько преступников работает в учреждении, значит – это учреждение является преступной организацией.
Тимур Иванович Алексея Р. не пытал. Но не от своей доброты душевной.
Надобности не было. Все «нужные» показания уже дали под пытками подельники Алексея. Однако Тимур Иванович не мог лишить себя удовольствия избить человека. Он бил Алексея четыре часа кряду, продемонстрировав неплохую физическую подготовку. Алексей сидел в наручниках, сковывавших его руки за спиной, пристегнутый к стулу. Тимур Иванович ставил на его грудь маленькую подушку, чтобы не оставлять следов, и бил ногами. У Алексея хлынула горлом кровь и он склонил голову к этой, уже окровавленной подушке. «Давай, давай, нюхай ее! – усмехнулся палач, - я эту подушку под ж… шлюх подкладываю, когда их трахаю!».
Иногда, со странной периодичностью, Тимур Иванович звонил своей
жене. Очень ласково он обсуждал с ней, в какой цвет надо выкрасить стены в спальне. В семье садистов, оказывается, шел евроремонт.
Мне могут возразить, что, мол, жена тут совершенно ни при чем. Нет, при
чем! В конце истязания этот урод еще раз позвонил дражайшей супруге: «Лапушка, скоро приеду, только закончу работать тут с одной тварью». Эта фраза, брошенная как бы между прочим, косвенно подтверждает, что жена знала, как «работает» ее муж-палач с «тварями».
После избиения Алексея пристегнули наручниками к батарее и оставили
валяться на полу еще часа три.
А в это же время, в этом же здании, через два кабинета от того, где лежал
Алексей, следователь Рождественный А.Б. допрашивал его жену. По существу дела она ничего не могла сообщить, тогда подонок Рождественный перешел к главному: «Ты – молодая, красивая женщина. И уже одинокая. Пойми, Алексей «попал», и очень серьезно. Зачем он тебе нужен? Только кивни – и поедем, куда скажешь! Хочешь – в ресторан, хочешь – в сауну. Проблем никаких! Машина ждет. Решайся. Молодая, красивая женщина должна быть с мужчиной».
Жена Алексея Р. была потрясена такой наглостью. Но это – не единичный
случай… Я говорил на эту тему со многими заключенными. В основном, это были люди, привлеченные за серьезные преступления. Почти всем их женщинам оперативники, следователи или еще какие-то скоты в погонах предлагали переспать.

Моей собственной жене предложили секс во время первого обыска в
нашей квартире. Во второй раз то же самое недвусмысленно предложил ей следователь УСБУ города Николаева – Коваленко. Когда она мне рассказала об этом, я, честно говоря, сначала ей не поверил. Как может сотрудник службы безопасности страны опуститься до такой низости?! Но оказалось – может! Это – обычная практика украинских ПО. Я прошу прощения у жены за свое неверие. Просто в мозгу психически здорового мужчины не укладывалась такая мысль: быть работником правоохранительных органов – и уложить в свою постель жену обвиняемого или подсудимого!.. Какие противоестественные процессы происходят в больных головах «правоохранителей»?
Мне кажется, это отжившая, извлеченная из глубины веков варварская
традиция – насиловать женщин поверженных врагов. Сотрудник ПО, допустивший такое скотство, чувствует свое полное превосходство над испуганной, пребывающей в состоянии стресса женщиной. Он знает, что муж не может ее защитить, так как валяется избитый, растоптанный в буквальном смысле этого слова, в соседнем кабинете.
Да, ожила отвратительная сексуальная традиция, которая зародилась еще
тогда, когда мы были полуживотными… Но тогда, по крайней мере, самка доставалась сильнейшему. А нынешние сотрудники ПО – далеко не сильнейшие. Они – трусливые, подлые негодяи. И, вместо того, чтобы завоевывать женщину в смертельном бою, попросту пользуются своим служебным положением. Единственное, что я могу им посоветовать: «Учите историю, господа!».
Могли ли думать помещики-крепостники, чем кончится их безграничное
господство над крестьянами и крестьянками? Чем придется платить за их отвратительную привилегию – «право первой ночи»? Феодалы насиловали чужих невест, утоляя свою животную похоть и жажду власти, не думая о будущем… Но будущее готовило им сюрприз. Крепостные восстали. Вслед за восстаниями, мир стали сотрясать революции. Вековая народная ненависть – следствие угнетения, унижения, насилия, - выплеснулась наружу, обрушилась на головы угнетателей. И запылали дворянские усадьбы. Теперь уже истерически орали жены и дочери помещиков, которых тащили за волосы победители. Тем временем самих помещиков топили в прудах, вешали, резали…
Так что готовьтесь, господа прокуроры, следователи и опера! Все
неожиданно для вас может измениться. И не голосите потом о беспределе восставшей черни, когда очередь дойдет до вас и до ваших жен! Хотя я лично так не смогу - противно… Но кто-то – сможет. Вы сеете ветер – и вы пожнете бурю, которая вас погубит.
Однако, иные следователи, предлагая женам своих «клиентов» секс, не
только тешат свое самолюбие, но и преследуют конкретные цели. Чем черт не шутит! Вдруг женщина не только согласится поехать в сауну, но и проникнется новым чувством: захочет связать свою молодую жизнь с более успешным мужчиной, а несчастного мужа отправить куда-нибудь подальше?.. Вдруг в любовном экстазе она станет более разговорчивой, и от нее удастся узнать такие подробности, которые помогут с блеском закончить уголовное дело?.. Да и приятно будет потом рассказать подследственному, со всеми пикантными подробностями, как хороша его (подследственного) жена в постели!.. Такой рассказ, безусловно, усугубит и без того плачевное положение арестанта.
А звонки Тимура Ивановича супруге, в ходе пыток и избиений,
психологически стоят в одном ряду с поведением альфовцев, которые названивали своим любовницам, когда везли меня, уткнув лицом в пол, из Одессы в Николаев. Этот трюк некоторые работники ПО применяют вполне сознательно, другие – интуитивно, потому что он приятно будоражит им нервы. Ведь они вечером будут красить стены в квартире, пить водку, спать с женами и любовницами, а тут лежит избитый, беспомощный человек, потерявший человеческий облик… Такой контраст!
          Другого объяснения этим звонкам, этому выставлению напоказ своей личной жизни перед арестантом – нет.

