Автор Тема: Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.  (Прочитано 4123 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 2. План разгрома вермахта на территории СССР



Схема 1. Действия войск Западного фронта согласно апрельской директиве НО СССР и НГШ КА командующему войсками ЗОВО 1941 года. Составлено по директиве НО СССР и НГШ КА командующему войсками ЗОВО. Апрель 1941 года // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Документ № 224 // www.militera.lib.ru


Схема 2. Действия Вооружённых Сил РККА на Европейском ТВД согласно майским планам прикрытия границы приграничных военных округов 1941 года и задаче поставленной в июне 1941 года перед группой резервных армий. Реконструкция автора. Составлено по: Записке по прикрытию государственной границы на территории Ленинградского военного округа // Военно-исторический журнал. – № 2. – 1996. – С. 3–7; Директиве НО СССР и НГШ командующему войсками Прибалтийского Особого военного округа от 14 мая 1941 года // Военно-исторический журнал. – № 6. – 1996. – С. 5–8; Плану прикрытия территории Прибалтийского Особого военного округа на период мобилизации, сосредоточения и развёртывания войск округа от 14 мая 1941 года от 2 июня 1941 года // Военно-исторический журнал. – № 6. – 1996. – С. 9–15; Директиве НО СССР и НГШ командующему войсками Западного Особого военного округа от 14 мая 1941 года // Военно-исторический журнал. – № 3. – 1996. – С. 5–7; Записке по плану действия войск в прикрытии на территории Западного Особого военного округа // Военно-исторический журнал. – № 3. – 1996. – С. 7–17; Записке по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развёртывания войск КОВО на 1941 год // Военно-исторический журнал. – № 4. – 1996. – С. 3–17; Записке по плану действий войск Одесского военного округа в прикрытии госграницы от 20 июня 1941 года // Военно-исторический журнал. – № 5. – 1996. – С. 3–17; записке НО СССР и НГШ КА председателю СНК СССР И.В. Сталину с соображениями по плану стратегического развёртывания вооружённых сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками от 15 мая 1941 года // 1941. Сборник документов. В 2 кн. Кн. 2 / Документ № 473 // www.militera.lib.ru; Горьков Ю.А. Государственный Комитет Обороны постановляет (1941–1945). Цифры, документы. – М., 2002. – С. 13; Захаров М.В. Накануне великих испытаний / Генеральный штаб в предвоенные годы. – М., 2005. – С. 402–406; Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы / Генеральный штаб в предвоенные годы. – М., 2005. – С. 210–212; Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг. Структура и кадры центрального аппарата HКО СССР, военных округов и общевойсковых армий. Документы и материалы. — М.; СПб., 2005. – С. 10; Евсеев А.И. Маневр стратегическими резервами в первом периоде Великой Отечественной войны // Военно-исторический журнал. – № 3. – 1986. – С. 9–20; Петров Б.Н. О стратегическом развёртывании Красной Армии накануне войны // Военно-исторический журнал. – № 12. – 1991. – С. 10–17; Куницкий П.Т. Восстановление прорванного стратегического фронта обороны в 1941 году // Военно-исторический журнал. – № 7. – 1988. – С. 52–60; Макар И.П. Из опыта планирования стратегического развёртывания Вооружённых сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению агрессии // Военно-исторический журнал. – № 6. – 2006. – С. 3; Афанасьев Н.М. Дорогами испытаний и побед: Боевой путь 31-й армии. – М.: Воениздат, 1986. – С. 272 с.; Гланц Д.М. Советское военное чудо 1941–1943. Возрождение Красной Армии. – М., 2008. – С. 248–249; Кирсанов Н.А. По зову Родины (Добровольческие формирования Красной Армии в период Великой Отечественной войны). ‒ М., 1971. – С. 17–18, 23–27; Колесник А.Д. Ополченческие формирования Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны. ‒ М., 1988. – С. 14–18, 21–24; Военный энциклопедический словарь. – М.: Воениздат, 1984. – С. 503–504; Боевой состав Советской Армии. (Июнь–декабрь 1941 года). Часть 1. // www.militera.lib.ru

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 3. Крах плана разгрома вермахта на территории СССР


«Сталин был очень удручён. Когда вышли из наркомата, он такую фразу сказал: "Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, всё это просрали..." Мы были поражены этим высказыванием Сталина. Выходит, что всё безвозвратно потеряно?».
Микоян А.И. «Так было».

За несколько часов до начала военных действий Директивой № 1 все части на западной границе СССР приводились в боевую готовность. Помимо прочего в директиве говорилось о том, что в течение 22–23 июня после провокационных действий ожидалось нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО и предписывалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Судя по всему, советские руководители полагали, что война начнётся с провокаций 22–23 июня и полномасштабными военными действиями в конце июня 1941 года, после полного завершения развёртывания частей и соединений РККА на Западе. Реальность превзошла все их самые смелые ожидания.

Германия начала войну вероломно, без объявления войны, всеми имеющимися в её распоряжении силами и средствами уже на рассвете 22 июня 1941 года. Значительная часть советских дивизий прикрытия государственной границы была ещё только на подходе к своим рубежам обороны и поэтому граница изобиловала участками, практически лишёнными войск (схема 1). Директиву № 1 успели принять не все советские части на границе, а те, что её приняли, были попросту деморализованы высочайшим предписанием не поддаваться на провокации в условиях ведения вермахтом полномасштабных боевых действий с применением авиации, артиллерии, танков и мотопехоты.

С началом войны началось планомерное осуществление комплекса мер по переводу страны на военные рельсы. 22 июня 1941 года в Советском Союзе объявлялась мобилизация, которая началась 23 июня во всех военных округах, кроме Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного, в ряде районов СССР вводилось чрезвычайное положение, а «в районах военных действий утверждались военные трибуналы». 23 июня 1941 года
 
была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР, был принят мобилизационный план по боеприпасам, а ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление, в котором определяли задачи партийных и советских органов в условиях военного времени.

24 июня 1941 года было принято решение о создании танковой промышленности в Поволжье и на Урале, были созданы совет по эвакуации и Советское Информационное бюро (Совинформбюро). Были «приняты постановления СНК СССР «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе» и «Об охране предприятий и учреждений, и создании истребительных батальонов». Всего в годы войны создано около 2 тыс. истребительных батальонов (военизированные добровольческие формирования); общее руководство ими осуществлял Центральный штаб, образованный при НКВД СССР».

25 июня – «для централизации руководства пропагандой и контрпропагандой среди войск и населения противника» создаётся Советское бюро военно-политической пропаганды, а для обезпечения в прифронтовой полосе строжайшего порядка и организации безпощадной борьбы с вражескими диверсионными группами был введён институт фронтовых и армейских начальников охраны войскового тыла. Помимо этого, 25 июня 1941 года директивой НО СССР была подтверждена необходимость создания группы армий РГК на рубеже Западная Двина–Днепр. В тот же день по данным Е. Дрига «штаб Среднеазиатского военного округа … получил приказ о готовности 27-го мехкорпуса к 4 июля 1941 года начать передислокацию на запад», для подчинения располагавшемуся в Кирове штабу 28-й.

22 июня 1941 года в радиообращении премьер-министр Великобритании У. Черчилль заявил о своей «решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима», о готовности оказать «России и русскому народу всю помощь», какую только сможет и предложил СССР «любую техническую или экономическую помощь, которая в наших силах и которая, вероятно, им пригодится». Английское руководство было готово направить в СССР военную или экономическую миссию в любой момент. По признанию У. Черчилля советское правительство никак не откликнулось на его «обращение по радио к России и ко всему миру в день нападения Германии, если не считать того, что выдержки из него были напечатаны в «Правде» и в других русских правительственных органах и что нас попросили принять русскую военную миссию. Молчание в высших сферах было тягостным». Советское правительство не возражало против того, «чтобы … две группы английских представителей были посланы в Москву», но оговорились, «что Советское правительство не захочет принять помощь Англии без компенсации и оно в свою очередь готово будет оказать помощь Англии». Таким образом В. Молотов выразил готовность свести все отношения СССР с Англией на равноправную основу.

«Утром 23 июня, действуя по указанию президента, С. Уоллес огласил официальное заявление, в котором нападение Германии на Советский Союз квалифицировалось как вероломное и подчеркивалось, что «любая борьба против гитлеризма, из какого бы источника эти силы не исходили, ускорят неизбежное падение нынешних германских лидеров и тем самым будут способствовать нашей собственной обороне и безопасности». В заявлении ни слова не было сказано об оказании поддержки Советскому Союзу. На следующий день сам Рузвельт заявил на пресс-конференции: «Разумеется, мы намерены оказать России всю помощь, какую только сможем». Однако он ушёл от ответа на вопрос, в какую форму выльется эта помощь и будет ли распространяться на Советский Союз закон о ленд-лизе. В тот же день в Вашингтоне было объявлено об отмене блокирования советских финансовых операций, а ещё через день – о решении не применять к СССР ограничений, предписанных законом о нейтралитете, что давало ему возможность закупать в США военные материалы и перевозить их на американских торговых судах».

24 июня руководитель Движения Свободная Франция Ш. де Голль заявил о поддержке французами русского народа и своём желании установить военное сотрудничество с Москвой. В свою очередь вскоре после вторжения Гитлера в Советский Союз и утраты Сирии «правительство Виши передало военный контроль над Индокитаем Японии, которая, благодаря этому, без борьбы получила передовую базу для нападения на Таиланд, Сингапур и Голландскую Индию». По мнению американского историка С.Э. Морисона «создавалось впечатление, что западный и восточный партнёры держав Оси предполагали соединиться в Индии».

По утверждению А.А. Кошкина «к 25 июня японским генеральным штабом был разработан и утверждён график завершения подготовки и проведения войны, предусматривающий начало мобилизационных мероприятий 28 июля 1941 года, принятие решения о начале войны 10 августа, начало военных действий против Советского Союза 29 августа, а их завершение – в середине октября 1941 года. … Как следует из этого графика, план «Кантокуэн» в известной мере был аналогичен немецкому плану «Барбаросса» и также предполагал «молниеносную войну» против СССР».

Вечером 26 июня 1941 года В. Молотов дал указание послу СССР в США К.А. Уманскому «немедленно пойти к Рузвельту или Хэллу, а при его отсутствии к Уэллесу и, сообщив о вероломном нападении Германии на СССР, запросить, каково отношение американского правительства к этой войне и к СССР. Вопроса «помощи Америки различными товарами, необходимыми Советскому Союзу» сейчас «предписывалось не ставить». Уоллес заявил К.А. Уманскому, что «американское правительство считает СССР жертвой неспровоцированной, ничем не оправданной агрессии» и что отпор этой агрессии, предпринимаемый советским народом, «соответствует историческим интересам Соединенных Штатов». Уэллес подчеркнул, что американское правительство «готово оказать этой борьбе всю посильную поддержку в пределах, определяемых производственными возможностями США и их наиболее неотложными нуждами».

Вернувшийся в Москву 27 июня 1941 года британский посол Стаффорд Криппс (он покинул Москву 10 июня 1941 года) представил Молотову всех приехавших и весь дипсостав своей миссии. «Вечером Молотов снова принял Криппса и сообщил, что после того, как он доложил советскому правительству и лично И.В. Сталину о предложениях посла, возник вопрос, каковы будут масштабы и размеры помощи, которую могут оказать стороны друг другу». 25 июня 1941 года Германия потребовала от Ирана вступления в войну на её стороне, однако Иран на следующий же день ответил отказом. Поскольку иранский вопрос был одинаково злободневен как для Англии, так и для СССР В.М. Молотов, помимо прочего, заявил о желательности общей политической линии в отношении Ирана, Ирака и Афганистана. Криппс ответил, что оба правительства действительно должны следовать общей политической линии в отношении всех этих стран.

28 июня министр снабжений Бивербрук «заявил, что Британское правительство готово принять все возможные меры для ослабления нажима немцев на СССР. В частности, в качестве «личного предложения» Бивербрук высказал мысль о том, что Англия могла бы не только ещё усилить бомбежку Западной Германии и Северной Франции, что в значительной степени уже сейчас делается, но также направить часть своего флота в район Мурманска и Петсамо для морских операций против немцев. Бивербрук говорил также о возможности крупных рейдов на северный французский берег, то есть временного захвата таких портов, как Шербур, Гавр и тому подобное. Если Советское правительство поставило бы перед Британским правительством вопрос о более тесной кооперации в военной области, Британское правительство охотно обсудило бы, что можно сделать».
Вот так. Все буднично, рутинно. Казалось бы, ничто не предвещает ни кризиса, ни катастрофы. Более того, создается впечатление будто «момент истины», апогей напряженности и кульминация событий еще не настали, они всё ещё впереди. И.В.Сталин, не теряя хладнокровия и самообладания, работает в своём кремлёвском кабинете. Но между тем перед гражданами СССР выступает не он, а В.М. Молотов, создается Ставка Главного, а не Верховного командования, Государственный Комитет Обороны не создается, тотальной мобилизации сил и средств – «Всё для фронта! Всё для победы» нет, дивизии народного ополчения не формируются, подпольная борьба с врагом на оккупированной территории СССР и партизанские отряды не организуется, армии из внутренних военных округов спешат не на помощь армиям, не выдерживающим натиск противника на границе, и не на заполнение линии укрепрайонов на старой государственной границе, а на создание линии обороны в глубоком тылу воюющих армий на рубеже Западная Двина–Днепр.

Помимо прочего, несмотря на предложение У. Черчилля и Ф. Рузвельта поддержки Советскому Союзу И.В. Сталин не только не поспешил просить их о помощи в борьбе с общим врагом – гитлеровской Германией, но и увязал принятие помощи Советским Союзом от Англии с принятием помощи Англии от Советского Союза, т.е. попытался выстроить с Англией и США равноправные отношения.

По всей видимости, И.В. Сталин должен был обратиться к гражданам СССР и лидерам Англии и США только в самый кульминационный момент – после разгрома войсками Красной Армии Люблинской группировки противника перед решающим броском объединённых и усиленных армиями, сформированными после начала войны войск Западного и Юго-Западного фронтов, а также разгрома отрезанных от путей снабжения немецких ударных группировок в тылу советских войск группой армий РГК. Ставка Верховного Командования должна была, вероятно, быть создана для координации действия войск РККА освобождающих Европу от немецкой оккупации. Группа армий РГК собиралась в глубоком тылу воюющих армий для разгрома прорвавшегося на территорию СССР противника и поскольку его оккупация должна была быть недолгой в развёртывании длительной партизанской борьбы не было никакой необходимости. Оказание помощи Англии выводило Советский Союз в один ранг как с Англией, так и США. Между тем всё круто и безповоротно изменилось с прорывом немецких войск к Минску, окружением и разгромом войск Западного фронта.

С началом военных действий в Прибалтике части 41-го немецкого моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы встретив под Шауляем сопротивление 125-й стрелковой дивизии и 9-й противотанковой бригады, а также вынужденные сдерживать контрудар частей 3-го и 12-го советских механизированных корпусов продвигались к Риге медленно и неуверенно. В то же самое время части 56-го немецкого моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы легко преодолели на границе слабый заслон ещё только выдвигаемой к границе 48-й советской стрелковой дивизии. Обойдя под Каунасом заслон из 8-й противотанковой бригады и 3-го механизированного корпуса части 56-го немецкого моторизированного армейского корпуса форсировали реку Дубисса в районе города Арегала и начали стремительный бросок к Даугавпилсу по территории свободной от советских частей.

Южнее 3-я немецкая танковая группа подобно 56-му немецкому моторизированному армейскому корпусу легко преодолела на границе слабый заслон 128-й стрелковой дивизии и стрелковых батальонов, ещё только выдвигаемых к границе 23-й, 126-й и 188-й советских стрелковых дивизий, рассеяла под Алитусом 5-ю танковую дивизию и безпрепятственно устремилась к Вильнюсу, а затем далее к Минску. Прибалтийские национальные стрелковые корпуса показали свою крайне низкую боеспособность и командование Северо-Западного фронта боялось использовать их для нанесения контрудара по противнику. По этой причине Северо-Западный фронт по существу лишился фронтового резерва и не смог купировать прорыв 56-го моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы к Даугавпилсу в направлении на Псков и далее на Ленинград, а также всей 3-й танковой группы к Вильнюсу и далее к Минску. В свою очередь контрудар возглавляемой И.В. Болдиным конно-механизированной группы Западного фронта на Гродно был направлен против прикрывающей 3 танковую группу 9 немецкой армии и поэтому даже в принципе не мог предотвратить продвижение 3-й танковой группы к Вильнюсу и Минску. Прорыв к Минску с юга 2-й танковой группы привело к окружению, а затем и разгрому войск Западного фронта.

На Юго-Западном фронте противник также достиг успеха, хотя быть может и не столь значительного. Это было обусловлено более поздним сосредоточением и развёртыванием частей 1-й немецкой танковой группы, сплошным прикрытием границы частями Юго-Западного фронта, его превосходством в танках и самолётах над немецкой группой армий «Юг». Помимо этого, вопреки плану прикрытия границы 1-я противотанковая бригада не уступила 3-му моторизированному армейскому корпусу 1-й танковой группы дорогу на Киев, как это имело место в случае с 41-й советской танковой дивизией, а преградив её, существенно замедлила продвижение немецких частей к Киеву. К сожалению, командование Юго-Западного фронта не смогло в полной мере реализовать своё преимущество, а плохо спланированный и организованный, несогласованный контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта в районе Луцк–Дубно–Ровно не смог остановить продвижение противника вглубь Советской Украины.

На Северном фронте 25 и 26 июня 1941 года советская авиация нанесла по Финляндии бомбовый удар. Не нанеся существенного вреда инфраструктуре и развёрнутым в Финляндии немецким войскам советские авиаудары дали финскому правительству повод для вторжения в СССР. Которым оно, несмотря на уговоры Англии, у которой с Финляндией были очень хорошие отношения, незамедлительно воспользовалось, значительно усугубив тем самым положение советских войск в Прибалтике и под Ленинградом. По настоянию советского правительства Англия в декабре 1941 года была вынуждена объявить войну Финляндии. По сию пору остается открытым вопрос: чем же был авианалет 25 июня 1941 года – глупостью или агрессией?

Между тем наученное горьким опытом неудачных первоначальных действий Красной Армии зимой 1939 года против финских войск советское руководство не решалось больше воевать с Финляндией без троекратного превосходства в силах. Это наглядно показывает план «С-З.20», который предусматривал разгром Финляндии силами более шестидесяти дивизий и то при условии благожелательного к СССР нейтралитета Германии (часть 1, схема 5). Трудно представить, что Советский Союз мог решиться на агрессию против Финляндии силами 21 дивизии (т.е. при соотношении сил с противником 1 к 1), тем более в условиях германской агрессии, не имея к тому же элементарного плана ведения военных действий.

Катастрофа Западного фронта перечеркнула основной вариант плана В.Д. Соколовского и, оголив направление на Смоленск и Москву, обернулась кризисом для всей Красной Армии и всего Советского Союза (см. Военный и политический кризис Советского Союза 1941 года). Крайне неблагоприятную ситуацию удалось преодолеть реализацией запасного варианта плана В.Д. Соколовского на случай прорыва немцами рубежа Западная Двина–Днепр. Западный фронт был восстановлен армиями РГК (схема 2), а за счёт 24-й и 28-й армий РГК и вновь сформированных соединений был сформирован оборонительный рубеж Осташков – Почеп (часть 2, схема 2). Ожесточённое Смоленское сражение, оборона Ленинграда и Киева окончательно похоронили первоначальный план ведения Германией и Японией совместных военных действий, полный разгром войск РККА и уничтожение СССР.

План «Барбаросса» тесно сопрягался с планом «Кантокуэн» и предполагал окружение и разгром основных сил Красной Армии до рубежа Западная Двина – Днепр в Прибалтике, Белоруссии и на Украине. На разгром Советского Союза вермахту отводилось восемь недель. Затем начинались совместные действия с Японией. В начале июля планировалось объявление мобилизации в Японии, в середине – взятие вермахтом Смоленска, в конце – начало концентрации императорской армии. В начале августа после разгрома остатков русских войск восточнее линии Днепр – Двина и достижения линии Крым – Москва – Ленинград вооружённые силы Германии должны были быть сокращены с 209 дивизий до 175 соединений, а основная часть пехотных соединений возвращалась в Германию.

По справедливому замечанию А.Б. Оришева составной частью плана «Барбаросса» было «наступление на Средний Восток, а затем на «жемчужину» Британской империи – Индию». После разгрома СССР Германия намеревалась сосредоточить мощную группировку для концентрического наступления на Иран. Вторжение планировалось осуществить из Ливии через Египет – силами 2 тд, из Болгарии через Турцию – 5 пд, 4 тд, 2 мд, и 3 гсд, из Закавказья через Иран – группой «Кавказ – Иран» в составе 2 тд, 1 мд, 2 гсд из оккупационных войск в России.

Вместо сокращаемых Германией 34 дивизий против СССР должна была выступить императорская армия Японии в составе 20–30 дивизий. Япония в начале августа как раз должна была принять решение о начале военных действий. В России для оккупации всей её западной части до Урала включительно должны были остаться две армии в составе 65 немецких дивизий (34 пд, 9 охр. див., 3 гсд, 12 тд, 6 мд, 1 кд), одного итальянского и испанского корпуса, одного финского, словацкого, румынского и венгерского соединений. В середине августа вермахт должен был захватить Москву, а в конце августа силами оккупационных армий начать наступление навстречу императорской армии Японии, выступающей после падения Москвы. Закончить операцию планировалось в середине октября 1941 года.

По мнению А.А. Кошкина «в результате войны против СССР в состав японской империи должны были войти не только его дальневосточные территории, но и вся восточная часть Советского Союза, включая озеро Байкал. Об этом прямо говорилось в постановлении японского правительства от 7 декабря 1940 года. … В документе «План административного управления районами Великой Восточной Азии» от декабря 1941 года указывалось: «Будущее советских территорий следует определить на основе японо-германского соглашения… Однако Приморская область будет присоединена к территории империи, а районы, граничащие с маньчжурской империей, должны находиться под её влиянием. Управление сибирской железной дорогой будет полностью подчинено Японии и Германии. Пунктом разграничения зон управления намечается Омск».

Столкнувшись со столь плачевными перспективами, И.В. Сталин крайне тяжело перенёс провал основного варианта плана В.Д. Соколовского. Катастрофа Западного фронта подействовала на него угнетающе. 27 июня в соответствии с предвоенным планом 23-й и 26-й мехкорпуса включались в состав начинающей переброску своих соединений из Сибирского военного округа 24-й армии. Однако с приближением немецких танков к Минску ситуация всё более обострялась и выходила из-под контроля советского военного командования. И вот уже СНК СССР принимает «специальное постановление о развёртывании авиационной промышленности и ускоренном строительстве новых авиационных заводов, 16-я армия резерва Главного Командования на Юго-Западном направлении получила приказ погрузить соединения армии и перебросить их в район Смоленска, а Сталин отдаёт приказ отстранить Павлова от командования войсками Западного фронта и под охраной отправить его в Москву.
Однако Ворошилов, по данным В. Гончарова, переговорив предварительно с Шапошниковым, предложил «не арестовывать командарма Павлова, а лишь отстранить его от руководства фронтом и назначить командиром танковой группы, формирующейся из отходящих частей в районе Гомеля и Рогачева. Наверное, это предложение в сложившихся условиях было наиболее здравым». Между тем 28 июня немецкие танки врываются в Минск и уже рано утром 29 июня «Сталин потребовал немедленного ареста своего бывшего любимца».

29 июня 1941 года «СНК и ЦК ВКП(б) направили директиву партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков. Директива определяла основную программу действий по организации отпора фашистской Германии, по превращению страны в единый военный лагерь под лозунгом «Всё для фронта! Всё для победы», по мобилизации всех сил и средств на разгром врага». 29 июня 1941 года изменился тон не только внутриполитических, но и внешнеполитических заявлений Советского правительства. В частности, 29 июня В.М. Молотов телеграфировал послу СССР в США К.А. Уманскому о необходимости встречи с Рузвельтом, Хэллом или Уоллесом, и поставить вопрос о возможности поставок Советскому Союзу помощи. Помимо этого в самой Москве В.М. Молотов в тот же день встретился с послом США Л. Штейнгардом и обсудил пути подвоза американского оборудования и материалов в СССР.

29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, Микоян и Берия. По воспоминанию А. Микояна «подробных данных о положении в Белоруссии тогда ещё не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко. Но тот ничего путного о положении на Западном направлении сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить её не могли. Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т.д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает.

Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная безпомощность в штабе. Раз нет связи, штаб безсилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался как баба и выбежал в другую комнату. Молотов пошёл за ним. Мы все были в удручённом состоянии.

Минут через 5-10 Молотов привёл внешне спокойного Жукова, но глаза у него ещё были мокрые. Договорились, что на связь с Белорусским военным округом пойдет Кулик (это Сталин предложил), потом других людей пошлют. Такое задание было дано затем Ворошилову. Его сопровождал энергичный, смелый, расторопный военачальник Гай Туманян. Предложение о сопровождающем внес я. Главное тогда было возстановить связь. Дела у Конева, который командовал армией на Украине, продолжали успешно развиваться в районе Перемышля. Но войска Белорусского фронта оказались тогда без централизованного командования. Сталин был очень удручён. Когда вышли из наркомата, он такую фразу сказал: Ленин оставил нам великое наследие, мы – его наследники – всё это ... Мы были поражены этим высказыванием Сталина. Выходит, что всё безвозвратно мы потеряли? Посчитали, что это он сказал в состоянии аффекта».

После произошедшего И.В. Сталин уехал на свою ближнюю дачу. К руководству страной и её вооружёнными силами, по воспоминаниям всё того же А.И. Микояна, он вернулся вечером 30 июня, когда к нему приехали члены Политбюро, а в свой рабочий кремлёвский кабинет – 1 июля 1941 года. О накалённой атмосфере в наркомате обороны 29 июня 1941 года пишет в своих мемуарах и сам Г.К. Жуков. В журнале записи лиц, принятых И.В. Сталиным в его кремлёвском кабинете и резиденции на улице Кирова (Мясницкая), 33 за 29 и 30 июня записи отсутствуют. Очевидно, поскольку многие присутствующие при этой сцене были поражены словами Сталина, посчитав, будто он высказал своё мнение «в состоянии аффекта», суть событий, происходящих в стране, была понятна чрезвычайно узкому кругу лиц, посвящённых в тайну плана В.Д. Соколовского – Сталину, Молотову, Жукову и Тимошенко.

И из колеи советских политических и военных лидеров выбили известия отнюдь не о падении Минска, и не о разрыве французским правительством дипломатических отношений с Советским Союзом, а о провале стратегического плана разгрома частями Красной Армии войск вермахта на территории Советского Союза, освобождении Европы от нацистов и заключения равноправных договоров Советского Союза с Великобританией и Соединенными Штатами Америки.

Причины провала основного варианта плана В.Д. Соколовского по большому счету кроются в одной очень крупной ошибке советского генштаба, помноженной на массу более мелких. Во всех советских планах стратегического развертывания 1940 года удар вермахта по советским войскам в Белостокском выступе предполагался в виде концентрических ударов от его основания на Минск (часть 1, схема 3 – 4). Во время первой стратегической игре, проведённой в Генштабе РККА в январе 1941 года, Г.К. Жуков, парируя удар Павлова по Восточной Пруссии, нанёс два коротких сходящихся удара по его наступающим армиям (часть 1, схема 8). После этой игры и назначения Г.К. Жукова начальником генштаба все советские стратегические планы 1941 года начали строить на предположении удара вермахта по советским войскам в Белостокском выступе в виде концентрических ударов от его основания на Волковыск и Барановичи (часть 1, схема 10, 12; часть 2, схема 1–2).

Для предотвращения прорыва 3-й танковой группы на Гродно – Волковыск и Лида – Барановичи выделялись 8-я птабр, 17-й мк и 21-й ск (выводился из-под Витебска, Полоцка и Лепеля) под Лидой и 47-й ск под Барановичами (выводился из под Бобруйска – Гомеля), 7-я птабр и 11-й мк под Гродно, 6-я птабр и 6-й мк между Белостоком и Барановичами. 44-й ск выводился под Минск из Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы. Вся беда в том, что в реальности 3-я танковая группа наступала из Сувалкинского выступа всё же на Минск через Алитус, Вильнюс и Молодечно. Последовательно встречаемые 3-й тг на своем пути к Минску случайные 128-я сд, 5-я тд, 184-я и 24-я сд были совершенно неспособны поодиночке остановить танковую лавину и становились её легкими жертвами. В то время как специально предназначенные для борьбы с танками силы вместо оказания сопротивления оказались в окружении, были разбиты и уничтожены (схема 3).

Останься в советских планах тезис о вероятности окружении советских войск под Минском и оба плана 1941 года содержали бы в себе план обороны дороги Сувалки – Вильнюс – Минск. И в июне 1941 года 3-ю танковую группу встретили бы не четыре случайные дивизии, а противотанковый рубеж обороны, заполненный частями полноценной 13-й армии: 188-я, 126-я, 128-я, 23-я, 85-я сд засевшие в УР на границе, 7-я и 8-я птабр, 21-й ск (17-я, 37-я, 50-я сд) и 11 мк (29-я, 33-я тд, 204-я мд) под Алитусом и Вареной, 6-я птабр, 47-й ск (121-я, 143-я сд) и 17-й мк (27-я, 36-я тд, 209 мд) в Вильнюсе, 24-я, 155-я сд в Вилейно и Молодечно под Минском. Высвобождаемые при этом 5-я тд и 29-й литовский национальный стрелковый корпус (179-я, 184-я сд) ПрибОВО усилили бы Каунасское направление и предотвратили стремительный прорыв 56-го мк Э. Манштейна к Даугавпилсу. Что позволило бы армиям РГК встретить и разгромить разделённые Припятскими болотами 1-ю и 2-ю танковые группы, а войскам из Львовского и Белостокского выступа сначала перерезать пути снабжения 1-й и 2-й танковым группам, а затем выйти к Балтийскому побережью, окружить и уничтожить всю немецкую группировку в Восточной Пруссии.

План «Барбаросса» строился на посыле разгрома основных сил РККА западнее рубежа Западная Двина – Днепр. Советский план В.Д. Соколовского противопоставив «Барбароссе» значительные силы на рубеже Западная Двина – Днепр нивелировал одну беду. Однако его разработчики, неправильно определив направление одного основополагающего удара противника и не сумев в конечном итоге его парировать, попали в другую беду. В итоге как немецкий, так и советский блицкриг были сорваны. Вермахт начал военные действия с совершенно чистого листа, а Красная Армия – с реализации запасного варианта.

Ошибка в выборе направления главного удара 3-й танковой группы носила системный характер и действовала на план превентивного удара ещё более разрушительно. 2 августа 1965 года маршал Советского Союза А.М. Василевский в своем интервью «Накануне войны» заявил, что, по его мнению, задача разгрома противника на границе с Германией летом 1941 года могла быть посильной лишь только главным силам РККА, «при обязательном условии своевременного приведения их в полную боевую готовность и с законченным развёртыванием их вдоль наших границ до начала вероломного нападения на нас фашистской Германии». Формулировка «с законченным развёртыванием их вдоль наших границ до начала вероломного нападения на нас фашистской Германии» применима исключительно к плану Н.Ф. Ватутина (см. часть 1 схема 10 и часть 2, схема 2).

Не согласившись с А.М. Василевским 6 декабря 1965 года «на первой странице документа Г.К. Жуков написал следующее: «Объяснение А.М. Василевского не полностью соответствует действительности. Думаю, что Советский Союз был бы скорее разбит, если бы мы все свои силы накануне войны развернули на границе на немецкие войска, имели в виду именно по своим планам в начале войны уничтожить их в районе государственной границы. Хорошо, что этого не случилось, а если бы наши силы были разбиты в районах государственной границы, тогда бы гитлеровские войска получили возможность успешно вести войну, а Москва и Ленинград были бы заняты в 1941 году».

В заочном споре двух принявших непосредственное участие в разработке советских стратегических планов накануне Великой Отечественной войны военноначальников вероятно следует принять сторону именно Г.К. Жукова.

Подведём итог. Начало войны Сталин встретил хладнокровно, не теряя работоспособности. На поле боя началась реализация первой части плана В.Д. Соколовского – прорыв вглубь Советского Союза 1-й и 2-й танковых групп. Поскольку кульминационный момент ещё не наступил, к народу СССР обратился В.М. Молотов, а не И.В. Сталин, была создана Ставка Главного, а не Верховного командования. Война обещала быть скоротечной, победа достигнута малой кровью, а военные действия в скором времени должны были быть перенесены на территорию противника. Поэтому тотальной мобилизации всех сил и средств – «Всё для фронта! Всё для победы» в начале военных действий не было.