          Разговор о майоре Ивко закончу сюрпризом. Нет, к сожалению, с ним ничего не произошло. Он продолжает работать в УБОПе. Зато своему бывшему начальнику по Калининскому РОВД этот негодяй сумел отомстить. Дождался, когда тот выйдет на пенсию, и подбросил ему пистолет «ТТ». Договорился с судьями, - и теперь бывший офицер милиции отбывает трехгодичный срок наказания в лагере.
         А вот методы работы майора Ивко в Донецком УБОПе пришлись в самый раз. Их принимают на вооружение и молодые сотрудники милиции – ведь надо брать пример со старших! Вы только представьте, читатель, как там били и мучили Александра А., если парень, прикованный к радиатору центрального отопления, вне себя от боли, оторвал этот радиатор и пытался выброситься в окно!.. Всего изрезанного, его втащили обратно и продолжали бить. Позже Александра А. осудили и дали ему «пожизненно», - но можно ли считать признательные показания, данные под пыткой, доказательством его виновности?

          Таковы действия палачей-мужчин. Но, как ни жутко об этом говорить, есть и палачи-женщины. И неизвестно еще, кто из них действует более жестоко и изощренно.
          Жила-была обычная девочка в провинциальном городке Александрия. Она ничем не отличалась от своих сверстниц. Хотя, отличие все же было… Ее папа был не обычный человек, а могущественный чиновник, начальник налоговой инспекции Александрии. Как известно, чем меньше городок, чем забитее глубинка, тем наглее чиновники госаппарата. Девочка росла и постоянно видела скотское отношение к людям со стороны папаши. Хамство, неуважение к слабому – вот атмосфера родительского дома. Девочка росла – и выросла в сильную, рослую девушку. Что повлияло на выбор ее профессии? Почему она не пошла по стопам папочки? Трудно сказать. В общем, стала она работать оперуполномоченной в Александрийском УБОПе.
          В Кировоградском СИЗО о зверствах Александрийского 6-го отдела ходили легенды. Свою руку ко многим беззакониям приложила и оперуполномоченная с киношной кличкой «Никита». Там, в Александрии, за зверства ее должны были посадить, но, как показывает украинская действительность, люди, у которых папы работают начальниками налоговых служб и других государственных структур, имеют иммунитет, подобный дипломатическому. Их не тронут, даже если они ежедневно нарушают законы. «Никиту» срочно перевели в Кировоград, где она продолжала столь же «успешно» трудиться в том же УБОПе. Женоподобный ужас переместился из маленького городка в областной центр.
          Интересно, что все жертвы этой оперши не знали ее настоящего имени и фамилии, всем она представлялась, как «Никита». Видно, у девушки под воздействием телевидения порядком «сорвало крышу». Но как может шизофреничка работать в органах? Вопрос вопросов.
-   Приводят человека с допроса, - рассказывает Вацлав К., - заходит
человек в камеру, а у него на голове полосой напрочь отсутствуют волосы. Как будто выбриты. Интересуемся… Нет, не выбриты. Оказывается, по этому месту «Никита» била его полдня резиновой палкой. Кожа омертвела и волосы выпали.
В соседней камере Кировоградского СИЗО сидел еще один клиент
«Никиты». После допроса у нее он месяц пролежал в тюремной больнице. Все пытки, применяемые этим чудовищем, в основном были связаны с гениталиями. Она подключала электрический ток к члену, подвешивала к яйцам груз и чуть не оторвала этот очень важный для мужчины орган. О противогазе, нашатыре, «черемухе» и говорить нечего!.. Все это для нее в порядке вещей.
Впрочем, ходят слухи, что она больше не работает в 6-м отделе: кто-то не
смог простить издевательств и встретил ее в собственном подъезде с металлической трубой в руках. Она нашла, что искала! Конечно, выглядит это дико: женщина, которая должна любить, рожать детей – в роли палача, затем – в роли жертвы… Хотя, в истории и это уже бывало.

О городах Котовске и Балте Одесской области давно уже ходит дурная
слава. Местная госадминистрация живет по принципу: «До бога высоко, до царя далеко». Свои районы главы администраций считают личными владениями, вотчинами. А людей, живущих на этих территориях, по всей видимости, полагают своими холопами, смердами.
          Понятное дело, не всем гражданам нравится быть холопами. Да и уровень жизни в этих вотчинах низкий: безработица, беспредел чиновников, местных бизнесменов… Тем более, что очень часто это – одни и те же лица!
          Население от безысходности погрязло в пьянстве, разврате. Неудивительно, что и в Котовском районе, и в Балтском совершаются преступления. Разные. От хищения «тузиковых мисок» для сдачи в металлолом, до бытовых убийств по пьянке жен мужьями и наоборот. И до заказных убийств, которые являются следствием передела собственности в районах.
          Держать в повиновении челядь госадминистрации помогают местные МВД и СБУ – верные опричники буржуазии.
          Бывали случаи, когда, после какого-нибудь громкого преступления, в Котовск и Балту вводились спецвойска. Они бесчинствовали на улицах, избивая поздних прохожих, врывались в бары и рестораны, укладывая всех посетителей лицом в пол. Все это очень напоминает царствование какой-нибудь хунты в затерянной в джунглях банановой республике.
          Так было в Балте и Котовске не только в 90-х годах прошлого века, но и в начале ХХI века. Работники райотделов милиции Балты и Котовска чувствуют полную безнаказанность и творят все, что хотят, с молчаливого согласия госадминистрации.
          В Балтском райотделе издевались над Сашей М., сломали ему ребра, довели до тяжелейшей пневмонии, а потом возили связанного по Одесской области, скрывая от родственников его местопребывание.
          Другой непосредственный участник этого кошмара Сергей С. рассказывал мне о начале следствия по его делу в Котовском РОВД:
-   Моим делом занимались следователи Чербайджи и Бубнов. Они
начинают допрашивать по обычной схеме, распространенной сейчас по всей Украине: подсовывают документы, которые составили по своему усмотрению. Как правило, это «признательные показания» по расследуемому делу, а заодно еще в двух-трех преступлениях, о которых я и не слышал. Требуют подписать всю эту чушь. Я, понятно, отказываюсь. Они, к моему удивлению, особо не настаивают. Переводят в другой кабинет, а уже туда приходит «дознаватель» Геннадий Леонов. Это – палач по самой сути своей натуры, вурдалак. Сначала просто бьет. Я и сопротивляться не могу, даже прикрыться руками от его кулаков и ботинок. Лежу на полу, пристегнутый наручниками к батарее отопления.
Требовал он одно – подписать бумаги, предложенные следователями
Чербайджи и Бубнова. Я отказался. Мог еще терпеть. Тогда Леонов, сволочь, поотбивал мне черенком от лопаты колени, локти, разбил голову. С меня стянули обувь, и Леонов пытался отбить мне пятки. Я ничего не подписывал. Два месяца меня держали в ИВС, каждый день Леонов пытал, а ночами волокли на допросы к Чербайджи и Бубнову, которые сменяли друг друга. Были моменты, когда я засыпал прямо на стуле. Будили оригинально, в их стиле – сбивали ударом со стула и, уже лежащего на полу, обливали холодной водой.
Моя мать начала бить тревогу, искала меня, но не могла найти. Ей
сказали, что по прошествии двух месяцев я давно уже должен бы быть в Одесской следственной тюрьме. Она поехала туда – меня нет. В райотделе сказали, что тоже нет. А меня в эту же ночь вывезли в Балту, потом в Ананьев. За два месяца побывал и в Кодыме, и в Беляевке, и в Ширяево. Заметали следы.
Лишь черед полгода моя мать смогла поднять скандал вплоть до
Верховной Рады. Моим делом заинтересовалась прокуратура Одесской области. Благо, бить перестали. Но Бубнов и прокурор Котовска Сивун С.В. мне говорят: «Жалуйся, не жалуйся, толку не будет. Все равно осудят, как надо, ничего не изменится».
Они не обманули. В самом начале следствия мое преступление
квалифицировалось по ст. 121 (тяжкие телесные повреждения). Я, действительно, порезал одного подонка и не жалею об этом. Следователи и прокурор Сивун С.В. уничтожили протоколы всех моих первичных показаний. Все переписали и вменили мне ст. 115 ч. 2 (умышленное убийство), хотя я этого не совершал. А потом они включили все свои механизмы, начали использовать все свои возможности и влияние. Они не скрывали своей ненависти ко мне и к моей матери, которая активно начала защищать меня.
Перед судебным заседанием ко мне адвоката не допустили. Я возмутился
и потребовал от суда, чтобы велась звукозапись процесса, и чтобы на процесс допустили журналистов. Конечно – отказ. Ладно, журналисты – это перебор, но звукозаписывающую аппаратуру мне обязаны были предоставить. Да и прессу, по большому счету, почему бы не допустить? Ведь власти все время кричат о демократии, о правах человека…
В итоге – не было ни журналистов, на звукозаписи процесса. Ничего!
Судья пошел на поводу у прокурора. Рука руку моет.
На судебном заседании моей матери стало плохо; так ни судья, ни
прокурор - никто не пошевелил пальцем, чтобы вызвать «скорую помощь». Сволочи!
И после суда не ознакомили меня с делом, не предоставили мне
протоколы судебных заседаний. Но, честно тебе скажу, в райотделе Котовска, если можно так сказать, со мной обошлись еще мягко. С другими поступали гораздо хуже. Сам начальник райотдела выдавал Леонову две 32-х килограммовые гири. Многим людям эти гири сломали здоровье и жизнь. Любимая пытка Леонова – привязывать одну гирю к ноге, другую к яйцам, и заставлять приседать. Тут уже все, что им нужно, подпишешь!
После этой «оранжевой революции», как мне известно, все эти подонки
продолжают работать на своих местах. Ведь и Ющенко тоже нужна «борьба с преступностью» и хороший «процент раскрываемости» преступлений.

Та же картина и в Севастополе. Легендарный Гагаринский РОВД…
Заключенные, когда узнавали, что их будут этапировать в этот райотдел, вскрывали лезвием себе вены. Они считали, что лучше уйти из жизни, чем подвергнуться пыткам гагаринских ментов.
Рома В., молодой парень из Львова, приехал в гости в Севастополь.
Выпил, попал в переделку (обычная хулиганка), и угодил под пресс гагаринских палачей.
Два следователя - Дорофеев С.С. и Олейник В.А. разыгрывали старый
сценарий: добрый следователь и злой следователь. Олейник играл роль доброго. Он мягко просил Рому во всем сознаться. И так же мягко добавлял: «А то хуже будет». Рома не мог сознаться в грабежах и разбоях, т.е. в том, что на него хотели «повесить» эти следователи. Тогда Олейник сокрушенно разводил руками, - мол, не договорились! – и вызывал Дорофеева. Тот играл роль обыкновенного палача. Очень хорошо играл. Так, что даже было непонятно – игра это, или он, на самом деле, по натуре палач.
Рому Дорофеев избивал кулаками и ногами. Сразу было видно, что он в
это дело душу вкладывает! Он отбил почки подозреваемому двухлитровой пластиковой бутылкой с водой. Сделал сотрясение мозга с помощью рулона обоев… Правда, в этом рулоне была спрятана железная водопроводная труба. Она иногда с грохотом выпадала из рулона на пол. Дорофеев незло матерился, вставлял ее на место, т.е. в рулон, и продолжал избивать. По голове, по спине, рукам, пальцам ног и рук. После такого допроса Рома месяц мочился кровью.

(продолжение следует)

cccp:
(продолжение)
И не надо заниматься самоуспокоением, думая, что подобные
издевательства все же явление единичное, результат личной неприязни… Нет! Пытки здесь поставлены на поток. Страшный конвейер. При том – пытают и бьют заключенных эти палачи, чаще всего, без злобы, спокойно, зная, что за них всегда заступится прокуратура и суд. Ведь у них работа такая…
По закону, без санкции суда человека могут держать за решеткой 72 часа.
Это время отведено палачам для пыток.
Очень часто взволнованные родственники бросаются на поиск
задержанных. Тогда подонки в погонах начинают прятать свою жертву по разным райотделам. Александра М. возили по всей Одесской области. Из Балты в Кодыму, из Кодымы в Котовск, оттуда в Одессу и опять в Балту… Менты запутывали следы, старались сбить с толку перепуганных родителей.   
          В случае с Александром произошло маленькое чудо: парня через пару суток выпустили на свободу, изменив меру пресечения. Но… с жидкостью в легких, с отбитыми почками и поломанными ребрами. Родители, увидев этот кошмар, подали в суд на милицию. Тогда их сын вновь был арестован, подвергнут пыткам, и, в довершение ко всему, на него повесили чужое преступление.

Пытки стали до такой степени обычным явлением, что судья Верховного
Суда, выслушав очередное заявление подсудимого о том, что все показания на следствии были получены под пытками, улыбнувшись, ответил: «Но, если вас не пытать, вы ведь ничего не скажете!». Думаю, большего цинизма не бывает.
Пытки – это основное оружие ПО. Используют их, в основном,
полуграмотные менты-опера. Следователи стараются руки не пачкать, они предпочитают использовать более тонкие, очень культурные с виду приемы психологического давления при допросах.