Государственный Комитет Обороны не был создан. Дивизии народного ополчения не формировались, подпольная борьба с врагом на оккупированной территории СССР и партизанские отряды не организовались. Армии из внутренних военных округов спешили не на помощь армиям, не выдерживающим натиск противника на границе, и не на заполнение линии укрепрайонов на старой государственной границе, а на создание линии обороны в глубоком тылу воюющих армий на рубеже Западная Двина–Днепр. Помощи от Англии и США Советский Союз, к крайнему удивлению У. Черчилля, не просил.

Сталин должен был обратиться к народам СССР в начале реализации второй части плана В.Д. Соколовского – переносе военных действий на территорию противника. Для координации действий советских армий, освобождающих Европу от фашистской чумы должна была быть создана Ставка Верховного командования.

Между тем после катастрофы Западного фронта план В.Д. Соколовского в его варианте переноса войны на территорию противника был провален. И.В. Сталин крайне тяжело перенёс это событие. Довёл Г.К. Жукова до слёз, вёл себя так, как будто всё безвозвратно мы потеряли, на целые сутки оставил страну без своего руководства. Таким образом, неизвестная и непродолжительная война малой кровью на чужой территории мгновенно обернулась хорошо нам известной Великой Отечественной войной с тотальной мобилизацией всех сил и средств.

Причиной провала плана В.Д. Соколовского в первом его варианте, поставившим страну на грань катастрофы, стала системная ошибка советского генштаба под руководством Г.К. Жукова при определении направления удара 3-й немецкой танковой группы. Красная Армия в конечном счёте сумела преодолеть этот кризис. В то время как последствия ошибки при определении направления удара 3-й немецкой танковой группы в случае реализации плана превентивной войны Н.Ф. Ватутина носили бы поистине катастрофический характер для судьбы как Красной Армии, так и всего Советского Союза.
 
Схема 1. Группировка войск вермахта и РККА к 22 июня 1941 года. Стратегическое развертывание войск РККА на Западе. Составлено по: Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою: История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940–1941 годах. – М., 2005; Егоров Д.Н. Июнь 1941. Разгром Западного фронта. – М, 2008; Иринархов Р.С. Западный особый... – Минск, 2002; Иринархов Р.С. Прибалтийский особый... – Минск, 2004; Иринархов Р.С. Киевский особый... – М.; Минск, 2006; Иринархов Р.С. У Днепровских круч... – М.; Минск, 2006; Иринархов Р.С. РКВМФ перед грозным испытанием. – Минск, 2008; Исаев А.В. От Дубно до Ростова. – М., 2004; Калашников К.А., Феськов В.И., Чмыхало А.Ю., Голиков В.И. Красная армия в июне 1941 года (статистический сборник). – Новосибирск, 2003; Коломиец М., Макаров М. Прелюдия к «Барбароссе» // Фронтовая иллюстрация. – 2001. – № 4; Семидетко В.А. Истоки будущих поражений Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г. // www.militera.lib.ru; Семидетко В.А. Истоки поражения в Белоруссии. (Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г.) // Военно-исторический журнал. – 1989. – № 4; Статюк И. Оборона Прибалтики. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Прибалтике (22 июня–9 июля 1941 г.). – М., 2005; Статюк И. Оборона Белоруссии. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Белоруссии (22 июня–9 июля 1941 г.). – М., 2005; Статюк И. Оборона Западной Украины. 1941: Стратегическая оборонительная операция на Западной Украине (22 июня–6 июля 1941 г.). – М., 2006; Статюк И. Оборона Заполярья. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Заполярье и Карелии (29 июня–11 октября 1941 г.). – М., 2006; Статюк И. Оборона Ленинграда. 1941: Ленинградская стратегическая оборонительная операция 10 июля–30 сентября 1941 г. – М., 2006; Статюк И. Оборона Киева. 1941: Киевская стратегическая оборонительная операция 7 июля–26 сентября 1941 г. – М., 2006; Статюк И. Смоленское сражение. 1941: 10 июля–10 сентября 1941 г. – М., 2006.
 
Схема 2. Боевые действия на Западном направлении с 22 июня по 9 июля 1941 г.
 
Схема 3. Ожидаемое советским командованием и реальное направление удара 3-й танковой группы. Составлено по схеме 1.

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 3. Крах плана разгрома вермахта на территории СССР



Схема 1. Группировка войск вермахта и РККА к 22 июня 1941 года. Стратегическое развертывание войск РККА на Западе. Составлено по: Дриг Е. Механизированные корпуса РККА в бою: История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940–1941 годах. – М., 2005; Егоров Д.Н. Июнь 1941. Разгром Западного фронта. – М, 2008; Иринархов Р.С. Западный особый... – Минск, 2002; Иринархов Р.С. Прибалтийский особый... – Минск, 2004; Иринархов Р.С. Киевский особый... – М.; Минск, 2006; Иринархов Р.С. У Днепровских круч... – М.; Минск, 2006; Иринархов Р.С. РКВМФ перед грозным испытанием. – Минск, 2008; Исаев А.В. От Дубно до Ростова. – М., 2004; Калашников К.А., Феськов В.И., Чмыхало А.Ю., Голиков В.И. Красная армия в июне 1941 года (статистический сборник). – Новосибирск, 2003; Коломиец М., Макаров М. Прелюдия к «Барбароссе» // Фронтовая иллюстрация. – 2001. – № 4; Семидетко В.А. Истоки будущих поражений Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г. // www.militera.lib.ru; Семидетко В.А. Истоки поражения в Белоруссии. (Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г.) // Военно-исторический журнал. – 1989. – № 4; Статюк И. Оборона Прибалтики. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Прибалтике (22 июня–9 июля 1941 г.). – М., 2005; Статюк И. Оборона Белоруссии. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Белоруссии (22 июня–9 июля 1941 г.). – М., 2005; Статюк И. Оборона Западной Украины. 1941: Стратегическая оборонительная операция на Западной Украине (22 июня–6 июля 1941 г.). – М., 2006; Статюк И. Оборона Заполярья. 1941: Стратегическая оборонительная операция в Заполярье и Карелии (29 июня–11 октября 1941 г.). – М., 2006; Статюк И. Оборона Ленинграда. 1941: Ленинградская стратегическая оборонительная операция 10 июля–30 сентября 1941 г. – М., 2006; Статюк И. Оборона Киева. 1941: Киевская стратегическая оборонительная операция 7 июля–26 сентября 1941 г. – М., 2006; Статюк И. Смоленское сражение. 1941: 10 июля–10 сентября 1941 г. – М., 2006.
 

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 3. Крах плана разгрома вермахта на территории СССР



Схема 2. Боевые действия на Западном направлении с 22 июня по 9 июля 1941 г.

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 3. Крах плана разгрома вермахта на территории СССР



Схема 3. Ожидаемое советским командованием и реальное направление удара 3-й танковой группы. Составлено по схеме 1.

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 4. Крах плана «Барбаросса», «Кантокуэн» и Директивы № 32


http://prntscr.com/ptbvpc

«Всё для фронта! Всё для победы!», лозунг Коммунистической партии, сформулированный в Директиве СНК СССР от 29 июня 1941 ... и провозглашённый 3 июля 1941 по радио в речи председателя ГКО И.В. Сталина. Выражал сущность программы, которая была разработана ЦК ВКП(б) и Советским правительством для превращения страны в единый боевой лагерь.

Великая Отечественная война 1941 – 1945. Энциклопедия

По воспоминаниям А.И. Микояна 30 июня 1941 года соратники И.В. Сталина по партии – Вознесенский, Микоян, Молотов, Маленков, Ворошилов и Берия, безо всякого его участия решили создать Государственный Комитет Обороны (ГКО), отдать ему всю полноту власти в стране, передать ему функции Правительства, Верховного Совета и ЦК партии. Посчитав, «что в имени Сталина настолько большая сила в сознании, чувствах и вере народа», что это облегчит им мобилизацию и руководство всеми военными действиями они договорились поставить бывшего в это время на своей ближней даче И.В. Сталина во главе Государственного Комитета Обороны. И только после всего этого И.В. Сталин вновь вернулся к управлению страной и его вооружёнными силами. Советский Союз во всю свою полную мощь вовлекался в войну с Германией. Но только уже не ради разгрома нацистов на территории Германии, а для предотвращения их дальнейшего прорыва вглубь Советского Союза.

1 июля К.А. Уманский «вновь встретился с Уэллесом и передал ему заявку на необходимые военные поставки из США, состоявшую из 8 пунктов и включающую истребители, бомбардировщики, зенитные орудия, а также некоторое оборудование для авиационных и других заводов». В Москве В. Молотов заявил главе английской миссии Макфарлану, что «именно настоящий момент и является наиболее подходящим» для усиления активности британской авиации в Западной Германии, на оккупированной территории Франции и высадке десанта в упомянутом Бивербруком городах. «Если, заявил Молотов, генерал Макфарлан не может рассмотреть этого вопроса, то, возможно, будет целесообразным передать его на рассмотрение в Англию, в военный кабинет».

«Одним из важных актов Советского правительства, давшим в известной степени направление изменениям в государственном аппарате, было постановление от 1 июля 1941 года «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени». При СНК СССР были образованы Комитет продовольственного и вещевого снабжения Советской Армии и главные управления по снабжению отраслей народного хозяйства углем, нефтью, лесом. В процессе реорганизации государственного аппарата происходило резкое сокращение штатов наркоматов, учреждений и управленческих звеньев. Специалисты из учреждений направлялись на заводы и фабрики, на производство. Перестраивались работа Госплана СССР, система планирования и снабжения хозяйства. В Госплане были созданы отделы вооружения, боеприпасов, судостроения, авиастроения и танкостроения. На основе заданий ЦК партии и ГКО они разрабатывали планы выпуска боевой техники, вооружения, боеприпасов предприятиями независимо от их ведомственной подчинённости, контролировали состояние материально-технического обезпечения, контролировали состояние материально-технического обезпечения военного производства».

30 июня 1941 года ЦК ВКП (б) утвердил разработанный Госпланом СССР на основании указаний ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 23 июня мобилизационный народнохозяйственный план на III квартал 1941 года – «первый плановый документ, направленный на перевод народного хозяйства СССР на военные рельсы». Как мы помним 24 июня 1941 года, на случай провала основного варианта плана В.Д. Соколовского были приняты решения о создании танковой промышленности в Поволжье и на Урале, а также совета по эвакуации. С началом реализации запасного варианта плана В.Д. Соколовского эти решения начали воплощаться. 1 июля ГКО постановил перевести завод «Красное Сормово» на выпуск танков Т-34, а Челябинский тракторный завод – на выпуск КВ-1. «Таким образом, была создана комплексная база танкостроительной промышленности». «4 июля Государственный Комитет Обороны поручил комиссии во главе с председателем Госплана СССР Н.А. Вознесенским «выработать военно-хозяйственный план обезпечения обороны страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, существующих на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также ресурсов и предприятий, вывозимых в указанные районы в порядке эвакуации». 16 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны переподчинил себе совет по эвакуации.

3 июля 1941 года И.В. Сталин лично обратился к народам СССР, однако уже не с призывом бить врага как на советской, так и на его собственной территории, а с призывом сплотиться в затяжной борьбе с врагом и бить его везде, где бы он не появился. Советские войска оставили, ставший в одночасье ненужным, Львовский выступ и в стране началась организация длительного сопротивления врагу на оккупированной им территории. И.В. Сталин был назначен Народным Комиссаром обороны СССР, Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования, были созданы промежуточные органы стратегического руководства – главные командования войсками Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. 16 июля 1941 года вышел приказ Государственного Комитета Обороны о расстреле бывшего командующего Западным фронтом генерала армии Павлова, бывшего начальника штаба Западного фронта генерал-майора Климовских, бывшего начальника связи Западного фронта генерал-майора Григорьева и бывшего командующего 4-й армией Западного фронта генерал-майора Коробкова.

В начале июля 1941 года советское руководство пошло навстречу предложениям разрешить «полякам, чехам и югославам создать в СССР национальные комитеты и сформировать национальные части для совместной с СССР борьбы против германского фашизма … и … восстановлении национальных государств Польши, Чехословакии и Югославии». В частности, «5 июля в Лондоне при посредничестве Англии начались переговоры между» советским и польским правительством в изгнании. «30 июля, после многих ожесточённых споров, между польским и русским правительствами было достигнуто соглашение. Дипломатические отношения были восстановлены, и на русской территории должна была быть создана польская армия, подчинённая советскому Верховному Командованию. О границах не было упомянуто, если не считать общего заявления о том, что советско-германские договоры от 1939 года относительно территориальных изменений в Польше «утратили свою силу» (Черчилль У. Вторая мировая война).

Возстановление Красной Армией рубежа обороны на Западном направлении предопределило крах плана «Барбаросса» (часть 3, схема 2). «К 1 июля (т.е. в первые 8 дней войны) в результате напряжённой работы партийных и государственных органов было призвано 5,3 млн. человек» (Куницкий П.Т. Возстановление прорванного стратегического фронта обороны в 1941 году). 14 июля 1941 года, в полном соответствии с майским предложением 1941 года Г.К. Жукова о строительстве новых укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков – Почеп (часть 2, схема 2), «вместе с войсками 24-й и 28-й армий, выдвинутых сюда несколько ранее», вновь созданные 29-я, 30-я, 31-я и 32-я армии объединялись «во фронт резервных армий с задачей занять рубеж Старая Русса, Осташков, Белый, Истомино, Ельня, Брянск и подготовиться к упорной обороне. Здесь, восточнее главного оборонительного рубежа, проходившего по рекам Западная Двина и Днепр и уже прорванного противником, создавалась вторая линия обороны. 18 июля Ставка приняла решение развернуть на дальних подступах к Москве ещё один фронт – Можайскую линию обороны – с включением в его состав 32, 33 и 34-й армий» (Дорогами испытаний и побед. Боевой путь 31-й армии).

На занятой противником территории организовывались партизанское движение и диверсионная борьба. Началось формирование дивизий народного ополчения. «27 июня Ленинский горком партии [г. Ленинграда – прим. автора] обратился к Главному Командованию Красной Армии с просьбой разрешить формирование из трудящихся города семи добровольческих дивизий. Такое разрешение было получено. На этом основании все районы Ленинграда 30 июня начали формирование дивизий, которые вскоре стали именоваться ополченческими».

«На совещании секретарей Московского областного, городского и районных комитетов партии столицы, созванном ЦК ВКП(б) в Кремле в ночь с 1 на 2 июля, партийным организациям было предложено возглавить создание на добровольческих началах дивизий народного ополчения Москвы. 3 июля 1941 года постановление о создании народного ополчения принял ЦК Компартии Молдавии, 6 июля – ЦК Компартии Белоруссии, 7 июля – ЦК Компартии, Совнарком и Президиум Верховного Совета Украинской ССР. В те же дни вынесли соответствующие решения краевые, областные, городские и районные комитеты партии Российской Федерации».

«29 июня СНК СССР и ЦК ВКП (б) направили руководителям партийных и советских организаций прифронтовых областей директиву, в которой наряду с общими задачами советского народа в борьбе против немецко-фашистских захватчиков определили задачи и обязанности местных партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций по развёртыванию всенародной партизанской борьбы в тылу немецко-фашистской армии. … 30 июня ЦК КП (б) Украины сформировали оперативную группу для развёртывания партизанской борьбы», а ЦК КП (б) Белоруссии принял и разослал на места директиву № 1 «о переходе на подпольную работу парторганизаций районов, занятых врагом».

1 июля 1941 года ЦК КП (б) Белоруссии утвердил директиву № 2 по развёртыванию партизанской войны в тылу врага, 4 июля ЦК КП (б) Карело-Финской ССР вынесено решение аналогичное директиве № 1 ЦК КП (б) Белоруссии, а 5–6 июля ЦК КП (б) Украины «принял специальное решение о создании вооружённых отрядов и организаций партийного подполья в районах, которым угрожала фашистская оккупация». 18 июля ЦК ВКП (б) внёс специальное решение «об организации борьбы в тылу германских войск», которое дополняло и конкретизировало директиву от 29 июня. В нём ЦК ВКП (б) потребовал от центральных комитетов коммунистических партий союзных республик, от областных и районных комитетов партии улучшить руководство борьбой советского народа в тылу врага, придать ей «самый широкий размах и боевую активность».

«В июле 1941 года Военный Совет Северо-Западного фронта принял постановление о создании при политуправлении отдела, на который возлагалась работа по организации партизанских отрядов и руководству их боевой деятельностью. Он получил наименование 10-го отдела политуправления – по дате принятия постановления. … в последующем по решению ЦК ВКП(б) такие отделы были созданы во всей действующей армии». Начальнику 10-го отдела политуправления Северо-Западного фронта А.Н. Асмолову была поставлена задача: «помочь ускорить создание партизанских сил в полосе фронта, заняться подбором и военной подготовкой командного состава, наладить связь с теми, кто уже ведёт борьбу в тылу врага. Одним словом … взять в свои руки оперативное руководство партизанскими действиями» на участке Северо-Западного фронта. Его «разговор с начальником политуправления дивизионным комиссаром К. Г. Рябчим … закончился так: «Идите к кадровикам, товарищ Асмолов, отбирайте людей в отдел, а если нужно, и в партизанские отряды».

«20 июля 1941 года Военный Совет [Северо-Западного – прим. автора] фронта одобрил Инструкцию по организации и действиям партизанских отрядов и групп. Она начиналась словами: «Партизанское движение в тылу врага является всенародным движением. Оно призвано сыграть огромную роль в нашей Отечественной войне». … Отпечатанная в 500 экземплярах, инструкция была разослана в комитеты партии прифронтовых районов, входивших в полосу Северо-Западного фронта. Несколько десятков экземпляров было направлено в Главное политическое управление РККА, откуда они были пересланы на другие фронты. Как свидетельствуют советские исследования, это была первая инструкция по организации партизанских действий в Великой Отечественной войне. Она, безусловно, сыграла свою роль в обобщении накопленного опыта партизанской борьбы с фашистскими захватчиками.

В связи с постановлением ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск» и для решения назревавших вопросов в организации и руководстве партизанскими силами Военный Совет фронта провёл во второй половине июля расширенное совещание, в котором приняли участие многие командиры и политработники, а также партийный актив прифронтовых горкомов и райкомов. … на совещании был решён очень важный вопрос об объединении партизанских отрядов в более крупные единицы – партизанские бригады. … Спустя несколько дней Военный Совет фронта утвердил план формирования первых партизанских бригад. … Впервые в истории Великой Отечественной войны была найдена наиболее целесообразная форма объединения вооружённых партизанских сил, которая позволяла успешно действовать в тылу врага в современной войне. …

Напряжённые июльские дни 1941 года, связанные с созданием партизанских бригад и отрядов, закончились формированием значительных партизанских сил в прифронтовой полосе. Можно было доложить Военному Совету фронта и Ленинградскому обкому партии, что на территории юго-восточных районов Ленинградской области создано 43 партизанских отряда, насчитывающих около 4 тысяч бойцов и объединённых в шесть партизанских бригад. Часть партизан уже была переброшена через линию фронта и развернула партизанские действия в тылу 16-й немецкой армии из группы армий «Север», действовавшие против войск Северо-Западного фронта».

По воспоминаниям начальника Ленинградского штаба партизанского движения секретаря обкома партии М.Н. Никитина «в июле-августе 1941 года перешли на нелегальное положение 32 района районных комитета партии Ленинградской области. Уже в оккупации был создан Псковский межрайонный партийный орган. Нелегальные комитеты возглавляли 86 секретарей райкомов и горкомов, руководивших ими до войны. В районы ушли 68 уполномоченных обкома». Почти во всех оккупированных фашистами районах Калининской области в августе и сентябре 1941 года были созданы партизанские отряды и диверсионные группы» (Псковщина партизанская. Сборник).

В Белоруссии 13 июля 1941 года по инициативе И. Старикова и П.К, Пономаренко, первого секретаря ЦК партии Белоруссии, была создана партизанская школа – Оперативно-учебный центр Западного фронта. Уже в июле-августе 1941 года приступили к вооружённым действиям первые партизанские отряды …, а … первые подпольные райкомы начинают руководство борьбой в тылу врага».

«В западных областях Украины не удалось до захвата их фашистскими войсками закончить всю работу по формированию партизанских отрядов и партийного подполья. … Во второй половине июля было начато формирование партизанских отрядов, диверсионных групп и партийного подполья во всех областях Левобережной Украины. Здесь заблаговременно создавались базы оружия и продовольствия». В частности, после выступления И. Сталина 3 июля 1941 года С.А. Ковпак начал в районе Путивля создание партизанских баз. Помимо партизанских отрядов на Украине была развёрнута деятельность партийных и комсомольских организаций.

«7 июля 1941 года в обкоме КП(б)У т. Бурмистенко и секретарь Киевского обкома КП(б)У т. Сердюк провели совещание секретарей горкомов и райкомов КП(б)У, на котором были даны исчерпывающие указания об эвакуации материальных ценностей, людей и создания подпольных большевистских организаций и партизанских отрядов для борьбы в тылу врага. В результате этого в большинстве городов и районов области в течении июля и августа 1941 года были созданы подпольные райкомы КП(б)У, подпольные диверсионный группы и партизанские отряды с сетью конспиративных квартир и материальной базой. В городе Киеве был оставлен подпольный горком КП(б)У. … В районах города было создано 9 подпольных райкомов КП(б)У и 3 партийных, комсомольских организаций и диверсионных групп. … В районах области всего было создано 21 подпольный горком и райком КП(б)У». «Всего на Украине в 1941 году приступили к работе 13 областных и более 110 окружных, городских, районных и других подпольных партийных органов. Они повседневно руководили самоотверженной борьбой советских патриотов против оккупантов».

Тем не менее, летом 1941 года партизанская борьба на оккупированной территории ещё только зарождалась. Лишь «к весне 1942 года она охватила огромную территорию – от лесов Карелии до Крыма и Молдавии. К концу 1943 года насчитывалось свыше миллиона вооружённых партизан и подпольщиков». Всего этого советскому политическому и военному руководству удалось достичь в результате, по сути, блестящей импровизации, с нуля, практически с чистого листа.

По воспоминанию И. Старинова «верные ленинским указаниям, Михаил Васильевич Фрунзе и другие советские полководцы немало сделали для изучения объективных законов партизанских действий и для подготовки к партизанской войне в случае нападения на СССР какого-либо агрессора. Деятельное участие приняли в этой подготовке с 1925 года по 1936-й и тогдашний нарком обороны К.Е. Ворошилов. В период репрессий против военных подготовку партизан прекратили. Все заблаговременно подготовленные партизанские базы ликвидировали, из тайных складов извлекли и передали армии большое количество минновзрывных средств, а имевшееся на этих складах несколько десятков тысяч иностранных винтовок и карабинов, сотни иностранных пулемётов и миллионы патронов к ним попросту уничтожили.

Самое же страшное было в том, что в 1937-1938 годах репрессировали хорошо подготовленные партизанские кадры, кого расстреляли, кого сослали, и уцелели из «партизан» только те, кто случайно переменил место жительства или, по счастью, оказался в далёкой Испании, принял участие в схватке с фашистом. Сама мысль о возможности ведения нами партизанской войны была похоронена. Новая военная доктрина исключала для Красной Армии длительную стратегическую оборону, предписывая в кратчайший срок ответить на удар врага более мощным, перенести боевые действия на территорию агрессора. Естественно, что в кадровых войсках ни командный, ни тем более рядовой состав уже не получали знаний, которые дали бы им возможность уверенно действовать в тылу врага».

Между тем противники СССР чрезвычайно серьезно восприняли военные неудачи Советского Союза. В Германии 30 июня 1941 года был принят окончательный вариант директивы № 32. Как уже указывалось выше гитлеровские стратеги рассчитывали уже с осени 1941 года, после разгрома СССР сократить вермахт с 209 дивизий до 175, выделить в качестве оккупационных войск в России 65 дивизий (из них 12 танковых и 6 моторизированных), увеличить число тропических дивизий, авиацию и флот для последующего противостояния Великобритании и Соединённым Штатам Америки. Планировалось приступить к завоеванию Египта, района Суэцкого канала, Палестины, Ирака и Ирана. В дальнейшем немецко-фашистское руководство надеялось, присоединив к Германии Испанию и Португалию, быстро захватить Гибралтар, отрезать Англию от её сырьевых источников и предпринять осаду острова.

3 июля 1941 года в Ставке главного командования сухопутных войск Германии обсуждались дальнейшие планы: оккупация после форсирования Западной Двины и Днепра промышленных районов СССР и наступление вермахта на Ближнем Востоке. 15 июля 1941 года требования оккупации и охраны русской территории были детализированы. Предполагалось, что «как только русские войска, находящиеся восточнее линии Днепр – Двина, будут в своей массе разбиты, операции надо будет продолжать по возможности только моторизованными соединениями, а также теми пехотными соединениями, которые окончательно останутся на русской территории. Основная часть пехотных соединений должна в начале августа после достижения линии Крым–Москва–Ленинград приступить к обратному маршу». Вооружённые силы Германии должны были сократиться с 209 дивизий до 175 соединений.

Европейская часть России делилась на четыре государственных образований – Прибалтику, Россию, Украину и Кавказ, на оккупацию которых выделялось две группы армий в составе 65 немецких соединений, а также по одному итальянскому и испанскому корпусу, финскому, словацкому, румынскому и венгерскому соединению:
Прибалтика – 1 охранная дивизия, 8 пд;
Западная Россия (Центральная русская промышленная область и северное Поволжье) – 2 охранные дивизии, 7 пд, 3 тд, 1 мд, один итальянский корпус;
Восточная Россия (Северный и Южный Урал) – 1 охранная дивизия, 2 пд, 4 тд, 2 мд, одно финское соединение;
Западная Украина – 1 охранная дивизия, 7 пд; одно словацкое и румынское соединение;
Восточная Украина (Донско–Донецкая промышленная область и Южное Поволжье) – 2 охранные дивизии, 6 пд, 3 тд, 2 мд, 1 кд, одно венгерское соединение;
Кавказ, Закавказье, группа «Кавказ – Иран» – 2 охранные дивизии, 4 пд, 3 гсд, 2 тд, 1 мд, один испанский корпус.

2 июля в Японии на императорском совещании была принята «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки», которая предусматривала «продолжение войны в Китае и одновременное завершение подготовки к войне как против США и Великобритании, так и против Советского Союза. Из стенограммы имперского совещания (Годзен кайги) 2 июля 1941 года: … Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта. Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей империи, мы, прибегнув к вооружённой силе, разрешим северную проблему и обезпечим безопасность северных границ. …

Решением императорского совещания вооружённое нападение на СССР было утверждено в качестве одной из основных военных и политических целей империи. Приняв это решение, японское правительство по сути дела разорвало подписанный лишь два с половиной месяца назад советско-японский Пакт о нейтралитете. В принятом документе Пакт о нейтралитете даже не упоминался». Несмотря на давление и угрозы со стороны Германии «Япония готовилась обрушиться на СССР при условии явного поражения советских войск в войне с Германией. Военный министр Тодзио подчёркивал, что нападение должно произойти тогда, когда Советский Союз «уподобится спелой хурме, готовой упасть на землю». …

В соответствии с решением императорского совещания от 2 июля 1941 года генеральный штаб армии и военное министерство Японии разработали комплекс широких мероприятий, направленный на форсирование подготовки к проведению наступательных операций против советских вооружённых сил на Дальнем Востоке и в Сибири. В японских секретных документах он получил шифрованное наименование «Кантогун токусю энсю» («Особые манёвры Квантунской армии») – сокращенно «Кантокуэн». 11 июля 1941 года императорская ставка направила в Квантунскую армию и японские армии в Северном Китае специальную директиву № 506, в которой подтверждалось, что целью «маневров» является усиление готовности к выступлению против Советского Союза». «Кантокуэн» основался сперва на оперативно-стратегическом плане войны против СССР, разработанном генеральным штабом на 1940 год, а с первой половине июля 1941 года – на «Проекте операций в нынешних условиях» (Кошкин А.А. «Кантокуэн» – «Барбаросса» по-японски).

В соответствии с графиком завершения подготовки и проведения войны 5 июля 1941 года верховным командованием вооружённых сил Японии «была издана директива … о проведении первой очереди мобилизации… После проведения второй очереди мобилизации по приказу №102 от 16 июля 1941 года на территории Манчжурии и Кореи было сосредоточено 850 тыс. солдат и офицеров японской армии» (Кошкин А.А. «Кантокуэн» – «Барбаросса» по-японски). 16 июля Мацуока ушел в отставку.

«25 июля президент Рузвельт ответил на акт Виши замораживанием японских фондов в США, включением филиппинской армии во главе с её главнокомандующим генералом Дугласом Макартуром в состав армии США и предупреждением Петэна о том, что США могут счесть необходимым в целях самообороны оккупировать французские владения в Карибском море. По мнению многих, это был именно тот момент, когда США должны были захватить французскую Вест-Индию. Однако президент, по совету государственного секретаря США, решил воздержаться от такого совета. Его решение было оправдано последующими событиями, хотя в то время в морском министерстве оно вызвало сожаление, а среди некоторой части общественности это решение, оценённое как «умиротворение» держав Оси, подвергалось жестокой критике» (Морисон С.Э. Американский ВМФ во Второй мировой войне: Битва за Атлантику).

Пожалуй, можно предположить, что вопреки распространённому мнению в случае прихода к власти консервативных кругов в Англии и Америке конфронтация с Германией и Японией могла быстро трансформироваться в раздел мира на сферы влияния. Во всяком случае, как отмечает в своём дневнике Франц Гальдер, 30 июня 1941 года Гитлер обсуждал вопросы единения Европы в результате совместной войны против России и возможность свержения Черчилля в Англии консервативными кругами. «Уверенность Гитлера в том, что решение вопроса в отношении России будет достигнуто в сентябре 1941 года, определила его осторожную стратегию в войне на Атлантическом океане. «До середины октября не должно быть никаких инцидентов с США». Однако Россия упорно держалась» (Морисон С.Э. Американский ВМФ во Второй мировой войне: Битва за Атлантику).

27 июля 1941 года, в связи с затягиванием военных действий на Востоке в Германии был разсмотрен план операции против промышленной области Урала, который предусматривал уже не столько оккупацию, сколько проведение экспедиции для уничтожения уральского промышленного района. Операция должна была «проводится моторизованными войсками силою восьми танковых и четырех моторизованных дивизий. В зависимости от обстановки к ней привлекаются отдельные пехотные дивизии (для охраны тыловых коммуникаций). … Операцию провести с полным соблюдением внезапности при одновременном выступлении всех четырёх групп. Её цель – по возможности быстрее достигнуть уральской промышленной области и либо удерживать, если позволит обстановка, захваченное, либо снова отойти после разрушения жизненно важных сооружений специально укомплектованными и обученными для этого отрядами».

«Летом 1941 года Квантунская армия развернула против СССР боевые порядки шести армий и отдельной группы войск, не считая резерва. В соответствии с планом «Кантокуэн» для ведения боевых действий было сформировано три фронта: восточный в составе 4 армий и резерва, северный в составе 2 армий и резерва и западный в составе 2 армий. К началу августа выделенная для вторжения в Советский Союз группировка была в основном подготовлена. Приближался установленный графиком срок принятия решения о начале войны – 10 августа. Однако правящие круги Японии проявляли нерешительность, ожидая поражения Советского Союза на Западе» (Кошкин А.А. «Кантокуэн» – «Барбаросса» по-японски). 6 сентября 1941 года на имперском совещании вследствие провала германского плана «Барбаросса», а также ввода советских и английских войск в Иран 25 августа 1941 года, реализация плана «Кантокуэн» в 1941 году отменялась, что, впрочем «не означало отказа от плана «Кантокуэн», а лишь отодвигало срок его осуществления» (Кошкин А.А. «Кантокуэн» – «Барбаросса» по-японски).

«В начале июля 1941 года Советское правительство предложило Англии заключить соглашение о союзе в борьбе против фашистской Германии и её сообщников. По этому поводу велись переговоры в Москве с английским послом С. Криппсом». Вручив 8 июля 1941 года И.В. Сталину «текст личного послания Черчилля Криппс отметил, что самой важной частью британского послания он считает решение британского Адмиралтейства предпринять действия в Арктике». В свою очередь И.В. Сталин затронул вопрос об Иране, указав на угрозу как советским нефтепромыслам в Баку, так и английской колонии в Индии в связи с большим скоплением немцев в Иране и Афганистане.