Как я уже писал ранее, издеваясь, угрожая физической расправой, когда я,
подобно мешку картошки, лежал на полу микроавтобуса при перевозке из Одессы в Николаев, они довели меня до сердечного приступа. А едва мне стало немного легче – сразу допрос.
На вид следователь не похож на оперативника. Галстук, белая рубашка,
постное лицо… Вроде – интеллигент. Следователи УСБУ в Николаевской области Коваленко и Грицай выглядели именно так. Они «искренне» возмущались, услышав мой рассказ о дикой транспортировке в Николаев, и даже пожурили альфовцев.
Я, конечно, всему этому спектаклю не поверил. Фокус с «добрыми» и
«злыми» следователями я видел еще в фильме про Штирлица. Очень быстро и Грицай, и Коваленко показали свое истинное лицо. Еще до официального допроса мне заявили, что только дураки могут сейчас быть коммунистами, что дело мое плохо, и я получу пожизненное заключение, что уже никогда не увижу ни сына, ни жены, что жена найдет себе любовника… и так далее. Я был готов к такому обороту беседы, поэтому слова обоих негодяев не произвели на меня ожидаемого впечатления. Когда же я отказался давать признательные показания, мне начали угрожать применением пыток, пресс-камерой в тюрьме, где сокамерники будут меня бить, а возможно и изнасилуют. На меня и это не подействовало. Но ведь есть люди более впечатлительные, мнительные, которые подобные слова принимают близко к сердцу, сразу представляют себе реализацию всех этих угроз… И начинают давать признательные показания.
Самое страшное, что в большинстве случаев угрозы следователей в
любой момент могут обернуться реальностью. Особенно безотказно такие зловещие слова действуют на человека, которого притащили в кабинет следователя из пыточного подвала. Такой бедолага, как правило, готов подписать что угодно, лишь бы не возвращаться назад в застенок!
Именно в таком состоянии на очную ставку с подельником привели
Олега, проходившего по ранее упомянутому мною «Делу
одесских комсомольцев». Очевидцы рассказывают: Олег сидел с закрытыми глазами, буквально падал периодически со стула… Ужасало его лицо, на котором темнели синие кровоподтеки, жуткая гематома под глазом. На вопросы Коваленко Олег отвечал, еле ворочая языком и надсадно кашляя – первый признак, что опера его познакомили с противогазом. Требовать от человека в таком состоянии, чтобы он сохранял самообладание и не уступал давление палачей, не только бессмысленно, но и немилосердно.

Факты пыток и психологического давления бесчисленны. Избегают этой
участи только те, кто добровольно признается во всех мыслимых и немыслимых грехах. На практике уже дошло до того, что следователи открыто предлагают всем признавшимся взять на себя еще и чужие преступления, соответствующие по тяжести. Независимо от количества эпизодов, - объясняют эти квалифицированные слуги Фемиды, - срок заключения останется тем же. Возможно, даже и меньше, - если следователь переговорит с судьей. А у милиции будет «раскрываемость»!
          Некоторые арестанты идут на это. В результате все остаются довольны: арестант получает от ментов примитивные блага в виде сигарет, чая, лишнего свидания с родными, а уголовный розыск получает высокий процент раскрываемости преступлений. Страдает лишь общество, - потому что настоящий преступник, оставшись безнаказанным, снова грабит людей в темной подворотне, режет, насилует и т.п.
Особенно часто идут на сговор со следствием наркоманы. В этом случае
следователям нечего и выдумывать; достаточно предложить наркоману «дозу» – и тот подпишет любые протоколы, даже не читая их!

Сейчас стало также распространенным явлением, когда во время
задержания либо перед первым допросом подбрасывают подозреваемым различные «вещественные доказательства». Делается это, конечно, избирательно. Наркоманам подбрасывают наркотики. Рецидивисту-старику, с которым я сидел в одной камере в Одесской тюрьме, возле одесского Нового рынка, когда он возвращался домой с водкой и закуской, в карман куртки подбросили тротиловую шашку с детонатором. Сделка была проста: либо признаешься, что тротил твой, и уходишь на подписку о невыезде, либо упираешься и садишься в следственный изолятор. И вот человек опытный, отсидевший за колючей проволокой 25 лет, зная всю эту систему, - принимает неожиданно ошибочное решение.
Тут свою роль сыграла и старость, и мысль, что все равно никуда он от
милиции не денется… В общем, рецидивист признает, что это его тротил. Менты, правда, отпустили его под подписку о невыезде. Но, одновременно, начали, проявляя неожиданную фантазию, «шить» ему подготовку террористического акта. Перед самым судом опомнились: больной, еле передвигающий ноги старик мало подходил на роль террориста. На суде ему оставили лишь незаконное хранение взрывчатых веществ. Дали старику-рецидивисту три года.
Порой происходят вещи совершенно абсурдные. В Николаевской тюрьме
я познакомился с одним молодым человеком. До ареста за ним, как хвостики, ходили работники «наружки». Выяснилось потом, что они (ПО) подозревали его в участии в организованной преступной группе (ОПГ). Не берусь судить, может этот парень и был связан с ОПГ, но догадки и фантазии – еще не повод для ареста. Тогда работники УБОПа пошли по пути наименьшего сопротивления.
Все произошло, как в кино. Человек просто идет по улице. К нему
подбегает заплаканная, растрепанная девушка, смотрит ангельскими глазками и просит так трогательно: «Мужчина, помогите мне! Я ушла от козла-мужа, помогите закинуть вон те вещи в эту машину». Какой должна быть реакция нормального мужчины? Он берет сумку и, ничего не подозревая, идет к машине. Девушка открывает перед ним дверь полностью затонированного «мицубиси». А оттуда, как черти из табакерки, выскакивают дюжие ребята в форме спецподразделения «Сокол» с автоматами наперевес и в масках… Все! Конец фильма. Это уже позже парень будет кричать на суде, что отпечатков пальцев на оружии, которым до верха была набита сумка, нет. Но никто его не захочет слушать. Главное, на ручке злосчастной сумки есть отпечатки пальцев! И этого достаточно, чтобы человека посадили в тюрьму.

В Николаеве на задержание ребят из известной группы «Одесских
комсомольцев» бойцы «Альфы» и опера тоже ехали с готовым «джентльменским набором»: наручники, пистолет, граната… При том имеется в виду не их табельное оружие; не зная еще, кого будут брать, они на всякий случай заботливо прихватили с собой «вещдоки».
          В квартире, которую они штурмовали, и так оказалось полно оружия, зато подозреваемые, которые оказали яростное сопротивление, не то что наркотики не употребляли, а даже сигарет не курили! Опера, тем не менее, все же подбросили им свой «груз» – не зря же везли!.. Но на суде произошла «неувязочка» - один ствол оказался лишним. Однако оружие (свое и чужое) и гранату ребятам все равно вменили.
Игорь Данилов, отстреливавшийся до последнего патрона, говорил на
суде, что, будь у него та граната, он бы ее обязательно использовал. Хотя бы для того, чтобы не попасть живым в руки мастеров пыточных дел. Судьи ему не то, чтобы не поверили, скорее – сделали вид, что не верят… А вот наркоманов среди задержанных не оказалось. Наркотики так и остались «висеть» - никому их не вменили.
          Но ведь они откуда-то взялись!
          История их появления на месте происшествия покрыта туманом. Обвиняемые утверждали, что менты подкинули эту дрянь в квартиру как раз в тот промежуток времени, который у них был после задержания до начала осмотра места происшествия. Но в ответ прокурор заявил буквально следующее: «Нет такого закона, чтобы милиция кому-либо что-либо подкидывала. Значит, такого быть не может!». Прокурор исключил раз и навсегда саму возможность нарушения законов работниками милиции. Какая прелесть!

В Киеве, в квартире, которую снимали «комсомольцы-террористы», не
было оружия. Но во время обыска чудесным образом под подушкой (!) был обнаружен пакет: две тротиловые шашки, 30 патронов к автомату Калашникова, завернутые в газету «Совет рабочих депутатов», издававшуюся полулегально… И суд не смутило то обстоятельство, что среди оружия, изъятого у других членов группы, автомата не оказалось, а теракт возле здания СБУ, в котором их обвиняли, совершен был с помощью самодельного взрывного устройства. Зачем бы нужно было что-то выдумывать, мастерить взрывное устройство, заниматься кустарщиной, если под подушкой лежит готовый тротил? Но суду глубоко плевать, что нарушены логические законы. Они и на нарушение юридических законов смотрят сквозь пальцы!

Таких случаев – бесчисленное множество. При том ПО, с помощью
средств массовой информации, всеми силами создают свой непогрешимый светлый образ!.. Ошибок у них вообще не бывает! Ну, а если в действительности у задержанного ничего не оказалось, то это непорядок, но можно исправить, что-нибудь задержанному подкинув.
В чем причина всего этого кошмара? Неужели на Украине правит военно-
полицейская хунта? Нет, что вы! Украина строит демократическое общество. Правоохранительным органам (ПО) предписывается соблюдать:
1)   «Принцип равенства граждан перед законом, отражающий традиции
демократизма гражданского общества, а также необходимость объективного подхода к анализу деятельности субъекта, независимо от его общественного и имущественного положения». (Это из учебника юридической психологии).
(продолжение следует)

cccp:
(продолжение)
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ СОТРУДНИКА
                    УКРАИНСКИХ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ

          Уверен, что для большинства населения Украины сотрудник милиции, СБУ, прокуратуры неразрывно связан с образом честного, умного, бескорыстного, принципиального человека, беспощадного борца с преступностью, защитника общества.
          Возможно, такие еще сохранились. Но их меньшинство. Сама система выдавливает их из своих рядов, увольняя, отправляя на пенсию и в отставку. Такие люди сейчас не востребованы.

           На психологическом уровне известны три способа подчинить своей воле другого человека:
1)   Убеждение. Это сложный метод, так как требует от личности, его
применяющей, развитого интеллекта, знания логики, определенных ораторских способностей.
2)   Внушение. Называя вещи своими именами, это вторжение в сознание
человека. И, как правило, непрошеное, происходящее без согласия того лица, к которому применяется. Примеры: гипноз, религиозные обряды, программирование…
При внушении осуществляется целенаправленное словесное или образное
воздействие, вызывающее некритическое восприятие и усвоение какой-либо информации. Так можно прививать людям идеи, по существу чуждые нормальному человеку. (Есть множество примеров, когда в религиозном экстазе верующие совершали преступления, на которые никогда не отважились бы, если бы были атеистами).
Метод внушения и его разновидность – самовнушение – может быть
использован и во благо. Он эффективно применяется в психотерапии, а также при решении воспитательных задач.
3)   Манипулятивное воздействие. Это форма межличностного общения,
при которой воздействие на партнера по общению с целью направить его сознание в нужное русло, осуществляется скрытно. Манипуляция предполагает объективное восприятие партнера по общению, стремление добиться контроля над поведением и мыслями другого человека. Манипулятора характеризует лживость и примитивность чувств, апатия к жизни, чрезмерный самоконтроль, цинизм, недоверие к себе и другим.
Принципы демократии запрещают использовать в работе с
подозреваемыми внушение и манипулятивное воздействие. То есть следователь должен использовать метод убеждения.
Но в действительности следователи почти никогда этого не делают. Ведь
метод убеждения – слишком долгая история! Изо дня в день надо убеждать человека сознаться в преступлении… за которое грозит соответствующий срок лишения свободы. То есть, надо убедить подследственного поступить вопреки его (подследственного) интересам во имя таких высоких понятий, как честность, справедливость, общественные интересы и т.п.
          Для начала необходимо, чтобы следователь сам в эти высокие понятия верил. Чтобы у следователя была репутация порядочного, честного человека.
          Согласимся – трудновато!..
Гораздо охотнее нынешние работники ПО применяют два других метода.
Но и это не всегда дает быстрые результаты: человек, находясь во враждебной обстановке, ощущая со всех сторон опасность, интуитивно защищает свое сознание. Даже если никогда не читал учебника психологии.
Поэтому ни внушение, ни манипуляция сознанием не применяются в
чистом виде, а лишь в комплексе с причинением физических страданий. Действительно, арестант куда скорее поддается внушению и даже убеждению… после пытки противогазом и висения на ломе.
Но то, что следователи таким образом экономят свое драгоценное время, -
лишь одна сторона медали. Другая сторона – еще хуже. Очевидно, следователи сейчас – далеко не интеллектуалы, не владеют ни логикой, ни искусством убеждения, ни достаточной профессиональной подготовкой, чтобы отсутствие признательных показаний обвиняемого восполнить иными доказательствами… Или же – установить невиновность подследственного и иметь смелость сказать об этом.
Почему же в милицию в последнее время идут туповатые молодые люди с
садистскими наклонностями?
Рассмотрим психологические мотивы, заставляющие их наниматься на
работу в ПО.