«10 июля советский лидер вновь принял С. Криппса. Британский посол завил, что он телеграфировал в Лондон и просил разсмотреть вопрос об Иране немедленно. Обещав проконсультироваться с Р. Буллардом, С. Криппс высказал предположение, «что, может быть, придётся дипломатические меры поддержать военными». В тот же день английский главнокомандующий в Индии генерал А. Уэйвелл предупредил своё правительство о немецкой опасности в Иране и о необходимости «протянуть вместе с русскими руки через Иран». … 11 июля 1941 года кабинет поручил начальникам штабов разсмотреть вопрос о желательности действий в Персии совместно с русскими в случае, если персидское правительство откажется выслать германскую колонию, подвизавшуюся в этой стране» (Оришев А.Б. Схватка разведок. 1936–1945 гг.)

В результате переговоров И.В. Сталина с С. Криппсом 12 июля 1941 года было подписано советско-английское соглашение «О совместных действиях в войне против Германии». Соглашение обязывало стороны оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в войне против гитлеровской Германии, а также не вести переговоры и не заключать перемирие или мирный договор, кроме как с обоюдного согласия. … Несмотря на то, что соглашение носило общий характер и в нём не указывались конкретные взаимные обязательства, оно свидетельствовало о заинтересованности сторон в установлении и развитии союзнических отношений». Подняв иранский вопрос И.В. Сталин хотел так же, как и в марте 1941 года, увязать обезпечение безопасности Индии от немецкого вторжения со стороны Ирана с открытием второго фронта в Европе против гитлеровской Германии. Предложив помощь Англии в обезпечении безопасности Индии, И.В. Сталин призвал английское правительство 18 июля 1941 года создать фронт против Гитлера на Западе в Северной Франции и на Севере в Арктике.

Однако плачевное состояние дел на советско-германском фронте предопределило провал попытки И.В. Сталина увязать ввод английских и советских войск в Иран с открытием второго фронта против нацистской Германии в Европе. Предложив 19 июля 1941 года Москве осуществить ввод войск в Иран У. Черчилль, вместе с тем «в послании Сталину, полученном 21 июля 1941 года … писал, что начальники английских штабов «не видят возможности сделать что-либо в таких размерах», чтобы это могло принести советскому фронту «хотя бы самую малую пользу» (Оришев А.Б. Схватка разведок. 1936–1945 гг.). В итоге И.В. Сталину пришлось смириться с тем, что ввод советских и английских войск в Иран 25 августа 1941 года был увязан Англией с военно-технической помощью СССР. Заключения договора о союзе против Германии между Советским Союзом и Англией ему пришлось ждать год – до мая 1942 года, а открытия второго фронта в Северной Франции три года – до мая 1944 года.

Что касается американской помощи, то связанные с ней вопросы решались в США долгое время либо крайне медленно, либо не решались вовсе, а дело подменялось безконечными словопрениями. В противоположность США Военный Кабинет Великобритании 26 июля 1941 года «единодушно принял решение послать в возможно короткий срок в Россию 200 истребителей «Томагавк». Не стоит удивляться поэтому, что «первые грузы союзников, поступившие в Архангельск 31 августа 1941 года с конвоем «Дервиш» (7 транспортов и 6 кораблей охранения), были английскими. … Небезынтересно, что, хотя военные поставки в нашу страну из США начались через несколько месяцев после начала войны, но шли они за нормальную плату, а официально закон о ленд-лизе для СССР президент США Франклин Рузвельт подписал только 11 июня 1942 года» (Краснов В., Артемьев А. О ленд-лизовских поставках флоту).

Подведём итог. С началом реализации запасного варианта плана В.Д. Соколовского Советский Союз немедленно начал превращаться в единый боевой лагерь для отражения вторжения нацистской Германии. Был создан аккумулирующий всю полноту власти в стране, функции Правительства, Верховного Совета и ЦК партии Государственный Комитет Обороны во главе с И.В. Сталиным. Ставка Главного Командования была преобразована в Ставку Верховного Командования. 3 июля 1941 года И.В. Сталин лично обращается к народам СССР с призывом сплотиться в затяжной борьбе с врагом и бить его везде, где бы он не появился.

Права народных комиссаров СССР в условиях военного времени расширялись. При СНК СССР были образованы Комитет продовольственного и вещевого снабжения Советской Армии и главные управления по снабжению отраслей народного хозяйства углём, нефтью, лесом. Перестраивались работа Госплана СССР, система планирования и снабжения хозяйства. В Поволжье и на Урале была создана комплексная база танкостроительной промышленности. Государственный Комитет Обороны переподчинил себе совет по эвакуации и поручил специальной комиссии «выработать военно-хозяйственный план обезпечения обороны страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, существующих на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также ресурсов и предприятий, вывозимых в указанные районы в порядке эвакуации».

Вновь сформированные части создали тыловой рубеж Осташков – Почеп и Можайскую линию обороны. На занятой противником территории началась организация партизанского движения, подпольной деятельности и диверсионной борьбы. Началось формирование дивизий народного ополчения. После первых неудач Красной Армии Германия и Япония начали проводить мероприятия для реализации планов совместной оккупации Советского Союза. Однако возстановление Красной Армией рубежа обороны на Западном направлении предопределило крах плана «Барбаросса», после чего и Директива № 32 и план «Кантокуэн» реализованы не были.

Попытка И.В. Сталина увязать ввод советских и английских войск в Иран с открытием второго фронта в Европе потерпела неудачу. Войска вошли в Иран, но Советский Союз в ответ получил лишь военно-техническую помощь. Второй фронт был открыт войсками союзников в 1944 году – после последовательного провала советского и германского блицкригов война приняла крайне тяжёлый и затяжной характер.

У Советского Союза ещё только были впереди его великие победы под Сталинградом и Курском, в Белоруссии и на Украине, в Берлине. Однако все они стали возможными благодаря первой незаметной и незнаменитой победе жарким летом 1941 года – срыве плана «Барбаросса» и предотвращении совместной оккупации Советского Союза Германией и Японией. И победа эта неразрывно связанна с планом В.Д. Соколовского, который очевидно сначала в силу своей секретности, а затем из нежелания подымать неприятную для советского политического и военного руководства тему катастрофы Западного фронта и кризиса Красной Армии летом 1941 года, остался неизвестным.


Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Советское стратегическое планирование накануне Великой Отечественной войны.
Часть 5. Битва за Болгарию




В ноябре 1940 – марте 1941 г. советско-германские противоречия явно  обозначились на Балканах. Хотя официального ответа из Берлина на советское предложение не последовало, своеобразной "лакмусовой бумажкой" действительных намерений Германии стала ситуация, сложившаяся вокруг Болгарии. Несмотря на прямые заявления Москвы о советских интересах, Германия игнорировала их, добившись присоединения Болгарии к Тройственному пакту. Видимо, это наглядно показало советскому руководству, что его интересы в Европе не признаются Берлином, и 11 марта 1941 г. в новом оперативном плане Красной Армии на случай войны с Германией был установлен конкретный срок её начала – 12 июня 1941 г.

Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина

В четырёх предыдущих частях мы последовательно разсмотрели все стороны советского предвоенного планирования – развитие сначала плана Н.Ф. Ватутина, затем В.Д. Соколовского, крах сначала советского плана В.Д. Соколовского, затем немецкого плана «Барбаросса». Между тем наше изследование будет неполным без разсмотрения политических событий, на фоне которых принимались решения советским политическим и военным руководством в пользу того или иного плана стратегической обороны или наступления. И центральное место среди множества событий занимают «активные консультации по разделу сфер влияния с ноября 1940 по март 1941 года» между Германией и Советским Союзом.

Впервые вопрос о разграничении сферы влияния на Балканах между Германией, Италией и СССР, а также участия СССР в войне с Англией был поставлен Германией 4 марта 1940 года ещё во время войны СССР с Финляндией, подготовки Германией оккупации Норвегии, Голландии, Бельгии и Франции, а также окончания Францией и Англией приготовлений по оккупации Норвегии и вторжения в Советский Союз с территории Финляндии. Однако поскольку Москва боялась проникновения Германии в сферу влияния СССР, то в первую очередь нуждалась не в разширении своей сферы влияния, а в упрочении в ней своего влияния.

В мае 1940 года в прибалтийских республиках произошли массовые народные выступления. В конце мая поверенный в делах СССР в Риме Гельфанд и германский посол Макензен обсуждали необходимость решения балканской проблемы совместными усилиями Германии, Италии и СССР, а 3 июня 1940 года В. Молотов в беседе с послом Германии в СССР Шуленбургом просил немедленно запросить Берлин «отражает ли это высказывание Макензена точку зрения германского и точку зрения итальянского правительства по этому вопросу». «9 июня 1940 года при активной помощи Германии и Италии между СССР и Японией заключено соглашение о демаркации советско-маньчжурской границы. По существу, это соглашение было воспринято западной политической элитой как пакт «Риббентроп – Молотов» на Востоке, что собственно, и воплотилось в жизнь подписанием договора о нейтралитете 13 апреля 1941 года. Причём опять же при активном германо-итальянском посредничестве» (Леонтьев М. Большая игра).
             
20 июня 1940 года прибывший из Рима после обмена послами посол королевства Италия в СССР А. Россо заявил о заинтересованности Италии в уничтожении англо-французской гегемонии и отсутствии у Италии намерения установить своё исключительное влияние или покушаться на территориальную целостность стран кроме этих двух враждебных держав, продолжении политики дружественного сотрудничества и помощи СССР в мирном урегулировании безсарабского вопроса. 23 июня 1940 года Ф. Шуленбург сообщил В. Молотову ответ И. фон Риббентропа – договор заключённый Советским Союзом с Германией в августе 1939 года, имеет силу и для Балканского вопроса, а соглашение о консультациях распространяются и на Балканы.

17–21 июня 1940 года в Литве, Латвии и Эстонии после майских массовых народных выступлений были созданы народные демократические правительства и введены дополнительные контингенты советских войск, а 25 июня 1940 года В. Молотов сделал заявление А. Россо, назвав его при этом базовым для прочного соглашения Италии с СССР. В заявлении говорилось о территориальной претензии СССР к Румынии, Черноморским проливам и всему южному и юго-восточному побережью Чёрного моря в обмен на раздел оставшейся территории Турции между Италией и Германией, а так же признание СССР главной черноморской державой в обмен на признание преимущественного положения Италии в Средиземном море.

Действуя в рамках августовского договора 1939 года и договоренности о совместном решении балканского вопроса, Советский Союз предъявил 28 июня 1940 года претензии Румынии о возврате отторгнутой в 1918 году Безсарабии и населённой украинцами Буковины. Требования СССР к Румынии Германией и Италией в отношении Безсарабии были поддержаны полностью, а в отношении Буковины СССР, поскольку августовский договор 1939 года не распространялся на неё, идя навстречу Германии, ограничил свои претензии Северной её частью. В результате Румыния 28 июня – 2 июля 1940 года вернула СССР всю Безсарабию и Северную Буковину.

В июле 1940 года в Прибалтийских республиках прошли выборы в парламент (сейм). 21 июля 1940 года народный сеймы Латвии и Литвы, а также Государственная Дума Эстонии, провозгласили советскую власть в Прибалтике и обратились к советскому правительству с просьбой о приёме этих стран в состав СССР. 2 августа 1940 года на VII сессии Верховного Совета СССР было принято решение о создании на основе освобождённой Безсарабии и Молдавской АССР Молдавской ССР, а также включении в состав Украинской ССР Северной Буковины и трёх уездов Безсарабии на черноморском побережье (Широкорад А. Великий антракт). После окончательного установления западных границ СССР генштаб Красной Армии, на случай нападении Германии при неудачном исходе переговоров по разделу сфер влияния, приступил к разработке плана контрудара по Германии.





В августе 1940 года генштаб РККА предложил удар в обход Восточной Пруссии из Белостокского выступа (часть 1, схема 3). Впоследствии этот вариант был дополнен вариантом удара южнее Припятских болот. В конце сентября 1940 года было объявлено о проведении совещания высшего командного и политического состава РККА на котором предстояло определить наиболее результативный вариант. "Проекты докладов требовалось предоставить к 1 ноября 1940 года". Предложенный в сентябре 1940 года удар 94 дивизий и 7 танковых бригад из Львовского выступа до Кракова (40% от 226 дивизий Красной Армии – часть 1, схема 4) в октябре был углублён 126 дивизиями и 20 танковыми бригадами сперва до Бреслау (47% от 268 дивизий РККА – часть 1, схема 6), а затем 134 дивизиями и 20 танковыми бригадами до Балтийского побережья (46% от 292 дивизий РККА) с целью окружения и последующего уничтожения основных сил вермахта на Востоке. Подстраховав себя планом отражения германской агрессии советское руководство на ноябрьских переговорах по разделу сфер влияния заявило весьма амбициозные претензии, не боясь вызвать недовольство, гнев и даже агрессию руководства нацистской Германии.




Вхождение в состав СССР Безсарабии и Северной Буковины активизировало территориальные претензии к Румынии Венгрии и Болгарии. 30 августа решением второго Венского арбитража Германии и Италии Венгрии были переданы территория северной Трансильвании, Румыния получила гарантию своих новых границ, а 7 сентября 1940 года было подписано румыно-болгарское соглашение о передаче Болгарии территории Южной Добруджи.

Третейское решение Германии и Италии румынского вопроса без участия СССР и гарантия новых границ Румынии вызвало недовольство в Москве, поскольку ставило крест на претензиях СССР на Южную Буковину, нарушало 3 статью августовского договора 1939 года о ненападении между Германией и СССР о консультации в вопросах интересующих обе стороны, а также договоренность о совместном решении СССР, Германией и Италией Балканского вопроса. 22 сентября 1940 года Германия заключила соглашение с Финляндией о транзите немецких войск в Северную Норвегию через территорию Финляндии, что в Москве было воспринято как вторжение в советскую сферу влияния. Вторжение 28 октября 1940 года Италии в Грецию вновь нарушило договорённость о совместном решении балканского вопроса СССР, Германией и Италией.

Как и прежде Москва больше всего боялась проникновения Германии в сферу своего влияния и в первую очередь нуждалась не в её разширении за счёт «раздела британского наследства», а в укреплении своей безопасности. Поэтому основным пунктом ноябрьских переговоров Германии и СССР для СССР, помимо Финляндии, стало включение черноморских проливов в сферу влияния СССР и предоставление гарантий Болгарии аналогичных гарантиям Германии Румынии. Финляндия была нужна СССР для гарантии безопасности своих северных границ, Проливы – южных, а Болгария – для гарантии безопасности Проливов. Поскольку Германия практически уже была готова создать новую германскую сферу влияния на Балканах «граф Шуленбург из Москвы … советовал Риббентропу 30 октября не объявлять о предполагаемом присоединении Венгрии, Румынии, Словакии и Болгарии к державам оси до приезда Молотова и проконсультироваться прежде с русским министром иностранных дел» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933–1947).

При благоприятном исходе переговоров В. Молотов намечал предложить мирную акцию в виде открытой декларации 4-х держав (Германия, Италия, Япония и СССР) «на условиях сохранения Великобританской Империи (без подмандатных территорий) со всеми теми владениями, которыми Англия теперь владеет, и при условии невмешательства в дела Европы и немедленного ухода из Гибралтара и Египта, а также с обязательством немедленного возврата Германии её прежних колоний и немедленного предоставления Индии прав доминиона». Уже накануне переговоров И. Сталин спешно телеграфировал В. Молотову: «Если дело дойдет до декларации, то вношу от имени товарищей поправку: предлагаю вычеркнуть пункт об Индии. Мотивы: мы боимся, что контрагенты могут воспринять пункт об Индии как каверзу, имеющую целью разжечь войну». В случае успешного окончания переговоров предполагалось назначить новый визит И. фон Риббентропа в Москву для подписания нового, более широкого договора Германии с СССР.

На ход переговоров существенное влияние оказала Англия. 21 октября 1940 года И. Сталин сообщил И. фон Риббентропу о прибытии В. Молотова в Берлин 10–12 ноября 1940 года для дальнейшего разграничения интересов Германии и СССР и Риббентроп тотчас же согласился. Уже на следующий день, 22 октября 1940 года, посол Великобритании в СССР Р. Криппс от имени британского правительства вручил первому заместителю Наркома Иностранных Дел СССР А. Вышинскому коммюнике с предложением подписать сугубо секретный и конфиденциальный документ о помощи СССР интересам Англии и её друзей во время переживаемого ею чрезвычайно тяжёлого периода в обмен на сотрудничество в будущем, в послевоенный период. Предложенная Англией плата СССР за сотрудничество была столь незначительна, что впоследствии А. Вышинский дал британскому предложению уничижительную оценку, а В. Молотов, отправляясь на переговоры в Берлин, даже не счёл нужным на него ответить. Между тем делавший предложение Р. Криппс был весьма взволнован и его волнение, вероятно, было вызвано не ценностью вносимого им предложения, а его целью – торпедирования Берлинских переговоров Германии и СССР о заключении нового, полноценного союза.

10 ноября 1940 года вышло коммюнике о проведении переговоров между Германией и СССР в Берлине. Накануне переговоров советская сторона была полна оптимизма, а А. Гитлер прикидывал цену за такой союз Германии и России, против которого «не сможет устоять … ни одна коалиция в мире» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха). Тем временем 11 ноября 1940 года Р. Криппс потребовал объяснения у А. Вышинского о причине отсутствия ответа на его предложение советской стороной, на что А. Вышинский ответил, дескать, он вообще не понимает, зачем Англия предложила СССР в качестве платы за помощь меньше того, что СССР уже имеет в настоящее время. Убедившись в отсутствии интереса к британскому предложению у советской стороны утром 12 ноября 1940 года британское министерство иностранных дел устроило утечку информации о своём предложении СССР, 13–14 ноября об этом уже писали иностранные газеты, а 15 ноября Форин Офис уже официально подтвердил своё предложение СССР о сотрудничестве.

В результате английского демарша уязвленный А. Гитлер на переговорах с В. Молотовым искал не столько «полноценный союз» с Москвой, сколько повод для размежевания. А. Гитлер всячески уверял В. Молотова, что война для Англии уже закончилась, единожды всё же проговорившись, что войну Германия против Англии ведёт не на жизнь, а на смерть. Вместо признания затребованной В. Молотовым сферы интересов А. Гитлер потребовал от Москвы смириться с вторжением Германии в советскую сферу интересов в Финляндии, образованием германской сферы влияния на Балканах и пересмотре конвенции Монре в отношении Проливов вместо их передачи Москве. Говорить что-то конкретно о Болгарии А. Гитлер и вовсе отказался, сославшись на необходимость консультаций с партнёрами по тройственному пакту – Японией и Италией.

На этом переговоры закончились. Обе стороны договорились продолжить переговоры по дипломатическим каналам, а визит И. фон Риббентропа в Москву был отменён. В. Молотов был разочарован итогом переговоров. По словам А. Гитлера «у него сложилось впечатление, что русских по-настоящему не интересует состояние послевоенной Европы, зато они стремятся к получению немедленных выгод в Финляндии и Прибалтике. Он остался недоволен гарантиями, которые русские соглашались предоставить Болгарии, однако заметил как-то разсеянно, что мелкие вопросы должны быть подчинены решению главных проблем. Коалиция между Германией и Советским Союзом явится неодолимой силой и неминуемо приведёт к полной победе» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха).

У. Черчилль признался, что «трудно себе даже представить, что произошло бы в результате вооружённого союза между двумя великими континентальными империями, обладающими миллионами солдат, с целью раздела добычи на Балканах, в Турции, Персии и на Среднем Востоке, имея в запасе Индию, а Японию – ярого участника «сферы Великой Восточной Азии» – своим партнёром» (Черчилль У. Вторая мировая война).

Таким образом А. Гитлер, в противоположность мнению У. Черчилля будто он «всей душой стремился уничтожить большевиков, которых он смертельно ненавидел», в принципе соглашался на затребованную В. Молотовым плату за помощь СССР Германии в разрешении её главнейшей проблемы – обретении Германией колоний и победе над Англией. Более того, А. Гитлер склонялся именно к союзу с СССР, ввиду чего ему было сделано внушение серым кардиналом нацистской Германии Ф. фон Паппеном – германским послом в Турции, бывшим прежде одним из последних руководителей Веймарской республики, принявшего непосредственное участие в приходе А. Гитлера к власти в Германии, приложившим руку к аншлюсу Австрии и открывшим тем самым дорогу Германии на Восток, а ныне в Турции державший в своих руках ключи от дверей в Иран и Индию. Ф. фон Паппен напомнил А. Гитлеру, что он был приведён к власти не ради заключения союза Германии с СССР для совместной борьбы с Великобританией, а ради борьбы с коммунизмом в Германии и Европе:

«Информация о гарантиях, предложенных Болгарии Молотовым, позволила мне составить ясное представление о цене, которую нам придётся заплатить за полноценный союз с русскими. Мы находились на перекрёстке дорог истории. Я мог понять, насколько заманчивым должна казаться Гитлеру идея противопоставить Британской империи и Соединённым Штатам свой союз с русскими. Его решение могло изменить лицо мира. С этой мыслью я перед уходом сказал ему: «Не забывайте, что в январе 1933 года мы с вами объединили свои силы для того, чтобы защитить Германию – а вместе с ней и всю Европу – от коммунистов» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха). Тем самым перед А. Гитлером вновь замаячил Чехословацкий сценарий с его отстранением от власти единым фронтом немецких военных, дипломатов и промышленников.

Выбирая между неминуемо ведущей к победе коалиции Германии с СССР и неизбежно заканчивающейся поражением Германии войной на два фронта с Англией и Советским Союзом, А. Гитлер выбрал поражение Германии. Надо полагать, что главной целью А. Гитлера, а также людей, стоящих за его спиной, было не создание Великой Германии и обретение ею жизненного пространства, и даже не борьба с коммунизмом, а именно уничтожение Германии в битве с Советским Союзом.

Поскольку официальное положение обязывало У. Черчилля быть сдержанным, воззрения отца в первые дни Великой Отечественной войны выразил его сын Рандольф Черчилль, к слову участник предвыборных кампаний А. Гитлера, заявивший: «Идеальным исходом войны на Востоке был бы такой, когда последний немец убил бы последнего русского и растянулся мёртвым рядом». В США подобное высказывание принадлежит сенатору и будущему президенту Гарри Трумэну, который в опубликованной 24 июня 1941 года статье «Нью-Йорк Таймс» заявил: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и таким образом пусть они убивают как можно больше!» (Волков Ф.Д. За кулисами второй мировой войны).

20 ноября 1940 года к тройственному союзу открыто присоединилась Венгрия, 23 ноября – Румыния, а 24 ноября – Словакия. Созданием новой германской сферы влияния на Балканах А. Гитлер фактически отказался от полноценного союза с СССР. 25 ноября 1940 года был дан, а 26 ноября «в Берлине получен новый подробный ответ В. Молотова на предложение И. фон Риббентропа о создании альянса. В качестве предварительных условий советской стороной выдвигались требования о немедленном выводе германских войск из Финляндии, заключение пакта о взаимопомощи между Болгарией и Советским Союзом, предоставлении баз для советских сухопутных и морских сил в Босфоре и Дарданеллах, а также признание территорий к югу от Батума и Баку в направлении Персидского залива сферой интересов русских. Секретная статья предполагала проведение совместной военной акции в случае отказа Турции присоединиться к альянсу» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха).

Поскольку Москва, подтвердив свои требования, отказалась идти в фарватере германской политики младшим партнёром 29 ноября, 3 и 7 декабря 1940 года немцы провели оперативно-стратегические игры на картах, в которых «отрабатывались соответственно три этапа будущей Восточной кампании: приграничное сражение; разгром второго эшелона советских войск и выход на линию Минск – Киев; уничтожение советских войск к востоку от Днепра и захват Москвы и Ленинграда. По итогам игр 18 декабря был окончательно утверждён и введён в действие план «Барбаросса». «Подготовка к войне с Советским Союзом должна была начаться немедленно и закончиться к 15 мая 1941 года» (Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха). Согласно оптимистическому графику А. Гитлера «Советы должны были, подобно французам, потерпеть поражение в результате шестинедельной кампании, после чего все германские войска освободились бы для окончательного разгрома Англии осенью 1941 года» (Черчилль У. Вторая мировая война).
В случае если советское руководство к заключению мира не принудит ни падение Ленинграда с Москвой, ни захват Украины А. Гитлер был полон решимости наступать, «хотя бы только силами моторизованных корпусов вплоть до Екатеринбурга» (Бок Ф. Я стоял у ворот Москвы. Военные дневники 1941–1945).

30 ноября 1940 года болгарское руководство отказалось от советских гарантий безопасности. Вера советских руководителей в то, что Германия и Болгария примут советские предложения была такова, что 18 декабря болгарам пришлось вторично объяснять советскому руководству, что Болгария действительно отказалась от предложения СССР. Вместе с тем Болгария отклонила и немецкое приглашение присоединиться к пакту трёх. Между Москвой и Берлином разразилась дипломатическая «Битва за Болгарию».

30 декабря 1940 года СССР начал консультации по проблеме Проливов с Италией. 31 декабря 1940 года А. Гитлер в письме Муссолини оценил сложившуюся обстановку следующим образом: «Болгария … не проявляет готовности связать себя с тройственным пактом и занять ясную позицию в области внешней политики. Причиной этого является растущий нажим Советской России. … Я не предвижу какой-либо инициативы русских против нас, пока жив Сталин, а мы сами не являемся жертвами каких-либо серьёзных неудач. Я считаю необходимым, дуче, в качестве предпосылки к удовлетворительному окончанию войны наличие у Германии армии, достаточно сильной, чтобы справиться с любыми осложнениями на Востоке. Чем более сильной будут считать эту армию, тем меньше будет вероятность того, что нам придётся использовать её против непредвиденной опасности. Я хотел бы добавить к этим общим соображениям, что в настоящее время у нас очень хорошие отношения с СССР. Мы находимся накануне заключения торгового договора, который удовлетворит обе стороны, и имеются серьёзные основания надеяться, что нам удастся урегулировать остающиеся ещё неразрешёнными между нами вопросы.

Фактически только два вопроса ещё разделяют нас – Финляндия и Константинополь. В отношении Финляндии я не предвижу серьёзных затруднений, ибо мы не разсматриваем Финляндию как страну, входящую непосредственно в нашу сферу влияния, и единственное, в чём мы заинтересованы, это, чтобы в этом районе не возникла вторая война. В противовес этому в наши интересы отнюдь не входит уступить Константинополь России, а Болгарию – большевизму. Но даже и здесь при наличии доброй воли можно было бы добиться такого разрешения проблемы, которое позволит нам избежать самого худшего и облегчит нам достижение наших целей. Было бы легче урегулировать этот вопрос, если бы Москва ясно понимала, что ничто не заставит нас согласиться на такие условия, которые мы не сочтём для себя удовлетворительными» (Черчилль У. Вторая мировая война).

23-31 декабря 1940 года в Москве состоялось совещание высшего командного состава Красной Армии, на котором были разсмотрены новые формы и методы боевого применения войск. По окончании совещания в начале января 1941 года советский генштаб провёл две военно-стратегические игры на картах с целью определения наиболее результативного варианта удара Красной Армии по Германии – севернее или южнее Припятских болот к Балтийскому морю в обход укреплений Восточной Пруссии из Белостокского и Львовского выступов (часть 1, схема 8–9). Впоследствии эти игры на картах воплотились в план В.Д. Соколовского, предусматривающий прорыв к Балтике из Белостокского выступа после разгрома основных сил вермахта на рубеже Западная Двина – Днепр (часть 2, схема 2) и план Н.Ф. Ватутина, предусматривающий нанесение превентивного удара по Германии из Львовского выступа (часть 1, схема 12).







10 января 1941 года Германия и СССР подписали договор, урегулирующий территориальные вопросы по Литве, а уже 13 января Москва напомнила Берлину о наличии неурегулированной проблемы между Германией и СССР относительно Болгарии. Кроме того, 17 января 1941 года В. Молотов напомнил Берлину, что Болгария входит в зону безопасности СССР: «Советское правительство неоднократно указывало германскому правительству на то, что оно рассматривает территорию Болгарии и Проливов как зону безопасности СССР и что оно не может безразлично относиться к событиям, которые угрожают интересам безопасности СССР. Ввиду всего этого Советское правительство считает своим долгом предупредить, что оно будет разсматривать появление каких бы то ни было иностранных вооружённых сил на территории Болгарии и Проливов как нарушение интересов безопасности СССР» (Черчилль У. Вторая мировая война).

Начав 9 декабря 1940 года наступление на позиции итальянских войск в Ливии британцы к 7 февраля взяли Сиди-Барани, Бардию, Тобрук и Беда-Фомм. «В общей сложности Муссолини за два месяца потерял более 130 тысяч человек и 380 танков» (Уильямсон Г. Африканский корпус 1941–1943). 2 (по другим данным 8) февраля 1941 года было подписано соглашение, позволяющее немецким войскам войти на территорию Болгарии, а 10 февраля У. Черчилль, пытаясь вовлечь СССР в войну Англии с Германией, принял неожиданное решение остановить у Эль-Агейлы наступление британских войск и перебросить большую и лучшую их часть из Египта в Грецию, что избавило итальянские войска от опасности полного вытеснения из Северной Африки. Следует отметить, что прорыв немецких войск к Индии навстречу японским войскам одинаково угрожал как британской Индии, так и советской Средней Азии. В связи с тяжёлой обстановкой прибывающие с 14 февраля 1941 года в Ливию немецкие и итальянские войска были немедленно брошены в бой.

Перед немецкими войсками в Северной Африке ставились амбиционные задачи. Исходя из требования А. Гитлера после завершения восточной кампании в России предусмотреть захват Ирана, Афганистана и организовать наступление на Индию, штаб ОКВ начал планирование операций вермахта на будущее. Их замысел впоследствии был изложен в проекте директивы № 32 «Подготовка к периоду после осуществления плана «Барбаросса» от 11 июня 1941 года». «Окончательный вариант директивы № 32 был принят уже в ходе войны Германии против СССР – 30 июня 1941 года».

18 февраля 1941 года Болгария и Турция заключили договор о невмешательстве Турции в случае пропуска Болгарией на свою территорию немецких войск. Англия была в бешенстве от подобных действий своего союзника. Немцы, не веря в подобную удачу, подозревая турок в неискренности и продолжая опасаться удара Турции по Болгарии в случае нападения Германии на Грецию, разработали проект по овладению Босфором и вытеснению турецких войск из Европы.

27 февраля 1941 года Италия дала свой окончательный ответ по черноморским проливам, из которого явствовало, что Италия никакой роли в данном вопросе не играет, и что А. Гитлер всё время с ноябрьских переговоров с Москвой попросту обманывал советское руководство. 28 февраля В. Молотов предостерег Берлин от присоединения Болгарии к пакту трёх без участия в нём СССР и вхождения на болгарскую территорию немецких войск, поскольку советское руководство воспримет подобную акцию как нарушение безопасности СССР. Тем не менее, 1 марта 1941 года Болгария всё-таки присоединилась к тройственному союзу. В. Молотов вновь повторил, что ввод немецких войск в Болгарию советское руководство расценит как нарушение безопасности СССР и впредь откажется от дальнейшей поддержки Германии. Несмотря на советское предостережение 2 марта 1941 года 12-я немецкая армия вошла в Болгарию, а уже 5 марта 1941 года британские войска высадились в Греции. До этого английское военное присутствие в Греции ограничивалось авиационными частями.

Новое столкновение Германии и Англии в Европе, на этот раз в Греции, стало неизбежным. Вместе с тем положение Британии было столь тяжёлым, что ввиду её неплатежеспособности 11 марта конгресс США ратифицировал закон о ленд-лизе, позволяющий снабжать оружием и стратегическими материалами всех, кто борется, и будет бороться против фашистского блока независимо от их платежеспособности. В этот же день в СССР был утверждён план превентивного нападения на Германию 12 июня 1941 года, а 17 марта А. Гитлер отдал распоряжение о необходимости изгнания англичан с Балкан. Таким образом, хотя уход значительных сил британцев из Северной Африки и обошёлся Англии достаточно дорого – 24 марта 1941 года в Северной Африке Германский Африканский Корпус осуществил наступление, приведшее к утрате к 11 апреля британцами Киренаики, осаде Тобрука и пленению генерала Нима и генерал-лейтенанта Ричарда ОʼКоннона – одного из лучших знатоков Северной Африки, свою задачу он выполнил – Советский Союз таки решился напасть на Германию. Ради предотвращения прорыва Германского Африканского Корпуса через Ближний и Средний Восток в Индию в СССР и Англии началась разработка планов оккупации Ирана (часть 1, схема 11).