«В мотивации следственной (и вообще юридической) деятельности
обычно выделяют следующие типы:
1)   Адекватный тип. У лиц этого типа ценностные ориентации и
связанные с ними мотивы профессиональной деятельности согласуются с реальным, общественно-значимым поведением, что соответствует требованиям профессионального и этического характера… Такой тип проявляет выраженную мотивацию «на дело», то есть защиту интересов и прав граждан, борьбу с преступностью и т.д.
2)   Ситуативный тип мотивации. Решающее влияние в выборе
профессии на таких людей оказывают факторы, характеризующие внешнюю ситуацию: материальные соображения, место жительства, престиж профессии в глазах окружающих, ее романтическая притягательность.
3)   Конформистский тип мотивации. У лиц этого типа выбор профессии
происходит под влиянием референтной (субъективно высоко значимой) группы, нормы которой для человека являются главным регулятором поведения. Этот тип мотивации близок к ситуативному типу.
4)   Компенсаторный тип мотивации. Лица данного типа избирают
юридическую специальность, как область деятельности, где имеется возможность преодолеть в себе слабые стороны характера (неуверенность, тревожность, мнительность, замкнутость, переживание личной несостоятельности, некоммуникабельность), низкие самооценки личности. Итогом такого сочетания душевных качеств бывают серьезные профессиональные ошибки и нарушения закона.
5)   Криминальный тип мотивации. Он характеризуется неявной
антисоциальной направленностью, как правило, маскируемой правильными формулировками. Эти лица стремятся использовать юридическое образование в своих целях, не соответствующих высоким требованиям, предъявляемым к моральному облику юриста».
Ни для кого не секрет, что мы живем в мире гипертрофированного
материализма, где буквально все (включая любовь и честь) имеет свою цену, все можно купить и продать. Как следствие, страну потрясают коррупционные скандалы. В. Стретович (глава Комитета Верховной Рады по борьбе с коррупцией и организованной преступностью) обличает бывшего Генерального прокурора С. Пискуна и главу Верховного Суда Украины и обвиняет их в создании коммерческих структур на льготных условиях и «крышевании» этих структур. Стретович открыто заявляет, что материалы по этому делу передаст только в международные судебные инстанции, т.к. отечественному правосудию не доверяет.
Политики на самом высоком уровне делают заявления о честности, об
отделении бизнеса от власти… А через полгода эти политики уходят в отставку и оказывается, что они – «владельцы заводов, газет, пароходов». Таков, например, П. Порошенко – владелец кондитерской фабрики «Рошен», сети особняков и многого другого. Среди депутатов Верховной Рады 30% - миллионеры.
Служащие низовых структур власти берут пример со своих патронов.
Мэры городов, чиновники администраций, не стесняясь, берут взятки, прикрываясь мундиром и буквой закона, нахально грабят тех же предпринимателей. Врачи спекулируют лекарствами и сдирают по три шкуры с больных, позабыв и про совесть, и про клятву Гиппократа.
          Милиция, не боясь ничего, «крышует», спасая от ответственности, наркоторговцев, по заказу богатых фирм устраняет коммерческих конкурентов, возбуждая уголовные дела. СБУ контролирует самые крупные коммерческие структуры, - естественно, получая за это достойную мзду.
          ГАИшники, как сидели в кустах у дороги, так и сидят, собирая дань с водителей.
          Судьи за деньги выносят «нужные» приговоры.
          Работники народного образования, начиная с нянечек детских садов и заканчивая профессорами академий, бессовестно обирают учащихся и их родителей.
          Причина этой вакханалии, как я уже сказал, - гипертрофированный материализм (в самом ненаучном смысле этого слова), следствие экономической системы, царящей в Украине, - капитализма.

          Чтобы разобраться в том, откуда взялось столько подонков-милиционеров, рассмотрим сначала одно из учебных заведений, где их готовят.
          Одесская Юридическая академия значится в числе элитных юридических ВУЗов Украины. Здесь учатся будущие судьи, прокуроры и т.д. Поступление в Юридическую академию стоит от 10 до 20 тысяч долларов США. Понятное дело, что обычному гражданину туда не попасть. Для этого надо иметь либо большие деньги, либо связи. Либо – то и другое.
          Трудно допустить, что все сынки и дочки богатых или руководящих родителей – умные, честные, бескорыстные юноши и девушки. Скорее наоборот. Ведь честных среди богатых – единицы… В самом деле, как честному стать богатым? Приблизительно такое же мизерное количество честных людей наблюдается и в среде крупных госчиновников. Какими могут они воспитать своих детей? Ответ очевиден: только такими же, как сами. Даже если внушать детям на словах самые высокие идеи и проповедовать самые лучшие душевные качества, подростков 13-15 лет уже очень трудно обмануть. Они видят, какой образ жизни ведут родители, и берут с них пример. Конечно, есть исключения, но они только подтверждают правило.
           На обучение ребенка в ВУЗе родители тратят огромные суммы. Не удивительно, что учеба в Юридической академии (или попросту в школе милиции) рассматривается, как бизнес. Папа с мамой вложили деньги – и теперь ждут возврата вложенных средств. Причем, обязательно с прибылью.
          Поэтому рассматривать первый тип мотивации (адекватный) не имеет смысла. Людям, искренне защищающим интересы граждан и по-настоящему борющимся с преступностью, почти невозможно сюда проникнуть. Они, повторюсь, вымирающий вид, пережиток прошлого. Система выдавливает их, как инородное тело.
          Подавляющее большинство сотрудников ПО относятся к ситуативному и конформистскому типам мотивации при выборе профессии. Хотя романтическая притягательность милицейской службы их вряд ли волнует. Жажда наживы, стремление любой ценой вернуть вложенные в обучение деньги, - вот это, действительно, имеет значение. Также и внешний антураж: модные костюмы, шикарные иномарки, дорогие мобильные телефоны, евроремонты в квартирах и в кабинетах…
          Чтобы убедиться в этом, мой недоверчивый читатель, подойдите в рабочий день к прокуратуре, УБОП, любому суду или зданию СБУ. Вы увидите там хорошо одетых, самоуверенных господ и дам, подъезжающих на очень дорогих машинах. Это не подозреваемые приехали на допрос, это сотрудники правоохранительных органов прибыли на работу.

          Добиться материальных благ, используя профессию юриста, можно двумя способами. Оба способа недостойные, но один – явно преступный, а другой – прикрыт флером внешнего приличия.
          Говорить о борьбе с преступностью бессмысленно, поскольку преступность есть источник дохода многих работников ПО. Они могут раз в месяц задерживать одного и того же человека, заведомо зная, что он преступник, и каждый раз его выпускать – за соответствующую сумму. Понятно, что шансы быть выпущенными имеются лишь у платежеспособных преступников. Неплатежеспособные пойдут под суд и получат срок.
          Борьба с наркобоссами только имитируется. Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков систематически посещает особняки наркодельцов, снимая с них дань. Те откупаются и продолжают продавать наркоту. А в тюрьму, для выполнения плана, идут наркоманы.
          Данью облагается любой незаконный бизнес. Функции рэкета, которые раньше выполняли бритоголовые парни из «бригад», перешли к ПО. Бандиты же, если и пытаются обложить данью наркобаронов, получают «по полной программе» за вымогательство. ПО ревниво охраняют своих клиентов.
          СБУ, прокуратура, работники райотделов – все участвуют в этом преступном бизнесе. (О судейском корпусе разговор пойдет ниже). Это один из распространенных способов «делать деньги».
          Я уж не говорю о многочисленных официальных коммерческих фирмах, которые «правоохранители» и государственные чиновники открывают на имя жены, тещи, а порой и на свое собственное!..
          Второй способ менее прибыльный, но не менее безнравственный. Тут во главу угла ставится служебный рост любой ценой. Карьеру делают буквально на костях… Причем, не только преступников, но и вполне законопослушных граждан, на которых «вешают» нераскрытое.
Вся члены следственной группы СБУ, которые вели нашумевшее
«Дело одесских комсомольцев», пошли на повышение, получили внеочередные звания. Следователь Коваленко (тот самый, который любит предлагать секс женам своих подследственных) переведен из провинциального Николаева в Киев, в центральный аппарат УСБУ. И никого не интересует, что одна из женщин (проходившая по делу всего лишь свидетельницей, после общения с этим офицером получила инсульт).
          Одно из условий быстрого служебного роста – скорость и «качество» расследуемых дел. Ради этого в ход идет все: подбрасывание подозреваемым «вещдоков», пытки, угрозы… Результат – «чистосердечное признание» и передача дела в суд. Здесь крайне негативную роль играет и так называемый «план раскрываемости». Интеллекта и опыта, чтобы раскрывать преступления, у работников ПО не хватает, вот они и делают «план», ломая кости и судьбы людей. А то ведь за невыполнение плана начальство заругает и премии лишить могут!..
          В рассматриваемых случаях и получение специальности юриста, и аморальные методы работы имеют целью лишь добывание денег и высокого служебного положения (дающего возможности добыть еще больше денег и обезопасить себя от какой-либо ответственности). Романтика, жажда подвига, идея борьбы с преступностью – канули в Лету.
          Конформистский тип мотивации вполне понятен. Отец, допустим, полковник милиции. Он с самого детства будет внушать сыну преданность своему клану. Сын, в свою очередь, придя на работу в ПО, уже будет знать о корпоративной солидарности. Из-за этого вполне реального явления роль прокуратуры, как органа, надзирающего за соблюдением законности, превращается в фикцию. Прокуратура – это одна из структур корпорации.
          Получается абсурд. Человека арестовывают, еще не доказав его вины, обращаются с ним уже как с преступником, бьют, пытают, выбивая «признание»… Человек через адвоката направляет жалобу в прокуратуру. Та назначает служебную проверку - и не обнаруживает фактов, подтверждающих применение пыток.
          Впрочем, в данном случае нет смысла даже возмущаться: по-другому и быть не может. Неужели есть еще настолько наивные люди, которые могут думать, что прокуратура защитит зека и накажет сотрудника УБОПа, своего друга, с которым проверяющие из прокуратуры учились в одном учебном заведении, дружат семьями, вместе выезжают на пикники? Нет. Корпорация – как монолит. Ее никакому закону не пробить. Она – как та пресловутая изба, из которой не выносят сор. Вот и создают сотрудники ПО свой имидж непогрешимых, святых борцов с преступностью. Почти ангелов.
          Компенсаторный тип мотивации с точки зрения психологии самый опасный. Рассмотрим это опять же на примере «Дела одесских комсомольцев», - просто потому, что оно получило общественную огласку, как одна из первых попыток восстать против бесчеловечного капиталистического строя.
-   Мы спокойно шли по центральной улице Николаева, - рассказывал
сокамерникам Игорь Данилов, главный участник николаевских событий. – Вдруг слышу за спиной голос: «Эй, аллё! Стоять!». Мы, понятное дело, не реагируем. Слышу топот – догоняют. «Вы что, глухие?! Мы хотим с вами познакомиться!». Оборачиваемся: перед нами ожившие образы Тарапуньки и Штепселя. Одеты одинаково, в дежурные кожаные куртки, только один – маленький, почти карлик, а второй – двухметровое создание в очках. Этот здоровый и говорит: «Вы что, уроды, глухие?!». Я в шоке. Спрашиваю: «Кто ты такой, чтобы оскорблять?». В ответ: «Не базарь, руки вытащить из карманов! Милиция!». И оба достают какие-то корочки...
Игорь выполнил приказ этих двух «уродов» – вытащил
руки из карманов. Правда, в правой руке у него оказался пистолет. Ну, и как поступили Тарапунька и Штеспель, они же опера Ленинского РОВД г. Николаева Крыгин и Шевенко, - что бы вы думали?.. Если бы дело происходило в детективном кинофильме, то они бы, конечно, бесстрашно кинулись на вооруженного преступника, чтобы задержать и обезвредить его. Но нет, читатель, жизнь – это не кино! В глазах реальных Крыгина и Шевченко отразился животный страх. С криками ужаса они позорно бросились бежать.
-   Поверьте, я не хотел их убивать! – рассказывал дальше Игорь. – Если б
хотел – убил бы. А так вижу – бегут, как зайцы, думаю: а ведь могут и подкрепление вызвать… Короче, решил их просто вывести из строя. Одному задницу прострелил и другому тоже.
Вот такие «героические» опера служат в украинской милиции.
Но самое интересное произошло, когда Игорь уже сидел в
николаевской тюрьме, местные преступники, узнав, что он стрелял в Крыгина и Шевченко, от души его благодарили! Они объяснили: в Ленинском РОВД эти два опера числились самыми изощренными садистами, больше всех «старались» на допросах, проявляли рьяную изобретательность, пытая заключенных.

Психология – поистине великая наука. Пример этих двух подонков
подтверждает многие теоретические научные положения. Самые трусливые, подлые, низкие – оказываются и самыми жестокими.
Мне кажется, данный пример очень показателен. Можно представить,
какой процент сотрудников ПО страдает неуверенностью в своих силах, мнительностью, переживают личную несостоятельность, да и вообще маются комплексом неполноценности! Если судить по массовости применения пыток и систематическим издевательствам над заключенными, - сотрудников с такими психическими отклонениями подавляющее большинство…
Но уверен - решающим мотивом при выборе профессии является все же
меркантильность. Оно и понятно: жадность – родная сестра подлости, жестокости, трусости.
Сложно понять другое. Раньше в милицию (и в юридические учебные
заведения тоже) был очень строгий отбор. Принимали только тех, кто отслужил в армии, имел хорошие характеристики и прошел тестирование у психолога. Сейчас этого нет. И результаты, как видите, налицо! Уже и в правоохранительных органах безраздельно правит его величество денежный знак. Покупаются и дипломы, и характеристики, и результаты любых тестов. Раньше не могло быть и речи о сотруднике милиции с судимостью – сейчас это в порядке вещей.