26 марта 1941 года к тройственному союзу присоединилась Югославия, однако буквально на следующий день в стране при поддержке английской и советской разведок произошел военный переворот. По словам П. Судоплатова «военная разведка и НКВД через свои резидентуры активно поддержали заговор против прогерманского правительства в Белграде. Тем самым Молотов и Сталин надеялись укрепить стратегические позиции СССР на Балканах. Новое антигерманское правительство, по их мнению, могло бы затянуть итальянскую и германскую операцию в Греции». Узнав о перевороте А. Гитлер, учитывая намеченный срок начала военных действий против Советского Союза, потребовал нанести удар по Югославии молниеносно, с безпощадной жестокостью, согласовав его по времени с вторжением в Грецию.

5 апреля 1941 года в Москве был заключён договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией. Договор везде расценили в качестве публичной поддержки СССР Югославии, что в Германии было встречено с большим неудовольствием. На следующий день, 6 апреля 1941 года, началось наступление вермахта, а впоследствии и войск Италии, Венгрии и Болгарии, на Югославию и Грецию. 11 апреля 1941 года Англия предложила Советскому Союзу оказать прямую военную поддержку противникам Германии, однако Советский Союз ограничился публичным осуждением Венгрии за совместное с Германией нападение на Югославию. 15 апреля 1941 года А. Гитлер обозначил конечной целью наступления на Грецию остров Крит. 18 апреля 1941 года Англия вновь предложила СССР начать сближение, угрожая в противном случае Советскому Союзу сближение с Германией, однако вину за неустойчивые англо-советские отношение советское руководство целиком и полностью возложило на Англию.

Югославия капитулировала 17 апреля 1941 года, а 24 апреля началась эвакуация греческих и британских войск из Греции. 25 апреля 1941 года А. Гитлер подписал директиву № 28 о проведении десантной операции на Крит «Меркурий», а 30 апреля 1941 года приказал завершить стратегическое развёртывание на Восток к 22 июня 1941 года, хотя по плану «Барбаросса» от 18 декабря 1940 года подготовку кампании намечалось завершить к 15 мая 1941 года. Перенос сроков начала операции «Барбаросса» был вызван проведением военной операции вермахта в Греции и Югославии. В результате раздела Югославии часть её территории была поделена между Германией, Италией и Венгрией. Хорватия формально объявлялась самостоятельным государством, а в Сербии оккупантами создавалось марионеточное правительство.

«13 апреля из Москвы в Берлин прибыл Шуленбург. 28 апреля его принял Гитлер, который произнёс перед своим послом тираду по поводу жеста русских в отношении Югославии. Шуленбург, судя по его записи этого разговора, пытался оправдать поведение Советов. Он сказал, что Россия встревожена слухами о предстоящем нападении Германии. Он не может поверить, что Россия когда-нибудь нападёт на Германию. Гитлер заявил, что события в Сербии послужили ему предостережением. То, что произошло там, является для него показателем политической ненадёжности государств. Но Шуленбург придерживался тезиса, лежавшего в основе всех его сообщений из Москвы. «Я убеждён, что Сталин готов пойти на ещё большие уступки нам. Нашим экономическим представителям уже указали, что (если мы сделаем своевременно заявку) Россия сможет поставлять нам до 5 миллионов тонн зерна в год». 30 апреля Шуленбург вернулся в Москву, глубоко разочарованный свиданием с Гитлером. У него создалось ясное впечатление, что Гитлер склоняется к войне. Видимо, Шуленбург даже пытался предупредить на этот счёт русского посла в Берлине Деканозова и вёл упорную борьбу в эти последние часы своей политики, направленной к русско-германскому взаимопониманию» (Черчилль У. Вторая мировая война).

По свидетельству П. Судоплатова разгромом Югославии «Гитлер ясно показал, что не считает себя связанным официальными и конфиденциальными соглашениями – ведь секретные протоколы пакта Молотова – Риббентропа предусматривали предварительные консультации, перед тем как принимать те или иные военные шаги. И хотя обе стороны вели активные консультации по разделу сфер влияния с ноября 1940 по март 1941 года, в их отношениях сохранялась атмосфера взаимного недоверия. Гитлер был удивлён событиями в Белграде, а мы, со своей стороны, не менее удивлены его быстрым вторжением в Югославию. Мне приходиться признать, что мы не ожидали такого тотального и столь быстрого поражения Югославии. … Более того, Болгария, через которую прошли немецкие войска, хотя была в зоне наших интересов, поддержала немцев».

Находясь под впечатлением немецких побед в Греции и Югославии, советское руководство отменило намеченный на 12 июня 1941 года превентивный удар по Германии, начало улучшать свои подорванные событиями в Югославии отношениями с Германией и «демонстрировать подчеркнуто лояльную позицию по отношению к Берлину». В частности, 1 апреля 1941 года в Ираке, вся экономика которого была поставлена на службу интересам Англии, произошел военный переворот. Новое правительство взяло курс на ослабление зависимости от Англии. Германия и Италия оказали военную помощь, а Советский Союз не то 3, не то 13 мая признал новое государство.

Помимо этого, 13 апреля 1941 года Советский Союз подписал с Японией договор о нейтралитете. «7 мая из России были высланы дипломатические представители Бельгии и Норвегии» (Черчилль У. Вторая мировая война), 8 мая Советский Союз «разорвал дипломатические отношения с Югославией, а 3 июня с Грецией. … В ходе проходивших в мае в Анкаре советско-германских консультаций по Ближнему Востоку советская сторона подчеркнула готовность учитывать германские интересы в этом регионе». Вместе с тем на случай нападения Германии был принят план В.Д. Соколовского (часть 2, схема 2). И когда в апреле 1941 года британцы информировали Сталина о приближении германского нападения он ответил: «Пусть идут … – мы готовы их принять!» (Препарата Г.Д. Гитлер, Inc).




Подведём итог. После окончательного установления западных границ СССР генштаб Красной Армии незамедлительно приступил к разработке плана контрудара по Германии. Следует отметить, что Германия и СССР по октябрь 1940 года пытались разграничить сферы своего влияния на Балканах, и поэтому советский план был разработан исключительно на крайний случай и непредвиденные обстоятельства. Которые наступили в ноябре 1940 года во время переговоров В. Молотова с немецким руководством, отказавшимся признать сферой интересов СССР Финляндию, Проливы и Болгарию.

При этом если Германия немедленно приступила к разработке плана разгрома СССР, то Советский Союз развернул дипломатическую борьбу за признание Германией Проливов и Болгарии его сферой интересов. И только после своего поражения в марте 1941 года советское руководство пошло на улучшение отношений с Англией и 11 марта 1941 года приняло к реализации план превентивного удара по Германии Н.Ф. Ватутина, назначив нападение на 12 июня 1941 года. Однако после разгрома Германией Югославии и Греции советское руководство в апреле 1941 года приняло к реализации план разгрома ударных группировок вермахта на территории Советского Союза В.Д. Соколовского.




Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
21 июня 1941 года. Создание Южного фронта

Интерес к теме создания Южного фронта

21 июня 1941 года в 18:27 в кабинет Сталина вошёл первый посетитель – В.М. Молотов.




В 19:05 началось первое совещание, на котором был подготовлен черновик Постановления о создании Южного фронта, о назначении лиц, которым было поручено общее руководство Юго-Западным (ЮЗФ) и Южным (ЮФ) фронтами, Северным фронтом, о назначении Л.З. Мехлиса начальником Главного Управления Политической Пропаганды Красной Армии (ГУ ПП КА).

В некоторых статьях это событие напрямую связывается с ожиданием начала войны с Германией 22.6.41 руководством нашей страны и КА, а также с подготовкой вооружённых сил СССР к отражению нападения именно на разсвете 22 июня. Близость дат подготовки черновика и начала войны вроде бы должны свидетельствовать об этом.

В книге «Cталин. Тайный «сценарий» начала войны» назначение Мехлиса также однозначно связано с ожиданием войны: «Завтра война! И вот сегодня, 21 июня…, ранним утром, нарочный из Кремля привёз Льву Мехлису новое назначение. В преддверии «внезапного» нападения, Сталин возвращает своего подручного на пост начальника ГУ ПП КА…».






С этим трудно поспорить, так как черновик Постановления готовится 21 июня с 19:05 до 20:15, а через 35 минут в том же кабинете собирается совещание, на котором пишется черновик общеизвестной Директивы №1. Появилась точка зрения, что данную Директиву следует называть «директивой без номера». Это несколько странно, поскольку следующая Директива имеет вполне определённый номер 2! Следовательно, предыдущая Директива должна иметь №1. Именно так её называли в советской истории. Ведь никому в голову не приходит называть первый лист в документе или в книге листом без номера.

В начале года в Интернете вновь проявляется интерес к теме создания ЮФ, которое было связано с размещением документов, посвящённых оперативному отделу в/ч 1080. В/ч 1080 – это штаб ЮФ, который был выделен из штаба Московского военного округа (МВО). Ниже приведён один из указанных документов. Интерес вызвала дата резолюции «21.6.41г.».




Может показаться, что представленный документ подчеркивает связь следующих событий: ожидание начала войны 22 июня, организация штаба ЮФ и вторжение немецких войск. Такие рассуждения ставят под сомнения воспоминания участников войны. Например, командующего войсками МВО генерала Тюленева, который указывает, что узнал о создании штаба ЮФ только утром 22 июня. Получается, что генерал Тюленев сознательно умалчивает или искажает события накануне войны, а там, где выявляются такие «искажения» можно начинать искать «второе дно» в событиях. Появляются версии, которые могут исказить реальные события. Странно только, что генералу Тюленеву не верят в этом высказывании, но верят в другое высказывание о развёртывании частей ПВО 21 июня. Хотя именно второе высказывание опровергается другими воспоминаниями и документами. Получается, что для создания версий достаточно выбрать нужные воспоминания, а о других просто не писать. При этом даже не нужно перепроверять мемуары: если ветеран напутал, то пусть опровергают критики…

В статье будут представлены воспоминания ветеранов войны, документы и разсуждения автора, которые утверждают, что черновик Постановления, подготовленный до 20-15 21 июня, не связан с ожиданием войны руководством страны и КА на разсвете 22 июня. Если это так, то на первом совещании у Сталина 21 июня разсматривается неактуальный вопрос накануне войны. Этот вопрос никак не связан с мероприятиями по подготовке войск западных приграничных округов к отражению нападения через 8,5 часов. Не связан он и с оперативным оповещением войск западных округов о начале войны. Всем же ясно, что штаб ЮФ не может оказаться 23 июня уже у границы.

Но если на первом совещании разсматривается не актуальный вопрос накануне начала войны, то, может быть, войну и не ожидают? Те из читателей, которые согласятся с моей версией, лишний раз убедятся в правильности соображений, высказанных автором Викторией в цикле «Неожиданная война гитлеровской Германии и СССР» (далее по тексту – цикл). Лучше знакомиться с циклом начиная с 11 части (часть 11) и 12 часть. В конце 26 части имеются ссылки на все последующие части (ссылка). Для удобства ознакомления с материалом я постараюсь использовать стиль изложения, принятый автором цикла.

Первый посетитель вошёл к Сталину только в 18:27. До этого времени высшее руководство КА к Сталину не приходило. Нет и никакой информации о их звонках Сталину. Неужели накануне войны Сталин ничем актуальным не занимался до вечера 21 июня? Занимался. В Москве шли интенсивные попытки переговоров с германским правительством. Об этом периоде практически нет информации. В.М. Молотов говорил, что до встречи с немецким послом он должен был по телефону об этом советоваться со Сталиным.

Взгляд со стороны посольства в Берлине

Предлагаю вам взглянуть на события, происходящие в Москве, со стороны посольства в Берлине. В своих воспоминаниях переводчик В.М. Бережков пишет: «21 июня… посольство получило предписание сделать германскому правительству ещё одно заявление, в котором предлагалось обсудить состояние советско-германских отношений.

Советское правительство давало понять германскому правительству, что ему известно о концентрации немецких войск на советской границе и что военная авантюра может иметь опасные последствия. Но содержание этой депеши говорило и о другом: в Москве еще надеялись на возможность предотвратить конфликт и были готовы вести переговоры по поводу создавшейся ситуации… Мне поручили… условиться о встрече представителей посольства с Риббентропом…».

В.М. Бережкову не удалось связаться ни с Риббентропом, ни с его заместителем. Дежурный по МИДу не мог ему помочь. Из Москвы звонят несколько раз и торопят со встречей. Вероятно, звонивший докладывает ситуацию Молотову, а тот в свою очередь Сталину.

К семи вечера [20:00 по московскому времени] сотрудники посольства разошлись по домам, так как они не ожидают начала войны на разсвете следующего дня. Бережков продолжает звонить каждые 30 минут в МИД Германии.

В.М. Бережков: «В Москве в половине десятого вечера… Молотов по поручению советского правительства пригласил к себе германского посла… и сообщил ему содержание советской ноты по поводу многочисленных нарушений границы германскими самолетами. После этого нарком тщетно пытался побудить посла обсудить с ним состояние советско-германских отношений и выяснить претензии Германии к Советскому Союзу. В частности, перед Шуленбургом был поставлен вопрос: в чём заключается недовольство Германии в отношении СССР, если таковое имеется?

Молотов спросил также, чем объясняется усиленное распространение слухов о близкой войне между Германией и СССР, чем объясняется масовый отъезд из Москвы в последние дни сотрудников германского посольства и их жен. В заключение Шуленбургу был задан вопрос о том, чем объясняется «отсутствие какого-либо реагирования германского правительства на успокоительное и миролюбивое сообщение ТАСС от 14 июня». Никакого вразумительного ответа на эти вопросы Шуленбург не дал...».

Около часа ночи из Москвы в посольство поступает шифровка, в которой сообщалось содержание беседы наркома иностранных дел с Шуленбургом и перечислялись вопросы, поставленные советской стороной в ходе этой беседы. Советскому послу вновь предлагается незамедлительно встретиться с Риббентропом и поставить перед ним те же вопросы. Однако договориться о встрече также не удаётся. Только в 3 ночи (по берлинскому времени) советского посла пригласили в МИД.

Мы видим, что Сталин, Молотов и, вероятно, другие руководящие работники тщетно пытались как-то прояснить ситуацию и начать переговоры с германским правительством. Хотя бы узнать о претензиях или получить ультиматум. Они ещё не знают, что в Берлине уже принято ошибочное решение для Германии: начать войну с СССР.

Следует отметить, что германский посол не мог ничего ответить В.М. Молотову по той причине, что краткое содержание меморандума, в котором высказывались претензии к СССР, он узнал несколько позже.

Роланд Готтлиб (начальник смены телеграфного бюро МИД Германии): «Ночью с 21 на 22 июня я был на смене с 21:00 до 7:00. В эту ночь я получил из бюро госекретаря в стальном футляре телеграмму с пометкой «Государственная тайна. Сверхсрочная ночная! Лично в руки послу». Согласно ей, посол в Москве граф Шуленбург должен был немедленно отправиться к министру иностранных дел Молотову и передать ему информацию, содержащуюся в телеграмме… Я не могу вспомнить, употреблялись ли в тексте слова «объявление войны», но вот что навсегда отпечаталось в моей памяти: наш посол должен был в заключение сообщить Молотову, что наши войска в раннеутренние часы вошли на территорию Советского Союза…».

Атмосфера предвоенных событий

Предлагаю вам, читатели, погрузиться в атмосферу предвоенных событий. В цикле приведен подробный анализ разведывательной информации (РИ), которая поступала с осени 1940 по июнь 1941 года. Напомню несколько интересных моментов из данного материала.

В начале сентября 1940 года наши разведки отмечали до 90 немецких дивизий, которые могли принять участие в войне с СССР. Эти дивизии дислоцировались на территории Восточной Пруссии, Польши, Словакии и на территории Германии у восточной её границы. В Румынии немецких войск в то время ещё не было. В РИ не упоминается и о наличии немецких войск в Венгрии. При обработке РИ некоторые дивизии составлялись из обнаруженных росыпью бригад, полков и батальонов. Другими словами – это были расчётные дивизии.

К 21.6.41 г. наши разведки на фронте от Балтийского до Чёрного моря насчитали до 129 расчётных немецких дивизий, которые могут принять участие в нападении на СССР. По сравнению с сентябрем 1940 года количество дивизий увеличилось на 43%. Это увеличение учитывает появление немецких дивизий в приграничных районах на территории Венгрии и Румынии.

Если разсмотреть только ту территорию, которая разсматривалась на сентябрь 1940 года, то количество дивизий увеличилось всего на 20%. Обратите внимание на это число. За 10,5 месяцев количество дивизий против войск ПрибОВО, ЗапОВО и части КОВО возросло всего на 20% !

По данным разведки, значительная часть указанных войск находилась на разстоянии от 20-30 до 100-280 км от границы. Некоторые из дивизий, которые в соответствии с РИ предназначались для нападения на СССР, дислоцировались даже на расстоянии от 280 до 424 км на территории Германии так же, как и в сентябре 1940 года. Об этом подробно разсмотрено в 13-16 частях цикла. Там же представлена информация, что разведка погранвойск НКВД ещё более завышала количество немецких войск весной 1941 года по сравнению с данными Разведуправления Генштаба КА.

Имеется версия, что советское командование считало, что при войне с Германией будет выставлено до 130 немецких дивизий. Однако не имеется ни одного советского документа, в котором бы говорилось об этом. Во всех доступных документах говорится совершенно иное!

Записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба РККА (18.09.40 г.): «Из указанных выше 243 дивизий до 173 дивизий… будет направлено против наших границ…».

Позднее (до 8.11.40 г.) в Записке, подготовленной начальником штаба КОВО генералом Пуркаевым, указывается количество немецких войск при их развёртывании. Это количество путём простейшего расчёта превращается в 152-166 дивизий. В это количество не входят немецкие войска в Румынии, количество которых в Записке оценивается в 25-27 дивизий.

В январе 1941 года проводятся командно-штабные игры. Согласно сценария первой игры (ссылка) Северо-Восточный и Восточный фронты «Западных» (до 60 пехотных дивизий), действующие к северу от Демблина до Балтийского моря, предприняли наступление «в интересах главной операции», проводимой к югу от Бреста, где развёрнуты главные силы «Западных» — до 120 пехотных дивизий, а вместе с их союзниками — до 160 пехотных дивизий. Впервые упоминается о 180 немецких дивизиях.

В плане Генштаба КА о стратегическом развёртывании вооружённых сил (11.3.41 г.) количество немецких дивизий ещё более увеличивается: «До 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, будут направлены против наших границ…»

В проекте документа, составленного не ранее 15.5.41 г., вновь упоминается 180 немецких дивизий. Первоначально это количество оценивалось в 189 дивизий.




Разведсводка №1 Разведуправления Генштаба КА (22.6.41 г.): «Противник за 22.6 ввёл в бой значительные силы… всего 50-52 дивизии. Однако, это составляет лишь примерно 30% сил противника, сосредоточенных к фронту…» 100% от указанного числа дивизий составит от 167 до 173. Следует обратить внимание на фразу «сосредоточенных к фронту», так как по данным разведки часть сил, предназначенных для нападения на СССР, находилась очень далеко от фронта. Вероятно, с учётом их числа общее количество немецких дивизий, предназначенных для нападения на СССР, может также выйти на значение 180 и более. В течение восьми месяцев в документах говорится о числе немецких дивизий при войне с Германией, значительно больше 129 дивизий, сосредоточенных к 22 июня! До 180 дивизий 21 июня еще не хватает 28% войск.

На совещании высшего комсостава КА в декабре 1940 года в разных докладах говорилось, что при военных действиях в Польше и на Западе немецкие войска использовали от 3 до 5 танковых групп. В Записке, подготовленной генералом Пуркаевым в ноябре 1940 года, говорится о наличии в вооружённых силах Германии 8-10 мехкорпусов (термин мехкорпус используется в Записке). Таким образом, советское командование знало, что использовать танковые и механизированные войска немцы будут в составе танковых групп, объединяющих несколько мехкорпусов (моторизованных корпусов).

Немецкие ударные группировки, предназначенные для нападения на СССР, были сформированы задолго до начала войны:

— 1-я танковая группа (ТГр) создана 16.11.40 г. В 1-ю ТГр входили: 3-й мк (сформирован 21.3.41), 14-й мк (26.8.39) и 48-й мк (15.12.40);

— 2-я ТГр создана как группа Гудериана 1.6.40 г. (16.11.40 была переформирована в 2-ю ТГр). Во 2-ю ТГр входили: 24-й мк (16.11.40), 46-й мк (25.10.40) и 47-й мк (14.12.40);

— 3-я ТГр создана в ноябре 1940 года. В 3-ю ТГр входили: 39-й мк (начало 1940 года) и 57-й мк (15.2.41);

— 4-я ТГр создана в феврале 1941 года. В 4-ю ТГр входили: 41-й мк (24.2.40) и 56-й мк (15.2.41).

До начала войны и даже несколько позже нашей разведке не удалось вскрыть ни одной немецкой танковой группы (из 4), ни одного моторизованного корпуса (из 10) из состава указанных ударных групп. Накануне войны против наших войск разведкой были обнаружены только отдельные разрозненные немецкие танковые части:

— против войск ПрибОВО – одна полноценная танковая дивизия. Остальные танковые дивизии условно получены из обнаруженных 5 танковых полков и 9 танковых батальонов;

— против войск ЗапОВО – одна танковая дивизия. 4 танковые дивизии превращены из 7-8 танковых полков. Имелась РИ о возможном нахождении ещё двух танковых дивизий на Сувалкинском выступе. Однако за период с 1 по 21 июня разведка не смогла подтвердить или опровергнуть их наличие.

Из воспоминаний командира оперативного отдела штаба 5-й Армии генерала А.В. Владимирского также следует, что немецкие танковые соединения не были полностью вскрыты нашей разведкой: «Состав, нумерация и местоположение соединений противника нашей разведкой были вскрыты не точно и не полностью. Так, перед 5-й Армией отмечалось наличие только 15 дивизий противника, в том числе лишь две тд. В действительности же была 21 дивизия, в том числе пять тд. Сосредоточение 1-й ТГр перед 5-й Армией… вообще не отмечалось…».

Некоторые авторы не проводят анализ опубликованной в открытых источниках РИ и оперируют фразами из мемуаров ветеранов войны, которые имеют весьма расплывчатые формулировки. Типичным примером являются воспоминания командира 2-го кавкорпуса генерала П.А. Белова: «…В субботу 21 июня я зашёл в разведотдел штаба округа… Разведотдел располагал такими подробными сведениями, которые были очень близки к действительности…»

Давайте рассмотрим более подробно, с какой информацией мог ознакомиться генерал Белов в разведотделе штаба округа.

Сведения разведотдела

В Записке по «Планам прикрытия», которую готовили в штабе ОдВО с мая 1941 года, говорилось, что на территории Румынии имеется: 40-45 пехотных и мотодивизий, 4 кавдивизии, 4 горно-стрелковые бригады и 2 танковые дивизии, из них германских 17 пехотных и мотодивизий и 2 танковые дивизии.

Эта информация близка к РИ, приведённой в сводке в начале 1941 года: «В результате производимых перебросок германские войска на Балканах располагаются примерно следующим образом… в Румынии — против СССР в Молдавии и Добрудже находятся: 10 пд, 4 мд, одна гсд и две тд. В центральной части Румынии расположены: 6 пд, 2 мд, 2 тд и одна авиационная [парашютная] дивизия…» Получается, что по данным разведки в Румынии находилось до 28 немецких дивизий, из них 17 в приграничной полосе с СССР. Представленные данные хорошо стыкуются между собой.

В соответствии с информацией разведотдела штаба ОдВО на 17.6.41 г. против войск округа на участке Липканы — Рени сосредоточено от 31 до 34 дивизий, в том числе до 16 немецких, включая до двух танковых и шести моторизованных дивизий. Информация по количеству немецких дивизий близка к информации, представляемой на конец мая — начало июня 1941 года. Следовательно, никакой другой РИ по состоянию на 17 июня просто не может быть. Фактически же в приграничной полосе имелось всего 9 немецких пехотных дивизий, из них две в 1-м эшелоне.

В первой сводке Разведуправления Генштаба (на 20-00 22.6.41 г.) относительно немецких войск в Румынии говорится: «…Окончание переброски немецких дивизий из Болгарии на румынскую территорию… Всего немецких дивизий в Румынии следует считать 33-35 дивизий… из них 4 танковые, 11 мд и одна горно-стрелковая…». Появляется значительное количество немецких войск, которые перемещаются через территорию Румынии к нашей границе. В их числе имеются новые (относительно РИ на 17.6.41 г.) немецкие ударные соединения: две танковых и пять моторизованных дивизий.

На 30 июня в соответствии со Схемой соотношения сил против войск ЮФ числится 29 румынских и немецких дивизий. Вероятно, это количество приведено без войск 2-го эшелона. На 4 июля числится 35 дивизий (с учётом РГК в виде 4-х мд, но не учитываются 4-х пехотных дивизий РГК). На 10-е июля с учётом резервов – 30-34 дивизии. Во всех случаях в Схемах не учитываются дивизии 3-го эшелона. В противостоящих войсках по РИ находится до 900-960 танков в составе двух танковых дивизий. Фактически же против войск ЮФ с 22 июня по 10 июля была сосредоточена всего одна румынская механизированная бригада (до 60 танков).

Видно, что максимальное количество немецко-румынских дивизий 1-го и 2-го эшелонов колеблется в диапазоне 30-34 и практически не отличается от довоенной РИ (на 17.6.41 г.). При этом не учитываются все румынские дивизии (на всей территории Румынии), которых по РИ от 5.6.41 г. имеется около 30-ти. В их число входит всего одна мотопехотная дивизия и одна механизированная бригада. Остальные моторизованные и танковые дивизии в Румынии по данным наших разведок – это немецкие войска.

Таким образом, РИ от разведотделов штабов ОдВО (впоследствии 9-й Армии) и ЮФ, дезинформировала руководство фронта и Генштаба вплоть до начала июля. В действительности против войск ОдВО (впоследствии и войск 9-й и 18-й Армий) имелось:

— на 22 июня – 18,5 дивизий в 1-м и 2-м эшелонах (включая 7 немецких). С учётом войск 3-го эшелона общее число дивизий достигало 24;

— к 10-му июля – общее число дивизий в трёх эшелонах составляло около 30.

С учетом тенденции к наращиванию группировки противника против войск ЮФ когда-то завышенные данные разведки и реальная их численность должны были приблизиться друг к другу… Немецкие спецслужбы и 11-я армия выполнили свою задачу на начальный период войны: не допустить вклинивания советских войск на румынскую территорию, сковать противостоящие войска противника, создав у них видимость наличия крупных сил.

Поэтому слова генерала Белова о том, что «разведотдел располагал такими подробными сведениями, которые были очень близки к действительности», являются ошибочными. Возможно, эти слова основаны на принятой в то время концепции, что разведка поставляла только правдивую информацию и в полном объёме, а во всех неудачах начального периода войны виновен только один И. Сталин. В этом случае, цитата в мемуарах сознательно искажает реальную картину накануне войны.

Таким образом, к 22.6.41 г. число немецких дивизий у нашей границы по данным РИ оказалось близко к их фактическому количеству. Это совпадение являлось случайным событием, т.к. распределение немецких дивизий по границе от Балтийского до Чёрного моря фактически оказалось иным, чем было указано в сводках. Об этом свидетельствуют три факта (помимо приведённых в цикле), которые представляю на ваше рассмотрение.

Не придали должного значения

В качестве первого факта разсмотрим воспоминание начальника оперативного отдела КОВО генерала И.Х. Баграмяна: «Другому важному операционному направлению — люблинско-луцкому — мы не придали должного значения. Хотя здесь граничившая с нами территория оккупированной гитлеровцами Польши довольно глубоко вдавалась на восток, нависая с севера над Львовом, но к этому выступу с запада не было хороших подходов. И трудно было представить себе, что именно этот район фашистское командование использует для сосредоточения своей крупной наступательной группировки…»






Интерес вызывают следующие слова Ивана Христофоровича: «С каждым часом становилось очевиднее, что мы имеем дело не с пограничным инцидентом, а с началом тщательно подготовленной войны… Отданный войскам прикрытия… приказ — уничтожить вторгшегося противника… оказался нереальным. И не только потому, что в приграничной зоне у нас было меньше сил, чем у агрессора, но и потому, что нападение, несмотря на принятые накануне войны серьёзные меры… всё же оказалось для нас внезапным…»

Начальник оперотдела штаба ЮЗФ пишет, что война началась неожиданно. Сосредоточение двух моторизованных корпусов у границы и их ввод в бой также оказалось неожиданным для штаба фронта. Наши же дивизии не были сосредоточены у границы. Немцы били их потом порознь…

Разсмотрим сообщение от разведчика НКГБ Седова от 20.6.41 г., которое должно было поступить к руководству 21 июня (отдельные населённые пункты, упоминаемые в РИ, приведены на рисунке, размещённом выше):




В сообщении нет ни одного упоминания о моторизованных или танковых частях, которые частично уже находились в разсматриваемом районе. Указанные части, не говоря уже об объединениях ударных групп, не были обнаружены и другими разведчиками. Это лишний раз подтверждает воспоминания генералов И.Х. Баграмяна и А.В. Владимирского.

Кроме того, в сообщении отмечается, что на одном аэродроме на 23-05 20 июня имеется 7 самолетов (6 лёгких одномоторных – возможно это связные Шторьх, и один трёхмоторный – это явно Ю-52), а на втором построенном аэродроме нет аэродромных построек и самолётов. Мы знаем, что значительная часть самолётов перелетела на аэродромы у границы только вечером 21 июня и эта информация никак не могла успеть дойти до руководства страны и КА даже если бы она была вскрыта...

Развединформация

Разсмотрим РИ Разведуправления Генштаба на 23-00 28.6.41 г. Что в ней интересного?
Разведсводка: «…Захваченные в бою документы при разгроме штаба 39 танкового корпуса вскрывают оперативные намерения противника по действиям на нашем западном фронте. Установлено, что на Виленском направлении действует 3 Армия противника, на Брестском направлении – 2 Армия. Ударная группа 3 Армии в составе 39 тк, 5 АК [армейского корпуса] вела наступление в стык северо-западного и западного фронтов, причём с утра 25.6 части 3 Армии из района Вильно повернули на Минск для действия по тылам Западного фронта…»

Только через неделю после начала войны нашей разведке удалось получить достоверную РИ о 2-й и 3-й ТГр, которые в сводке называются армиями. По 3-й ТГр даже 28 июня нашей разведке неизвестно о наличии в её составе 57-го мк (12 и 19 тд, 18 мд).




«23.6 штаб 3 Армии располагался в лесу 15 км северо-восточнее Сувалки; штаб 5 АК – Лоздзея; штаб 39 тк – Симно штаб 20 тд в лесу около Алитус; штаб 7 тд – 2 км западнее Алитус; штаб 20 мд – Радзюны.
Ударная группа 2 Армии в составе 24 и 47 тк и 12 АК, действующая в направлении Брест-Барановичи-Слуцк имела задачу соединиться с ударной группой 3 Армии восточнее Минск. В течение 27-28.6 противник настойчиво продолжал осуществлять эти намерения на указанных направлениях…

Юго-Западный фронт – документально установлено, что в составе сил против ЮЗФ действует 6 Армия противника (ранее имевшиеся у нас данные подтверждаются)…

В боях выявлены следующие части противника: 175 мд действует в направлении Любомль – Ковель; 75 и 299 пд и 14 тд действует с направления Владимир-Волынский. 9 пд наступала с направления Белз. Противник в течение 27, 28.6 продолжал развивать прорыв в направлении Дубно – Ровно, Дубно – Острог в общем направлении на Шепетовка, силой до 3-х танковых дивизий и 3-х мотополков…».

В РИ отмечается в отношении 6-й Армии, что «ранее имевшиеся у нас данные подтверждаются». Тогда получается, что об остальных немецких войсках ранее имевшиеся данные ещё (или вообще) не подтверждаются…




Из рисунка видно, что кроме 9-й, 75-й и 299-й пехотных дивизий имеются неустановленные нашей разведкой 11-я, 57-я и 297-я пехотные дивизии, действующие в указанном районе. Кроме того, 175-я мд в вермахте отсутствует. Речь должна идти о 25-й мд 3-го мк. Из четырех танковых дивизий упоминается только 14-я тд. Остальные три обезличены: «…до 3-х танковых дивизий и 3-х мотополков». Из сообщения непонятно: то ли это три обезличенные танковые дивизии, то ли розсыпь отдельных частей…

Следует отметить, что по данным перехвата радиоразведкой только к 26 июня было установлено само наличие 1-й ТГр в составе 16-й тд, 63-й и 79-й мд (об остальных соединениях и моторизованных корпусах информация отсутствовала). Согласитесь, что только из представленных документов видно, что вся довоенная РИ о размещении на нашей границе немецких танковых войск была неверной…

В 13 и 14 частях цикла была разсмотрена достаточно подробно различная РИ. Приведу только один рисунок из указанных материалов. Обратите внимание на выделенный период фиолетовым цветом.




А если война?

После второй декады апреля по РИ количество немецких дивизий у границы возрастает почти на половину. Давайте рассмотрим фрагмент мемуаров генерала Д.Д. Люлюшенко об этом периоде: «Весной 1941 года я был занят формированием 21-го мехкорпуса [МВО]… Примерно за месяц до начала войны, будучи в ГАБТУ КА, я спросил начальника: «Когда прибудут к нам танки? Ведь чувствуем, немцы готовятся…»

— Не волнуйтесь, — сказал генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко. — По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в 1942 году.

— А если война?

— У КА хватит сил и без вашего корпуса…»

В 20-х числах мая мехкорпус второй очереди (42 и 46 тд, 185 мд) не планируется к участию в военных действиях с Германией, несмотря на значительное увеличение немецких войск у границы за месяц. В конце апреля части 21-го мк были выведены в летние лагеря: 42-я и 46-я дивизии в районы Идрицы и Опочки соответственно. 185-я мд изначально формировалась в городе Идрица на базе 185-й сд.

Планы относительно мехкорпуса в июне месяце меняются. Д.Д. Люлюшенко: «15 июня по плану, разработанному штабом корпуса, командиры дивизий и полков приступили к рекогносцировке на даугавпилсском направлении. Карта полковника Воейкова вся была испещрена пометками: районы сосредоточения, будущие рубежи развёртывания, предполагаемые позиции батарей, пути движения...

21 июня меня вызвали для доклада в Генштаб. Поздно ночью я прибыл в Москву и обратился по телефону к дежурному Генштаба. Тот сказал: «Завтра вам надлежит явиться к начальнику оперативного управления Генштаба генерал-лейтенанту Ватутину…»

21 июня вызывается в Москву комкор неукомплектованного корпуса, части которого находятся в лагерях в Калининской области и на территории ЛВО. В соединениях корпуса царит мирное настроение. Например, на 22 июня планировалось торжественное открытие летних лагерей 46-й тд. Начался праздничный концерт, во время которого было получено сообщение о начале войны.

Вызов комкора в Москву никак не может помочь нашим войскам на границе при вторжении немецких войск на разсвете 22 июня. Это третьестепенное событие по важности, если в НКО и в Генштабе ожидают войну утром 22 июня. А если не ожидают, то это обычные военные дела. Разсматривается уже переброска мехкорпуса на территорию ПрибОВО при необходимости. Напомню, что генерал Ватутин 20 июня до вечера также занимается третьестепенными делами – работает с генералом М.И. Казаковым (начальником штаба Среднеазиатского военного округа).

Ситуация резко меняется после начала войны. Д.Д. Люлюшенко: «В Оперативном управлении меня встретили тревожным сообщением: немецкие войска перешли границу... Офицеры-направленцы быстро докладывали генерал-лейтенанту Н.Ф. Ватутину… На минуту Ватутин обернулся ко мне: «Скорее возвращайтесь в корпус. Все указания вам будут посланы директивой»…»

Факт неожиданного нападения

Вы думаете, начальника Оперативного управления так сильно озаботила обстановка на границе, а не сам факт начала военных действий?! Конечно же, его озаботил сам факт неожиданного нападения! Почему я так думаю? Давайте посмотрим первую оперативную сводку Генштаба на 10-00 22.6.41: «Северо-западный фронт. …Наземные войска противника перешли в наступление и ведут удар в двух направлениях – основной… силами 3-4 пд и 500 танков в направлении Олита и обезпечивающий… удар… силами до 3-4 пд с невыясненной группой танков…

Западный фронт… Наземными силами противник развивает удар из района Сувалки в направлении Голынка, Домброва и из района Соколув вдоль железной дороги на Волковыск…

Юго-западный фронт… В 4-35 после артогня по району Владимир Волынск и Любомль наземные войска противника перешли границу, развивая удар в направлении Владимир Волынск, Любомль и Крыстинополь. В 5-20 в районе Черновцы у Карпешти противник также начал наступление… В результате… противник занял, по непроверенным данным, Пархач и Высоцко в районе Радымно. До полка конницы противника с танками, действующими в направлении Рава-Русска проник к Ур…

На Румынском участке… Наземные войска противника в районе Липканы-Рени пытались форсировать реку Прут, но были отбиты. По непроверенным данным противник в районе Картал высадил десант через Дунай…

Противник, упредив наши войска в развёртывании, вынудил части КА принять бой в процесе занятия исходного положения по плану прикрытия. Используя это преимущество, противнику удалось на отдельных направлениях достичь частного успеха…»

Что в сводке опасного для КА? В Прибалтике немецкие войска наступают двумя усиленными армейскими группами по 3-4 пехотные дивизии. Эти группы усилены танками – до 500 штук. 500 танков – это по РИ два отдельных танковых полка (550 танков) или отдельные танковый полк и батальон (408 танков). Не стоит забывать, что по РИ против войск ПрибОВО имеется всего одна полноценная танковая дивизия и пять мд, которые в бой ещё не введены. Темп продвижения пехотных частей в разы меньше темпа продвижения танково-механизированных войск...
Против войск ЗапОВО отмечается всего одна ударная группировка в направлении, на котором и так ожидается удар немецких войск. О танковой группировке в районе города Бреста в сводке нет ни слова. А что может означать один участок, на котором ведётся наступление для достаточно большого округа? Только – провокация немецких войск или разведка боем…

Что-то несущественное происходит и против самого мощного военного округа – КОВО. И.Х. Баграмян: «В районе Любомля наступает одна пехотная дивизия, в направлении Владимир-Волынского — одна пехотная и одна танковая, а южное, до самой границы с 6-й армией, — ещё две немецкие пехотные дивизии. Учитывая, что неподалеку oт границы у нас стояли четыре стрелковые дивизии, положение, естественно, казалось не столь уж угрожающим…»

Как-то всё несерьёзно воспринимается и в Генштабе. Если там ожидают войну на разсвете 22 июня, то почему в Генштабе верят таким сводкам, поступающим из округов?! И не только поступившим утром, но и дневным сводкам тоже! Если же ожидалась провокация, то всё сразу становится понятным – не дать повода немецким авантюристам начать войну…

Решение о контрударе

Исходя из оперативных сводок, представляемых высшим руководством КА, правительством принимается решение о контрударе войсками ЮЗФ. Начальник Генштаба открещивается от принятия этого решения. Это всё Сталин, а он был на пути в штаб ЮЗФ, чтобы разобраться с обстановкой… А чего с обстановкой разбираться, если ничего страшного в сводках из округов ещё не поступает? Не мог Сталин принять решение о контрударе без учёта мнения наркома обороны и Генштаба! А вот военные как раз и могли убедить Сталина в правильности такого шага.

Отчасти это подтверждается Журналом посещения Сталина. Тимошенко и Жуков присутствуют второй раз на совещании в кабинете Сталина с 14:00 до 16:00. Вместе с ними находится и Ватутин. Нарком обороны и начальник Генштаба должны были доложить Сталину обстановку на границе, после поступления дневных сводок. Там же они, вероятно, выступили с предложением о нанесении контрударов войсками КА и последующем выходе на территорию бывшей Польши. Во всяком случае, начальник Генштаба в очередной раз искажает реальные события: его подпись имеется под Директивой, которая поступила в штаб ЮЗФ.






Отсутствие достоверной РИ (довоенных и первого дня войны, в т.ч. об отсутствии у границы крупных механизированных и танковых объединений) привело к неверной оценке информации в Генштабе и принятие губительного решения о контрударе войсками ЮЗФ на Люблин. Возможно, руководство КА решило использовать свою довоенную заготовку.





При обсуждении поступившей невыполнимой директивы мнения членов Военного совета ЮЗФ разделились. В это время прибывает начальник Генштаба, который, разобравшись в обстановке на месте, не стал докладывать Сталину об истинном положении дел на северном фланге фронта. Только на месте начальник Генштаба понял всю серьёзность обстановки, а в Москве он этого ещё не осознавал…

Как он мог торопить командование приграничных округов с выводом войск, если он до прибытия в штаб ЮЗФ не понимает всю серьёзность начавшихся событий на границе? Это лишнее подтверждение правильности изложения событий в дневнике Маршала С.М. Будённого: «Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя войны, могут напасть на нас завтра… Тимошенко заявил, что, «если немцы нападут, то мы их разобьём на границе, а затем на их территории…»

Днём и вечером 22 июня он был или уверен в правильности своих действий или же не рискнул признаваться в своей ошибке перед Сталиным, убеждая его в необходимости контрудара на Люблин. А если не рискнул признаваться в ошибке, то, возможно, много было и других его ошибочных разъяснений товарищу Сталину до войны… Может быть, именно поэтому нет ничего правдивого в его мемуарах о событиях 19—22 июня?..



Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Создание Южного фронта. Довоенные события

Южный фронт. В предыдущей части было разсмотрено видение руководителей КА о количестве немецких дивизий, которые может выставить Германия против СССР, о разведывательной информации и о невыполнимой Директиве №3. Продолжим разсмотрение событий, которые косвенно связаны с организацией ЮФ.

[/url

Разграничение обязанностей

8 марта 1941 года НКО направил в правительство документ, на основании которого было подготовлено Решение о разграничении обязанностей между заместителями наркома обороны. 15 марта вышел соответствующий приказ наркома.

На 1-го заместителя наркома обороны маршала Будённого было возложено руководство интендантским снабжением, необоронительным строительством, планированием и разпределением материальных фондов НКО, квартирно-эксплуатационными вопросами, санитарным и ветеринарным состоянием войск КА. Будённого отвели в сторону от вопросов боевой подготовки, планирования, производства и разработки военной техники и т.д. Маршал Будённый стал тыловиком…

Как часто руководство КА и маршал Будённый бывали в кабинете Сталина в 1941 году? Если не считать совещание вечером 21 июня, то военные (нарком обороны и начальник Генштаба) были в кабинете Сталина 33 раза, из них 11 раз до выхода вышеуказанного приказа. Шесть раз вместе с ними присутствовал С.М. Будённый (55%). По инерции маршал Будённый попал на совещание ещё 17 марта и присутствовал в числе большого количества военных на совещании 23 марта. Следующий раз С.М. Будённый попадёт к вождю только на последнее мирное совещание с участием военных.

Последнее мирное совещание в кабинете тов. Сталина

Советский разведчик «ХВЦ» (торговый атташе немецкого посольства в Москве Г. Кегель) 21 июня передал два сообщения. Сведения для первого сообщения ХВЦ получил, находясь ещё дома: «Посольство получило телеграмму из МИД. С 4 часов утра идёт совещание у Типпельскирха. Источник убеждён, что война начнётся в ближайшие 48 часов…» На работу Г. Кегель прибыл к 12 часам дня.

Второе сообщение разведчик смог передать только в 19:00:

«…Посольство утром получило указание уничтожить все секретные бумаги. Приказано всем сотрудникам посольства до утра 22 июня запаковать свои вещи и сдать их в посольство. Живущим вне посольства — переехать в посольство. Считают, что наступающей ночью будет решение. Это решение — война…».

Прочитав последнее сообщение, начальник Разведуправления генерал Голиков до 20-00 приказывает командиру специальной связи срочно доставить донесение Сталину, Молотову и Тимошенко. На конвертах указывается: «Только адресату. Сотрудникам аппарата не вскрывать».


После окончания совещания в 20:15 этот пакет должны были занести в кабинет Сталина. Ознакомившись с сообщением, Сталин был просто обязан вновь вызвать к себе высший комсостав НКО, чтобы понять, как следует поступать. Никакой информации из посольства в Берлине в течение дня не поступает…

Если принять эту версию, то нарком обороны и начальник Генштаба не знали о причине вызова к Сталину. Поэтому начальник Генштаба никак не мог взять с собой некий проект Директивы для отправки в войска. Фраза об этом в мемуарах является вымыслом, как и весь предыдущий текст о событиях 21 июня. Эту версию подтверждает дневник С.М. Будённого. Я предполагаю, что маршал Будённый на последнее совещание был вызван только по причине того, что Сталин не понимал, какую позицию занимают военные и что действительно происходит на границе. Сталину был нужен советник по военным вопросам, которому он доверял бы больше, чем вызванным руководителям. Именно поэтому маршала Будённого вызвали на совещание к Сталину в первый раз после 23 марта 1941 года.

С.М. Будённый: «В кабинет И.В. Сталина были вызваны Тимошенко…, Жуков… и я… Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя войны, могут напасть на нас завтра, т.е. 22 июня, а поэтому, что мы должны и можем предпринять сегодня же и до разсвета 22.06.41 г.

Тимошенко заявил, что «если немцы нападут, то мы их разобьём на границе, а затем на их территории». И.В. Сталин подумал и сказал: «Это несерьёзно», обратился ко мне и спросил: «А вы как думаете?» Я высказал свои мысли…


Вы знаете, что у нас сейчас делается на границе?» Я ответил, что нет, не знаю.

«А почему вы не знаете?» Я ответил, что ведаю тылом армии, а оперативными вопросами, вооружением ведают нарком и штаб, меня до этой работы не допускают.

«Это глупо, почему вы не сказали раньше?» Я ответил: «Полагал, что такая установка дана свыше…».

Могут сказать, что маршала Будённого вызвали на совещание в качестве командующего армиями второй линии. На этот пост он был назначен 35 минут назад. Но тогда получается, что Жуков был вызван на совещание в качестве руководителя направления, в которое входили ЮЗФ и ЮФ. На этот пост он также был назначен 35 минут назад. Для руководства указанными фронтами он должен был выехать на юг. Дополнительная должность Г.К. Жукова не могла являться основанием для вызова к Сталину по причине отсутствия заместителя наркома Мерецкова, которому также было поручено общее руководство Северным фронтом с выездом на место.


[url=https://radikal.ru]


Может быть, замнарком Мерецков уже уехал в Ленинград? О последнем мирном дне пишет генерал армии К.А. Мерецков: «Меня вызвал к себе мой непосредственный начальник, нарком обороны… Слова наркома непривычно резко и тревожно вошли в моё сознание. С.К. Тимошенко сказал тогда:
— Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное — не поддаваться на провокации.

— Каковы мои полномочия в случае вооружённого нападения? — спросил я.
— Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать…».


Этот разговор мог произойти только после окончания второго совещания в 22-20. О похожих словах наркома обороны «суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать…» говорит и командующий ОдВО, которому Тимошенко позвонит в 23-00. Приблизительно в это время в штаб 4-й Армии перезванивает начальник штаба ЗапОВО и говорит похожие слова. Вероятно, он пересказывает указания Наркома обороны. Получается, что ничего конкретного о приведении войск в боевую готовность руководство КА до истечения 21 июня в приграничные округа не передаёт…

Сын генерала Мерецкова, Владимир Кириллович, приводил свидетельство одного из участников отъезда С.А. Панова в ночь на 22 июня: «Был поздний час. Времени до отхода поезда «Красная стрела» оставалось в обрез. Мерецков быстро собрал чемодан, вызвал машину и поспешил на железнодорожный вокзал… В час ночи Москва осталась позади. Зачем едем в Ленинград — мне неизвестно. Обычной командировкой считать нельзя, так как обычно давалось время на дорожную подготовку. А сейчас экстренный выезд, как по тревоге, не позволил этого сделать. Даже выехали не в своём вагоне «ФД2254», в котором постоянно ездил генерал армии по округам, а в том, который оказался ближе и мог быть быстрее подцеплен к поезду. Таким был вагон начальника Военных сообщений КА «ФД2261»…».

Поезд «Красная стрела» отправлялся в 23-55. Время в пути – 9-45 (по другим данным – 10 часов). Никак не мог замнаркома прибыть в штаб ЛВО до начала войны на разсвете 22 июня, чтобы правильно оценить обстановку…

Совещание у Сталина закончилось в 22-20. Директива в шифровальный отдел будет сдана через 85 минут. И не будет ни одного звонка командованию приграничных войск с указанием о подъёме войск до часа ночи… Так поступают только в случае, если уверены в своей правоте…

С.М. Будённый: «…Я пошёл прямо к себе на работу и приступил к формированию штаба фронта. Тимошенко и Жуков мне начальника штаба не дали, а я просил т. Соколовского, с которым работал три года в МВО…». Получается, что вопрос об организации штаба армий второй линии вообще не обсуждался на последнем совещании. В противном случае Будённый высказал бы своё пожелание о начальнике для своего штаба и вопрос был бы решён прямо в кабинете Сталина. В качестве начальника штаба Будённому придётся взять своего генерал-адъютанта Покровского. Не по причине нового назначения вызвали маршала Будённого к Сталину. Совещание состоялось именно в связи с неожиданным сообщением о возможном начале войны утром 22 июня и это стало неожиданным для Тимошенко и Жукова.

Новый начальник Главпура


Как повлиял черновик Постановления, подготовленный вечером 21 июня, на назначение Л. Мехлиса на пост начальника ГУ ПП КА? По воспоминаниям генерал-лейтенанта И.В. Ковалёва (с 21.5.41 г. — заместитель Мехлиса по ж/д транспорту) неофициальное назначение произошло не 21 июня, а ранее: «[Мехлис] вдруг перестал посещать Наркомат государственного контроля... Он скоро мне позвонил. Просил зайти в ГУ ПП КА… Я пришёл и узнал от Льва Захаровича, что он вновь назначается начальником Главпура, но пока что об этом не надо распространяться… Это было где-то в середине июня 1941 г…»

В середине июня не только Главпур, но и многие другие штабы работали в напряжённом режиме, готовясь к будущей войне. К границе скрытно подтягивались войска и материальная часть. Страна готовилась к войне летом 1941 года. Получается, что Мехлису нашлась работа в Главпуре в середине июня. Но всё же, днём 21 июня начальником ГУ ПП КА оставался А. Запорожец. Об этом свидетельствует приказ, подписанный им.




Мехлис прибыл на совещание к Сталину через 65 минут после его начала. Это могло быть связано с тем, что Мехлиса не могли найти после 20-15 в течение получаса, что маловероятно. Следует отметить, что новый начальник Главпура вечером 21 июня ещё не был официально назначен на эту должность. Может быть, Сталин понял всю серьёзность обсуждаемого вопроса только на совещании и приказал найти позже нового начальника Главпура?

К столетию со дня смерти Лермонтова (1814—1841) Московский театр им. Вахтангова ставил драму «Маскарад». Вечером 21 июня должна была состояться премьера спектакля. Ожидалось прибытие Сталина. В театр прибыли сотрудники охраны высших лиц страны спецотделения НКВД. Неожиданные и непонятные события у границы, неясная позиция германского правительства привели к тому, что премьера прошла без присутствия руководства СССР. Те же сотрудники спецотделения НКВД утром 22 июня прибыли на Центральный телеграф для обезпечения охраны объекта, на котором будет выступать кто-то из руководства страны. Тогда ещё не было известно, что вместо Сталина будет выступать Молотов. Это лишний раз подчёркивает неожиданность событий, произошедших вечером 21 июня.

Что не предприняли руководители КА


По воспоминаниям генерала Л.М. Сандалова, командующий войсками 4-й Армии генерал Коробов поздним вечером 21 июня говорил: «Я, как командующий армией, имею право поднять по боевой тревоге одну дивизию. Хотел… поднять 42-ю, но посоветовался с Павловым, а он не разрешил...» Об этом же пишет и командир 10-й смешанной авиадивизии Н.Г. Белов. Не был генерал Коробов инициативным командиром…

А сколько войск в западных приграничных военных округах могли поднять по тревоге нарком обороны с начальником Генштаба без санкции Сталина? Если командующий армией может поднять одну дивизию, то указанные товарищи никак не менее десяти! А сколько они подняли до истечения 21 июня? У границы – ни одной!

Могли они не поднимать стрелковые войска, а приказать разсредоточить по полевым площадкам авиацию приграничных округов! Ведь в докладах на совещании высшего комсостава неоднократно говорилось об ударах по аэродромам в случае начала военных действий! Не стали. По какой причине – нам неведомо: то ли не верили, то ли боялись… Нам неизвестно, чем они занимались с 19 по 21 июня.

Нарком обороны ничего не написал, а начальник Генштаба написал явную неправду.
Что-то об их действиях систематизировано в 17-й части цикла.

Начальник Генштаба выступает на совещании в Главном артиллерийском управлении вечером 21 июня (к 20:00 он из ГАУ уже уехал). Об этом написал нарком боеприпасов П.Н. Горемыкин: «Очень резко были поставлены вопросы генералом армии Г.К. Жуковым. Он говорил о необходимости существенной доработки мобилизационного плана по боеприпасам, имея в виду увеличение цифровых заданий…» Никто не спорит, что вопрос доработки мобилизационного плана следовало решать. Но 21 июня этот вопрос не относился к наиболее актуальным, если начальник Генштаба ожидает войну 22 июня!

В непосредственном подчинении заместителя наркома обороны и начальника Генштаба КА помимо самого Генштаба имелось управление снабжения горючим КА, управление связи КА, Главное управление ПВО КА. Как руководитель, который помимо Генштаба руководил службой снабжения горючим, генерал Жуков мог бы 19-21 июня озаботиться, например, переброской горючего с Кавказа в ЗапОВО.

Как руководитель, ответственный за связь КА, мог озаботиться вопросом развёртывания частей связи, обезпечивая их имуществом хотя бы со складов КА. Ведь для некоторых частей и соединений в июне на сборы был призван приписной состав. В ПрибОВО в батальон ВНОС стали призывать приписной состав по собственной инициативе после 20-00 21 июня.

Начальник Генштаба мог бы озаботиться или озаботить наркома обороны вопросом приведения частей ПВО в готовность №2, а не №3, как они фактически находились 21 июня. Прецедент похожий также уже состоялся в том же ПрибОВО! Или вернуть части ПВО с полигонов в соединения – ведь с этим вопросом не нужно советоваться с тов. Сталиным! Учёба в лагерях проводилась же по планам, утверждённым самим Генштабом!

Но ничего особенного указанными руководителями 19-21 июня не было сделано. Они даже к Сталину до семи вечера не собирались. Даже не звонили и это странно. Найдите в мемуарах Жукова хоть слово о звонке Сталину до семи вечера 21 июня. Их нет.

А почему они поступали именно так? Да, потому, что, по их мнению, 22-23 июня войны быть не должно! А когда война должна была начаться, по их мнению? Да, по срокам сосредоточения войск КА у границы – 1-10 июля 1941 года.
Могут сказать: «Вранье! Указанные товарищи денно и нощно готовились к войне на разсвете 22 июня!» Однако имеется косвенное подтверждение обратного.

Например, начальник штаба Среднеазиатского военного округа генерал М.И. Казаков пишет: «На мой прямой вопрос: «Когда начнётся война с фашистской Германией?» — А.М. Василевский ответил: «Хорошо, если она не начнётся в течение ближайших пятнадцати — двадцати дней…». Разговор происходит где-то 18-19 июня. В Генштабе в это время оказывается ещё непонятно: будет ли война в течение 15-20 дней. А если будет, то она может начаться в срок до 3…8 июля. Указанный срок близок к срокам окончания сосредоточения войск КА у границы. Но если это действительно так, то все поступки руководства КА становятся абсолютно понятными: ведь война ожидается в июле! А в настоящий момент: главное не дать повода немцам для более раннего нападения!

Стоит отметить, что генерал А.М. Василевский, говоря с Казаковым, должен был знать из РИ, что немецких дивизий у нашей границы около 128 штук и многие из них ещё находятся в местах постоянной дислокации.

Везение Одесского военного округа

Многие знают о действиях начальника штаба ОдВО накануне войны будущего маршала В.М. Захарова, который взял на себя ответственность за принятие решения по подъёму войск округа. Он не отменил своего решения и после прочтения текста Директивы №1: «Получив директиву народного комиссара обороны, я был очень взволнован, так как отданное мною приказание о выводе войск округа в районы прикрытия на государственную границу находилось в противоречии с полученными указаниями из Москвы…».

Прославленный маршал пишет, что указание о выводе войск в районы прикрытия находилось в противоречии с Директивой! А почему Директива №1 была противоречивой? Давайте кратко разсмотрим указанный документ.

«Нападение может начаться с провокационных действий… Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Правильно пишет маршал! В водной части ничего внятного не отражено. Может быть в приказной части что-то более внятное имеется?

«ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укреплённых районов на государственной границе;

б) перед разсветом 22 июня 1941 г. разсредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать разсредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъёма приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить…».

В приказной части снова приведено нечто непонятное. Их даже полумерами назвать трудно.
Пункт а) касается пулемётных батальонов УРов – только у них имеются огневые точки. Можно ещё по личной инициативе вывести на позиции артдивизионы УРов. Можно ещё прикинуться туповатым командиром и изъять из стрелковых частей пулемётные расчёты и направить их в ДЗОТы…

Пункт б) касается ВВС. Только с основных аэродромов авиацию в темноте (перед разсветом) нельзя перебазировать на полевые аэродромы. На полевые аэродромы следует предварительно передислоцировать технический персонал и технику! Это и следовало делать 21 июня! Так же, как поднять личный состав авиационных полков ещё поздним вечером 21 июня. Во многих частях не было командиров, лётчиков, самолёты не успели разсредоточить и т.д.

По пункту в) наземные части поднять по тревоге. Держать войска «разсредоточено и замаскировано» — это вывести их из расположения и замаскироваться в районах сосредоточения по тревоге. Но эти места расположены рядом с пунктами постоянной дислокации! Некоторые такие районы находятся даже в 800 метрах от пунктов дислокации... К границе эти войска по тексту Директивы нельзя выводить!! Именно об этом пишет начальник штаба ОдВО, который послал войска к границе по своему приказу!

По пункту г) из Москвы написали то, что реализовали в ПрибОВО ещё два дня назад.

Из пункта д) следует, что дальше нужно ждать развития событий на границе.

Командиры, выводившие по своим приказам войска к границе, сильно рисковали, так как их действия противоречили Директиве №1. Только около часа ночи в округа поступают по телефону уточняющие указания…

Начальник штаба ОдВО неоднократно обращался к начальнику Генштаба со своей инициативой. В мемуарах В.М. Захарова говорится и об обращении через начальника Генштаба к Наркому обороны, когда он был не согласен со словами Г.К. Жукова. Слишком строптивым и инициативным начальником штаба был генерал Захаров, что должно было ему когда-то отозваться…

Немногие знают, что генерал Захаров должен был покинуть свой пост накануне войны и отбыть в распоряжение кадров НКО. В своих мемуарах М.В. Захаров писал: «…В должности начальника штаба 9-й Армии я находился до 30 июня. В этот день была получена выписка из приказа Наркома обороны от 19 июня об освобождении меня от должности начальника штаба ОдВО. Я поступал в распоряжение НКО…»

Получается, что подъём войск и разсредоточение авиации в ОдВО могло и не произойти, если бы выписка пришла в округ до войны. События весьма напоминают историю с командующим ВВС КОВО генералом Е.С. Птухиным, на место которого должен был ехать командующий ВВС ЛВО генерал Новиков. Новиков знал о своём назначении на должность в КОВО ещё до начала войны. Генерал Птухин 22 июня ещё не знал, что его отзывают в распоряжение НКО. По дороге или в Москве он был бы арестован по делу авиаторов…

Командующий войсками ОдВО должен был знать о замене своего начштаба, но Захарову он ничего не говорил... Может быть, думал о возможном аресте Захарова и не хотел рисковать? Вдруг Захаров разскажет на допросе об этом откровении. Может быть, именно поэтому в ночь на 22 июня он передал генералу Захарову все полномочия по принятию решения по ожидаемой Директиве из Москвы? А если не арест, то где мог понадобиться генерал Захаров?

М.В.Захаров: «…Прибыв в Москву, я представился начальнику Генштаба генералу армии Г.К. Жукову. Он предложил мне работать его заместителем по оперативному тылу...»

По состоянию на 22.6.41 г. у начальника Генштаба было два заместителя: генерал армии Н.Ф. Ватутин и корпусной комиссар С.К. Кожевников (по политчасти). Не следует забывать, что вопросами тыла до последнего мирного совещания у Сталина занимался Первый заместитель наркома обороны. Поэтому вопрос о заме начальника Генштаба по тылу мог возникнуть только после назначения маршала Будённого командующим армиями второй линии и его отбытии из Москвы. Но это событие произошло не 19-го июня! «Задвинуть» куда-то хотели инициативного генерала В.М. Захарова. Может быть, в Главное управление тыла, если не куда-нибудь похуже…

С июля 1933 года В.М. Захаров был начальником оперативного отдела штаба Белорусского военного округа. Начальником штаба (с 1932 года) в этом округе до декабря 1934 года был генерал Мерецков. С мая по сентябрь 1938 года К.А. Мерецков и В.М. Захаров снова служат вместе в Генштабе: на должностях замначальника Генштаба и помощника начальника Генштаба соответственно. 23.6.41 г. генерал армии К.А. Мерецков был вызван в Москву и арестован. Руководство НКО должно было согласовать разработку НКВД генерала Мерецкова ещё в конце мая – в начале июня. Возможно, В.М. Захарову повезло с тем, что задержалось его прибытие в Москву…

После вскрытия проблем в управлении войсками Генштаба в первые дни войны началась его реорганизация. После успехов в первые дни войны на фронте 9-й Армии акции генерала Захарова должны были подняться вверх. Он должен был быть «на слуху» у Сталина – это был единственный участок советско-германского фронта, который мог похвастаться вторжением на территорию противника! Неточности в работе разведки вскрылись несколько позже.

После приезда Захарова в Москву Г.К. Жуков предлагает ему должность своего заместителя. Правда по тылу… Через два дня после разговора с Г.К. Жуковым генерала Захарова назначают на должность начальника штаба Главного командования Северо-Западного направления. Эта должность даже выше той, которую занял заместитель Жукова генерал армии Ватутин — начальник штаба Северо-Западного фронта. В июле спасти этот фронт уже было проблематично... В августе 1941 года Захарова переводят с понижением на должность заместителя начальника Главного управления тыла КА. Может быть, эта должность и так предназначалась ему за три дня до войны?

Поэтому все предложения, исходящие от руководства ОдВО (ясно, что это снова будет инициатива начальника штаба), в Генштабе старались не принимать.




Мнение об организации фронтового управления на базе ОдВО генерал Захаров должен был озвучивать и до отправки Записки в Генштаб. Однако начальнику, которому предстояло осуществлять общее руководство ЮЗФ и ЮФ, не нужен был слишком инициативный начальник штаба ЮФ.

Довоенные документы о создании штаба Южного фронта

Разсмотрим документы, в которых упоминается о формировании фронтового управления в МВО или же наоборот не предполагается образование такого формирования, как штаб ЮФ. Впервые о формировании фронтового управления на базе МВО упоминается в Записке, которая была подписана в октябре 1940 года.






«Предусмотреть схемой развёртывания формирование 2-х фронтовых управлений, на базе штабов Московского и Архангельского Округов и 2-х армейских управлений, на базе штабов Западного и Киевского особых военных округов, с развёртыванием этих управлений в мобилизационный период…

8. Разработку всех планов развёртывания и действий войск, как по линии Наркомата Обороны, так и по линии Наркомата Военно-морского флота закончить к 1 мая 1941 г…
Народный комиссар обороны СССР маршал Советского Союза С. Тимошенко.
Начальник Генерального штаба К.А. Генерал армии К. Мерецков».