А теперь мы подошли к рассмотрению последнего типа мотивации при
выборе людьми юридической профессии, - криминальному.
Думаю, целенаправленно, заранее осознавая, что придется нарушать
закон, никто такую профессию не выберет. Одни это представляют себе абстрактно, другие – вообще не представляют, третьи даже уверены, что все делают правильно. Вторые и третьи – самые опасные. У них отсутствует то, что присуще любому преступнику – чувство опасности, инстинкт самосохранения и хотя бы подсознательное ощущение своей вины за содеянное.
Как я уже говорил, сейчас широко распространено вливание в ПО
преступного элемента. Нет, не непримиримых закоренелых преступников; эти правоохранительную систему ненавидят и никогда не пойдут туда работать. Да и она не примет таких в свои ряды. Разговор идет о богатых папенькиных сынках с ярковыраженной криминальной психологией.
Таких примеров достаточно. Вот типичный средний студент ОНЮА
(Одесской национальной юридической академии). У него папа – руководящий сотрудник нефтяного бизнеса. А сынок учится на судебно-прокурорском факультете. Понятное дело, он ни в чем не нуждается. Но это не мешает ему совершить банальное преступление против чужой собственности. Обкурившись гашиша или объевшись наркотических таблеток, он, в компании таких же уродов, нападает вечером на прохожего. Грабеж, в народе называемый «гоп-стоп». Ясное дело, папашка отмазал парня, заплатив нужную сумму следователю райотдела. При том, прошу ни на минуту не забывать, что «гоп-стопник», избежавший заслуженного наказания, это будущий судья или прокурор! Ведь из Юридической академии его даже не отчислили.
Еще пример. Парнишке 17 лет. Папа – один из руководителей УБОПа в
Одессе. Также не бедствует, - скорее бесится с жиру. Наркотики, алкоголь, хулиганства, грабежи… Папа стоит на таком служебном уровне, что ему не составляет труда выгородить свое чадо при любой ситуации. Будущее у паренька, несмотря на преступную психологию, предрешено, - пойти по стопам папы-УБОПовца. Он становится курсантом школы милиции… В настоящее время – уже молодой лейтенант, сотрудник Киевского РОВД г. Одессы.
Сейчас появилось новое поколение ментов. Они, как хищники на охоте,
караулят в кустах возле аптек, где продается тримеадол (наркотическое вещество), ловят наркоманов, забирают у них эту гадость, но протокол не составляют. Они сами потом употребляют эти таблетки! Уверен, эти негодяи и пришли в систему ПО уже будучи наркоманами. Но зависимость от наркотиков – еще не преступление, это скорее болезнь. Преступниками они сделались уже после того, как надели милицейскую форму.
А теперь Вам, читатель, судить, по какому типу мотивации,
криминальному или компенсаторному, пришли работать в органы следующие «герои» нашего путешествия по зловонным коридорам украинской правоохранительной системы.
 
Уже известный нам Калининский РОВД г. Донецка. Работал здесь некий
Алексей со славной фамилией Верещагин. Работал опером. Как все, работал. Бил и пытал, выбивая показания. Но ему этого показалось мало. То ли зарплаты не хватало на жизнь, то ли премию за хорошую «раскрываемость» не дали… Воспаленный мозг Верещагина родил оригинальную схему.
Задерживает группа Верещагина человека, подозреваемого в разбоях.
Понятное дело, бьют. Официальных документов о задержании не оформляют. Несчастный неделю сидит, лежит, валяется избитый в кабинетах РОВД… Хотя юридически считается, что он на свободе!
          Под пытками Верещагин заставлял людей подписывать пустые листы. После этого группа Верещагина выезжала, одевала маски и совершала разбои.
Дальнейшее – дело техники. В кабинете РОВД, на подписанных
задержанным бланках, излагались подробности совершенных операми разбоев. Очень просто: человек заперт в кабинете работника милиции, но, тем не менее, совершает в городе разбой.
          И, поверь, читатель, Верещагину все бы сошло с рук, но случилось досадное для оперов недоразумение: «правоохранители» совершили налет на пункт обмена валют, расположенный напротив здания областного УБОПа… Опера-разбойники застрелили охранника обменного пункта, но охранник,
умирая, успел нажать «тревожную кнопку». Налетчики этого не заметили. На место преступления быстро прибыла группа бойцов «Сокола» и «Беркута». Между ментами завязалась перестрелка. Потери были и с той, и с другой стороны. В итоге оперов Калининского РОВД задержали. Тут-то все и раскрылось.
Еще один опер Калининского РОВД г. Донецка – Изотов Виталий –
спокойно перемещался по территории Украины, а также по просторам ближнего и дальнего зарубежья, оставляя за собой ограбленные магазины и обворованные квартиры. Изотов был даже объявлен в международный розыск по линии Интерпола. Задержан. Сидит в Донецком СИЗО под следствием.
Осудят ли его справедливо? Не знаю. Не верю. Система, если и
наказывает своих опричников, то чисто символически.
Хочу подчеркнуть другое: все эти люди были поставлены государством
защищать мирный труд и покой граждан. Они же творили разбои, грабежи и убийства. И таких сотрудников в ПО едва ли не большинство.

Киевский РОВД г. Донецка далеко от Калининского не ушел. Молодой
парень задержан за угон… Ментам было мало, что задержанный признался в одном угоне. На него решили повесить еще несколько таких эпизодов. Он подписывать ложные признания не хотел. Его запытали до такой степени, что он прыгнул в окно со второго этажа, разбив своим телом стекло. Выбросился вместе со стулом, к которому был пристегнут наручниками.
Парню не повезло. При приземлении он сломал ногу и уйти далеко от
своих мучителей не смог...

Тема матерей и жен, которых используют для оказания давления на
задержанных мужей и сыновей, весьма популярна среди деградировавших сотрудников ПО.
Матери Алексея Р. из Донецка сначала звонили в 2-3 часа ночи. Звонили и
молчали. По пятьдесят раз кряду. Она отключила телефон. Тогда начали звонить в дверь. Она отключила дверной звонок. После этого в дверь стучали, орали, смеялись, поднимали на ноги весь подъезд… А Алексею в УБОПе опера просто сказали: дай показания – и мать оставят в покое.
В итоге менты довели престарелую женщину до инфаркта.
А вот у подельника Алексея – Андрея В. было чуть по-другому. За то, что
он не хотел давать показания, в один из дней, когда жена была на работе, к нему в квартиру кто-то проник. Неизвестные почти ничего не украли, зато перевернули всю квартиру. Особенно постарались на большой двуспальной кровати, которая раньше служила супружеским ложем Андрею и его любимой женщине. По простыням ходили ногами в грязной обуви, облили все какой-то вонючей жидкостью…
Жена заявила в милицию, но расследование, очень бурно начатое, вдруг
застопорилось. И, как ответ на заявление потерпевшей, «неизвестные» повторили свой визит, сотворив, один в один, то же самое, что и в первый раз.
А потом следователь Рождественский, как бы невзначай, посоветовал
Андрею давать «нужные» показания, иначе в следующий раз в квартиру придут, когда жена будет дома.
Причиной, по которой сотрудники ПО становятся преступниками,
является профессиональная деформация.                                                 
(продолжение следует)

Навигация

[0] Главная страница сообщений

[#] Следующая страница