М.В. Захаров писал: «[В конце февраля 1941 года] …предложение о возможности развёртывания фронтовых управлений из управлений округов, высказанные в докладе начальнику Генштаба Г.К. Жукову, легли потом в основу записки по плану прикрытия. Генштаб предусматривал в случае войны развернуть на базе управления ОдВО лишь одну 9-ю Армию… Я сделал заключение, что 9-я Армия войдёт в состав ЮЗФ, который, как мне было известно по прежней моей работе в Генштабе, развёртывался из КОВО…». Таким образом, при разработке «Планов прикрытия…» по состоянию на март 1941 года развёртывание штаба ЮФ не предусматривалось.

В книге Марка Солонина и Елены Прудниковой «Великая Отечественная: был ли разгром?» говорится о подготовке командно-штабных учений и фронтовой оперативной игры в КОВО в период 12–18 мая 1941 г.: «…4.5.41 г. заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Ватутин направляет… телеграмму № ОП/1409 в штаб КОВО: «В задание и план фронтовой оперативной игры внести поправки.

1. «Оранжевых» нейтральными не считать, а считать их с первого этапа игры на стороне «западных».

2. Организацию и силы «оранжевых» взять реальные и усилить одним армейским корпусом и танковой дивизией «западных».

3. Южный фронт на последнем этапе не создавать, оставив 16-ю Армию в подчинении ЮЗФ…»

Очевидно, что «Оранжевые» — это вооружённые силы Румынии, «Западные» — войска Германии, 16-я Армия – это 9-я Армия из состава ОдВО. В сценарии оперативной игры на первых этапах 9-я Армия находится в подчинении ЮЗФ. Только на последнем этапе в сценарии игры в первоначальном варианте разсматривалось переподчинение этой армии ЮФ. В окончательном варианте игры Генштабом было принято решение ЮФ не создавать и оставить 9-ю Армию в подчинении ЮЗФ. Таким образом, к началу мая в Оперативном управлении Генштаба нет точного понимания о том, что к началу войны и на этапе приграничных сражений с Германией и её союзниками необходим уже сосредоточенный и развёрнутый у границы штаб ЮФ.

В мае 1941 года разработан проект Соображений по плану стратегического развёртывания.




«1. Сухопутные силы КА в составе – 198 сд, 61 тд, 31 мд, 13 кд всего 303 дивизии… распределить следующим образом: Главные силы в составе 163 сд, 58 тд, 30 мд и 7 кд (всего 258 дивизий)… иметь на Западе, из них в составе Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов – 136 сд, 44 тд, 23 мд, 7 кд (всего 210 дивизий)… ЮЗФ – восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизии…»

В Соображениях не разсматривается участие штаба ЮФ в развёртывании вооружённых сил СССР накануне начала войны с Германией и её союзниками. Войска ОдВО в составе одной армии должны войти в подчинение ЮЗФ. В документе нет ни слова о роли и месте фронтовых управлений, которые могли быть сформированы на базе МВО или АрВО.

В директивах Генштаба, которые направлены в КОВО и в ОдВО в мае 1941 года для разработки «Планов прикрытия» и в разработанных в округах Записках по плану обороны войска КОВО и ОдВО равнозначны. В Записках нет упоминания о том, что войска ОдВО должны быть включены в состав ЮЗФ и нет упоминания о подчинении войск 9-й Армии ЮФ.

Записка по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развёртывания войск КОВО на 1941 год: «…Соседи и границы с ними. Правее — ЗапОВО. Штаб округа с 3-го дня мобилизации — Барановичи… Левее — ОдВО. Штаб с 3-го дня мобилизации — Тирасполь…».

В Справке о развёртывании Вооружённых Сил СССР на случай войны на Западе (13.6.41 г.) нет информации о формировании фронтового управления на базе МВО. В документе снова говорится о включении войск ОдВО в состав ЮЗФ: «…В состав ЮЗФ включаются: КОВО — 58 дивизий…; ОДВО (без соединений, находящихся в Крыму) — 19 дивизий…; ПриВО — сд — 7; ХВО — сд — 7; ОрВО — сд — 6…».

Из изложенного выше следует, что отсутствуют факты о подготовке к формированию фронтовых управлений на базе АрВО и МВО зимой-весной 1941 года. Решение о развёртывании штаба ЮФ в Генштабе принимается только в начале июня 1941 года. Однако срок развёртывания штаба ЮФ на южном направлении не мог быть назначен на июнь 1941 года. Вероятно, срок сосредоточения штаба ЮФ у границы планировался где-то в июле. К этому же сроку должны были заканчивать сосредоточение многие перебрасываемые войска КА.


Генерал А.Ф. Хренов (начальник инженерных войск МВО, с 22 июня — начальник инженерных войск ЮФ) пишет: «…В начале июня командующий… сообщил, что нам приказано готовиться к выполнению функций полевого управления фронта. Какого? Этот вопрос вырвался у многих.

— К тому, что я сказал, ничего добавить не могу, — ответил Тюленев. Однако, когда он стал давать распоряжения относительно характера и содержания подготовки, нетрудно было догадаться, что в случае войны действовать нам предстоит на юге…»

На сайте «Память народа» представлена Карта положения войск ЮЗФ и ЮФ, начатая ЮФ 20.6.41 г. Не всё ясно с этой картой. Если она подготовлена в штабе КОВО, то всё понятно: на карте нанесена дислокация объединений и соединений этого округа. Но зачем нужна дислокация всех соединений на территории КОВО штабу ЮФ? С достаточно подробным описанием артчастей войск КОВО, которые находятся на артполигонах?




В перечислении отсутствуют артчасти из состава войск ОдВО и все полигоны размещены на территории КОВО. Может быть, при подготовке описания к карте сотрудников архива смутило то, что перечисление частей на полигонах нанесено на территории ОдВО? Я бы предположил, что карта разработана в штабе ЮЗФ. Если бы карта готовилась для штаба ЮФ, то на ней была бы нанесена обстановка по размещению войск ОдВО с указанием частей КОВО по линии разграничения. Данная карта не может свидетельствовать о том, что штаб ЮФ с 20 июня начал готовится к войне.

В Фонде А.Н. Яковлева имеется интересный документ: Контрольный план проведения сборов высшего начсостава, игр, полевых поездок и учений в округах в 1941 году, утверждённый 4.4.41 г. начальником Оперативного управления Генштаба КА генералом Маландиным. В документе имеются мероприятия с датой проведения в январе-марте 1941 года. Поэтому можно предположить, что такой документ был разработан где-то в конце 1940 года, а 4 апреля он был уточнён.

Из представленного ниже фрагмента документа видно, что в АрВО помимо армейских операций разрабатывали и фронтовую операцию. Возможно, в АрВО была проведена работа по подготовке к развёртыванию фронтового управления при мобилизации. Непонятно только: на каком направлении это управление планировалось к участию в военных действиях.




В документе говорится об участии в смотровой фронтовой полевой поездке. Участие или иными словами присутствие в качестве наблюдателей за работой фронтового управления приграничного военного округа. Такие упоминания имеются и в мероприятиях, относящихся к другим округам, которые не имеют фронтовых управлений. В этих округах имеется только армейское управление. Например, Северо-Кавказский и Приволжский военные округа участвуют в учениях проводимых Генштабом: «…участие во фронтовой полевой поездке ЗакВО 10-20.5, …участие в смотровой фронтовой поездке КОВО июнь…».

В части, касающейся МВО, нет ни одного мероприятия, связанного с проведением самостоятельного учения фронтового уровня. Говорится только об участии в такой работе в ЗапОВО. Все мероприятия в МВО связаны только с учениями армейского уровня.




Пользователь Strannik1985 правильно указывал, что командирская подготовка командующего МВО И.В. Тюленева предписывала ему проводить армейскую оборонительную операцию (100 км по фронту, 100-120 км в глубину) на подготовленных рубежах.

Если в конце 1940 года предлагается сформировать фронтовые управления в АрВО и в МВО, а учения фронтового уровня в 1941 году планируются только в АрВО то, следовательно, в апреле 1941 года не предполагается формирование фронтового управления на базе МВО. Отчасти это подтверждает шифровка от 4.5.41 г.: «Южный фронт… не создавать».

В переговорах за пределами 41-го года попались два листа, которые не соответствовали по смыслу предыдущему тексту. Телеграфные переговоры без указания принадлежности к воинским частям, в которых случайно обратил внимание на слова об армейской поездке.




Если предположить, что «Виноградов» — это генерал-майор В.И. Виноградов, командир 7-го мехкорпуса из состава войск МВО, то тогда «Бакунин» — это генерал-майор Ф.А. Бакунин, командир 61-го стрелкового корпуса (г.Тула, МВО). Подполковник Петухов – это командир оперативного отдела штаба МВО, а подполковник Клименко – командир Оперативного управления Генштаба.





Все указанные лица могли оказаться вместе только до начала войны. Упоминание о праздниках – это может быть праздник 1 Мая (нерабочие дни 1-го и 2-го мая 1941 года). Если принять указанную версию, то в апреле 1941 года в штабе МВО на 23 июня планируется учебная армейская полевая поездка. На это же число назначены учения 7-го мехкорпуса. 61-й ск в это время привлекается к игре на карте. Не ясно только: планировались ли эти мероприятия отдельно для каждого объединения или же они были связаны между собой.

На 23-е июня учения планировались не только для вышеуказанных объединений наземных войск МВО, но и для 1-го корпуса ПВО (из состава Московской зоны ПВО, которая находилась в подчинении МВО). Д.А. Журавлёв (командир 1-го корпуса ПВО) писал: «…Несколько дней, проведённых в лагерях, пролетели незаметно. Подошла суббота, и я заспешил в Москву: на понедельник было назначено штабное учение войск ПВО. К нему следовало подготовиться…
[С семьей] решили отправиться на Сельскохозяйственную выставку во второй половине дня [21 июня], а до этого мне необходимо было заехать в штаб и детально ознакомиться с планом предстоящего учения... Я ещё и ещё раз продумывал возможные варианты решений, которые придётся принимать во время учения. Правда, учение предстояло штабное…»

Что происходило в частях 7-го мехкорпуса, которые могли быть задействованы в учениях 23 июня? Начальник артиллерии мехкорпуса В.И. Казаков пишет: «[Война] меня застала в Москве… Части и соединения корпуса были разквартированы в Московской области… С 13 по 20 июня 1941 года штаб корпуса по разработанному ранее плану проводил рекогносцировку в районе Калуги и Тулы…

Вечером 20 июня мы получили приказание возвратиться в Москву, а утром 21 июня последовало новое распоряжение, которое насторожило нас. Командиру корпуса было приказано срочно вывести части из лагерей, а артиллерии прекратить учебные боевые стрельбы на полигоне в Алабино и возвратиться в пункты своей постоянной дислокации.

Кроме того, командир корпуса получил приказание выделить мотоциклетную роту, обезпечив её боеприпасами для укомплектования штаба одного из фронтов. Приказания отдавались поспешно, во всем чувствовалась нервозность… Вечер был субботний. Большинство офицеров, отдав необходимые распоряжения младшим командирам, разошлись по домам или уехали за город, намереваясь провести выходной день на лоне природы. О том, что началась война, они узнали только в полдень 22 июня из правительственного сообщения, переданного по радио…»

В воспоминаниях вызывает недоумение текст о срочном выводе войск из лагерей 21 июня, так как в этот день большинство командиров разъезжается по домам и до полдня 22 июня не возвращаются обратно. Журналы боевых действий частей 7-го мехкорпуса также не подтверждают факт о срочном выводе войск из лагерей и прекращение стрельб.

ЖБД 1-й Московской Краснознаменной мсд: «22.6.41г. 16.00. Приказ командира дивизии о сосредоточении дивизии в Москве. В 21.00 22.6.41г. части дивизии выступили отдельными колоннами по автостраде Москва-Минск, Москва-Киев…».

ЖБД 14-й тд: «22.6.41. после речи Народного Комиссара иностранных дел тов.Молотова и полученной телеграммы по мобилизации, командир дивизии полковник Васильев отдал приказ о сосредоточении частей дивизии в р-н зимних квартир (Наро-Фоминск). С 16.00 части начали переход из лагерей на зимние квартиры в р-ны согласно мобилизационного плана…».

ЖБД 28-го тп (14-я тд): «22.6 Полк находясь в лагерях Бархатово… получил задачу: Перейти из лагеря на зимние квартиры в район сосредоточения лес 800 м. севернее военного городка, где начать отмобилизование…».

ЖБД 14-го гап (14-я тд): «22.6.41 полк в полном составе в Алабино на полигоне в готовности к боевым стрельбам. 23.6. в 11.00 полк сосредоточен на зимних квартирах гор. Наро-Фоминск, где приступил к мобилизации согласно плана…».

Управление 7-го мк к началу войны дислоцируется в городе Москве. 1-я мсд, 14-я и 18-я тд с 5.5.41 г. находились в лагерях для летней учебы с приёмом на сборы части приписного состава.

Газета «Красная Звезда» (12.11.2005 г.) : «20.6.41 г. 1-я Московская мсд провела в Алабинских лагерях очередное тактическое учение. Подведение его итогов было назначено на вторник. Но в понедельник вечером полкам пришлось спешно возвращаться в столицу: началась война…».

Командир 1-й мсд генерал Я.Крейзер: «…Воскресенье 22 июня началось, как и обычно. На спортивных площадках разгорались состязания, в клубах полков собирались коллективы художественной самодеятельности… Время приближалось к двенадцати. И вдруг из репродуктора раздались тревожные слова: Война! Это слово разнеслось, как набат...».

Проведение рекогносцировок с 13 по 20 июня штабом 7-го мк в районе Калуги и Тулы, срочный возврат в расположение 20 июня могли быть связаны с учениями (с привлечением в/ч 1080). Проведение тактических однодневных учений (перед проведением учений более высокого уровня) в корпусе соответствует обычной практике в войсках в послевоенное время. Следует констатировать, что не удалось найти никакой информации о возможной подготовке учений 7-го мк на 23.6.41 г.







Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Создание Южного фронта и события в Московском военном округе

В предыдущих частях (часть 1 и часть 2) были разсмотрены документы и воспоминания ветеранов войны, которые свидетельствуют о том, что руководство СССР и КА не было обезпокоено развёрнутым количеством немецких войск у границы и местами их сосредоточения до вечера 21.6.41 г. Поэтому 21 июня на первом совещании у Сталина разсматривались не особо важные вопросы: создание Южного фронта (ЮФ), назначение командующего армий второй линии и руководителей Северного фронта, Юго-Западного фронта (ЮЗФ) и ЮФ. Разсмотрение второстепенных вопросов за восемь часов до начала войны свидетельствует о том, что до 20-00 21 июня руководство страны и армии не ожидали начало полномасштабной войны с Германией на разсвете 22 июня. В новой части предлагается разсмотреть события в штабе Московского военного округа (МВО) накануне войны и после её начала, которые связаны с формированием фронтового управления ЮФ.



Развёртывание фронтового управления

19 июня 1941 года из Генштаба в штаб Архангельского военного округа  (АрВО) направляется шифротелеграмма (ШТ) о начале развёртывания фронтового управления. Текст телеграммы найти не удалось, но в другом документе имеется ссылка на указанную ШТ.

ШТ №2706/орг от 24.6.41 г.:

«Начальнику штаба АрВО. О формировании вместо управления фронта управления армии.

Копии заместителям начальников Главного политуправления, оперативного управления Генштаба, начальнику управления кадров КА.

Во изменение директивы Генштаба №орг/1/524033 от 19.06.41 г. предусмотренное по схеме развёртывания полевое управление фронта не формировать. Сформировать необходимо полевое управление армии с органами обслуживания, охраной, редакцией и типографией армейской газеты по штату № 48/926.

Формирование полевого управления фронта, редакции и типографии газеты фронта снимаются вовсе. В.Соколовский».

19 июня в Генштабе принимается решение о начале мобилизационного развёртывания управления фронта на базе АрВО. Куда должно было отправиться развёртываемое управление из АрВО?

Вечером 21 июня принимается решение о создании ЮФ и армий второй линии. 22 июня из состава МВО выделяется штаб ЮФ. Командующий армий второй линии маршал С.М. Будённый вынужден формировать свой штаб самостоятельно. 21-22 июня приказа об отмене развёртывания фронтового управления в АрВО не поступает. Поэтому управление из АрВО не предназначалось ни для штаба ЮФ, ни для штаба армий второй линии.

У автора имеется всего одна версия о предназначении указанного управления, которая не имеет документального подтверждения: управление предназначалось для командующего направлением, которое включало ЮЗФ и ЮФ. Поздним вечером 22 июня начальник Генштаба прибывает в штаб ЮЗФ для контроля за выполнением мероприятий о контрударе на Люблин. В штабе он узнает о реальной обстановке на фронте, а 23 июня видит всё ухудшающееся положение дел. Обстановка стремительно меняется, а его штаб находится ещё в стадии формирования и неизвестно, когда сможет прибыть. В такой ситуации штаб направления уже не нужен. Вот если бы два фронта наступали за границей и между фронтами и штабом Юго-Западного направления появился бы огромным документооборот — тогда другое дело... Возможно, по его указанию помощник начальника Генштаба генерал Соколовский отменяет ранее принятое решение, которое отражено в ШТ.

В цикле ("Неожиданная война гитлеровской Германии с СССР" - будет выложена после этих материалов) было показано, что не все военные и гражданские специалисты в Москве ожидали войну 22 июня. Чтобы понять атмосферу того времени приведу выдержку из дневника академика В.И. Вернадского: «[19.6.41 г.]

«Говорят, что Германии был предъявлен ультиматум – в 40 часов вывести её войска из Финляндии – на севере у наших границ. Немцы согласились, но просили об отсрочке – 70 часов, что и было дано…»

«[Утро 22 июня] По-видимому, действительно произошло улучшение – вернее, временное успокоение с Германией. Ультиматум был представлен. Немцы уступили. Финляндия должна была уничтожить укрепления вблизи наших границ (на севере), построенные немцами. По-видимому, в связи с этим – отъезд английского посла и финляндского? Грабарь разсказывал, что он видел одного из генералов, которого сейчас и в партийной, и в бюрократической среде осведомляют о политическом положении, который говорил ему, что на несколько месяцев опасность столкновения с Германией отпала…»

https://topwar.ru/143144-neozhidannaya-voyna-gitlerovskoy-germanii-s-sssr-chast-11-daleko-ot-granicy.html    Неожиданная война гитлеровской Германии с СССР. Часть 11. Далеко от границы

Вызов начальствующего состава штаба МВО

В штабе МВО 19 июня всё обыденно, тихо и спокойно. Приписанные к полевому управлению работники штаба и приписной состав спокойно работают на своих местах: в штабе МВО и в гражданских организациях. Они ещё не подозревают о скорой полевой поездке. Руководство МВО не отменяет запланированную армейскую полевую поездку на 23 июня. Наверное, во время учебной поездки должны были подготовить приписной командный состав к штабной работе. О неподготовленности полевых управлений к своей работе писали в своих воспоминаниях генералы Покровский и Воробьев.

А.П. Покровский (впоследствии начальник штаба армий второй линии):
«События начала войны показали, что мы не были подготовлены к организации полевого управления. Положение о полевом управлении армией в условиях войны не было выработано перед войной. Были записки, проекты, но такого Положения о полевом управлении армией, о Ставке и вообще о переходе армии на военное положение… не было…
То есть кадры-то были, но даже наличие самых хороших кадров, знающих, опытных людей — это ещё не создаёт само по себе работоспособного штаба. Штаб складывается в работе: он должен быть подготовлен.
А у нас что получалось?

Например, чтобы создать штаб ЮФ, было направлено туда управление МВО. Но управление МВО было не в курсе дела. Оно не знало ни этого театра, ни этих войск, ни всего того, что связано с подготовительной работой, предшествовавшей войне в штабе тех соединений, которые должны развёртываться именно на этом театре военных действий. Штаб МВО, прибывший туда, на юг, и ставший штабом ЮФ, долго разбирался в обстановке и осваивался с нею. Разумеется, это было неправильно…

Предвидя военные действия, мы могли иметь там, на юге, заранее сформированное управление штаба ЮФ. И это стоило бы не столь уже дорого в мирное время и могло быть создано не открыто, а закрыто, под другим названием…»


В.Ф.Воробьев:

«С 1940 года занимал должность начальника штаба 61-го стрелкового корпуса, готовясь на ряде военных игр в округе и на манёврах к работе на западном направлении…

21.6.41 г. я был назначен совершенно для меня неожиданно начальником оперативного отдела штаба ЮФ, который формировался из состава штаба МВО. Южное направление я не изучал и этот театр не знал.

Состав штаба ЮФ на 50% был укомплектован из офицеров запаса, призванных в армию в течение двух-трёх дней накануне войны. В оперативном отделе, начальником которого я был, из призванных офицеров запаса никто самостоятельно не мог вести журнал боевых действий, составить боевое донесение, оперативную сводку, систематически вести рабочую карту. Объясняется это тем, что на сборах офицеры, приписанные к штабу округа, не занимались и не использовались по должностям, на которые они предназначались во время войны


В пятницу 20 июня по тревоге поднимается штаб в/ч 1080, включая приписной состав. Об этом свидетельствует текст названия «Список начальствующего состава… не явившегося по вызову.»"

Следовательно, был вызов (сбор или тревога), по которому не явился один командир из состава оперативного отдела (ОО).




Почему вызов состоялся 20 июня? В середине августа, когда всем уже было ясно, что война продлится долго, появился новый документ. В документе говорится о начислении выслуги с 20 июня командирам, которые призваны в КА. Фамилии командиров имеются и в списке прибывших по вызову.



Ниже приведён список начальствующего состава ОО в/ч 1080, который явился по вызову. 21 июня оба списка были отправлены заместителю начальника штаба МВО по тылу генерал-майору И.М. Караваеву для постановки на довольствие. Об этом свидетельствует дата на резолюции.



В списке числится 20 человек, включая заместителя начальника штаба – начальника ОО генерала Воробьёва и заместителя начальника ОО майора Лямина. Если бы прибыл капитан Колокольцев, то в списке числился 21 человек. Вы не считаете, что этого количества командиров слишком мало для ОО штаба армии или фронта?

В то время не было компьютеров, текст печатался на печатной машинке или писался в рукописном виде. ОО – это много сводок, карт и других документов. Даже два представленных выше документа напечатаны на печатной машинке. Обстановку на картах для красоты наносили чертёжники. Они же помещали на карты текст как в заголовках, так и в таблицах. Конечно же, когда это позволяло время.


До передачи обоих документов генералу Караваеву в список отъезжающих вписали красным карандашом одного чертёжника (красноармейца Силаева) и одну машинистку Ушакову. Если красноармеец лицо подневольное – куда пошлют, туда и пойдёт, то с машинисткой другое дело… Машинистка — лицо вольнонаёмное, и ненормированный рабочий день ей, как военному человеку, не положен. У вольнонаёмного персонала нормированный рабочий день. По закону ему следует платить за переработку, но как-то этот вопрос всё-таки решили. Отметим, что в список их включили по одному специалисту, доведя общее число до 22 человек.

В то время в состав ОО входило и отделение специалистов шифровально-штабной службы (ШШС), которые были выведены из его состава только к началу июля 1941 года. Поводом послужили нарушения, выявленные при проверке Оперативного управления Генштаба. В частности, было обнаружено, что исходящие и входящие ШТ по оперативным вопросам находились в общем доступе для сотрудников управления.

В представленном выше списке нет ни одного шифровальщика! Куда собралось ехать полевое управление, не имея специалистов ШШС? Правильно! На учёбу! Шифры — недешёвая штука, и можно учить личный состав ОО и на незашифрованных сообщениях (без подъёма специалистов ШШС).

Полевое управление фронта или армии


Сколько человек числилось в ОО штаба армии или фронта? Информации о количестве человек в ОО накануне войны найти не удалось. Однако известно, сколько штатных должностей было в ОО штаба армии и фронта по штату 02/45, который ввели с 1 июля. В таблице на рисунке используются следующие сокращения: "в/с" — военнослужащие, "в/п" — вольнонаёмный персонал.




Без начальника ОО, который одновременно числится заместителем начальника штаба, в отделе по штату 02/45 имеется 35 должностей для штаба фронта и 21 — для штаба армии. Удалим из списка военнослужащих по морской части (ст. помощник — 1 и помощник — 2). Должности, связанные с морским делом, могут занимать только военнослужащие наркомата ВМФ (капитан 3 ранга и капитан-лейтенант). Военнослужащих накромата ВМФ в списке ОО от 20 июня нет. Добавим в число работников ОО начальника отдела, который числится в списке от 20 июня. Получим число должностей в ОО штаба фронта и армии 33 и 19 соответственно. Выходит, что в списке от 20 июня число человек (21) близко к численности ОО штаба армии (19). Отличие только в том, что в ОО штаба фронта и армии по штату 02/45 числится по 3 или 2 чертёжника и машинистки соответственно. В списке на поездку 23 июня имеется всего один чертёжник и одна машинистка.

К слову сказать, в выделенном шифровальном отделе по штату № 02/45 числилось 29 и 22 специалиста для штаба фронта и армии соответственно. В состав ШШС штаба фронта также входила школа шифровальщиков численностью 65 специалиста.




Выходит, что в учебную поездку 23 июня собиралось полевое управление армии, а не фронта. В число отъезжающих не входили специалисты ШШС. После вызова приписной состав распустили по домам до понедельника. Рисунок ниже показывает, что вызванный 20 июня из запаса командир для участия в полевой поездке призывается на службу только после начала войны.



В послевоенное время приписной состав призывали на сборы, а заработную плату они получали по месту работы в гражданской организации или на предприятии. Можно предположить, что и до войны могла существовать такая же практика. Поэтому прибывших по вызову командиров предупредили об учебной поездке на 23 число и отпустили по домам. 22 июня их призвали в КА, так как предстояло выехать по месту дислокации их воинской части — штаба ЮФ.

Воспоминания ветеранов из штаба МВО

Кадровый состав после сбора вышел на службу в субботу 21 июня. В этот день в штабе МВО нет никакого ажиотажа по поводу подъёма накануне приписного состава полевого управления. Ведь поездка была плановой, учебной, недолгой и на небольшое разстояние.

Генерал А.И. Шебунин (главный интендант МВО) не планировался к участию в полевой поездке. Он и написал, что 21 июня был обычный субботний день:

«С наступлением летней жары семьи работников управленческого аппарата округа обычно переезжали из Москвы на дачу в Серебряный бор, считавшийся тогда пригородом. В субботу 21 июня многие мои сотрудники, как всегда, собрались на дачу. Работа в штабе округа по субботам оканчивалась часов в пять, затем там оставались только оперативные дежурные. Так было и в тот субботний день.

Комдив Захаркин в тот день был в Генштабе КА, откуда и приехал на дачу. По его словам, я понял, что атмосфера в Генштабе показалась ему неспокойной. Обменявшись мнениями, мы с Иваном Григорьевичем сошлись на том, что имеются самые реальные основания для тревоги. Тревожно было у меня на сердце, когда поздно вечером покинул гостеприимную дачу комдива. И всё же я был далёк от мысли, что всего несколько часов отделяют нас от начала грозных событий, которым суждено потрясти мир…»

Начальник инженерных войск МВО А.Ф. Хренов пишет:

«На понедельник [23 июня 1941 года] в штабе планировалась поездка для отработки организации и взаимодействия в составе полевого управления фронта… Домой вернулся далеко за полночь [наступило 22 июня]. Собрал всё необходимое, что могло понадобиться в поле, и быстро улёгся спать. С утра пораньше я собирался отправиться за город, в Жуковку, — там, на даче у родственников, жила семья…»

Воспоминания бывшего курсанта Московского Краснознамённого училища им. Верховного Совета РСФСР В.П. Дивеева:

«В это время я как раз был прикомандирован к штабу МВО, был направлен на должность писаря. Нас оставили на работе на выходные, но никакой тревоги мы не испытывали, и тут рано утром объявляют, что Германия напала на Советский Союз. В штабе сразу же появилась тревога, знаете, даже какая-то взволнованность. Оказалось, что всего при штабе писарями и на других мелких должностях числилось около 150 человек из училища, нас быстро собрали и отправили в училище…»

Легкое безпокойство в штабе МВО. Оно могло быть связано с ожидающимися учениями полевого управления, 7-го мехкорпуса, 1-го корпуса ПВО. Возможно, что учения ожидались и в других соединениях округа. Оставили писарей-курсантов в ночь на 22 июня, но тревожное состояние появилось только после начала войны...

Раннее утро 22 июня

Командующий войсками МВО генерал И.В. Тюленев писал:
«Уже смеркалось, когда я покинул штаб МВО… Я вышел из машины в тихом Ржевском переулке, где жил с семьей — женой и двумя детьми. В 3 часа ночи 22 июня меня разбудил телефонный звонок. Срочно вызывали в Кремль... Затем Ворошилов объявил, что я назначен командующим войсками ЮФ. Отбыть к месту назначения предлагалось сегодня же…»

Получается, что генерал И.В. Тюленев до разсвета 22 июня не знал о принятом решении о создании ЮФ. Одна неточность, которая видна сразу: вызов в Кремль в 3-00. В это время не было в Кремле никого из руководства страны.

Информацию о том, что узнали о формировании штаба ЮФ только утром 22 июня подтверждают и другие генералы из штаба МВО. Из их воспоминаний можно узнать более точное время, когда командующего войсками МВО пригласили в Кремль и когда стали вызывать начсостав в штаб МВО.

Генерал А.Ф. Хренов:

«Едва уснул, затрезвонил телефон.
— Товарищ генерал, — послышался возбуждённый голос оперативного дежурного штаба округа, — вас вызывает командующий. Приказано не задерживаться. Машина сейчас выезжает…

В приёмной командующего я застал начальника штаба генерал-майора Г.Д. Шишенина, начальника политуправления дивизионного комиссара Ф.Н. Воронина, начальника тыла генерал-майора А.И. Шебунина и ещё нескольких товарищей...

Вскоре появился командующий и пригласил нас в зал заседаний Военного Совета… Войдя в зал и приняв доклад начальника штаба, он не сел, как обычно, а остался стоять: «Товарищи, в четыре часа с минутами я был вызван в Кремль. К.Е. Ворошилов и С.К. Тимошенко сообщили мне, что фашистская Германия вероломно напала на нашу Родину...

Иван Владимирович сообщил, что он назначен командующим войсками ЮФ, Членом военного совета — армейский комиссар 1 ранга А.И. Запорожец, начальником штаба — генерал-майор Г.Д. Шишенин. Начальниками родов войск и служб фронта назначаются соответствующие начальники из округа. Полевое управление отбывает на фронт двумя эшелонами. Место назначения — Винница. Состав первого эшелона должен быть готов к отправке сегодня, состав второго — завтра. Затем он объявил, кто выезжает первым эшелоном, определил время сбора на Киевском вокзале к 15 часам и приказал мне приступить к обязанностям начальника первого спецпоезда…». Аркадий Федорович уточняет время вызова командующего войсками МВО в Кремль: в 4 часа с минутами.»

Генерал А.И. Шебунин: «…В шесть утра 22 июня 1941 года командный состав МВО, живший на дачах в Серебряном бору, был вызван по тревоге в штаб округа. Здесь нам официально сообщили о начале войны с Германией. Начальник штаба генерал-майор Г.Д. Шишенин объявил собравшимся приказ Наркома обороны, согласно которому МВО должен был срочно выделить часть высшего командного состава для формирования управления ЮФ в городе Виннице…»

Только утром генерал Шебунин узнал, что он тоже входит в командный состав штаба ЮФ и должен первым эшелоном отбывать в Винницу. В первый раз место назначения было озвучено утром 22 июня. Именно поэтому никто не знал о том, где придётся расположиться штабу фронта и не имелось карт. Уточнено и время вызова: в шесть часов утра. В воспоминаниях тоже имеется неточность: приказа Наркома обороны не было ещё на рассвете 22 июня.
Генерал В.Ф. Воробьёв писал, что вечером 21 июня неожиданно узнал о своём назначении начальником ОО ЮФ. В списке прибывших по вызову 20 июня напротив его фамилии проставлена красным карандашом галочка. Конечно же он не обязан был прибывать в штаб МВО по вызову, но 20 июня он должен был узнать о своём участии в полевой поездке. Неожиданное назначение именно вечером 21 июня вызывает сомнение, так как ни начальник инженерной службы, ни главный интендант МВО в субботу ещё не знают о своих назначениях. Генерал Воробьёв или ошибается, указывая 21 число, путая его с ранним утром 22 июня. Или же его мог оповестить о новом назначении некий знакомый из Генштаба. Но это только предположения автора.

Первые документы оперотдела штаба ЮФ

После оповещения командного состава о выделении фронтового управления из состава МВО начинается подъём приписного состава в полном объёме.




Дело ОО в/ч 1080 начинается с представленного выше документа (лист 1). Однако это не означает, что этот документ был подготовлен ранее последующих документов, имеющихся в деле. Документы в делах подшиваются по мере поступления в секретный отдел.

В деле за списком начальствующего состава, убывающего эшелоном, размещены списки начальствующего состава явившегося и не явившегося по вызову (лист 2 и 3). На указанных списках имеется резолюция: "Экз. №1 передан ген. майору Г. Караваеву. 21.6.41 г.". Следовательно, оба документа были отпечатаны вечером 20 или утром 21 июня, а резолюция нанесена в субботу. В обоих документах нет ни единого исправления — это обычные документы мирного времени. Оформленные красиво: без ошибок и исправлений.

Новый документ (список убывающих эшелоном) — это уже документ военного времени, так как имеет многочисленные правки:

1) из списка удалены капитаны Дакс и Боженко. Капитан Боженко отбыл в Винницу 22 июня, а капитан Дакс отбыл 23 июня с основным составом ОО;

2) в список включены специалисты ШШС, которые были призваны только 22 июня;

3) в списке дописаны рукописным тестом три специалиста ШШС и 11 курсантов, которые были приданы ОО 22 июня;

4) список дополнялся личным составом два раза. Первый раз "подпись ст.пом.нач. 1-го отделения Петухов" проглядывается выше упоминания о курсантах. Вторую подпись мы видим внизу документа.

Таким образом, можно сделать вывод, что список начальствующего состава подготовлен не ранее 22 июня. Следовательно, листы 2 и 3 в деле ОО появились раньше указанного списка.

Неприбывший по вызову капитан Колокольцев Д.К. – это Колокольцев Дмитриевич Константинович. В списке начсостава, не явившегося по вызову он вычеркнут красным карандашом. Значит он всё-таки явился. Вероятно, 22 или 23 июня. Впоследствии он в штабе ЮФ не служил.

Из личного состава ОО, отмеченных в списке начсостава (отбывающего эшелоном), удалось установить:
1) Зябкина М.В., Смирнова А.И., Стремякова Б.П. и Соболева А.П. — призваны из запаса 22.6.41 г.;
2) специалисты ШШС Любимов Н.С., Платонов М.И., Юматов А.С., Кочко И.Л., Белоусов В.П. были призваны из запаса также 22 июня.

В графе "дата призыва" остальных специалистов ШШС отмечено "июнь 1941 г". Вероятно, они также были призваны из запаса 22 июня, а отсутствие даты — это небрежность или спешка в оформлении документов. Аналогичная ситуация имеется и в документах ст.л-та административной службы Рыкунова Б.В., интенданта Рыбальченко Я.В. и других командиров ОО, призванных из запаса;

3) в списке упоминается о трёх машинистках. Это вольнонаёмный персонал: Савчук, Бережковская и Ушакова (позже в документах штаба ЮФ появляется фамилия машинистки Захаровой), которые для участия в полевой поездке на 23 июня не планировались. В документах Савчук А.П., Бережковской З.А. и Захаровой А.Н. отмечена дата поступления на службу – 22 июня 1941 года;

4) из чертёжников, оказавшихся в ОО штаба ЮФ, удалось возстановить только Рябинова М.А. (призванного 22.6.41 г.) и Денисова С.Б. (призванного 23.6.41 г. Кировским РВК г.Москвы);

В списке говорится об 11 курсантах без указания военных заведений, в которых они до этого проходили службу. По состоянию на 20 июля в штате ОО числится 7 курсантов-стажёров и 9 курсантов пограншколы НКВД.

Из 7 курсантов-стажёров удалось установить: Терёхина Ивана Васильевича, Красавина Николая Александровича, Коршунова Георгия Геннадьевича и Желанного Михаила Васильевича. Все они призваны в КА в 1940 году, направлены в действующую армию 22 июня и проходили службу в шифровальной связи. Получается, что все они из шифровальной школы МВО и приданы в ОО в качестве шифровальщиков-стажёров. В то время шифровальщиками могли быть только командиры КА от младшего лейтенанта и выше.

Из 9 курсантов пограничников удалось установить только двух курсантов Высшей пограншколы (г. Москва): Газенклевера Ю.Е. и Нагарникова В.Д. На сайте училища имеется информация, что из-за начала войны курсантов, поступивших в школу в 1940 году (17-й набор слушателей основного состава), начиная с 22 июня стали посылать в воинские части, отправляемые на фронт или размещённые на оборонительных позициях. 21 июня ещё никто не направлял курсантов пограншколы в войска.

Из каких курсантов складывалось число 11, которое приведено в списке, трудно сказать. Возможно, в эшелон при отправке позже включили большее число курсантов, чем было отмечено в списке.

Из представленных данных видно, что ОО штаба ЮФ начал своё развёртывание в полном объёме только 22 июня. В приказе Военного совета ЮФ от 2.7.41 г. говорится:

«Доукомплектовать управления и отделы недостающим личным составом требуется, использовав в первую очередь излишки управлений и отделов…»

Получается, что по состоянию на 1 июля в штабе ЮФ имелся личный состав сверх штата. Это подтверждается документом.


















Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
Июнь 1941-го. Передислокация первого эшелона управления Южного фронта. Выдвижение на фронт

Данная часть является завершающей в статье о Южном фронте. В части 1 и в части 2 мы разсмотрели разведывательные материалы и события накануне войны, документы об ожидаемом руководством Красной Армии (КА) количестве немецких войск, которые примут участие в войне с СССР и документы о создании фронтового управления Южного фронта (ЮФ). Предыдущая часть была посвящена событиям, связанным с отмобилизованием оперативного отдела (ОО) штаба Южного фронта (ЮФ). Возникает законный вопрос: может быть, другие отделы и службы штаба отмобилизовались заранее и только ОО несколько запоздал в своём развёртывании?



Отмобилизование отделов и служб управления ЮФ

Удалось найти информацию по командирам управления ЮФ, которые не входили в состав ОО. Были призваны из запаса 22 июня 1941 года: старший помощник начальника отдела управления артиллерии А.З. Краснов (Красно-Пресненским РВК), старший помощник ОО штаба артиллерии П.Е. Егоров (Свердловским РВК г. Москвы), помощник начальника отдела снабжения санитарного управления И.Я. Осипов (Коминтерновским РВК), помощник начальника автодорожного отдела управления тыла Т.И. Титов (Сокольническим РВК), диспетчер отдела снабжения горючим П.И. Симаков (Таганским РВК), командир из управления связи И.И. Волегов (призван Москворецким РВК). Красноармеец (шофер) финотдела штаба фронта Финогенов Я.П. призван 22.6.41 г. (Кировским РВК) и в тот же день убыл на автомашине М-1 на ЮФ. Возможно вместе с ним убыл на фронт и мотоциклетный взвод для охраны полевого управления ЮФ.



В соответствии со статистическими материалами отдельный батальон охраны управления ЮФ числится в действующей армии с 25.6.41 г. и начал своё формирование в Виннице.

В книге «К.А. Вершинин. Четвертая воздушная» говорится о том, что после начала Великой Отечественной войны из Москвы в Винницу выехала оперативная группа управления ВВС ЮФ. В группу входили: командующий П.С. Шелухин (до 22.6.41 г. заместитель командующего ВВС МВО), заместителя командующего по политчасти В.И. Алексеева (до 22.6.41 г. — начальник отдела спецкадров Главного управления политпропаганды КА), начальника ОО К.Н. Одинцова (до 22.6.41 г. — начальник разведотдела штаба ВВС МВО), начальника разведывательного отдела Г.А. Дроздова (до 22.6.41 г. — начальник штаба иап); начальника связи К.А. Коробкова (до 22.6.41 г. начальник связи ВВС МВО), флагманского штурмана В. И. Суворова (до 22.6.41 г. флаг-штурмана ВВС МВО). Два дня спустя на фронт отбыла остальная часть управления ВВС. Вновь сформированное управление было укомплектовано личным составом только на 60-65%. К 1 июля работа управления была в основном налажена.

Из представленной информации видно, что штаб и полевое управление ЮФ начали свое развёртывание только после начала войны. Как же так? Ведь в соответствии с Запиской НКО СССР и Генштаба КА в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР (февраль 1941 года) с изложением схемы мобилизационного развёртывания КА говорится о том, что по мобилизационному плану развёртывается 9 полевых управлений фронта?

Дальневосточный фронт уже существовал. Развёртывание фронтовых управлений должно было производиться в ЗабВО, ЗакВО, ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, АрВО и МВО. Если телеграмма о развёртывании фронтового управления ушла в АрВО 19 июня, то почему не было начато развёртывание такого же управления в МВО?
Ответ лежит на поверхности.

Схема учитывала развёртывание войск на случай войны, которая не обязательно должна была начаться 22 июня. Документ должен был предусматривать возможность начала войны в 1941 или в 1942 годах.

Английский посол в СССР в телеграмме от 23.4.41 г. писал:

Военные, которые начинают быть силой вне партии, убеждены в том, что война неизбежна, но они жаждут отсрочки её хотя бы до зимы...

Конечно же, в тот период руководство страны и КА надеялось на отсрочку войны, так как, по данным разведок, количество немецких дивизий на границе почти не изменялось с ноября 1940 года.




В соответствии с той же Запиской в КА планировалось развернуть 30 управлений мехкорпусов, 30 моторизованных и 60 танковых дивизий. Формирование такого количества соединений и объединений не планировалось к началу войны. Это были планы на перспективу.

Помните, что ответил начальник ГАБТУ генералу Д.Д. Люлюшенко?

Примерно за месяц до начала войны, будучи в ГАБТУ КА, я спросил начальника — Когда прибудут к нам танки? Ведь чувствуем, немцы готовятся...

— Не волнуйтесь, — сказал генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко. — По плану ваш корпус должен быть укомплектован полностью в 1942 году.
— А если война?
— У КА хватит сил и без вашего корпуса...


В июне ситуация несколько меняется. На 22 июня в 21-м мехкорпусе было 30 огнемётных танков, 98 танков Т-26 и БТ-7. Несмотря на небольшое количество устаревших танков, корпус планируется к использованию на Даугавпилсском направлении. 15 июня командиры соединений корпуса проводят рекогносцировку. Это не противоречит выполнению боевой задачи мехкорпусом в будущем после поступления дополнительной материальной части.

Похожие события происходят и в МВО. В начале июня генерал Тюленев объявил старшему начсоставу штаба округа: «...Нам приказано готовиться к выполнению функций полевого управления фронта...». Однако сроки не названы и конкретные задачи начсоставу не поставлены. Также не назван театр военных действий, где придётся разворачиваться фронтовому управлению.

Части связи КА

Без чего ещё не может существовать фронтовое управление? Без связи! Без надлежащей связи управление фронта - это не штаб, а только большая группа командиров.

Каждый военный округ (в военное время — фронт) обслуживался своим собственным отдельным полком связи (опс), а другие опс находились в Резерве Главного Командования (РГК). В мирное время при штабах армии находился отдельный батальон связи, который по завершении мобилизации полагалось увеличить до полного полка связи. При пяти штабах армий уже находились сформированные опс. Все части связи были укомплектованы по штатам мирного времени.

В статье говорится о том, что довоенные войска связи РГК состояли из 19-ти опс (14 окружных и 5 армейских), 25 отдельных батальонов связи, 16 отдельных радиобатальонов спецназначения (для ведения радиоперехвата) и 17 центров связи (одного для НКО и по одному на каждый военный округ). Эти части существовали лишь на бумаге и должны были отмобилизовываться на 9…10-й день войны.

https://cwetochki.ru/ref-statia-boegotovnost-vspomogatelnykh-voisk-i-sluzhby-tyla-vtoroi-mirovoi-voiny.html?page=2&per-page=30              Боеготовность вспомогательных войск и службы тыла второй мировой войны

По планам Генштаба, во время войны после разворачивания частей образовывалась структуру войск связи из 37-ми опс, 98-ми отдельных батальонов проволочной связи и 298-ми отдельных рот связи. В действительности же удалось создать лишь 17 полков (нехватка 48,6%), 25 батальонов (нехватка 74,4%) и 4 роты (нехватка 98%).



До отмобилизования частей связи РГК связь в звене управления «фронт – армия» в начальный период войны предполагалось организовать за счёт сети Народного комиссариата связи. Такой подход, принятый Генштабом, был одной из причин поражения войск ЗапОВО и ПрибОВО в приграничных сражениях из-за потери управления войсками.

После объявления мобилизации срок готовности инспекторатов связи устанавливался 3 суток; готовность телеграфно-строительных и телеграфно-эксплуатационных рот – от 6 до 11 дней. Если для 2-го и последующих оперативно-стратегических эшелонов такие сроки формирований органов связи могли быть приемлемыми, то они никак не соответствовали задачам командования армий прикрытия, вступавших в сражение в первые же дни войны.

Следует отметить, что на 22 июня 1941 года некомплект в частях и в учебных заведениях связи составлял: для командного состава — 24% и для младшего комсостава (сержантов) — около 10%.

Планируя ведение боевых действий в начальный период войны, в Генштабе не придавали значения возможным проблемам со связью в приграничных округах в этот период. В последние мирные дни не было предпринято никаких решений по развёртыванию частей связи и отпуску вооружения связи со складов.

Читатели, прочитавшие цикл статей автора Виктории, должны помнить, что аналогичная ситуация была и с частями ВНОС. Их полное развёртывание начало происходить только после начала войны. По нормативам время развёртывания составляло до 7-8 часов. Где-то пункты системы оповещения развернулись, где-то личный состав был разсеян или уничтожен при выдвижении. В результате первую половину дня 22 июня части ПВО и ВВС обслуживались только ротными пунктами ВНОС (в среднем четыре пункта на фронт армии). Это приводило к запаздыванию поступления информации серии «воздух» на аэродромы истребительной авиации и в части ПВО. Часть вражеской авиации даже не обнаруживалась до их выхода в зону целей. А после развёртывания системы ВНОС начались проблемы с проводными линями связи. Например, к вечеру 22 июня в ПрибОВО происходит почти полная потеря связи.

В Директиве №1 особо подчёркивается, что подъём приписного состава не должен производиться. Сразу же после начала войны (в 4-00) с командного пункта ПрибОВО направляется шифротелеграмма (ШТ) с просьбой о разрешении призыва связистов.

«Начальнику Генерального штаба. Слабыми местами связи округа, могущими вызвать кризис, являются:

1. Слабость фронтовых и армейских частей связи по численному составу и мощности относительно своих задач.

2. Необорудованность узлов связи армии и фронта.

3. Недостаточная развитость проводов из паневежиского и двинского узлов связи.

4. Отсутствие средств связи для обезпечения тыловой связи.

5. Слабая обезпеченность имуществом связи окружных, армейских частей связи и военно-воздушных сил.

Прошу: 1. Разрешить частичное отмобилизование фронтовых и армейских частей связи, отмобилизовав полки связи, линейные батальоны, эксплуатационные роты и эскадрильи связи… П. Клёнов»

Также в ШТ перечислялись средства, которые требуются для функционирования войск связи.

Непонимание проблем по организации связи существовало не только в Генштабе, но и в звеньях управления фронтов и армий.


Начальник управления связи ПрибОВО генерал П.М. Курочкин, характеризуя довоенную методику боевой подготовки штабов и руководящего состава войск связи армейского и окружного звеньев управления, писал:

«Связь в районе учений и манёвров подготавливалась всегда заблаговременно, за 2–3 недели. Для обезпечения связи на манёврах, проводимых в каком-либо одном военном округе, собирались многие части связи из других округов. Широко применялась общегосударственная связь. Вся подготовленная связь использовалась только для оперативного управления войсками.

Что же касается связи, необходимой для управления ПВО, ВВС, тылом, то она или не учитывалась вовсе, или её организация изучалась на специальных занятиях, на которых вопросы обезпечения связи для оперативного руководства не разбирались, т.е. опять создавались благоприятные условия. При таких условиях командиры и штабы свыкались с тем, что организация связи не представляет никаких трудностей, в их распоряжении всегда будет связь, и не какая-нибудь, а именно проводная.


Не эта ли создаваемая в мирное время видимость благополучия в обезпечении связи привела к тому, что общевойсковые командиры и штабы пренебрегали трудностями в организации связи, встречавшимися на каждом шагу с самого начала войны? Не являлось ли это одной из причин, приводивших к большим затруднениям в руководстве войсками, а часто и к полной потере управления…»

В штабе ПрибОВО знали об этой проблеме и задолго до войны информировали Генштаб о возможных проблемах.


П.М. Курочкин:

«Анализируя живучесть связи в Прибалтике, мы отмечали, что все основные линии проходят вблизи железных и шоссейных дорог, а, следовательно, могут быть разрушены при авиационных бомбардировках. Были весьма уязвимы с воздуха и основные узлы, размещавшиеся в крупных населённых пунктах или в районах железнодорожных пересечений, в то время как резервных не существовало. Таким образом, для должной подготовки связи на театре военных действий предстояло выполнить большой объём работ; нужны были строительные материалы, рабочая сила, денежные средства, а самое главное – время… Обо всём этом начальник штаба округа генерал П.С. Клёнов докладывал в Генштаб. Но, к сожалению, мы не получили даже двадцатой доли того, что требовалось...»

Ответственность за организацию и обезпечение связи Генштаба с фронтами и фронтов с армиями возлагалась соответственно на начальника управления связи КА и на начальников связи фронтов. Кроме аппарата начальника управления связи КА, существовал ещё и другой орган – отдел связи оперативного управления Генштаба, который также ведал разработкой вопросов связи, но не был подчинён начальнику управления связи КА. К тому же относительно самостоятельными были управления связи ВВС и ВМФ. Такое положение не могло не отражаться на качестве руководства связью со стороны центрального аппарата. Генштаб своих сил и средств связи для обезпечения связи с фронтами и армиями к началу войны не имел и не планировал развёртывать, полагаясь на Наркомат связи. Начальник управления связи КА, отдел связи оперативного управления Генштаба, Главное управление ПВО подчинялись Г.К. Жукову…

Фронтовые части связи ЮФ


В соответствии с Ведомостью боевого состава соединений и частей ЮФ на 1.7.41 г. в состав войск связи фронта входит 40-й опс, в состав которого входили: 377-й отдельный линейный батальон связи (олбс), 378-й олбс, 379-й олбс, 3-я отдельная кабельно-шестовая рота (окшр), 240-я окшр, 252-я окшр, 255-я отдельная телеграфно-эксплуатационная рота (отэр), военно-почтовая станция №1. Указанные части связи 1 июля ещё только прибывают на фронт.



По другим источникам, в составе войск связи ЮФ числился ещё телеграфный батальон, который существовал до прибытия на фронт 40-го опс.

Удалось найти несколько военнослужащих, которые служили в некоторых из указанных частей связи. Все они призваны в КА только после начала войны. В 377-й олбс были призваны 23.6.41 г. военнослужащие, проживающие в Москве: Аверин И.Л. (Таганским РВК), Воскобойник Г.Д. (Сокольническим РВК), Журавский Д.В. (Ростокинским РВК) и Крылов В.А. (Пролетарским РВК). В 378-й олбс был призван Коротков А.С. 22.6.41 г. (Москворецким РВК). В 240-ю окшр был призван 24.6.41 г. Лисин Е.А. (Комсомольским РВК Ивановской области). Можно предположить, что также обстояло дело и в остальных частях, входящих в состав 40-го опс.

По статистическим материалам 377, 378 и 379 олбс, 252 окшр в действующей армии числятся с 1.7.41 г, а 240 окшр и 255 отэр – с 25.6.41 г. Информация по 3 окшр в сборнике отсутствует. Появление на фронте 25 июня 240 окшр и 255 отэр вызывает сомнения, так как в Ведомости указывается, что они прибывают 1 июля. Кроме того, военнослужащий Лисин Е.А. был призван в 240-ю окшр 24 июня. Следовательно, 240-я окшр стала разворачиваться с 22 июня и 24 июня продолжала своё формирование. Поэтому оказаться на фронте 25 июня она просто не могла.

В составе войск МВО имелся только один окружной опс — 1-й опс. В мирное время полки связи внутренних округов содержались по штату № 14/913 и имели численность 840 человек. На окружные и армейские полки и батальоны мирного времени возлагались задачи по формированию всего комплекта фронтовых и армейских частей связи, а также запасных частей. Каждая из указанных частей должна была формировать от 8 до 14 отдельных частей связи. После начала войны на базе 1-го опс стали разворачиваться 40-й опс и 67-й опс.

Воспоминание командира роты 67-го опс И.Е. Милькина:

«Утром в воскресенье 22 июня я проснулся, но ещё не встал, и лёжа в постели, услышал, как женщины во дворе громко разговаривают и повторяют слово «война, война». «Какая война, что они мелят?» — подумал я...

[23 июня] я отправился в Свердловский Райвоенкомат за назначением в действующую армию. Там я представился комиссии как командир радиороты. Незамедлительно я получил назначение командиром радиобатальона 67-го опс. Два дня мне дали на получение материальной части и формирование радиобатальона. Комплектование происходило на территории воинской части связи в районе улицы Матросская Тишина. На третий день [26.6.41 г.] мы выехали на Северо-Западный фронт…»

Личный состав, призываемый из запаса, практически не призывался до этого на сборы. В 1940 году начальник связи ЗапОВО генерал А.Г. Григорьев (разстрелян вместе с командующим ЗапОВО) в письме начальнику управления связи КА писал:

«…Я ежегодно в Генштаб представлял доклады с просьбой разрешить призывать хотя бы часть рот на сборы, но разрешения не получал…»


Начало войны оказалось неожиданным и для военкоматов города Москвы и Московской области. Период отпусков и выезд людей на отдых в воскресенье приводил к увеличению времени на комплектование команд даже при наличии в них резерва. Примером служит назначение И.Е. Милькина, который не входил в приписной состав 67-го опс, командиром радиобатальона.

М.Н. Сбитнев (военный комисар Дзержинского района Москвы):

«О вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину мы узнали рано утром 22 июня в городском военном комисариате, где собрались все райвоенкомы. Военный комиссар Москвы Г.К. Черных, сообщив о начале войны, приказал немедленно приступить к развёртыванию сборных и приёмо-сдаточных пунктов. Уже к вечеру того же дня мы были готовы к проведению мобилизации. В то слегка пасмурное, но тёплое утро 22 июня многие москвичи отправились за город. Москва ещё жила мирной жизнью. В 12 часов было передано правительственное сообщение о нападении гитлеровцев…»

В. Котельников:

«Начало Великой Отечественной войны для руководства страны и всего советского народа, несмотря на её неизбежность, всё-таки явилось большой неожиданностью. Об этом может свидетельствовать и тот факт, что мобилизация на территории Кирсанова и Кирсановского района началась не 22 июня 1941 года…, а только 23 июня, спустя почти сутки… Первые дни мобилизации выявили и ряд проблем, которые сказались на полном и планомерном выполнении установленного задания… Несмотря на то, что всем командам был предназначен резерв, допоставка ресурсов проводилась ещё в течение семи, а по некоторым воинским формированиям и до 10 суток. Основными причинами такого положения дел в первую очередь можно назвать медленную перестройку сознания граждан на военный лад, не осознание той угрозы, которая нависла над Советским Союзом…»

Поскольку разворачивание фронтового полка связи ЮФ не было начато 20-го июня, то подъём полевого управления в МВО 20.6.41 г. не мог быть связан с выдвижением управления в Винницу в ожидании войны.

Выдвижение полевого управления ЮФ

По воспоминаниям генерала Захарова до начала войны в штабе ОдВО не подозревали о включении войск округа в состав ЮФ. Из Москвы никакой информации по данному вопросу на случай войны в округ не поступало. После начала войны из Генштаба начинают поступать телеграммы в Харьковский и Одесский военные округа с оповещением о создании ЮФ.

ШТ №1456/оп от 22.6.41 г.:

«Командующему войсками ХВО. Народный комиссар обороны приказал, не ожидая подъёма управления армии, первый эшелон управления округа с необходимыми частями связи отправить в новый пункт 22.6.41 г. Вам, члену Военного совета и начальнику штаба округа быть в первом эшелоне. Н. Ватутин.»

Журнал боевых действий 18-й армии:

«…С утра 22.6.41 г. Командующий войсками Харьковского ВО во исполнение Директивы Наркома Обороны Союза СССР №___ отдал приказ о выделении полного армейского Управления. Полевое управление Армии 4-мя эшелонами 29 июня 1941 г. полностью сосредоточилось в р-не Каменец-Подольск. 26 июня 1941 г. Опергруппа Штарма (1-ый эшелон) прибыла в Каменец-Подольск в 2-30…»

ШТ №05 23-25 23.6.41 г.:

«Командующему 18-й Армией.

1. Приказом народного комисара обороны № 04 создан ЮФ. Командующим войсками ЮФ назначен генерал армии Тюленев, членом Военного совета — армейский комиссар 1 ранга Запорожец, начальником штаба фронта —генерал-майор Шишенин. Штаб фронта с утра 24.6 — Винница.

2. 18-я армия с 00-05 25.6.41 г. включается в состав ЮФ… Ватутин»
ШТ №08 23-30 23.6.41 г.:

«Командующему 9-й Армией.

1. Приказом народного комисара обороны № 04 создан ЮФ. Командующим войсками ЮФ назначен генерал армии Тюленев, членом Военного совета — армейский комиссар 1 ранга Запорожец, начальником штаба фронта — генерал-майор Шишенин

2. 9-я армия с 00-05 25.6 1941 г включается в состав ЮФ.

3. 9-й особый корпус с 00-05 25.6 изымается из состава 9-й армии и подчиняется непосредственно командующему войсками ЮФ.

4. Об установлении связи со штабом фронта донести мне. Ватутин.»

Выезд внепланового спецпоезда 22 июня был настолько спешным и неожиданным, что в штабе ЮФ никто не знал обстановку в районе будущего их размещения. А.Ф. Хренов:

«В Киев мы прибыли вечером 23 июня. У вокзала нас ожидала машина из штаба округа. Я оказался в числе тех, кто отправился в штаб…

Я отправился по отделам и управлениям штаба добывать справки, топографические карты и прочие документы, касавшиеся УРов, а также дорожной и аэродромной сети в полосе ЮФ. Обстановка в штабе несколько озадачила меня. Служебные кабинеты обезлюдели — их хозяева, что было вполне естественно, оказались в Тернополе. Но те, кто оставался, не были наделены достаточными полномочиями и не имели доступа к интересующим меня документам…

Выручили меня оказавшиеся на месте работники Инженерного управления. Они по памяти охарактеризовали мне состояние УРов, дорог и аэродромов. Набросали примерную схему расположения железобетонного КП в Виннице, на берегу Южного Буга, — именно там и должно было разместиться наше фронтовое управление. Они же предупредили, что на КП может не оказаться необходимых средств связи и полного расчёта обслуживающей команды…

В Винницу мы прибыли на разсвете 24 июня… Полученная в Киеве схема позволила без труда отыскать КП… Вечером следующего дня благополучно прибыл и второй эшелон полевого управления фронта…»

Как вспоминал генерал И.В. Тюленев, о существовании командного пункта в Виннице его не поставили в известность ни в Генштабе, ни в штабе Киевского военного округа. Узнал о нём Иван Владимирович от начальника инженерных войск фронта, хотя пункт был построен ещё в 1939-1940 гг. И.В. Тюленев:

«...Вечером 24 июня специальным поездом я прибыл в Винницу. Изумлению моему и огорчению не было границ: КП фронта оказался совершенно неподготовленным — ни одного телефонного и телеграфного аппарата, ни одной радиостанции. Пришлось мобилизовать местные средства и с их помощью устанавливать связь с войсками…»

М.В.Захаров:

«О прибытии штаба ЮФ в Винницу мне сообщил по телефону генерал армии И.В. Тюленев. Прежде всего он просил меня прислать ему карту с обстановкой и несколько телеграфных аппаратов… Пришлось срочно направить самолетом в Винницу офицера оперативного отдела штаба 9-й армии с картой обстановки и несколькими телеграфными аппаратами…»

В.Д. Тарасова:

«22.6.41г. я пришла на работу к 9 часам, на дежурство. В аппаратной на всех станциях горел свет, что означало — связи нет. На телеграфе были военные, и бригадир Надя Яськова сказала, что началась война. Мы перешли на казарменное положение. 30.6.41г. в 20 часов с узла связи ЮФ приехала грузовая машина, и нашу молодежную смену отправили… на узел связи штаба ЮФ. Нас определили в телеграфный батальон 40-го опс, который обслуживал штаб ЮФ. Я начинала войну в воинском звании рядовой, на должности связист-бодист…»

Начало работы управления ЮФ

25 июня командование ЮФ направило в войска свою первую Директиву.



«Первое. Директивой народного комиссара обороны №04 от 24.6.41 г для объединения действий наших войск против войск противника, развернувшихся в Румынии, создан ЮФ.                                                                 
Второе. Командующим ЮФ назначен я, Членом Военного совета — армейский комисар I ранга Запорожец, начальником штаба фронта — генерал-майор Шишенин...     
                                                                 
Командующий ЮФ генерал армии Тюленев                                                                                                         
Член Военного совета армейский комиссар I ранга Запорожец                                                                     
Начальник штаба фронта генерал-майор Шишенин.»

Несложная обстановка на ЮФ, по сравнению с обстановкой на Западном и Северо-Западных фронтах позволила прибывшему полевому управлению наладить управление войсками и войти в курс дела только в начале июля. Отсутствие вооружения связи на командном пункте в Виннице в первые дни работникам фронтового управления приходилось использовать средства Наркомата связи, что не гарантировало секретность проводимых переговоров и ограничивало количество линий связи. У Западного и Северо-Западного фронтов такой отсрочки не было…

На 22.6.41 г. по штату количество человек в штабе фронтового полевого управления составляло 333.



К таблице имеется примечание, что к управлению фронтов (армий) относились политические управления (отделы), управления (отделы) командования ВВС, особые отделы, которые содержались по своим штатам. Военнослужащие указанных управлений или отделов не вошли в общее число военнослужащих, приведённых на рисунке.

По состоянию на 27 июня в штабе ЮФ имеется большой некомплект: числится около 100 человек. При штабе ЮФ имеется рота охраны, в которой числится около 160 бойцов.
«Указания по организации МПВО штаба в/ч 1080 от 27 июня 1941 г.   
                                                 
Защита людского состава:

а) Отрыть и оборудовать к 28.6.41 г. десять полевых щелей открытого типа полной профили нормальной вместимости... для укрытия в них 160 чел. бойцов.

б) Отрыть и оборудовать к 29.6.41 г. шесть полевых щелей открытого типа полного профиля, нормальной вместимости на 100 чел... укрытия в них личного состава штаба в/ч 1080...»

После передислокации фронтового управления ЮФ некомплект личного состава к началу июля был устранён. По штату количество человек в управлении составляло 925, а по состоянию на 12 июля в управлении уже числится 1190 человек начсостава и 1668 рядового состава (всего 3246 человек).

Начальником штаба ЮФ с 22 по 30 июня был генерал-майор Г.Д. Шишенин. Трудно сказать, как он руководил работой штаба практически без связи, имея большой некомплект личного состава, большая часть которого была призвана из запаса. Как вы помните, личный состав призванный из запаса в ОО был совершенно не подготовлен. Командующий войсками фронта Тюленев и член Военного совета Запорожец «сигнализировали» в Москву, что штаб фронта во главе с Шишениным «абсолютно безпомощен как в организационной, так и в оперативной работе». Вероятно, они старались снять с себя ответственность за скверную работу по управлению войсками фронта… 30 июня генерала Шишенина сменил новый начальник штаба полковник Ф.К. Коржевич.

В Директиве 12.8.41 г. Сталин указывал Будённому:

«Комфронта Тюленев оказался несостоятельным. Он не умеет наступать, но не умеет также отводить войска. Он потерял две армии таким способом, каким не теряют даже и полки… Мне кажется, что Тюленев деморализован и не способен руководить фронтом…»

Слишком сумбурно и не планово происходило разворачивание управления ЮФ, что может быть связано только с неожиданным началом войны в июне 1941 года для руководства КА и не пониманием ими, как будут вестись боевые действия немецким командованием в начальный период войны. При введении войск в Безсарабию в 1940 году всё происходило более организованно (статья).

https://history.wikireading.ru/152061          Безсарабский вопрос между мировыми войнами, 1917–1940. Сосредоточение и группировка войск Южного фронта

Мы разсмотрели события и документы, связанные с разворачиванием полевого управления ЮФ. Повторять выводы, которые следуют из представленного материала, автор считает излишним. По мнению автора, отказ начальника Генштаба от предложения Военного совета ОдВО о развёртывании на базе штаба округа фронтового управления в начале войны и передислокация одной армии из внутренних округов был ошибкой.


Автор: Евгений

Оффлайн Константин Кулешов

  • Активист Движения "17 марта"
  • **
  • Сообщений: 316
[b]Виновен или нет Генштаб в проблемах со связью 22 июня 1941 года?

Мнение отдельных читателей и мнение автора[/b]

Недавно была опубликована последняя часть о развёртывании полевого управления Южного фронта.



Указывая на проблемы с войсками связи, автор в качестве одного из виновников этого назвал Генштаб:
«До отмобилизования частей связи РГК связь в звене управления «фронт – армия» в начальный период войны предполагалось организовать за счёт сети Народного комиссариата связи (НКС). Такой подход, принятый Генштабом, был одной из причин поражения войск ЗапОВО и ПрибОВО в приграничных сражениях из-за потери управления войсками… Планируя ведение боевых действий в начальный период войны, в Генштабе не придавали значения возможным проблемам со связью в приграничных округах в этот период.»

Похожее мнение высказывал маршал связи И.Т. Пересыпкин и другие руководящие работники войск связи.
Однако эти слова вызвали ряд осуждающих сообщений в комментариях к 4-й части статьи и в личной почте. Давайте разсмотрим одно из таких сообщений:

«Очередной передёрг автора статьи, которые сознательно вводит читателей в заблуждение, потому что «такой подход» был принят не Генштабом, а правительством страны, которое не выделяло средств для организации собственной системы связи НКО из-за того, что в стране просто не хватало финансов на создание такой системы. Уже по итогам войны в более позднее время минобороны сумело создать полностью автономную систему связи, так что обвинять Генштаб в отсутствии финансов [не стоит]…

Малограмотное заявление, потому что за вопросы связи в НКО отвечало Управление связи КА… Нельзя все промахи предвоенного строительства валить на Генштаб, хотя бы в силу того, что в НКО было двадцать управлений, и каждый должен заниматься своим делом.»

Автор подозревает, что такого же мнения придерживается и много других читателей, которые не высказали свою точку зрения. Поэтому он решил более развёрнуто разсмотреть этот вопрос, т.к. эта причина внесла немалый вклад в разгром приграничной группировки наших войск. По мнению автора, Генштаб (начальники Генштаба и сотрудники Оперативного управления) слишком много времени уделяли вопросам отражения нападения и последующего наступления по территории противника. Тщательно проводили расчёты потребного количества дивизий, артиллерии, авиации, танков, ресурсов для замены потерь и совершенно не понимали, как должна быть организована связь. Для них это была второстепенная проблема...

Иметь множество мехкорпусов с огромным количеством техники и оценивать сколько они перемолотят вражеских войск – это было интересно и нужно им. Оценить сколько увезут мехкорпуса с собой горючего, припасов, как будут танки наступать в 3-х эшелонах – это тоже было интересно. А вот как именно грамотно применять эти корпуса, руководство КА и округов плохо представляли.

Похожая ситуация была с зенитно-артиллерийскими частями и истребительными частями, которые придавались командованию ПВО. Все понимали, как это нужно сделать, но до начала войны не удосужились развернуть систему постов воздушного наблюдения частей ВНОС. На территории всех приграничных армий имелось всего по четыре ротных наблюдательных пунктов и один батальонный пункт. Такое их количество не позволяло своевременно информировать части ПВО и истребители на аэродромах о маршрутах пролёта немецких самолётов. Нередко немецкие самолёты засекались только при заходе для атаки на аэродромы. Уже к полдню начались проблемы с проводной связью и эффективность постов ВНОС даже после развёртывания (18 постов для каждой роты ВНОС) резко снизилась. Накануне войны были развёрнуты только посты отдельных батальонов ВНОС 29-го (КОВО) и 44-го (ПрибОВО) (подробнее в части 18 и в части 19).

Руководители Красной Армии о проблемах со связью

Начальник связи ПрибОВО генерал П.М. Курочкин, характеризуя довоенную методику боевой подготовки штабов и руководящего состава войск связи армейского и окружного звеньев управления, указывал одну из причин, которая привела к потере управления войсками в первые дни войны:

«Связь в районе учений и манёвров подготавливалась всегда заблаговременно, за 2–3 недели. Для обезпечения связи на манёврах, проводимых в каком-либо одном военном округе, собирались многие части связи из других округов. Широко применялась общегосударственная связь. Вся подготовленная связь использовалась только для оперативного управления войсками.

Что же касается связи, необходимой для управления ПВО, ВВС, тылом, то она или не учитывалась вовсе, или её организация изучалась на специальных занятиях, на которых вопросы обезпечения связи для оперативного руководства не разбирались, т.е. опять создавались благоприятные условия.

При таких условиях командиры и штабы свыкались с тем, что организация связи не представляет никаких трудностей, в их распоряжении всегда будет связь, и не какая-нибудь, а именно проводная. Не эта ли создаваемая в мирное время видимость благополучия в обезпечении связи привела к тому, что общевойсковые командиры и штабы пренебрегали трудностями в организации связи, встречавшимися на каждом шагу с самого начала войны? Не являлось ли это одной из причин, приводивших к большим затруднениям в руководстве войсками, а часто и к полной потере управления…»

Не только командиры и штабы звеньев управления «фронт-армия-корпус» не понимали трудностей организации связи в начальный период войны, но и не в меньшей части это не понимали и в Генштабе. Возможно они не могли свыкнуться с мыслью, что война может создать проблемы со связью и всё пойдёт совершенно не так, как они запланировали… Напоминаю вам, что начальнику Генштаба с марта 1941 года в числе прочих управлений подчинялось и Управление связи КА, т.е. он был прямым начальником для начальника связи КА!

Г.К. Жуков:
«Начальник войск связи КА генерал-майор Н.И. Галич докладывал нам о нехватке современных средств связи и об отсутствии достаточных мобилизационных и неприкосновенных запасов имущества связи… Приграничный Западный военный округ располагал радиостанциями только на 27%, КОВО — на 30%, ПрибОВО — на 52%. Примерно также обстояло дело и с другими средствами радио — и проводной связи.

Перед войной считалось, что для руководства фронтами, внутренними округами и войсками резерва Главного командования в случае войны будут использованы преимущественно средства НКС и ВЧ НКВД. Узлы связи Главного командования, Генштаба и фронтов получат всё нужное от местных органов НКС. Но они, как потом оказалось, к работе в условиях войны подготовлены не были…»


В воспоминаниях называются конкретные виновники этой проблемы:

«Сталин недостаточно оценивал роль радиосредств в современной манёвренной войне, а руководящие военные работники не сумели своевременно доказать ему необходимость организации массового производства армейской радиотехники…

Разговоры по этим вопросам с НКС ни к чему не привели… Выслушав наши сообщения, С.К. Тимошенко сказал: «Я согласен с вашей оценкой положения. Но думаю, что едва ли можно что-нибудь сделать серьёзное, чтобы сейчас же устранить все эти недостатки. Вчера я был у товарища Сталина. Он получил телеграмму Павлова и приказал передать ему, что при всей справедливости его требований у нас нет сегодня возможности удовлетворить его «фантастические» предложения…»

Генерал Галич о связи


На сайте была опубликована интересная статья «Производство отечественных средств военной связи».
https://topwar.ru/152458-proizvodstvo-otechestvennyh-sredstv-voennoj-svjazi-v-1940-1945-godah-chast-1.html
           Производство отечественных средств военной связи в 1940-1945 годах. Часть 1
https://topwar.ru/152860-proizvodstvo-otechestvennyh-sredstv-voennoj-svjazi-v-1940-1945-godah-okonchanie.html       
           Производство отечественных средств военной связи в 1940-1945 годах. Окончание

Начальник Управления связи КА генерал Н.И. Гапич в конце 1940 года подготовил Доклад, который представил Наркому обороны. В докладе говорилось:

«Несмотря на ежегодный рост количества средств связи, поступающих в войска, процент обезпеченности средствами связи не только не возрастает, а, наоборот, понижается в силу того, что рост поступления продукции не пропорционален росту численности армии.

Большой некомплект средств связи на развёртывание новых войсковых частей не позволяет создавать необходимые мобилизационные запасы на первый период войны… Всё имущество, поступающее от промышленности, немедленно, «с колёс» отправляется в войска. Если поставки промышленностью средств связи сохранятся на прежнем уровне и в имуществе связи не будет убыли, то для обезпечения полной потребности НКО без создания мобилизационных запасов потребуется по ряду номенклатур свыше 5 лет.»

Нарком обороны и Генштаб занимаются вопросами разворачивания всё новых соединений и объединений и их совершенно не интересует то, что эти войска не могут быть в должной мере оснащены средства связи! Можно ли было исправить такое положение? Да, о таких мерах также говорилось в Докладе:

«- форсировать строительство и пуск заводов: телефонной аппаратуры в г. Молотове — Урал; танковых радиостанций г. Рязань; ...типовых радиодеталей г. Рязань;

— обязать: НКЭП в 1941 году производить телефонную аппаратуру на Краснодарском заводе «ЗИП»; НКЧермет СССР увеличить в 1941 году не менее как в два раза производство стальной луженой проволоки для выпуска полевых кабелей и освоить производство тонкой стальной проволоки диаметром 0,15-0,2 мм; НКЭП СССР организовать цеха ручных динамо-приводов на заводе № 266 с тем, чтобы довести выпуск данных машин в 1941 году до 10000-15000 штук;

— разрешить немедленно использовать для производства полевой телефонной аппаратуры завод в Тарту (Эстония), который до сих пор производил телефонную аппаратуру для Прибалтийских армий; и завод ВЭФ (Рига), располагающий весьма ценным оборудованием и квалифицированными кадрами;

— для нужд оперативной связи обязать НКЭП СССР освоить и поставить для НКО в качестве опытной партии в 1941 году 500 км 4-жильного пупинизированного кабеля с приспособлениями для размотки и смотки кабеля по образцу, закупленному в Германии и применяемому в немецкой армии;

— передать НКЭП СССР для производства полевых радиостанций следующие предприятия: Минский радиозавод НКМП4 БССР, завод «ХХ лет Октября» НКМП РСФСР; Одесский радиозавод НКМП УССР; Красногвардейскую граммофонную фабрику — ВСПК; здания завода Росинструмент (Павловский Посад) НКМП РСФСР с оборудованием их НКЭП ко 2-му кварталу 1941 г.; здания бывшего Виленского радиозавода в г. Вильнюс с использованием его для производства радиоаппаратуры с 3 квартала 1941 года;

– освободить заводы НКЭП СССР «Электросигнал» г. Воронеж и № 3 г. Александров от производства части ширпотреба, загрузив заводы военным заказом...»

Начальник связи КА предлагал конкретные меры по существенному увеличению выпуска средств связи. Ниже мы увидим, что если грамотно обосновать Правительству СССР необходимость перевода предприятий на выпуск нужной для НКО продукции, то такие решения правительство поддерживало. Выделялись финансовые и материальные средства, разрешалось подыскивать предприятия для выпуска указанной продукции, выделялись средства на сверхурочные работы. Требовалось только понять проблему руководству КА и обосновать её перед Правительством СССР! Руководство КА то ли не смогло убедить Сталина в необходимости увеличения выпуска средств связи, то ли само не понимало серьёзности этой проблемы. Автор склоняется ко второму…

Руководители связи в округах о проблемах со связью

В 1941 году эта проблема в очередной раз была донесена до Г.К. Жукова. П.М. Курочкин:

«Анализируя живучесть связи в Прибалтике, мы отмечали, что все основные линии проходят вблизи железных и шоссейных дорог, а, следовательно, могут быть разрушены при авиационных бомбардировках. Были весьма уязвимы с воздуха и основные узлы, размещавшиеся в крупных населённых пунктах или в районах железнодорожных пересечений, в то время как резервных не существовало… Обо всём этом начальник штаба округа генерал П.С. Клёнов докладывал в Генштаб…»

Получается, что начальник штаба ПрибОВО в вопросах связи разбирался лучше начальника Генштаба. Сразу же после начала войны (в 4-00 22 июня) П.С. Клёнов направляет шифротелеграмму начальнику Генштаба:

«Слабыми местами связи округа, могущими вызвать кризис, являются:
1. Слабость фронтовых и армейских частей связи по численному составу и мощности относительно своих задач.
2. Необорудованность узлов связи армии и фронта.
3. Недостаточная развитость проводов из паневежисского и двинского узлов связи.
4. Отсутствие средств связи для обезпечения тыловой связи.
5. Слабая обезпеченность имуществом связи окружных, армейских частей связи и военно-воздушных сил.

Прошу: 1. Разрешить частичное отмобилизование фронтовых и армейских частей связи, отмобилизовав полки связи, линейные батальоны, эксплуатационные роты и эскадрильи связи…»

30 июня П.С. Клёнов будет отстранён от руководства и вскоре арестован. В числе прочих ему в вину будет поставлено отстранение от управления войсками… В предыдущей части была разсмотрена такая же ситуация с начальником штаба ЮФ генералом Шишениным, который также был отстранён от должности 30 июня. Штаб ЮФ в это время также был практически без связи: фронтовой полк связи начал прибывать к месту дислокации фронтового управления только с 1 июля…

В ПрибОВО (с 22 июня – Северо-Западный фронт) к вечеру 22 июня фронтовое управление потеряло связь с войсками. Т.П. Каргаполов (с 3.8.41 г. – начальник связи Северо-Западного направления):

«Накануне войны начальники связи ЛВО и ПрибОВО имели в своём распоряжении весьма незначительное число частей и войск связи. Эти части не могли обезпечивать управление войсками в начавшихся 22.6.41 г. пограничных сражениях. Эти части не могли обезпечить потребности в кадрах военных специалистов связи для формируемых с объявлением мобилизации армейских и фронтовых частей…

8, 11, 14 и 23 армии, начавшие бои 22-26 июня 1941 г., имели в своём распоряжении для управления подчинёнными соединениями в боевой обстановке только по одному армейскому батальону связи, со средствами связи на одно положение. Обезпечить безперебойное управление при манёвре батальоны связи этих армий из-за своей малочисленности и отсутствия необходимых проводных средств не могли. Они имели приличный состав радиосредств, но использовать радиосвязь для управления войсками в бою не могли штабы и командиры. Штабы округов и армий требовали для осуществления управления войсками, ведущими сражения, проводную связь (телефон, телеграф)…

Противник авиацией и диверсантами разрушал постоянные линии связи, а для возстановления их требовалась организованная сила в виде линейных частей связи – а её в это время ещё не было в распоряжении начальников связи округов и армий… Штаб ПрибОВО потерял проводную связь со своими соединениями к исходу 22.6.41 г… и после этого впервые возстановил проводную связь со своими подчинёнными соединениями только 7-8 июля…»
Такая же ситуация была и ЗапОВО. Разстрелянные начальники штаба и связи не оставили своих мемуаров. Возможно, что в них было немало упрёков по отношению к Генштабу…
В статье https://topwar.ru/147922-neozhidannaja-vojna-gitlerovskoj-germanii-s-sssr-zapovo-chast-23.html                                                                                        «Неожиданная война гитлеровской Германии с СССР. Часть 23. ЗапОВО» говорилось:

«В середине дня 22 июня командующий Западным фронтом генерал Павлов доложил в Генштаб, что из имеющихся у него трёх радиостанций две полностью разбиты, а третья повреждена и не работает. При постоянных обрывах проводных линий связи, отсутствии данных о местоположении своих частей и частей противника — это была полная потеря связи с подчинёнными войсками. Генштаб обязан был срочно исправлять эту ситуацию. Генералу Павлову пообещали прислать три новых радиостанции, но не прислали…»

Д.М. Добыкин (начальник связи КОВО):

«Ввиду того, что война началась внезапно, следовательно, сколачивание и боевая подготовка частей связи в период их отмобилизования фактически не проводилась… В мирное время штаб округа не уделял должного внимания подготовке КП в инженерном отношении в районе Тарнополя. Штаб расположился в городе и в первый день войны вынужден был выйти на неподготовленный КП… Основой всей проводной связи ЮЗФ являлась подготовленная в мирное время сеть проводов и узлов связи НКО и НКС. В виду того, что авиация противника, особенно в первые дни войны, стремилась разрушить основные магистрали и узлы связи, в таких случаях связь обезпечивалась по обходным направлениям или переходили на радиосвязь, а также использовали подвижные средства связи…»
События в КОВО были не такие критические, как в ПрибОВО или ЗапОВО из-за большой территории, большего количества войск КА и меньшего количества войск противника...

Предложения наркома обороны и начальника Генштаба правительству Союза ССР

Так кто виновен в потере управления войсками из-за проблем со связью в приграничных округах: начальник Управления связи КА, Генштаб или Сталин? Генерал Галич был отстранён от должности начальника Управления связи 22 июня, а 6 августа его арестовали. Генерал Галич точно не виноват в этом, так как в его докладе задолго до войны были обрисованы проблемы кризиса связи в начальный период войны и меры по исправлению ситуации. Виноват Сталин или Жуков? Можно ли было улучшить положение по увеличению выпуска средств связи и увеличить количество подготовленных кадров?

Записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба КА в Политбюро ЦК ВКП(б) – И.В. Сталину и СНК СССР – В.М. Молотову о проведении организационных мероприятий по военным округам 4.07.1940:

«Общее количество дивизий, имеющихся в настоящее время, является недостаточным. Чистых стрелковых дивизий, исключая танковые и моторизованные, предназначенных главным образом для наступательных действий, манёвра и отражения контратак, мы будем иметь 148…, что совершенно недостаточно…

Считаю крайне необходимым теперь же сверх существующих… дивизий… создать ещё 23 дивизии по 3000 человек каждая, как дивизии 2-го эшелона с месячным сроком мобилизационной готовности и довести, таким образом, общее количество дивизий до 200…

Целесообразно провести сокращение численности войск связи и дорожных частей — 20800 человек, т.к. необходимость в полевой связи и дорожно-эксплуатационных работах сократилась...

При проведении указанных мероприятий получается экономия…, что обезпечивает проведение организационных мероприятий по формированию 23 сд и перевод 3-х дивизий с 9000 человек на 12000 человек…

Народный комисар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генштаба КА Маршал Советского Союза Б. Шапошников.»


В июле 1940 года принимается решение о сокращении войск связи и доведения их до штатов мирного времени. Документ подписали начальник Генштаба Шапошников и Нарком обороны Тимошенко. Для них связь была не так важна. Мы же, зная о последствиях такого решения, не стали бы сокращать войска связи. В Генштабе решили, что увеличение численности стрелковых дивизий важнее, чем иметь несколько развёрнутые частей связи в приграничных округах. Ведь руководство НКО могло бы обосновать не сокращение войск связи, а увеличение общей численности КА. Главное было обосновать необходимость наличия полноценных частей связи на границе перед Правительством...

В другой ситуации НКО и ВВС смогли обосновать увеличение численности и вышло соответствующее Постановление СНК СССР от 25.07.1940:

«СНК СССР постановляет: …10. На проведение вышеизложенных мероприятий разрешить НКО увеличить штатную численность ВВС КА на 60248 человек... Председатель СНК Союза ССР В. Молотов.»

К октябрю 1940 года Генштабу не хватает танков для поддержки пехоты и в соответствующей Записке наркома обороны СССР и начальника Генштаба КА [не ранее 05.10.1940] говорится о формировании новых частей:
«За счёт существующей штатной численности КА – 18 танковых бригад, 20 пулемётно-артиллерийских бригад… и одного механизированного корпуса…»

Подписал записку новый начальник Генштаба — генерал армии Мерецков. Его тоже всё со связью устраивало. После анализа ситуации НКО выступает перед Правительством страны с просьбой об очередном увеличении численности КА и снова это не касается связи.


Записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба КА в Политбюро ЦК ВКП(б) – И.В. Сталину и СНК СССР – В.М. Молотову об увеличении численности танковых частей и соединений [не позднее 11.10.1940]:
«Прошу: 1. Разрешить приступить к формированию 25 отдельных танковых бригад со сроком окончания к 1.6.41 г.
2. Утвердить увеличение штатной численности КА для проведения указанного выше мероприятия на 49850 человек…
ПРИЛОЖЕНИЕ: Проект постановления КО при СНК СССР.»

К записке даже прикладывается проект постановления КО при СНК СССР, а читатель нам говорил, что такого не может быть… Оказывается может быть, если понимать проблему и объяснить её в правительстве. Руководство КА может обращаться в правительство с просьбой об увеличении численности КА. Требуется это только обосновать! И не просто предложить, а даже предложить проект постановления по этому вопросу.

5 ноября НКО и ВВС вновь обращаются в правительство с просьбой по увеличении численности и даже о дополнительном выпуске автотракторной техники сверх плана. Эта техника гораздо дороже телефонных или телеграфных аппаратов и кабелей для них.

Постановление СНК Союза ССР:

«СНК Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ: …1. Увеличить численность ВВС КА на 173484 человека…
9. Для обезпечения подготовки лётно-технического состава в новых и расширяющихся военных училищах и школах отпустить НКО сверх планового отпуска в 1941 году:
…г) автомашин транспортных — 1493 штуки;
д) специальных машин – 1484 штуки;
е) тракторов – 362 штуки...»

14.1.41 г. пост начальника Генштаба занимает Г.К. Жуков, и к середине февраля в правительство поступает новый документ с очередным увеличением войск КА.

Это Записка НКО СССР и Генштаба КА в Политбюро ЦК ВКП(б) – И.В. Сталину и СНК СССР – В.М. Молотову с изложением схемы мобилизационного развёртывания КА [не позже 12.02.1941]. Разсматривается значительное увеличение мехкорпусов (до 30), танковых (до 60) и моторизованных (до 30) дивизий. К чему столько войск? Снова это Сталин настоял? Нет, Г.К. Жуков не винит его:

«В феврале 1941 года Генштаб разработал еще более широкий план создания бронетанковых соединений, чем это предусматривалось решениями правительства в 1940 году... И.В. Сталин, видимо, в то время ещё не имел определённого мнения по этому вопросу и колебался. Время шло, и только в марте 1941 года было принято решение о формировании просимых нами 20 механизированных корпусов [новые мехкорпуса к уже существующим].
Однако мы не разсчитали объективных возможностей нашей танковой промышленности. Для полного укомплектования новых мехкорпусов требовалось 16,6 тысячи танков только новых типов, а всего около 32 тысяч танков. Такого количества машин в течение одного года практически взять было неоткуда, недоставало и технических, командных кадров...»

Конечно же, танки и множество другой техники лучше, чем заниматься второстепенной проблемой со связью, которой может и не существовать... Только, как показали последующие события без связи эти громадные мехкорпуса только куча металлолома, которую оставили в приграничных округах… Стремительное разворачивание новых частей (я бы сказал бездумное) привело к выбору всего мобзапаса и по противотанковым 45-мм пушкам, которые в производстве на 1941 год не планировались. До февраля мобзапаса по противотанковым пушкам было достаточно.


22 февраля заместителю начальника Оперативного управления Генштаба был подготовлен документ, в котором говорилось о перспективах мехкорпусов.  Девятнадцать корпусов считались боевыми 1-й очереди: с 1 по 12, с 14 по 16, 22, и с 28 по 30. Семь корпусов считались боевыми сокращёнными 1-й очереди: 13 (на 22 июня 282 танка и 17809 человек личного состава), 17 (63 танка и 16578 человек), 18 (282 танка и 26879 человек), 19 (453 танка и 21651 человек), 20 (94 танка и 20391 человек), 21 (128 танков (без учёта двух батальонов, поступивших после 22 июня). Личного состава в 21-м мк без техники было столь много, что 17000 человек было оставлено в пунктах дислокации в лагерях) и 24 (222 танка и 21556 человек).

К мехкорпусам второй очереди относились: 23 (413 танков), 25 (300 танков), 26 (184 танка) и 27 (356 танков). Корпусами они должны были считаться к 1.1.42 г. Может быть было эффективнее танки и технику передать в другие корпуса и часть личного состава включить в другие соединения и части? Например, в этих соединениях было много технических специалистов и их можно было переучить на связистов? Или отправить в запас ценных технических специалистов, а призвать в стрелковые дивизии пехотинцев, пулемётчиков, миномётчиков, артиллеристов и других? А также развернуть части связи приграничных округов? К сожалению, в Генштабе думали о другом начале военных действий…

Г.К. Жуков:
«[Руководящие работники НКО и Генштаба] готовились вести войну по старой схеме, ошибочно считая, что большая война начнётся, как и прежде, с приграничных сражений, а затем уже только вступят в дело главные силы противника. Но война, вопреки ожиданиям, началась сразу с наступательных действий всех сухопутных и воздушных сил гитлеровской Германии…

Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развёрнутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен…»


В Записке по схеме мобилизационного развёртывания КА также говорилось:
«Для повышения мобилизационной готовности и обезпеченности армии по наиболее недостаточным видам вооружения необходимо решить вопрос о дополнительном их размещении в промышленности… Мобилизационным планом 1941 года предусматривается проведение мобилизации по двум вариантам:

а) первый вариант предусматривает проведение мобилизации отдельных военных округов, отдельных частей и соединений, устанавливаемых специальным решением СНК Союза ССР — скрытым порядком, в порядке так называемых «Больших учебных сборов (БУС)». В этом случае призыв военнообязанных запаса, а также поставка приписанного к частям автотранспорта и конского состава производится персональными повестками, без объявления приказов НКО.

б) второй вариант предусматривает проведение общей мобилизации всех Вооружённых Сил Союза ССР или отдельных военных округов открытым порядком, т.е. когда мобилизация объявляется Указом Президиума Верховного Совета СССР…»

Другими словами, по первому варианту, если это обосновать перед Правительством СССР, то можно провести мобилизацию отдельных частей. Например, частей связи приграничных округов ещё до начала войны. Только необходимость их развёртывания следует понимать руководству КА и требуется это обосновать перед Сталиным. Но никто этого не сделал… Громадные мехкорпуса смотряться ведь солиднее?... В феврале выходит Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О плане военных заказов на 1941 г. по боеприпасам» 14.02.1941:

«СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) ПОСТАНОВЛЯЮТ:

1. Утвердить план военных заказов НКО, НКВМФ и НКВД на 1941 г. по комплектному выстрелу на снаряды, сухопутные мины, гранаты, авиабомбы и минно-торпедному оружию…
4. Для увеличения мощностей по производству элементов выстрела передать в систему Наркомбоеприпасов по состоянию на 1.2.41 г. следующие предприятия: Первомайский завод…, завод «Строймеханизмов» и Павшинский завод бетон. изделий (для организации производства железобетонных бомб). Обязать Наркомсредмаш, Наркомстрой и Наркомстройматериалов СССР разместить на своих предприятиях гражданскую продукцию, снимаемую с передаваемых в Наркомбоеприпасов заводов…
5. Утвердить строительство нового снарядного и снаряжательного завода в г. Кирове по производству корпусов снарядов крупных калибров и их снаряжению…
Поручить Наркомбоеприпасов совместно с Госпланом в месячный срок подыскать завод для передачи в систему Наркомбоеприпасов под производство 37 мм зенитных корпусов снарядов.

Председатель СНК Союза ССР В. Молотов.
Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин.»

Оказывается, для производства снарядов можно было перепрофилировать несколько предприятий и загрузить их выпуском снарядов. Можно было даже подыскать завод для производства 37-мм выстрелов. Никто не спорит, что производство снарядов важное дело, но средства связи, как мы видели, также были необходимы. А по предложениям генерала Галича – не сделано ничего. Даже для предприятия, производящего ширпотреб! Кто-нибудь может сказать, что проблема связи была понятна и её решение очень волновала Генштаб? В марте 1941 года появились проблемы со взрывчаткой и этот вопрос быстро решается.

Из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) 27.03.1941:
«Утвердить проект постановления СНК СССР «О производстве толуола»… Поручить Наркомвнешторгу принять меры к приобретению в 1941 году в Германии одной установки по получению тринитробензола.
Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин.»

В апреле вновь формируются новые войска и для сохранения указанной численности КА уменьшается численность других соединений или они расформировываются. Конечно же, противотанковые бригады нужны так же, как и воздушно десантные войска! Возникает вопрос: а нужны ли они в таком количестве, как было заявлено НКО, и хватит ли на всех этих частей техники? В Правительстве такой вопрос не задают: ведь военные должны знать, что они просят. Снова про связь военные не думают… А ведь прошло четыре месяца после Доклада Галича и Жукову уже пришёл документ от начальника штаба ПрибОВО, но для Генштаба этой проблемы, вероятно нет…


Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР 23.04.1941:

«ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЮТ:

1. Утвердить предлагаемое НКО формирование:
а) 10-ти противотанковых артиллерийских бригад РГК, каждую в составе…
б) 5-ти воздушно-десантных корпусов, каждый в составе…
2. Указанные в п.1 формирования провести за счёт существующей численности КА, для чего:
а) расформировать 11 шеститысячных стрелковых дивизий… общей численностью 64251 человек.
б) расформировать управления 29 мк и 46 ск с корпусными частями, общей численностью 2639 человек;
в) переформировать 10 сд в горные стрелковые дивизии… сократив в связи с этим каждую стрелковую дивизию на 1473 человека;
г) перевести на новые (общие для всей КА) штаты корпусные артиллерийские полки и полки РГК Забайкальского военного округа и Дальневосточного фронта, сократив их в связи с этим на 30 человек…
3. Указанные в п.п. 1 и 2 мероприятия провести к 1.6.41 г…
5. Госплану СССР предусмотреть выделение НКО в течение 1941 года, сверх плана, для обезпечения указанных настоящим Постановлением мероприятий — 8225 грузовых автомобилей (из них 5000 автомобилей ЗИС-5), 960 тракторов СТЗ-5 и 420 тракторов «Сталинец»…»

После 15 мая 1941 года в НКО подготовлен проект Записки наркома обороны СССР и начальника Генштаба КА Председателю СНК СССР И.В. Сталину с соображениями по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками:

«...Прошу: 1. Утвердить представляемый план стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР и план намечаемых боевых действий на случай войны с Германией;
2. Своевременно разрешить последовательное проведение скрытого отмобилизования и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий РГК и авиации...»

В первую очередь отмобилизовать требуется все армии РГК и авиацию, а об войсках связи приграничных округов и частей РГК снова нет ни слова… В июне НКО выходит с новым предложением об увеличении численности КА в УРах, а ведь многие долговременные сооружения ещё не скоро будут готовы и для них также нужны средства связи! И подземные линии связи! Военные обосновывают необходимость увеличения численности КА и Сталин вновь соглашается! Мы снова видим, что его можно убедить.

Постановление СНК СССР 4.06.1941:

«СНК Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. Утвердить предлагаемое НКО СССР формирование частей для вновь строящихся укреплённых районов…
2. Формирование частей закончить к 1.10.41 г., проведя его в две очереди:
1-я очередь — на 45000 человек к 1.7.41 г.
2-я очередь — на 75000 человек к 1.10.41 г…»

Через 10 дней новое постановление об УРах. Оказывается, если обосновать, то можно получить и новые фонды и разрешить сверхурочные работы.

Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) 16.06.1941:

«В целях ускорения приведения в боевую готовность укреплённых районов, СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) ПОСТАНОВЛЯЮТ:

а) разрешить Наркомату вооружения применение на заводах №№ 369, 69, 66 и 2 двухчасовых сверхурочных работ;
б) Наркомату вооружения выделить за счёт своих фондов необходимое оборудование для заводов № 69 и № 4 и материалы для производства дополнительной программы по прицелам и перископам на заводах №69 и №349…»
В тот же день начальник Генштаба пишет Записку о необходимости строительства планеров. Выходит, что это важная проблема, а связь — нет... Записка начальника Генштаба КА наркому авиационной промышленности 16.06.1941:

«...Для обезпечения воздушно-десантных частей НКО необходимо в 41–42 годах следующее количество планеров… Всего на 1941 г. — 2000 шт…»

Так как же можно обвинять в проблемах со связью (в частности с проводными линиями связи) правительство СССР? Ведь на порядки большие финансовые и материальные средства правительство Союза ССР и вся наша страна отдавала НКО, а руководство армии, плохо понимая проблемы, бездарно израсходовало эти ресурсы! Эти ресурсы можно было использовать более оптимально, но получилось как всегда... Зато, оказывается во всем виноват Сталин! Он плохо считал портянки, ружья и телефоны, не подумал, как применять мехкорпуса… Так кто же виноват:
Сталин или Генштаб?

Автор: Евгений